Десять негритят / And Then There Were None Кристи Агата
Часы показывали без четверти шесть.
II
В двадцать минут седьмого Вера поняла, что сидеть так дальше невыносимо. Она решила подняться к себе и освежить холодной водой лоб и горящие виски.
Мисс Клейторн встала и подошла к двери. Вспомнила про свет, вернулась, взяла из коробки свечу. Зажгла ее, покапала расплавленным воском на блюдце, поставила в лужицу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив за ней четверых мужчин. Поднявшись по лестнице, она пошла по коридору в свою комнату.
Открывая дверь, девушка вздрогнула и замерла.
Ее ноздри затрепетали.
Море… Запах моря в Сент-Треденнике.
Да, это он. Она не могла ошибиться. Конечно, на острове всегда пахнет морем. Но этот запах был другой. Так пахло в тот день на пляже – был отлив, море отошло, обнажив берег и водоросли на скалах.
«Можно мне поплыть к скале, мисс Клейторн?
Ну почему мне нельзя поплыть к скале?»…
Гадкий. Занудный, избалованный мальчишка! Если бы не он, у Хьюго были бы деньги… и он мог бы жениться на той, которую любил…
Хьюго…
«Ну, конечно… конечно… Хьюго здесь, рядом? Нет, он ждет меня в спальне…»
Она шагнула вперед. Сквозняк подхватил пламя свечи. Оно замигало и погасло…
В темноте ей вдруг стало страшно.
«Не будь дурой, – одернула себя Вера. – Все нормально. Остальные внизу. Четверо. В комнате никого нет. Там не может никого быть. У тебя просто разыгралась фантазия, моя девочка».
Но запах – этот запах пляжа в Сент-Треденнике… Его-то она не придумала. Запах на самом деле был.
И в комнате кто-то есть… Она что-то слышала – о, да, она совершенно уверена, что слышала…
И тут, пока она стояла, вслушиваясь в темноту, ее горла коснулась холодная, липкая рука – мокрая, пахнущая морем…
III
Вера завизжала. Она визжала долго – это был крик ужаса – дикий, отчаянный призыв о помощи.
Девушка не слышала никаких звуков снизу: ни как упал стул, ни как распахнулась дверь, ни как затопали вверх по лестнице люди. Она ощущала лишь одно – всепобеждающий ужас.
Затем, возвращая ей разум, в дверях замелькали огоньки – свечи – мужчины ввалились в комнату.
– Что за черт?
– В чем дело?
– Господи, что такое?
Дрожа, Вера сделала шаг вперед и упала на пол.
Она почти не чувствовала, как кто-то склонился над ней, пригибая ее голову к коленям.
Вдруг кто-то вскрикнул, и при словах: «Бог мой, вы только поглядите!» – она пришла в сознание. Открыла глаза, подняла голову. И увидела, куда глядели мужчины, подняв свечи.
С потолка лентой свисала широкая прядь морской травы. Это она коснулась в темноте ее шеи. Это ее Вера приняла за липкую, влажную ладонь, руку того, кто, восстав из мертвых, пришел забрать у нее жизнь!
Она истерически засмеялась:
– Это водоросли… просто водоросли… это они так пахнут…
И тут же почувствовала слабость – волны дурноты снова накатывали на нее одна за другой. И снова кто-то взял ее за голову и стал пригибать к коленям.
Ей показалось, будто прошли века. Ей принесли что-то попить – к губам прижался стакан. В нос ударил запах бренди.
Она хотела сделать глоток, как вдруг что-то тоненько зазвенело у нее в мозгу – сигнал тревоги. Она села, оттолкнула стакан и отрывисто спросила:
– Где вы это взяли?
Ответил Блор – не сразу, после паузы:
– Внизу.
– Я не буду это пить… – слабо вскрикнула мисс Клейторн.
С минуту все молчали, потом Ломбард засмеялся и с одобрением произнес:
– Молодец, Вера. Мыслите по-прежнему ясно, хоть вас и напугали до полусмерти. Я принесу свежую бутылку.
И он вышел.
Вера неуверенно сказала:
– Кажется, со мной все в порядке. Выпью воды.
Армстронг поддержал ее, и с его помощью она встала на ноги. Шатаясь, подошла к раковине, ухватилась за ее края, чтобы не упасть. Открыла холодный кран, набрала в стакан воды.
– Бренди был нормальный, – обиженно сказал Блор.
– Откуда вы знаете? – возразил Армстронг.
– Я ничего в него не подсыпл, – злобно огрызнулся бывший инспектор. – Вы же на это намекаете, как я понимаю…
– Я ничего такого не утверждаю, – возразил доктор. – Но и не исключаю возможности, что вы или кто-нибудь другой могли туда что-то положить.
В комнату стремительно вошел Ломбард. В руках у него была непочатая бутылка бренди и штопор. Он сунул запечатанное горлышко бутылки Вере под нос.
– Вот, видите, девочка? Все чисто, без обмана. – Снял с бутылки фольгу и вытащил пробку. – Счастье, что в этом доме большой запас спиртного. Предусмотрительный мистер А. Н. Оуэн…
Вера вздрогнула.
Армстронг держал стакан, Филипп наливал бренди.
– Выпейте, мисс Клейторн, – сказал последний.– Вы пережили сильное потрясение.
Вера глотнула спиртного. Ее лицо опять порозовело.
– Ну, вот, одно убийство мы предотвратили! – со смехом произнес Ломбард.
– Думаете… думаете, он так задумал? – почти шепотом спросила девушка.
Ломбард кивнул.
– Наверняка надеялся, что вы умрете от страха… А что, кто-нибудь другой на вашем месте и умер бы, правда, доктор?
Армстронг, ничем себя не выдавая, сказал с сомнением:
– Гм, трудно судить. Женщина молодая, здоровая… сердечной недостаточностью не страдает… Маловероятно. Хотя, с другой стороны…
Он взял принесенный Блором стакан, опустил палец в бренди, осторожно лизнул. Выражение его лица не изменилось. Он неуверенно продолжил:
– Гм, вкус как будто нормальный…
Блор шагнул вперед и злобно заявил:
– Еще раз скажете, что я его отравил, и я набью вам морду.
Вера, которая уже совсем пришла в себя после бренди, направила разговор по другому руслу внезапным вопросом:
– А где судья?
Все переглянулись.
– Странно… Я думал, он пошел вместе с нами.
– И мне так показалось… – кивнул Блор. – Что скажете, доктор, вы ведь поднимались за мной по лестнице?
– По-моему, он поднимался следом… – произнес Армстронг. – Правда, ему за нами не угнаться. Он же старик…
Все четверо опять переглянулись.
– Чертовски странно… – сказал Ломбард.
– Надо идти его искать! – воскликнул Блор.
И он пошел к двери. Остальные последовали за ним, Вера шла последней.
Спускаясь по лестнице, Армстронг кинул через плечо:
– Конечно, он мог остаться в гостиной.
Они прошли через холл. Армстронг громко крикнул:
– Уоргрейв, где вы, Уоргрейв?
Ответа не было. Мертвую тишину дома нарушал лишь шелест дождя за окнами.
Вдруг у входа в гостиную доктор замер. Другие столпились у него за спиной, заглядывая ему через плечо.
Кто-то вскрикнул.
У противоположной стены, в кресле с высокой спинкой сидел судья Уоргрейв. По обе стороны от него горели две свечи. Но зрителей поразило другое: на нем была красная мантия, а на голове – серый судейский парик…
Армстронг сделал всем знак не подходить ближе, а сам, пошатываясь, точно пьяный, приблизился к недвижной фигуре в кресле. Затем нагнулся и заглянул в недвижное лицо с открытыми глазами. Потом быстрым движением приподнял парик. Тот упал на пол, открыв взглядам высокий, с залысинами, лоб судьи с аккуратным круглым отверстием посередине, из которого вытекала темная струйка.
Доктор поднял безжизненную руку и пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал безжизненным, далеким голосом:
– В него стреляли…
– Господи – револьвер! – воскликнул Блор.
Тем же мертвым голосом доктор добавил:
– Пуля вошла в мозг. Смерть наступила мгновенно.
Вера наклонилась поднять парик и произнесла, дрожа от ужаса:
– Это же шерсть, которую потеряла мисс Брент…
– И красная занавеска из ванной, – добавил Блор.
– Так вот зачем они понадобились… – прошептала мисс Клейторн.
Вдруг Филипп Ломбард засмеялся – смех у него вышел натужным, неестественным.
– «Пять негритят суд учинить решили, приговорили одного – осталось их четыре…» Каков конец судьи Уоргрейва-Вешателя! Хватит уже, повыносил приговоры! Понадевал на людей черные колпаки! Отпредседательствовал свое! Больше не говорить ему напутственных речей присяжным, не посылать на смерть невиновных… Как бы сейчас смеялся Эдвард Ситон, окажись он здесь! Боже мой, как бы он смеялся…
Его вспышка поразила и напугала остальных.
– Вы же только сегодня утром говорили, что это он! – воскликнула Вера.
Лицо Филиппа Ломбарда изменило выражение – он словно протрезвел.
– Знаю, что говорил… – тихо сказал он. – Ошибался. Вот и еще один из нас оправдан – посмертно!
Глава 14
I
Уоргрейва перенесли в спальню и положили на постель.
Потом все спустились в холл, где встали, глядя друг на друга.
– Что будем делать? – мрачно спросил Блор.
– Поедим, – быстро ответил Ломбард. – Есть все равно надо.
И они снова пошли в кухню. Снова открыли банку языка. Ели машинально, почти не чувствуя вкуса.
– В жизни не прикоснусь больше к языку, – сказала Вера.
Трапеза была окончена. Четверо сидели за кухонным столом, глядя друг на друга.
Блор сказал:
– Теперь нас четверо… Кто следующий?
Армстронг сидел, глядя прямо перед собой.
– Надо соблюдать осторожность… – машинально начал он, но тут же осекся.
Блор кивнул.
– Именно так он и говорил… а теперь сам умер!
– Как это случилось, интересно? – проговорил Армстронг.
Ломбард ругнулся и сказал:
– Ловко же нас провели! Эту гадость специально подбросили в комнату мисс Клейторн, и все пошло как по писаному. Мы все бросились, как дураки, наверх, думая, что ее убивают. И вот… в этой суматохе… кто-то застал беднягу врасплох.
– Почему никто не слышал выстрела? – спросил Блор.
Ломбард покачал головой:
– Мисс Клейторн кричала, ветер выл, мы топали, переговаривались… Могли и не услышать… – Он помолчал. – Но больше эта штука у него не пройдет. Придется ему выдумать что-нибудь другое.
– За этим дело не станет, – ответил Блор.
В его голосе прозвучала неприятная нотка. Взгляды двоих мужчин встретились.
– Нас четверо, и мы не знаем, кто… – сказал Армстронг.
– Я знаю, – перебил его Блор.
– И я не сомневаюсь… – поддержала его Вера.
– Думаю, что я тоже знаю… – медленно произнес Армстронг.
– По-моему, у меня тоже есть идея… – отозвался Ломбард.
И все снова переглянулись.
Вера, шатаясь, встала.
– Я ужасно себя чувствую, – сказала она. – Устала страшно.
– Неудивительно, – кивнул Ломбард. – Чего хорошего – сидеть и вот так смотреть друг на друга…
– Не возражаю, – согласился Блор.
– Это лучший выход… хотя вряд ли кто из нас сможет уснуть, – прошептал доктор.
Все пошли к двери. Блор проговорил:
– Интересно, где же сейчас револьвер?
II
Они поднялись наверх.
Разыгравшаяся там сцена слегка напоминала фарс.
Все четверо дошли каждый до своей двери и замерли, положив ладонь на ручку. Затем, точно по сигналу, все вошли в комнаты и одновременно захлопнули за собой двери. Во всех замках повернулись ключи, все задвижки защелкали, загремела пододвигаемая к дверям мебель.
Четверо перепуганных людей забаррикадировались в ожидании утра.
III
Филипп Ломбард, подперев дверь креслом, вздохнул и с облегчением повернулся к ней спиною.
Подошел к столику с зеркалом.
Внимательно посмотрел на себя в дрожащем свете свечи.
И тихо сказал:
– Да, нелегко тебе далось это дело.
И неожиданно хищно улыбнулся.
Потом быстро разделся.
Лег в кровать, положив часы на столик у изголовья. Затем открыл ящик.
И застыл, глядя на лежащий в нем револьвер…
IV
Вера Клейторн лежала в постели.
Свеча у ее изголовья еще горела.
Она никак не могла собраться с духом и погасить ее.
Она боялась темноты…
Снова и снова девушка твердила себе:
«До утра с тобою ничего не случится. Прошлой ночью ничего ведь не случилось. Вот и сегодня ничего не случится… Ничего не может случиться. Ты заперла дверь, задвинула цепочку. Никто к тебе близко не подойдет…»
Вдруг она подумала:
«Ну, конечно! Я же могу остаться здесь! Сидеть здесь и никому не открывать! Есть совсем не обязательно! Буду сидеть здесь – в безопасности – пока не придет помощь! Хоть день… хоть два…»
Сидеть здесь… Легко сказать, но как это выдержать? Час за часом – не с кем поговорить, нечем заняться, только думать…
Она ведь начнет вспоминать Корнуолл… Хьюго… то, что она тогда сказала Сирилу…
Гадкий маленький нытик, вечно он приставал к ней со всяким вздором…
«Мисс Клейторн, почему мне нельзя доплыть до скал? Я смогу. Я сумею».
Неужели это она тогда ему ответила?
«Конечно, Сирил, сумеешь. Я тоже это знаю».
«Тогда можно, я попробую, мисс Клейторн?»
«Понимаешь, Сирил, твоя мама так волнуется за тебя… Вот что я тебе скажу. Ты поплывешь к тем скалам завтра. Я заговорю с твоей мамой на пляже и отвлеку ее. А потом, когда она увидит, ты уже будешь стоять на скалах и махать ей рукой! Вот это будет сюрприз…»
«Ой, как хорошо вы придумали, мисс Клейторн! Вот это будет здорово!»
Итак, она произнесла это вслух. Завтра! Хьюго как раз уедет в Ньюки. А когда он вернется – все уже будет кончено…
А если нет? Что, если все пойдет не так? Сирила могут спасти. И тогда… тогда он скажет: «Мисс Клейторн мне позволила». Ну и что же? Придется рискнуть! Если случится самое худшее, она выкрутится. «Как ты можешь так обманывать, маленький негодник? Да разве я могла разрешить тебе такое?» Ей поверили бы. Сирил часто врал. Он не был правдивым ребенком. Сирил, конечно, будет знать. Но это не важно… да и вообще, что тут может пойти не так? Она притворится, что плывет за ним. Но приплывет слишком поздно… Никто и не заподозрит…
«Неужели Хьюго подозревал? Неужели он поэтому так странно глядел на нее, как будто издали? Неужели он понял?»
Неужели он поэтому уехал сразу после дознания?
И не ответил ни на одно ее письмо к нему…
Хьюго…
Вера беспокойно ворочалась в постели. Нет, нет, нельзя думать о Хьюго. Слишком больно! Все прошло, все давно прошло и забыто… Вот и Хьюго тоже надо забыть.
Почему же тогда сегодня вечером ей показалось, будто он с нею, в комнате?
Мисс Клейторн лежала и смотрела в потолок, на большой черный крюк как раз посередине.
Раньше она его не замечала.
Водоросли висели на нем.
Ее передернуло, когда она вспомнила то холодное липкое прикосновение к своей шее.
Этот крюк в потолке ей не нравился. Слишком он притягивал глаз, завораживал… большой, черный…
V
Бывший инспектор Блор сидел на кровати боком.
На его неподвижном крупном лице жили только глазки, маленькие и красные. Он был как дикий кабан, ожидающий нападения.
Никакого желания спать у него не было.
Опасность была близка, как никогда. Шесть из десяти!
Даже судья, такой проницательный, осмотрительный и прозорливый, попался…
Блор с яростным удовлетворением фыркнул.
Как там говорил этот старый болван? «Надо соблюдать осторожность…»
Самодовольный, ограниченный старый черт. Сидел всю жизнь в суде, воображая, что он сам Господь Всемогущий… За то и получил свое. Теперь-то ему осторожность не поможет.
Теперь их четверо. Девушка, Ломбард, Армстронг и он сам.
Очень скоро не станет еще кого-нибудь. Но только не Уильяма Генри Блора. Уж он об этом позаботится.
(Но револьвер… Как же быть с револьвером? Вот он, фактор риска – револьвер!)
Блор сидел на кровати, щуря маленькие глазки и морща низкий жирный лоб, и обдумывал проблему револьвера…
В тишине внизу пробили часы.
Полночь.
Он слегка расслабился – настолько, что даже лег на кровать. Но раздеваться не стал.
Лежа, он продолжал думать. Вспоминал все, что произошло в последние дни, с первого вечера и до настоящего момента, последовательно, методично, как делал, когда работал в полиции. Дотошность – вот что всегда приносит плоды в конечном итоге.
Свеча догорала. Убедившись, что спички лежат рядом, Блор задул пламя.
Странно, но темнота его почему-то встревожила. Словно тысячи накопившихся в нем за жизнь страхов вдруг пробудились и начали бороться за главенство над его мыслями. Перед его внутренним взором мелькали лица – судья в шутовском сером парике… мертвое равнодушное лицо миссис Роджерс… искаженное фиолетовое лицо Энтони Марстона…
Читать бесплатно другие книги:
