Инквизитор. Башмаки на флагах. Том третий. Графиня фон Мален Конофальский Борис

Тут появились Гюнтер и Курт Фейлинг.

– Господин полковник, – заговорил оруженосец, – дозволите снять с вас доспехи?

Волков опять покосился на девушку, стал барабанить в задумчивости пальцами по наручу, потом взял письмо, встал и сказал:

– Пока доспех снимать не нужно. – И направился к выходу.

– Фолькоф, дьявол, что ты опять задумал? – закричал ему Роха.

Кавалер остановился у выхода и посоветовал многообещающе:

– Поешь как следует, капитан. Поешь как следует.

Вышел, а навстречу Максимилиан с мокрым знаменем. Видно, знаменосец стирал полотнище после тяжелого боя.

– Господин полковник, что, завтра сворачиваемся?

– Не знаю, – отвечал Волков задумчиво. – Пока не решил.

– Не уезжаем, а генерал уже уехал, – удивился знаменосец.

– Вы видели?

– Своими глазами. И вся свита его с ним.

– Тогда найдите мне капитана Кленка.

– Хорошо, а зачем вам этот ландскнехт?

Кавалер остановился и с усмешкой ответил:

– Для знаменосца вы задаете слишком много вопросов.

Максимилиан молча поклонился и ушел. А Волков отправился искать капитана фон Реддернауфа. Как и положено капитану кавалерии, он и несколько его офицеров, в том числе и Гренер, были у загона с лошадьми. Волков кивнул своим офицерам, и те ему поклонились.

Он отвел капитана в сторону.

– Наверное, полковник, вы по поводу разъездов, я уже сказал офицерам, что мы выйдем до рассвета и проверим всю дорогу до Бад-Тельца, чтобы вы могли провести обоз, – сразу предвосхитил разговор капитан.

Но Волков спросил у него совсем о другом:

– Лошади у вас свежи?

– Лошади? – Фон Реддернауф удивился. – Лошади свежи, мы весь день так и простояли на берегу. Генерал так и не отдал приказа о переправе.

Волков чуть помолчал, подумал и наконец произнес:

– Возможно, я вам отдам такой приказ сегодня.

– Вы? – У кавалериста округлились глаза.

Волков молча сунул ему письмо от генерала.

– Здесь написано, что я комендант лагеря, а значит, в отсутствие генерала я старший офицер.

– Да, но… – Капитан заглядывал в приказ, но все еще сомневался.

Волков знал, что делать в тот момент, когда воинские люди так колеблются. Их ни в коем случае нельзя уговаривать. Он выхватил письмо из пальцев капитана и сказал голосом твердым:

– Капитан фон Реддернауф, приказываю вам лошадей покормить, напоить, оседлать и ждать моих дальнейших распоряжений.

– Как вам будет угодно, господин полковник, – отвечал все еще удивленный кавалерист.

– И прошу вас пока никому о нашем разговоре ни слова, решение еще не окончательное.

– Как вам будет угодно, господин полковник, – повторил фон Реддернауф.

Волков пошел по лагерю дальше. Этот разговор с кавалеристом еще ничего не значил, ничего. Полковник еще и сам был не уверен, что дело сложится. Он даже еще сам не понимал, хочет ли такого рискованного дела. Он сам сомневался. Вопрос этот был весьма нешуточный. Подсудный вопрос. Да, по сути его оставили старшим офицером, но ему оставили и четкий приказ: вывести войско и обоз в Бад-Тельц. Ни о чем другом в приказе писано не было.

И тут Волкову навстречу Максимилиан и капитан ландскнехтов Кленк.

На капитане ландскнехтов, как в их корпорации и положено, был огромный берет, весь в перьях. Камзол с широченными резаными рукавами, оранжевые с черным рейтузы по колено, яркие синие чулки. У него к тому же были усы – отличные, ухоженные, видно, ландскнехт ими очень дорожил.

Не снимая берета, он едва заметно поклонился Волкову.

– Вы меня искали, полковник?

– Да, – сразу ответил Волков. Он не собирался ходить вокруг да около; как и положено солдату, заговорил о деле сразу: – Я собираюсь сходить на тот берег еще раз и хочу, чтобы вы пошли со мной.

– На тот берег? – Кленк заулыбался и сразу ответил: – Славы ищете, полковник, или желаете утереть нос генералу? Я слыхал, что у вас с ним были раздоры.

– Это здесь ни при чем, – отрезал Волков.

– Ни при чем? Как вам будет угодно, – продолжал капитан. – Но на ваше предложение я отвечу так: к дьяволу, генерал на совете сказал, что завтра мы снимаем лагерь и выступаем в Бад-Тельц. Ничего ни про какие атаки он не говорил. Я не буду ломать своих людей по вашей прихоти.

Это был человек уверенный в себе и весьма независимый. И никто не заставил бы его что-то делать против его воли. Но он был ландскнехтом, и все знали, что к этим храбрым и независимым людям всегда имеется ключик.

– Каждому вашему человеку по талеру, вам сотня. Всего за одну атаку, – сказал Волков, думая, что сейчас Кленк будет торговаться.

Кленк размышлял не более мгновения.

– У меня пять ротмистров, каждому по двадцать монет и по пять монет моим сержантам.

Волков кивнул в ответ, он был согласен и мысленно уже попрощался с девятью сотнями талеров. Но раз уж этот капитан вытряс с него столько денег, то должен пойти по более тяжкому пути.

– Вы пойдете с восточного брода. Я пойду с ближнего.

– С восточного? Ну, значит, с восточного. – Ландскнехту, кажется, было все равно.

– Я сейчас соберу совет, вы там меня должны поддержать.

– Поддержу.

– Но это вопрос нерешенный, пока о деле никому не говорите.

– Хорошо, – отвечал капитан ландскнехтов, – но все равно пойду скажу ребятам, чтобы пока не напивались.

Максимилиан с вытаращенными глазами слушал весь их разговор и, когда Кленк ушел, осмелился спросить:

– Так мы снова идем на тот берег?

– Много вопросов для знаменосца, – отвечал ему кавалер с улыбкой. – Вместо того чтобы спрашивать, найдите мне Рене, Хайнквиста и Фильсбибурга, Пруффа. Пусть идут к моему шатру. И приведите в порядок мое знамя.

– Да, полковник, – ответил знаменосец и ушел.

А Волков заглянул в свой шатер и, не обращая внимания на Роху, что так и сидел за столом и все еще ел, сразу взял Агнес под локоть и вывел ее. Девушка косилась на господина с опаской, но ничего не говорила, пока он заводил ее за шатер, туда, где для нее была сколочена купальня и уборная. Кавалер отвел девушку от чужих глаз подальше и спросил:

– Пока не начал я, пока не повел людей и пока не пролилась кровь, говори, ты уверена, что Железнорукого нет при людях его?

– Уверена, – твердо сказал девушка, хотя плечами повела едва заметно от мурашек, что побежали по ее спине.

– Смотри. – Волков погрозил ей пальцем, перед самым ее носом помахал. – Я должен победить, мне придется кучу денег людям раздать, чтобы дело вышло. Не выйдет, – он кивнул на северную стену лагеря, за которой был спуск к реке, – я тебя утоплю.

– Идите уже, идите драться, – храбро сказала Агнес, хоть самой и было страшно, она знала, что господин не тот человек, что бросает слова на ветер. И добавила: – А если мужиков побьете, так мне денег на новых коней дадите, кучер мой говорит, что моим конец пришел. На хороших коней, чтобы не хуже моих были, я для вас дело делала, когда их запалила.

Волков ничего не ответил, посмотрел на нее пристально и двинулся прочь. Но по его взгляду дева поняла, что, если он победит, новые кони у нее будут.

– И платье еще! – закричала ему вслед девушка, вспомнив об испачканном кровью мальчишки хорошем платье.