Последний крик банши Журавлева Юлия
— Хотел — съезди. А твои подчиненные пусть подумают, как можно без последствий или с минимальным вредом вытащить всю информацию из пострадавшего. К тому же у меня есть мысль, как мы поступим. К шести вечера будь на месте. Может, Герасимов хоть что-то расскажет о Володарском, они и правда дружили в свое время.
— А вы? — спросил капитан. Илья бы хотел, чтобы главный отдохнул. Поспал, как вариант. Инквизиторы сильнее и выносливее обычных людей, но все равно не железные. Да и металл тоже имеет свойство уставать.
— У меня тоже есть дело, — тяжело поднимаясь, ответил Аверин. — Кое-кому пора возвращаться в строй. Отдохнули, и будет.
В Управлении инквизиции по Московской области, которое возглавлял Владимир Николаевич Герасимов, царило обычное оживление. Именно в местных управлениях получали лицензии, продляли лицензии, вставали на учет ведьмы, получали патент и разрешение на использование зелий и разных амулетов. Сначала все они проходили проверку в инквизиции и, если никаких побочных и отрицательных эффектов не обнаруживалось, шли в массы.
Предъявив удостоверение на входе в закрытую для посетителей часть здания, Мартынов поднялся к полковнику Герасимову. Полковник принял его сразу без проволочек.
— Владимир Николаевич, благодарю за то, что так быстро согласились встретиться. — Илья сел напротив хозяина кабинета. — Как я и говорил по телефону, я хотел бы поговорить с вами об Олеге Володарском. Насколько близко вы с ним общались и хорошо ли его знали?
— Мы с Олегом были хорошими друзьями еще со времен академии, — ответил Герасимов. — Я думал, что знаю его достаточно близко, но во время нашумевшего тринадцать лет назад процесса понял, что ошибся.
— Расскажите о нем, — попросил капитан.
— Олег был отличным парнем, компанейским. А еще очень сильным инквизитором. Ему сразу, с первых курсов, прочили большое будущее. Наверное, это его и испортило, как я думаю сейчас. Он действительно проявлял недюжинные способности, плюс отличная учеба, Олег стремился быть лучшим, соответствовать высоким идеалам во всем. Тут и привлекательную внешность не стоит забывать. Красавчик, каких поискать. Девчонки за ним так и увивались. Конечно, недоброжелателей у него хватало. Я бы даже сказал, завистников. Но Олег их просто не замечал. Амбиции у него уже тогда зашкаливали, но вроде вполне оправданные. — Полковник задумался. — Может, что-нибудь конкретное хотите узнать?
— Я просто хочу понять, как такой талантливый инквизитор, а отзывы о нем я тоже читал, их много насобирали для суда, пошел по наклонной? — Илья много читал о достоинствах Володарского, им многие восхищались. — Почему при своих данных он оставался в звании лейтенанта?
— Знаете, капитан, это хороший вопрос. Олег Володарский из тех, кто просто не умеет подчиняться. У него постоянно на ровном месте возникали конфликты с руководством. То ли тщеславие, то ли желание выделиться, но Олег постоянно, что называется, лез в бутылку. Все время пытался оспорить любое решение начальников, чуть ли не до неподчинения дело доходило. С годами, когда юность и присущая ей горячность прошли, его противостояние с остальными вышло на новый уровень. Мне кажется, вся эта история с ведьмами — своеобразный протест.
— А вы, может, догадывались или предполагали, что Володарский преступил черту?
— Нет, мы в последние годы мало общались. Судьба развела нас: я в Подмосковье, он остался в Москве. Да и ему не хотелось общаться с кем-то из старых знакомых. Постоянное напоминание о том, что он ничего особого к тридцати с хвостиком так и не достиг.
— И он начал сближаться с ведьмами? — Это был один из ключевых вопросов. Стоило ли спрашивать напрямую и выдавать их главную версию, Илья так и не решил.
— Не сказал бы, что он с ними сближался в том смысле, в котором вы спрашиваете, — усмехнулся полковник. — Все-таки отношения с ведьмами имеют многие инквизиторы, по долгу службы, так сказать. К тому же он ведьм не любил особенно, у Олега с ними как-то с самого начала не заладилась работа. Может, все тот же гонор, с которым он общался со многими окружающими, но нормально общаться с ведьмами он не умел. За что под конец обучения в академии чуть не поплатился.
— Вот как? — Мартынов пытался вспомнить хоть что-то подобное из досье Володарского, изученного им вдоль и поперек, но не смог. — А можно поподробнее?
— Да там случай такой, курьезный, произошел. На последнем курсе почти выпускники чувствуют себя полноценными и полноправными инквизиторами, вы, наверное, сами это знаете. Ну он и докопался до одной ведьмы. Я подробности не помню, столько лет с тех пор прошло. Олег к ведьме с какими-то претензиями полез, корочек инквизитора у него еще не имелось, конечно, только студенческий. А ведьма не дура попалась и послала его с попутным ветром. Он разозлился, применил силу, но, видимо, по неопытности что-то не рассчитал. И ведьма начала обороняться, не заклятием, а баллончиком с особой перцовкой по собственному рецепту. Олег чуть не ослеп в итоге, еле зрение спасли, роговицу почти выжгло. О том событии у Олега на память небольшое увечье все-таки осталось. Левый глаз был будто прищурен немного, и щека с губой чуть приподняты, будто он усмехается постоянно. Наверное, эта гримаса тоже не добавляла ему баллов в спорах с руководством.
Илья понимал, почему не нашел этого в досье. Если все студенческие выкрутасы инквизиторов заносить, никакая папка не выдержит. Все закончилось быстро и хорошо, и отмечать не стали. Зачем портить личное дело хорошему ученику? Но этот момент он зафиксировал в памяти. И мысленно подчеркнул.
— Ведьму вы, конечно, не вспомните? — спросил капитан.
— Не вспомню. Ни имя, ни внешность. Да и историю эту так, к слову рассказал.
— А во время следствия или заключения вы общались с Володарским?
— Во время следствия как-то приезжал к нему, — неохотно ответил Герасимов. — Все-таки столько лет дружили. И, признаюсь, я до конца не верил, что он виновен. На заседания суда ходил. Чем больше ходил, тем больше убеждался, что это не поклеп и не ошибка. Поэтому все общение свернул. Надеюсь, не станете меня за это осуждать. Дружба дружбой, а служба такой дружбы не допускала.
— Значит, рассказать про его годы в тюрьме не сможете?
Полковник являлся единственным, кто близко и долго общался с Володарским. К кому еще можно обратиться, Илья не знал. Близких родственников у покойного инквизитора не осталось, а с дальними он связь не поддерживал.
— Я немного интересовался, — признался Владимир Николаевич, — все-таки столько лет дружили, поэтому совсем бросить его не мог. Так что узнавал у руководства тюрьмы, как у Олега дела. Самому Олегу об этом просил не говорить.
— И как? — Илья подался вперед.
— Он в полном порядке был. Ни с кем не общался, но это для Олега обычное дело. Думаю, он и в тюрьме считал себя выше остальных заключенных. Вел здоровый образ жизни, насколько это в тюремных условиях возможно. На воле его вроде даже ждал кто-то. Во всяком случае, посылки и письма он получал регулярно.
— Женщина?
— Скорее всего, — пожал плечами полковник. — Я просто отметил, что Олег не остался совсем один, значит, не все так плохо. Я ему сразу сказал, чтобы он менял работу, если не идет. Но Олег упорно работал в инквизиции, не мог отпустить мечту.
— Поэтому он так скатился, оказавшись на свободе? Не смог себя реализовать?
— Не знаю, не ожидал от него. — Герасимов вздохнул: разговор явно не улучшал его настроения. — Я слышал, что сразу по возвращении он начал пить. Хотя знал, что многие готовы ему помочь. Но он не хотел никого видеть, я настаивать не стал, а, наверное, стоило.
— Думаю, вам не в чем себя упрекнуть, — больше из вежливости поддержал инквизитора Мартынов. — Здесь личный выбор каждого. Бороться или опускать руки и опускаться самому.
— Знаете, Илья… Позволите так обращаться, раз уж мы неофициально общаемся?
Капитан кивнул.
— Так вот, Илья, я сто раз спрашивал, как Олег мог позволить себя убить? Даже пьяный, даже давно отстраненный от дел инквизитор, он был лучшим. После того случая с ведьмой Олег ни разу ни один удар не пропустил. Ведь нож надо выхватить, замахнуться… Не мог он так легко позволить себя убить. Не Олег Володарский. — Владимир Николаевич отвернулся.
— Вы видели его тело?
— Конечно, нас же хоронят так же, как и всех. Он и не изменился почти, хотя я его тринадцать лет не встречал. Странно видеть старого друга в гробу. Или не друга, но того, с кем столько прошли. До сих пор не верится, что Олег мертв.
— Не вините себя, Владимир Николаевич, — вставая, сказал Мартынов. — И спасибо за то, что уделили время.
— Да было бы за что, — невесело усмехнулся полковник, поднимаясь и протягивая визитеру руку на прощанье. — Жаль, что ничем не смог вам помочь.
— Ничего. — Илья улыбнулся, отвечая на крепкое рукопожатие. — Поверьте, вы многое для меня прояснили.
— Если появятся вопросы, вы всегда можете обращаться.
Мартынов еще раз поблагодарил коллегу и поехал обратно в главк. Да, судьба — штука странная. Тот, у кого имелись все данные, в итоге стал никем, а его друг с куда более посредственными способностями сейчас не последнее лицо в инквизиции.
В кабинете все сидели на своих местах, зарывшись кто в бумаги, кто в компьютер. Времени до пробуждения выжившей жертвы, она же единственный свидетель, осталось всего ничего, а как, не искалечив человека, получить информацию, до сих пор не известно. Но Илью занимала другая мысль. Он достал из сейфа папку с делом об убийстве Володарского и открыл фотографии с места преступления. Труп мужчины смотрел на капитана широко раскрытыми глазами. Без усмешки и прищура. Только с испугом.
Глава 11
НИ ШАГА В СТОРОНУ
— Предпримем еще одну попытку обуздать твою силу? — спросил Максим после обеда.
— Может, не стоит? — Кате совершенно не хотелось второй раз за день прибегать к силе смерти.
— Надо, Катя. Ты научилась ее сдерживать, нужно научиться и использовать. — Инквизитор закончил мыть посуду и потянул ведьму со стула.
Пришлось вставать, обуваться, выходить из дома и идти по знакомому маршруту на знакомое поле. Чем ближе подходили, тем воодушевленнее становился Макс и тем медленнее и неохотнее шла Катя.
— Тебя понести? — в шутку предложил молодой человек.
— Сама дойду, спасибо, — вздохнула ведьма. Ей было совсем не смешно.
На поле все осталось по-прежнему, о том, что тут произошло утром, напоминала только примятая трава и высушенный круг земли, будто циркулем очерченный. Катя не смогла сдержать улыбку. Если устраивать тренировки на засаженных полях, фермеры волей-неволей начнут грешить на инопланетян или какую-то нечисть. Отличный розыгрыш, если не брать в расчет, насколько он опасный.
Катя встала в центр выжженного силой смерти круга. Земля пропиталась ею, как кровью. Даже ведьме было не по себе находиться в этом месте, а остальные живые существа огибали круг, насекомые обходили его стороной, даже птицы меняли траекторию полета. Стало жутко. Женщина понимала, что они с инквизитором заигрались, что глупо надеяться подчинить смерть. Никто еще не смог ее одолеть или переиграть, в итоге все равно побеждает костлявая. Но отказаться Катя не могла. Она просто не могла повернуть назад на глазах у Максима, ведь это бы означало сдаться. А так хотелось показать себя с лучшей стороны…
И вновь мир меркнет, все окрашивается серым, а время замедляется. Внутренности замерзают вместе с чувствами и эмоциями. Больше ничего не существует, смерть стирает грани миров и вновь стремится уничтожать все вокруг. И снова приходится загонять ее внутрь, запирать, чувствуя, как она скребется острыми когтями внутри, ищет брешь.
Эмоций нет, только необъяснимая злость, подступающая к горлу, грозящая перерасти в ярость. И снова поиск баланса, равновесия, ступая, как канатоходец над пропастью, боясь сорваться.
И вдруг…
Сила инквизитора, направленная на нее тонкой струйкой, обжигает хлеще раскаленного железа, кажется, банши слышит шипение, скорее всего, свое собственное. Это как махнуть рукой перед замершей коброй. Бросок следует сразу, инквизитор готов и уворачивается. Первый раз, второй. Третий раз сила смерти задевает его слегка, но и этого достаточно, чтобы человек потерял темп и сбился. Четвертый удар попадает в цель. Он смог его ослабить, сделать не смертельным, но сокрушительным. И инквизитор падает. А банши разрывается между желанием убить сразу или сначала помучить жертву, наслаждаясь ее страданиями. Медленно приближаясь, видя страх, панику пытающегося отползти подальше мужчины. Он что-то говорит, но банши не знает пощады. Занесенная рука, в которой для последнего удара собирается вся тьма, что таилась внутри.
Кажется, дальше грохнул взрыв.
Максим бросился вперед, чтобы поймать падающую ничком женщину, но властный окрик остановил его на ходу.
— Стой!
Ему не нужно говорить: «Право инквизитора». Ибо его право абсолютно.
— Да, па.
Максим развернулся к отцу, на лице которого играли желваки. И пропустил еще один удар, только теперь не от ведьмы. В скулу.
— Ты че…
Договорить ему не удалось, новый удар под дых выбил воздух, сгибая пополам. Но давать ему отдышаться никто не собирался. Схватив сына за волосы, главный инквизитор поднял его голову, глядя Максу в глаза.
— Ты понимаешь, что творишь?
— Понимаю, — просипел он в ответ.
— Нет, ты не понимаешь. Ты вступил в заведомо неравный, проигрышный бой, не имея ни опыта, ни знаний, ни должных навыков. И чуть не погиб. И ладно ты, дурак, подставился. Думаешь, убив тебя, она бы остановилась? Смерть чувствует жизнь, та притягивает ее, как магнит железо. Банши выкосила бы этот поселок и пошла к следующему. А потом к следующему. И знаешь, что самое интересное? — Аверин-старший сильнее натянул волосы сына, Максим скривился, но не издал ни звука. — Чем больше она убивает, тем сильнее становится. И когда банши входит в раж, делаясь одержимой, справиться с ней сможет только большой отряд лучших и сильнейших инквизиторов. И то не без потерь. Понимаешь теперь?
— Да.
— Ни хрена ты не понимаешь. — Главный инквизитор сплюнул. — Заигрался ты, Максим. Бери свою ведьму и неси ее в машину. Поведешь сам, а я поеду с ней. Надеюсь, когда мы вернемся в главк, Екатерина придет в нормальное состояние.
— А нам очень нужно возвращаться в главк? — потирая скулу, спросил Макс.
— Очень. Нас там ждет полумертвый и полусумасшедший свидетель. И от Екатерины зависит, придет ли он в норму или нет.
Максим поднял Катю на руки. Нести обмякшую женщину без сознания, пусть и весила она немного, оказалось тяжело. Но инквизитор, стиснув зубы, нес ее к черному «кайену», стоящему рядом с домом.
— Я могу забрать вещи и кота? — спросил он.
— У тебя три минуты, потом я уеду. Ты мне, собственно, и не нужен, от тебя одни проблемы. Может, отстранить от расследования от греха? — вслух подумал глава инквизиции.
Максим не стал спорить и что-то доказывать. Он знал: если отец сказал «три минуты», значит, три минуты. Если захочет отстранить от расследования, хоть на колени встань — не поможет. Так что на бегу поймав за шкирку Савелия и засунув его в переноску, в другую руку подхватив сумку с ноутбуком, Максим выскочил наружу, запер дверь и запрыгнул в машину. Аверин-старший, сидевший на заднем сиденье, посмотрел на часы и одобрительно кивнул.
— Как ты нас нашел? — выезжая на шоссе, спросил молодой человек. — Я же раньше ни разу не приезжал сюда.
— Максим, если бы я не мог найти собственного сына, то грош цена мне как главе инквизиции.
— Спасибо, что подогнал машину, — вздохнул Макс. Как он жил с детства под колпаком, так и сейчас продолжает.
В ГУИ царило нездоровое оживление, близкое к панике. Будь на месте инквизиторов кто-нибудь послабее, точно случилась бы массовая истерия. Сейчас же здание осаждали: пресса, недовольные «бездействием» граждане, в приемной продолжали скандал родственники пострадавшего, которых, кажется, стало больше. Телефоны обрывали все те же представители прессы и, что намного хуже, самое высокое начальство из министерства. В отсутствие главного инквизитора страдали его подчиненные, но удар держали. Правда, к моменту приезда черного «кайена» на Лубянку силы у обороняющихся были на исходе. На исходе было и время действия снотворного, и отведенный правовыми нормами срок, позволяющий держать в допросной свидетеля.
Толпа неохотно расступалась, пропуская машину во внутренний двор. Ведьма до конца в себя не пришла, но хотя бы облик банши сменила, после чего даже Аверин-старший, все это время неотрывно следивший за женщиной, выдохнул.
— Переноси ее в допросную, будем приводить в чувство, — скомандовал он сыну. Сам же ушел узнавать, что произошло за время его отсутствия.
В допросную на помощь Максиму пришел врач, который быстро достал шприцы и ампулы, заверив инквизитора, что уколы абсолютно безопасны. А потом так же быстро и, как показалось Максиму, несколько нервно вышел, предварительно вручив инквизитору пакет.
Очнулась Катя почти тут же, наверное, через минуту после ухода врача. А главное — сразу и мгновенно, будто и не отключалась. Бешено сверкая глазами, женщина сразу заметила пакет в руках инквизитора, вырвала его из рук, а затем Макс понял, почему доктор сбежал.
— Мне дали рвотное? — отдышавшись, спросила ведьма.
— Радуйся, что не слабительное, — попробовал отшутиться молодой человек. — Ты не злись, просто, видимо, очень помощь твоя нужна. За нами мой отец приехал, но он был несколько не в духе, так что подробности я решил не выспрашивать.
— Он очень вовремя приехал. — Катя в упор взглянула на инквизитора. — Ты понимаешь, что я бы тебя убила?
— Я надеялся, что поймешь, кто перед тобой, и сможешь остановиться, — со вздохом признался Максим.
— Ты уже осознал свою ошибку?
— Неужели у тебя внутри в тот момент ничего не шевельнулось? — с надеждой спросил инквизитор.
— Нет. Когда я становлюсь банши, у меня внутри пустота и холод. Нечему шевелиться. Только злость, которая требует выхода. И твое воздействие, даже несущественное, — это как спичку к бочке пороха поднести.
— А разум? Ведь какие-то мысли должны оставаться?
— Мыслей тоже нет. Разум… — Ведьма задумалась. — Не уверена, скорее инстинкты плюс очень слабое понимание и осознание себя. Но уже в другой форме.
— Не думал, что контроль силы смерти настолько сложный. — Инквизитор присел рядом с ведьмой. — Я больше не буду тебя уговаривать и заставлять.
В этот момент дверь отворилась, на пороге стояли Аверин-старший и Илья Мартынов.
— Зато мы будем и уговаривать, и, если придется, заставлять, — начал с позитивной ноты глава инквизиции. — Екатерина, у нас много новостей, и все плохие. Начнем с самой плохой: в соседней допросной уже приходит в себя выжившая жертва ритуала. Проблема в том, что ему внушили, вложили в голову одну-единственную мысль, что нельзя трогать могилы. Все остальное или стерли, или задвинули настолько глубоко, что пробиться к сознанию пострадавшего мы не в силах. Если убираем внушение — человек теряет последнюю связь с реальностью. Если не убираем — он сходит с ума в ближайшие сутки, и шансов на восстановление нет.
Катя уронила голову на колени и обхватила ее руками — такие сногсшибательные новости окончательно выбили ее из равновесия.
— Я не специалист по проклятиям, — сдавленно проговорила она. — По кровавым ритуалам — да, по целительству. Почему бы вам не обратиться к ведьме, которая работает непосредственно с проклятиями?
— Потому что мы не можем привлечь к работе всех ведьм Москвы, — ответил Илья. — Из инквизиции идет утечка информации, привлечь кого-то со стороны означает пробить еще одну брешь.
— Но я не работаю с проклятиями, понимаете? У меня и способностей к ним нет. — Ведьма снизу вверх посмотрела на инквизиторов. — Это уже решенный вопрос, да? Вам плевать на мои чувства и на то, что мое вмешательство убьет человека, тоже плевать. А свои руки, значит, марать не захотели. Если что — спихнете все на ведьму…
— Екатерина, — главный инквизитор взял стул и присел напротив, — мы не перекладываем ответственность. Если не сможете, не обязательно его ломать. Мы закончим дело сами. У инквизиторов нет возможности допросить свидетеля, не причиняя ему фатального вреда. С ведьмой у человека есть пусть и небольшой, но шанс. Приглашать кого-то еще сейчас не вариант. Попытайтесь, больше ничего от вас сейчас не требуется.
— Идемте. — Катя встала, понимая, что все равно придется. — Но я ничего не обещаю. Вообще ничего.
Мужчина уже пришел в себя. Сидел в допросной хотя и в наручниках, но спокойно и молча. Инквизиторы, дежурившие у двери, открыли замок. Тяжелая дверь отворилась, и Катя замерла на пороге, наткнувшись на уничтожающе злой взгляд. Она ожидала чего угодно — истерик, криков, плача или, напротив, полной апатии и равнодушия, — но не тех волн ненависти, которые шли от этого человека.
— Не трогайте могилы, — произнес мужчина, и ведьма вздрогнула от его голоса и слов.
— Его поведение изменилось, — с удивлением отметил Мартынов. — Утром он не был спокойным, он кричал, просил, умолял.
— Утром он ощущал свои эмоции. Ужас от пережитого, — отозвалась женщина. — А сейчас, после продолжительного сна, все вытеснили эмоции ведьмы.
— И что это значит? — осторожно спросил кто-то из инквизиторов.
— Что все еще хуже. — Катя все-таки решилась переступить порог и села напротив мужчины за стол.
Он больше не произнес ни слова. Смотрел только на ведьму, на остальных не обратил вообще никакого внимания, даже мельком не взглянул.
— Закройте дверь, — попросила Катя, — не хочу лишних глаз.
Илья предупредил караульных, чтобы заперли замок, и закрыл дверь.
Женщина встала и обошла стол, приблизившись к пристегнутому к стулу мужчине. Он неотрывно следил за ней. И Катя отчетливо понимала, что то, станет ли он человеком снова или так и останется заведенной куклой, зависит только от нее. Встав позади мужчины, ведьма положила ладони ему на голову. Человек не сопротивлялся, не пытался увернуться.
— Не трогайте могилы! — повторил он заметно громче.
Екатерина абстрагировалась от происходящего вокруг, сосредоточившись на проклятии, что обволакивало мозг человека, все сильнее стирая и разрушая личность. Будто опускаешь руки в сосуд с клубком змей, чувствуя, как холодные тонкие тела скользят между пальцами, поднимаясь выше. Практически непреодолимое желание отдернуть руки, а затем тщательно вымыть под краном, чтобы вода унесла все эти страшные и мерзкие ощущения. Но надо продолжать. Сколько же всего намешано в голове! Поймав одну змею за хвост, вытащив, понимаешь, что их количество и не уменьшилось. Это не могло не удивлять. Проклятие не так-то легко навести, здесь мало захотеть: нужно преодолеть природную защиту, которой обладает каждое живое существо. Она завязана на внушаемости. Чем мнительнее человек и чем сильнее верит, что с ним может произойти что-то плохое, тем проще его проклясть, притянув неудачу или что похуже. Но такое количество просто нереально. Защиты у этого человека не существовало, ее уничтожили вместе с волей и сопротивляемостью. Ведьмы не способны на такое. Они не подавляют волю, не ломают личность. В отличие от инквизиторов. Могут ли инквизиторы воздействовать на обычных людей, не на ведьм? Слишком много вопросов.
Катя отвлеклась, пытаясь подцепить очередную гадину, свернувшуюся в клубок в самой глубине сознания. И разворошила гнездо. Все змеи-проклятия, копошившиеся, но не обращавшие на нее до этого момента внимания, разом бросились на женщину, впиваясь в пальцы иглами шипов-боли, обвивая руки, поднимаясь выше. Этого нельзя допустить! Если она не сдержит их, то пострадает сама или перенаправит проклятия на инквизиторов. Все бы ничего, с другой ведьмой инквизиторам ничего не грозило бы. Но не с ее способностью игнорировать их иммунитет к колдовству. А если ведьма оборвет контакт, то вся сила удара придется на мозг пострадавшего. Шансов выжить у него почти нет, а остаться при этом в здравом уме нет вообще. И главное: они уже точно не смогут ничего узнать. Все будет зря!
Вариант остается лишь один. Ее дар, ее проклятие. К которому ей придется прибегнуть третий раз за день. Екатерина за всю жизнь ни разу его не использовала, а тут на тебе — каждый день приходится. Еще один так пригодившийся бабкин подарок.
На этот раз мир почти не изменился, серая комната допросной не имела цветов. Все силы сходятся нитями в ней, чужие жизни теряют ценность. Как и своя. Главное — не забыть, для чего она вновь впустила в себя смерть. Эта мысль — узнать, взглянуть, понять — как слабо мерцающий огонек освещает собственное, почти угасшее сознание. Страха нет, и ведьма пускает через руки силу. Силу смерти. Ни одно проклятие не устоит перед таким оружием. Как напалм, смерть выжигает всех шарахнувшихся от нее гадов. Сейчас ей нет дела до человека. Человек для нее значит не больше, чем змеи внутри его головы, такое же ничтожество. Но его мысли и память ценны. Уже не ясно, для чего именно, но ценны. Их нужно достать, добыть, изъять. Чужой вопль только раззадоривает, как и боль, страх, ненависть. Ненавистью не испугаешь смерть. Будто кадры на пленке, мелькают образы и лица… Вот тот момент, когда с дыханием проникает в тело проклятие, попадает в кровь, а потом расходится по всему организму. Большая часть обосновывается в мозге, но что-то обвивает готовое вот-вот остановиться сердце. Нет, смерть лучше знает, когда человек должен уйти.
Образы, лица, слова, значение которых сейчас ускользает. Сейчас вообще ничто не имеет значения. Только человеческий крик, полный боли и отчаяния: он звучит музыкой, которую хочется сделать сильнее, громче.
А потом внутрь будто залили лаву, и все полыхнуло болью. Банши теперь уже сама взвыла, на руки легло раскаленное железо наручников, цепи лишили возможности двигаться, защелкнувшиеся огненные браслеты на щиколотках перерезали связь с силой. Серый мир окончательно потемнел.
Илья кинулся к двери, чтобы позвали врача, а потом к потерпевшему. Кровавая пена изо рта и стекленеющие глаза стали ответом — человек мертв, они не успели. Оставалось надеяться, что Екатерина смогла что-то узнать и погиб он не просто так.
Максим высказывал претензии отцу, применившему к женщине силу инквизитора, по мнению Мартынова — абсолютно правильно. Сейчас было понятно, что мужчина не выжил бы уже после первого вторжения в разум. У него изначально не было шансов. А вот не останови они банши — она бы убила человека. Капитан невольно задумался, а смог бы он справиться с ней один на один? Глава инквизиции смог, но при этом потратил едва ли не половину своих сил. Не будь Екатерина в этот момент фактически мертва, то не пережила бы такого удара, умерла бы от остановки сердца. «Есть все-таки плюсы в подобии смерти», — мелькнула мысль и сразу ушла под напором новых проблем.
У них на руках было тело недавно еще живой жертвы. И этажом выше скандалят его родственники, которые еще не знают, что все кончено.
— Идем, — главный инквизитор положил руку на плечо капитану, — дальше справятся без нас.
Они поднялись в кабинет главы инквизиции. Сергей Максимович, видимо, на автомате открыл бар и уже хотел потянуться за бутылкой, но передумал и закрыл полированные дверцы. Максим осторожно положил свою ценную ношу на диван, присел на корточки и взял женщину за руку, ожидая ее возвращения в мир живых. Илью поразило, что этот мальчишка, которого он в своем отделе воспринял как наказание, так привязался к ведьме. Мартынов украдкой взглянул на Аверина-старшего, но тот не придавал никакого значения явному увлечению сына. А ведь еще в академии инквизиторам вбивают в голову, что смешение личного и рабочего для них неприемлемо. А ведьмы — это только рабочее, и никак иначе.
С дивана раздался стон.
— Ты как? — Максим обеспокоенно склонился над Катей.
— Жива, — тихо ответила женщина. — А жертва?
— Нет.
В кабинете воцарилась тишина, в которой даже приглушенные шаги главного инквизитора по ковролину казались громкими, как и лязг металла упавшей цепи.
— Рассказывайте, Екатерина. Все, что удалось увидеть. — Главный инквизитор сел в кресло напротив, кивнув Илье на соседнее.
Катя села, рядом с ней на диван опустился Максим, не стесняясь обнял ведьму за плечи. Она не сопротивлялась. Такой подавленной, даже скорее раздавленной, Илья эту женщину и представить не мог.
— Пожалуйста, Екатерина, вы же понимаете, как это важно, — подался к ней Аверин-старший.
— Большинство его воспоминаний были стерты вместе с его личностью, — собравшись с духом, начала Катя. — Остались какие-то жалкие крохи, замешанные на страхе и ужасе. Не знаю, случайно ли выбирается жертва, но на этого мужчину просто накинули заклинание подчинения и заставили лечь на заднее сиденье машины. Вывезли из города, обездвижили, но при этом он видел сам ритуал. Лица преступники прятали, их двое, женщина и мужчина. Женщина — ведьма, ритуал проводит она. Не могу оценить участие мужчины, но из воспоминаний кажется, что он тоже задействован. И я думаю, это инквизитор.
— Почему? — спросил Аверин-старший.
— У меня встречный вопрос. — Катя обвела взглядом мужчин. — Могут ли инквизиторы влиять на обычных людей?
— Нет, — ответил Максим, — только на ведьм.
Женщина смотрела на двух других, более опытных инквизиторов и понимала, что не все так просто.
— Инквизиторы влияют на ведьм и их колдовство, — со вздохом ответил Илья. — Мы можем как нейтрализовать заклинания и их последствия, так и усилить.
— Вот это новость! — поразился Макс. — А нас такому не учили.
— Это не то, чему учат в академии, — ответил Сергей Максимович. — Да и вообще не то, что выносится на публику.
Катя молчала, она примерно догадывалась о чем-то подобном. Иначе ведьма просто не смогла бы наложить столько проклятий и заклинаний, какой бы сильной ни была. Екатерина ушла в себя, стараясь собрать полученные разрозненные фрагменты в более-менее цельную картину. В воспоминаниях жертвы определенно имелось что-то еще. Важное, но ускользающее. Будто сон, постепенно стирающийся после пробуждения, уходили чужие мысли и образы. Быстро, слишком быстро, как вода в песок.
— Они разговаривали, — тихо сказала Катя. — Ведьма и инквизитор. Ведьма говорила, что инквизиция слишком близко к ним подобралась, пора заканчивать с ритуалами и приступать к финальному аккорду их плана. А мужчина-инквизитор отвечал, что пока рано. Надо еще немного подогреть общественное мнение, внести панику и сумятицу. Для этого хватит пары трупов, но таких, чтобы запомнилось. Вот что он сказал.
Катя сглотнула. Пара трупов. Пара ритуалов. Опять. Сколько это может продолжаться?
— Интересно, что за финальный аккорд? Что они готовят? — спросил Илья.
— Екатерина, — обратился к ведьме главный инквизитор, — если ритуалы проводятся за городом, каким образом они перевозят тела жертв в Москву?
— Разрыв пространства, — не глядя ни на кого, ответила Катя. — Сила смерти позволяет то, что считается невозможным. Ведьма перемещает трупы.
— Как давно вам это известно? — спросил генерал.
— После ритуала на Арбате. Я тем же вечером пришла на то место еще раз и нашла знак, замаскированный под граффити. Сначала кровью был нарисован символ, а сверху нанесли краску из баллончика.
— А почему сразу не сказали? Хотя бы Максиму.
— Я испугалась. Это ведь означает, что у преступницы такие же способности, как у меня. Да и до последнего надеялась, что моя бабка здесь ни при чем.
— Есть еще что-то, чего мы не знаем?
— Нет. Если Максим передал вам письмо, которое мы нашли в деревне, то все.
— Понятно. Ладно, собираемся. — Глава инквизиции хлопнул ладонями по коленям и поднялся.
— Куда? — взглянув на часы, удивился Максим.
— На кладбище, — ответил Сергей Максимович. — Раскапывать могилы и ворошить прошлое, — усмехнувшись реакции подчиненных, пояснил главный инквизитор.
Глава 12
ВЗРЫВ
Вечером в будний день на Востряковском кладбище было немноголюдно. На входе главный инквизитор подошел к мающимся бездельем мужчинам, что-то сказал им и, махнув остальным рукой, уверенно направился к нужной могиле.
Мужчины с лопатами нагнали их по дороге. На кладбище они ориентировались отлично и в искомый квадрат попали своими ходами быстрее инквизиторов с ведьмой.
— Екатерина, поставьте «отвод глаз», пожалуйста, — попросил Сергей Максимович. — Свидетели нам ни к чему.
— А как же?.. — Илья кивнул на гробокопателей.
— Надеюсь, наша внештатная ведьма не откажется потом поработать с их памятью, — улыбнулся главный инквизитор. — Работу я им уже оплатил.
— И часто приходится вот так нелегально раскапывать могилы? — спросила Катя.
— Приходится, — уклончиво ответил Аверин-старший.
Женщина молча кивнула и отошла подальше, присев на узкой скамеечке. Сил, моральных сил, совсем не осталось. Это, пожалуй, самый трудный и неудачный день в этом году. А может, и за несколько лет. Сначала не смогла контролировать себя в облике смерти. Потом не смогла помочь жертве ритуала и своим вмешательством его убила. Теперь вот за компанию с инквизиторами тревожит чужую могилу. Ниже падать некуда.
— Катя, давай поговорим, — предложил присевший рядом Максим.
— Максим, — ведьма посмотрела в глаза молодому человеку, — давай лучше помолчим?
— Как скажешь. — Инквизитор привычно и непринужденно обнял ведьму за плечи, та попыталась отодвинуться. Аверин-младший прижал ее крепче.
— Обниматься на глазах твоего отца, главного инквизитора, как-то неправильно, не находишь? — попыталась вразумить Максима женщина.
— Не нахожу, — улыбнулся Макс. — А вот целоваться было бы пикантно…
— Да ну тебя! — пихнула инквизитора в бок ведьма, но вырываться перестала и даже расслабилась, решив, что глупо тратить время на сопротивление, когда трудный день еще не закончен.
Копали четыре специалиста этого дела, поэтому скоро лопаты уткнулись в крышку гроба, а еще через пять минут гроб был поднят на поверхность.
— Ты ведь даже не поинтересовалась, чья это могила, — вставая и протягивая женщине руку, сказал Макс.
— И знать не хочу. Перед обезличенным мертвецом мне не так стыдно, как если я еще буду знать его имя, — поморщилась Катя. Вся эта затея не нравилась ей до дрожи.
— Екатерина. — Глава инквизиции кивнул на желающих побыстрее уйти могильщиков.
Ведьма встала и подошла к шмыгающим носами рабочим, вдобавок у них слезились глаза. Как врач. Катя не могла не отметить этого странного факта. Аллергия? Впрочем, женщине так хотелось побыстрее покончить с этим делом, что развивать мысль она не стала, а, легонько коснувшись каждого, подправила сегодняшние воспоминания. Они копали обычную могилу, а не раскапывали захоронение.
Когда четверо с лопатами ушли, инквизиторы собрались вокруг гроба. Ведьма отошла подальше, не желая видеть разложившийся труп. Решила, если надо — позовут.
Богатый жизненный опыт главного инквизитора чувствовался во всем. И прихваченная монтировка была очередным тому подтверждением. Правда, вскрывать крышку гроба он поручил капитану Мартынову. А вот Илья оказался явно не из тех, кто много работает руками. Катя даже улыбнулась, подумав, что она, выросшая в деревне в старом деревянном доме, справилась бы с задачей быстрее. Илья никак не мог подцепить крышку и ругался себе под нос, а двое стоявших рядом мужчин только улыбались. А еще женщина в который раз убедилась, что подходить без надобности не стоит — мужчины, еще не открыв крышку гроба, начали покашливать и утирать выступившие на глазах слезы.
— Илья, не открывай! — Главный инквизитор схватился за горло, но предупреждение запоздало.
Крышка, до того державшаяся несколько минут намертво, поддалась под монтировкой Мартынова.
Илья упал сразу, забившись в судорогах, хрипы вместо вдохов, конвульсии. Кашлявший Максим дернулся к нему, но упал рядом с теми же симптомами. Глава инквизиции стоял дальше всех, поэтому, заваливаясь на колени, успел крикнуть Екатерине:
— Беги отсюда и зови на помощь!
Катя закашлялась, из глаз потекли слезы, но колдовство здесь определенно было ни при чем. Это она успела отметить, когда крышка гроба буквально взлетела в воздух, выбитая изнутри. Двое немертвых мгновенно встали во весь рост. Дальше медлить было нельзя. Не до конца понимая, что делает, Екатерина направленным смерчем смела гроб вместе с его обитателями. Тяжелый гроб приземлился на чью-то могилу, ломая памятник и ограду. Но немертвые при приземлении особо не пострадали, куски отколотых костей не в счет. Боеспособность парочка не утратила.
Катя задержала дыхание и бросилась к инквизиторам. Она не успевала даже набрать «сто двенадцать», «отвод глаз» разогнал всех возможных свидетелей, так что помощи ждать было не от кого. Логичнее подходить к опасному месту в облике смерти, но она не была уверена, что сможет себя контролировать.
Достав дрожащими руками пистолет из кобуры Мартынова, находящегося на грани удушья, женщина нажала на спусковой крючок. Оружие не откликнулось: предохранитель. Воздух в легких заканчивался, в глазах стояли слезы, к горлу подступал кашель. Но все-таки пальцы нащупали предохранитель. Выстрелы Катя даже не считала, до безумия хотелось сделать вдох. И она не сдержалась, видя, как перебираются через ограду могилы немертвые.
Этот вдох стал последним. Как и удар сердца. Если ведьма не хочет лечь рядом с бьющимися в судорогах и конвульсиях инквизиторами, ей придется снова умереть. Опять. В четвертый раз за этот бесконечный день.
Эта мысль уже не вызывала отторжения. Спазмы, рвотные позывы, слезящиеся глаза и хлюпающий нос — все прошло вместе с дыханием и сердцебиением. И главное — никакого ограничения на колдовство. Переход из жизни в смерть занял секунду-две. Умирающие от удушья инквизиторы больше не вызывали жалость, напротив, злорадство и удовлетворение от увиденного.
Двое немертвых замерли, не решаясь нападать. Будто воспоминание из далекого прошлого, перед ней всплыла картинка: покушение на Арбате. Это вызов. И смерть его приняла. Мертвые не чувствуют боли и не сходят с ума. У них нет памяти, разума, ничего, откуда можно получить информацию обычным способом. Но как у каждого живого есть сила жизни, так у всех немертвых есть сила смерти, изначально полученная от ведьмы. А любая сила несет в себе информацию. Один из немертвых, с переломанными от падения костями, просто физически не способен умереть второй раз без посторонней помощи. Эту помощь банши оказала без труда. Смерть всегда готова помочь.
А вот второй стоял перед ней, надо лишь почувствовать его силу, она может быть ниточкой. Но прикосновение к поднятому трупу обжигает болью, волшба перемешана с силой инквизитора. Злость заполняет разум, один удар превращает немертвого в костяное крошево, припорошенное остатками одежды.
Злость требует выхода, и валяющиеся под ногами инквизиторы, беззащитные и без того умирающие, — отличные жертвы. Рука занесена для удара, и тут взгляд выхватил мужчину, преодолевшего боль, чтобы открыть глаза и протянуть к ней ладонь. Воля — то, что отличает банши от немертвых. Воля, которая заставляет отступить инстинкты и подчиняет беснующуюся силу. Занесенная для удара рука опускается, прикосновение пальцев к пальцам, через которое, как мощнейший удар тока, инквизитор пропускает свою очищающую силу. И ведьма падает рядом.
— Ты молодец, — достиг ее слуха шепот, и последнее, что увидела женщина перед забвеньем, был взгляд голубых глаз.
Екатерина пришла в себя в серой камере допросной, в кандалах. Такую ситуацию Катя восприняла как данность, кандалы и допросная с недавних пор стали для нее, добропорядочной ведьмы, в порядке вещей. Напротив нее спал, положив голову на стол, инквизитор из отдела капитана Мартынова, самый молодой, после Аверина, конечно. Но его имя Катя вспомнить не могла.
— Извините… — хрипло обратилась к нему ведьма и закашлялась.
Инквизитор же подскочил и уставился на нее, сразу высвободив силу, от которой у Екатерины тут же забегали мурашки по телу.
— Я адекватна и спокойна, — откашлявшись, обнадежила его женщина. — Поэтому, может, вы снимете с меня кандалы?
— Да, конечно, сейчас. — Мужчина еще не отошел от сна и выглядел растерянным, но главное — достал ключи и открыл замки на запястьях и щиколотках.
— Извините, что пришлось вас заковать. — Инквизитор отбросил цепь в угол. — Просто мы не были уверены, что вы пришли в себя. И рисковать, учитывая уже имеющиеся потери, не хотелось.
— Какие потери? — Катю прошиб холодный пот. Перед глазами пронеслась сцена с бьющимися в конвульсиях инквизиторами. Максим…
— Оба Аверина и Мартынов сейчас в больнице, вроде уже стабильны, мы крепче обычных людей. Но без вашей помощи в строй они вернутся нескоро.
Ведьма чувствовала себя преотвратно, сил не было даже на то, чтобы идти. Но отказать в помощи она не могла, да и показывать слабость тоже не хотелось.
Читать бесплатно другие книги:
