Брат жениха. Поверь мне снова Безрукова Елена
Понимаю всё. Пусть даже не любит меня, хоть мне и до кома в горле, до хрипоты, до слёз, застилающих глаза так, что я еле разбирала дорогу, это больно.
Нет, не просто больно. Это невыносимая, нечеловеческая, невозможная агония внутри. Но пусть лучше мне, чем детям. На детей он не должен это переносить, как бы трудно и больно ни было нам с ним. Даже если мы никогда не найдём больше общего языка, и я так и не смогу ничего доказать, мы не имеем права травмировать и травить детей нашими теперь уже искалеченными и неправильными отношениями. Для них мы по-прежнему мама и папа, одна семья.
Я просто не знаю, что с этим всем делать, как помочь малышам? Марат совсем ослеп от злобы, ревности и боли. Он как раненый зверь очень ослаб, но опаснее такого зверя никого нет в природе. Он будет совершать неадекватные и разрушительные поступки, именно потому что ранен.
Может, папа мне что-то посоветует? Он всегда находит такие подходящие слова, я успокаиваюсь рядом с ним. Родной дом и есть родной дом. Только как ему всё рассказать так, чтобы он не волновался слишком сильно? В последнее время папа сильно сдал... Давление и сердце совсем ни к черту, да и астма никуда не делась, а приступы стали всё более частыми. Он сильно похудел и осунулся, возраст тоже берёт своё на пару с болячками.
Постарел мой мужчина. Мой защитник. Единственное, что осталось от нашей с мамой семьи. Грустно на всё это смотреть, но я понимаю, что никто не вечен, и папа когда-то уйдёт вслед за мамой. Он всё чаще говорит о том, как хочется снова увидеть маму, снова погулять с ней босыми ногами по зеленой траве, как в молодости. Слушать мне это трудно без слёз, но такие уж они, старики.
Однако сегодня повода волноваться за него не было – когда я зашла во двор, то увидела отца за привычными хлопотами. Значит, сегодня его самочувствие в норме. Это не могло меня не порадовать.
– Ой, Линочка! – воскликнул папа.
Он бросил свои дела и вытер руки о полотенце рядом. Потом раскинул их для того, чтобы я обняла его.
– Привет, пап, – улыбнулась я ему и пошла навстречу теплым объятиям.
– Привет. Ты чего не позвонила даже?
– Ты что – не рад? – спросила я.
– Ну, глупости чего болтаешь? – мягко щёлкнул он меня по носу. – Рад, конечно. Просто не подготовился. Надо же встретить тебя по-человечески. Варенье вон из погреба достать. Вы же любите с Маратом, из крыжовника.
Упоминание о муже снова причинило боль, и я плотно сжала зубы, чтобы не зарыдать. Папа ещё ничего не знает и говорит о нас с ним как о семье. Так оно и было меньше недели назад. Даже в доме отца и моего детства всё невольно напоминает о Марате... А крыжовник я и не люблю вовсе. Его Марат любит...
– А ты чего одна? – огляделся отец в поисках мужа, который обычно почти всегда меня сопровождает. – Где же твой муж?
Марат и сам не прочь пообщаться с папой, он любил сюда ездить. Несмотря на то, что мы постоянно проживали в своём доме, романтика деревни была только в посёлке у папы.
– Я одна приехала, пап.
– А, занят, да? – посерьёзнел папа.
– Да, – почти не соврала я.
Марат сейчас действительно занят. Решает дела с передачей прав и всех дел. Но не приехал он, конечно же, не только поэтому... Только как сказать об этом папе?
– А ты долго тут ещё будешь колдовать в саду? – спросила я.– Я ненадолго.
– Да потом доделаю, – махнул он рукой. А потом вгляделся в меня более внимательно. – Что–то случилось.
Он не спрашивал, а утверждал. Видимо, на моём лице все написано, или просто папа, как обычно, меня чувствует. Ничего от него не скроешь. Да я и не собираюсь, просто мне очень не хочется, чтобы отец разволновался. Но больше мне поделиться не с кем. Ольга и папа – единственные люди на данный момент, которым я полностью доверяю и чьими советами дорожу.
– Да, ты прав. Я об этом и приехала поговорить с тобой. Мне нужен твой мудрый совет, наверное...
Он хмыкнул, а потом ласково подтолкнул меня в сторону дома.
– Пойдём в дом, – сказал он. – Сейчас по дороге и вареньица захватим с собой. Чая тебе сделать твоего любимого?
– Да, пап, сделай, – кивнула я.
Может, чай меня немного хоть успокоит? Хотя, чтобы наверняка, лучше налить туда сразу коньяка...
***
Сидя за кухонным столом с еле тронутой чашкой папиного чая, я, путаясь и с трудом подбирая слова, рассказала папе всё так, как оно происходило. Боялась его разволновать, но он и так понял, что вопрос серьёзный, и, наверное, морально попытался подготовиться. Но услышать такое папа был не готов всё равно. Он нервно потирал подбородок, но слушал и не перебивал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.
— Но экспертиза ничего не показала. Никаких веществ они не обнаружили, — подвела я итог своего длинного практически монолога. — Марат мне не верит и требует развод...
— Совсем ничего не нашли? — спросил с досадой папа. Он тоже, как и я пару суток назад, цеплялся за надежду, как за соломинку.
— Ну, как... Кое-что нашли, — хмыкнула я. — Только вовсе не то, что я искала. Да и Марат тоже.
— Что? — нахмурился он.
— Беременность, пап, — ответила я.
Он какое-то время смотрел мне в лицо, потом опустил взгляд на живот, будто это могло ему что-то ещё сказать.
— Значит, у нас будет ещё один хулиган или принцесса? — вяло улыбнулся он.
Дети всегда радовали отца. Он обожает, когда мы все приезжаем к нему в гости. В детях кипит жизнь, энергия бьёт ключом, это всё и папу зажигает. Конечно, он обрадовался бы новобранцу, тут даже и сомнений нет. Но в такой ситуации... Он и сам не знает, поздравлять меня или нет...
— Не знаю, пап, — пожала плечами.
— Как не знаешь? — уставился он на меня.
— Ну, так... Не знаю пока.
— Ты что задумала, Линуля? — нахмурился он, продолжая вглядываться в меня.
— Пока – ничего, — ответила я размыто, но папа всегда читал меня, словно я открытая книга. А может, просто я врать за свои тридцать лет так и не научилась.
— Грех на себя возьмёшь? — спросил он. — Я же вижу, ты совсем не рада.
— Конечно, не рада, пап! — воскликнула я довольно истерично. — Как можно радоваться этому в состоянии развода? Марат Алиску и Арсения забрать у меня хочет. И этого тоже отнимет! Я так не хочу. У меня сердце разорвётся просто...
Закрыла лицо руками и заплакала. Чашка с остатками чая перевернулась, и он разлился по столу, но папа не обратил на это никакого внимания. Он присел рядом на полу и обнял мои колени.
— Бедная ты моя доченька, — гладил он меня и говорил таким дрожащим голосом, словно действительно переживал со мной мою боль и сейчас тоже просто разрыдается. — Сколько же тебе выпало пройти... Но значит, ты должна преодолеть всё. Ты справишься, раз бог дал тебе такую ношу. Я все понимаю, милая... Это тяжело. Марат отвернулся. Ты осиротела. Детей, я не думаю, что он всерьёз заберёт, он одумается... Но вот наладите ли вы отношения – вопрос трудный. Да только малыш, который уже живёт и появился в любви, не виноват в том, что случилось. Глядишь, вы и помиритесь ещё, а ребёночка уже не будет. Ты будешь об этом жалеть.
Я задумчиво смотрела на отца, закусив губу. Может, он и прав. Но мне слишком тяжело. Впрочем, мне не кажется, что вопрос с детьми решится у нас столь легко. Марат не из тех, кто даёт заднюю. Мне думается, за них мы как раз ещё с ним повоюем. А потом и за третьего. Тогда, может, проще не производить на свет ребёнка, которому здесь не рады, которого не ждёт и не хочет отец, у которого не будет полной семьи? Зачем?
— Роди его, Лина, раз уж он просится на свет, — просил папа. — Вот увидишь, он не будет лишним. Может, как раз он и пришёл вовремя – чтобы вы, дураки, не разбежались. Даже реальные измены люди друг другу прощают. А тут... вообще непонятно что. Марат придёт в себя. Он просто очень страстный мужчина, очень ревнивый. Но эмоции рано или поздно уйдут на задний план, и он включит свои умные мозги. Я его в этой ситуации вообще сейчас не узнаю...
— А я тем более, пап, — горько усмехнулась я. — Выгоняет меня как собаку на улицу, к детям не пускает... Мать ещё его в меня яда столько выплюнула, что в тот дом возвращаться неохота. Ради детей и Ольги Вячеславовны только и поеду сейчас туда. Только успокоюсь...
— Он тебя любит, — произнёс отец. — Но его страсти не дают ему сейчас трезво на вещи смотреть. Погоди немного, всё переменится. Тайное всегда становится явным, рано или поздно.
Он кинул внимательный взгляд на меня.
— Главное, до этого момента не наделать глупостей. Никакого аборта, Лина. Если ты дорожишь мнением отца.
— Я дорожу мнением отца, — ответила я. — Но окончательное решение я ещё не приняла и принимать его буду сама. Это моё тело и моя жизнь, мне её жить. Помимо прочего, неизвестно, как на плод повлияла гадость, которой напоил меня Марк. Велик риск развития патологий. Я очень боюсь.
— Ну вот дождемся исследований хотя бы. Я знаю, что уже на ранних стадиях патологии уже умеют выявлять. Может, анализы ничего и не покажут. Давай дождёмся анализов, а? Лин?
— Ну, может, и дождёмся...
Папа грустно вздохнул. Он понял, что на этот раз меня ему не уговорить. Мне уже не двадцать четыре, Марат мне не кажется уже таким уж принцем, а я уже не та глупая девчонка, какой он меня оставил беременной здесь, когда уехал покорять Штаты.
— Я уже сполна хлебнула горькой любви, — сказала я ему. — Мне не хочется, чтобы новый ребёнок снова нас связал, и он забрал и его тоже. Что тогда вообще от меня останется?
— Я понимаю тебя, — кивнул отец. — Но все же очень надеюсь, что у вас всё ещё изменится. Вы же любите друг друга. А больно все делают друг другу, это жизнь и такова человеческая натура. Всё можно простить и понять, и уходить надо, только если чувств больше нет. А у вас они есть, и они не дадут вам жить своей жизнью, так и будет вас тянут друг к другу, и ещё не раз вы окажетесь в постели.
— Папа, — упрекнула я его.
— А что? — пожал он плечами. — Ты уже достаточно большая девочка, чтобы я мог говорить с тобой откровенно о таких вещах. Ты, вон, и беременна третьим! Так чего стесняться? Я жизнь прожил. Знаю, что страсть ваша только разгорится сильнее, и враги в ваших лицах не раз ей предадутся... Так что чем раньше вы перестанете бегать друг от друга, тем быстрее ваши дети перестанут страдать от развала семьи и состояния войны между мамой и папой. Даже если вы не будете показывать им истинную картину, они всё равно прекрасно ощущают, что происходит что-то неладное и нехорошее. От детей ничего не скрыть.
— Да, вот за детей мне больнее всего, — ответила я. — Арсюша даже заболел из-за этого всего. Но в постель я с ним не лягу ни за что на свете. Я его просто на дух теперь не выношу! Я всё для него, столько лет терпела его закидоны, а он... Мужики эти ничего не ценят! Кроме тебя, пап.
— Ты думаешь, я не обижал твою маму? Или она меня? — с горькой улыбкой спросил отец. — Всякое было и у нас. Но любовь друг к другу и к тебе победила. И у вас победит, только дай ему время.
— Мне уже так не кажется... — удручённо покачала я головой.
— Слушай, ну ничего нельзя больше сделать? — спросил папа.
— Нет, — вздохнула я. — Всё, что могла, я сделала. Теперь же от меня ничего не зависит больше. Марк ни за что ему не признается, что что-то мне подсыпал – это ведь посудное дело.
— Какой же сукан, а! — выругался папа, что бывало с ним крайне редко, и ударил по столу кулаком. — Был бы я моложе, так бы ему харю начистил, что мать родная не узнала бы!
— Это уже не поможет. Марат начистил, а толку?
— Мать ещё за младшего вступается, да? — кипел отец праведным гневом.
— Как обычно...
— Да уж, "повезло" как со свекровью!
— Угу, как утопленнице. Так же, как и с братом мужа. Ну да ладно, засиделась я у тебя.
Я поднялась на ноги и вытерла пролитый чай. Убрала чашку в мойку.
— Арсений будет переживать, что я снова надолго уехала. Да и по ночи не хочется возвращаться. Спасибо, что выслушал.
— Да на здоровье, — пошёл отец следом, чтобы проводить меня до машины. — Лишь бы тебе не в одно ухо влетело, а в другое вылетело. Ох, Лина, не дуркуй, девочка!
— Пап, — посмотрела я на него, открывая дверь авто. — Я ещё не решила. Но в любом случае – это будет МОЁ решение.
Глава 13.
Дома успела уложить детей спать и сама готовилась ко сну, когда тишину комнаты нарушил виброзвук моего телефона.
Увидела имя на экране мобильного телефона, и руки задрожали. С трепыхающимся сердцем в груди приняла вызов.
— Да.
— Добрый вечер, — сказал мне Марат.
Меня перекосило.
Добрый вечер.
Как официально...
Как чужой сказал. Впрочем, если он решил со мной развестись, то какого приветствия я ещё от него жду?
— Здравствуй, Марат, — ответила я ему, стараясь не выказывать своих чувств.
— Как Арсений? Алиса?
— Всё в порядке. Уложила их спать.
— Болезнь отступила?
— Да, завтра он уже идёт в сад.
— Это хорошие новости.
— Да, слава богу, он поправился.
— Лина, а где ты была весь вечер? — неожиданно спросил он.
— А что? — ответила вопросом на вопрос я. — Кажется, ты вытурил меня из дома и хочешь развода. Так с какой стати я должна тогда перед тобой отчитываться?
— Пока ещё ты моя жена, – жёстко ответил он. — И я не желаю, чтобы все судачили за моей спиной о твоих похождениях. Если так хочешь шляться — дождись официального развода.
— Марат, я ведь беременная, — устало воззвала я к его разуму в который раз. — Какие "шляться"?
— Мы прекрасно все знаем, что твой главный поклонник на всю жизнь Марк примет тебя любую: хоть беременную, хоть с детьми!
— О боже, Марат! — обалдело произнесла я. — У тебя совсем уже крыша поехала на фоне ревности!
— Ещё неизвестно, не его ли ребёнок.
— Он твой, — уверенно сказала я. — Потом бы будешь жалеть об этих словах. Потому что я права.
— Не ты ли просила остаться с детьми, а сама уехала на весь вечер?
— Я и была с ними, а уехала лишь на пару часов.
— Где ты была?
— Может, ты ещё слежку за мной организуешь?
— Надо будет — организую. Я жду ответ на свой вопрос.
— Я была у отца, дурак ревнивый, — прошипела я в трубку. Он сейчас меня просто ужасно раздражает. — Можешь позвонить ему и спросить! Мой отец не врет, ты сам знаешь.
Марат на время замолк. Видимо, в его голове я делала что угодно и с кем угодно, только о поездке к родному отцу он и не подумал.
— Как он? Ты ему все рассказала?
Теперь замолчала я. Снова вспомнила весь этот разговор, и слезы опять выступили на глазах.
— Да, рассказала, — ответила я. — Какой смысл молчать, если всё равно все узнают?
— Как он это перенёс? У него ведь сердце.
— И давление.
— И давление.
— Разволновался. Думаю, потом таблетки ел горстями, но мне виду не показал.
— Понятно. Надеюсь, с ним всё будет хорошо.
— Марат...
— Что?
— Выслушай меня, пожалуйста.
— Нет, Лина. Я не верю твоим словам, извини. Что бы ты ни сказала, это ничего не изменит.
— Как ты можешь так? Выкинуть на помойку столько лет нашей жизни? — воскликнула я.
— Я? Я, что ли, с какой-то девкой кувыркался на нашем диване? По-моему, это была Ангелина Соболевская.
— Ты меня уже и фамилии своей лишил?
— Пока нет.
— А что не торопишься? — кипела я внутри. — Неси завтра же свои документы, я хочу с тобой развестись!
— Я решил пока повременить с разводом.
Слова застряли в горле. Что? Зачем?
— Повременить? — повторила я за ним.
— Да.
— Я тебя не понимаю, Марат. То ты торопишься подать на развод, то хочешь повременить. Зачем? Нам и так дадут три месяца на примирение, которого, как я вижу, у нас все равно не будет. Но с детьми быстро не разводят, особенно если есть споры по поводу того, с кем они будут жить. Тебе хватит времени с лихвой!
— Не в том дело.
— А, — дошло вдруг до меня, и я улыбнулась сама себе. — Я поняла. Ты хочешь дождаться результатов теста ДНК?
– Верно, — ответил Марат. — Я узнавал. Его сейчас можно сделать по крови после седьмой недели.
— Да, можно.
— Сколько у тебя сейчас недель?
— Около четырёх.
— Значит, нужно ждать ещё три недели.
— И что будет дальше?
— Ну... Если ребёнок не мой — будешь воспитывать сама его, и через суд я сниму с себя отцовство. Сама знаешь, что если ты замужем за мной, то отец автоматически я. И только суд по результатам экспертизы ДНК может отцовство оспорить.
— Он твой, Марат, — почти прошептала я. — Если бы ты знал, как ты мне сейчас делаешь больно...
— А ты мне как сделала, Лин? — отозвался он глухо. Слышно было по голосу, что ему тоже непросто. Но достучаться до этого мужчины, ставшего в один миг таким чужим, я не могу. — Я, блядь, спать перестал, есть перестал. И всё из-за тебя...
— Попробуй поверить мне. Прошу тебя, Марат... Я ничего не делала, я не виновата. Я люблю тебя...
— Больше этого не говори мне, поняла? — взревел он и добавил, прежде чем повесить трубку: — Ты понятия не имеешь, что это такое, змея!
Я сидела ещё несколько минут молча, глотая солёные слёзы и зажав телефон в руке. Ну вот, всё испортила... Мне почти удалось услышать от него хоть что-то. И главное я тоже не спросила — что он будет делать, когда поймёт, что ребёнок его? Заберёт его, как сейчас пытается отнять всех остальных?
13.2
Утром вставала тяжело после бессонной ночи, однако деваться некуда — рабочий день начинается через пару часов. Пришлось привести себя в порядок и наложить макияж так, чтобы не видно было моей усталости и грусти. В офисе никто не должен знать, насколько сильно мне тяжело.
Утренний кофе тоже мало взбодрил, как и бутерброды. Я жевала хлеб с маслом словно безвкусную резину. Я потеряла вкус еды, вкус кофе и вкус жизни. Без Марата все кажется серым и тоскливым. Только небо знает, как изнывает моё сердце вдали от него, как я тоскую о нём. Я многое отдала бы сейчас, чтобы он просто обнял меня и прошептал, как любит, царапая своей непослушной щетиной моё ухо...
Сама отвезла детей в сад и школу и отправилась в офис. Очень волновалась перед тем как зайти в здание. Где теперь я буду работать и с кем? Получается, это те люди, что заставили Марата отдать бизнес. Но я понимаю почему. Марат им был должен, а ждать ещё Рогозин просто не захотел, поэтому использовал меня для своей грязной игры.
Обращаться в органы Марат не будет по понятной причине – он виноват сам, влез в такие долги и не возвращал, потому как не с чего было, а схема с поглощением фирмы Рогозиным по договорённости вообще дело незаконное... У Марата не было выбора, ему пришлось все подписать. Хорошо, что меня никто не стал держать дальше, до сих пор трясёт, как вспомню эти сутки плена, как бы ни пыталась не думать об этом, воспоминания были слишком свежими.
Я боялась увидеть в офисе именно его, хотя это глупо – он владелец другой компании, а сюда, скорее всего, посадит какого-то управленца, каким раньше был Марат.
— Привет, — поздоровалась я с секретарями возле кабинетов управляющих.
Хоть я и была им начальницей, но общались мы на равных. Не люблю этот пафос, да и девочки умные — никогда границ не переступали и субординацию соблюдали.
— Привет, — подняла голову Катя и улыбнулась мне. — Вернулась?
— Ага, снова с вами, — ответила и с волнением поправила волосы. — Как обстановка?
— Дурдом, — пожала плечами Катя. — Смена руководства всегда стресс для всех.
— Да уж... А кто же теперь будет вместо… Марата?
Тяжело об этом говорить вслух. Думать тоже. Мне обидно за него, что всё так вышло. Пусть он теперь ненавидит меня, но мне он чужим не стал, и его беды никогда не оставят меня равнодушной.
— Хрен его знает, — вздохнула она. — Сказали, пришлют кого-то. Наёмный руководитель.
Собственно, как я и думала. Рогозин сам сюда не станет соваться, он зашлёт своего человека и будет управлять через него, что логично. И пусть не появляется здесь, иначе я умру от ужаса, увидев его снова. Пока Марата не было, Рогозин откровенно домогался меня, но всё же он недооценивает Марата в гневе и заходить далеко не стал.
— Сейчас будет собрание по этому поводу. Знакомство с руководителем.
— Прямо сейчас? — разволновалась я. Вот скоро моя судьба и решится.
— Ну да. Надо же познакомиться с новым начальством. Чувствую я, грядут большие перемены, — вздохнула Катя и высказала вслух мои мысли. — Новая метла метёт по новому.
— Да, — кивнула я. — Скорее всего, кадровых перестановок, сокращений и даже увольнений не избежать. Фирма на грани разорения.
— Знаю, — ответила она. — Кто мог, уже сбежал, а многим просто некуда. Сидим и ждём чуда, что, может быть, всё ещё наладится, и нам не придётся искать новую работу.
— Это может коснуться и меня.
— Ну, теперь да, — посмотрела она на меня. — Марат больше тут не поможет. Кстати, тут слушок ходит, что вы разводитесь. Ты извини, может, я не в своё дело лезу, но...
— Не в своё, Кать, — одёрнула я её. — Не в своё. Где собрание будет проходить?
— В белом зале, — ответила она, потупив взгляд. Поняла, что на сей раз черту она перешла.
— Бери блокнот и ручку и пошли.
Катя была моим секретарём, поэтому мои просьбы привыкла выполнять. Сейчас она послушно семенила следом за мной в белый конференц-зал вместе с письменными принадлежностями в руках.
Мы расселись почти всем коллективом важных звеньев и начальников отделов с их помощниками и заняли почти весь зал, когда в помещение вошёл Евгений и ещё какой-то солидный мужчина лет сорока пяти.
Наверное, это и есть новый руководитель, иначе зачем заместитель директора в лице Жени привёл бы его сюда. Окинула его оценивающим взглядом. Обычный мужик, видно, что дорого одет и умеет себя вести в обществе. Похож на руководителя. Лицо довольно приятное и ещё молодое, голубые глаза не кажутся злыми, хотя смотрит он довольно серьёзно, пусть и дружелюбно.
— Добрый день, коллеги, — обратился к нам Женя. — Как вы знаете, у нашей фирмы сейчас проходит ребрендинг, и руководящий состав также меняется.Место генерального директора вместо Марата Ильдаровича занимает Олег Петрович Донский. Прошу любить и жаловать.
— Добрый день, — кивнул мужчина и заговорил с нами. — Приятно познакомиться. Я Олег Петрович, руководитель с большим опытом и стажем. Теперь руководить с сегодняшнего дня вами буду я. Если кто-то переживает, что я не смогу вывести компанию из кризиса, то зря — я смогу это сделать.
По залу прошёл тихий гул. Все волновались и боялись за свои места. Никто не скажет, кто пригодится новому хозяину и руководителю, а кого отправят отсюда, заменив на других.
— Что касается кадров... — продолжил говорить Олег, усаживаясь в кресло во главе стола и беря в руки папки, заготовленные для него заранее и оставленные на углу столешницы. Словно считав немой вопрос аудитории, внимающей ему, он осветил самый главный вопрос на повестке дня. — Будут перестановки. Я уже просмотрел отчеты по работе многих отделов и резюме руководителей. Скажу честно, работой не всех отделов я остался доволен. Некоторые примут новые стратегии и бизнес-план, в некоторых отделах будет замена руководящих звеньев. Но с каждым из руководителей я буду говорить лично у себя в кабинете. Сегодня и завтра вас будут вызывать по одному, и мы будем беседовать. Всё понятно?
— Понятно, — ответили угрюмо подавленные сотрудники фирмы.
Я боялась и за себя, и за них. За годы работы здесь все они мне стали родными. Каждого мне будет жаль потерять, Марат с таким вниманием каждого нанимал на работу. Но теперь больше не мы решаем судьбу коллектива.
— А теперь по общей стратегии и концепции, — собрал руки в замок Олег и обвёл глазами конференц-зал. — Её также необходимо изменить. И начнём мы...
Я внимательно слушала всё то, что говорил Донский. В общем-то, с большинством доводов и пунктов я была согласна. Он довольно толковый руководитель. И пусть фирма больше не принадлежит нашей семье, всё же приятнее видеть, что она живёт и развивается, чем тихо умирает. Олег выведет её из стадии банкротства, я думаю, что он действительно сможет.
Мы обсуждали всё примерно час, после чего разбрелись по своим местам. Олег прошёл мимо меня, открывающей ключом кабинет личного помощника директора компании. Ничего не сказал, лишь коротко глянул и ушёл в свой кабинет.
В течение дня дёргалась из-за каждого звонка, думая каждый раз, что это звонит мне Олег, чтобы вызвать на разговор. Когда же действительно услышала его голос на том конце провода, вздрогнула, а по спине рассыпались мурашки.
— Зайдите ко мне.
— Сейчас буду.
Он отсоединился. Я вздохнула и поднялась со своего места. Поправила на себе костюм и заправила выбившуюся из причёски прядку волос. Через несколько шагов я уже оказалась возле кабинета директора, на двери до сих пор значилось имя Марата... Как же непривычно и страшно. Что мне скажет этот мужчина?
— Можно? — спросила я, приоткрыв дверь.
— Заходите, да.
Я прикрыла за собой дверь и прошла по кабинету, остановилась в волении напротив Олега. Он смотрел на меня, пока я шла к нему, и от его взгляда я ощущала неловкое оцепенение. Я уже отвыкла от того, чтобы мужчины так пристально меня разглядывали... Я всегда была рядом с Маратом или детьми.
— Кофе принесите, — сказал он мне.
— Кофе не входит в мои обязанности, — ответила я.
Брови мужчины взметнулись вверх.
— Вот как? — улыбнулся он. — По резюме вы — секретарь. Так почему же кофе в ваши обязанности не входит?
— Личный помощник директора, — поправила я его. — А не секретарь.
Да уж, отличное начало беседы у нас вышло...
Он смотрел на меня недовольно. Не любит, когда пререкаются с ним. Совсем как Марат. Но я ему не прислуга. Хочет — пусть увольняет, я не горю желанием тут оставаться теперь. Лучше найду что-то другое, но из-за условий расторгнуть контракт в одностороннем порядке мне будет сложно.
— Личный помощник и есть секретарь, милая, — оскалился Олег. — Не директор, не арт-директор и даже не заместитель директора. Поэтому кофе таскать мне будешь ТЫ.
— Милой зовите своих любовниц, уважаемый Олег Петрович, — вскинула я голову. По моему тону Олег прекрасно понял, что ни хрена он не уважаемый в моих глазах. — А кофе можно попросить у Катерины. Именно в её обязанности входят напитки.
Чувствую, как откровенно нарываюсь, но ничего не могу поделать с собой. Никто не будет со мной так обращаться. Олег откинулся на спинку кресла и с гораздо большим интересом оглядывал меня. Его глаза задержались на груди, которая после беременностей не только не потеряла форму, но и стала больше. Захотелось прикрыться. Щёки запылали. Как же я от этого уже отвыкла. Может, зря я ему этот чёртов кофе не принесла? Меньше внимания бы привлекла.
— А ты дерзкая, да? — спросил он.
В ответ я промолчала.
— Потому что жена Марата, не так ли?
— И что?
Читать бесплатно другие книги:
