Мертвые не лгут Бекетт Саймон

Рэйчел смиренно кивнула. Инспектор шмыгнул носом. Он явно ожидал более яростного сопротивления.

– Договорились.

Я выправил для него лодку, и он спустился на борт. Мы с ним вдвоем сели на скамью в середине, а Рэйчел устроилась на корме у румпеля. Ланди влез в предложенный ему спасательный жилет, тщетно попытался свести друг с другом застежки на объемной груди и бросил попытки.

– Побольше у вас не найдется?

– Извините, они все одного размера, кроме того, который предназначен для Фэй.

Инспектор посмотрел на несходящиеся полы жилета и покачал головой.

– Я должно быть, сошел с ума.

Но как только мы отплыли, его тревоги рассеялись, и он сидел, подставив ветру лицо, и, несмотря на обстоятельства, явно наслаждался ситуацией. Я заметил, как он бросил в рот две таблетки антацида, и вспомнил, что его срочно вызвали в больницу. Возможно, поэтому он не с такой яростью сопротивлялся намерению Рэйчел плыть в форт – приключение могло отвлечь его от неприятных мыслей.

Рэйчел сидела у румпеля, и ее темные волосы струились по ветру. Под спасательным жилетом на ней была красная непромокаемая куртка, в которой я увидел ее в первый раз. Управляя суденышком между берегов, она почувствовала себя в своей тарелке. Улыбнулась мне, но как-то неуверенно, и я не мог разобраться, что у нее в голове. Тугой ветер волновал скучную поверхность воды. Дождя не было, но небо налилось свинцом, а на горизонте потемнело еще сильнее.

– Вы сказали, что прогноз плохой? – спросил я у Ланди, стараясь перекричать шум мотора.

Он кивнул.

– Может заштормить. Плюс к вечеру ожидается сизигийный прилив. Будет настоящая потеха. До этого времени нужно вернуться.

Через несколько минут мы вышли в бухту, где на открытом пространстве рябь сменили катящиеся друг за другом волны. Лодку ритмично сотрясало, и после каждого удара из-под носа поднималась туча брызг, оставляя на губах солоноватый привкус.

Башни морского форта находились прямо по курсу, но из-за плохой видимости я не мог их как следует рассмотреть. Высокие сооружения окутывало легкое марево, больше похожее на туман, чем на дымку на море, отчего каждая башня казалась неким расплывчатым остовом.

Когда мы вышли на мелководье, лодка замедлила ход и мотор стал работать глуше. Рэйчел, выбирая курс меж горбатых и пологих волн, вглядывалась в воду, где бурные и спокойные участки могли свидетельствовать об опасных мелях и песчаных банках. Когда узость осталась позади, она снова прибавила скорость. И нам приходилось все крепче держаться, чтобы противостоять усиливающимся толчкам под днищем. По мере приближения горла устья с одной стороны открылся дом Лео Уиллерса. Он стоял на лесистом мысе, и его выпуклые стекла эркеров отражали мрак открытого моря.

Затем дом остался позади, и мы устремились дальше. Впереди из волн возвышались уцелевшие башни армейского форта. С близкого расстояния они казались еще более странными, чем издалека, – пережившие свое время чуждые, неприветливые реликты. Каждая башня представляла собой четырехугольный двухэтажный металлический короб на сходящихся кверху четырех опорах. Хрупкие на вид переходы и мостики по бокам поржавели.

Ближайшая к нам башня казалась самой сохранившейся, и Рэйчел направила лодку к ней, но Ланди подвинулся к ней и, повысив голос, чтобы она услышала, прокричал:

– Давайте осмотрим все, прежде чем соваться в какую-то одну.

Рэйчел послушалась и повела лодку вокруг форта. Но уже стало ясно, что если ее сестра фотографировала дом Уиллерса из форта, то не из двух стоящих мористее башен. От первой осталось не больше, чем скорлупка. От пламени почернели металлические стены платформы, хотя, судя по красноватой ржавчине, пожар случился давно. Крыша исчезла, как и внешняя сеть переходов и лестниц. И, как будто подчеркивая масштабы разрушения, в зияющие дыры и отверстия окон без стекол влетали чайки и тут же вылетали сверху.

Вторая башня пострадала еще сильнее: верхняя часть исчезла, и остались только опоры, казавшиеся углами недостроенной пирамиды. Ланди вынул очки и стер с линз налет соли.

– Посмотрим другую.

Рэйчел направила суденышко к последней башне. Здесь от истых наносов море было мельче. Местами видимая под водой светлая песчаная банка у башни даже поднималась над поверхностью. У опор играли буруны, и при приближении мы почувствовали тягу встречных течений. Под конструкцией их звук многократно усилился.

Вблизи башня оказалась больше, чем я ожидал. Железобетонные опоры в виде труб во множестве выщерблин и в зелени растительности ниже поверхности. Водоросли закручивались, словно зеленые волосы, и то и дело раздавалось гулкое эхо, когда очередная волна накатывала на полые ноги.

Я взглянул на конструкцию в шестидесяти футах над головой. Брусья в ее основе сильно попортила ржавчина, белые кляксы птичьего помета добавляли резкий аммиачный привкус запаху морских водорослей. Рэйчел подвела лодку к причалу между расходящихся к поверхности опор и быстро обмотала конец вокруг швартовочного портика. Затем с пляшущей на воде лодки ухватилась за уходящую на глубину железную лестницу.

– Я первый, – сказал ей Ланди. – Уж если кому-то суждено утонуть, пусть лучше это буду я.

Выбрав мгновенное затишье, он взялся за ступеньку и выбрался на железный настил. Стерев ржавчину с ладоней, топнул, пробуя его на крепость, от чего вся конструкция лязгнула и содрогнулась.

– Достаточно крепкий. Поднимайтесь.

Следующей по ступеням взлетела Рэйчел. Я поднялся за ней, хотя не с таким изяществом, но умудрился не упасть. Лестница пузырилась коррозией, и на платформе было не лучше. Но Ланди был прав – немедленное обрушение нам не грозило.

Следуя примеру инспектора и Рэйчел, я снял спасательный жилет и огляделся. Другая лестница, на вид лучше первой, вела на маленький мостик над нами. Оттуда еще одна лестница поднималась к тяжелой двери форта. Другого пути туда я не видел.

– Глядите. – Рэйчел указала на берег.

С каменистого мыса на нас глядел опустевший дом Лео Уиллерса.

Рэйчел достала из кармана куртки небольшой бинокль, внимательно изучила дом и протянула Ланди.

– Тот же вид, что на фото.

– А мы чего ждали? – спросил инспектор и добавил: – Не совсем тот. С более низкой точки.

– Видимо, она фотографировала из самого куба. Поднимемся и убедимся. – Рэйчел снова охватило нетерпенье.

Инспектор взглянул на лестницу и начал что-то говорить, но его прервал телефонный вызов. Мелодичная трель звучала неуместно среди моря, но хорошо было одно: оказывается, мы находились достаточно близко к берегу, чтобы ловился сигнал телефонной сети. Это отвечало на вопрос, могла ли Эмма Дерби позвать на помощь, если с ней что-то приключилось. Инспектор выудил из кармана продолжающую надрываться трубку.

– Придется ответить, – сказал он, глядя на экран, и пошел на край платформы.

Рэйчел посмотрела ему вслед и начала подниматься.

– Рэйчел, – заволновался я.

– Нет смысла тянуть.

Она была уже на полпути к мостику. Я покосился на Ланди, ожидая, что тот ее остановит, но он как будто не замечал. Отвернулся от нас, втянул голову в плечи и слушал, что ему говорили.

Ладно. Я вздохнул и тоже полез вверх. Эта лестница была раздвижной, сделанной из легкого алюминия, а не из поржавевшей стали. Ланди говорил, что прежние лестницы демонтировали несколько лет назад. Подразумевалось, для того, чтобы, закрыть сюда путь посторонним. Однако нашлись такие, кого это не остановило. Мне стало интересно, кто эти люди.

Я подтянулся сквозь отверстие на настил мостика. Он был меньше платформы внизу и весь заляпан белым пометом. Ветер здесь дул сильнее, был холодным и пронизывающим. Поднявшись на ноги, я увидел, что Рэйчел уже поднялась по металлическим ступеням к двери в башню и потянула за ручку.

– Заперта.

Где-то я даже обрадовался. Не мог забыть, как только недавно нашли труп Стейси Кокер. И если башня таит подобные сюрпризы, пусть с ними разбирается полиция, а не Рэйчел.

Однако, проделав весь путь к форту, я чувствовал, что меня постигнет разочарование, если придется возвращаться безрезультатно.

– Как считаете, есть другой путь внутрь?

– Сомневаюсь. Форт строился для береговой обороны с таким расчетом, чтобы затруднить проникновение.

– Есть у нас что-нибудь, чем можно сломать замок? – спросила она, когда я к ней поднялся.

– Нет. – Я представил, что бы сказал Ланди на такое предложение. – В любом случае, быстро с ним не справиться.

И замок и ушки были новыми, сделанными из прочной нержавеющей стали. И на вид могли выдержать удары кувалды.

– Цирк да и только, – проворчала Рэйчел. – Как могла туда проникнуть Эмма, если дверь на замке?

Я не знал, но мне почему-то стало не по себе.

– Давайте уйдем.

Но Рэйчел не двинулась с места. Склонилась у двери и достала из кармана тяжелую связку ключей сестры. Перебрала и остановилась на одном.

– Что вы делаете?

– Пробую запасные ключи Эммы. Понятия не имею, от чего они, но ведь как-то сестра проходила внутрь.

– Надо возвращаться к Ланди, – нетерпеливо поторопил я.

– Еще парочку.

– Напрасно теряете время.

Раздался щелчок, и замок открылся.

– Вот так-то.

У меня побежали по спине мурашки. Одно дело – считать, что Эмма Дерби появлялась здесь один раз, чтобы сделать снимки. Но если она заперла дверь на замок и, возможно, приставила алюминиевую лестницу вместо убранной, это значило, что она приплывала сюда не один раз. Никто не станет устраивать себе такую головную боль и возиться в брошенном морском форте, если не имеет на то веских причин.

Или не хранит внутри то, что не предназначено для посторонних глаз.

Рэйчел уже вынимала дужку замка из ушек. Прежде чем я успел что-нибудь сказать, снизу раздался пронзительный свист. Я подошел к краю мостика, посмотрел вниз и увидел Ланди: инспектор стоял, задрав голову и вложив два пальца в рот. Заметив меня, он вынул их и крикнул:

– Нам пора.

– Тут кое-что есть, на что вам стоит взглянуть, – ответил я. За спиной скрипнули петли. Я обернулся: Рэйчел пыталась отворить тяжелую дверь.

Снизу снова донесся голос Ланди:

– Это подождет. Мне надо возвращаться.

Что бы ни случилось, дело было серьезным. Инспектор выглядел потрясенным. Скорее даже ошеломленным.

– Сейчас! – Я повернулся к Рэйчел. – Нам надо… – Дверной проем был пуст. Я взбежал по ступеням. За порогом был темный коридор с шелушащимися железными стенами. Он исчезал во тьме, но Рэйчел пропал и след.

– В чем дело? – раздраженный голос инспектора отразился от металлической крыши.

– Рэйчел ушла внутрь, – прокричал я в ответ.

Инспектор чертыхнулся и полез ко мне. Я перешагнул через порог, но ничего не мог различить в темноте.

– Рэйчел! Рэйчел, нам надо плыть обратно!

Из глубины башни послышался приглушенный ответ, но был настолько искажен, что я не сумел разобрать слов. Ругаясь, я разрывался между порывом следовать за Рэйчел и необходимостью дождаться инспектора. Ему потребовалось больше времени, чем нам, чтобы подняться наверх. Я сделал шаг вглубь коридора.

В башне оказалось холодно. Воздух был пропитан едким запахом плесени и ржавчины. Но вскоре я обнаружил, что в коридоре не так темно, как показалось снаружи. Тусклый свет просачивался сквозь грязные стекла маленьких прямоугольных окон, там, где квадратики были ярче, означало, что стекла разбиты. Этого света хватило, чтобы различить стоящий у пролета лестницы подобно часовому допотопный генератор. Дальше шли другие помещения, но они терялись в сумраке. Все было под слоем мусора и соли, отслаивающийся металл пола и стен проржавел. Словно ожил сделанный в тоне сепии снимок.

Когда я шел мимо генератора к лестнице, сверху сыпались куски краски и ржавчины.

– Рэйчел!

– Я здесь.

Голос донесся с верхнего этажа. Я начал подниматься, но стук снаружи возвестил о том, что Ланди добрался до мостика. Мгновением позже он, побагровевший и запыхавшийся, появился в дверном поеме.

– Куда, черт возьми, ее унесло?

– На второй этаж. Дверь в башню была заперта на висячий замок, но на связке ее сестры нашелся подходящий ключ.

– Проклятье! – Ланди, едва переводя дыхание, покачал головой. – Мы сделали все не так. Все вообще.

– Что вы имеете в виду? – спросил я, но он только отмахнулся.

– Позже. Пошли ее искать.

Я толкнул к стене тяжелую металлическую дверь, проверяя, не захлопнется ли она за нами, а затем поспешил за инспектором. Шаги гулко отдавались на железных ступенях, когда мы поднимались на следующий этаж. Наверху оказался другой коридор, разветвляющийся в сторону и прямо. Открытые двери давали представление о царившем в помещениях запустении, где все успели ободрать, кроме металлических полок, подъемных кроватей и сломанных стульев. На стене все еще висела фотография улыбающейся в объекив красотки в купальнике. Подняв глаза, я увидел, что лестница поднимается выше, на крышу, но дверь наружу закрыта.

– Рэйчел, вы где?

– Здесь. – Голос донесся из-за приоткрытой железной двери в самое дальнее в коридоре помещение. – Идите посмотрите.

Обычно безмятежного выражения лица инспектора как не бывало – он шел впереди меня, сердито поджав губы. Что бы ему ни сказали по телефону, это его сильно взволновало.

– Какая невероятная глупость! – провозгласил он, толкая дверь. – Ведь говорил же, не надо…

Он запнулся.

После темного полумрака других отсеков башни в глаза из окон неожиданно брызнул дневной свет. Но сюрприз на этом не кончался. Кроме прикрученных к полу металлических кронштейнов здесь больше не осталось ничего, что напоминало бы о военном происхождении. У одной из стен кто-то соорудил стеклянную кабинку, где висел отклеивающийся постер британской рок-группы «Кинкс». На столике внутри стояли две древние вертушки и пустой держатель микрофона.

Я знал, что в шестидесятых годах форт приютил пиратскую радиостанцию, но кто-то пользовался им гораздо позже. Помещение оборудовали под студию: положили на металлический пол турецкий ковер, перед складными столом и стульями установили портативный газовый калорифер. Была здесь также походная плитка из нержавеющей стали. А импровизированное ложе представляло собой два надувных матраса на деревянных поддонах. Я заметил и другие признаки домашнего быта: накрытые цветной материей фонари на батарейках, книжки в бумажных переплетах с загнутыми уголками страниц, пустые бутылки из-под вина на самодельной книжной полке из кирпичей и деревяшек. Прикрепленный над постелью распечатанный на принтере красным цветом девиз гласил: «Если ты не живешь своей жизнью, то можешь считать, что ты уже мертв».

Но и это помещение несло печать запустения. От влажного, пропитанного солью воздуха книжные переплеты покоробились, сыпь черной плесени испещрила пуховые одеяла. Матрасы частично сдулись и, выпустив воздух, безвольно провисли на поддонах.

– Дом, милый дом, – тихо проговорила Рэйчел.

Ланди, все подмечая, внимательно огляделся.

– Ни до чего не дотрагивались?

Рэйчел, погрузив руки глубоко в карманы, покачала головой.

– Нет. А теперь посмотрите в окно.

Когда мы с Ланди шли к окну, в железную стену с отрывистым звуком колотил дождь, и мне казалось, что башня раскачивается. Стекла здесь были чище, чем в других окнах, хотя уже успели накопить налет соли. Но не настолько толстый, чтобы закрыть от нас вид на дом Уиллерса по другую сторону бухты.

– Вот отсюда Эмма и снимала, – Сказала Рэйчел.

Не отвечая, Ланди подошел к полуспущенным, жалко съежившимся на поддонах матрасам, исследовал одеяло, понюхал оставленную в блюдце на самодельной книжной полке самокрутку.

– Ваша сестра курила травку?

– Нет. Она вообще ничего не курила. Ненавидела сигареты.

Инспектор распрямился.

– Здесь кому-то нравилось побаловаться косячком.

– Это Марк Чэпл. Эмма говорила, что он покуривал травку. – Рэйчел сердито помотала головой. – Это место… здесь все его! Забраться на старую пиратскую студию! И этот дурацкий девиз – я прямо слышу, как он его произносит.

Она зло ткнула пальцем в компьютерный текст над матрасами. В это время внимание Ланди привлекло что-то иное. Его колени хрустнули, когда он опустился, чтобы что-то рассмотреть на полу.

– Это что? – спросил я.

– Похоже на крышку с объектива. Написано «Олимпус», – ответил инспектор, не прикасаясь к предмету.

– Такая модель была у Эммы. Эх, дала бы я ей! О чем она только думала?

Ланди уже начал подниматься, но заметил что-то еще. Я проследил за его взглядом – на полу остались какие-то засохшие брызги. На ржавом железе их было непросто увидеть, зато легко принять за вино или кофе.

Но по выражению лица инспектора я понял, что это было ни вино, ни кофе.

– Господи, неужели кровь? – испугалась Рэйчел.

Ланди неуклюже поднялся. На башню налетел очередной порыв ветра.

– Здесь все. Поплыли, пока…

Внезапно по башне прокатился резкий металлический звук. Он долетел откуда-то с нижнего уровня. Мы замерли, когда он отозвался эхом в металлической конструкции и постепенно замер. Ланди повернулся ко мне.

– Вы расклинили дверь в открытом положении? – Он произнес это пусть не шепотом, но очень тихо. Я кивнул. Вспомнил весомую тяжесть металлической створки и скрип неподатливых петель, когда я прижимал ее к стене.

– Может, освободилась? – проговорила Рэйчел так же тихо.

Ни я, ни Ланди не ответили. Дверь сама собой не могла закрыться, такому ветру ее захлопнуть не под силу – требовался настоящий ураган. Тишина в башне, казалось, налилась тяжестью. Инспектор втянул в себя воздух, словно стараясь что-то доказать самому себе.

– Ждите здесь. – Он направился к двери. Я шагнул за ним.

– Я с вами.

– Нет. Заприте дверь и не открывайте, пока я не вернусь.

Прежде чем я успел возразить, он ушел, ступая для такого грузного человека очень тихо. И осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы раздался только легкий щелчок.

Его шаги замерли, и в наступившей тишине Рэйчел обхватила себя руками.

– Это все-таки ветер. Если дверь открыта, она могла обо что-то ударить внутри.

Возможно, так и было. Ветер крепчал, и его глухие стоны сопровождали удары волн в полые конструкции опор. А если я расклинил дверь не так надежно, как считал? Внезапно мне показалось смехотворным прятаться, в то время как Ланди в одиночку осматривает пустые коридоры.

– Вы куда? – забеспокоилась Рэйчел, когда я сделал шаг к двери.

– Пойду посмотрю, где Ланди.

– Он сказал ждать.

– Знаю, но…

Тишину разорвал взрывоподобный грохот, а его отражение от стен было еще громче, чем первоначальный звук. И в этот раз не оставалось сомнений, что его вызвало, – не ветер: что за источник, сразу стало ясно.

Выстрел.

Рэйчел смотрела на меня распахнутыми от ужаса глазами. Вопреки инструкциям инспектора мы не заперли дверь, и когда грохот утих, я потянулся к ручке.

– Нет! – Рэйчел, меня опередив, закрыла верхнюю задвижку. – Вы никуда не пойдете. – Она привалилась спиной к створке.

– Надо найти Ланди.

– И что дальше? – Выражение ее лица было хоть напуганным, но решительным. – Что вы можете противопоставить огнестрельному оружию?

Я не нашел ответа. Бог свидетель, сам был здорово напуган, но инспектора бросить не мог. Попытался отстранить Рэйчел и сказал:

– Заприте за мной.

– Не надо…

Ее слабый протест заглушили жалобы несмазанных петель за ее спиной. Ручка повернулась, и дверь, негромко скрипнув, уперлась в запертую мощную верхнюю задвижку. Я машинально хотел позвать Ланди, но его имя замерло у меня на губах. Если бы в коридоре стоял инспектор, он бы что-нибудь сказал.

Там скрывался кто-то другой.

Рэйчел попятилась и прижалась ко мне. Я почувствовал, как она дрожит. В дверь что-то стукнуло, но задвижка выдержала. Рэйчел поспешно заперла и нижнюю задвижку.

Новый удар, затем наступила тишина. Она казалась невыносимой. Рэйчел повернулась ко мне, собираясь что-то сказать, и в этот момент снова грянул выстрел. Башня загудела, как колокол, дверь от взрывной волны дернулась. Я сгорбился над Рэйчел, а звук бил нас сквозь металл с физической реальностью. Дверь явно подавалась – старые замки не могли сдержать такого напора. Я посмотрел через плечо.

Стальная створка стояла на месте, задвижки не подвели.

В ушах болезненно звенело, в помещение просачивался серный запах пороховых газов. Рэйчел смертельно побледнела. Но больше ничего не происходило. Звон в ушах еще звучал, но теперь его заглушало биение сердце.

– Может, они ушли? – прошептала Рэйчел.

Я не ответил. Неизвестные могли по-прежнему скрываться за дверью. Но тишина приобрела какое-то новое качество, будто коридор опустел. Выяснить, так ли это, можно было всего одним способом. Когда я открывал верхнюю задвижку, Рэйчел пыталась оттащить меня назад.

– Что вы делаете?

– Я не могу бросить Ланди на произвол судьбы.

Потянувшись к нижней задвижке, я обнаружил, что металл в середине двери исковеркан – выстрел целил туда, где обычно находится единственный замок или щеколда. Я поднял нижнюю задвижку, но не до конца – с полдюйма оставил в гнезде. Помедлил, прислушиваясь, что творится снаружи, надеясь, что неизвестные обманулись и убрались.

Все было тихо.

Я повернулся к Рэйчел.

– Готовьтесь открыть и тут же заприте, как только я выйду.

Она яростно помотала головой.

– Нет…

– Считаю до трех.

Она закрыла глаза, а затем неожиданно меня обняла.

– Будьте осторожнее.

Я беззвучно досчитал до трех и кивнул. Рэйчел оттянула задвижку, и я выскочил в коридор.

Там было пусто.

Воздух наполняло голубоватое марево, запах пороховых газов чувствовался гораздо сильнее. Тут я сообразил, что Рэйчел не заперла дверь, вышла со мной и округлившимися глазами оглядывается вокруг.

– Я иду с вами.

Времени на споры не было. Я направился к лестнице, стараясь идти как можно тише. На середине темного коридора остановился убедиться, что дверь на крышу по-прежнему закрыта и на замке. И в это время услышал вдали затихающий звук мотора.

Это удалялась лодка.

Если я и испытал какое-то облегчение, то оно тут же сменилось растущим страхом.

– Ланди! – позвал я. – Ланди!

Из тишины ответило эхо. А затем я услышал нечто иное – низкий, хриплый звук, доносящийся с лестницы. Подбежал к ней и увидел инспектора.

Он лежал на середине, одна нога подвернута, руки вытянуты по бокам. Весь перед залит кровью. В сумраке башни создавалось впечатление, что на его груди и животе что-то лежит. Но в следующую секунду стало ясно, что это внутренности и ребра.

Ступени были липкими от крови. Она уже начинала сворачиваться и тянулась жгутами в тех местах, где капала с верхней ступеньки на нижнюю. Вставая перед раненым на колени на узкой лестнице, я смутно чувствовал за спиной Рэйчел.

– Ланди? Боб? Вы меня слышите?

Он был еще жив. Грудь с большим усилием медленно поднималась и опускалась. Оказалось, что тот звук, что я услышал, было его дыханием – затрудненным и астматическим. На лице удивленное выражение, глядящие в темноту васильковые глаза то и дело мигали из-под забрызганных кровью очков.

– Господи! – всхлипнула Рэйчел. – Что с ним сделали!

Я сорвал с себя куртку, прижал к ужасной ране и, держа обеими руками, приказал:

– Выйдите наружу, поймайте сигнал и позовите на помощь.

– Может быть, лучше…

– Делайте, что вам говорят.

Продолжая давить на куртку, я посторонился, чтобы Рэйчел могла пройти. Она старалась не наступать на кровь, но ее вытекло на лестницу слишком много. Когда она проскользнула, я заметил в сворачивающемся месива отпечаток подошвы, но размышлять об этом было некогда. Поменяв положение, чтобы дать отдых рукам, давил на рану. Скомканная куртка промокла, руки скользили. Кровь текла медленнее, но не от того, что я делал.

– Вот что, Боб, – начал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ободряюще. – Рэйчел пошла звать на помощь. Все, что от вас требуется, – держаться и оставаться со мной. Не спите и сосредоточьтесь на моем голосе. Договорились, Боб?

Ланди не ответил. Взгляд оставался прикованным к чему-то над ним. Грудь медленно поднималась и опускалась. Я продолжал говорить. Говорил о его жене, о дочери, о внучке. О дне рождения маленькой девочки – обо всем, что приходило мне в голову. Я не понимал, слышит ли он меня, но продолжал, потому что мне казалось, что так надо. И еще потому, что больше ничего не мог для него сделать. Продолжал говорить, когда вернулась Рэйчел и молча встала у подножия лестницы, продолжал, когда грудь инспектора перестала двигаться и стихло болезненное дыхание, продолжал даже несмотря на то, что понял, что разговариваю лишь с самим собой.