Пока смерть не разлучит нас Ефиминюк Марина

Глава 5

На расстоянии шага

Из башни перемещений нас выпустили только через час. К сожалению, с надтреснутым яйцом. Отчего-то молоденький маг, обвинивший в контрабанде жену… в смысле бывшую жену очень уважаемого риата Гери, не захотел изъять карликового грифона даже ради извинений. Если бы я догадывалась, к чему приведет желание насолить Доару, никогда бы не сунулась на птичий рынок. Оставалось полюбить уродливого птицельва. Ладно, не полюбить, а попытаться проникнуться симпатией, ведь все крошечные животные обладают врожденным обаянием. Наверное, даже грифоны. Успокаивала меня лишь мстительная мыслишка, что проникаться нам придется с Доаром на пару.

Вскоре мы ворвались в храм и, распугав собравшихся на послеобеденную службу прихожан, устремились к святому брату. Завидев только-только разведенных супругов, он немного смешался, но быстро взял себя в руки и певучим голосом вымолвил:

– А я предлагал повременить и обдумать. Хотите снова произнести брачные клятвы?

Откровенно сказать, впервые за долгое время мы с Доаром хотели одного и того же: поколотить криворукого молельщика, каким-то хитрым образом связавшего нас божественными силами.

– Подождите с брачными клятвами, святой брат, – процедил Доар. – Сначала объясните нам, что это?

Он вздернул рукав и продемонстрировал рисунок. Некоторое время опростоволосившийся служитель разглядывал черную полосу вокруг крепкого запястья, а потом заявил:

– Надо помолиться.

– Вы смеетесь? – понизив голос, чтобы ненароком не оскорбить нежный слух прихожан, прошипела я. – После вашего ритуала у нас появились вот эти штуки, очень похожие на тюремные знаки. Нас чуть не арестовали! Хотите помолиться, чтобы бывшие супруги не ухайдакали друг друга, как уголовники?

– Аделис, перестань выражаться в храме, – тихо осек меня Доар.

– Я не выражаюсь, а выражаю свое мнение! – огрызнулась я. – И поверь, слова подбираю самые приличные! Может, нам вообще взяться за руки и воззвать хором?

– В разговоре со светлыми богами, сестра, приходят понимание и смирение, – как плохой комедиант, величественным голосом объявил служитель.

– То есть вы понятия не имеете, почему ритуал нас привязал? – уточнил Доар. – Мы вынуждены держаться на расстоянии вытянутой руки.

– Даже на три шага не получается отойти? – заинтересовался служитель.

– Даже на два, – уверила я.

В башне перемещений мы случайно двинулись в разные стороны комнатушки, куда нас проводили стражи, и едва не взвыли от боли. Вернее, я взвыла и обозвала Доара нехорошим словом, а он просто скрипнул зубами. Возможно, в ответ на ругательство.

– Точно надо помолиться, – поцокал языком храмовник, сложил ладони в молитвенном жесте и прикрыл глаза. Похоже, действительно собрался взывать к светлым богам.

– Святой брат, вы надолго удалились? – уточнила я. – Мы все еще здесь и все еще связаны.

Он приоткрыл один глаз и вдруг выдал:

– Есть у меня предположение.

– Уже? – удивилась я.

– А контакт-то у них налажен, – склонившись к моему уху, насмешливо пробормотал Доар.

И тут служитель выдал самую невозможную, глупую и абсурдную идею:

– Вы двое просто не желаете разводиться.

Я поперхнулась на вздохе.

– Святой брат, посмотрите на нас, – у Доара выразительно задергался на лице мускул, так что зрелище он представлял собой весьма красноречивое, – мы похожи на людей, которые жаждут оставаться вместе? Особенно двадцать четыре часа в сутки.

Тот загадочно улыбнулся, словно действительно знал о наших отношениях больше нас самих, и кивнул:

– Я провожу брачные ритуалы уже тридцать лет и смею вас уверить, что из моего храма супруги всегда выходят или повенчанными, или разведенными. Уверен, что причина в вас самих. Думаю, связь пройдет, как только вы будете готовы отпустить друг друга по-настоящему.

Посему у кандалов не имелось срока давности и способа устранения. Светлые боги, остановитесь! Совершенно точно я на такое не подписывалась!

– Святой брат, может, вам воззвать еще разок? – раздраженно предложил Доар и сжал мой локоть: – Пойдем, Аделис.

– Если что, приходите! – крикнул нам в спины молельщик, позабыв о собственных наставлениях, что в храме нельзя повышать голос.

– Воздержимся, – процедил едва слышно бывший муж.

Прежде чем забраться в карету, Доар что-то долго обсуждал с кучером и сопровождавшим нас молоденьким стражем. Наконец он уселся напротив, и экипаж тронулся с места. Мы ехали в натужном молчании, с преувеличенным интересом уставившись в окна. Остались позади храм, деревенька. Замелькала рощица с почти голыми деревьями. Землю покрывал плотный ковер потемневших опавших листьев. А лес густел. Экипаж подскакивал на кочках, и приходилось держаться за край сиденья, чтобы не слететь и не уткнуться носом в колени Доара.

Неожиданно пришла неприятная мыслишка, что по пути в Восточную долину никаких буреломов, чащ да хотя бы жиденького пролеска не имелось, и я чуточку встревожилась. Поймите меня правильно, когда клятва «пока смерть не разлучит нас» вдруг утрачивает пафос и приобретает практическое значение, поневоле начнешь волноваться, а не собирается ли дражайший друг по несчастью прикопать одного из нас (меня) под какой-нибудь елочкой. С другой стороны, он ведь помнит, что перед ним сидит маг, способный при желании заморозить весь его особняк сверху донизу? Не боится сам оказаться прикопанным вместе с кучером, телохранителем и каретой?..

Нет, кучера оставим в живых, экипаж морозить тоже глупо: верхом я ездить не умею, управлять каретой тем более, а до башни перемещений надо как-то добраться. Просто лишим мужика памяти! Отличное, по-моему, решение.

– Почему у тебя такой вид, будто ты задумываешь убийство? – в тишине спросил Доар, и от неожиданности я даже вздрогнула.

– Я бы просто превратила тебя в ледяную статую, – фыркнула с нарочитой презрительностью. – К слову, куда мы едем?

– К черному колдуну.

– Ты с ним лично знаком?

– Нет, но люди об этом колдуне очень высокого мнения, – отчего-то показалось, будто бывший муж испытывал неловкость. – К нему часто обращаются с деликатными просьбами.

Конфуз Доара я понимала. Странно двум магам бежать к дремучему лесному колдуну, наверняка выполняющему роль местного некроманта, целителя, повитухи да боги знают кого еще, но от отчаянья поскачешь галопом даже к самоучке. А мы погрузились в такое глубокое отчаянье, что постучись кто-нибудь снизу, скончались бы от удивления. Я – точно.

Ехали мы не меньше часа. Карету болтало, рессоры натужно скрипели. И случилось самое страшное, что могло произойти с благородной эссой вдали от цивилизации. Чашка выпитого утром тэя начала не просто напоминать о себе, а настоятельно требовать скорейшей остановки. Неожиданно я поймала себя на том, что ерзаю на сиденье и с тоской изучаю мелькающие в окне придорожные кусты, мысленно выбирая те, что не растеряли листву. Каждая кочка отдавалась звоном во всем теле. Терпеть становилось совершенно невыносимо.

Знаю, что о таких вещах не принято говорить вслух, но… Если, выгребая туфлей ледяную крошку из ванны Доара, я полагала, будто ничего унизительнее в своей жизни не испытывала, это потому, что никогда до темноты в глазах не желала справить естественные надобности, будучи привязанной к нему магией! У меня все.

– Доар… – севшим голосом позвала я бывшего мужа, прикрывшего глаза и, кажется, задремавшего. – Доар, пожалуйста, проснись!

– Что-то случилось? – разлепил он веки.

Стыдливо пряча взгляд, я едва слышно пробормотала:

– Очень неловко говорить об этом, но мне необходимо прогуляться.

– Укачало?

– Не совсем… – с пылающими щеками уклончиво ответила я. – Мне надо… кхм… мм… Ты понимаешь?

– Как я пойму, если ты не объяснила?

Проклятые виверны! Почему ты вечно догадливый не в тех вопросах?!

– Мне надо в дамскую комнату. Знаю, что постоялого двора в лесу не найти, но вокруг так много… симпатичных кустиков.

Надо отдать должное Доару, он даже бровью не повел, не позволил себе пошленькой шуточки или паскудной ухмылочки. С непроницаемым видом отодвинул заслонку между салоном и козлами кучера и, не выдумывая предлогов, по-хозяйски властным голосом приказал остановиться. Умирая от стыда, я выбралась из кареты и встала на размякшую после дождей дорогу.

– Вон туда, – махнула рукой.

И мы пошли в лес. Каблуки проваливались в мягкий грунт, полы длинного плаща цеплялись за ветки. Светлые боги, торжественно клянусь, когда это безобразие закончится, я поменяю веру на идэйскую и начну поклоняться горным духам. Уверена, они гораздо милосерднее и никогда не подвергнут несчастную эссу таким страшным мукам!

– Аделис, я понимаю твое волнение, но, может быть, остановимся? – предложил Доар некоторое время спустя. – Иначе заблудимся.

Дорога действительно исчезла из поля зрения. За деревьями было невозможно разглядеть даже очертания кареты.

– Мы недостаточно далеко, – пробормотала я.

– Даже чересчур далеко, – категорично отказался он двигаться с места. – Здесь ни птицы не поют, ни мыши не бегают.

– Они не поют и не бегают, потому что уже поздняя осень.

– Ты меня убиваешь! – вспылил он.

– А я? Я тоже погибаю! От стыда в том числе! – воскликнула я. – Мне здесь не нравится.

– Просто осмотрись, сколько кустов и деревьев! Глаза разбегаются от разнообразия. Хочешь, я даже помогу тебе выбрать.

– Когда ты окажешься в таком же… уязвимом положении, то я не стану на тебя давить!

– Я на тебя не давлю, а поддерживаю! В жизни таким деликатным не был, – обалдел от несправедливого обвинения Доар и махнул рукой: – Весь лес в твоем распоряжении, эсса Хилберт.

И знаете? Некоторые вещи стоят того, чтобы перетерпеть боль и отойти от мужчины на приличное расстояние, выбрав самые густые заросли!

Жилище лесного колдуна мало походило на сторожку, какая рисовалась мне в воображении, а представляло собой двухэтажную громадину с высоким крыльцом, маленькими, но частыми окнами и балконом, опоясывающим здание. На двускатной крыше торчал флюгер в виде грифона. Встречал нас молоденький слуга, на поверку оказавшийся учеником «риата темного мага».

Когда следом за дорого одетым риорцем из кареты вышла всамделишная эсса со всеми подлежащими чистой крови атрибутами, в смысле с белыми волосами, синими глазами и с такой миной, будто только что пережила смертельный стыд, а теперь подумывала, на ком бы отыграться, он несколько смешался.

– Мы к твоему хозяину, – объявил Доар.

– Учителю, – поправил паренек. – Он уже ждет вас.

Мы многозначительно переглянулись. Может, колдун действительно хорош?

– Учитель с самого утра говорил, что к нему сегодня приедут люди в беде, – беспрестанно оглядываясь через плечо, ученик вел нас в хозяйственную постройку. – Знаете, всегда чувствует и ждет. Ни разу не ошибся. Пожалуйте…

Он открыл дверь в домик, и мы ошалело замерли на пороге. Внутри строение походило на избушку горного шамана. С разных сторон на гостей хмурились и скалились деревянные болванчики богов. Один даже грозно вытягивал руку, словно умолял на эту самую руку привесить ледяную лейку. От засыпанного золой давно не чищенного очага исходил смрадный запах. В курильницах дымились ароматические палочки, с потолочной балки свешивались веники высушенных до хрупкости цветов. Я еще порог не переступила, но уже почувствовала, как свербит в носу.

– Располагайтесь, – указал ученик на большой стол с широкими лавками. – Учитель сейчас войдет.

Темный маг не заставил нас ждать, а торжественно выплыл из дверного проема, прикрытого занавеской. Наверняка он просто поджидал визитеров в чулане, чтобы произвести впечатление величественным появлением. Невысокий, гладко выбритый, на макушке залысина, взгляд цепкий. Он походил на уголовника, а не на человека, одаренного магией.

– Что привело в мою скромную обитель чистокровную эссу и богатого риата?

– Я слышал, что ты решаешь деликатные проблемы, – заговорил Доар. – Нам нужна помощь.

– Насколько проблема деликатна? – Маг выразительно посмотрел на меня. Вернее, куда-то в область живота, спрятанного под широким плащом.

– Не настолько, насколько подумали вы, – сухо прокомментировала я. – Услуги повитухи мне не требуются.

Он удивленно моргнул.

– Мы не можем развестись, – коротко и по существу объяснил Доар. – Мы попытались и отреклись от брачных меток.

– Но что-то пошло не так, – заметила я.

– Абсолютно все пошло не так, – поправил бывший муж. – Мы связаны намертво. Не можем разойтись дальше чем на один шаг.

– Какой странный побочный эффект, – протянул колдун.

– Находите? – хмыкнул Доар.

Темный маг задумчиво пожевал губу и изрек:

– Надо присесть.

– Хорошо, не помолиться, – едва слышно выдохнул бывший муж.

Внимательно выслушав подробный рассказ об утреннем провале в храме и его печальных последствиях, темный изучил рисунки на запястьях, напоминавшие татуировки, и вынес вердикт:

– Ваши метки чем-то напоминают тюремные кольца, а для них имеется у меня один обрядец. – Он для чего-то склонился над столом и перешел на шепот, будто за нами наблюдала целая толпа народа, в том числе городская стража: – С его помощью разрывают магические кандалы. Дело это недешевое…

– Сколько? – в один голос спросили мы.

– Боги подскажут.

Вокруг нас кривилось столько деревянных болванчиков, что невольно возникал вопрос, который из них отвечал за счетные книги в хозяйстве темного колдуна?

После коротких, но витиеватых переговоров сошлись на тысяче шейров. Колдун, как барыга, потребовал всю сумму вперед. И тут случился конфуз. Золотых не хватило. Бывший муж перерыл тайники в карете, занял пару монет у телохранителя, но набрать удалось чуть больше половины суммы. Поколебавшись для вида, темный маг милостиво согласился принять в дар золотые карманные часы Доара и не постеснялся алчно сверкнуть глазами на толстую цепочку, ему не доставшуюся.

Наконец мы приступили к обрядцу, потому как гордым словом «ритуал» назвать действо самоучки у меня, дипломированного мага, просто не поворачивался язык. Нам с Доаром велели встать в центре комнаты, а скрывшийся за занавеской колдун вернулся с топором на плече. Судя по тусклому характерному свечению, исходящему от наточенной кромки, его выковали из сплава с магическим трианом.

Темный маг прищурил один глаз, прикидывая расстояние, и помахал рукой:

– Разойдитесь.

Готовая в любой момент огреть странного типа ледяным заклятьем, я чуточку подвинулась, и в руке немедленно появилась ноющая боль, грозившаяся в любую секунду перерасти в боль оглушающую.

– А зачем топор? – не выдержала я.

– Рубить, – последовал короткий ответ, который, конечно, ничего не объяснял.

– Надеюсь, не нас? – нервно пробормотала я.

– Главное, ноги не подставляйте.

Колдун размахнулся. Топор мелькнул в воздухе, пролетел между мной и Доаром и врезался в пол. Доски угрожающе захрустели. Я подпрыгнула от страха, но Доар даже бровью не повел, хотя топор торчал в мизинце от его туфли. Некоторое время мы дружно таращились на магический инструмент, непонятно чего ожидая. Вдруг, внезапно даже для себя, я звонко чихнула, чем и вывела мужчин из транса. Над нашими головами закружилось облако мелких снежинок.

– Все, – объявил колдун. – Расходитесь.

Бывший муж остался на месте, а я немедленно отступила на пару шагов. И ничего не случилось! Никакой выстреливающей до плеча боли и мутного сознания! А полоса вокруг запястья исчезла. Похоже, темный маг действительно знал, что делал.

– Аделис, иди к карете, – с невозмутимым видом кивнул Доар. – Я сейчас буду.

Мы двинулись в разные стороны. Я толкнула дверь на улицу… и встала как вкопанная. Что-то не позволяло переступить порог домика. Более того, неведомая сила волокла меня обратно, вынуждая пятиться спиной. В недоумении я попыталась дернуться к выходу, но снова оказалась оттащенной от дверного проема. Нахмурившись, оглянулась на мужчин и встретилась с очень странным взглядом Доара.

Он шагнул к столу, и меня потянуло следом. Я всем корпусом дернулась к двери, а Доар немного подался вперед. Мы перетягивали друг друга, как в детской игре тяни-толкай! Не знаю, что именно делали этот волшебный топор и человек, его державший, но связь не исчезла, а просто изменилась.

– Я превращу его в ледяную статую, – тихо, но очень грозно объявила я, намекая на колдуна.

– За убийство в Риоре предусмотрена смертная казнь, – сдержанно напомнил Доар, хотя по всему было заметно, что идея пришлась ему по вкусу. Более того, он лично занялся бы полировкой ледяной мумии.

– Он помогает беглым преступникам снимать магические кандалы, – напомнила я. – Уверена, стражи мне спасибо скажут.

– Вы чем-то недовольны, уважаемые? – напрягся маг и очень подозрительно покосился на торчащий из пола топор.

– Ты, конечно, поколдовал и метки исчезли, но смотри, какая забавная штука… – сдержанно начал Доар и сделал решительный шаг к столу. От рывка невидимой руки я едва не потеряла равновесие и мысленно обозвала бывшего мужа нехорошим словом.

– Никогда такого не видел, – недоуменно протянул колдун.

– Мне кажется, что сейчас этот дом промерзнет до основания, – отстраненно вымолвила я, поправляя смятое платье. – А вы, дорогой риат Гери, примерзнете к полу, если продолжите меня дергать, как ручную горгулью за веревку!

– В таком случае, вы, эсса Хилберт, тоже не сможете выйти на улицу, – справедливо заметил он.

Оставалось решительно проигнорировать насмешку и поторопить:

– Так что будем делать, уважаемые риаты? Предлагаю думать быстро, потому что я чуточку нервничаю.

– Ритуал проведен, услуга оказана, деньги возврату не подлежат! – немедленно объявил колдун, давая понять, что умывает руки. Наверняка он проклинал секунду, когда наша с Доаром карета въехала в обнесенный частоколом двор.

– К возврату мы еще вернемся, – заметила я. – Меня больше интересует, что вы предложите еще?

– Еще? – икнул он. – Если вас не разъединил артефакт, значит, так желают боги! Кто я такой, чтобы выступать против воли богов? Пусть все идет естественно. Рано или поздно само рассосется.

– Само рассосется, – задумчиво повторил Доар.

– Неправильный ответ, – пробормотала я.

Стекла покрылись морозными узорами, на подоконнике наросли снежные шапки, замерзли сухие цветы на потолочной балке, покрылась инеем мебель, а в мигом остывшем воздухе закружились задорные снежинки.

– Само рассосется, – небрежно взмахнула я рукой и добавила: – Когда-нибудь.

В Восточную долину мы возвращались в глубоком молчании. Риор окутывала темнота, и в салоне кареты царил полумрак, стиравший очертания хмурого лица Доара. Нервными пальцами он крутил возвращенные золотые часы, щелкал крышкой. Деньги остались у колдуна в качестве компенсации за ремонт, но вряд ли Доар переживал из-за шейров…

И в этот момент я поняла, что если мы не найдем способа освободиться, то нам всю жизнь придется ездить в одной карете или ходить, взявшись за руки. Не такого я ждала результата, когда произносила отречение от брачных клятв! Не пойму, проблема во мне, в Доаре или в нас обоих? Почему каждый раз, когда мы оказываемся возле венчальной чаши, случается какая-нибудь гадость с катастрофическими последствиями?!

– Мы найдем другого мага, – не поворачивая головы, мрачно ответил он.

– Прости?

– Ты говорила вслух.

Когда я вошла в холл, то Эрл, без преувеличения оторопел. Он выразительно открыл и закрыл рот.

– Светлых дней, – устало пробормотала я, расстегивая плащ.

– Добро пожаловать, – для чего-то объявил он и тут же отчитался перед Доаром: – Риат Гаэтан давно отужинал и отдыхает. Я прикажу накрыть на стол.

– Благодарю, – кивнул хозяин дома.

– Я не в настроении ужинать, – в унисон ему отозвалась я.

В холле повисла угрожающая тишина. Мы с Доаром скрестили взгляды.

– Мне надо помыться, переодеться и выпить чашку горячего тэя, – заявила я.

– А я настроен на еду, бутылку соврена и спокойный вечер перед камином, – парировал он.

– Не понимаю, как спальня противоречит твоему желанию поесть и выпить.

– Ненавижу есть в кровати, потом приходится спать на крошках.

– А ты не труси хлебушком мимо подноса, – отозвалась я, упрямо шагая к лестнице.

Ворча себе под нос, Доар направился в столовую. Взрослый мужчина, безусловно, был сильнее хрупкой девушки и моментально начал тянуть меня следом. Пришлось схватиться за лестничный столбик, чтобы не дать оттащить себя в сторону.

– Не смей пользоваться физическим превосходством! – зло процедила я.

– Иначе что? – хмыкнул он, уперев руки в бока.

В ответ я вдруг звонко чихнула. В воздухе взвилось большое снежное облако. Мелкие белые мушки плавно кружились над нашими головами, ложились на мраморный пол и леса, грозились испортить новую настенную ткань. Да что за проклятье? Мало того что намертво связана с бывшим мужем, так еще и снегом осыпаюсь, как дряхлая старушка!

Уверена, что кухня будет до ночи звенеть от жарких споров о «кучерявой» личной жизни хозяев, еще поутру возвращавших брачные клятвы, а вечером поселившихся в одних покоях.

– Хорошо, столовая отменяется, – сдался Доар, проследив за порхающими снежинками. – Эрл, попроси принести еду в покои.

У несчастного лакея сделалось такое несчастное лицо, словно он собирался расплакаться.

– Как прикажете, риат Гери, – прозвучал трагический шепот, – но мне надо кое о чем доложить…

– До завтра не подождет? – перебил его Доар.

– Никак не может ждать, – покачал головой лакей.

– Говори.

– Как бы… – Эрл затравленно покосился в мою сторону.

– Приходи, как соберешься с мыслями, – отрезал раздраженный хозяин.