Последний крик банши Журавлева Юлия

Глава 16

ПОЛНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ

Конечно, выспаться Максиму не удалось, а вот парадную форму он надел. Рубашка была красной, воротники рубашки и кителя стоечкой, сама форма черная с красной окантовкой. Сверху длинный черный плащ с капюшоном — дань преемственности и памяти инквизиции прошлых веков. Такое облачение вполне соответствовало торжественности случая. Более того, весь отдел капитана Мартынова не сговариваясь явился при параде, тут и там мелькали черные плащи других пришедших на церемонию инквизиторов. Еще бы! Такого не видел никто из живущих — клятва полного подчинения от существа смерти. В Советском Союзе с нечистью не якшались, ее уничтожали. Времена Российской империи, когда услугами ведьм пользовалась не только высшая знать, но и сама императорская семья, давно и безвозвратно канули в Лету. Вместе с ними, казалось, ушли в небытие и немногочисленные представители нежити и нечисти, обитавшие бок о бок с людьми.

И сейчас наступал поистине исторический момент. Инквизиция, принимая клятву банши, фактически снова открывала свои двери для сотрудничества с существами, не являющимися чистокровными и не относящимися по своей сути к человеческому роду. Ведь если нашлась одна выжившая банши, значит, вполне возможно, и другим представителям нелюдей удалось спастись.

Максим, слушавший вполуха доклады на вчерашнем совещании, спешно знакомился с тонкостями ритуала. А тонкостей, надо признать, хватало. И одна тонкость была совсем тонкой и могла испортить всю задумку.

— Отец, — Макс подошел к главному инквизитору, когда тот закончил разговаривать с кем-то из министерства внутренних дел, — можно тебя на минуточку?

— Что такое? — нахмурившись, поинтересовался Аверин-старший, когда они отошли к окну.

— В описаниях клятвы сказано, что клятву должна давать не ведьма, а именно банши. То есть она должна быть в своей форме смерти.

— Да, все верно. Мы же это вчера обсуждали. Именно поэтому и говорили, что у тебя единственного есть шанс до нее достучаться.

— Она не сможет контролировать себя настолько. — Максим скомкал лист бумаги. На нем помимо прочего был написан текст клятвы, которую банши должна произнести. А молодой человек, неоднократно видевший Екатерину в обличье существа смерти, ни разу не слышал, чтобы она вообще что-то говорила.

— В теории возможно все, включая саму клятву. На практике очень и очень сложно, — подтвердил его худшие опасения отец.

— А если у нее не получится?

— Вернется в камеру.

Младший лейтенант инквизиции не стал продолжать расспросы. То, что ведьма в случае провала больше из камеры не выйдет, слишком очевидно.

И в этот момент по залу, отведенному для торжеств, пронесся гул. Ввели банши, пока что в нормальном человеческом облике, конечно. Мужчины вытягивали шеи и привставали на цыпочки, чтобы разглядеть светловолосую женщину, чья фигура сейчас была скрыта не то саваном, не то ночной рубашкой или какой-то особой робой. Белой, почти до пола, но открывающей голые ступни. А каменные полы в ГУИ даже летом оставались ледяными. Аверин-младший скрипнул зубами. Теперь идея вырядиться в парадную форму, чтобы стоять разодетым рядом с ведьмой, простоволосой, босой и в рубище, казалась дикой. Ему мгновенно стало стыдно за себя, пусть он и не знал, что Кате предстоит пройти ритуал в подобном виде. Лучше бы он меньше рефлектировал вчера на совещании, а больше слушал!

Тем временем ведьма вышла в центр выложенного мозаикой пола и остановилась, глядя себе под ноги. Генерал-полковник подтолкнул сына, отступать все равно некуда. Максим пошел вперед, смотря только на свою ведьму, игнорируя завистливые шепотки. Дескать, кому же еще принимать клятву банши, как не сыну главы инквизиции? Зато в этот момент Аверин-младший четко осознал, насколько правильно поступил, вызвавшись принять клятву. Никому другому он бы Катю доверить не смог. Ведь она — не важно, в облике человека или банши — не сможет не выполнить приказ инквизитора. А значит, пусть все завистники катятся к черту!

Подойдя к женщине вплотную, он взял ее за озябшие руки. Хотелось поднести узкие ладони с длинными пальцами к лицу и согреть своим дыханием. Но такой жест сейчас не к месту. Поэтому Максим ограничился тем, что крепко сжал ее руки в своих.

— Ты знаешь, что нужно делать? — тихо спросил молодой человек, стараясь, чтобы голос не разносился по большому залу с высоким потолком.

— В общих чертах. Клятву выучила. — Екатерина наконец подняла на него взгляд.

— Ее нужно произнести в облике банши.

— Да, меня уже просветили. Как думаешь, смогу? — В ее глазах плескался страх вперемешку с надеждой.

— Конечно! Ты все сможешь. Мы сможем. Ты ведь не одна, помнишь? — Инквизитор улыбнулся. Пусть сам он в этот момент не питал стопроцентной уверенности, но иначе ответить просто не имел права.

— Я постараюсь. — Катя тяжело вздохнула.

Она сейчас чувствовала себя даже хуже, чем когда впервые проводила операцию самостоятельно. Хирургии она училась долгих шесть лет, а потом отрабатывала навыки в интернатуре. Силу банши она использует буквально несколько дней. Несколько очень-очень долгих дней.

— Начинаем! — разнесся по залу уверенный командный голос Максима Аверина, младшего лейтенанта инквизиции.

Ведьма постаралась абстрагироваться от всего, сосредоточившись на одном-единственном человеке, с которым, хотят они того или нет, отныне будет связана вся ее жизнь.

У банши не течет кровь, не бьется сердце, она не жива, поэтому отдать в залог жизнь должен человек, а подтверждать данное слово будет уже банши. Произносить клятву подчинения тоже должна банши.

Максим принял из рук распорядителя церемонии кинжал и разрезал сначала свою ладонь, а затем ладонь ведьмы. Кровь от крови. Их руки, его левая и ее правая, соединились, сила лучше всяких пут фиксирует прикосновение.

— Назовись своим полным и настоящим именем, — приказал инквизитор.

— Екатерина Владимировна Яблонева.

— Назови свою суть.

— Я ведьма и банши.

— Ты согласна служить мне, пока смерть не заберет одного из нас?

— Согласна.

— Ты готова отдать свою жизнь, если нарушишь свою клятву, если ослушаешься моего приказа или прольешь мою кровь?

— Готова.

— Я, инквизитор Максим Сергеевич Аверин, заверяю своей кровью и своей силой сказанные тобой слова. Я принимаю твою кровь как доказательство верности. Ты можешь принять истинный облик и дать нерасторжимую клятву.

Ладонь и порез на ней горели и пульсировали от силы, которая будто скапливалась внутри. Два диаметрально противоположных дара, как магниты, притягивались друг к другу. Разорвать прикосновение ни один из них не смог бы, даже если бы очень захотел. Так же как и отвести взгляд глаза в глаза. Они, казалось, проникали друг в друга. Сливались, образуя не целое, но пару. Не половинки, а будто день и ночь, тьма и свет, закат и рассвет — все то, что невозможно друг без друга. Самостоятельное и отдельное, но дополняющее и необходимое одновременно.

Картинка вокруг плыла: все, что осталось на периферии зрения, превратилось в однотонную серую массу. Мир закружился вокруг них двоих. Казалось, в зале никого больше нет. Только один инквизитор и одна ведьма. Нереальное гипнотическое воздействие. Воздух раскалился, и марево поглотило все вокруг, сильнее смазывая картину. Еще немного — и обе силы, оба дара выйдут из-под контроля. Максим очнулся, стараясь сбросить наваждение.

— Клятва, — одними губами прошептал он.

Катя еще сильнее сжала его руку, боясь отпустить, как последний ориентир. Удар сердца и последний вдох, за которым по инерции следует выдох. Заострившиеся хищные черты, стеклянный взгляд холодных глаз, зрачок сжимается в крохотную точку, а радужка, напротив, расширяется. Очень тяжелый и страшный взгляд. Но Максим не разрывает зрительный контакт, не отводит глаз. Только сейчас, видя перед собой существо намного сильнее его, он понял смысл ритуала. Не банши должна поклясться ему. Он должен ее подчинить, победить, покорить. Сделать то, что никогда, наверное, не сможет в реальном бою. Усмирить банши не силой инквизитора, а силой человека, силой воли и силой духа, о которых говорится в былинах. Доказать, что достоин стать ее хозяином.

Но банши не может так просто сдаться. Прикосновение инквизитора причиняет нестерпимую, жгучую боль. Его кровь, проникая в дитя смерти через рану на ладони, кажется ядом, отравляющим саму суть банши. И банши дергает руку на себя.

Притяжение сил пока удерживает ее, а инквизитор переплетает их пальцы. Но даже физически банши сейчас сильнее. И готова броситься в бой, если надо — вгрызться человеку в глотку. Впрочем, она и без этого в состоянии убить одним движением, одним прикосновением остановить его жизнь, как только что остановила свою. И вторая рука, несущая смерть, отпускается инквизитору на грудь, туда, где под одеждой гулко и быстро бьется сердце. Всего лишь одна мысль, одно желание — и ритм прервется навсегда. Никакие целители и врачи не смогут побороть смерть, насланную банши. Это абсолютный и безвозвратный конец. Ей нужно прекратить существование того, кто причиняет боль. Кто стоит перед ней и не отводит взгляд. И его воля сильна и несгибаема.

Воля. Это слово будто вырывает ее из пучины. У нее тоже есть воля, которая не даст взять инстинктам верх. Она сможет.

Пальцы сжимаются в кулак, собирая гладкую ткань плаща. Она все сможет. Потому что не одна. И затуманенный ненавистью разум проясняется, за ним проясняется взгляд. Это, конечно, все равно не человек, но уже и не та дикая банши, способная лишь убивать и уничтожать.

Я всегда откликнусь на твой зов, когда бы ты меня ни призвал. Клянусь.

Я всегда подчинюсь тебе, что бы ты ни приказал. Клянусь.

Я буду нести смерть тем, на кого ты укажешь. Клянусь.

И сохраню жизнь тем, кому ты захочешь. Клянусь.

Моя судьба — следовать твоей воле. Мою жизнь и мою смерть я вверяю тебе, покуда есть я и покуда есть ты.

Клянусь.

Вокруг них бушевала настоящая стихия. И если волшбу стены Главного управления инквизиции без труда поглощали, то вырвавшийся наружу вместе с клятвой дар смерти не сдержало бы ничего. Но и это являлось частью церемонии и частью контроля над банши, который должен продемонстрировать инквизитор. Максим выпустил весь свой дар, чтобы сначала оградить от разрушительной мощи окружающих, а затем, уменьшая воронку, погасить ее. И он смог. На последнем издыхании, боясь прямо сейчас упасть посреди зала, но смог. Потому что никогда не простил бы себе, если бы после подвига, совершенного Катей, сорвал церемонию.

— Покуда есть я и покуда есть ты, — повторил он и почувствовал, как завибрировали полы и стены, задребезжали окна.

А потом все закончилось. Резко, так резко, что оба покачнулись. Ведьма, уже не банши, с трудом устояла на ногах. То, что выстоял Макс, казалось просто чудом. Все вокруг казалось чудом, в которое сложно поверить до конца. Больше не думая ни о каких последствиях и вообще ни о чем, Максим притянул к себе Катю и крепко обнял. Ее била дрожь, видимо, ритуал никак не отпускал полностью. А еще она была ледяной.

— Вы молодцы, — ворвался в их маленький уютный мирок голос Аверина-старшего, но Максиму не хотелось на него отвлекаться, а у Кати банально не осталось сил. — Вам нужно отдохнуть, идемте.

Сергей Максимович вместе с Ильей взяли их под руки, чтобы увести подальше. Остальные инквизиторы остались обсуждать увиденное. Зрелище превзошло все ожидания.

Катя открыла тяжелые веки, не сразу сообразив, что произошло и где она находится. Перед ней была мерно вздымающаяся мужская грудь. Воспоминания о произошедшем ритуале не то чтобы пронеслись, скорее, проковыляли перед глазами. Ну надо же! Теперь она фактически его собственность или в лучшем случае слуга. Как теперь будут складываться их отношения? Одно ведьма понимала точно: пока лучше не торопиться снимать приворот. Хотелось размяться, попить и освежиться, Катя осторожно стала выбираться из-под руки инквизитора, но чуткий сон Максима, как и его способность просыпаться мгновенно (раз — и ясный взгляд, никакой сонливости), достоин восхищения и подражания.

— Ты как? — поинтересовался молодой человек, одной рукой возвращая ведьму на исходное место, вплотную к себе.

— Нормально, но хочу встать.

— Только осторожнее, без резких движений. Я сейчас дам тебе полотенце и свою футболку, давно хотел тебя в ней увидеть, — мечтательно улыбнулся инквизитор, а ведьма закатила глаза. Кто о чем, а Аверин все о своих фантазиях!

— А потом отвезешь домой? — Воспоминания о доме, о разгромленной квартире отдались болью. А еще Савва…

Максим вздохнул, понимая необходимость сказать правду:

— Катя, в свою квартиру тебе нельзя возвращаться. Мало того что там даже по стенам трещины пошли и ни одного целого стекла. До нее добрались то ли родственники жертвы, то ли просто вандалы. Короче, не стоит там тебе появляться. Еще и засаду могут устроить те, кто так и не поверил в твою непричастность или счел, что банши не место в нашем городе.

— А мои вещи? У меня ведь ничего нет. — Женщина оглядела себя, на ней по-прежнему была эта ужасная белая тряпка.

— Мы все купим, я ведь теперь просто обязан о тебе заботиться, — попытался утешить ее Макс.

Итак, у нее не осталось ничего. Есть небольшие сбережения, но надолго ли их хватит? Жить негде, квартиру, похоже, придется продать, а так не хочется. Мало того что она досталась ей от бабки, там прошла вся ее свободная жизнь. Вспомнилось, как она на ремонт копила, собирала. Впрочем, от того ремонта там уже ничего не осталось.

Ведьма отстранилась и села на кровати. Как жить дальше? Неделю назад она была самостоятельной и самодостаточной женщиной, и что теперь? Двери больницы, скорее всего, перед ней закрыты. Всегда можно начать частную практику как ведьма, но ведь она дипломированный хирург, а не знахарка! К тому же еще и не ведьма, а банши. Многие ли пойдут к ней? Конечно, черный пиар очень эффективен. У нее уже есть раскрученное имя. Да вот только это совсем не то, о чем Екатерина мечтала.

— Все будет хорошо, — обнял ее за плечи инквизитор. — Кстати, твоего кота мы кремировали, урну с прахом нам отдали.

— Спасибо, — потерлась головой о его плечо ведьма. — И за то, что сейчас позаботился, тоже спасибо.

— Это Илья тебя до квартиры донес. Ты еще в ГУИ отключилась, а у меня сил совсем не было, сам еле шел, — вздохнул Макс.

— В любом случае вопрос с жильем мне стоит решить побыстрее. Хочется надеяться, что обратно в камеру на казенные хлеба я не вернусь.

— Зачем? — искренне удивился молодой человек. — Ты прекрасно можешь жить у меня.

— Насколько я помню, твой отец не особо рад нашим отношениям.

— Это было до ритуала и до происшествия в квартире. Сегодня он сам сказал, чтобы мы ехали ко мне и я о тебе позаботился.

— Это очень почетно? Быть владельцем банши? — с грустной улыбкой спросила Катя.

— Такое сотрудничество являлось престижным даже в те века, когда представителей нелюдей жило намного больше. А уж сейчас мне, наверное, даже отец завидует.

— Твой отец легко справлялся со мной, когда я находилась в облике банши, — напомнила ведьма.

— Это, во-первых, потому, что ты не ожидала удара, во-вторых, у вас большая разница в боевом опыте, а в-третьих, инквизитор и банши работают в паре, поэтому там другие категории. Если правильно наладить и натренировать взаимодействие, то инквизитора и его фамильяра почти невозможно победить в одиночку.

— Фамильяр, — поморщилась женщина. Вот уж не ожидала, что станет когда-нибудь чьим-нибудь спутником-хранителем. Эх, знала бы бабка…

— На самом деле я не собираюсь тобой рисковать и брать на задания, поэтому не заморачивайся. Просто сам факт, что я смог подчинить банши, вселяет оправданную гордость и уверенность.

— Ты в курсе, что ужасно рисковал? — серьезно спросила ведьма. — Буквально по краю ходил. Я в последний момент смогла остановиться.

— Главное, что остановилась, — беспечно отмахнулся инквизитор. Видимо, Аверин-младший никогда не изменится, его жизнь ничему не учит.

Пришлось, конечно, мыться у него в душе, пока Максим готовил яичницу, а потом щеголять в его футболке, то и дело ловя улыбки и одобрительные взгляды инквизитора. К чести молодого человека, руки он не распускал, потому что как теперь реагировать на все, ведьма не знала. Они ведь вроде как партнеры. Именно так для себя назвала это взаимодействие Катя. Быть слугой или фамильяром ей совсем не хотелось.

Вечером привезли одежду, пока что самую необходимую, чтобы было в чем выйти на улицу и дома не в футболке ходить. Аверин выделил Кате две полки в шкафу и потеснил свои вещи на вешалке.

— Все для тебя, — улыбнулся мужчина. — И полка в шкафу, и полка в ванной!

Катя разложила немногочисленные вещи. Денег у нее при себе, ясное дело, не оказалось, так что расплатился Максим, отмахнувшись от ее обещания все вернуть. Ведьма не понимала, радоваться, что о ней кто-то заботится, или чувствовать себя содержанкой и приживалкой. В квартире, где царили темные цвета и хром, ей было слишком неуютно. Впрочем, вся ситуация сложилась очень неуютная.

— Поехали куда-нибудь поужинаем? — предложил инквизитор. — И готовить никому не придется, и развеяться надо. Я знаю отличное место, собирайся.

Выходить из дома женщине не хотелось. Уж лучше мрачная квартира Аверина, здесь она хотя бы чувствовала себя в безопасности. Но потом ей стало стыдно за свои мысли: банши — и боится! Это ее все должны бояться! Уже боятся…

Как это привычно — небрежно подать инквизитору руку, почувствовать знакомые импульсы дара, разбежавшиеся искорками вверх по руке. Без всяких сомнений и колебаний, просто вложить свою руку в руку мужчины. Не думая и не оценивая его поступок. Доверяя.

Макс выехал на проспект Мира. Поток машин возвращающихся с работы людей к этому времени должен схлынуть, но многополосная дорога почему-то оказалась загружена. Причина выяснилась быстро: впереди произошла крупная авария. Семь машин разной степени покореженности перегородили почти всю проезжую часть. Судя по всему, кто-то выскочил со встречки.

Полицейские, регулирующие движение на месте аварии, заметили спецномера «кайена».

— Инквизиция? Успокойте людей, скажите, что никаких проклятий и черной магии нет. А то у нас тут чуть драка не началась, — попросили стражи правопорядка.

Максим кивнул, объехал затор, заглушил двигатель и пошел проверять на предмет проклятий машины и их водителей. Почему-то проверка затянулась, кто-то снова начал кричать и плакать. Две стоявшие кареты «скорой помощи» никак не могли забрать своих пациентов. Что-то было не так. Врачебный долг выгнал Катю из машины, женщина просто не могла оставаться в стороне, чувствуя, что кому-то нужна помощь.

— Максим, что такое? — Ведьма положила руку на плечо инквизитору, привлекая к себе внимание. Получилось, что внимание не только Максима.

— Вы же банши!

На асфальте стояла на коленях женщина, вся в крови. Она прижимала к себе тело ребенка лет пяти. Именно тело, мальчик был мертв. Видимо, женщину должна забрать «скорая», но она не могла уехать, не могла поверить в смерть сына.

— Про вас показывали передачу! Вы ведь можете не только убивать, но и возвращать к жизни! — Ее голос дрожал. — Я вас умоляю, вы же детский врач, хирург. Сделайте что-нибудь! Ну пожалуйста!

Она сама едва держалась, видимо, на одном упрямстве. Катя отчетливо ведьмовским даром чувствовала у нее сотрясение, трещины в ребрах, множественные осколочные ранения от выбитого стекла. Жизни в ребенке не было. Волшба здесь бессильна.

— Я ничего не знаю о силе смерти, — призналась ведьма. — Я раньше никогда ею не пользовалась. Не могу сказать, что у меня хоть что-то получится, и тем более не ручаюсь за последствия.

— Пожалуйста…

Женщина смотрела на нее так, будто перед ней стояла реинкарнация или аватара всемогущего бога. И вся ее поза на коленях только усиливала это ощущение. Катя переглянулась с инквизитором. Теперь, если что, он сможет ее остановить, во всяком случае в теории. Ведьма вздохнула, наверное, пора привыкать к образу банши.

Последний вдох и последний удар сердца. Впервые она переходит в состояние банши поздним вечером. Оказывается, это ее время. Время, когда сумерки перед глазами рассеиваются и мир не серый, а, наоборот, наполненный красками. И главный цвет — красный. Лужи крови, кажется, светятся. Хочется дотронуться, почувствовать кровь. Но еще сильнее привлекает смерть. Маленькое тело светится чистым голубым свечением. От инквизитора льется яркий белый свет, от которого банши быстро отворачивается и подходит к приятному голубому.

В голове нет мыслей, только осознание того, что нужно отнять это маленькое существо у смерти. Банши, способная пойти против законов жизни и мироздания, не может нарушить законы, стоящие в основе ее силы. Если смерть захочет — отдаст. Ей же нужно позвать. На зов банши откликнутся мертвые. Крик, способный разрушить тонкую грань миров и реальностей. Этот крик не услышат живые, он только для почивших. И банши поднимает человечка на руки, замирая, застывая изваянием. Ее губы приоткрыты, из них не выходит ни звука, но птицы, приготовившиеся спать на проводах, вспархивают, предпочитая улететь. Разбегаются животные, забиваясь в углы, прохожие невольно ускоряют шаг. Очень скоро здесь будет опасно, слишком опасно.

Когда инквизитор согласился на эксперимент, он совсем не знал, с чем ему доведется столкнуться. Он просто не успел изучить информацию о банши. Иначе никакая жалость и сочувствие не заставили бы его согласиться.

Это не замечают обычные люди, но Максим Аверин с ужасом смотрит, как в мгновение над ними разорвалась материя пространства. Расползаясь все больше и больше, меняя течение времени, идущего в жесткой связке с реальностью. И души недавно умерших потянулись к ним. Инквизитор без колебаний создал щит, чтобы не пропустить призраков, готовых кинуться и занять свободное тело. Эти недавно умершие существа еще помнили, что такое жизнь. Не помнили себя, не помнили, кто они и откуда и почему сейчас оказались здесь, но рвались вернуться обратно. Ни разума, ни чувств — только инстинкты. И инстинкты гнали их сейчас к банши, держащей свободное, пустое тело мальчика на руках.

Максим сглотнул набежавшую слюну. Вот он дурак! По щиту ползли трещины, а банши тем временем продолжала удерживать разрыв пространства. Видимо, она как-то способна определить, кто из призраков является истинной душой ребенка. Все-таки дочь смерти должна различать своих родичей. А сможет ли она отбиться от остальных? Максим точно не сможет, его щит уже на последнем издыхании. Выругавшись, инквизитор достал мобильный и набрал диспетчерскую инквизиции.

— У меня прорыв, разрыв пространства и атака призраков, — сквозь зубы произнес инквизитор.

— Проспект Мира? Мы уже запеленговали аномалию и выслали спецотряд. Что там вообще творится? Вы сейчас на месте?

— На месте. Пока держу щит. — Не объяснять же, что банши-фамильяр с его разрешения призывает души умерших. Ох и влетит же от отца!

На этом разговор прервался. Максим судорожно соображал. Надо отдать приказ банши остановиться, только сможет ли она загнать всех обратно?

Тем временем банши наконец активизировалась. Похоже, нужная душа появилась. Одно ее движение даже не руки, нескольких пальцев — и щита Аверина нет!

— Бежим! — Максим подхватил мать ребенка и дернул в сторону. — Уводите людей как можно дальше! — крикнул он полицейским.

Впрочем, можно уже и не кричать.

Вокруг банши вились призраки. Они напитывались силой, исходящей от нее же, и пытались прорваться к телу, но пока не могли. Теперь полупрозрачные силуэты стали видны и обычным людям, застывшим по обе стороны дороги. Кто-то доставал мобильный, чтобы снять невероятное зрелище.

— Что за чертовщина, Аверин?! — Командир ударного отряда инквизиции развернул младшего лейтенанта к себе лицом. — Что еще за развлечения? Ты решил устроить нашествие призраков в Москве?

— Она спасает ребенка, — попытался оправдаться Максим, прекрасно понимая, как глупо звучат его слова.

— Да хоть котенка! Останови банши немедленно!

При этом сказать «стоп!» у Максима не поворачивался язык. Он отчетливо видел, как банши, одной рукой держа ребенка, протягивает вторую, помогая его душе пройти через остальных. Если он остановит ее сейчас — все окажется напрасно.

— Минуту! — Максим посмотрел на командира. — Дайте ей минуту!

— Я засек!

Максим даже моргать боялся, глядя, как бойцы инквизиции занимают свои позиции, чтобы ликвидировать прорыв. Даже хорошо, что такие занятия и знания не убрали из учебной программы. А ведь в академии многие жаловались на устаревшую программу обучения. Дескать, нечисть и нежить не видно лет пятьдесят, так зачем все эти приемы?

Максим подался вперед, его банши сделала странный жест рукой, похожий на захват, а затем положила ребенка на асфальт, склоняясь над ним. Неужели получилось? Так просто?

Секунда — и разрыв пространства закрыт, будто и не бывало. Банши достаточно одного взгляда, ни жестов, ни слов. Да вот только все призраки так и остались в их мире. Они перестали крутиться возле банши. Увидев, что свободного тела больше нет, духи бросились врассыпную. Часть успели задержать инквизиторы, но большинство разлетелось в разные стороны. Вот и съездили поужинать.

— Максим! — Катя, уже не банши, а ведьма, стояла на коленях возле мальчика.

Первой, конечно, бросилась мать, забыв о своих собственных травмах. Максим отстал на шаг. Ребенок дышал, его грудная клетка мерно вздымалась, значит, действительно удалось.

— Это… это мой сын? Он жив? — Женщина, не веря, опустилась рядом с мальчиком и трогала его лицо, волосы, руки.

— Да, это ваш сын, он живой. Сейчас придет в себя.

— Ты уверена? — не удержался от вопроса Аверин. — Я видел десятки, а то и сотню душ.

— Да, эта душа — та самая, — улыбнулась ведьма. — Чутье банши не обмануть.

В этот момент ребенок открыл глаза и огляделся.

— Мама? — первое слово, всегда первое слово каждого малыша.

Катя с Максимом поднялись и отошли, решив не портить своим присутствием такую трогательную сцену. Но женщина, прижимая к себе свое сокровище, подбежала к ним.

— Спасибо! — Она обливалась слезами, но старалась взять себя в руки. — Я не знаю, как мне вас отблагодарить. Вы даже не представляете, что сделали.

— Ничего, — вмешался командир ударного отряда, — сейчас поедут с нами и представят.

— Рада, что смогла помочь, — улыбнулась Катя. — Берегите друг друга.

— Я уверена, вас полностью оправдают! — крикнула женщина им вслед. — А настоящую убийцу обязательно найдут!

— Да ты просто звезда, — усмехнулся Макс, подавая Кате руку. — Набираешь популярность у народа.

— Интересно, чем нам грозит эта популярность? И какие последствия будет иметь моя помощь?

Катя вспоминала, как свободно чувствовала себя банши, как открывала проход для душ, как искала среди них нужную, как звала ее. Ведьме подобное и не снилось. И Екатерина поняла, что входит во вкус. Невероятно сложно удержаться, когда у тебя есть огромная сила. Сила, с помощью которой можно очень и очень многое.

— Надеюсь, отделаемся выговором мне, — вздохнул Макс. — Кстати, сколько сил забрали у тебя духи, что смогли прорваться через заслон инквизиторов?

— Я сама их подпитала, — призналась ведьма, чем заслужила удивленный взгляд Максима. — А потом просто сняла заслон, поставленный инквизиторами. Кого-то они успели поймать, а кого не успели — те ушли.

— Но зачем? Ты понимаешь, что призраки, да еще имеющие силу, могут создать кучу проблем?

— Сейчас понимаю. А тогда считала своим долгом им помочь. Прости меня. И спасибо, что не остановил.

— Ладно, у нас была благородная цель.

Максим представлял реакцию отца. Вот уж не думал Аверин-старший, что в первый же день владения банши его сын допустит прорыв духов. Нет, пожалуй, реакцию отца лучше даже не представлять, чтобы не расстраиваться раньше времени.

Глава 17

БОЙ С ПРИЗРАКАМИ

«Порш Кайен» подъехал к воротам здания на Лубянке, на крышу которого уже опустился вертолет. Макс с досадой вздохнул: командир ударников наверняка успеет в кабинет отца с докладом первым. А это значит, что им придется уже не объясняться, а оправдываться — это разные понятия. Хотя почему им? Инквизитор взглянул на напряженную ведьму. Ему придется. Она под его ответственностью, защитой и опекой. Его ведьма, его банши. Молодой человек собрался и вышел из машины. А затем подал руку Кате и не отпускал ее до самого кабинета.

— Можно? — поинтересовался Аверин-младший у уставшей за день секретарши.

— Нужно, — вздохнула Анна. — Вас уже ожидают.

Это было плохое начало, продолжение тоже оказалось не из лучших.

— Присаживайтесь, Максим, Екатерина. — Глава инквизиции указал на свободные стулья напротив его стола. На одном стуле, скрестив руки на широкой груди, уже сидел командир ударного отряда.

— Итак, капитан Савельев только что устно отчитался о провале операции по закрытию прорыва духов. Насколько я понял, и в прорыве, и в провале виноваты вы.

Аверин-старший в упор взглянул на напарников. Во взгляде его читались усталость и осуждение. У инквизиции сейчас и без прорывов проблем хватает, а тут еще напитанные силой призраки разлетелись по Москве.

— Ты ведь сам сказал после ритуала, что нам нужно налаживать взаимодействие и определять потолок способностей банши, — попытался оправдаться Аверин-младший перед Авериным-старшим.

— Безопасный потолок. Я говорил: безопасный. То, что вы устроили, никак не тянет на слово «безопасный», понимаешь? Сейчас основные силы инквизиторов брошены на поимку кровавой ведьмы и поддержание ловчей сети. Свободных рук нет, лишних сил — тем более. Вы натворили, вы и расхлебывайте.

— Мы в одиночку не переловим всех призраков, к тому же быстро. — Младший лейтенант понимал, на что их подписали, и это понимание не приносило ему радости. Выговор с занесением в личное дело казался намного желательнее поиска нескольких десятков привидений.

— Они не разлетятся далеко от места прорыва, обшарьте соседние районы. В местах скопления темной силы призраки и обоснуются. Заодно и сами места почистите.

Максим встал, Катя поднялась за ним. Поднялся и капитан Савельев.

— Считай, что вы легко отделались, — прокомментировал командир ударников решение главы инквизиции, когда они вышли из кабинета.

— Ничего себе — легко! — Максим понимал, что следующие двое суток они проведут без сна, если хотят уладить дело до того, как призраки еще больше напитаются силой и осмелеют.

— Очень легко, поверь. В следующий раз подумаешь перед тем, как что-то сделать.

— А вы бы прошли мимо умирающего ребенка? — не сдержалась ведьма.

— Я бы не позволил вырваться на свободу призракам, которые в перспективе способны принести намного больше вреда. И убить намного больше, чем одного ребенка.

Последнее было произнесено с нажимом. Да, изгнать из тела душу взрослого человека не способен ни один даже самый сильный дух. Тут, правда, на помощь могут прийти ведьмы. Есть множество подобных и однозначно запрещенных ритуалов. Но ведьмы сейчас будут сидеть тише воды ниже травы, инквизиция накрыла их таким колпаком, в самом прямом смысле слова, что надо быть только отчаянной самоубийцей, чтобы попробовать провернуть что-то настолько незаконное.

Но в маленького ребенка, особенно младенца, сильный призрак вполне в состоянии вселиться и вытеснить родную душу. У вернувшихся с того света духов вообще два инстинкта: первый — набрать как можно больше энергии, второй — найти подходящее тело, чтобы снова стать живым.