Ботаники не сдаются Логвин Янина
— Э-э, не знаю. Не замечала в себе ничего особенного.
И снова Региночка засмеялась, подмигнув Светке, а я подумала: а может, это не я смешная, а счет за работу веселый, раз у девушки так поднялось настроение?
Слава богу, синевласка мои волосы кардинально красить не стала, а лишь добавила по пробору тонкую светлую мелировку. В густых прядях шоколадного цвета, остриженных красивым срезом до уровня сгиба локтя, она была едва заметна. Мои волосы остались прежними, вот только ухоженные и выглаженные, тяжелые и блестящие, сейчас они словно светились и золотились на солнышке. Если честно, то очень красиво.
Я не успела поблагодарить Регинку, а она уже усадила меня к мастеру-маникюра, а сама занялась моим мейкапом.
— Эй, девочки, вы серьезно, что ли? Ну, зачем? — я неуверенно пискнула и услышала в ответ голос сестры.
— Еще как серьезно! Сиди и не мешай людям работать, Умка! У нас с тобой еще куча дел впереди и незабываемый вечер! Не скучай тут без меня — я в оптику за линзами! — сказала и убежала, а я вздохнула. Когда за дело берется Светка, сопротивляться бесполезно.
Регина оказалась волшебницей, по-другому и не сказать. Когда я увидела свое отражение в зеркале, я смогла пробормотать девушке только «Спасибо» и молча вышла из салона вслед за сестрой. Потопала за Светкой в модный бутик, чувствуя, как от изумления напряглась спина и залип язык. Было почему-то страшно еще раз увидеть себя со стороны.
Это не я. Это не могу быть я. Я с косой и в очках, в скетчерсах и джинсах, а эта девушка в отражении витрин и зеркал — красивая, как с картинки. И, ну… настоящая девушка, понимаете? Не очкастик. Как странно и необычно снова и снова встречаться с ней взглядами.
Но джинсы-то на ней мои! И кеды, и рубашка, и… Однако очки лежали в сумке сестры, а привычный рюкзак остался дома. Я спрятала руки в карманы, но вспомнив, какой красоты на них маникюр, вновь достала и с опаской покосилась в проплывающую мимо витрину модного магазина парфюмов. Нежно-коралловые ноготки на тонких пальцах мелькнули и исчезли в провале центрального входа в соседний бутик.
— Здравствуйте девушки, я могу вам чем-нибудь помочь? — консультант магазина — тонкий как щепка мужчина лет тридцати пяти, вышел из-за полукруглой стеклянной стойки и широко нам улыбнулся.
Бутик был дорогим и практически пустым. Я прочла на стене известный логотип, принадлежащий итальянскому дому моды, и огляделась.
— Летняя коллекция и последние новинки уже у нас в наличии. Прошу! — Мужчина поправил манжет белой рубашки и сверкнул дорогой запонкой. Провел рукой вдоль стен, где на кронштейнах висела одежда, а между стеллажами стояли манекены.
Нет, я, конечно, привыкла к красивым и дорогим нарядам мамы и сестры, но здесь, в мире женского белья и платья, глаза разбегались и туманилась голова. И хотелось на воздух. Неужели кому-то нравится примерять платья? Ой, нет. Вот кеды — я бы и десять пар перемерила, а тут… Мамочки, чувствую, сейчас все начнется с бюстгальтера!
Светка, словно ощутив мой внутренний протест, нашла и сжала пальцы. Сестра и сама была, как с картинки, и консультант одобрительно, едва заметно кивнул.
— Спокойно, Умка. — Светка повернулась к мужчине и сказала: — Да, нам понадобится ваша помощь. Подберите платье для этой юной и красивой леди. Самое лучшее, но в меру откровенное. И еще нам нужна обувь, верхняя одежда и аксессуары. Представьте, что перед вами стоит задача одеть дочь вашего босса и остаться при месте. Справитесь, уважаемый?
С тем профессиональным рвением, с каким консультант приступил к работе, не стоило и сомневаться.
— Доверьтесь Кириллу!
— Свет, неужели это всегда так долго? — когда все закончилось, я искренне поразилась, а сестра рассмеялась.
— Привыкай, Катерина! Зато какой результат!
Мы вышли из бутика и спустились на первый этаж торгово-развлекательного цента, собираясь «куда-нибудь» пойти. Светка отлучилась в туалет поправить макияж (на самом деле ей несколько раз звонил Андрей и скорее всего она хотела поговорить с мужем наедине), а я осталась стоять в центральной части «Трех китов», неподалеку от фонтана, в месте, где в этот ранний субботний вечер оживленно сновали люди, и мельком себя рассматривала. Точнее отражение красивой незнакомки в зеркале витрины магазина сувениров, которая лишь отдаленно напоминала Катю Уфимцеву.
Или не напоминала совсем? Когда это у Кати успели появиться бедра и грудь? И красивые округлые колени? По плану «Высоких калорий» все должно было случиться не раньше, чем через месяц. Так почему я не похожа на себя? Неужели Светка права, и я всегда была «вот такой», только по собственному незнанию это скрывала?
Сестра оставила меня одну и от неловкости я чувствовала себя не в своей тарелке, как оловянный солдатик, застыв на месте. Но собственное отражение манило, притягивало взгляд, и я незаметно отступила от зеркала и повернулась, чтобы рассмотреть себя новую в полный рост — повзрослевшую знакомую незнакомку. Еще отступила…
Черная, стильная кожаная куртка-жакет, длиной чуть ниже талии, наброшенная на короткое платье цвета сизой дымки с драпировкой по бедру, открывающее стройные ноги, в ансамбле с черными туфельками на каблучке и тонким ремешком на щиколотке смотрелись потрясающе! Или это я смотрелась потрясающе?! Голубые глаза горели и казалось, будто тоже подернуты дымкой. Длинные шелковые волосы едва касались талии, подчеркивая красивую линию скул, а сумочка с ремешком-цепочкой, наброшенная на плечо, совсем ничего не весила, но делала весь образ неожиданно женственней и мягче.
Неужели вот ради этой мягкости их и носят — такие сумочки? А как же удобство? Да сюда на самом деле даже нормальный планшет не уместить, не то, что книги или ноутбук. Разве что телефон, помаду, расческу и бумажные носовые платки. Нет, все-таки рюкзак куда удобнее.
Я переступила с ноги на ногу и сделала шаг, глядя, как девушка в зеркале тоже переместилась. На роликах я стояла запросто, так что и с каблуками проблем не возникло — я шагнула вполне уверенно. Интересно, а если я буду идти быстро (вот как обычно хожу), никто не увидит, что на мне чулки? Они, случайно, не сползут с ноги? Почему-то Светка считала, что не макияж, а именно дорогие чулки сделают из меня настоящую женщину и выбрала самые лучшие. Если честно, то на кружево, облегающее бедра, я бы и сама часами смотрела, таким красивым оно мне показалось.
— Стоять, Лаврик! Ты видел, какая девочка? Неужели одна? Кажется, я встретил свою судьбу! Привет, красавица! Ты случайно, не меня ждешь?
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне, поэтому и не посмотрела на парней, остановившихся возле меня, иначе бы убежала.
— Саня, совесть имей! У тебя каждый день, что ни девчонка, то судьба! Отвали по-хорошему. Девушка, не слушайте его, лучше познакомьтесь со мной, я серьезный!
Сашку Гайтаева из группы Воробышка — известного бабника университета, я узнала сразу, а вот он меня нет. Впрочем, как и его друг из команды брейкеров, которого я видела в клубе «Дэнс». Еще чего не хватало! Я так растерялась, что у меня поджилки затряслись, и кинулась прочь. Стремительно отвернувшись, устремилась в сторону толпы, и тут же врезалась в чью-то крепкую грудь.
Мои предплечья обхватили руки и удержали от падения.
— Извините, я не нарочно!
— Ничего, бывает, — ответил парень, и от звука знакомого голоса у меня кровь застыла в венах, и побледнели щеки. Нет, это невозможно! Второй раз столкнуться нос к носу в огромном центре с Воробышком и оба раза случайно — невозможно!
Я выкрутилась из рук и поспешила прочь. Парень пошел было дальше, навстречу друзьям, но вдруг споткнулся и остановился как вкопанный. Несколько раз моргнув, медленно повернулся, озадаченно глядя мне вслед.
— К-катя?
Нет, не Катя, ни разу не Катя! Бежать я не могла, поэтому просто уходила, стуча по мраморному покрытию каблуками, нащупывая в сумочке телефон, чтобы позвонить Светке. Господи, такая крохотуля, а сотовый словно утонул!
— Стой! Эй, да постой же!
Ага, щ-щаз!
Даже когда Воробышек меня догнал и остановил, я отвернулась. Да что он себе позволяет вообще? Вот и как теперь быть? И зачем я только прихорошилась! Сейчас ведь обсмеет!
— Уфимцева? Неужели это ты?! — но в тихом голосе я не услышала смех, только удивление.
— Нет, не я. Понятия не имею, кто такая Уфимцева. Какая Катя? Первый раз слышу! Пусти, пожалуйста, я опаздываю.
Воробышек казался сбитым с толку, но рук не отпускал. Я снова попробовала освободиться. Не получилось, пальцы на плечах только сжались сильнее. Загадок с неизвестными парень точно не любил. Я рассердилась.
— Клюв, если ты не перестанешь меня так крепко сжимать, то оставишь на мне синяки. Пожалуйста, иди куда шел. Ну что тебе от меня надо?
Я все-таки подняла лицо и встретилась с изумленным синим взглядом. Что ему надо, Ванька не знал, он стоял и рассматривал меня. И уходить не спешил.
— Птиц, ты что ее знаешь? — донеслось веселое из-за спины. — Неужели я снова прощелкал, а ты все успел?
— Ванька, познакомь с девушкой! Мы первые ее нашли!
Парни уже приближались, и я взмолилась.
— Воробышек, если ты им признаешься, я тебе никогда не прощу!
— 28 —
И я не собиралась прощать. Не только ему, но и себе, Регинке и даже Светке. И как теперь выкрутиться?
— Пожалуйста, Вань…
Наверно, это отчаяние, прозвучавшее в голосе и проступившее в лице, заставило Воробышка промолчать. Пальцы добела впились в сумочку.
Парни приблизились, и Ванька меня отпустил. Повернулся, прикрыв широкой спиной.
— Ее зовут Катя, и это все, что вам надо знать. Саня, Лаврик, идите к фонтану, я вас догоню, нам с Катей надо поговорить.
Гайтаев с блондином удивленно переглянулись, а я отвернулась, но затылок все равно горел под любопытными взглядами. И не только затылок.
— Эй, Птиц, ты серьезно, что ли? — не поверил Гайтаев. — И даже не познакомишь? Да ладно, — он хохотнул, — мы же свои!
— Не сегодня, парни, в другой раз. Личные дела.
И если бы это сказал не Воробышек, а, например, очутившийся на его месте Котэ, эти двое бы не ушли, а мне бы пришлось сбегать из «Трех китов», как Золушке с бала, отбиваясь от принцев сумочкой и стуча каблуками, но перед друзьями стоял Иван, и они отступили.
— Вот так всегда. Убедился, Богодухов, что я не врал? Все лучшие девчонки всегда достаются Птицу! И почему налицо такая Вселенская несправедливость?
— А почему одни ездят в старой отцовской тачке, а другие в «Порше»? Кому-то просто везет. Пошли, бро! Давай, Воробышек, ждем!
Мы остались одни, и Ванька вновь повернулся ко мне. Сунул руки в карманы джинсов, не спеша говорить. Глядя на него, я тоже попыталась отыскать свои карманы, но вспомнила, что на мне платье и от досады повесила плечи. Ванька смотрел на меня, я — ему в грудь, и от волнения совершенно некуда было деть руки. Совершенно!
Убрав прядь волос за ухо, я поправила куртку, потом платье, потом сумочку и посмотрела на свои туфли…
— Отлично выглядишь, Уфимцева. Хотя и непривычно.
— Правда? — я подняла лицо. — Т-то есть спасибо. Ты тоже ничего.
Воробышек всегда выглядел отлично, так что комплимент с моей стороны прозвучал сомнительно. Хорошо, что парень оставил его без внимания. Кажется, он вообще его не услышал, озадаченно нахмурив брови.
— А… ты о чем хотел со мной поговорить? — спросила я, чтобы скрыть неловкость. — Или просто так друзьям сказал?
— Нет, не просто так, — ответил Воробышек. — Я тебе трижды писал в «Фейсбук», ты почему не отвечала? Даже сообщения не прочла.
Ах, вот он о чем.
— А как твой реферат по философии? — решила задать встречный вопрос. — Сдал?
Иван удивился, но ответил:
— Сдал. Мерзлякин, конечно, попробовал поймать меня на противоречии, но не получилось. Ты оказалась права насчет позиции. В итоге ему даже понравилось, что я остался при своем мнении. Спасибо.
— Пожалуйста.
— И все-таки?
Ох уж эти вопросы. Ну почему непременно нужно на них отвечать? Мало ли почему не прочла? А может, у меня настроения не было!
— Вот потому и не отвечала. Некогда мне для тебя, Воробышек, рефераты писать. Особенно, когда мой труд не ценят. У меня и своих дел полно. Тебе ведь от меня реферат был нужен?
Нужен или нет, Воробышек не сказал. Зато вдруг колко подметил:
— Я вижу.
Я вскинула лицо.
— Что ты видишь?
— И куда собралась, Уфимцева? На свидание? — парень вдруг хмыкнул, словно и сам не поверил сказанному.
Стало обидно. Наверно потому, что и сама не верила. Но виду не показала. Перевесила сумочку с одного плеча на другое и ответила:
— Угадал, на свидание. А что? Не одному же тебе ходить.
— А я и не хожу, — неожиданно ответил Ванька. — Зачем?
Пришла моя очередь удивиться.
— Как это не ходишь?
— А вот так. Не интересно.
— Но ведь ты же… — я растерялась и пожала плечами. Воробышек уж точно не был обижен девичьим вниманием. — Все знают, — содержательно промямлила.
— Что знают? — спросил Ванька, но впрочем, он и сам догадался, о чем речь. Сказал сухо: — Это совсем другое.
— Разве?
— Да. Это просто встречи без обид и продолжений. И без всех этих глупых походов в кино, — зачем-то добавил.
И достал руки из карманов. И снова засунул. А я подумала, что в сравнении с его «взрослой» жизнью, моя собственная выглядит, как детская карусель «Ромашка» в сравнении с американскими горками. Скучно и пресно.
Но смешной быть не хотелось. И никому неинтересной тоже. Да и кино я очень любила.
— Ну знаешь… — сумочка вновь перекочевала с одного плеча на другое, а подбородок поднялся. Я решила поправить очки, и чуть не ткнула себя с важным видом в глаз. Ответила, нахохлившись: — А мне эти глупости нравятся! Особенно кино! У меня просто парень — романтик!
— Я заметил, — криво усмехнулся Ванька.
Что? Не поняла.
— Он мне еще по телефону странным показался. Дракулой клялся. Сколько ему лет, Уфимцева? Четырнадцать? Пора бы уже перестать верить в страшилки.
— Кто?! — я опешила. — По какому еще телефону?
— Твой парень. По твоему.
Видимо, вопрос сам нарисовался на моем изумленном лице, потому что Воробышек пояснил.
— Там, в моей квартире. Мы упали на диван, и твой телефон выпал из кармана. Он позвонил, и я ответил, что ты спишь рядом. У нас сотовые одной модели. Он тебе разве не сказал, что звонил?
— Сказал мне? Н-нет.
И тут я догадалась — Котэ. Ну кто еще, кроме Костика мог звонить и угрожать взрослому парню древним вампиром. Так вот почему он дулся и молчал? Но ведь рассказать-то мог, я бы объяснила? Значит, все это время он знал, что я была не у подружки, а у… у парня? И непросто была, а спала с ним рядом?!
Ужас. Грудь обожгла догадка: это что же Костик обо мне подумал? То, что он ничего не рассказал Ляльке, я была уверена, но сам факт…
— Вот и я о том же, — отозвался Воробышек. — Удивляюсь его терпению. Я бы, наверно, убил.
— Кого?
— Без разницы, была бы причина.
Мы посмотрели друг на друга, и Ванька сглотнул. Напрягся так, что желваки обозначились.
— Знаешь, Вань, я, наверно, пойду. Не будет у меня свидания, мы только что поссорились, и вообще… Я прочитаю твои сообщения, обещаю, вот только вернусь домой. Ну, пока!
Я развернулась и пошла по крытой улочке торгового центра к выходу. Каблуки застучали по мрамору, сумочка закачалась… Эх, мне бы сейчас ролики, я бы ка-ак дунула ветром в родные пенаты! Ну где же Светка?
— Катя! Подожди!
Воробышек догнал и остановил меня за локоть. Подошел ближе.
— Да? — я снова смотрела на парня, который собирался мне что-то сказать.
— Я не о рефератах тебя спрашивал.
— А о чем?
— О празднике, на котором мы должны танцевать. Времени осталось не так уж много. Я собирался предложить тебе место для репетиций. Если бы ты прочла хоть одно мое сообщение, мы бы с тобой еще вчера встретились.
Сказать, что я удивилась — значит, ничего не сказать. Так и захлопала глазами, разворачиваясь к Ивану. Еще две недели назад он Зубрилку терпеть не мог, так что же изменилось?
— А разве ты не отказался от меня? — спросила. — София Витальевна молчала, и я подумала, что вопрос с танцами решен. Что вы нашли тебе пару.
Это была серьезная новость. Я действительно подумала, что с танцами ничего не выйдет, и Воробышек и думать обо мне забыл. Но если не забыл, то получается, что времени у нас почти нет и доцент по-прежнему на меня надеется? Несмотря на спор и любые обиды, подвести родной факультет я не могла.
И он не мог. Так почему?
У Ивана точно был талант к физиогномике, потому что он вновь все прочел по моему лицу.
— Нет, я обещал и думаю, что мы можем попробовать.
— Почему?
Уголки губ парня приподнялись.
— Считай, что меня впечатлила твоя собственная прокачка «Форд мустанга», ночные рефераты, и то, каким способом ты готовишь кофе. Отличный рецепт эспрессо!
Я не раз наблюдала со стороны, как девчонки в ответ на улыбку Воробышка таяли и расцветали. Этот синеглазый спортивный парень умел кружить головы и притягивать взгляды. Не зазнавался, но располагал. Не приближал, но позволял сделать шаг навстречу. Сейчас он улыбался мне, и помимо воли, где-то в животе оживали и просыпались бабочки, и учащался стук сердца.
Что?! Я очнулась и, как космонавт скафандр, мысленно натянула на себя сползающие защитные оболочки. Пустила вокруг полчище тараканов и даже поджала пальцы в туфельках.
— Вань, это ты зря, — честно предупредила. — Подумай хорошенько. Давай просто считать, что твоих сообщений не было. Остался всего месяц, а я действительно ничего не умею. Для меня научиться танцевать перед публикой — все равно, что научиться летать! Нет, я, конечно, понимаю, что теоретически все возможно, но практически…
Я могла подумать, что угодно. Что он вдруг развернется и уйдет. Скажет в лицо, что пошутил и вернется к друзьям. Я могла ожидать всего, но только не того, что он вдруг развернется и возьмет меня за руку.
— Ну, думаю, с этим я справлюсь!
— 29 —
POV Воробышек
— Бодифлаинг? Вань, ты серьезно? Да это же аэродинамическая труба!
— Точно. Изобретение 1943 года — военная разработка США. Правда с тех пор труба значительно усовершенствовалась и стала вполне себе мирным развлечением, как видишь. Впечатляет?
— Очень! Но только ты ошибаешься, первую аэротрубу изобрел английский инженер Уэнхем еще в 1871 году. И использовалась она им для баллистических экспериментов. Воробышек, з-зачем ты меня сюда привел?
Интересно, есть что-то в этом мире, чего Зубрилка не знает? Готов поспорить, что нет.
— Ну, ты же умная — догадайся.
Глаза Уфимцевой распахиваются, и она качает головой.
— Н-нет. О нет! — старается казаться строгой. — Пожалуйста, не шути так со мной. Ты же не думаешь, что я смогу… Да я и ветер — несовместимы! Меня даже сквозняк с места сносит!
Очень даже думаю. Более того, отпускаю ее ладонь — влажную и теплую, беру за плечи и завожу в подготовительную к полету зону.
— А разве похоже, что шучу? — улыбаюсь и сам не понимая отчего мне так весело.
Нет, кажется, догадываюсь. Я предвкушаю ее удовольствие, еще неосознанное, но уже совсем близкое. Это сначала все они неловкие и испуганные, но стоит один раз поймать поток воздуха, отпустить землю, и обязательно захочется повторить.
Мне нравится это. Всем нравится. Она не станет исключением.
— Так и быть, Уфимцева, сначала научу тебя летать!
Сегодня я уже отработал свое с утра, и Валерка, увидев меня сквозь стеклянную стену операторской, удивляется. Я приветливо машу ему рукой, заглядываю в кабинку и сообщаю интервал полета. В трубе сейчас люди, но это не страшно. Сеанс скоро закончится, а пока мне потребуется время, чтобы переодеть Очкастика.
Я коротко оглядываюсь и смотрю на девчонку. Надо же, теперь и язык не повернется ее так назвать. Очкастик передо мной стоит удивительно голубоглазый и симпатичный, с полуоткрытыми от удивления губами. Судя по тому, что парни ее не узнали в новом облике, хотя и видели раньше в клубе «Дэнс», Уфимцевой удалось провести всех, и почти что провести меня.
Она все еще не верит, что я настроен серьезно. Внимательно осмотрев часть периметра, в котором находится аэротруба, пятится назад и пробует возразить:
— Знаешь, а у меня кед нет! И костюма! И я не умею! Ваня, ты сошел с ума!
— Экипировку найдем. А насчет умения — тебе повезло, — ухмылка так и лезет на губы. — Именно здесь я работаю инструктором. Считай, что мы сейчас нагло воспользуемся моим служебным положением. Идем!
Когда мы оказываемся в раздевалке, и Уфимцева неуверенно снимает куртку, оставшись в платье, я распахиваю шкафчик и достаю специальные комбинезоны и шлемы. Не ухожу, понимая, что она растеряна и вряд ли сама справится. Не помешал бы подробный урок вводного инструктажа, но спонтанность решает дело, и я сам сбрасываю с себя куртку и берусь за пояс брюк, не желая доверить Зубрилку другому инструктору…
— Катя, я сейчас собираюсь снять джинсы. Но ты можешь, конечно, посмотреть, как я с этим справлюсь. Я не из стеснительных.
Так и знал. Девчонка в ответ на мою усмешку вспыхивает смущением и отворачивается, а я смотрю на ее спину. На длинные волосы и красивой формы плечи. На тонкую талию и бедра. Спускаю взгляд ниже… Какая она худенькая — эта гордая ботанша. И стройная — щиколотки, как у балерины.
Серьезно? Я правда думал, что у нее кривые ноги? Смешно.
Я влезаю в комбинезон и застегиваюсь. Шнурую специальную обувь.
— Я уже, — сообщаю. — Теперь твоя очередь. Считай это нашим вторым уроком танцев.
Она поворачивается и удивленно смотрит на мои руки, в которых я держу ее экипировку.
— А мне тоже надо… раздеться, да?
Ну, судя по тому, что я увидел, то был бы не против взглянуть на нее и без одежды.
— Нет. Сними только обувь. И еще волосы…
— Что волосы?
— Лучше заплести в косу. А платье у тебя не такое уж длинное, просто заправь внутрь.
Оно у нее короткое, до середины бедра. Красивое платье, мне нравится. Я кусаю пересохшие губы и затягиваю собственный ворот. Странные у меня сегодня мысли, определенно отдающие голодом, для которого вроде бы нет причин. Иначе бы я еще вчера ушел из квартиры Лаврика не один. Но девчонка-брюнетка неожиданно утомила еще на стадии знакомства. Несла какую-то чушь о моем сходстве с известным актером и глупо хихикала. Скучно. Даже удивился: и чем она смогла меня зацепить в клубе?
Уфимцева словно не верит, что все происходит всерьез. Расстегивает тонкие ремешки на туфельках, снимает их и отбирает из моих рук комбинезон. Пытаясь влезть в него, вскидывает колено… и в разрезе платья тут же открывается полоска тонкого кружева чулка, обхватившего бедро, и нежная девичья кожа над ним — почти алебастровая.
Сколько раз передо мной девчонки повторяли подобные приемчики — не сосчитать. Но именно эта случайность — без обыгранного кокетства, заставляет ощутить, как на вдохе перехватывает дыхание и раздуваются ноздри, медленно втягивая воздух. Уфимцева тоже застыла, глядя на обнажившуюся ногу, как будто и сама поразилась увиденному.
— Ой! — запрыгала, отворачиваясь, и чуть не завалилась на бок.
Улыбки больше нет на моем лице. Я дышу чаще, чем мне бы того хотелось. Подхватываю ее под талию, прижимаю к себе и практически впихиваю в комбинезон. Разворачиваю к себе, чтобы застегнуть молнию…
— Волосы убирай сама! Обувайся, пора пройти короткий инструктаж, пока я не передумал! — сообщаю и отворачиваюсь.
Я сержусь? Да, я сержусь. На кого — на себя или на неловкую Зубрилку, разберемся потом.
Я жду и наконец она одевается. Послушно подходит к специальному тренировочному столу-пуфу, на который я прошу ее лечь. Удивляется, но ложится. Я объясняю и корректирую положение тела — каким оно должно быть в полете.
— Голова смотрит вверх, подбородок поднят. Расслабься и прогнись в пояснице, таз чуть вперед. Руки подними и согни в локтях на девяносто градусов, ладони держи на уровне глаз.
— А ноги?
— Ноги на ширине плеч и чуть согнуты. Никаких рывков и спонтанных движений. Главное не волнуйся и просто ложись на поток. Не думай о том, как дышать. И ничего не пытайся мне сказать — все равно не услышу. Поняла?
— Да.
— А теперь посмотри на меня и запомни четыре основных жеста. Это легко. Первый
— расслабиться. Второй — поднять голову, взгляд перед собой. Третий — выпрямить ноги. Четвертый — подогнуть колени. Просто ориентируйся на них и все будет хорошо.
Девчонка полезла со стола.
— Вань, а давай ты меня за яд и чашки как-нибудь по-другому накажешь? Не аэротрубой.
— Ты боишься?
Уфимцева повернулась и вздохнула.
— Очень! А вдруг ты меня не поймаешь? Я, конечно, в курсе физических законов, происхождения воздушных потоков и плотности твердых тел, но…
— Но что?
— Меня в детстве смыло волной в море, и это было очень страшно. Я даже крикнуть не успела — вмиг нахлебалась. Папа чудом вытащил. Понимаешь, я хорошо помню, что такое стихия и не хочу, чтобы было похоже. Я почти и не плаваю с тех пор.
И смотрит с надеждой в лицо, приподняв подбородок. Ну и глаза. Мало того, что ясные и голубые, так еще и не скрывают, что знают ответ на тысячу и один вопрос. Наверно, такие же были у Шахерезады. Нырнешь и не вынырнешь.
Черт! Мелкая ботанша Уфимцева и откуда ты только взялась?
— Не волнуйся, я поймаю. А точнее, не отпущу. Обещаю!
Я надеваю на нее шлем и застегиваю крепеж под шеей. Удерживаю ее взгляд и смягчаю напряжение улыбкой. Вхожу в трубу, встаю на сетку, протягивая к девчонке руки. Она колеблется, но все же идет навстречу. Я ловлю ее — легкую и гибкую, и мягко опускаю на поток воздуха.
Это здорово! Это чистый адреналин! Лучше — только настоящий полет! Я уверен, что ей понравится, и выполняю свою работу. Не отпуская ни на секунду, даю почувствовать сначала свободное парение, а потом и высоту.
Все проходит отлично. Наш полет длится четыре минуты — этого более чем достаточно для первого раза.
— Вот видишь, не стоило и бояться, верно?
— 30 —
Но Уфимцева молчит. Оказавшись в раздевалке, снимает шлем, комбинезон, поправляет платье. Присев на скамейку, надевает туфли и застегивает хлястики на стройных щиколотках. Медленно расплетает свободную косу. Недолго думая, я и себе переодеваюсь. Заметив, что Уфимцева встала и не может поймать рукав куртки, помогаю ей.
— Эй, Катя? Что случилось? Все в порядке?
— Спасибо.
— Я не об этом, — говорю, имея в виду не помощь с одеждой.
— И я тоже.
Она поворачивается и снова делает жест, как будто хочет поправить очки. Смотрит не в глаза, а на мое плечо, словно там происходит что-то интересное, завладевшее ее вниманием.
— Вань, ты действительно держал меня, как обещал.
— Ну, да.
— Но мне казалось, что ты злишься. Я была уверена, что в какой-то момент ты захочешь пошутить надо мной и отпустишь. Но ты не отпустил.
Так вот почему она держалась так скованно и не сразу реагировала на жесты? Мне показалось, что всему виной страх высоты.
— Ничего, первый раз все напряжены, это нормально. Второй раз будет намного лучше. А когда-нибудь, ты сможешь летать и сама. Так тебе понравилось или нет?
Вот теперь она поднимает взгляд и смотрит в глаза. Закусывает губы, которые так и расползаются в широкой улыбке.
Читать бесплатно другие книги:
