Дочь лучшего друга Николаева Юлия

Глава 13. Рома

Это, блядь, просто неповторимо. Какая-то тупая комедия, в которой я вдруг стал главным героем. Неужели среди нескольких тысяч доступных малолеток этого дрянного города я должен был познакомиться именно с подругой Саши и встретиться с ней именно в этом месте и в этот день?

Я стараюсь делать вид, что не знаю ее, хотя бы потому, что вижу, как изменилось лицо, когда Саша меня увидела. Испугалась, видимо, что я сдам ее строгому папочке. Только на хрена тогда это предложение составить компанию? Или думает, я прямо сейчас побегу звонить?

Полина смотрит на меня неуверенно, я случайно хватаюсь взглядом за этого Андрея. Высокий худощавый блондин, смазливый и явно с дрянным характером, хоть и пытается прикрыться за милой внешностью. Бабы и впрямь дуры, потому что уже с юности их тянет на плоих парней. Значит, вот от этого слюнтяя Саша потеряла голову после поцелуя?

Я искренне хочу уйти, посадить болтливую подругу Саши в машину и трахнуть прямо там, но следя за тем, как этот мальчишка смотрит на Сашу скользким взглядом, вдруг говорю:

— Почему бы и нет, — и отодвигаю стул, предлагая Полине сесть.

Сам оказываюсь напротив Саши, смотрю на нее, она сидит, вытянувшись, как струна, голова, словно воздушный шарик, тянется вверх, заставляя подниматься подбородок, на тонкой шее часто-часто бьется венка, и я ловлю себя на диком желании провести по ней языком. Какое-то непроходимое блядство.

Саша вытаскивает из-под стола руки и кладет на стол, как примерная ученица, мы снова смотрим друг на друга, и я понимаю, что только что сам подписался на очень непростой вечер.

Даже не могу вспомнить, о чем они говорят, потому что только цежу апельсиновый сок и стараюсь не смотреть на Сашу. Но то и дело чувствую ее взгляд, резкий, словно ножом полоснули. Он так остро скользит по мне, что если бы мог оставлять отметины, я был бы весь исполосован и истекал кровью.

Это сумасшедшее чаепитие кончается как-то разом, Саша, резко поднявшись, говорит, что ей пора домой.

Андрей, явно обескураженный подобным поворотом, что-то мямлит, но она его просто не слышит. Начинает торопливо прощаться, и тут Полина говорит:

— Может, мы ее подвезем, а потом немного покатаемся?

В этих словах нет даже намека, их смысл прозрачен. Саша вцепляется в сумку, ее длинные красивые пальцы белеют. Может, ей плохо? Пожалуй, действительно лучше довезти ее. А этот задохлик сам доберется, не маленький.

Я грубовато отшиваю парня в попытках напроситься в мою машину, и вскоре мы едем в сторону дома Костровых. Полина, назвав адрес, щебечет на переднем сиденье, но я даже не пытаюсь прислушиваться к ее болтовне.

Поглядываю на Сашу в зеркало заднего вида, но она всю дорогу хмурится и смотрит в окно. Когда торможу возле дома, девушка, так же не глядя, буркает:

— Спасибо, — и вылетает из машины пулей.

Я смотрю, как она быстро идет к подъезду. Ее фигура такая тонкая, что, кажется, ветром переломит, почему-то именно сейчас Саша кажется мне такой уязвимой…

Я подавляю почти осязаемое желание высадить Полину за углом, вернуться и выпытать у этой девчонки, какого черта с ней творится?

Но блядь, это уже переходит всякие границы. В первую очередь, мои. Никого спасать я не буду. Я просто трахну эту болтливую малолетку и выкину нахрен из памяти весь дерьмовый вечер.

Везу Полину к себе, ее трескотня мне уже порядком надоела, и я включаю музыку. Наконец, торможу возле дома, и когда собираюсь выходить, девчонка залезает на меня. От неожиданности я молчу, и она принимает это за приглашение действовать.

Скользит рукой по груди вниз, и вскоре та оказывается у меня на члене. Вторая зарывается в волосы, губы девчонки, с горьким привкусом невкусной помады, накрывают мои. Она умело целуется и так же умело работает рукой, так что я быстро становлюсь готов к бою. Все просто, отодвинуть трусики и отодрать ее.

Я закрываю глаза, и на темном экране век появляется Саша. На мгновенье мне кажется, что это она сидит на мне, ласкает, целует, недвусмысленно трется. Член твердеет еще больше.

— Кажется, ты уже готов, — слышу противное хихиканье и открываю глаза.

Смотрю на Полину несколько секунд, а потом одним движением ссаживаю с себя.

— Ты чего? — спрашивает она как-то испуганно.

— Ничего, — отвечаю ей, не глядя, — говори, куда тебя отвезти.

Я звоню в звонок, пытаясь подавить в себе злость. Когда мать, бледная и испуганная, открывает дверь, мне это почти удаётся. Хотя она же мать, разве от неё что скроешь?

Смотрит виновато, я прохожу в квартиру, задевая пакетами стены узкого коридора. Ставлю на стол и начинаю выкладывать продукты, мать смотрит на меня, замерев на пороге.

— Вот, — торжественно вручаю ей лекарства, — пей согласно инструкции. Завтра я приеду, и чтобы это все, — указываю на стол, — было съедено, — на ее протестующий взгляд говорю, — даже слушать ничего не хочу.

Она давит слезы и шепчет:

— Прости, — хотя ее вина не настолько уж велика.

Она должна была лечь на операцию, но последние анализы показали слишком низкий уровень гемоглобина, и мать отправили, собственно, исправлять этот факт. Когда узнал, жутко разозлился, неужели так сложно взять себя в руки и подготовиться? Но сейчас стою напротив и понимаю: она просто устала, измучилась. Напуганная больная женщина.

Я всегда ненавидел слабость, особенно в матери. И из себя это качество изживал. Потому в какой-то степени и сбежал отсюда после первого курса, чтобы закалиться, стать сильным. Слабым быть очень удобно, всегда можно своей слабостью прикрыться и ничего на делать. И насрать, кто что о тебе подумает.

Потому я все эти годы вырезал из своей жизни таких людей, считая их ни на что не способными. Потому добился того, чего добился. И я ни хуя не собираюсь сдаваться теперь, когда мать опускает руки.

Но ей я этого не говорю, беру ее за плечи осторожно, словно боясь сломать, до того она иссушена болезнью, кажется, надавлю пальцами и услышу хруст костей.

Заглядываю ей в глаза и говорю:

— Мам, мы справимся. Только пожалуйста, помоги мне немного. Хорошо?

Она смотрит на меня с такой болью и любовью одновременно, что я тону в двух перемешанных в ее глазах чувствах. Мне хочется прямо сейчас выбраться на сушу и ещё долго не погружаться в этот круговорот, но мать обнимает меня раньше, чем успеваю отстраниться.

Я отвечаю на ее объятие все так же осторожно, нежно глажу по спине. А потом извиняюсь и поспешно ухожу, потому что чувствую, что она будет плакать, а к этому я точно сейчас не готов.

Еду в офис, пытаясь переключиться на работу. “КонсалтСтрой” встал на моем пути к заветному выигрышу тендера, практически китайской стеной врос между мной и объектом в тот момент, когда я потирал руки, предвкушая победу.

Мои ребята из Москвы, конечно, быстро нарыли на них информацию, да и Костров рассказал, что к чему. Теперь надо искать новые пути и перестраховываться, раз у этих ребят есть связи.

В офисе ещё раз перечитываю информацию, вижу фамилию Чернов в отчёте и делаю пометку о встрече. Этот тип важная персона в этом городе, с ним нужно дружить, а ещё он один из главных в тендере, и если удастся наладить контакт, то есть шанс обойти всех ушлых ребят.

И показать местным старожилам, кто такой Роман Борцов.

Наконец-то собираюсь домой, взгляд падает на принтер. Там лежат распечатанные анкеты на завтрашнее собеседование, беру в руки несколько листов, по инерции просматриваю, и взгляд цепляется за пару кандидаток.

Даже анкету читать не надо, чтобы понять: у девиц ноль интеллекта, и годны они разве только, чтобы трахнуть их на рабочем столе.

Усмехаюсь, Инна хотела мне насолить? Думает, если я никого не подберу, то она останется у меня одна-единственная, и я с упоением начну с ней спать? Очень наивно с ее стороны, если учесть, что склеить бабу вообще не проблема.

Правда, с Полиной вчера выходит облом, не смог я трахнуть подругу Саши, как будто перемкнуло. Не хочу, чтобы девчонка знала о моих похождениях? Так она ведь уже и у Инны меня видела. А ещё они общаются, и вполне вероятно, тетушка делится с Сашей всякими подробностями. С каких пор меня волнует подобное?

Снова перед глазами появляется образ этой девочки со светлыми глазами, ее платье скромницы, закрывающее до горла и длиной чуть выше коленок. И черт возьми, лучше бы оно прикрывало их, потому что взгляд опускался на коленки, как только выдавалась возможность.

Вспоминается и то, как она отчаянно хлопала вчера ресницами, как смотрела, я был готов поклясться, что чуть ли не все ее взгляды были обращены на меня, а не на Андрея этого недоделанного. Что она вообще в нем нашла? Мот бы точно этого мажорчика не одобрил. Придурок с похотливым взглядом. Интересно, они спят?

Мысль, что Саша на меня просматрвала, испугавшись, что я выдам ее связь, я отгонял подальше.

К черту. Все это надо отогнать подальше.

Уже подхожу к дому, когда звонит Инна.

— Спасибо, — благодарю ее с ходу, она молчит, не понимая о чем я. — За кандидаток, думаю из этих кого-то выберу.

— Рада, что хоть кто-то тебе приглянулся, — неуверенно произносит Инна.

О, если бы ты знала для каких целей я их наметил. Как там Мот говорил: спать с ними необязательно? Сделаем наоборот.

— Матвей тебя хотел видеть, — добавляет она тут же. В голосе тревога. — Сегодня. Заедешь? У него сейчас встреча, но после он тебя очень ждёт.

Похоже на правду, с Мотом мы общались в обед, он говорил, что надо обсудить кое-что новое касательно тендера и что ещё позвонит. Но с пяти вечера его телефон вне зоны.

— Я созвонюсь с ним, когда он освободится, — заверяю в ответ Инну.

— Ром, — слышу, когда уже собираюсь положить трубку. И напрягаюсь. — Я… Если это из-за меня… Ты избегаешь меня, Ром?

— Что за глупости? — я непроизвольно морщусь. — Мы разговариваем с тобой каждый день.

— Ты не подумай, я просто хочу, чтобы ты знал, ты мне ничем не обязан. Матвей, правда, тебя ждёт, а я обещаю не набрасываться, — смеётся она в трубку вроде как шутя, но выходит нервно.

— Да я буду только рад, — зачем-то вру в ответ, добавляя смешливые интонации. Может, Инну реально ещё разок осчастливить? Она успокоится на время и перестанет меня доставать. — Хорошо, заеду, но знай, я сейчас встряну в огромную пробку из-за тебя.

— Я отработаю, — срывается в ответ, и я кашляю, поперхнувшись. — В прямом смысле, — быстро добавляет, — всю бумажную работу сделаю.

Инна спешно прощается, а я все ещё думаю над тем, что она не так уж проста. Я считал, Шамова без заморочек, но кажется, у всех женщин в итоге терпелка ломается. Хоть Инна и пытается делать вид, что ее ничего не задевает.

Сажусь в машину и начинаю маневрировать среди вечерних пробок. В офис Мота приезжаю только через полчаса. Шамова встречает меня показной расслабленностью, непринужденно улыбается, но я замечаю, как подрагивают ее руки, когда протягивает мне кофе.

— Кто там? — киваю на дверь.

Инна подходит ближе, меня обволакивает слишком терпкий аромат парфюма, мне не очень такой нравится. Куда больше привлекает еле уловимый, как у Саши.

Инна шепчет:

— Правая рука Чернова.

Я мысленно присвистываю, лёгок на помине. Дверь каморки для совещаний открывается, и оттуда выходит высокий худощавый тип к сорока. Он мне не нравится с первого же взгляда. И вообще, я бы предпочел работать напрямую, посредники в таких делах только все портят. Следом за мужчиной выходит Матвей. Весёлый.

Нас коротко представляют, и на этом встреча заканчивается. Когда этот тип уходит, я смотрю на друга, который

чуть ли не светится.

— Я договорился, все на мази, — уверяет он.

Однако я сильно в этом сомневаюсь и долбаный час объясняю ему, что этот протеже нам не нужен. Но Мот неумолим, говорит, можно считать, сделка у нас в кармане. Решаю поговорить с ним позже, сейчас он слишком воодушевлен.

И вообще, появление этого парня мне не нравится, не верю я в такие ништяки, падающие с неба.

Матвей собирается немного задержаться, и мы с Инной выходим вдвоём из офиса. До парковки идём молча, мысли мои витают в делах, но взгляд Шамовой все-таки замечаю. Улыбаясь, киваю в знак прощания и топаю к машине. И уже выезжая, торможу возле женщины, которая так и стоит, следя взглядом за моими передвижениями.

Я останавливаюсь возле, опускаю стекло с ее стороны.

— Давай, подвезу, — улыбаюсь, обещая взглядом что-то очень бурное этой ночью.

Шамова в лице не меняется, и я уже думаю, откажет. Проявит долбанную гордость. Но нет.

— Хорошо, можешь меня подвезти, — открывает она дверцу и улыбается одним уголком губ.

Ну вот и молодец. Сегодня уж я доведу начатое до конца.

И плевать на то, что Саше это может быть неприятно. С чего я должен об этом думать? И с чего взял, что она думает об этом? У нее там вообще любовь.

Глава 14. Саша

Я не помню, как пришла домой, не понимаю, о чем меня спрашивают, отвечаю на автопилоте стандартными фразами. Отказываюсь от ужина и иду в комнату, заваливаясь на кровать, долго пялюсь в потолок. Дура, дура, какая же я дура!

Закрываю глаза и чувствую, как по щекам стекают мокрые дорожки. Хочется кричать от обиды, и я вжимаюсь лицом в подушку, чтобы никто меня не услышал. Хотя по большому счету прямо сейчас меня не очень волнует, что обо мне подумают за стенкой.

Мысли мои, а заодно и надежды, остались в машине Романа. В “Лексусе”, на переднем сидении которого сидит Полина. Моя подруга. Которая сегодня проведет ночь с тем, о ком я мечтаю до дрожи в коленках. От которого замирает мое сердце… Я отгоняю мысли, но все равно отчётливо вижу, как Полина кладет руку на бедро Роману, как тот напрягается. Почему она? Почему не я?

Я давлюсь слезами и понимаю, что уже плачу навзрыд. Сотрясаюсь, уткнувшись в подушку, и даже когда успокаиваюсь, продолжаю лежать на мокрой подушке лицом, чувствуя на губах соль.

Наконец, переворачиваюсь и смотрю в темный потолок. Мыслей, к счастью не остаётся, только звон в ушах. Смотрю, как изредка проезжающие автомобили разрезают темный квадрат жёлтыми полосами.

И только когда раздаётся стук в дверь, прихожу в себя. Мама! Вытираю уже сухие глаза и сажусь, быстро перевернув подушку. Она входит осторожно, для начала просто заглянув в дверь.

— Чего сидишь в темноте? — задаёт вопрос. Я слышу заботу и тревогу. Пожимаю плечами.

— Устала что-то.

Ответ так себе, но чувствую, что действительно устала. Радостное возбуждение и предвкушение с последующем падением в бездну разочарования забирает силы, однако.

Мама садится рядом со мной, обнимает, целует в висок.

— Иногда все идёт не так, как хочется, — говорит мне, — но все к лучшему.

Слова, слова. Что может быть к лучшему, когда мужчина, о котором я мечтаю, прямо сейчас занимается любовью с моей подругой?

— Спасибо, мам, — отвечаю, потому что надо хоть что-то сказать.

— Не унывай, — мама подыскивает слова, пытаясь понять, что случилось. Но я не собираюсь ей помогать, хотя меня разрывает от желания разделить эту обиду в душе. — И помни, что из любой ситуации можно вынести что-то полезное.

Я киваю, и мы просто сидим в обнимку. Это оказывается куда лучше слов, я чувствую себя защищённой в ее руках, как всегда бывало в детстве. Странно, что с годами это продолжает работать. Утыкаюсь носом ей в ключицу, она гладит мне спину, слегка покачиваясь.

Не скажу, что это помогает привести в порядок мои чувства, но по крайней мере, я успокаиваюсь и почти готова смириться с реальностью.

Когда мама уходит, беру телефон и включаю. Знаю, что поступила нехорошо, убежав от Андрея, и он явно не понимает, что произошло. Так и есть, несколько пропущенных вызовов и смс. Пальцы замирают над экраном. Написать сразу, что все это не имеет смысла, вычеркнуть и забыть.

Какой Андрей? Я даже не помню толком, как он выглядит. И все же медлю, сама не знаю, почему. В итоге пишу, что мне стало нехорошо, и извиняюсь за свое поведение. Андрей отвечает сразу, мы немного болтаем и прощаемся на неопределенной ноте.

Я ловлю Полину перед парами, нервно расхаживая по коридору туда-обратно. Всматриваюсь в лицо подруги, и мне кажется, что она недовольна.

— Ну как вчерашний вечер? — спрашиваю, стараясь чтобы вопрос не прозвучал навязчиво. Подруга растягивает губы в улыбке.

— Шикарно. Мы занялись сексом прямо в машине, не успели добраться до дома, — она хмыкает, быстро следуя в сторону аудитории.

У меня в голове отчетливо вспыхивают картинки, и я готова просверлить в ней дырку и высосать свою фантазию через трубочку, потому что пульс снова сбивается, а в висках начинает стучать.

— И как он? — спрашиваю, с трудом разлепив губы.

— Зашибись. Я улетела несколько раз, огонь мужик.

Все это звучит так странно и обыденно, что совершенно не вяжетя с моими представлениями о сексе в целом и о сексе с Романом конкретно.

— Так у вас серьезно?

Полина нервно пожимает плечами.

— Пока не ясно, Сань, мы встретились один раз.

Она ускоряется, словно пытается отделаться от меня, заходит в аудиторию и тут же машет кому-то рукой, уходит на задние ряды, я падаю где-то посередине. Лекции идут для меня фоном, я ни о чем не думаю, какое-то странное отупение, из которого нет выхода.

На большой перемене меня ловит Андрей. Смотрит обеспокоенно, взяв за руки. Внимательно, ласково спрашивает, как я себя чувствую.

— Все хорошо, правда, — я пытаюсь улыбнуться, но выходит так себе. Мне некомфортно от того, что мои ладони лежат в его, но я не знаю, как убрать их, чтобы это не выглядело грубо.

— Я точно тебя ничем не обидел? — заглядывает в глаза, словно в них надеется увидеть ответ.

Бесполезное занятие, Андрей, я и сама запуталась так, что глядя в зеркало, уже не узнаю девчонку из отражения.

— Нет, ты не при чем, — отвечаю ему, в тот же момент вижу Полину, выходящую с лестницы, и выдёргиваю руки.

Это происходит неосознанно, словно я боюсь, что она увидит и расскажет Роману. Глупость какая, можно подумать, у них там встречи обсуждения Александры Костровой.

Полина хмыкает и тормозит в сторонке, а я пытаюсь деликатно распрощаться с парнем. Он уходит, выбив из меня согласие увидеться ещё раз. Сейчас я готова согласиться на что угодно, лишь бы он отстал.

— А парень основательно запал, — заговорщицки шепчет Полина, приблизившись сразу после ухода Андрея. — Симпатичный, кстати, и при деньгах, знаешь, сколько такие джинсы стоят?

Мне все равно, сколько стоят джинсы Андрея, я использую эти слова, чтобы перевести разговор в другое русло.

— Твой Рома тоже не беден, кажется.

Полина только глаза закатывает.

— Рома мужик. Его так просто не возьмёшь, знаешь, сколько сил нужно приложить, чтобы такого окучить?

Я чуть не спрашиваю, сколько, но одумываюсь. Нет, не хочу знать, как именно Полина собралась его “окучивать”, но искренне надеюсь, что у неё не выйдет. Может, эгоистично по отношению подруге, но не могу себя пересилить.

Вечером мы снова общаемся с Андреем и на следующий день даже вместе обедаем в кафе, этот факт Полина раздувает до того, словно мы заявление в ЗАГС отнесли.

Я все ещё нахожусь в подвешенном состоянии, не понимаю, куда движусь, все делаю по инерции. Осознаю, что надо встряхнуться и выйти из этого оцепенения, но не могу, словно жду случая, который заставит меня вернуться к жизни.

И он предоставляется на следующий день, когда после пар я выхожу из института. Звонит отец, я с опаской снимаю трубку, не люблю неожиданных звонков, всегда жду какой-то подставы, даже если нигде не прокололась.

— Шурочка, можешь сделать одолжение? Нужно подъехать ко мне в офис, забрать документы и отвезти их Роме. Курьера ждать долго, а ему документы нужны срочно.

Я застываю столбом и почему-то радуюсь, улыбка расползается по лицу, а сердце замирает.

— Конечно, пап, — отвечаю раньше, чем соображаю, кажется, — буду у тебя минут через двадцать.

Я не помню, как еду в маршрутке и что говорит отец, не помню, как почти бегу обратно на остановку. Уже в ней папа снова звонит.

— Ромка не отвечает, но он должен быть в офисе, отзвонись, как доедешь.

Бизнес-центр за кинотеатром совсем крошечный, на первом этаже четыре кабинета, на втором столько же. Я захожу в приемную с дрожащими руками. Здесь пусто, только пара стульев и стол. Кажется, папа говорил, что Роман работает один, без секретаря. Подхожу к кабинету и глубоко выдыхаю. Сейчас я увижу его…

Берусь за ручку, но тут же одергиваю руку. Надо постучать. Заношу кулак и замираю, потому что отчётливо слышу по ту сторону женский стон.

Стою, как громом поражённая, и не могу пошевелиться. Зачем-то прислоняюсь лбом к прохладной поверхности двери. Звукоизоляция здесь неплохая, но от стонов не спасает. Я не знаю, почему не ухожу, почему стою и слушаю, как Роман занимается сексом с кем-то у себя в кабинете. И только когда по ту сторону затихают, спохватываюсь и пулей выбегаю из здания. В себя прихожу на скамейке перед кинотеатром, судорожно сжимая в руках бумаги.

В голове набатом стучит одна мысль: Роман совсем не такой, каким я его себе выдумала. Он обычный бабник, которому все равно, с кем заниматься сексом. Просто получает удовольствие от женщин, и все.

Нет, не все. Я хочу его, хочу, несмотря на все это. И вдруг в голову приходит простая мысль: а почему, собственно, нет? Мой сексуальный опыт был неудачным потому, что я просто не хотела Диму. А от Романа у меня кружится голова, про все остальное я вообще молчу. Я хочу его, и он вполне может показать мне, что такое настоящий секс.

Тут же называю эту мысль безумной, но не прогоняю прочь из своей головы, позволяя невесть откуда взявшемуся голосу нашептывать мне о том, что это, возможно, единственный способ обуздать навязчивое желание, возникающее, когда он рядом.

Единственный способ утолить жажду — напиться из источника. А мой источник совсем рядом, и ему, кажется, все равно, кто из него будет пить. Так почему не воспользоваться такой возможностью?

Мысль оформляется в твёрдое намерение, и я поднимаюсь со скамейки. Уверенным шагом возвращаюсь к кабинету. За дверью тихо, постучавшись, заглядываю внутрь и вижу Романа в кресле.

— Саша? — он смотрит удивленно, потом видит бумаги и догадывается. — Матвей послал?

Я киваю, вцепившись в документы, словно они мой щит. Осматриваю его и не нахожу ничего, что могло бы навести на мысль о том, что Роман только что занимался сексом. Разве что расстегнутые верхние пуговицы рубашки, так и что в этом такого? Где они это делали? На столе? На диване?

Я прохожу к мужчине и почти бухаю бумаги на стол, словно в последний момент руки перестают держать. А они и впрямь перестают. Все внутри натягивается струной, потому что я прямо сейчас собираюсь нырнуть с головой в своё личное безумие.

Смотрю на Романа и, сглотнув, произношу:

— У меня есть к вам одна просьба.

Он хмурится, разглядывая меня. Какие же у него красивые глаза. А взгляд такой, словно он видит меня насквозь. Мысленно я горько усмехаюсь: не видит. Он, к сожалению, ничего не видит. Но мы это сейчас исправим.

— Слушаю, — говорит Роман, не сводя взгляда.

Я, как пловец, балансирующий на бортике, уже и разгон идёт, но есть возможность спустить на тормозах, развернуться и сбежать. Вся беда в том, что мне не нужны такие возможности. Я впиваюсь в мужчину взглядом и произношу:

— Я хочу заняться с вами сексом.

Глава 15. Рома

Это даже не охуеть, нет. Это что-то большее, на что ни в одном языке мира не найдется подходящих слов.

Я смотрю на Сашу, такую взволнованную, растрепанную, но при этом уверенную, с горящими глазами. Она глубоко дышит, и я вижу, как поднимается и опускается ее грудь, обтянутая белой блузкой.

Это сумасшествие. Если бы Саша пришла чуть раньше, то застукала бы меня трахающим на столе доступную девицу из присланных Инной так называемых помощниц. Вряд ли бы девчонке тогда пришла в голову мысль говорить такое.

Её слова звенят в голове каким-то сладостным предвкушением, я смотрю на ее лицо, как она в волнении кусает губу, и, блядь, у меня начинает вставать. Девчонка пришла ко мне сейчас, чтобы я ее трахнул.

Эта мысль обостряет желание, которое я пытаюсь безуспешно подавить, и мне не остается ничего другого, как продолжать сидеть за столом, иначе Саша увидит мой стояк. А это уже совсем никуда не годится.

Да все никуда не годится! Я второй день сплю не пойми с кем, пытаясь в прямом смысле вытрахать образ Саши из головы, а она приходит и выдаёт такое.

— Сядь, — киваю ей в сторону дивана, она косится на него с подозрением и присаживается на самый краешек, продолжая испепелять меня взглядом.