Дикий, дикий запад Грин Александр
И хмыкнул.
На ладонь ему скользнула… косточка? Или нет, дудка. Такая тонкая хрупкая дудка, вырезанная то ли из кости, то ли из белесого, на кость похожего, камня.
– Это что?
– Твое наследство. Скажем так, с той стороны не забывают о своей крови. Но отец твой категорически не желал иметь ничего общего с племенем. Потому-то и не передал. Хотя дал слово.
В огромных неуклюжих пальцах Эдди дудка гляделась совсем уж крошечной.
– И давно она у вас?
– Прилично уже. И да, мог бы и раньше отдать, но не был уверен, что стоит. Все же кое-какие вещи опасны.
– А теперь, стало быть, безопасны сделались?
– Нет. Но чую, пойдете вы по таким землям, где оно пригодится.
– Пригодится, – задумчиво произнес Эдди и сунул дудку в карман, в тот, в котором одно время часы носил. Потом, правда, пришлось продать. Сперва часы, после и цепочку от них.
Но карман остался.
– Вот и я так решил. Обнимать не стану. А вот вывести выведу… уходите, пока есть такая возможность.
Уговаривать нас не пришлось.
Глава 12
Про горы и ночные прогулки
Чарльзу доводилось встречать всяких людей. В том числе и магов. Сильных магов. Старых магов. Вот умирающих он не видел. И теперь, когда эта близость смерти стала очевидной, он не мог заставить себя задержать взгляд на человеке, несомненно, заслужившем куда более страшную участь.
Но почему-то было… нет, не грустно.
Изнутри распирали до крайности противоречивые чувства. А ведь Чарльз считал себя человеком спокойным, уравновешенным, не поддающимся эмоциям.
Как бы не так.
Снаружи пахло грозой. И дождем. Деревом. Землею. Людьми и лошадьми, которых тоже вернули, да еще и почищенными. Лошади, к слову, не обрадовались. Тот конь, что Чарльзу достался, глядел с укоризной: мол, куда вас несет-то?
Ночь на дворе.
Спят нормальные люди. И лошади тоже. Там, в конюшнях, тепло и сытно, а тут дождь и грязь.
Сассекс взлетел в седло с обманчивой легкостью и поводья подобрал, оглянулся:
– Ну, долго возитесь.
– Вам помочь? – Чарльз задавил едкий ответ, готовый сорваться с языка, и обратился к даме. Но та лишь фыркнула. На лошадь она села легко, выказывая немалый опыт.
Да уж.
Запад.
Тут, поди, про дамские седла и не слышали.
– Вас проводят, – сказал Сассекс и ткнул пальцем в мрачного вида женщину, что привела лошадей. Коренастая. Полноватая. Напрочь лишенная и тени женской привлекательности, она сидела в седле, слегка горбясь.
– Сами бы доехали, – буркнула провожатая, поправляя алхимическое ружье. В стеклянных колбах блеснули искры, и отсвет их лег на медные патрубки, обвивавшие ствол.
– Лу я верю как себе. Даже больше. Ну, в путь. И возвращаться не стоит.
– Без тебя знаю. – Лу тронула бока жеребца, такого же неказистого и мощного, как сама. И тот мягко ступил на тропу. Следом пристроилась Милисента.
– Давай. Я на замыкающего, – сказал Эдди, поправляя мешки.
И ведь не пустые.
Стало быть, пока шла беседа, кто-то и лошадей обиходил, и о запасах позаботился. Проклятье. Вот чего Чарльз терпеть не мог, так это быть чьей-то игрушкой. А ею он себя и чувствовал.
Обвели вокруг пальца.
Бишопы.
Как есть Бишопы. Больше некому. И ведь Элайя никогда не скрывал особо, что считает Чарльза выскочкой, которому в жизни повезло.
Сватался даже.
К маменьке.
Когда это было? Года три назад. Он как раз овдовел, выдержал срок, чтобы приличий не нарушать, а там и зачастил в гости. Обихаживал. Только маменька его насквозь видела.
– Дрянной человек, – помнится, сказала. – Но повода не дает.
Обошлось без повода. Отказа хватило.
Из-за него все? Из-за отказа? Раненое самолюбие сподвигло на авантюру? Или дело куда сложнее? Плохо, что не получится связаться с маменькой. Она бы могла прояснить некоторые вопросы.
Ходили слухи, что состояние Бишопов несколько истаяло.
О привычках младших.
О неудачных проектах. Но… это лишь слухи. Стоит ли им верить? О Чарльзе тоже слухов гуляет изрядно. Но все-таки… если действительно возникла нужда в деньгах? Это объясняет, почему Бишоп так вцепился в приданое. Но приданого ему надолго не хватит.
Выходит, прав Великий Змей?
Чтоб ему…
С одной стороны, дерьмо полное. С другой… с другой стороны, Августа им нужна. И нужна будет долго. Это хорошо. Ее не используют, как остальных.
Ее даже беречь станут, ибо без Августы денег не получить.
Почему-то от мыслей этих не стало легче.
Чарльз оглянулся.
На небе еще громыхало эхо недавней бури. Черные тучи укрывали луну, и тьма вокруг казалась непроглядной. В этой тьме не видно было ни тропы, по которой ступали лошади, ни поселения, оставшегося где-то позади. Там виднелись редкие отблески света.
Захотелось вдруг вернуться.
Не в поселение. Домой. Вернуться и вцепиться в глотку Бишопу. Тряхнуть хорошенько. Потребовать, чтобы вернул Августу. И вернул бы, никуда бы не делся, но…
Где-то рядом печально заплакал койот. И на голос его отозвалась тявканьем лисица. Конь вздрогнул.
– Тихо, – сказал Чарльз. – Ты же привычный вроде…
Горы появились из темноты. Сперва впереди выросли огромные валуны, что проступили седоватыми, будто инеем подернутыми великанами.
Теперь, когда глаза слегка привыкли к темноте, он видел и Милли. Та сидела ровно, расслабленно и, кажется, вовсе не подавала признаков усталости. А ведь они сутки, почитай, в седле. И сколько еще ехать придется?
Тропа стала шире. Она, вползавшая змеею в узкое ущелье, раскрылась, растянулась, позволив Эдди приблизиться.
– Думаешь, этой Лу стоит верить? – шепотом произнес Чарльз, правда, сперва благоразумно накинувши на себя полог.
– Никому не стоит верить. Полностью, – поделился Эдди то ли мудростью местной, то ли личным опытом. – Но идем правильно.
– Ты здесь бывал?
– Бывал. Иногда я… кое-что привозил для старика.
– Кое-что запрещенное?
– Не всякие запреты разумны, – нейтрально ответил Эдди. – А он кое-что продавал… нужным людям.
– Тоже запрещенное.
– Ты что, в шерифы записался?
– Да нет. Просто… неспокойно как-то.
– Ага. Задницей чую, без стрельбы не обойдется. Жаль. Хорошее было местечко.
– Полагаешь, его и вправду…
– Ему жить осталось недели две. Может, три. Ты что, не видел?
– Видел, но не думал, что все настолько запущено.
– Он последний год и держался-то на орочьих травах. Племена его знают. Может, и скотина, но дела вел честно.
Наверное, это стоило считать комплиментом.
– И что дальше?
– Дальше? – Эдди сдвинул шляпу на затылок. – Дальше доберемся до места. Встретим проводников. Пересечем Драконий хребет. А там, коль живы останемся, посмотрим.
Планы вдохновляли кажущейся простотой.
Чарльз кивнул.
– Останемся. – Он сжал коробку с проклятым камнем, который грозил не столько славой, сколько кучей проблем. И совесть, очнувшись, нашептывала, что следовало бы вернуться назад. Домой. То знание, которое Чарльзу вручили, оно ведь не просто ценно. Оно способно изменить мир. И если Чарльз действительно погибнет, то и знание это пропадет втуне. Нечестно. – Как иначе-то?
Эдди усмехнулся; в темноте блеснули клыки. И от души, почти по-родственному, хлопнул Чарльза по спине.
– Наш человек! – сказал он.
Где-то далеко, позади, грохнул выстрел. И эхо потянуло, разодрало его на куски. Но стоило звуку угаснуть, и донесся гул.
Протяжный.
Низкий.
Зарокотали горы. И конь Чарльза испуганно шарахнулся в сторону. Лошади не любят выбросов Силы. А эхо, долетевшее до Чарльза, заставило подобраться.
– Спешить надо.
Гул сделался яснее, отчетливей.
И заплясала лошадь Милли, но была остановлена крепкою рукой.
– Вперед! – рявкнул Эдди, глянув на отвесные скалы, которые, казалось, только и ждали гостей, чтобы сомкнуться или, на худой конец, отряхнуться, сбросить на головы огромные валуны.
Камни покатились.
Зашелестели.
– Двигай! – рявкнули на ухо, выводя из задумчивости. И чужой хлыст стеганул по крупу коня. Тот, визгливо заржав не столько от боли, сколько от страха, рванул вперед. Чарльзу только и оставалось, что мысленно пообещать: жив останется, этому орку нос сломает.
Чтобы в следующий раз не лез под руку.
Если останется.
Лошади летели.
По тесной каменной дороге, что втиснулась меж отвесными скалами. И эхо, рожденное в ущелье, разбивалось о его стены. Мелькали тени. В кромешной тьме, ибо луна все еще отказывалась глядеть на землю, дорога казалась бесконечной.
Наверное, это было сродни чуду.
Конь не споткнулся.
Не упал.
И сам Чарльз удержался. Он изо всех сил старался не упасть. Получилось. В какой-то миг откуда-то сзади донесся судорожный вздох гор, сменившийся грохотом камнепада. Потом стало тише.
Спокойнее.
Будто те камни стали заслоном.
Лошади тоже это почуяли, и жеребчик Чарльза перешел на шаг. Чарльз нисколько не удивился, обнаружив рядом Милли.
– Живы, ваше сиятельство? – поинтересовалась она.
В темноте глаза ее поблескивали, да и вовсе гляделась девица на редкость довольной. Будто не впервой ей посреди ночи нестись куда-то сломя голову.
– Не дождетесь, – буркнул Чарльз.
И Милисента рассмеялась.
А он подумал, что, должно быть, выглядит на редкость глупым, и тоже рассмеялся. Смех вышел слегка нервным, но, как ни странно, стало легче.
– Нашли время, – проворчал Эдди.
На привал мы остановились ближе к рассвету. И пусть дальше шли медленно, осторожно даже, хотя женщина, ведшая нас, явно неплохо знала местные тропы, я все одно устала. Неимоверно.
Не только я.
Лошади – они ведь тоже не железные. Последние пару часов и вовсе пришлось спешиться, уж больно узкою, вихляющей была тропа. Она вилась, то прижимаясь к боку скалы, карабкаясь на нее, выше и выше, дразня бездной, что раскрывалась с одной стороны, толкаясь каменными выступами с другой. То вдруг расширялась до приличной дороги, чтобы в следующее мгновенье протиснуться меж двумя камнями.
Мы шли.
И шли.
Где-то ехали верхом, хотя и лошади брели еле-еле.
Я поймала себя на мысли, что графчик наш неплохо держится для человека, явно к этаким вылазкам непривычного. Вон, идет, на лице выражение крайней сосредоточенности. Челюсть вперед выставил, упрямый, стало быть. Брови свел. Хмурый. Злой.
Но не матерится.
То ли избыток воспитания мешает, то ли усталость.
Эдди, которого я едва-едва различала впотьмах, тот вот ругался. Тихо. Сквозь зубы. Зато со всею душой. А вот проводница наша скользила по тропе будто тень.
Явно хаживала не раз и не два.
Но, в общем, мы шли, и шли, и шли…
– Хватит, – объявила женщина, выбравшись на узкий пятачок земли меж скалами. – А то еще помрете раньше времени.
Это было произнесено с некоторой надеждой.
Хрен ей. Помирать лично я не собиралась; да, день выдался тяжелым, но случалось и похуже. Эдди и вовсе спешился с легкостью, потянулся, зевнул во всю пасть и сказал:
– Это мы где?
– Где надо, – буркнула наша спутница.
Вот не нравилась она мне. Категорически.
И я ей тоже. Я такие вещи чую. И пусть смотрит она будто бы в сторону, но, когда я отворачиваюсь, взгляд ее нет-нет да задерживается.
На мне.
И на Эдди. И на графчике, который сполз по стене и сидел, глаза закрывши. Может, воды ему дать? Или обидится? Матушка говаривала, что мужчины жуть до чего гордые. И нервные. А этот еще и цивилизованный больно.
В общем, обойдется.
Я ослабила подпругу и огляделась.
Горы.
Горы не люблю. В них чувствую себя на диво беспомощной, даже в прериях как-то оно иначе. А тут слева стена, справа стена, спереди и сзади, что характерно, тоже. Мы оказались на небольшом пятачке относительно ровной земли. Здесь было пыльно, холодно.
Неправильно.
Я огляделась и вдруг поняла, что понятия не имею, куда идти. Даже не куда, а откуда, ибо тропа, по которой мы поднялись, исчезла.
– Отдыхайте, – бросила проводница, прищурившись.
И приложилась к фляге.
Эдди тоже достал свою, а заодно сунул нос в седельные сумки. Хмыкнул. Чувствую, что бы там ни лежало, оно было весьма полезным.
В моей обнаружилась еще пара фляг и какие-то мешочки, судя по запаху, с сушеным мясом, вымешанным с сушеными же травами. Хорошо. И хватит надолго. И на солнце не попортится.
Я похлопала лошадь по шее.
– Извини, – сказала ей. – Тут ни пожрать, ни попить, но выберемся…
Проводница тихо хмыкнула.
Похоже, выбраться будет несколько сложнее, чем я думаю. Я прислушалась. Да, горы не люблю. Слишком много камня, и он каким-то образом глушит мою Силу. Та уходит внутрь, будто в бездну проваливается, и никакого отклика. Я потянулась. Помахала руками. Прошлась, старательно озираясь, надеясь, что вид у меня в достаточной мере глупый. И, оказавшись рядом с Эдди, ткнула его под ребра.
– Выберемся! – сказала я бодрым тоном, который заставил братца прищуриться.
Он ведь тоже чуял неладное.
И ответил едва заметным кивком.
– Погоди, – прогудел он, потягиваясь. И головой мотнул, и шагнул, чтобы усесться рядом с графчиком, а тот еще и подвинулся, будто бы насиженный им камень чем-то от прочих отличался.
Говорю же, вежливый.
И не совсем бестолковый: вона, глаза блеснули, рот приоткрылся и закрылся, когда под графский бок ткнулся локоть братца.
– Это Мертвая роща? – поинтересовался Чарльз тем капризным брюзгливым тоном, за который сразу захотелось дать ему в морду.
– А ты тут рощу видишь? – Женщина не спешила присаживаться. Она стояла, расправив плечи, вдыхая тяжелый сухой воздух. – До нее еще полдня топать.
– Зачарованным путем? – Эдди прищурился.
А солнце вставало. И пусть пока еще не показался огненный шар, что рано или поздно поднимется на небеса, но вершины скал поседели, да и тьма сделалась не такой непроглядной. Эдди вон щурится, и глаза отсвечивают зеленью.
– Много будешь знать, долго не протянешь, – сказала женщина и, вытащив плитку табаку, отрезала кусок. Жевала она медленно, демонстративно и на нас не глядела. А вот на солнце – да, будто… ждала?
Чего?
Я подошла к Эдди и пожаловалась громко:
– Спать хочу! И есть.
И губы надула.
– Устала…
– Посиди. – Эдди похлопал рядом с собой. А вот графчик уставился этак удивленно. Но тотчас глаза прикрыл. И вид у него сделался на диво расслабленным, умиротворенным. А что рука на револьвере лежит, так оно совпадение.
Сидели мы так, сидели.
Не скажу, чтобы долго. Придремать по-настоящему я не успела. Но вот Эдди осторожно сжал мои пальцы, выдергивая из того полусонного состояния, в котором мир ощущается особенно ясно.
Я не стала открывать глаз.
И вовсе шевелиться. Только ответила на пожатие пожатием. Слышу.
Горы при всей их пакостливости все же имеют одно до крайности полезное свойство: звуки в них разносятся далеко. Даже тихие. Особенно тихие. Порой думается даже, что и разносятся они, исключительно чтобы нагадить тем, кто скрыться желает.
А те, кто шел, явно желали.
И ноги лошадям замотали ветошью. И сбрую прибрали. И сами-то… сколько их? Я прислушалась. Трое? Нет… трое и еще один, который будто бы позади. А с другой стороны двое. Те же? Другие? И главное, тропы не видать, а идут. Стало быть, из местных, кому тропы открываются.
И что делать будем?
Нет, оно может статься, что идут они с благими намерениями, скажем, желая проводить до самого Города Мастеров, но что-то слабо верится.
Тихо всхрапнул Чарльз. А я с трудом удержала улыбку.
Еще тот актер.
Нет, но вопрос с тем, что нам делать, все еще открытый. Первыми стрелять как-то невежливо, оно ведь и вправду оказаться может, что люди не виноватые. Но и ждать… ждать тоже не люблю.
Почти как горы.
Сила во мне ожила вдруг, нахлынула, грозя выплеснуться огненным потоком. А это с чего вдруг? Я одернула ее, но она клокотала.
Силе… тоже не нравятся горы?
Или люди?
Они ведь не просто так идут. А вот открытие тропы я едва не пропустила.
Глава 13
О том, почему не стоит связываться с магами
Мага Чарльз почуял издалека и порадовался лишь, что сам закрылся. Потом подумал, что надо будет и Милли научить закрываться, потому как она вдруг вспыхнула ярким огоньком.
Сильна.
И этот всплеск не случаен. Маг тоже видел их. И не просто видел. Маг явно шел по следу, как хороший гончий пес.
Вот ведь… а Чарльз почти поверил, что до места они доберутся без проблем. Он покосился на Эдди, который, кажется, вовсе задремал. Дыхание его было спокойным, умиротворенным.
А ведь чует.
И готовится.
И… дрогнула граница, совмещая два энергетических поля, и купол, разделявший пятачок земли и тропы, исчез. Ненадолго.
Почуяв это, проводница обернулась.
И выдохнула с немалым облегчением. И расслабилась, разом поверив, что теперь-то все закончилось.
А на пятачке появились четверо, похожие словно близнецы. И Чарльз с сожалением понял, что ошибся. Маг не один. Магами оказались все четверо. Кроме того, не просто магами, но сработавшимися, сумевшими так сплести Силу, что теперь она казалась единой.
Редкий случай.
– Подъем, – нарочито громко сказала проводница, активируя ружье. Заклокотала жидкость в колбе, засияла рассеянным светом Силы. – Приехали. Только давайте без глупостей…
Над головой развернуло крылья заклятье.
Красиво.
А главное, из запрещенных. Чарльз хмыкнул. Мысленно.
– Стало быть, так? – Эдди приоткрыл левый глаз, и в мутном предрассветном свете тот показался черным.
– Как уж есть, – ответила женщина, явно нервничая.
А вот маги были спокойны.