Пока смерть не разлучит нас Ефиминюк Марина

Глава 6

Новое начало

– Куда мы едем? – спросила я, пристраивая на сиденье кожаную заплечную сумку, похожую на ранец. В нее действительно поместились только необходимые вещи: смена белья, кое-какие женские мелочи. Остальное место занимала окаменелая горгулья, почти невесомая и удивительная теплая, несмотря на то, что походила на статуэтку. Окуклившегося питомца пришлось взять с собой, чтобы к нашему возвращению мелкая пакостница не распугала из дома слуг.

– В Риорскую академию магии, – объяснил Доар. – К моему бывшему наставнику.

– Он сильный маг?

– Он мудрый маг, и это важнее.

Путь предстоял долгий. Салон кареты обогревали огненные камни, встроенные в пол. Не знаю, кто именно пробуждал их, но этот человек определенно знал о том, что эссы не выносят духоты. За окном проплывал Риор, испуганно притаившийся в ожидании холодов. Низкое серое небо давило на горизонт, цепенели деревья, почти обнажившиеся перед приходом первого белого покрова. В долинах еще властвовала поздняя осень, но ветер приносил будоражащий аромат снега, и душа успокаивалась, чувствуя его приближение.

– Скоро ляжет снег. – Я осознала, что опять заговорила вслух. Не стоило столько времени проводить в компании безответных ледяных фигур. Дурацкая привычка, хуже только кусать губы.

– Ты всегда чувствовала приближение зимы, – медленно произнес Доар.

Мы встретились глазами.

– Доар, если я спрошу, ты ответишь?

– Если не спросишь, то не узнаешь, – усмехнулся он.

– Как ты пережил потерю магии?

Я ждала, что меня одернут: попросят не лезть в душу, тихонечко сидеть в уголочке кареты и размышлять о том, как плохо замораживать хрустальные люстры, но ошиблась.

– Тяжело. Я учился быть обычным человеком, и скажу тебе, не иметь связи со стихией – удовольствие ниже среднего, – невесело пошутил Доар. – Мне некого винить. По дороге в Риор ребята, которых нанял дядька, нехорошо пошутили, случился срыв, и стихия перестала отзываться. Иногда я думаю, что тот срыв был наградой, а не наказанием. Не потеряй я дар, то наломал бы дров и сожалел бы до конца жизни.

Некоторое время мы молчали.

– Как ты жила эти годы, Аделис? – вдруг прервал он хрупкое молчание.

Я смотрела в окно на проплывающие мимо пустые черные поля, а Доар – на меня. Этот пристальный, всепроникающий взгляд ощущался кожей.

– Оцепенело, – не сразу призналась я и тихо добавила: – Как будто в Эсхарде наступило вечное лето.

Больше мы не говорили. Карета качалась на неровной дороге, тепло убаюкивало. После бурной ночи я задремала.

– Аделис, просыпайся, – голос Доара почему-то звучал над ухом. – Мы приехали.

Я открыла глаза и немедленно обнаружила, что блаженно утыкаюсь носом в его подмышку.

– Ты билась головой о стенку, – объяснил он.

– Конечно-конечно, голову надо беречь… – Я выпрямилась и глянула в окно, ожидая увидеть стены академии, но неожиданно обнаружила, что мы прикатили в питомник грифонов. Перепутать было принципиально невозможно, потому как из строения, больше всего походившего на высокую конюшню, выводили крылатое создание.

– Что мы тут делаем?

– Академия в горах. До нее добираться сутки. По воздуху долетим за полчаса.

Зато теперь стало ясно, почему, когда я уже была полностью собрана, он заставил меня переодеться в облегающие штаны для верховой езды. Такую одежду я всю жизнь терпеть не могла и чувствовала себя в ней голой. Хорошо, что широкий плащ скрывал обтянутый тонкой замшей зад.

– Но мы же полетим с погонщиком? – нешуточно испугалась я.

– Зачем? – Доар с трудом скрыл улыбку. – Я с детства управляю грифонами. Поторопись, лучше успеть до темноты.

Он вышел, а я осталась, переваривая «позитивное» знание об умениях бывшего мужа. Чем он только не управляет: грифоном, лошадью, людьми. Не мужчина, а чистое золото. Почему же его так часто хочется заморозить?

Тут меня ощутимо дернуло за невидимый поводок, даже по сиденью чуточку протащило. Следом прозвучал недовольный оклик этого самого «чистого золота»:

– Ты выходишь или желаешь, чтобы тебя вынесли на руках?

Учитывая, что я никогда в жизни не поднималась выше хозяйственной башни в Эсхардской академии магии, идея взмыть к небесам на спине мифического чудовища вызывала желание закрыться в экипаже и отбиваться ледяными заклятьями ото всех, кто попытается меня вытащить.

– Аделис! – настойчивее позвал он.

– Помогите нам, светлые боги, – осенила я себя святым знамением, напрочь забыв, что клялась поменять веру, и вцепилась в кожаную сумку с горгульей. Питомцу повезло превратиться в камень, точно выживет, когда мы будем падать с головокружительной высоты. Проклятые виверны! Почему я подумала «когда»?!

– Ты там примерзла к сиденью? – недовольно проворчал Доар, открывая дверь, и протянул руку: – Прошу, эсса Хилберт. Не тушуйтесь.

Нас встречали работники. После коротких приветствий мужчины пустились в непонятные мне обсуждения нового птенца, а я с опаской изучала грифона. Люди восхищались необъяснимым симбиозом льва и орла. Мохнатое тело, львиный хвост, орлиная голова с угрожающим клювом и мощные передние лапы, как у птицы. Я была склонна верить древним трактатам, где утверждали, что грифоны – создания из небесных садов. Поймите правильно, если светлые боги или обитатели демонического чертога не при делах, то каким образом родители первого птицезверя сумели сговориться? Что вообще нашлось общего у льва и орлицы?

Потомок божественных созданий как-то очень недобро косил алым глазом, словно прицеливался, куда бы клюнуть странную беловолосую девицу. Неожиданно он расправил крылья, подняв облако пыли, и оглушительно рявкнул – по-другому клич, похожий на смесь орлиного клекота и звериного рыка, назвать было невозможно.

Я испуганно попятилась и вдруг врезалась в Доара, который, как выяснилось, стоял позади.

– Не бойся. – Он осторожно придержал меня за талию. – Он тебя не укусит.

– Да зачем кусать? – нервно пробормотала я. – Лучше сразу тюкнуть по макушке. Посмотри на него, он меня уже невзлюбил!

– Протяни руку. – Доар сжал мое запястье и заставил протянуть ладонь. Грифон по-птичьи склонил голову набок, присматриваясь к руке, а потом развернулся хвостом (конечно, задом, да еще львиными лапами вспорол грунт). Народ, прямо сказать, растерялся от откровенного хамства божественного зверя перед чистокровной эссой, в риорской глубинке, поди, приравненной к сказочному персонажу.

– Зато он тебя не клюнул. – Доар с трудом сдерживал смех.

– Я ему не понравилась, – резюмировала я. – Ты думаешь, это повод, чтобы сбросить меня с высоты?

– Обещаю, что мы доберемся до академии в целости и сохранности.

– Если разобьемся, то я тебя до смерти заморожу.

– Боюсь, что тогда замораживать будет некому и некого, – жизнерадостно заметил он.

– Послушай, Доар Гери, ты хочешь, чтобы я на него забралась, или нет?

Второй приступ паники меня охватил уже возле зверя. Доар подвязал наши сумки к удлиненному седлу, хитро пристегнутому к спине грифона, уселся сам и любезно уточнил:

– Вперед или назад?

Я вообще не хотела никуда садиться, кроме удобной кареты. Что за насилие над доброй волей свободной эссы?

– Давай, Аделис! – Он помахал протянутой рукой. – Ты ведь уже седлала грифона, а здесь даже лестница не нужна. Он только ждет, когда ты вскарабкаешься.

«Вскарабкаешься»! Слово-то какое обидное выбрал.

Кто бы сомневался, что Доару расскажут о том давнем конфузе. Судя по его издевательской улыбке, описывали в красках, со всеми смущающими подробностями. Надеюсь, что не в лицах, и никто не забирался на стол, изображавший каменное изваяние.

– Тот грифон не шевелился, – буркнула я себе под нос и задрала ногу, чтобы попасть в стремя. – Проклятье, я же эсса, а не циркачка!

Наконец мне удалось забраться в седло, позволявшее разместиться с относительным комфортом двум седокам. Без стеснения я прижалась к спине Доара грудью и обхватила руками крепкий торс, боясь пошевелиться. Грифон поднялся, я качнулась и испуганно охнула. Зверь под нами ходил и волновался, перебирал лапами, отчего мне хотелось не просто втиснуться в наездника, а задрать ноги и накрепко сцепить замком у него на поясе. Я бы обязательно так и поступила, но опасаясь заработать прострел поясницы, потянуть мышцы или завалиться назад.

– Аделис, расслабься, – попросил мой спутник.

Я нервно потрясла головой, мол, не уговаривай! На спине птицельва способен расслабиться только безумец, то есть ты, Доар Гери.

– Хорошо, психуй дальше, – щедро разрешил он. – Когда ты психуешь, то молчишь и очень тесно ко мне прижимаешься. Даже не знаю, что мне нравится больше.

Определенно, он заработал тычок под ребра, но я уже боялась шелохнуться. Грифон поднялся, а я зажмурилась.

– Добрых дней, риаты! – попрощался Доар с работниками.

– Легкой дороги! – прозвучало в ответ.

Я не спорю, но лучше бы пожелали мягкой посадки.

Зверь взял разбег. Мягкий толчок, мощный взмах крыльями. Мы оторвались от земли.

В одном из любовных романов описывали, как на романтическом свидании герои развлекались полетом на грифоне. Девица визжала от удовольствия, разводила руки, подставляла лицо потокам воздуха, любовалась ошеломительными видами внизу. В общем, наслаждалась.

Реальность оказалась жестокой. Резкий ледяной ветер нещадно бил в физиономию. Дыхание перехватывало. Капюшон плаща слетел с головы еще в первую минуту, но я не смела расцепить окоченевшие руки и натянуть его обратно. Да и сам плащ развевался, как стяг на шпиле властительского дворца во время шквального ветра. Казалось, что еще секунда – застежка расстегнется, и тяжелый покров унесется в неизвестные дали, оставив меня фактически раздетой.

Хотелось подоткнуть край плаща под себя, чтобы тряпка не билась за спиной, но для этого опять-таки нужно было расцепить руки, а я помирала от страха. Спасибо светлым богам, Доару не пришло в голову предложить полуобморочной всаднице полюбоваться видами предзимнего Риора. Я бы решила, что надо мной тонко измываются, и покусала насмешника. Хотя кому я вру? Не покусала бы. Открою рот – сразу завизжу, как припадочная героиня из романа, но не от восторга, а от ужаса. Эссам визжать категорически запрещалось, чтобы не портить образ!

В воздушных ямах зверь ухал вниз, взмывал вверх, ловя сильные потоки. Когда я три раза попрощалась с жизнью и страстно пожалела, что не родилась горгульей, при малейшей опасности обрастающей твердыми гладкими чешуйками, пытка закончилась. Впереди замаячил темный замок, словно выраставший из горы и являвшийся ее продолжением. Грифон заложил умопомрачительный круг и пошел на снижение, нацелившись на каменную площадку. Я снова зажмурилась. Мягкий толчок, несколько размашистых шагов, и мы остановились, хотя мне казалось, что по-прежнему неслись в небе.

Нас встречала стража академии. Люди вокруг заговорили. Видимо, кто-то перехватил поводья, и грифон недовольно затоптался на месте, не желая подчиняться чужой руке. Я не шевелилась, по-прежнему обхватывая Доара за пояс.

– Аделис, ты как?

– Так, будто меня сейчас вывернет наизнанку, – пробубнила ему в спину. – Теперь я точно знаю, что ненавижу летать на грифонах.

– Ты держалась молодцом, – заметил он.

– Я эсса, нас с детства учат самообладанию.

– Тогда, может, ты уже расцепишь руки? – с иронией предложил Доар.

– Точно, – отозвалась я, размыкая объятия, и с излишней поспешностью скатилась с бока грифона. Каменный пол под ногами неприятно поплыл. Решительно не замечая любопытных взглядов, окоченевшей рукой я пригладила вздыбленные волосы.

– Ректор Альдон ждет вас, – объявил один из магов.

– Якоб отправил записку, – пояснил Доар, поймав мой вопросительный взгляд.

Однажды он рассказывал, что до переезда в Эсхард почти два года прожил в закрытой школе магии и за дурное поведение постоянно торчал в кабинете у ректора. Скорее всего, дорогу в преподавательскую башню он отыскал бы с закрытыми глазами.

В соседнее крыло мы попали через переход под открытым небом, похожий на каменный мост, перекинутый практически над пропастью. Казалось, что на высоте хозяйничает злой пронзительный ветер, но в действительности лишь немного сквозило, как в широком коридоре.

– Переход закрыт защитным куполом, – словно прочитал мои мысли Доар.

Я невольно подняла голову, но не заметила магического мерцания, только серое низкое небо, словно давившее на шпили остроконечных башен замка.

– Он невидимый, – пробормотала я.

– Риорские маги мастерски владеют воздушными заклятьями, – заметил он.

– В твоем голосе прозвучало самодовольство.

– Я его и не скрывал, дорогая эсса, – отозвался Доар.

Гигантский замок выглядел безлюдным. В широких коридорах царила настороженная тишина. В Эсхардской академии всегда много учащихся – магическая школа считается лучшей на континенте, и на вступительные испытания собирается тьма народа. Помнится, во время учебы мне остро не хватало одиночества, в голове как будто беспрерывно звенели бубны.

Чистокровные эссы жили и обучались в отдельном крыле. С обычными студентами мы сталкивались только на общих праздниках или в библиотеке. Шансов познакомиться с риорцем, не посещавшим читальный зал и не любившим шумные сборища, практически не имелось. Однако боги (не уверена, что они все еще имели право называться светлыми) исхитрились и, когда мы с Доаром возвращались после каникул в академию, посадили нас на одну скамью в дилижансе, курсирующем между башней перемещений и замком.

Доар Гери не выносил холода, а я, летнюю жару. Он слышал ветер, а я – лед. Единственное, что при первой встрече у нас было общее, – друг с другом мы разговаривали сквозь зубы, а в итоге оказались скованными невидимой магической цепью. И тут позвольте задать вопрос: в какой момент нашей восхитительной взаимной неприязни все пошло не так? Ледяная магия плохо сочетается с горячим сердцем или взрывным нравом. Сдержанность, хладнокровие, замкнутость – никаких эмоций. До встречи с Доаром Гери я не догадывалась, что способна влюбиться до помешательства.

Дверь в кабинет ректора Альдона открылась сама собой. Я вошла следом за Доаром и мигом погрузилась в подзабытую за полгода после выпуска атмосферу школы. В громоздких шкафах со стеклянными дверцами теснились учебники. На открытых полках стояли артефакты. На выкрашенных гладких стенах висели дипломы в золоченых рамках. И главное, в воздухе витал знакомый запах бумаги, чернил и слабого колдовства.

Ректор, высокий седовласый маг в преподавательской мантии, поднялся из-за стола и обменялся теплыми приветствиями с бывшим подопечным.

– Светлых дней, риат ректор, – привычно поклонилась я.

– Не надо почестей, – объявил он. – Меня предупредили, что Доар приедет не один, но я не подозревал, что увижу эсхардскую эссу. Рад приветствовать вас в стенах нашей академии.

На жестком стуле перед массивным письменным столом профессора я снова почувствовала себя студенткой, вызванной на ковер к ректору. Сидела с идеально ровной спиной, сложив руки на коленях, готовая в любой момент вскочить и сбежать из кабинета.

– Твой помощник сказал, что у вас личное дело, Доар, – пропустил наставник долгие светские беседы о погоде, обстановке в Риоре и властительском здоровье, призванные потянуть время.

– Мы с эссой Хилберт женаты… – без предисловий объявил тот, заставив Альдона поперхнуться на вздохе. – Были женаты пять лет. Вчера мы вернули брачные клятвы, но после ритуала возникла стихийная связь.

– Какой природы? – осторожно уточнил маг.

– Мы не можем разойтись дальше десяти шагов, – пояснил Дар. – Уже возвращались в храм и даже обратились к темному колдуну.

– Темный колдун был идеей Доара, – немедленно открестилась я от странной идеи и проигнорировала многозначительное покашливание бывшего мужа. Мол, кому ты врешь?

Положа руку на сердце, после эпичного провала в храме я поддержала бы поездку не только к самоучке, похожему на разбойника с большой дороги, но и к идэйским шаманам, сафрийским феям и даже на эсхардские минеральные источники по пути завернула бы. Правда, волшебная вода лечила ломоту в суставах, но не разрывала магические поводки. Но чем хвостатый демон не шутит?

– В храме нам предложили жить вместе, а маг посоветовал надеяться на лучшее, – объявила я неутешительный результат вчерашних метаний.

– Эсса Хилберт, стихийная связь возникает внезапно и неожиданно разрывается, – заметил ректор.

– Я дипломированный маг, ректор Альдон, – без всякого высокомерия ответила я. – Про стихийные связи мне известно. Но мы вернули брачные клятвы, понимаете? В нашей ситуации совет жить вместе, надеясь на лучшее, прозвучал издевательски.

– Десять шагов, наставник, не самое комфортное расстояние. – Доар говорил мягче. – Возможно, вы поможете ослабить связь?

– В академии сильный источник, а ритуал не причинит вам вреда, – после раздумий проговорил Альдон. – Стоит попытаться…

Обряд сговорились провести ближе к ночи, когда студенты будут в общежитии и никто не подумает случайно заглянуть в ритуальный зал.

И тут случилось страшное! За спиной ректора зашевелилась занавеска, подвязанная золотистым шнурком. Медленно, но очень упрямо вверх карабкалось маленькое крылато-ушастое создание. Когда горгулья успела очнуться? Я осторожно покосилась на сумку, пристроенную на полу возле стула. Прежде кожаные бока распирало от вещей, но теперь она заметно похудела.

Наш домашний питомец лез к потолку, как покоритель снежных вершин. Сверху летели хлопья столетней пыли. Я покашляла, пытаясь привлечь внимание Доара к маленькому сюрпризу, но он увлекся беседой и остался глух. А горгулья тем временем схватилась лапами за карниз и повисла головой вниз, от страха тараща несчастные желтые глазищи. Длинный хвостик жалко дрожал.

– Ректор Альдон, – встряла я в разговор, – в Риорской академии преподают курс по магическим животным?

– Простите, эсса Хилберт, но…

– Называйте меня Аделис, – предложила я.

– Знаете, Аделис, учебная программа нашей академии не столь обширна, как в Эсхарде.

Старый карниз, вероятно, приколоченный еще в те времена, когда замок принадлежал не академии, а какому-нибудь риорскому аристократу, угрожающе дрожал. Инстинктивно горгулья схватилась зубами за занавеску.

– То есть учебного питомника у вас тоже нет?

– Боюсь вас разочаровывать…

– Дело в том, что мы привезли подарок, – немедленно вывернулась я.

– Аделис? – Доар смотрел на меня, как на умалишенную.

– Подарок? – недоуменно изогнул седые брови старый маг.

– И он только что сбежал.

Хрум! Занавеска вместе с карнизом сорвалась вниз, подняв облако пыли. Горгулья с тонким писком влепилась в стену и отскочила. Сметя со стола половину бумаг и расплескав чернильницу, плюхнулась на пузо перед ректором. Некоторое время в кабинете стояла дивная тишина.

– Как вы относитесь к горгульям? – сверкнула я улыбкой жизнерадостной идиотки. – Она вылупилась только сегодня утром.

Судя по ошеломленному лицу, уважаемый маг, как и любой нормальный человек, предпочел бы не знать о том, что в нашем мире существуют эти крылатые вредители.

– Благодарю, – медленно произнес он, следя за тем, как зверушка пытается подняться на лапы и трясет ушастой головой.

– О, не за что, – махнула я рукой, – это была идея Доара.

Некоторое время в задумчивом молчании мы следили, как «подарок» вдохновенно разгрызает схваченное со стола самописное перо.

– Наверное, вы хотите отдохнуть с дороги? Смотритель уже подготовил комнату в гостевом доме, – наконец вымолвил Альдон, видимо, желая превратить детеныша в камушек, пока он не сгрыз все, до чего дотянутся когтистые лапки, но при дарителях усыплять горгулью стеснялся. – В три пополудни обед у преподавателей. Надеюсь, вы присоединитесь. Полагаю, Аделис, вам будет приятно встретиться со своим соотечественником.

Я только потянулась к сумке на полу, но замерла.

– Соотечественник?

– Он читает короткий курс лекций по водной стихии, – объяснил ректор. – Наверняка у вас найдется о чем поговорить.

– Без сомнений, – изобразила я вежливую улыбку и мысленно пожелала, чтобы этот самый соотечественник не пришел на обед.

Ректорский кабинет Доар покидал в хмуром настроении. Понятия не имею, что именно ввергло бывшего мужа в столь глубокую задумчивость. Ничего нового от Альдона мы не услышали, более того, получили призрачную надежду если не разорвать поводок, то, по крайней мере, его ослабить. Вдруг после ритуала он окажется таким длинным, что мы сможем спокойно жить каждый своей жизнью? Но Доар с сумками в руках шел торопливо, не оборачиваясь, словно куда-то опаздывал. Мне было любопытно осмотреть старый замок с чудесной архитектурой, а приходилось нестись следом, стараясь не отставать. Хотя, наверное, стоило обнять какую-нибудь колонну и заставить бывшего мужа притормозить, чтобы узнать, какой бешеный грифон его клюнул.

– Ты рассердился за то, что я вручила Альдону питомца? – решилась спросить я.

– Горгулью? – рассеянно уточнил Доар. – По-моему, отличная идея. Куда бы мы ее еще сплавили? Он постесняется отказаться от подарка.

– В таком случае, что тебя беспокоит?

– Ничего, – соврал он. – Хотя знаешь…

Мы остановились посреди холла.

– Что?

– Ты понимаешь, что не сможешь вечно скрывать, что мы живем вместе?

Я не успела ответить, как тяжелые входные двери снаружи толкнули, и с улицы зашел высокий эсс. Злой сквозняк взлохматил волосы, и блондин поправил разметавшиеся пряди небрежным жестом. Поднял голову и увидел меня. А как не заметить, если мы встретились буквально лоб в лоб? Наверное, звезда, под которой я родилась, вошла в какую-то особенно несчастливую фазу, ведь в глухой риорской провинции мне встретился Гидеон Анкель.

– Аделис? – произнес бывший жених, чуть приподняв брови. В тоне слышался отголосок удивления.

Я словно вросла в каменный пол. Доар резко остановился и очень медленно повернулся к блондину. Тот нарочито игнорировал моего спутника, находившегося буквально в трех шагах.

– Светлых дней, Гидеон, – медленно проговорила я.

– Удивительно встретиться так далеко от Эсхарда, – заметил он.

Было очевидно, что он являлся тем самым лектором, о котором упоминал ректор, но я все равно спросила:

– Ты здесь по делам?

– Меня пригласили прочитать лекции, – подтвердил он догадку. – Ты помнишь, что я веду занятия в нашей академии?

– Да, ты что-то такое говорил …

Украдкой я нервно покосилась на Доара. Вдруг он резко и требовательно позвал:

– Мы идем?

Нарочито не замечать риорца стало невозможным, и Гидеон обернулся.

– Представишь? – прервал он короткое, но очень выразительное молчание.

Я отчаянно не хотела никого никому представлять. Кто вообще знакомит бывшего супруга и бывшего жениха?

– Это Доар Гери…

– Муж Аделис, – не дал договорить тот, и я едва не подавилась на вздохе.

Последовала томительная пауза. Мужчины обменялись ледяными взглядами.

– И давно вы поженились? – Гидеон задавал вопрос мне, но не сводил холодных синих глаз с Доара.

– Пять лет назад, – ответил тот.

На лице бывшего жениха мелькнула мимолетная, но очень нехорошая усмешка.

– Так это из-за твоей метки меня ославили на весь Эсхард?

– Так это ты насильно тащил под венец мою жену?

Светлые боги, складывалось впечатление, что они на пару заморозят холл!

По лестнице, тихо переговаривались, спускались преподаватели академии. Заметив нас троих, замерших практически в дверях, они замолчали.

– Вы в своем уме? – тихо прошипела я. – Прекратите оба!

Я проскочила между противниками, заставив их разойтись, и попыталась открыть тяжелые двери, но сил не хватало и пришлось налечь всем телом. Неожиданно над макушкой появилась рука Доара. Он толкнул тяжелую створку, и я вывалилась наружу, в царившие в середине дня ледяные сумерки.

К гостевому дому мы шли в глубоком молчании, ужасно недовольные друг другом. Обогнули учебный полигон, представлявший собой выжженное магией поле с полосой препятствий и вздыбленным заклятьями грунтом. За жиденьким пролеском темнело двухэтажное строение с квадратными окнами, жестяным козырьком над входной дверью и каминной трубой, торчащей из черепичной крыши.

– Что это было? – не выдержала я, чувствуя, что если не выговорюсь, то точно что-нибудь от злости заморожу.

– Уточни.

– В холле! Что это такое было? С Гидеоном нас заставили венчаться по родительскому договору. С тобой мы уже развелись. У вас случилось помутнение рассудка? Одновременно у обоих? Вы вели себя как дети, не поделившие леденец.

– Мне не понравилось, как он на тебя смотрит.

Я встала и уперла руки в бока.

– И как же?

– Как на свою собственность! – отрезал Доар.

Комната в гостевом доме явно предназначалась для одного человека. Отапливалась огненными камнями, вероятно, встроенными в пол. Вдоль стен притулились узкая кровать, стол и пара стульев. На стене висело простое зеркало без рамы.

– Купальня и уборная в конце коридора, – объявил смотритель, скрюченный временем старик, и положил на стол тяжелый ключ. – Огонечки зажигаются плохенько, так что хлопайте позвончее. Счастливенького времечка.

Мы с Доаром единодушно промолчали. Особенно «счастливое» время нам предстояло провести в коридоре, по очереди дежуря у дверей известного места.

В купальне случилась неприятность – уединиться в просторном помещении, хранившем запах тяжелой влажности, было невозможно. Если один оставался за дверью, то второй не мог дотянуться до каменных раковин или приблизиться к деревянным кадкам для омовений. Пока я умывалась и расчесывалась, Доар был вынужден терпеливо рассматривать стену. Впрочем, не очень терпеливо, иногда он притопывал ногой, словно намекая, что мы опаздываем на обед.

Столовая для наставников располагалась в башне, где находилось преподавательское общежитие. Как ни странно, ректор Альдон сидел за общим столом и, более того, принимал участие в беседе. Когда мы с Доаром появились, нас представили немногочисленным профессорам и усадили поближе к главе академии. Как раз напротив Гидеона.

Бывший жених не утрудился приветствиями, просто кивнул. Выглядел он безразличным, но только брови были сведены на переносице. Вряд ли кто-то из присутствующих догадывался, что в душе эсс бесился, как вызверенная виверна.

– Эсс Анкель, позвольте вам рекомендовать супругов Гери. – Альдон то ли не заметил, то ли проигнорировал, что в помещении заметно похолодало в прямом смысле этого слова.

– Мы знакомы, – сухо оборонил Гидеон.

Нам подали обед. О столовой в Эсхардской академии даже я, невзыскательная в еде особа, не могла вспоминать без внутреннего содрогания. Коронные блюда шеф-повара – тягучая каша и суп из квашеной капусты, приготовленные на воде, – были способны отбить аппетит даже у прожорливой горгульи. Однако в Риорской академии кормили пусть и без изысков, но довольно прилично. В общем, Гидеон, как истинный эсс, привыкший питаться исключительно деликатесами из серебряных тарелок, почти не ел.

Постепенно за столом завязался разговор. Преподаватели оживленно обсуждали зимние испытания.

– Риата Гери, вы учились управлять стихией? – вдруг спросил кто-то у меня.

– Эссы обязаны получить образование, чтобы в совершенстве владеть ледяной магией, – с непередаваемым высокомерием высказался Гидеон, не дав мне даже рта открыть, чем немало возмутил. – В этом году Аделис окончила Эсхардскую академию.

Не сомневаюсь, что преподаватели расслышали по его тону самодовольное: «Звезд с неба, конечно, не хватала, но кое-чему научилась». Честное слово, Доара стоило поблагодарить хотя бы за то, что я не вышла замуж за это чванливое подобие ледяной статуи. Он бы всю жизнь затыкал мне рот, и в конечном итоге я разучилась бы говорить!

– Ни разу сам не наблюдал за действием ледяной магии, но говорят, что она обладает на редкость разрушительными свойствами, – заметил кто-то.

– Наш дом беспрерывно ремонтируют. В последний раз, когда Аделис вышла из себя, она заморозила холл, пришлось заново обивать стены, – со смешком поведал Доар подробности нашей бурной совместной жизни.

Или не стоило благодарить – поступал не лучше белобрысого индюка! Я хотела отдавить ему ногу под столом, но не сумела нащупать. По видимости, от греха подальше он спрятал ноги под стул. Какое коварство!

– Риата Гери, это правда, что эсхардских эсс обучают боевой магии наравне с мужчинами? – спросили у меня.

– Традиции неизменны. Чистокровные эссы – и мужчины, и женщины – одинаково сильны и обязаны защищать город, – снова встрял Гидеон. – К слову, у меня к вам есть просьба, эсса Хилберт. После обеда на полигоне пройдет практическое занятие. Думаю, что студентам будет любопытно увидеть, с каким мастерством управляет водной стихией девушка. Вы не против продемонстрировать им свои умения?

– Я против, чтобы вы, эсс Анкель, демонстрировали приемы на риате Гери, – объявил Доар, особо подчеркнув, кто в доме хозяин, хотя таковым уже вторые сутки не являлся.

– Аделис прекрасно ладит с магией, – процедил Гидеон.

Как они оба достали! Девушке задали так много вежливых вопросов, но лично не позволили ответить ни на один. Я с таким грохотом припечатала ложку к деревянной столешнице, что народ моментально примолк и воззрился на меня в немом удивлении.

– Откровенно сказать, уважаемые риаты, я умею не только замораживать стены, но еще и говорить сама за себя, – мягко улыбнулась я.