Ботаники не сдаются Логвин Янина
— Кыш с глаз, очкастик! — цыкнул в лицо. — Обойдешься! Станцуешь с кем-нибудь другим!
И хрясь дверью аудитории перед носом. До свидания, мол.
Какой длинной, оказывается, бывает секунда, наполненная изумлением.
Губы дрогнули. К-к-кыш? Горло перехватила обида — это он мне? Как какой-то… зверушке, что ли? Я растерянно обернулась. И вот с этим птеродактилем я пыталась нормально поговорить даже после вчерашнего?!
Настроение съехало в минус, — лучше бы он о шоколадках вспомнил, чем очкастиком обозвал. Так заиндевело ледышкой в душе, что на занятиях я сидела, как мышь — ни в чем не участвуя и никого не слыша. А с последней пары и вовсе ушла — первый раз в жизни! Не влюбится в меня Воробышек, никогда не влюбится. Чтобы я ни придумала и чтобы ни сделала, я навсегда останусь для него зубрилкой и надоедливой ботаншей. Навсегда. Пункт третий исходных данных из собственной задачи преодоления гласил: «Он не замечает таких, как я. Он не видит таких, как я. Для таких, как Воробышек — нас просто не существует».
Не существует, а значит и чуда не случится.
Я уже спустилась по лестнице на первый этаж и побрела к холлу, как вдруг голову осенила неприятная мысль: «А с каких это пор мне важно, что именно обо мне подумает Воробышек? Заметит он меня или нет? Вот именно этот факт — с каких? Разве я не ради собственного будущего стараюсь? Разве не для того, чтобы сделать в этой жизни что-то существенно-важное? Может быть, даже великое? Почему меня вдруг задело то, что с самого начала было и так ясно? Я же всегда трезво мыслила, так что же сейчас изменилось?
Перед лицом встали образы смеющихся грымз и Рыжей. Какой клоунессой, должно быть, я виделась им вчера со стороны. Девчонка-ботаник, оказавшаяся в компании популярного парня. Давай попрыгай, очкастик, давай потанцуй! Смешная, тощая девчонка с косой, у которой на глазах запросто можно целоваться с другой…
Ноги сами остановились, а поникшие было плечи развернулись. Ну ладно, Воробышек. Ва-анечка! Закончились игры! И не подумаю больше моргать — чихать я на тебя хотела! Но и обиду так просто не спущу. Вчера была твоя шутка, а сегодня будет моя!
Я решительно развернулась и потопала в деканат. Заглянув в расписание групп, от радости потерла ладони и усмехнулась: станцуешь с кем-нибудь другим, говоришь? Сейчас я покажу тебе, каково это, когда тебя выставляют на смех! Не очень-то приятно!
Я поправила рюкзак, косу, очки и решительно направилась к знакомой аудитории. Подойдя, постучалась и заглянула в помещение, в котором проводила занятие мой любимый доцент.
— Катерина? Здравствуй, — преподаватель удивилась, но посмотрела приветливо. Я открыла дверь и уверенно просочилась внутрь.
— Здравствуйте, София Витальевна. Можно?
— У тебя что-то срочное, Катя? — спросила женщина. — У меня сейчас лекция, как видишь, но если ты подождешь…
— Нет-нет, София Витальевна, что вы! Я вообще-то к Воробышку пришла. Извините, что прервала вас, я просто раньше освободилась.
Доцент поправила очки, отчего они съехали на кончик носа.
— К Ивану?
— Да. Понимаете, у нас с ним сегодня занятие по программе для самых отстающих студентов, но я боюсь, что он сбежит. Он почему-то меня боится. Можно я посижу тут у вас и покараулю его? Мы и позаниматься можем прямо здесь под вашим присмотром. Конечно же, после лекции!
Женщина подняла бровь и с интересом посмотрела на меня, словно обдумывая решение. Бросив мимолетный взгляд на ряд задних парт, кивнула:
— Пожалуйста, Уфимцева. Я не возражаю.
— Спасибо!
В аудитории послышались смешки, переходящие в удивленный смех.
— Воробышек — отстающий? Серьезно? Да ладно вам!
— Думаю, да. Это же любимица Крокотухи. Малолетка-уникум. Ты слышал, как она шпарила по квантовой на докладе? Сейчас и Ваньке прокачает мозги, будь здоров! Только я не понял: откуда она взялась?
— Эй, Вань! — девичий смех и громкий шепот между партами. — Ты почему мне не сказал, что отстающий? Я бы с тобой тоже не отказалась позаниматься дополнительно. Можно и физикой, если захочешь. Только ты не бойся и не сбегай, я не кусаюсь! Или ты не всех девушек боишься, а только грозных ботанш?
Иван Воробышек сидел в последнем ряду у окна и быстро заплывал пятнами стыда и злости, совсем офигевший от моей наглости. Я пробежала между партами и повеселевшими при моем появлении студентами и уселась рядом с парнем. Не глядя на него, на всякий случай поставила между нами рюкзак.
— Ты… Ты совсем офонарела, Зубрилка?! — Воробышек развернулся и придвинулся. — С ума сошла?! Это что за представление?
— Но-но! — я взглянула строго, уже без всяких штучек, как он и просил. — Выражение выбирай, Клюв! Я тебе не «Кыш» и не «Зубрилка», понял? Сам напросился, так что не ной! — повторила его слова. — Это тебе за вчерашнюю скакалку. И я, чтоб ты знал, только начала!
— Чего? Да я тебя сейчас…
— А будешь угрожать, так у меня с собой электрошокер есть. Как разряжу в лобешник, потом не плач, что не предупредила! Достал ты меня, Клюв!
Не знаю, что он собирался сделать, может, в свою очередь достать меня, но у него ничего не получилось. А вот у меня очень даже получилось нажать на болевую точку, пока меня не схватили за косу. А чтобы лапы не распускал!
— Уф-фимцева! — зашипел Ванька со смесью злости и удивления, но руку отдернул.
— Ф-форобышек! — ответила тем же. У обоих искры из глаз так и сыпались.
— Уфимцева, Воробышек! — вполне культурно, но непререкаемо отозвалась с кафедры София Витальевна, услышав нашу перепалку. — Что за диспут во время новой темы? Возможно, я вам смогу помочь?
Меня насквозь буравили глаза, горящие синим пламенем, но прежде чем улыбнуться и ответить преподавателю, я ответила на этот огонь не менее горячим и гневным шепотом:
— А это тебе за танец «Волну» и за спортбайк — я говорила, что боюсь скорости! А у меня ведь даже шлема не было, в отличие от тебя! Но, раз уж ты у нас такой смелый гонщик, посмотрим, как ты почувствуешь себя на моей скорости!
Вскинула руку и сказала:
— София Витальевна, Иван так впечатлен вашей сегодняшней лекцией об эффекте энтропии, что просит о возможности полнее раскрыть тему гипотезы Больцмана в домашнем реферате. Обещает к следующей паре сдать!
Кажется, доцент растерялась.
— Как к следующей? Но это же завтра?
— Вот завтра и сдаст. Правда, Ваня? Зачем откладывать?
— 19 —
Хорошо, что София Витальевна просидела за кафедрой все два часа, в которые я безуспешно пыталась разговорить Птица и оценить уровень его знаний. Иначе, судя по искрам в синих глазах, он бы меня убил. Или убьет. Ой! Кажется, пора заканчивать занятие.
Я убрала ноут в рюкзак и постаралась бодро улыбнуться. Вышло не очень.
— Ну все, Воробышек. На сегодня хватит! К следующему уроку подготовлю для тебя список литературы и задания. Ничего сложного, ты не переживай! И потом, если что, ты всегда можешь спросить у меня. Мы же с тобой теперь даже в фейсбуке друзья! Здорово, правда?!
В руке Ивана с громким треском сломался карандаш.
— Ну, может, и не совсем друзья.
Как только встали и направились к выходу — я впереди, а Воробышек за мной, дыша драконом в спину и наступая на пятки, услышали оклик Софии Витальевны.
— Ваня, ты не поможешь мне снять папки с верхней полки в шкафу? Там, где курсовые работы? Хочу найти работу Белянкина за прошлый год. Помнится, она у него как раз была по теме гипотезы Больцмана. Тебе наверняка будет интересно. Вот спасибо! Да где же она затерялась… А ты иди, Катя. Иди! — махнула доцент рукой в мою сторону. — Мы сами справимся.
— Д-досвидания! — пролепетала я преподавателю и ка-ак чухнула из аудитории, а следом из университета — только пятки засверкали. Куда там спринтеру!
Вот это я отомстила — так, что и самой страшно. Хоть бы Ванька не догнал! А то ведь оторвет уши вместе с косой, а людям скажет, что так и было! Ох, кажется, я допрыгалась…
Двери открыл папа, и сразу же озадачился, приложив ладонь к моему лбу.
— Ну вот, этого я и боялся. Сначала Лялька, потом Света, теперь ты. Все бледные и взмокшие. Я звоню маме — это наверняка вирус!
Я разулась и позволила папе снять с меня куртку, зная, что бесполезно сопротивляться. Еще с садика повелось: если двери открывает папа — ему и вешалки в руки, все девочки нашего дома знают.
— Не надо звонить маме, пап. Просто настроения нет, вот и все. Ничего страшного!
Папа очень удивился.
— Как? И у тебя тоже? Нет, точно заболели! На лицо у всех троих схожий симптом! Я все-таки позвоню Поле, пусть пораньше возвращается!
Я вздохнула и пошла в свою комнату, понимая, что переубедить старшего Уфимцева под силу только маме. Когда разделась и села в компьютерное кресло — тихо вошла Лялька. И правда, бледная, как никогда, без грамма косметики на лице. Посмотришь — нормальная девчонка, ни за что не догадаешься, что гот. Она забралась на кровать с ногами и обняла подушку. Хорошенький носик, всхлипнув, грустно поник. Прошмыгнувший вслед за сестрой Волька, подбежал ко мне и завертелся у ног, предлагая поиграть.
— Ляль, ты чего? — я как раз закончила разбирать рюкзак и замерла, полуобернувшись. — Что-то случилось?
— Кать, вот скажи. Это правда, что если закрыть на ключ темную и грязную комнату, совсем без окон, то рано или поздно в ней сами собой заведутся мыши?
— Хм. Ну, если в комнате есть чем поживиться, а фундамент и крыша недостаточно крепки, чтобы в них нельзя было прогрызть дыру, то вполне себе могут завестись. Но чтобы сами собой — нет, Лялька. Неправда. Такой парадокс противоречит эволюции.
— А помнишь, бабушка нам говорила другое. Что мыши заводятся от грязи. В детстве я ей верила.
— Наша бабушка просто была чистюля и думала, что в жизни женщины нет ничего главнее уборки. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Ляль, беспорядок в твоей спальне очень даже симпатичный, честно.
Олька вздохнула.
— Кать, а правда, что пройдет тысяча или две тысячи лет, и мозг человека так вырастет, что наши головы станут похожи на головы головастиков или инопланетян? Ведь мы же умнеем, а значит и мозг растет. Я передачу смотрела «Тайны очевидного».
Хм, ну и вопросики. Но настроение Ляльки сподвигло ответить.
— Маловероятно. Наш мозг уже достаточно велик и универсален в своем размере, он способен выдержать информационную нагрузку на несколько порядков больше сегодняшней. К тому же серое вещество обладает свойством сокращать и видоизменять число межнейронных контактов — синапсов. Редактировать и приспосабливать мозг к новым знаниям, убирая из памяти ненужный хлам.
— Как это?
— А вот представь дерево и то, как на нем растут ветви. Расползаются в стороны, образуя широкую крону. Сегодня ты нарисовала рисунок этих ветвей, а через время взяла ластик и кое-что стерла, чтобы на освободившемся месте нарисовать новые — более совершенные и красивые линии. Ведь у тебя теперь есть опыт и знания, и ты наверняка знаешь, как сделать это дерево безупречным. Так и мозг. Зачем ему расти, если он способен усовершенствоваться? Именно поэтому каждое новое поколение рождается способнее предыдущего.
— А как же инопланетяне?
— Ну, во-первых, даже если принять факт их существования, мы не знаем на самом деле, какого размера их головы. И вообще, есть ли они у них, если на то пошло.
— Но ведь есть свидетельства очевидцев? Я сама видела фотографии гуманоидов в передаче. И даже их детей.
— В этом нет ничего удивительного, Ляль. Человек если захочет, способен поверить в невозможное, его всегда волновало непознанное и непонятное. Но есть наука, и наука говорит: что фактов, доказывающих существование инопланетян — нет.
— Да? — Лялька расстроено вздохнула. — Совсем?
Выражение лица сестры подсказало мне, что мой ответ для нее сейчас очень важен.
— Обоснованных и научных — нет.
— Странно. А я вот верила.
Я поставила рюкзак в низ стола, подошла к кровати и села на ее край.
— Оль, ты чего? — взяла Ляльку за руку. — Что с тобой?
Голубые глаза удивительной чистоты взглянули на меня и моргнули.
— Кать, скажи честно, я очень глупая, да?
— С чего ты взяла?
— Да хотя бы с того, что верю во всю эту чушь.
— Ну, знаешь, даже чушь однажды может оказаться правдой, так что ничего в этом зазорного нет. Ты просто доверчивая, вот и все. Вспомни Галилео Галилея и его закопчённое стекло. Как же над ним смеялась университетская братия!
Лялька с недоумением приподняла брови.
— Над стеклом? А что в нем было смешного?
— Э-э, нет, не над стеклом, Ляль. Над тем, что Галилей с его помощью доказал. Ну, то, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Это им показалось очень смешным, — я улыбнулась и сама хохотнула при мысли о такой нелепости.
Лялька продолжала смотреть с ожиданием, и улыбка медленно сползла с моего лица. Озадаченно покусав губы, я отмахнулась.
— Да ладно! Ерунда это все и неважно на самом деле. Подумаешь!
Олька сползла с постели и я, не удержавшись, чмокнула ее в щеку. Такой расстроенной я давно младшую не видела.
— Спасибо, Кать. Пойду к себе, — сказала мне, направившись к двери. — Стукни, когда пойдешь ужинать, я с тобой.
Через час приехала мама. Зайдя в дом, она сразу же всех оббежала, потрогала лбы, поставила градусники, но общее настроение ей оказалось поднять не под силу. Светка за ужином тоже сидела отстраненная и грустная. Лениво ковыряла вилкой салат и вздыхала, витая мыслями где-то очень далеко.
— Девочки, да что это с вами? — возмутилась мама. — Кто вас унынием заразил? Вы же сами на себя не похожи! Толя, — обратилась к папе. — Что происходит?
— А не знаю, Поля. Сам озадачен. Вот был бы здесь Костик, я бы его спросил, почему наша Лялька сама на себя не похожа? Кстати, дочка, — он обратился к младшей, — а где твой Котэ? Почему я его сегодня не видел?
Лялька ела молча, уткнувшись носом в тарелку, и ответ вышел глухим.
— Не знаю. Он не пришел.
— То есть, как это? — изумился папа.
— А вот так. — Лялька ответила, не поднимая головы, но есть перестала. — Не пришел и все!
Чтобы Костик просто взял и не пришел — да скорее на Марсе обнаружат жизнь! Вот и мы все открыли рты. Это было странно. Костик всегда торчал у нас, еще с тех пор, как был сопливым школьником. Мы привыкли к нему. Все знали, что Лялька и Костик не разлей вода!
— Но… может быть, он заболел?
— Нет, — Олька мотнула головой, — он бы позвонил.
— А вдруг сотовый сел, или в лифте застрял? А, Ляль? С кем ни бывает?
— Нет, я чувствую… Чувствую, — младшая хлюпнула носом, — что он меня бросил.
— 20 —
В кухне повисла пауза, и в эту самую паузу у Светки в кармане отозвался звонком телефон. Она извинилась, встала из-за стола и отошла к окну.
— Солнышко, да почему вдруг бросил-то?! — первой пришла в себя мама. — Господи, с чего ты взяла-то?! Вы что, поссорились?
У Ляльки из глаз упали две крупные слезинки и разбились о стол. Она с такой тоской посмотрела на маму, что даже у меня сердце перевернулось.
— Потому что я глупая, мам. Я слышала, его старший брат сказал. Красивая, как кукла, и такая же глупая. А мне все равно красивая я или нет. Я хочу чтобы Костик… чтобы он… чтобы мы… — Лялька всхлипнула и закрыла лицо руками. — А он мне сказал: «Уходи, Оль, я приду», а сам не пришел!
По полу, царапая плитку, заскрежетал стул. Папа решительно встал из-за стола и опустил на него кулак.
— Та-ак! А ну собирайся, поехали, мать! — подтянул за резинку штаны. — Чего это мы тут гадать будем. Сейчас я этому брату покажу, как без кия шары забивать в лузу! Я ему покажу «глупая»! Я ему сейчас такой звездопад в алмазах покажу, что он говорить разучится! Да у меня самые умные дочери на свете! И самые красивые! Правда, Свет?
Светка стояла бледная и какая-то растерянная, что ли. Телефон повис в руке. Первым сообразил папа. Развернувшись, он обнял за плечи маму и шикнул сердито на свою старшую дочь, грозно наставив палец:
— Светка! А ну и ты признавайся, в чем дело?! Я тебе что, Шапокляк на трамвайных билетах гадать, чего у тебя там случилось! Говори, кто обидел?! Сейчас мы с матерью поедем, захватим парочку алабаев из питомника и покажем всем недругам, кто такие Уфимцевы!
— Толя, да подожди ты наводить на мир страх! — отмахнулась мама. — Может, у девочки что-то серьезное стряслось. Свет, и правда, скажи из-за чего расстроилась? Неприятности на работе? Что-то с Андрюшкой?
Светка отрицательно качнула головой, спрятав руки в карманы халата.
— Я расскажу, — пообещала, — обязательно. Только и вы пообещайте, что сначала съездите и узнаете, куда пропал Костик, а все расспросы оставите на потом. И Ляльку с собой возьмите, пусть в машине посидит, а то изведется одна. На ней вон и сейчас лица нет.
— Это конечно. Ну! — просто сказал папа. Мол, где ответ-то?
Глядя, как собирается с духом Светка, стараясь выглядеть спокойно, я и сама заволновалась.
— Мам, пап, — наконец-то сказала сестра, — только не нервничайте. Я выхожу замуж.
Вот так новость! Уже прошли два часа, а я, сидя у себя в комнате, все думала. Светка и замуж! И за кого — за своего одноклассника Андрея Шибуева! Нет, он, конечно, классный — веселый и симпатичный (насколько я помню). И, кажется, даже школу окончил с медалью, при всем своем отвратительном поведении. Но фиктивный брак? Как так-то? Я всегда была уверена, что моя сестра достойна самого лучшего парня! И любви достойна и семьи! Это же Светка! Она — самая, самая!..
В общем, мы с Лялькой и мамой расстроились, а папа на удивление нет. Как только у всех шок прошел, сказал маме, успокаивая:
— Не переживай, Поля. Андрей нормальный парень. Мы его знаем, и с родителями не первый год знакомы. Ну чего ты? У меня такое чувство, что Светкина затея окончится для всех вполне благополучно.
— Да откуда ты можешь знать, Толя?
— От верблюда! — папа снова подтянул штаны. (Ты гляди! А йога-то, оказывается, дает результаты!) — Ты что, свою дочь давно не видела? Или забыла в кого она? Дураком будет Андрюха, если отпустит! Слушай ее больше! Год или два — придумала тоже. Месяц! И будут жить вместе, попомнишь мои слова! А чего? Ей богу, мне уже начинает нравиться эта затея с браком.
— Пап, я вообще-то еще не ушла, — тактично напомнила Светка, кашлянув в кулак, но папа все равно искренне удивился, стоя с мамой в арке на пороге кухни и заграждая проход.
— Ну и чего ты тут торчишь, дочь? Марш к себе! Взбаламутила всех, а теперь, видишь ли, и посекретничать с матерью нельзя…
Я задержалась у спальни старшей сестры.
— Свет, а может, передумаешь, пока не поздно?
— Нет, Умка. Если Андрей согласен — не передумаю. Я его сто лет знаю, он меня не обидит, не переживай. Будем жить каждый своей жизнью, все останется по-прежнему, разве что свидетельство о браке появится. Да и родители, когда успокоятся, думаю, не станут распространяться. Все это не продлится долго, только с Андрюшкой решу вопрос и разойдемся.
Через час мама с папой привезли Костика — с фингалом под глазом и разбитой губой. Оказалось, что он подрался со старшим братом. Тот неделю назад вернулся из армии и донимал младшего, заставляя обрезать черные волосы. На этот раз к брату подоспели друзья, и парни заперли Костика на чердаке в воспитательных целях, прежде отобрав телефон. А родители думали, что он у Оли, вот и не кинулись. В общем, никто Ляльку бросать не собирался, и она довольно улыбалась, снова став чудо до чего хорошенькой!
— Спать ляжешь в гостиной! — серьезно сказал папа. — Смотри мне, Костя, я чутко сплю, проверю!
Котэ с Лялькой переглянулись и покраснели. Они вновь топтались друг возле друга, держась за руки.
Потихоньку семья успокоилась и разбрелась по комнатам. Партизан спрятался у Светки, Котэ у Ляльки, а Волька крутился возле меня и смешно чихал, когда я дразнила терьера Сёмой, посадив паука на ладонь.
Оставшись одна, вспомнила Воробышка. Если честно, мысль о нем меня весь вечер не отпускала. Он, конечно, вчера в клубе был сильно не прав, но я тоже хороша — так жестоко обойтись с парнем!
Я сходила в душ, надела пижаму и забралась в постель. Сейчас начиналось мое самое любимое время, когда я могла почитать, и книги еще со вчерашнего дня лежали на тумбочке. Но погрузиться в чтение не получилось. Я час мусолила роман и отложила. Совесть точили мысли о Воробышке. Тьфу! Точнее о реферате!
Я закрыла книгу и открыла ноутбук. Еще не решив, зачем мне это, зашла в «Фейсбук». Иван находился в оффлайне, но я все-таки написала, пока меня не покинула смелость:
«Привет! Как ты там? Как реферат?»
И уже отправив, сообразила, что вопросы в свете произошедшего, наверно, прозвучали, как издевка.
Так и есть. Контакт Воробышка «зажегся» сразу, но отвечать Иван не спешил. Я ждала. Вдруг стало совестно. Доцент ведь и вправду подумала, что он загорелся темой, а значит, завтра будет ждать результат.
Словно в подтверждение мысли пришел ответ.
«Мне не написать этот чертов реферат за ночь, и ты это прекрасно знаешь»
Я закусила губы, перечитывая строчки: знаю, конечно. Как и он знал, что мне не прыгнуть пять сотен раз и не сравниться с ним в смелости на дороге. Пальцы неуверенно стукнули по клавиатуре — раз, другой, в окне сообщений наверняка заплясали точки набора, но я так ничего и не отправила. Ну что мне ему сказать?
Парень написал сам.
«Издеваешься? Завтра я стану посмешищем, все сегодня видели, что ты вычудила, и София мне этого не забудет. А все из-за тебя!»
Ну почему сразу из-за меня-то? Я прочитала и вздохнула. Хотя…
«Возможно, я и погорячилась. Но ты вчера меня здорово рассердил!»
«Жаль, что сегодня я тебя не убил! Ты слишком быстро ушла»
«Ха-ха! Очень смешно!»
«Смешно?! — Воробышек снова пропал, прошла долгая минута (что он там интересно делает? Ножичек точит, что ли?), и вдруг прислал сообщение, прочтя которое, мне тут же захотелось захлопнуть ноутбук. — Я тебя ненавижу, Уфимцева!»
Что я и сделала. Закрыла ноут, бухнулась затылком на подушку и уставилась в потолок.
Ужас какой. Дожила! Теперь меня ненавидят.
Сёма, словно совесть в душе, заворочался, заскреб лапками в террариуме. Эх, Катя-Катя, что же ты наделала. А если он тебя завтра и правда укокошит? Когда не сдаст реферат? Осталась-то всего одна ночь.
Я села в постели и снова раскрыла ноут. Сделать реферат было под силу только одному человеку — мне, и я, пока не передумала, быстро написала:
Первое: «Эй, это снова я»
Второе: «Говори адрес, сейчас буду!»
И третье: «Ко мне нельзя. У меня папа»
Да, знаю, по-детски. Но что поделать, если у меня и правда папа. А у папы на контроле Костик. Ему только моих визитеров не хватало!
Воробышек снова завис, появившись в онлайне. Должно быть, окончательно офигел от моей наглости. Хм-м, как-то я не подумала. А вдруг у него тоже папа? Или вообще — девушка спит под боком?
Что ж, если не ответит, значит, так тому и быть! Завтра надену в университет ролики — чтобы не догнал!
Но Воробышек ответил.
«Ты время видела?»
Я посмотрела на часы. 00:10. Самое начало ночи. Если поспешить, все еще можно успеть!
«Видела. Ничего, я возьму такси. Ты случайно не знаешь телефон какой-нибудь службы?»
«Говори адрес»
«Чей?»
«Свой»
«Зачем?»
«Зубрилка, ты все-таки издеваешься…»
«Нет, но…» — но адрес послушно написала.
«Выходи. Через десять минут буду» — и отключился. Совсем.
Чего? Через сколько? То есть, как будет? Возле моего дома, что ли?!
Я запрыгала в кровати. Откинув одеяло, схлопнула ноутбук и заметалась по спальне, на ходу сбрасывая пижаму и натягивая рубашку и джинсовый комбинезон. Схватив рюкзак, тихонько вышла из комнаты и прокралась в гостиную, где была домашняя библиотека и нужные мне книги по физике. Нащупав выключатель, включила боковой свет и открыла шкаф.
Костик послушно лежал на диване. Слишком тихо и ровно, чтобы по-настоящему спать. Услышав меня, привстал на локоть, поднял голову и моргнул подбитым глазом.
— Кать, а ты куда?!
— Т-ш-ш! — я повернулась к парню и приложила к губам палец. — Родители спят! Ты ничего не видел, понял?
— Не понял, — не согласился Костик.
— Котэ, ну будь человеком, не вопи, — попросила. — Мне срочно нужно по делу к одногруппнице.
— Ночью?! — святые Йорики! Сколько сомнения в голосе. Ему бы Гамлета играть.
— Ну да. А что тут такого? — я как можно небрежнее пожала плечами. — Ты же знаешь, что только ночью и начинается настоящая жизнь. Вампиры, оборотни и все-такое. У-у, романтика! Вот ты гот, а мне что, нельзя? Я, может быть, тоже хочу, чтобы меня какой-нибудь оборотень укусил. Кстати, ты не в курсе, сегодня случайно не полнолуние?
Не похоже, что Костик оценил мой юмор. Сел на постели и свесил тощие ноги.
— Случайно, не в курсе. Кать, я Ляльку разбужу, предупреждаю. Мне это не нравится!
Я сунула книги в рюкзак и застегнула молнию. Повернулась, направляясь к выходу.
— Я тебе разбужу! Если расскажешь, Котэ, можешь больше никогда на меня не рассчитывать!
— Тогда я тебе позвоню.
— Ладно. Но я ненадолго. Напишем реферат и домой. Да ты не волнуйся! Она меня заберет! Просто у подружки сдача с утра, а она не готова, понимаешь? Надо выручить.
Еще бы не понимал. Сколько раз сам обращался.
Дверь родительской спальни оказалась открыта и в прихожей стоял папин храп — тоже мне, караульщик! Я усмехнулась: такого сторожа и пушкой не разбудить! Тихонько оделась и выскользнула из квартиры. Спустившись вниз, приготовилась к встрече с консьержкой, но Зина Петровна мирно посапывала себе в каморке, и, пробравшись вдоль стены, я вышла на улицу.
Фух! Считай полдела сделано!
На улице стояла компания местной молодежи — жилой комплекс «Седьмое небо» неплохо охранялся и иногда во дворе подолгу засиживались парочки. Внимание молодых людей привлек к себе мотоциклист и дорогой спортбайк, на котором он подъехал к самому подъезду.
Я остановилась на ступеньках крыльца, удивившись, как Ваньке удалось миновать охрану. Ведь это же Воробышек?
Он. Просто новью в черной куртке и темном шлеме не узнать.
Крепко сжав руль, парень смотрел на меня. Сообразив, что без приглашения я не двинусь, подозвал кивком.
Я решила не быть гордой и, подойдя, поздоровалась.
— Привет.
— Ты правда здесь живешь? — спросил он вместо приветствия.
— Правда.
— Надо же…
От компании неподалеку долетели удивленные возгласы и, кажется, кто-то узнал Воробышка. Он не отреагировал, а я смутилась. Мог бы и не заезжать во двор, если не хотел, чтобы нас вместе увидели.
— Садись уже, Уфимцева, не мозоль глаза, — грубовато бросил и протянул мне второй шлем, сняв с руки. — И очки сними! — повторил, когда я влезла на мотоцикл позади него. — Предупреждал же, что потеряешь!
Но потеряла я не очки, а шлем, как только мы тронулись. И сама чуть не свалилась с мотоцикла от тяжести рюкзака за спиной. Пришлось Ваньке тормозить, а мне бежать назад и искать шлем — очки-то я сняла! С трудом отыскав, доставать его из клумбы. И так же вприпрыжку нестись обратно, под смех толпы. Воробышек, сцепив зубы, притянул меня к себе и крепко зафиксировал на подбородке ремешок. Может, и хотел что-то сказать, но промолчал.
— Садись уже, Чудилка…