Разрушенный дворец Уатт Эрин

Глава 12

– Хочешь сегодня съесть что-нибудь особенное? – спрашиваю я Рида, когда он останавливает машину на парковке перед «Френч-Твист».

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

– Ты пытаешься задобрить меня едой?

Я закатываю глаза.

– Нет, всего лишь пытаюсь быть хорошей девушкой. И, может, ты уже перестанешь дуться? Похороны были два дня назад. Нельзя так долго злиться.

– Я не злюсь на тебя. Я разочарован, – мрачным голосом отвечает он.

Я в недоумении.

– О боже! Даже не вздумай говорить мне этот бред: «я не злюсь, я разочарован». Я все понимаю. Ты не хотел, чтобы я поехала, но я это сделала, все, конец истории, и тебе пора уже забыть об этом. К тому же мы достали список.

Однако гостевая книга оказалась совершенно бесполезной, потому что Каллум сказал нам, что его частные детективы уже проверили тех неизвестных мне шестерых гостей. У всех есть алиби на тот вечер, когда погибла Брук.

Сказать, что мы с Истоном были подавлены этой новостью, – ничего не сказать.

– И он завел нас в тупик. – Рид проводит рукой по своим темным волосам. – Мне не нравится, что детективы тоже туда заявились, – ворчит он. – Это значит, они наблюдают за всеми нами.

От одного взгляда на его измученное лицо у меня болит душа.

– Мы знали, что они будут наблюдать за нами, – напоминаю я ему и придвигаюсь ближе, чтобы положить подбородок на его плечо. – Твой адвокат предупредил нас о такой возможности.

– Знаю, но это не значит, что мне это должно нравиться. – Его голос звучит тихо и изможденно. – Честно? Становится…

– Становится что? – спрашиваю я, когда он продолжает молчать, запнувшись на середине фразы.

Теперь лицо Рида отражает страдания.

– Становится все тяжелее убедить себя, что весь этот бред скоро закончится. Сначала эти улики с ДНК, потом судья Делакорт со своей грязной сделкой, и теперь еще копы, которые допрашивают всех, кого я знаю. Все это начинает казаться чересчур реальным.

Я до боли закусываю нижнюю губу.

– Все и так по-настоящему. Именно это я и пытаюсь втолковать тебе с тех пор, как тебя арестовали.

– Знаю, – снова повторяет он. – Но я надеялся…

Рид снова не заканчивает фразу, да ему и не надо, потому что я в точности знаю, на что он надеялся: что все обвинения волшебным образом будут сняты, что убийца Брук заявится в полицейский участок и во всем сознается. Но ничего из этого никогда не случится, и, наверное, сейчас самое время, чтобы Рид наконец понял, какие большие у него проблемы.

Он может сесть в тюрьму.

Но я не хочу делиться с ним своими невеселыми домыслами, поэтому беру его за подбородок и поворачиваю его голову к себе. Наши губы встречаются в нежном, медленном поцелуе, а потом мы прижимаемся друг к другу лбами.

На этот раз он не пытается выдавить из себя улыбку и убедить меня, что все будет хорошо. И я делаю это за него.

– Мы справимся, – объявляю я с уверенностью, которой совершенно не чувствую.

Он лишь кивает в ответ, а потом показывает рукой на витрину пекарни.

– Тебе пора, а то опоздаешь на работу.

– Не переусердствуй с силовыми упражнениями, хорошо?

На этой неделе доктор Рида разрешил ему тренироваться, но с некоторыми ограничениями. Хоть ножевая рана и заживает, ему, по словам доктора, следует быть осторожнее и не перенапрягаться.

– Не буду, – обещает Рид.

Быстро поцеловав его, я выпрыгиваю из машины и несусь к «Френч-Твист».

Войдя в кухню, замечаю, что моя начальница уже месит тесто. Почти вся серая поверхность столешницы из нержавейки покрыта мукой. За Люси громоздится груда мисок, которые нужно вымыть.

Я вешаю на крючок пальто и закатываю рукава, когда она наконец замечает меня.

– Элла, ты здесь. – Люси сдувает со лба прядь волос.

Но непослушный локон снова падает, мешая ей видеть меня.

– Я здесь, – весело отвечаю я, хотя это ее «ты здесь» скорее похоже на предупреждение, чем на приветствие. – Сначала я помою посуду, а потом вы скажете мне, что делать дальше.

Я торопливо подхожу к раковине, словно это занятие убережет меня от плохих новостей.

Люси выпрямляется и вытирает ладони о фартук.

– Думаю, нам лучше поговорить.

Мои плечи напрягаются.

– Это из-за Рида? – В моем голосе звучит паника. – Он этого не делал, Люси. Клянусь!

Она вздыхает и потирает подбородок. Облако кудряшек, обрамляющих ее лицо, делает мою начальницу похожей на встревоженного ангела.

– Нет, это не из-за Рида, милая, хотя не стану отрицать, что вся эта ситуация мне не нравится. Возьми себе чашечку кофе и какую-нибудь булочку, и мы присядем.

– Нет, спасибо, и так сойдет.

Что толку оттягивать неизбежное? Кофе не сделает наш разговор более приятным.

Люси недовольно поджимает губы, но мне не хочется облегчать ей задачу. Согласна, что оставила ее в трудном положении, когда бесследно исчезла несколько недель тому назад, но я вернулась и с тех пор не пропускала ни дня работы. Никогда не опаздывала, хотя моя смена начинается в пять утра и мне приходится вставать с восходом солнца.

Скрестив руки на груди и прислонившись к раковине, я жду.

Люси подходит к кофе-машине и бормочет что-то про то, что чувствует себя человеком только после как минимум трех кружек кофе. Потом поворачивается ко мне.

– Я и не знала, что твой отец жив. Наверное, для тебя это стало настоящим шоком.

– Погодите, так вы хотите поговорить про Стива? – с удивлением спрашиваю я.

Она кивает, делает глоток кофе для храбрости и говорит:

– Вчера вечером он приходил сюда, как раз перед закрытием.

– Приходил сюда?

От нехорошего предчувствия внутри у меня все скручивается. За каким чертом Стив приходил в пекарню?

– Он сказал мне, что не хочет, чтобы ты работала, – продолжает Люси. – По его мнению, приходя сюда так рано, ты теряешь время, которое могла бы потратить на школьные кружки и общение с друзьями.

Что?

– Он не может заставить вас уволить меня, – возражаю я.

Это просто смешно! Какое дело Стиву до того, что я работаю? Он вернулся меньше недели назад, но считает, что может указывать мне, что делать? Черта с два!

Люси прищелкивает языком.

– Не знаю, имеет ли он право, но я не в том положении, чтобы противостоять ему. Адвокаты нынче не дешевы… – Она умолкает, а в ее глазах застывает немая просьба о понимании.

Я в ужасе.

– Он угрожал вам судом?

– Не прямо, – признается Люси.

– А что именно он сказал?

Я продолжаю задавать вопросы, потому что не могу просто так отпустить эту ситуацию. Честное слово, не понимаю, с чего Стиву быть против того, чтобы я работала. Когда я упомянула о работе после похорон Брук, он ни слова не сказал о том, что ему что-то не нравится.

– По его мнению, тебе не за чем так много работать, да еще и у того, кто сам явно нуждается в деньгах. Он хотел бы, чтобы ты сосредоточилась на учебе. И вел себя очень вежливо. – Люси осушает кружку с кофе и ставит ее на стол. – Я хотела бы оставить тебя, Элла, но не могу.

– Но я же ни у кого не отнимаю работу! Вы сами говорили, что не могли найти никого, кто смог бы взять на себя утреннюю смену.

– Мне очень жаль, милая.

Судя по ее тону, разговор закончен.

Что бы я ни говорила, Люси не передумает. Все было решено еще до того, как я приехала.

Она суетливо проходит по кухне и берет белую коробку для покупок на вынос.

– Может, возьмешь что-нибудь вкусненькое для своих одноклассников? Твои сводные братья ведь любят эклеры?

Я чуть было не отвечаю «нет», потому что буквально киплю от гнева, но тут же решаю, что соглашусь на все, что предложит Люси, раз уж она отняла у меня работу.

Засунув в коробку с дюжину штук различной выпечки, я забираю свое пальто. Оказавшись у двери, слышу голос Люси:

– Ты отличная работница, Элла. Дай мне знать, если что-то изменится.

Я с мрачным видом киваю, потому что чрезмерно зла, чтобы выдавить из себя что-то еще, кроме «спасибо» и «до свидания». Дорога до школы не занимает много времени. Когда я захожу на территорию Астор-Парка, там почти никого нет, но на парковке, к моему удивлению, много машин.

Для большинства учеников еще очень рано. Единственные, кто приходит в такую рань, – это футболисты. И, конечно, стоит мне подойти к парадному входу в главный корпус, как я слышу крики и слабые звуки свистка, которые доносятся с тренировочного поля. Можно пойти туда и посмотреть, как тренируются Рид и Истон, но это так же весело, как смотреть на то, как сохнет краска.

Поэтому я вхожу в здание школы, убираю коробку с выпечкой в свой шкафчик и отправляю Каллуму сообщение:

«Почему Стив диктует, чем мне заниматься?»

Немедленного ответа не следует. Тут я вспоминаю, что Каллум тоже был не в восторге оттого, что я работаю в пекарне. Да и Рид, помнится, разозлился, когда узнал об этом, сказав, что из-за моей работы все будут считать, что Ройалы плохо обращаются со своей воспитанницей. Мне пришлось объяснять им обоим, что я устроилась в пекарню, потому что привыкла работать и хочу иметь собственные деньги. Не знаю, поняли ли они меня, но в конце концов смирились с этим.

Может, Стив тоже изменит свое мнение? Но почему-то я не особо на это надеюсь.

Мне нечем заняться, и я бреду по школьному коридору, чтобы отыскать владельцев всех этих машин снаружи. В компьютерной лаборатории группа учеников собралась вокруг одного из мониторов. Из дальнего конца коридора до меня доносится лязг металла. Я заглядываю в окно и вижу двух учеников, сражающихся на шпагах: вперед, назад, взмах руки. Несколько минут я наблюдаю за их поединком, а потом ухожу. В другом конце коридора целая куча человек участвует в другой, беззвучной, битве. Здесь орудиями выступают доски и шахматные фигуры. Почти в каждом коридоре на меня смотрят огромные плакаты с объявлением о Зимнем бале, а также листовки сотен разных клубов и организаций, куда можно записаться.

Увидев все это многообразие, я понимаю, что мне почти ничего неизвестно про Астор-Парк. Я думала, что эта школа похожа на любую другую, где осенью играют в футбол, весной – в бейсбол, только ученики здесь побогаче. Я не обращала внимания на внеклассные мероприятия, факультативы и кружки, потому что у меня не было на них времени.

Теперь, похоже, у меня его предостаточно.

Я слышу сигнал полученного сообщения. На экране высвечивается ответ Каллума.

«Он твой отец. Прости, Элла».

Серьезно? Два дня назад Каллум произнес пламенную речь о том, что чувствует себя моим отцом. А теперь решил пойти на попятную? Что поменялось между «тогда» и «сейчас»?

И какое право есть у Стива так поступать? Неужели родители реально могут запрещать своим детям работать? Моей маме было все равно, чем я занимаюсь, лишь бы я была в безопасности.

Я в ярости печатаю ответ:

«У него нет никакого права!»

Каллум:

«Сосредоточься на более важных битвах».

Хороший совет, не поспоришь, но в груди становится больно. Если бы мама была жива, мне не пришлось бы разбираться со Стивом в одиночку. Но если бы она была жива, встретила бы я когда-нибудь Рида, Истона, близнецов?

Наверное, никогда. Порой жизнь так несправедлива!

Я останавливаюсь у главного спортивного зала. Двойные двери открыты, и изнутри доносится хип-хоп. Я замечаю Джордан. На ней суперкороткие шорты и спортивный лифчик. Она стоит спиной ко мне и грациозно загибает руку над головой, а потом делает пируэт, вращаясь на одной ноге и оттолкнувшись другой.

Я переминаюсь с ноги на ногу. Мы с мамой часто танцевали дома. Она признавалась мне, что мечтала стать профессиональной танцовщицей. В каком-то смысле она ею и была. Как и любой другой танцор, она двигала своим телом, и ей платили за это. Разница заключалась лишь в том, что никто из зрителей не хотел смотреть пируэты и не оценил бы изящных па.

К тому же ей приходилось раздеваться донага.

Меня никто не учил классическому танцу, в отличие от Джордан, судя по всему. Мама смогла оплатить мне несколько занятий эстрадно-джазовых танцев. Балет был непомерно дорогим удовольствием, потому что нужно было бы покупать специальную обувь и трико. Увидев разочарование на лице мамы, когда мы изучали цены на форму, я сказала ей, что считаю балет дурацким занятием, хотя так сильно хотела попробовать себя в нем.

На остальные занятия по танцам мне достаточно было прийти в носках или вообще босой, и я была счастлива уже этому; но иногда стояла у дверей балетного класса и с завистью наблюдала за другими девчонками в нарядных пышных пачках пастельных тонов.

Картинки из прошлого всплывают в памяти, пока наблюдаю за Джордан, – но вот она резко останавливается и смотрит на меня так, будто я враг народа. Жаль, что я не могу повесить убийство Брук на Джордан.

– Какого черта тебе здесь надо? – рявкает она.

Джордан упирает руки в боки с таким видом, будто вот-вот бросится на меня. К счастью, я уже знаю, что смогу справиться с ней в одиночку. Мы сцепились буквально через несколько недель после начала учебного года.

– Просто хотела узнать, что ты ела на завтрак, – елейным голосом отвечаю я.

– Девятиклассников, конечно. – Она ухмыляется мне. – Разве ты не в курсе? Я люблю молодые, невинные и слабые души.

– Еще бы. Будь они сильнее тебя, ты бы испугалась до усрачки.

Именно поэтому Джордан меня ненавидит.

– Знаешь, что действительно напугало бы меня до усрачки? Спать в одной кровати с убийцей. – Перебросив свои длинные темные волосы через плечо, она подходит к спортивной сумке и достает бутылку с водой. – Или ты уже настолько пресытилась, что нормальные парни тебя больше не возбуждают?

– Раньше ты тоже хотела его, – напоминаю я ей.

– Он богатый, горячий и, по слухам, отлично трахается. Почему бы его не хотеть? – пожимает плечами Джордан. – Но, в отличие от тебя, у меня есть стандарты. И, в отличие от Ройалов, моя семья пользуется большим уважением в здешних кругах. Отец получает награды за свою благотворительную деятельность. Мать возглавляет с полдюжины благотворительных комитетов.

Я закатываю глаза.

– Какое отношение все это имеет к тебе и Риду?

Она сердито смотрит на меня.

– Я только что сказала тебе: мне он больше не нужен – еще подпортит репутацию.

Я усмехаюсь.

– Ты так говоришь, будто есть реальный шанс, что вы с Ридом начнете встречаться, чего никогда не будет. Ты ему неинтересна, Джордан, никогда не была и не будешь. Прости, что пришлось разрушить твои иллюзии.

Ее щеки вспыхивают.

– Если у кого-то и есть иллюзии, так это у тебя. Это ты трахаешься с убийцей, солнышко. Будь с ним поаккуратнее. А то вдруг еще разозлишь его и тоже окажешься в гробу.

– Какие-то проблемы?

Это мистер Берингер, директор Астор-Парка, появился словно из ниоткуда. Пусть он только и может что пускать пыль глаза – я лично знаю, что Каллум не раз платил этому парню, чтобы замять скандалы, – мне все равно не хочется нарываться на неприятности.

– Никаких проблем, – вру я. – Я просто восхищалась, в какой отличной форме Джордан.

Директор с подозрением смотрит на меня. В последний раз, когда он видел нас вместе, я выволокла Джордан с заклеенным скотчем ртом и кровоточащим носом на обозрение всей школы.

– Понятно. Что ж, можете сделать это в следующий раз, – монотонным голосом говорит Берингер. – Ваш отец здесь. Вас освободили от занятий на весь день.

– Что? – вырывается у меня. – Но у меня уроки!

– Отец? – в изумлении повторяет Джордан. – Разве он не умер?

Черт. Я совсем забыла про нее.

– Не твое дело.

Джордан смотрит на Берингера, на меня, потом падает на пол и начинает смеяться так сильно, что хватается руками за живот.

– О боже! Это просто потрясающе, – задыхаясь, говорит она в промежутках между смехом. – Не могу дождаться следующей серии, где ты окажешься беременной, а мы будем гадать, чей это ребенок – Рида или Истона.

Я сердито смотрю на нее.

– Вот только я начинаю думать о тебе как о человеке, как ты все портишь, открыв свой рот.

Директор сверлит глазами мою заклятую противницу.

– Мисс Каррингтон, ваше поведение совершенно неуместно.

Но слова Берингера лишь заставляют ее смеяться сильнее.

Сжав челюсти, он берет меня за руку и ведет прочь от дверей.

– Пойдемте, мисс Ройал.

Я не поправляю его, услышав фамилию, но вырываю свой локоть.

– Я серьезно. У меня уроки.

Он отвечает мне приторной улыбкой, какой, наверное, улыбается пожилым дамам, когда просит у них пожертвования в фонд Астор-Парка. Как будто он делает мне одолжение.

– Об этом уже позаботились. Я сообщил вашим учителям, что вы освобождены от занятий. И вам даже не нужно будет делать домашнюю работу.

Ясно, он точно думает, что делает мне одолжение.

– Да что у вас за школа такая дерьмовая, раз вы можете освободить одиннадцатиклассника от занятий и домашней работы?

Тонкие губы Берингера складываются в недовольную гримасу.

– Мисс Ройал, то, что ваш отец вернулся из мертвых, еще не означает, что вы можете распускать язык и говорить со мной в таком тоне.

– Тогда выпишите мне тысячу штрафов, – продолжаю пререкаться я. (Или это просьба?) – Я отработаю их сегодня же.

Он лишь усмехается.

– Не горю желанием. Похоже, вы уже начали отбывать свое наказание.

Серьезно, я ненавижу эту школу! Она самая худшая в мире. Интересно, как поступит Берингер, если я возьму и откажусь выходить отсюда? Вызовет полицию, чтобы они вытащили меня наружу?

Директор останавливается рядом со своим кабинетом и кивает головой в сторону вестибюля.

– Ваш отец ждет вас. – Он качает головой. – Не понимаю, почему вы не рады тому, что проведете с ним время? Странная вы девушка, мисс Ройал.

С этими словами он исчезает в своем кабинете, словно не желает больше тратить время на необычного ребенка, который не хочет увидеться с собственным отцом.

Я прислоняюсь головой к одному из шкафчиков и заставляю себя посмотреть в лицо правде, от которой прячусь с тех пор, как появился Стив.

Я не желаю проводить с ним время, потому что мне страшно.

Вдруг я ему не понравлюсь? Он же оставил маму. Она не смогла удержать его, а ведь Мэгги Харпер была сущим ангелом: красивой, милой и доброй.

И теперь вот я… Колючая и неприступная, что уж говорить о том, что я за словом в карман не лезу и в семнадцать лет у меня на все есть свое мнение. Рано или поздно я обязательно ляпну что-нибудь, за что мне будет стыдно и на что он обидится.

Но как сильно мне ни хотелось бы спрятаться за этими пропитанными ядом стенами, Стив ждет, а у меня есть два варианта: остаться и встретиться с ним или сбежать и потерять Рида.

А так как ничего другого мне на ум не приходит, то и решение очевидно.

Я поворачиваюсь и направляюсь в вестибюль.

Глава 13

Стив ждет меня в вестибюле, засунув руки в карманы и читая объявления на стенде.

– Здесь мало что изменилось, – говорит он мне, когда я подхожу ближе.

Я растерянно морщу лоб.

– Ты тоже здесь учился?

– А ты не знала?

– Нет. Я не думала, что Астор-Парк настолько старая школа.

На его губах появляется кривоватая ухмылка.

– Хочешь сказать, я тоже старый?

Я вспыхиваю.

– Нет, я имела в виду, что…

– Я просто дразню тебя. По-моему, первый класс выпустили в тридцатые годы. Так что да, это старая школа. – Он достает руки из карманов и поворачивается ко мне всем телом. – Готова?

Я распрямляю спину.

– Почему?

– Что почему? – На лице Стива читается недоумение.

– Почему ты забрал меня с уроков?

– Потому что ты не сможешь прятаться за спиной Берингера, как прячешься за Каллумом и его мальчишками.

Я не могу скрыть своего удивления – оно отражается у меня на лице. А Стив оказывается достаточно проницательным, чтобы это заметить.

Он улыбается.

– Думала, я не замечаю, что ты избегаешь меня?

– Я тебя не знаю.