Дюна Герберт Фрэнк

Звуки машин резко затихли, в тиши раздалось тоненькое попискивание зверьков в клетках, внезапно затихших, словно в смущении.

Пол перевел глаза на клетки, различил в них животных – летучих мышей с коричневыми крыльями. Через все клетки от стены тянулась автоматическая кормушка.

Откуда-то из потайного уголка подземного зала выскочил фримен и сказал Кайнсу:

– Лайет, генератор силового поля не работает. Я не могу обеспечить маскировку от детекторов.

– Ты можешь починить его? – спросил Кайнс.

– Не так быстро… запасные части… – пожал плечами тот.

– Тогда, – ответил Кайнс, – придется обойтись без машин. Выведите на поверхность воздухозаборник ручного насоса.

– Будет исполнено. – Тот поспешил прочь.

Кайнс обернулся к Полу:

– Ты дал хороший ответ.

Голос его звучал непринужденно, голос короля, человека, привыкшего повелевать. И Джессика не пропустила мимо ушей это обращение – «Лайет». Значит, Лайет – вторая сущность одомашненного планетолога, его имя среди фрименов.

– Мы бесконечно благодарны вам, доктор Кайнс, за помощь, – сказала она.

– М-м-м, посмотрим, – ответил Кайнс, кивая одному из своих людей. – Кофе со специей в мои апартаменты, Шамир.

– Сию минуту, Лайет.

Кайнс показал на проем под аркой в боковой стенке зала: не угодно ли?

Соглашаясь, Джессика позволила себе королевский кивок. Она видела, как Пол жестом приказал Айдахо поставить у дверей часовых.

Проход через пару шагов заканчивался тяжелой дверью, за которой находился квадратный кабинет, освещенный золотистыми светошарами. Входя, Джессика провела рукой по двери и с удивлением признала в материале пласталь.

Войдя в комнату, Пол уронил ранец. Он слышал, как дверь позади него затворилась, осмотрелся – длина стенок метров восемь, они из природного камня цвета карри, справа в них утоплены металлические шкафы. Центр комнаты занимал низкий стол с крышкой молочно-белого стекла, в котором вздувались желтые пузыри. Четыре кресла на гравипоплавках вокруг стола.

Обойдя Пола, Кайнс предложил кресло Джессике. Она села, приметив, как сын оглядывает комнату.

Пол не садился, запечатлевая детали помещения. Легкий сквознячок намекнул ему, что за шкафами есть потайной выход.

– Садись, Пол Атрейдес, – сказал Кайнс.

«Он словно боится произнести мой титул», – подумал Пол, принимая предложение. Но молчал, глядя, как усаживается Кайнс.

– Вы угадали, из Арракиса действительно можно сделать рай, – начал Кайнс, – но, как вы знаете, Империя посылает сюда лишь своих головорезов да разработчиков месторождений специи.

Пол поднял большой палец с герцогской печатью.

– Видишь это кольцо?

– Да.

– Ты знаешь, что оно означает?

Резко обернувшись, Джессика глядела на сына.

– Твой отец лежит бездыханным в развалинах Арракина, – произнес Кайнс. – Теоретически ты – герцог.

– Я солдат Империи, – отвечал Пол, – значит, теоретически один из головорезов.

Лицо Кайнса потемнело.

– Даже когда сардаукары топчут труп твоего отца?

– Сардаукары – это одно, законный источник моей власти – другое, – ответил Пол.

– Арракис сам решит, кому носить здесь мантию вождя, – произнес Кайнс.

Глядя на него, Джессика подумала: «В этом человеке чувствуется сталь, его не стоит выводить из себя. Пол рискнул сделать опасный шаг».

Пол отозвался:

– Сардаукары на Арракисе – это просто доказательство того, как наш обожаемый Император боялся моего отца. А теперь я заставлю Падишах-Императора бояться…

– Парень, – сказал Кайнс, – есть вещи, которые…

– Следует впредь обращаться ко мне «сир» или «милорд».

«Нужно мягче», – подумала Джессика.

Кайнс глядел на Пола, и Джессика заметила, что в глазах планетолога поблескивает восхищенная добрая усмешка.

– Сир, – произнес Кайнс.

– Мое существование мешает Императору, я мешаю всем, кто захочет делить Арракис как трофей. И пока я жив, я буду мешать им… словно кость в горле, пока они не сдохнут от удушья.

– Слова, – произнес Кайнс.

Пол поглядел на него, а потом сказал:

– У вас здесь есть легенда о Лисан аль-Гаибе, Голосе Извне, что поведет фрименов в рай. У ваших людей…

– Суеверие, – перебил его Кайнс.

– Может быть, – согласился Пол, – а может, и нет. У суеверий иногда бывают странные корни и еще более странные плоды.

– У вас есть план, – сказал Кайнс, – это мне, по крайней мере, ясно… сир.

– Могли бы ваши фримены предоставить мне доказательства того, что сардаукары орудовали в мундирах барона?

– Такое вполне вероятно.

– Император вновь вернет здесь власть Харконненам, может быть, сюда назначат Тварь Раббана. Пусть. Раз он, Император, увяз в этом деле по уши, пусть считается с возможностью объявления Протеста Благородных Ландсрааду. Пусть он ответит, где…

– Пол! – одернула его Джессика.

– Если Высокий Совет Ландсраада примет это дело к рассмотрению, итог может быть лишь один, – ответил Кайнс, – всеобщая война Домов с Империей.

– Хаос, – сказала Джессика.

– Но я изложу свое дело Императору, – сказал Пол, – и предложу ему альтернативу хаосу.

Джессика сухо проговорила:

– Шантаж.

– Один из инструментов государственной власти, как ты сама учила, – ответил Пол с заметной для Джессики горечью в голосе. – У Императора нет сыновей, только дочери…

– Метишь на трон? – спросила Джессика.

– Император не станет рисковать, – сказал Пол, – иначе Империя рухнет в тотальной войне. Испепеленные планеты, всюду хаос… он не пойдет на это.

– Ты затеял отчаянную игру, – проговорил Кайнс.

– Чего больше всего опасаются Великие Дома Ландсраада? – спросил Пол. – Именно того, что происходит на этой планете… Того, что сардаукары станут душить их поодиночке. Поэтому и существует Ландсраад. В этом основа Великой Конвенции. Только объединившись, они могут противостоять Империи.

– Но они…

– Они боятся именно этого, – подчеркнул Пол. – Арракис превратится в тревожный симптом. Каждый будет видеть свою судьбу в участи моего отца – отбитой от стада и зарезанной овцы.

Кайнс поглядел на Джессику:

– Его план сработает?

– Я не ментат, – ответила Джессика.

– Но вы же из Дочерей Гессера.

Она оценивающе глянула на него и сказала:

– У этого плана есть и сильные, и уязвимые стороны… как и у любого плана на подобной стадии. Вообще, успех зависит столько же от замысла, сколько и от исполнения.

– «Закон есть предельный случай науки», – процитировал Пол. – Эти слова написаны над дверью Императора. Я хочу показать ему силу закона.

– Но я не уверен, что могу доверять замыслившему этот план, – сказал Кайнс. – У Арракиса собственные планы, мы…

– С высоты трона, – промолвил Пол, – я могу сделать рай из Арракиса мановением руки. Такой монетой я отплачу вам за поддержку.

Кайнс застыл:

– Моя преданность не продается, сир.

Пол поглядел на него через стол, встретив холодный яростный взгляд синих в синем глаз на бородатом властном лице. Жесткая улыбка коснулась губ Пола, он произнес:

– Хорошо сказано, прошу прощения.

Встретив взгляд Пола, Кайнс ответил:

– Ни один Харконнен ни разу не признал собственной ошибки. Быть может, ты и отличаешься от них, Атрейдес.

– Скорей всего, это просто порок их воспитания, – ответил Пол. – Ты говоришь, что не продаешься… только, думаю, у меня найдется такая монета, которая тебе подойдет. За твою преданность я предлагаю тебе собственную… целиком.

«Эта искренность сына характерна для Атрейдесов, – думала Джессика. – И у него есть это громадное достоинство, граничащее с наивностью, но какая в ней на самом деле кроется сила!»

Она заметила, что слова Пола потрясли Кайнса.

– Чепуха, – пробормотал Кайнс, – ты просто мальчишка и…

– Я – герцог, – сказал Пол, – и я – Атрейдес. Никто из нашей семьи не нарушал такой клятвы.

Кайнс сглотнул.

– И когда я говорю «целиком», – сказал Пол, – я имею в виду – полностью. Если нужно будет, я отдам за тебя жизнь.

– Сир! – вырвалось у Кайнса, но Джессика видела теперь, что говорит он не с мальчиком пятнадцати лет, но с мужчиной, высшим. Теперь это слово в устах Кайнса обрело истинное значение.

«Сейчас он отдал бы жизнь за Пола, – подумала она, – и как у Атрейдесов получается это так легко и быстро?»

– Я понимаю, – сказал Кайнс, – но Харкон…

Дверь за спиной Пола распахнулась. Он вихрем обернулся… Лицом к битве – крикам, звону стали, восковым искаженным физиономиям в коридоре.

Вместе с матерью Пол метнулся к двери. Айдахо прикрывал проход; мерцал щит, виднелись налитые кровью глаза, вздымались руки, мечи тщетно обрушивались на щит; озарившись красным огнем выстрела, щит отразил пулю станнера. Клинки Айдахо то и дело высовывались из щита, двигаясь вперед и назад, кровь капала с них.

Потом Кайнс оказался рядом с Полом, вдвоем они всей силой навалились на дверь. Пол успел в последний раз бросить взгляд на Айдахо, перед которым роились мундиры Харконненов, – на его резкие рассчитанные выпады, черные спутанные волосы, в которых вдруг расцвел алый цветок смерти. Дверь закрылась, Кайнс с лязгом задвигал засовы.

– Похоже, я решил, – сказал Кайнс.

– Кто-то обнаружил ваши машины, прежде чем их отключили, – сказал Пол. Заметив отчаяние в глазах матери, он оттащил ее от двери.

– Я должен был заподозрить неладное сразу же, ведь кофе так и не подали.

– У тебя есть запасной выход отсюда? – спросил Пол. – Придется воспользоваться им!

Кайнс глубоко вздохнул и произнес:

– Эта дверь продержится минут двадцать, если обойдется без бластеров.

– Они побоятся пользоваться ими из опасения, что на нас щиты.

– Это были сардаукары в мундирах барона, – прошептала Джессика.

В дверь мерно забарабанили.

Кайнс показал направо, на ряд шкафов. Подойдя к первому, он выдвинул ящик, что-то покрутил в нем. Вся стена со шкафами отъехала вбок, открывая черную пасть тоннеля.

– Тоже пласталь, – пояснил Кайнс.

– Вы неплохо оборудовались, – сказала Джессика.

– Мы прожили под пятой Харконненов восемьдесят лет, – произнес Кайнс и, подтолкнув их в пустоту, закрыл дверь.

Во внезапной тьме Джессика увидела перед собой на полу светящуюся стрелу. Сзади раздался голос Кайнса:

– Здесь мы разделимся. Эта стена прочнее. Она выдержит по крайней мере час. Следуйте вдоль стрел. Они будут гаснуть, когда вы пройдете. Через лабиринт вы попадете к другому выходу, там спрятан топтер. Над нами в пустыне буря. Ваша единственная надежда – подлететь к ее гребню, нырнуть в него, мчаться на нем. Мои люди проделывали такое, когда приходилось красть топтеры. Если не потеряешь высоту, можно уцелеть.

– А что будет с тобой?

– Попытаюсь спастись иначе. Если меня схватят… что же, я пока еще императорский планетолог. Скажу, что был вашим пленником.

«Бежим, словно трусы, – думал Пол, – но что еще остается делать, если я хочу отомстить за отца?» Он обернулся лицом к двери.

Джессика заметила его движение и сказала:

– Дункан мертв, Пол, ты видел рану. Для него ничего уже нельзя сделать.

– Когда-нибудь я заставлю их заплатить за все дорогой ценой, – проговорил Пол.

– Только если сейчас поторопишься, – сказал Кайнс.

Пол почувствовал руку мужчины на своем плече.

– Где мы встретимся, Кайнс? – спросил он.

– Я пошлю фрименов разыскивать вас – путь бури известен. Поторопись, и пусть Великая Мать дарует вам удачу…

Они услышали, как он уходил, оступаясь во тьме. Нащупав ладонь Пола, Джессика легко потянула.

– Нам не следует разлучаться, – сказала она.

– Да.

Он последовал за ней вдоль первой стрелы, она потемнела, едва их ноги коснулись ее. Впереди маячила другая стрела.

Оба прошли по ней, убедились, что она погасла, заметили впереди новую…

Теперь они бежали.

«Планы в планах, и в них планы, и вновь планы, – думала Джессика. – А не исполняем ли мы чужой план?»

Стрелы на полу указывали путь: повороты мимо открывающихся боковых ходов, еле заметных в тусклом люминесцентном свете. Некоторое время они шли вниз, потом коридоры повели вверх. Наконец они добрались до ступенек, почти сразу же за ними тускло засветилась стенка с темной ручкой в середине.

Пол повернул ручку. Дверь отворилась. Вспыхнул свет, открывая взгляду грубые каменные стенки пещеры, посреди которой стоял орнитоптер. За ним на плоской серой стене обозначался контур двери.

– Куда отправился Кайнс? – спросила Джессика.

– Он поступил так, как и должен был поступить умелый партизанский вожак, – сказал Пол. – Разделил нас на две группы и устроил так, что не сможет сказать, где мы, если его захватят. Он и в самом деле не будет знать.

Пол за руку втянул ее в открывшийся зал с орнитоптером посредине. Ноги их вздымали пыль с земли.

– Здесь давно никого не было, – сказал он.

– Кайнс уверен, что его фримены отыщут нас, – проговорила она.

– Я разделяю эту уверенность.

Пол выпустил ее руку, подошел к левой дверце орнитоптера, открыл ее и забросил ранец на заднее сиденье.

– Он защищен от детекторов, – сказал он. – На приборную панель вынесено дистанционное управление дверью и освещением. Восемьдесят лет под Харконненами научили их скрупулезности.

Джессика прислонилась к другому борту, пытаясь восстановить дыхание.

– Надо всем районом Харконнены, конечно же, установили наблюдение, – сказала она, – они не глупы.

Обратившись к своим способностям и оценив направление, она показала направо:

– Буря, которую мы видели, в той стороне.

Пол кивнул, ему вдруг расхотелось шевелиться. Он понимал причину, но знание это не принесло пользы. В какой-то момент этой ночью он принял решение, обращенное в глубокую незвестность. Он понимал область времени, окружавшую их, но то, что было здесь и сейчас, оставалось загадкой. Словно бы издали он видел, как с равнины спускается в ущелье, но из многих путей наверх лишь один выводил Пола Атрейдеса к свету.

– Чем дольше мы ждем, тем лучше они подготовятся, – сказала Джессика.

– Забирайся внутрь и пристегнись, – велел он.

Следом за ней Пол залез в орнитоптер, пытаясь свыкнуться с мыслью, что перед ним темное будущее, которого он не видел в пророческих видениях. Вдруг с негодованием он понял, что все более и более доверяется им… и что это слабость, особенно теперь, когда пришло время решать.

«Если будешь полагаться только на зрение, остальные чувства ослабнут», – так говорили Дочери Гессера. Он задумался, давая себе слово не делать более этой ошибки… если останется жив.

Пол застегнул ремни, удостоверился, что мать уже пристегнулась, проверил аппарат. Расправленные крылья поблескивали тонким металлическим оперением. Он тронул рукоятку ретрактора, проследил, как сложились крылья для реактивного взлета, которому его учил Гарни Холлик. Рукоятка стартера легко сдвинулась с места. Ожили двигатели, засветились циферблаты на приборной панели, тихо засвистели турбины.

– Готова? – спросил он.

– Да.

Он нажал дистанционный переключатель света.

И тьма охватила их.

Рука его тенью скользнула над светящимися циферблатами – впереди заскрежетала дверь. Вниз, осыпаясь, хлынул песок. Пыльный ветерок тронул щеки Пола. Ощутив, как растет давление, он захлопнул дверь со своей стороны.

Впереди, в широком темном проеме распахнутых створок, искрились затуманенные пыльной дымкой звезды. В их свете угадывался скалистый карниз, за ним – гребни дюн.

Пол тронул клавишу-переключатель пуска. Резким взмахом крылья вынесли топтер из гнезда. В гондолах загудели двигатели, крылья сложились для набора высоты.

Руки Джессики лежали на кнопках дублирующего пульта управления, она угадывала движения сына. Она была возбуждена и напугана. «Теперь вся наша надежда на выучку Пола, – думала она, – на его юность и быстроту».

Пол прибавил тягу двигателей. Топтер вздыбился, их вжало в сиденья… Все небо впереди занимала темная стена. Он увеличил мощность двигателей и площадь крыла. Еще несколько взмахов – и они поднялись над скалами, серебрящимися в свете луны и звезд. Красная от пыли вторая луна светила справа, четко обрисовывая гребень бури.

Руки Пола колдовали над панелью управления. Крылья скользнули внутрь, почти полностью спрятавшись. Перегрузка вдавила беглецов в кресла, когда топтер заложил крутой вираж.

– Позади струи двигателей! – сказала Джессика.

– Вижу.

Он двинул вперед рукоять мощности. Словно перепуганный зверь метнулся их топтер в пустыню на юго-запад, навстречу буре. Под ними мелькнули тени: там начались скалы, уходящие основанием под песок, за ними тянулись вдаль коготки дюн, один меньше другого.

И над всем горизонтом, словно исполинская стена, высилась туча, затмевающая звезды.

Топтер тряхнуло.

– Разрывы, – выдохнула Джессика. – Опять артиллерия.

Звериная усмешка перекосила лицо Пола:

– Похоже, не рискуют больше хвататься за бластеры.

– Но у нас нет щитов.

– Откуда им это знать?

Орнитоптер вновь задрожал. Изогнувшись, Пол глянул назад:

– Кажется, только одному из них хватает скорости гнаться за нами.

Он вновь глядел вперед, на высившееся перед ним облако. Оно приближалось как сплошное бурлящее месиво.

– Метательные устройства, ракеты, другое древнее оружие – все это мы дадим фрименам, – прошептал Пол.

– Буря, – сказала Джессика, – может, лучше повернуть?

– А как тот топтер, что гонится за нами?

– Догоняет.

– Держись!

Пол втянул крылья, круто свернул налево к словно бы кипящей стене и ощутил, как ускорение оттянуло кожу его щек.

Казалось, они скользят к тихому облачку пыли, все разраставшемуся и разраставшемуся впереди, наконец закрывшему и пустыню, и луну над нею. Сгустившуюся в кабине аппарата тьму освещал только зеленый огонек на приборной панели.

В мозгу Джессики замелькало все, что ей доводилось слышать об этих бурях: что металл тает в них, как масло в кипятке, что от плоти остаются лишь кости, да и то не всегда. Под напором несущего пыль ветра аппарат подрагивал. Пол продолжал бороться с панелью – их круто развернуло. Она видела, как он выключил двигатели, почувствовала, как вздыбился аппарат, – вокруг них зашипел и задрожал металл.

– Песок! – крикнула Джессика.

В полумраке он отрицательно качнул головой.

Но она ощутила, как все глубже затягивает их этот Мальстрем.

Пол расправил крылья аппарата – они потрескивали от напряжения. Не отрывая глаз от приборов, он сражался за высоту.

Шум за бортом затихал.

Топтер начало кренить на левое крыло. Отдав все внимание лишь светящемуся шарику на указателе крена, Пол сумел выровнять машину.

Джессике почему-то казалось, что они неподвижны, – что это движется все вокруг. Лишь светло-коричневый поток за окнами и громкое шипение напоминали о бушующих за обшивкой кабины силах.

«Скорость ветра до семи-восьми сотен километров в час», – вспоминала она. Адреналин в крови не давал успокоиться.

– Я не должна бояться, – произнесла она вслух начальные слова литании Дочерей Гессера, – страх убивает разум.

Медленно возвращалось спокойствие, сказывались долголетние тренировки. Самообладание вернулось.

– Теперь мы ухватили тигра за хвост, – прошептал Пол, – вниз не опустишься… приземлиться невозможно, да я и не сумею вывести нас отсюда. Остается нестись вместе с бурей.

Спокойствие разом оставило ее. Услыхав, как стучат собственные зубы, Джессика стиснула челюсти. И тогда раздался голос Пола, тихий и спокойный:

– Страх убивает разум. Страх это малая смерть, грозящая полной гибелью. Я встречу свой страх лицом к лицу. А когда он пройдет, внутренним оком я разгляжу его след. Я дам ему дорогу – надо мной и во мне. Где прошел страх, ничего не будет. Останусь только я.

Скажи, что ты презираешь? Твоя истинная суть определяется именно этим.

Принцесса Ирулан. «Книга о Муад'Дибе»

– Они мертвы, барон, – сказал Иакин Нефуд, капитан охраны. – И женщина, и мальчишка мертвы, без сомнения.

Барон Владимир Харконнен сел в своей кровати на гравипоплавках. Спальные апартаменты его таились под многослойной скорлупой фрегата. Впрочем, обиталище барона на Арракисе было убрано драпировками, мягкими подушками и редкостными произведениями искусства, скрывающими грубый металл обшивки.

– Несомненно, – повторил капитан, – они мертвы.

Барон шевельнул жирным телом, поддерживаемым гравипоплавками, и перевел взгляд на эболиновую статую прыгающего мальчика в нише напротив. Сон исчезал. Он поправил один из вшитых в подушку поплавков под складками толстой шеи и глянул мимо единственного в спальне светошара на дверь, возле которой переминался за пентащитом капитан Нефуд.

– Они, несомненно, мертвы, – вновь повторил тот.

Барон отметил в глазах Нефуда оцепенение от употребления семуты. Он явно был в наркотическом трансе, когда получил сообщение, и бросился к господину сразу, едва успев принять противоядие.

– У меня есть полный отчет, – сказал Нефуд.

«Пусть попотеет, – подумал барон, – инструменты следует всегда держать заточенными и под рукой. Сила и страх – вот острые и верные инструменты власти».

– Ты видел их тела? – прогремел барон.

Нефуд нерешительно умолк.