Игра Кеннеди Эль

11

Я избегал вечеринок на Грик Роу с той пытки пижамами в особняке Теты Беты Ну, но парни настояли на том, чтобы пойти на студенческую вечеринку после игры в субботу. Мы играли в Саффолке, поэтому автобус привезет нас к кампусу не раньше семи. А потом нам придется поехать в Гастингс, потому что парни хотят переодеться. Или, в случае Фостера, взять травку.

Во время сезона хардкорные вечеринки у нас бывают по минимуму, но выпивка и случайные затяжки косяками – это не что-то неслыханное. Я знаю нескольких хоккеистов, принимающих кокаин, но тренер Дженсен ведет в Брайаре политику чистоты. Время от времени кто-то на каком-нибудь концерте принимает экстази, но такое случается редко. Мы всегда помним о строгом протоколе Национальной ассоциации студенческого спорта по анализам на наркотики.

Вместо того чтобы выбирать, кто поведет машину, мы едем обратно до кампуса на такси, потому что все хотят выпить, чтобы отпраздновать победу на играх этой недели. Пока что у нас очень насыщенный график. На следующей неделе мы столкнемся с сильными соперниками, в том числе с Бостоном, а они в этом сезоне еще не проигрывали. Но думать об этом еще рано. Конор сидит рядом со мной на заднем сиденье и залипает в телефоне, а с другой стороны от него расположился Фостер.

Сегодня моя очередь присматривать за яйцом, поэтому я надел поло с карманом, в который можно было засунуть Пабло.

– Посмотри на этого бабника, – говорю я яйцу. – Видел что-нибудь настолько же отвратительное?

Конор поднимает взгляд от телефона.

– Ой, на себя посмотри. Я слышал слухи о тебе, мистер Я-трахнул-каждую-девушку-на-кампусе-в-прошлом-году.

Это мне крыть нечем.

– С кем ты переписываешься? – с любопытством спрашиваю я.

– Телка по имени Мишель. Она встретит нас на вечеринке.

Он возвращается к переписке, и я следую его примеру, потому что Фостер тоже в телефоне, а я устал сидеть так один. Я пишу Холлису, который приехал сюда на выходные и хотел потусить сегодня с нами. Когда я уходил, он спорил об этом с Рупи. Он хотел пойти, а она хотела остаться дома. Девушки, что тут скажешь.

Я: Чувак, просто повесь эту бестию себе на плечо и езжай сюда. Ты же сам этого хочешь…

ХОЛЛИС: Я очень сильно хочу. Таааак давно не был на вечеринке:(((Это и значит иметь девушку? Только постоянно сосаться?

Я печатаю ответ, но приходит еще одно сообщение.

ХОЛЛИС: Я не хотел так говорить. Иметь девушку – это самый полезный опыт в жизни молодого мужчины. Своих девушек надо беречь.

Я: Рупи, ты стащила телефон Майка?

«НЕТ», – приходит в ответ, и я начинаю смеяться, потому что это явно Рупи. Не хочу звучать ханжой, но Холлис ни разу в жизни не писал полные предложения со всеми знаками препинания.

Я: Дай мужику лакомый кусочек, Рупс. Он хочет пойти на тусовку, а не на недельный фестиваль электронной музыки. То есть он просто выпьет стаканчик-два пива и потрясется рядом с тобой под дерьмовую музыку. Хотя бы раз будь к нему добра.

Ответа нет. Всю дорогу до кампуса мой телефон молчит и загорается только тогда, когда мы с парнями уже вылезаем из такси.

ХОЛЛИС: Ты охрененный мужик, Дэвенпорт! УВИДИМСЯ ТАМ!!!!!!!!

Ну что ж, я сделал доброе дело, день прожит не зря.

У особняка Альфы Дельты собирается толпа. Прекрасная погода все еще продолжается, и хотя уже почти полночь, но воздух теплый и люди одеты в шорты и футболки. Братство даже установило на переднем газоне автомат для приготовления мороженого. Обожаю колледж.

Конор ударяет меня по руке.

– Мишель говорит, что она на заднем дворе. – Он подмигивает. – В джакузи.

Фостер бледнеет.

– О боже, нет, не надо ходить в то джакузи. Ты заразишь сифилисом ногу.

– Что за хрень ты несешь?

– Ты разве не помнишь ту ужасную сыпь на ноге Джесса? Во время подготовки к сезону. Да, она у него появилась после того, как он посидел в джакузи Альфы Дельты, то есть в скопище бактерий.

– Это правда, – подтверждает Баки. – Мне кажется, уровень pH никто никогда не проверяет, или что там надо проверять. – Он показывает на меня пальцем. – Даже близко не подноси к этому Пабло.

– Да, ты сваришь этого засранца, – гогочет Фостер.

– Он уже сварен, – спорю я. – Его нельзя сварить еще больше.

– И?

– И поэтому я могу прямо сейчас почистить его, и он будет очень вкусным.

– Чувак, не делай этого, – тянет Конор. – Яйцо побывало в руках у стольких людей за последнюю пару недель, что у него самого, скорее всего, уже сифилис.

Я фыркаю и хлопаю по карману на груди.

– Поздравляю. Ты проживешь еще один день, мистер Яйцебар.

Мы вчетвером обходим сбоку особняк и входим в ворота. Тут большой задний двор, на котором помещается бассейн в форме почки, большая лужайка и то самое джакузи. К счастью, оно уже заполнено людьми, и мы бы не поместились, даже если бы захотели. Телки, скорчившись, сидят на коленях парней и друг у друга.

Несколько тусовщиков громко орут, когда мы входим.

– Хоккей Брайара! – кричит кто-то, поднимая красный стаканчик.

– Хоккей Брайара! – отвечает толпа.

Не буду лгать: быть местными знаменитостями потрясающе. Футболисты не показывали успехов почти десять лет, а вот в хоккее всегда все было отлично. Мы надираем задницы на регулярной основе и не испытываем недостатка в фанатах.

Подходят парни и хлопают меня по плечу, а затем нас окружают девушки, одна из которых прямиком направляется к Конору.

Хорошее в Коноре то, что он придерживается принципа «одна за раз». Когда ему приглядывается девушка, ни на кого другого он не смотрит. Правда, такая его фокусировка не длится дольше одной-двух недель. В этом деле Кон может составить конкуренцию даже Дину Ди Лаурентису. Но сейчас его интерес направлен только на милую блондинку, проталкивающуюся локтями сквозь толпу.

Конор обнимает ее одной рукой.

– Привет, детка.

– Привет! – У нее красные губы от рожка с вишневым мороженым в руке. Она поднимает его ко рту Кона и пищит: – Хочешь?

– Да, мать твою. – Он рычит и как дикарь откусывает зубами верхушку.

Мишель хихикает, и другие девушки грустно расходятся, осознав, что большой куш им сегодня не светит.

Конор знакомит меня с Мишель, и мы немного болтаем, а Баки и Фостер уходят взять нам напитки. Мишель спрашивает, что такое лежит у меня в кармане футболки, и приходится объяснить ей всю ситуацию с Пабло. Я думал, она ужаснется огромным масштабам нашей незрелости, но вместо этого она весело смеется и говорит Конору, какой он очаровательный. Он бросает на нее полный секса взгляд, и через некоторое время они уходят в дом в поисках, скорее всего, уединенного местечка.

– Хоккеист! – раздается громкий крик, и, повернувшись, я вижу приближающегося ко мне Нико.

Я удивленно моргаю.

– Привет, – здороваюсь я с парнем Деми. – Круто тебя тут увидеть.

Мы по-мужски стукаемся кулаками.

– Все эти дебилы не перестают орать – я так понимаю, вы победили в игре? – с ухмылкой спрашивает он.

– Да-да.

– Класс. Сегодня Брайар не остановить: баскетболисты тоже выиграли. Уничтожили на хрен Йель. Мы как раз оттуда.

– Деми с тобой? – Я смотрю ему за спину.

– Не, она дома. Сегодня вечер парней. – Он показывает на небольшую группу в нескольких метрах от нас, и я замечаю, что там не только парни. На друзьях Нико повисло не так уж мало едва одетых девушек.

Из-за этого мне вдруг вспоминается недавнее признание Деми на беговой дорожке. Как она втайне считает, даже спустя столько лет, что Нико изменил ей в старшей школе.

И теперь, когда я столкнулся с ним на студенческой вечеринке с группой телок в придачу, у меня срабатывает внутренняя сигнальная система.

Но, возможно, это просто я кретин. Лишь то, что он тусуется с девушками, не значит, что он изменяет Деми.

– В общем, я заметил тебя оттуда и хотел поздороваться, – говорит Нико, в тосте поднимая стакан. Только делает он это так резко, что жидкость переливается через край, и до моего носа доходит запах водки. Его неуклюжие руки и затуманенные глаза показывают, что он сильно пьян.

– Увидимся позже, ладно?

– Хорошо. Давай. – Я поднимаю стакан.

Нико возвращается к друзьям. Я успокаиваюсь, когда вижу, что он не становится рядом с девушками, а тут же заговаривает с низким лысеющим парнем в черной майке. Мне плевать, если Нико заметит, что я за ним слежу: я стараюсь ради Деми. Она хороший человек.

– А ты – хорошее яйцо, – говорю я Пабло, хлопая по карману.

– Я ПРИШЕЛ!

Грандиозный крик принадлежит Майку Холлису, который через заднюю дверь входит в патио, победно подняв руки. Рупи топчется прямо за ним, как раздраженный котенок.

Несмотря на свою ужасную невыносимость, Холлис был достаточно популярным, когда учился в Брайаре. Старые товарищи по команде и уйма фанатов подходят к нему, чтобы поздороваться, и он принимает их приветствия и восхищения, как будто он Меган Маркл, встречающаяся с простолюдинами.

Рупи замечает меня и подходит. Она одета в традиционном для себя стиле: юбка с высокой талией длиной до колен и чопорная, застегнутая на все пуговицы прямо до шеи рубашка.

– Я очень хотела посмотреть сегодня «Ривердэйл», Хантер, – ноет она.

Я обнимаю ее за крошечные плечи.

– Прости, Рупс. Но иногда ради любимых приходится чем-то жертвовать.

Огромная улыбка практически разрывает ее лицо на две части.

– Боже мой, я не слышала от тебя ничего милее. Я знала, что внутри ты душка.

– Только никому не говори. Хочешь что-то выпить?

– Мне нельзя, я сегодня за рулем.

– Я думал, у тебя нет прав.

– У меня нет фальшивых прав. Ах, Хантер, ты совсем меня не знаешь.

Возможно, так и есть, но должен признаться – я не против. Даже в хорошие дни Рупи невыносима.

– Это Пабло? – Ее лицо светлеет. – Я не знала, что на этих выходных он у тебя, – добавляет она, как будто говоря об опеке над человеческим ребенком. – Дай мне его подержать!

Я вытаскиваю из кармана розовый сверток и передаю его Рупи.

– Давай жги, – говорю я ей.

Еще час мы болтаем. Фостер дает мне косяк, и я глубоко затягиваюсь, прежде чем отдать обратно. Я расслаблен, раскован. Счастлив просто тусить со своими дружбанами и танцевать с Рупи под паршивую попсу, орущую из динамиков. Впервые за долгое время я не думаю о сексе. Девушки пытаются поймать мой взгляд. Какие-то подходят, чтобы пофлиртовать. Но мне все равно. Мое либидо сегодня уснуло.

– Пабло-о-о-о! – орет Холлис. Он болтал с чуваками из команды по лакроссу, но теперь присоединяется к нам у дальнего конца бассейна. – Дай мне его, детка.

– Отстань от Пабло, – сурово говорит Рупи, прижимая яйцо к груди. – Ты слишком пьян, чтобы его держать.

– Нет! Ну же, дай его мне.

– Нет.

– Хорошо, тогда я просто… САМ ЕГО ВОЗЬМУ! – Как ниндзя, Холлис выхватывает яйцо из рук своей девушки. Только вот она была права: он слишком пьян, чтобы держать что-то маленькое. Его большая ладонь не удерживает Пабло, и он вылетает из его рук прямо в воду.

В воду в бассейне.

Баки с ужасом вскрикивает. Черт, даже я на секунду впадаю в шок. Мы все смотрим на маленький комок, болтающийся в воде, которая благодаря светящейся плитке кажется голубой. Никто не двигается.

– Мы только что его убили? – не выдерживает Фостер.

– Свиньи плавают? – встревожено спрашивает Рупи.

– Понятия не имею, – признаюсь я. Пабло все еще плавает в глубине бассейна.

– Кто-нибудь, погуглите быстро, плавают ли свиньи, – требует Баки.

Рупи уже с телефоном в руках.

– Боже мой, – говорит она секунду спустя звенящим от облегчения голосом. – Они плавают! Тут написано, что некоторые свиньи чувствуют себя в воде естественно, как собаки. Другие ненавидят быть мокрыми, но их можно научить плавать. – Она осматривает наше водяное яйцо. – Но, если бы Пабло был настоящей свиньей, он вряд ли бы смог сам выбраться из бассейна. Тут нет ступенек.

– Ага, а по той лестнице он не взберется, – соглашается Фостер.

Все смотрят на меня.

– Что? – говорю я.

– Ты сегодня за ним следишь. Ты должен его вытащить.

– Прошу прощения? – Я смотрю на пустой бассейн, который еще час назад кишел людьми. Сейчас почти два часа ночи, и плавать никто не собирается. – Я не прыгну в бассейн, ублюдки.

– Мы не учили его плавать, – спорит Баки. – Прямо сейчас он барахтается в воде. Он скоро умрет.

– Это зашло уже слишком далеко, – твердо говорю я.

Только вот, к моему искреннему удивлению, все, даже Фостер, продолжают на этом настаивать. Баки скрещивает руки на груди.

– Твою ж мать, – резко говорю я. – Вы всерьез хотите заставить меня это сделать?

Стягивая с себя футболку, я осыпаю всех трехэтажным матом. Ботинки и шорты снимаю тоже, потому что я не собираюсь ехать в такси домой насквозь мокрым.

Я подхожу к краю бассейна.

– Вы, мудаки, не заслуживаете такого капитана, как я, – бормочу я и ныряю в боксерах в воду. К счастью, вода еще теплая, и, подплывая к Пабло, я заставляю себя думать что-нибудь хорошее о своей команде.

Правило капитана номер миллион: терпение, всегда будь терпеливым.

С Пабло в руках я взбираюсь по лестнице и заливаю водой бетонный пол.

– Вот, – бормочу я Фостеру, передавая ему в руки яйцо. – Пойду наверх, вытрусь и переоденусь.

Грустный взгляд Рупи останавливается на моих трусах.

– Хантер, я вижу очертания твоего пениса.

Ага, потому что на мне белые боксеры, и они промокли и прилипли к моему телу. Я злобно смотрю на Рупи, собираю разбросанную одежду и направляюсь в особняк.

Уже поздно, и вечеринка утихает, поэтому в мужскую ванную очереди нет. Но дверь заперта, и, когда я стучу в нее, раздается неистовый голос:

– Вали отсюда, я занят.

Поэтому я тащусь наверх и пробую попасть в ванную в коридоре. Дверь закрыта, но я нажимаю на ручку, и она оказывается незапертой. Я толкаю дверь как раз в тот момент, когда раздается хриплый стон, и я вижу, как Конор Эдвардс держится обеими руками за светлые волосы.

– А-а-а, мать твою, я кончаю, – хрипит он, двигая бедрами. И стоящая на коленях Мишель проглатывает каждую каплю.

Господи!!!

Я резко хлопаю дверью, наплевав на то, услышат они или нет. Я и раньше натыкался на трахающихся друзей, но никогда не удостаивался чести смотреть в их затуманенные от блаженства глаза, когда они кончают. Чертов Конор. Он что, ни разу не слышал о защелке?

Я обращаю внимание на спальню в конце коридора. Я знаю парня, который там живет: его зовут Бен или как-то еще. И у него собственная ванная. Мое мокрое тело заливает ковер водой. Мне нужно полотенце и мусорное ведро, чтобы выбросить боксеры. Моя цель – ванная Бена.

Но только я делаю шаг по коридору, как распахивается дверь Бена, и я вижу еще кое-что, что видеть не должен.

Только на этот раз это хуже, чем кончающий в рот какой-то телки Конор.

Намного, намного хуже.

12

В понедельник я встаю в шесть. В семь у нас утренняя раскатка, и мне надо поесть, потому что я всегда завтракаю перед тренировками. А после них завтракаю во второй раз на кухне хоккеистов. Совсем как хоббит.

Холлис уже проснулся. Ему нужно сегодня уехать обратно в Хэмпшир. Иногда он уезжает в воскресенье вечером, но бывают дни, когда он не может пожертвовать ни единой секундой, которую мог бы провести со своей прекрасной дамой Рупи, и уезжает рано утром в понедельник. Видимо, сейчас как раз такой день. Но в этот час он рискует застрять в пробке.

– Привет, – говорю я, когда он вяло заходит на кухню.

Он мычит в ответ.

Я направляюсь к кофеварке. Мне нужна доза кофеина, чтобы запустить мозг.

– Хочешь? – предлагаю я.

Слышу еще одно мычание.

Буду расценивать это как согласие. Спустя пару минут мы пьем кофе, пока я сижу в телефоне, проверяя план питания на неделю. Наш нутрициолог Карли держит команду на строгой диете. Правда, мы постоянно ее нарушаем, но, как всегда предупреждает Карли, несоблюдение ее плана питания делает хуже в итоге нам самим.

Я просматриваю варианты из списка и выбираю омлет из яичного белка с овощами.

– Будешь завтрак? – спрашиваю Холлиса. – Омлет.

Он кивает.

– Да, на дорогу было бы хорошо. Хотя сделай двойную порцию.

– Ты хочешь двойную порцию омлета?

– Я голоден.

– Давай начнем с одной, а потом посмотрим, останется ли время. Тренер взбесится, если я опоздаю. – Я кладу на столешницу разделочную доску и нож. – Нарежь все.

Холлис режет грибы и зеленый перец, а я занимаюсь яйцами. Пока мы готовим, в доме сохраняется зловещая тишина, и небо за кухонным окном еще остается темным. Из-за этой темноты кажется, что сейчас ночь, и мои мысли непреднамеренно возвращаются к субботе.

Мать твою.

Нико абсолютно точно спал с телкой, с которой выходил из спальни, когда я его увидел.

Или, по крайней мере, он снял перед ней штаны.

А когда ты в серьезных отношениях с девушкой, ты никогда не должен снимать штаны в присутствии другой девушки.

Проблема в том, что… я все же не поймал его с поличным. Я увидел то, что могло следовать за этим. И я не собираюсь мутить воду в отношениях того, кого я едва знаю. Деми еще недостаточно мне доверяет, чтобы поверить на слово. Если бы я подошел к другу, например, к Дину, и сказал: «Слушай, Элли тебе изменяет», – он бы поверил мне. Потому что Дин знает, что мне незачем лгать или плести интриги. Но Деми не знает об этом. Она задумается о том, какие у меня причины на это, и даже, возможно, заподозрит меня в том, что я хочу оклеветать Нико, чтобы заполучить ее себе, а это неправда.

– Майк? – зову я, когда выливаю массу для первой порции омлета на горячую сковородку.

– М-м-м? – Его рот занят красным перцем.

– Представим одну гипотетическую ситуацию.

– А можно как-то представить не гипотетическую ситуацию?

– Что?

– Ну, если мы представляем какую-то ситуацию, то она уже гипотетическая… неважно, говори уже свою хрень.

– Ладно. Допустим, кто-то из твоих знакомых в долгосрочных серьезных отношениях, и ты увидел, как его или ее партнер изменяет ему или ей. Ну, возможно, изменяет. Ты не уверен на сто процентов, но обстоятельства были слишком подозрительными и… – Я кладу лопатку на столешницу. – Хотя знаешь что? Хрен с ним. Я уверен на сто процентов. Я сразу вижу, если чуваку отсосали. Я буквально за три секунды до этого видел, как кончил Конор.

– Дэвенпорт, – говорит Холлис таким зловещим голосом, что я почти нервничаю, когда поворачиваюсь к нему.

– Да?

– Ты пытаешь сказать мне, что видел, как Рупи отсасывает Конору Эдвардсу? – От Холлиса исходят звуки, как от разозленного медведя, а его лицо краснее, чем перец на его разделочной доске. – Когда, мать твою, это случилось? На вечеринке? Когда она пошла поправить прическу…

– Расслабься, – перебиваю я. – Я не говорю о Рупи. Ты свихнулся? Эта девушка никогда бы тебе не изменила. Она помешана на тебе, Холлис. Она твоя безумная фанатка. Ты встречаешься со своей фанаткой.

– Ничего милее мне никто не говорил.

– Я говорю о подруге, с которой мы ходим вместе на занятия, понял? Я вполне уверен, что ее парень ей изменил. Вопрос в том, говорить ли ей об этом.

– Нет. – У Холлиса никаких сомнений.

– Почему нет? – Лопаткой я снимаю со сковороды на тарелку Майка первый омлет, а потом приступаю к собственному завтраку.

– Потому что лучше не совать нос в чужие дела. Поверь мне.

– Но он изменяет ей.

– И что? Это его дело, а не твое.

– Это и ее дело, – замечаю я.

– Это не может быть ее делом, если она об этом не знает, – возражает Холлис.

Я замолкаю.

– То есть ты один из тех, кто считает: «Если она об этом не знает, то это не сделает ей больно»? Да ладно?

– Я просто говорю: неужели какая-то твоя знакомая с занятий стоит того, чтобы лезть в чужие отношения? Парниша, я тебя умоляю.

– Я тебя умоляю, не говори «парниша, я тебя умоляю».

Он игнорирует меня, откусывая большой кусок омлета.

– Слушай, если бы это был кто-то из нас, – выговаривает он полным ртом, – тогда я бы сказал: «Да, черт возьми, ты обязан все рассказать». Но насколько хорошо ты знаешь эту телку?

– Не особо хорошо. Мы еще притираемся друг к другу.

Холлис наконец-то проглатывает еду.

– Вот видишь. Так что, даже если ты расскажешь ей, она тебе не поверит, братан. Если бы кто-то, кого я еще плохо знаю, – он изображает в воздухе кавычки, – обвинил Рупи в измене, я бы сказал: «Парниша, я тебя умоляю…»

– На коленях прошу, перестань так говорить.

– …и решил бы, что у этого человека есть какой-то скрытый мотив.

Майк Холлис, как никто другой, рационально подтверждает мои сомнения. Но, возможно, мужчины по своей природе циничны? Уверен, если бы я спросил любую из девушек, живущих в этом доме, ответ был бы «ДА!». В мгновение ока.

– Лучше не ввязываться, – предупреждает Холлис. – Поверь мне, мужик. Держись как можно дальше от этой ситуации.

Утренняя тренировка проходит на высоких скоростях. Я обливаюсь потом как собака и тяжело дышу, когда усиленно стремлюсь к воротам. Мы играем двое против одного, чтобы защитники учились мешать нападающему при прорыве противника. Но я намного быстрее Келвина и Питерса. Всю тренировку я не только обгоняю их, но и каждый раз попадаю в ворота.

До этого момента. Я делаю «щелчок» и пускаю шайбу, но вратарь ловит ее перчаткой на лету. Это Трентон, наш запасной голкипер.

Он поднимает маску и светит зубастой ухмылкой.

– Как вам такой расклад, капитан?

Я издаю восхищенный свист.

– Это была сумасшедшая перчатка. Если бы ты был немного быстрее ногами, то составил бы настоящую конкуренцию Борису на позиции вратаря в команде.

Вместо того чтобы выглядеть побежденным, Трентон светится стойкостью.

– Тогда я буду быстрее, – обещает он.