Игра Кеннеди Эль

– Что «он»?

– Твой подкат? – В ее глазах искрится восторг. – Облизать губы, убрать с лица волосы, погладить кожу большим пальцем. Это точно твой подкат. Да?

Я сверкаю самодовольной улыбкой.

– Возможно. Он сработал?

– Да, – честно говорит она, и теперь сбивается мое дыхание.

Ее честность так заводит. И хотя я не планировал ничего сегодня предпринимать, все-таки я сам сделал этот шаг. Все произошло само собой.

– Дэвенпорт! – гудит громкий голос.

Я резко поворачиваю голову к прутьям решетки. По коридору глухо стучат шаги, и в дверном проеме появляется грозное лицо тренера. За ним плетется офицер Болман.

– Отоприте эту дверь, – приказывает тренер дежурному, который вскакивает на ноги при появлении тренера и своего коллеги.

Как ни странно, молодой дежурный беспрекословно тянется к тяжелому кольцу с ключами, пока не вспоминает, что тренер – не старший по званию и не коп.

– Колман? – говорит он, глядя на офицера Болмана.

Его зовут Колман? Колман Болман?

Бедняга. Может, поэтому он в таком плохом настроении.

– Делай, – коротко говорит Болман.

Мы выходим из камеры, и тренер окидывает нас быстрым взглядом.

– Все в порядке? – коротко говорит он. – Никто не распускал руки?

– Нет, – заверяю я его, тронутый этим вопросом. – Нас никто не бил, но спасибо за беспокойство.

– Я не о тебе беспокоюсь, идиот. Я беспокоюсь о твоей хреновой рабочей руке. – Он переводит обвиняющий взгляд на полицейских. – Если его «щелчки» будут хотя бы на десятую долю секунды медленнее обычного, виноват в этом будешь ты, Албертсон.

– Простите, тренер, – бормочет дежурный.

Я смотрю на них обоих.

– Вы знакомы?

– Ага, этот парниша играл у меня. Сэмми Албертсон, сезон 2012 года.

Черт, теперь я еще больше жалею, что не Албертсон нас остановил. Я мог просто назвать имя и идти своей дорогой. А благодаря своему везению я получил копа с грузом за плечами.

– А ты, – говорит тренер, поворачиваясь к кислолицему Болману, – поведение может быть непристойным только тогда, когда парниша высунул член и засунул его в чей-то рот. В следующий раз принимай более мудрые решения.

– Скажите это своему игроку, – ехидно говорит Болман. – Нельзя вилять по всей дороге.

– Я застряла, – вставляет Деми. – Хантер пытался…

Тренер поднимает руку, давая знак замолчать, и, как все его игроки, Деми подчиняется.

– Нам надо что-то подписать? – говорит он лающим голосом Болману. – Заплатить какие-то штрафы?

– Нет, я отпускаю их с вынесением предупреждения в знак вежливости…

– Хорошо, идемте, – перебивает тренер. Он кивает головой, и мы с Деми улепетываем за ним, как гусята за мамой-гусыней.

Выйдя из участка, тренер застегивает пальто. Этой зимой еще ни разу не шел снег, но температура наконец-то начинает падать. Дыхание тренера превращается в белые клубы, когда он говорит:

– Твой Лендровер не был конфискован, потому что эвакуатор мог приехать только через пару часов, поэтому он до их пор на девятой линии. Я отвезу тебя к нему.

– Спасибо, тренер.

– И я хочу, чтобы ты сразу поехал домой, слышишь?

– Деми живет в общежитии, – говорю я, качая головой. – Мне сначала надо ее отвезти.

– Я сам ее отвезу, – резко говорит он и направляется к своему джипу.

Деми испуганно поворачивается ко мне.

– Мне надо беспокоиться о том, что он может убить меня по дороге? – Она замолкает. – Не помню, был ли в моем сериале эпизод под названием «Тренеры-убийцы».

– Думаю, все нормально.

– Думаю?

Я пожимаю плечами.

– Он больше зол на меня, чем на тебя. Это я вытащил его из кровати.

– И то верно. – Она надевает на голову отороченный мехом капюшон парки и упирает одну руку в бок. – И, чтобы ты знал, ничего из этого бы не случилось, если бы ты согласился со мной замутить.

– Это все равно бы случилось, – усмехаюсь я ей. – Только тогда ты бы по-настоящему мне отсасывала. – Я тут же жалею о сказанном, потому что мысль о моем члене в ее рту так мучительно заманчива, что я чуть не стону вслух.

– Нет, – возражает она, – мы и близко бы не были к твоей машине. Мы были бы в тепле и уюте в моей спальне, без «Тиндера» и еще каких-то отвлечений. Только ты, я, большая удобная кровать и мой рот с твоим пенисом внутри. Подумай об этом! – дразнит она и идет к машине тренера.

Да уж. Как будто сейчас я смогу думать о чем-то другом.

И я думаю об этом. Всю неделю.

Обычно я взволнован и сфокусирован на предстоящей игре, но к тому времени, как наступает пятница, я даже перестаю помнить, с кем мы играем. Моя концентрация подорвана не только из-за того, что Деми засела в моей голове, но и из-за постоянных подколов в мою сторону от товарищей по команде.

Мне пришлось признаться в инциденте с арестом, потому что Бренна на следующее утро завтракала с отцом и тренер решил побыть козлом и рассказать все своей дочери. И естественно, Бренна открыла свой большой рот, и теперь я Хантер Дэвенпорт, парень, которого арестовали за то, что ему отсасывали во время вождения. Хуже всего то, что мне даже не отсасывали.

Деми тоже дразнит меня по этому поводу, только она заходит еще дальше, чем мои товарищи по команде. После того как она испытала на себе мои «подкаты», она запустила кампанию по прекращению моего воздержания, что доказывает отправленное ею только что сообщение.

ДЕМИ: Хорошей игры сегодня! Надеюсь, ты забьешь гол! К слову о том, чтобы забить гол: ты подумал о том, чтобы нарушить свою клятву?

Я вздыхаю, глядя на телефон. Вот видите! Я сейчас должен мысленно готовиться к игре. Я в гостевой раздевалке в… колледже Бостона. Точно! Вот с кем мы сегодня играем. Я должен думать об игре, а не о Деми Дэвис.

Я: Я же сказал, этого не будет.

ОНА: Ты даже не подумаешь об этом? Даже ради меня?

Кто-то ударяет меня между лопаток.

– Эй, хватит фантазировать об отсосе за рулем, капитан.

Я поворачиваюсь и вижу, как Мэтт мне ухмыляется.

– Хотя, правда, круто, – хвалит он.

– Ты говорил мне это каждую утреннюю раскатку на этой неделе.

– Да, потому что это круто. Всегда хотел получить отсос за рулем.

– Я тоже, – сухо говорю я. – Как я каждый день и говорил, ничего не было. Серьга Деми зацепилась за мои штаны.

– Я получал отсос за рулем, – тянет Конор, расстегивая свою белую рубашку.

– Ты получал отсос везде, – парирую я.

– Неправда. Я никогда не получал… – Он напрягает мозги, пытаясь вспомнить место, где отсоса у него не было.

– Проблемки с этим? – подначивает Мэтт.

Фыркая, я стягиваю одежду и начинаю надевать форму. Мой телефон опять звенит, и я вспоминаю, что не ответил Деми.

ОНА: Прости. Я больше не буду об этом говорить. Я знаю, что это тебя напрягает.

Я: Нет, прости, я просто готовлюсь. Надо идти, потом поговорим.

Я добавляю эмодзи с поцелуем и сую телефон в карман снятых с себя штанов. Как только я надеваю экипировку, то сажусь на скамейку, чтобы обуться в коньки.

Конор сидит рядом.

– Что делаешь после игры? Мы хотим собрать людей. Ты с нами?

– Конечно. У меня никаких планов.

Он задумчиво склоняет голову.

– Ты правда не занимаешься сексом или дуришь на хрен нам голову?

– Не занимаюсь с апреля, – подтверждаю я.

– Господи. Это жестко. Я бы, наверно, сошел с ума, если бы не мог дать волю своим яйцам.

– Я не говорил, что не даю волю своим яйцам. – Я мрачно вздыхаю. – Просто я делаю это один.

– Все равно. Похоже на кромешный ад.

Я не могу сдержать смешок.

– Все не настолько плохо. Я даже привыкаю, что яйца постоянно синие.

– Господи! – перебивает Баки, подходя с завернутым в кокон вонючим Пабло в одной руке и телефоном в другой. – Вы видели эту хрень? Инстаграм Пабло набрал десять тысяч подписчиков. Кто-то только что написал в директ, спрашивая, хотим ли мы сделать спонсированный пост об омолаживающем увлажняющем креме.

У меня падает челюсть.

– Это что, шутка?

– Никаких шуток. – Баки в недоумении качает головой.

– Омолаживающий крем? – вставляет Алек с озадаченным видом. – Как можно омолаживать? Возраст же не поменяешь.

– И как, черт возьми, это связано с яйцом? – Конор хохочет. – Мы должны намазать кремом его маленькую свиную морду и поставить его в позу для фотосессии?

Баки ухмыляется.

– Я отвечу им и узнаю.

Тренер входит в раздевалку, чтобы произнести свою обычную напутственную речь перед игрой, которая состоит из одного-двух предложений, не больше, а затем передает слово капитану или помощнику капитана, чтобы всех подбодрить. Сегодня напутственная речь содержит в себе обычные фразы: «надерите им задницу», «не позорьте меня», «не срамите свой родной университет» и так далее и тому подобное. Потом я тоже произношу небольшую речь, и мы выходим на лед.

Шум с трибун просто оглушительный, и мне все равно, что только треть сидений занимают фанаты Брайара. Крики, подбадривания и даже освистывания питают мою кровь. Я охренеть как обожаю этот спорт. Я обожаю лед, скорость, агрессию. Я обожаю его физичность, то, как вибрирует каждая кость в моем теле, а зубы скрипят, когда меня впечатывают в борта. Такие вещи обожать не совсем правильно, но в этом весь хоккей.

Я вспоминаю игру, которую мы с Фитцем вчера вечером смотрели в нашей гостиной. Эдмонтон против Ванкувера. Джейк Коннелли забил один из самых красивых голов, которые я только видел. И я помню, как почувствовал тоску, боль, сжавшую горло, потому что, хоть хоккей в колледже – это здорово, он совсем не такой быстрый и соревновательный, как профессиональный хоккей.

Если бы профессиональная игра заключалась только в том, чтобы быть на льду, я бы в мгновение ока на нее согласился. Но эта жизнь несет за собой ограничения, которые мне не интересны. Она несет за собой девушек, гламур, пресс-конференции и постоянные путешествия. Постоянные соблазны. А Дэвенпорты по мужской линии не всегда могут устоять перед лицом соблазнов.

Поэтому мне просто придется смириться с этим, выходя на лед со своими друзьями и надирая всем задницы. Потому что в этом хоккей и заключается.

Мы выходим из автобуса в кампусе около одиннадцати, и я сажусь в свой «ровер» и увожу себя и нескольких товарищей по команде обратно в Гастингс. Я привожу их к Мэтту и Кону, а потом направляюсь домой, чтобы припарковать машину. К Мэтту я хочу вернуться пешком. Так я смогу выпить больше, чем пару бутылок пива.

Дома я переодеваюсь: на всех играх в других университетах мы должны носить пиджаки, галстуки и брюки. Даже жалко вылезать из костюма, потому что на мне он сидит так, как ни на ком другом. Спасибо отцу за это. Ему больше всех идет образ генерального директора. Наверно, поэтому он так популярен среди дам. Даже слишком популярен.

– Хантер, уходишь? – Бренна сует голову в мою спальню. Как обычно, никакого стука не было.

– Да, иду к Мэтти. Хочешь со мной?

– Может, попозже подойду. Сначала созвонюсь по скайпу с Джейком.

– Передай ему привет. О, и скажи, что я завидую его вчерашнему голу. Это было красиво.

– И не говори! Никогда в жизни не была так возбуждена.

– Мне правда кажется, что у Эдмонтона есть шанс выиграть Кубок в этом году.

– Мне тоже. Они непобедимы.

Я застегиваю худи.

– Когда я в прошлом месяце был в Бостоне, Гарретт говорил, что надеется, что им не придется столкнуться друг с другом в плей-офф[22]. – Господи, я даже не знаю, за кого буду болеть в таком случае. Наверно, за Гарретта. Нет. Джейка. Или Гарретта. Мать твою, это неразрешимый выбор. Это как выбирать между спортзалом и своей девушкой.

Бренна уходит, и я спускаюсь вниз, чтобы надеть пальто и ботинки. Я уже хочу сунуть телефон в карман, когда раздается сигнал: пришло сообщение от Тары, девушки, с которой я мутил в прошлом году.

ТАРА: Привет, прости, что я так внезапно написала – неожиданно, да? Отличная победа сегодня. Но я просто хотела тебя предупредить. О тебе спрашивал какой-то парень.

Я: Мне бы побольше подробностей, ахахах.

ОНА: После игры к нам подошли какие-то парни, и один из них начал допрашивать нас с девочками, пытаясь узнать, где ты. Я сказала, что, скорее всего в автобусе команды.

Я: Подожди, это было в городе?

ОНА: Да, перед стадионом.

Я: Так, это странно. Спасибо за предупреждение.

ОНА: Без проблем, милый.

Она добавляет три сердечка. Красных сердечка. Каждый парень на планете знает, что красные сердечки означают серьезные намерения. И приглашение что-то устроить, если хочется. Но мне не хочется.

Я выхожу на улицу и уже подхожу к тротуару, как телефон опять пищит. На этот раз это сообщение от Грэйди, младшего брата одного из моих товарищей по команде.

ГРЭЙДИ: Привет, Хантер. Взял твой номер у Дэна. Он сказал мне, чтобы я тебе написал: какой-то чувак искал тебя на стадионе.

Я: Да, мне только что сказали. Не знаешь, кто это?

ОН: Никогда никого из них не видел. Самый главный был немного похож на молодого Джонни Деппа.

Я: Ни о чем не говорит.

ОН: В общем, я слышал, как кто-то им сказал, что ты будешь сегодня у Мэтта Андерсона. Хотел предупредить тебя, вдруг он за тобой следит.

Я: Спасибо. Я очень благодарен, чувак.

Так. Мне это совсем не нравится. Два разных предупреждения, что обо мне спрашивала кучка неизвестных? Неизвестных, которые вызвали столько беспокойства, что и Тара, и Грэйди решили мне написать.

И, мать твою, я рад, что они это сделали, потому что когда я доезжаю до улицы Мэтта и Кона, то сразу замечаю в пяти метрах группу парней, тусующихся у обочины. Если бы меня не предупредили, то я бы сразу к ним подошел, думая, что они пришли на вечеринку.

Вместо этого я замедляюсь, давая себе время окинуть парней взглядом. Их пятеро. Ростом они не такие уж огромные, но довольно мускулистые. Один из них лысый и коренастый и кажется смутно знакомым. Самый высокий стоит спиной ко мне, но оборачивается, когда слышит мои шаги.

– Нико, – говорю я настороженно. – Привет.

Я не видел бывшего Деми и не говорил с ним с той самой ночи, когда она обрушилась на его вещи, как Кэрри Андервуд[23]. И, если посмотреть поближе, он правда чем-то напоминает молодого Джонни Деппа, только с кожей потемнее.

– Что происходит? – спрашиваю я, когда он не отвечает на приветствие.

– Это ты мне скажи.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

– Не понимаю, о чем ты.

– Да ладно? А ведь ходят слухи, что ты в понедельник вечером ходил с Деми на свидание. – Его лицо краснеет от едва скрытой ярости. Руки вытянуты по бокам и сжаты в кулаки.

Друзья Нико подползают вперед. Не настолько близко, чтобы представлять физическую угрозу, но достаточно, чтобы я расправил плечи в строго прямую линию.

– Да, мы ездили в «У Малоуна», чтобы выпить. – Я не упоминаю, что Деми ходила на свидание с другим парнем. Нико и так уже на грани.

– Я слышал, что не только выпить. – Его голос дрожит от гнева. – Я слышал, что вас вдвоем арестовали.

Мать твою.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Нико шипит, как ядовитая змея:

– Я слышал, что вас остановили, когда твой член был у нее во рту.

– Все было не так. – У меня спокойный, ровный голос.

– Ты что, чувствуешь себя большим чуваком, так унижая мою девушку, Дэвенпорт?

– Я никого не унижаю…

Он не замолкает.

– Используя ее? Заставляя ее тебе отсасывать?

– Я ее не заставлял. – Я тут же поправляюсь, осознав, как это звучит: – Ничего не было, чувак. Произошло недопонимание, и копы нас отпустили. Но, даже если бы что-то и произошло, ты все равно не имеешь права так беситься. Вы больше не вместе.

– Мы пока что не вместе, – уточняет он. – Но мы будем вместе. Так было всегда.

– Да неужели? – тяну я.

– Ты ни черта не знаешь о наших отношениях.

– Я знаю, что ты изменил ей на вечеринке.

У Нико сверкают глаза.

– Это она тебе рассказала?

– Нет, я тебя видел, чувак.

На секунду воцаряется тишина. Затем Нико опять шипит:

– Стой, это был ты? Это ты тот ублюдок, который рассказал ей о телке на вечеринке?

– А какая чертова разница? Она бы все равно узнала, Нико. Она и так бы скоро узнала о другом твоем косяке, потому что ты слишком тупой, чтобы удалить пароль от вай-фая.

– Ты, мать твою, назвал меня тупым?

Он надвигается на меня, и я отступаю на несколько шагов назад.

– Я имею в виду, что ты все сделал сам. Если хочешь кого-то винить, то посмотри в зеркало.

– Ты настучал на меня. – Нико оглядывается через плечо на своих дружков, скрестивших руки на груди. – Этот puta[24] настучал на меня, представляете? Ты настоящий урод, Дэвенпорт.

– Это я урод? Ты изменил своей девушке.

– Ты поступил не по-братски, – выплевывает он.

– Ты мне не брат. – Я делаю еще один шаг назад. – Мы закончили?

Не успеваю я моргнуть, как он вскидывает руку и хватает меня за воротник пальто, притягивая к себе. Его лицо в сантиметрах от моего, и я чувствую в его дыхании запах алкоголя.

– Нико, – предупреждаю я.

Он растягивает гневное лицо в злобной ухмылке. Я замечаю, как за его плечами подходят ближе его дружки.

– Руки от меня убрал, – говорю я холодным голосом.

Он улыбается шире.

– Или что?