«...И ад следовал за ним» Хантер Стивен
Боль была страшной. Элмер упал на землю, оглушенный, обливаясь кровью. Следующая пуля ударила рядом с ним, подняв сердитый фонтанчик земли. За ней еще одна. Элмер понял, что огонь по нему ведется с крыши здания. Неизвестный стрелок прижал его к земле. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку Элмер уже получил пулю в мозг.
Но если он получил пулю в мозг, как ему удается рассуждать так ясно? Сунув ладонь под шляпу, Элмер нащупал кровоточащую царапину на темени. Рана оказалась поверхностной.
Еще один выстрел взрыл землю, поднимая в воздух облачко пыли. К счастью, неизвестный стрелок оказался порядочным мазилой.
Внезапно Элмер почувствовал, что кто-то, опустившись на колени рядом с ним, пытается помочь ему подняться, хотя неизвестный стрелок продолжал методично стрелять.
Это оказалась Салли. Она подняла Элмера на ноги.
— Мистер Кэй, вы слишком тяжелый, и нести вас я не смогу.
— Салли, тебе здесь не место.
— Пойдемте же отсюда, и я осмотрю вас, сэр.
Девушка потащила Элмера к деревьям под прикрытием частого заградительного огня, который открыл Билл Дженнингс.
Увидев, что они добрались до укрытия, Билл сделал небольшую передышку.
— Я так понял, рана несерьезная, — пробормотал Элмер.
— У вас голова твердая, как чугунный котелок, — заметила Салли.
Старик ощутил три или четыре быстрых укола.
— О-ох! Девочка, что ты делаешь?
— Сидите спокойно. Зашиваю вам голову. Иначе кровотечение никак не остановить. Терпите, сейчас будет очень больно.
С этими словами девушка обработала рану обеззараживающим средством. Элмер ощутил адское жжение.
— О-ой...
— Так, все готово. А теперь возвращайтесь в бой, сэр. Сейчас не время прохлаждаться.
Элмер подхватил свои револьверы. Салли ускользнула прочь. Черт возьми, не девчонка, а огонь! Мужества ей не занимать.
Место действия освещалось отблесками пламени, которое поднималось над горящей конторой. Слева, где засел Билл, послышались частые выстрелы. Чуть дальше ночную темноту разорвали огненные языки над загоревшимся «домом порки». Жадный огонь озарял все вокруг; воздух наполнился запахом копоти и горелого мяса.
Элмер подобрал свой карабин, «винчестер» модель 1892 года 38-го калибра. В окнах верхнего этажа здания штаба охраны то и дело мелькали вооруженные люди, но Элмер, знающий свое дело, действовал быстро и точно. Ему удалось сразить трех человек за три минуты. Сделав выстрел, он тотчас же передергивал затвор и был готов стрелять снова. Показался еще один охранник, и Элмер прицелился в него.
Но не смог выстрелить.
Охранник держал перед собой женщину, молодую чернокожую девушку, которую лишили свободы движений его сильные руки и ее собственный безотчетный ужас. Негритянка была настолько перепугана, что не могла кричать и лишь тихо всхлипывала. В отсветах пламени ярко блестели белки ее глаз.
— Вы пришли, чтобы освободить наших ниггеров? Знайте, мы перебьем их всех до одного, если вы немедленно не уйдете отсюда, проклятые предатели белой расы. Мы...
Элмер не мог стрелять. Он отскочил в сторону, радуясь, что кровь не застилает ему глаза, но и переживая по поводу испорченной шляпы. Потеря шляпы сильно расстроила его. Элмер заплатил за нее целых семь долларов в Медисин-Бенде, штат Монтана: огромная шляпа возвышалась над его теменем на шесть с лишним дюймов. Заменить такую будет непросто. Но тут Элмер подумал, что шляпа, забрызганная кровью и с аккуратным пулевым отверстием, станет замечательным трофеем. Можно будет повесить ее в гостиной рядом с головой бизона.
Наконец Элмеру удалось найти нужный угол. Быстро вскинув карабин, он отыскал тонкий волосок мушки и повел его в сторону, закрывая им голову противника, который прятался за негритянкой. Элмер мягко надавил подушкой пальца на спусковой крючок, и прогремел выстрел. Пуля попала кричавшему охраннику под левый глаз. С громким мягким шлепком, как это бывает, когда пуля 38-го калибра попадает человеку в голову с такого близкого расстояния, череп раскололся, выплескивая содержимое. Охранник, обмякнув, осел на землю и затих. Чернокожая женщина, вскрикнув, убежала прочь.
— Хороший выстрел, — окликнул Элмера Билл.
— Кажется, я в него попал.
— Кажется, он больше нас не побеспокоит.
Следующим событием стало появление лошади, которой управлял всадник, знающий свое дело. Подкрепление? Элмер поспешно вставил в карабин обойму патронов 38-го калибра, передернул рычаг затвора и стал ждать, надеясь, что не окажется под перекрестным огнем с двух сторон. Но, разумеется, это было не подкрепление: это оказался Чарли Хатчисон. Озаренный багровыми отблесками пламени, он хохотал, как сумасшедший. Казалось, Чарли прискакал прямо из преисподней. Спешившись, он пробормотал что-то невнятное и хлопнул коня по шее, прогоняя его. Затем подбежал к Элмеру.
— Йо-хо-хо, какой великолепный праздник! Ты уже кого-нибудь подстрелил?
— Да, было дело.
— И скольких?
— Чарли, я делаю то, что нужно делать. И не трачу времени на арифметику. Мы заперли несколько человек в этом здании. С той стороны их держит Билл.
— Ты ранен?
— Да, царапнуло по голове. Но это неважно.
— Меня тоже зацепило. В ребро.
— Пусть тобой займется девчонка. Она мастерски обрабатывает раны.
— Гм, как ты думаешь, мне удастся урвать поцелуй?
— Только попробуй, и я тебя пристрелю, только я всажу пулю промеж глаз, и эта боль уже никогда не утихнет.
— Какой же ты щепетильный чудак, Элмер. Я всего лишь пошутил. Послушай, у тебя еще остались зажигательные бомбы? Предлагаю запалить это здание, а когда парни начнут спасаться бегством, спокойно их перестрелять.
— Мне кажется, это будет смахивать на убийство, — остановил его Элмер.
— Проклятие, сынок, мы пришли сюда как раз для того, чтобы убивать. Прикрой меня, чтобы я смог подобраться ближе и зашвырнуть бомбы в окна и на крышу. Правда, они не всегда срабатывают. Так что наш Эрл вовсе не такой уж гений, каким себя мнит. — Обернувшись, Чарли заорал: — Билл, не подстрели меня случайно! Сейчас я поджарю этих ребят...
— Ни с места, старый ублюдок! — воскликнул Билл. — Я сам этим займусь.
И тут Билл совершил нечто поразительное. Выпрямившись во весь рост, убрав револьверы в кобуры, он спокойно вышел на открытое место, озаренный светом пожаров, и приблизился к окутанному дымом зданию. Билл представлял из себя отличную мишень, но из здания не раздалось ни одного выстрела.
— Это все его отвратительная рожа, черт побери, — выругался Чарли. — Ни у кого не хватит духа выстрелить в человека с таким страшным лицом.
Долговязый техасец, опустивший длинные руки и надвинувший шляпу на глаза, походил на ковбоя из фильма о Диком Западе. Неторопливо подойдя к казарме, он остановился. По-прежнему ни одного выстрела.
— Ребята, вы заперты в здании. Нас больше числом, мы лучше вооружены и умеем лучше стрелять. Каждый из нас с расстояния в сто ярдов без труда отстрелит корове соски сто раз из ста. У нас есть зажигательные бомбы, которыми мы можем поджарить вас, как треску. Можете считать себя покойниками. Итак, у вас есть два выхода. Хотите — продолжайте играть, и очень скоро вы станете трупами. А можете выйти на улицу, раздеться донага и лечь на землю лицом вниз. И не вздумайте шутить с нами.
Билл продолжал стоять на месте.
Внутри произошла какая-то суета, затем один за другим охранники стали выходить на улицу. Вместе с ними выскочили и три-четыре негритянки, которые тотчас же убежали, скрывшись в темноте.
— А теперь раздевайтесь, — приказал Билл, — и поживее. Если вы будете шевелиться недостаточно быстро, я очень рассержусь и перестреляю вас всех до одного.
Охранников было восемь человек; они разделись и улеглись на землю.
— Я же сказал, донага. А то вдруг у вас в трусах ружье припрятано.
Сбросив с себя всю одежду, охранники распластались на земле.
— Внутри остался кто-нибудь, у кого есть охота продолжать бой?
— Нет, сэр, — крикнул кто-то.
— Надеюсь, потому что сейчас мы сожжем все к чертовой матери. Чарли, запускай фейерверк.
— Элмер, давай лучше ты, — сказал Чарли.
Элмер отвинтил крышку, дернул за шнурок и швырнул зашипевшую бомбу в окно. Она вспыхнула превосходно, как и следующая, упавшая на крышу. Тут и Чарли решил бросить бомбу. Она не зажглась, поэтому он просто закинул ее в окно, чтобы бомба воспламенилась от разгорающегося пожара.
— Должно быть, мне достались одни холостые, — констатировал Чарли.
Через мгновение здание казарм было объято огнем.
— Надо бы их перестрелять.
— Не смейте даже думать об этом, мистер Хатчисон, — сказала молодая женщина, выходя из темноты. — Эти люди сложили оружие, так что их нельзя убивать.
— Девочка, из какого мира ты сюда пожаловала?
— Из такого, который вы никогда не сможете понять. Кстати, дайте-ка мне взглянуть на дырку у вас в боку.
— Да там ничего страшного. А знаешь, что я скажу? Ты отличная девчонка. Очень хорошо, что ты пришла сюда вместе с нами.
— Мистер, даже не надейтесь комплиментами добиться от меня поцелуя. Если не хотите, чтобы я осмотрела рану, тогда возвращайтесь в бой.
— Эй, мы изжаримся заживо, лежа здесь голыми, — крикнул один из охранников.
— В таком случае ползите на четвереньках. Нам нужно еще побывать в других местах, убить других людей. Считайте, ребята, что вам очень повезло. Вы сражались так плохо, что нам было совсем неинтересно вас убивать. Так что ползите к деревьям и прячьтесь там. Через пару дней сюда придет пароход — это ваша единственная надежда на спасение. А сейчас мы освободим всех негров, и если они наткнутся на вас, клянусь Богом, то, что сделали мы, покажется вам увеселительной прогулкой. Ползите же, черт вас побери, ползите!
К тому времени, когда Эрл добрался до казармы, огонь уже успел сожрать ее до самого основания. Где-то вдалеке гремели выстрелы. Эрл понял, что это Оди и Джек заканчивают свою работу. Наверное, остальные двинулись к ним на подмогу.
Эрл присел за деревьями. Повсюду бушевал пожар. Тут и там на земле валялись тела охранников, настигнутых прицельными выстрелами нападавших. Внимательно осмотревшись, Эрл определил, что Великана среди убитых нет.
Проклятие!
Эрл осторожно прокрался вдоль леса, собираясь направиться к тюремным баракам, до которых было около полумили. Внезапно его взгляд засек что-то белое. В темноте было трудно разобрать, но Эрл определил, что это силуэт человека. Наконец до него дошло: это был охранник, раздетый догола, который осторожно полз к деревьям. Судя по всему, он сложил оружие и сдался в плен.
Эрл побежал к охраннику.
— Эй!
— Не стреляйте! Черт возьми, только не стреляйте, я сдался в плен! У меня очень болит нога, мистер. Тот тип подстрелил меня в колено. Наверное, я умру!
Но Эрл его не слушал. Он просто не упускал из виду этого голозадого, который, распластавшись на земле, очень медленно полз вперед.
Эрл опустился возле него на колено.
Обернувшись, охранник поднял взгляд.
— Это ты!
— Я.
— Ты привидение. Призрак! Я видел, как ты утонул, ушел в черную воду. Я видел, как река забрала тебя и...
Приставив дуло «кольта» к затылку охранника, Эрл взвел курок и дал ему возможность прочувствовать тихий скрежет поворачивающегося барабана. Наверное, приглушенный щелчок хорошо смазанного механизма наполнил черепную коробку этого парня оглушительным гулом.
— Я тот, кто проделает в твоей голове дыру, черт побери, если ты не скажешь мне то, что я хочу узнать.
— Сэр, я...
— Заткнись и слушай меня хорошенько, а потом ответишь, как на исповеди. Где этот треклятый Великан?
— Так вот почему вы здесь! Вы восстали из мертвых, чтобы сквитаться с Великаном!
— Где Великан, черт бы тебя побрал? Его сегодня не было в колонии? Он уехал в Новый Орлеан или в Джэксон? Где он?
— Мистер Богарт, сэр, я ничего не знаю. Он здесь, как всегда. Великан никогда отсюда не уезжает. Он постоянно находится здесь.
— Это он поработал со стариком Окунем?
— Да, Великан поработал со всеми. Вот уже три недели он что-то выбивал из черномазых. Каждую ночь выбивал из них душу, черт бы его побрал.
Эрл грязно выругался. Затем спросил:
— Когда ты видел его в последний раз?
— Великан был в «доме порки». Сейчас дом горит, насколько я знаю. Возможно, Великан остался внутри, сэр. Он должен быть там. Если его там нет, сэр, я ничего не могу сказать.
— Проклятие! — пробормотал Эрл.
— Сэр, пожалуйста, не убивайте меня! Я делал только то, что мне приказывали. У нас не было никакого выбора.
Но, увидев, что он обращается к пустоте, охранник глубоко вздохнул и медленно пополз дальше.
Эрл двигался в направлении тюремных бараков, но шум донесся с совершенно неожиданной стороны. Всмотревшись в темноту соснового леса, Эрл разглядел небольшой сарай. За ним в загоне выли и скулили обезумевшие собаки. Их крошечный, но блестящий мозг каким-то образом уловил едва различимые колебания, вестники катастрофы. Собаки все поняли. Каким-то образом они все поняли.
Выхватив «кольт», Эрл повернул назад. Сарай оказался пуст, хотя в нем определенно побывали люди. Эрл не смог определить, то ли они разбежались при звуках первых выстрелов, то ли вступили в бой и были убиты, то ли сложили оружие и расползлись, раздетые донага. Однако внутри стоял запах табачного дыма, так что сарай опустел совсем недавно.
Эрл огляделся вокруг. Именно здесь содержались натасканные на людей собаки, охранявшие колонию. На снимке, полученном с помощью аэрофотосъемки, сарай, скрытый густой листвой, не был виден. Эрлу вспомнилось, как собаки хватали его клыками за ноги, вынуждая идти вперед, когда они с Великаном дрались на насыпи.
Сейчас доберманы совсем сошли с ума. Воздух был насыщен запахом крови, огня и порохового дыма. Собаки метались, наскакивали друг на друга, бросались на ворота, пытаясь вырваться на свободу, которая так и не приходила.
— Вам, голубчики, придется расстаться с жизнью, — заявил Эрл. — Извините, но так обстоят дела.
Он развернулся, собираясь уходить, однако остановился. Собаки внушали ему безотчетный ужас с тех самых пор, как у него на глазах они рвали зубами полуживых японцев в бункерах на Тараве. Но сейчас Эрлом овладело какое-то странное чувство. Ведь собаки делали только то, чему их обучили люди. У них не было никакого выбора.
Вернувшись к ограде, Эрл поднял задвижку и распахнул ворота. Если животные почуют исходящий от него запах крови и набросятся на него, повинуясь инстинкту, он расправится с ними. Однако в эту ночь доберманы думали только о том, как спастись. Вырвавшись из загона, они смутными пятнами промелькнули в ночной темноте и скрылись в лесу.
Глава 65
Двоим ирландцам удалось незаметно подобраться совсем близко. Присев на четвереньки, они устроились прямо под опорами одной из вышек с пулеметами. В двадцати футах над ними невидимые часовые переступали с ноги на ногу, плевались, пили кофе из термосов, тихо ворчали, жалуясь на бесконечную скуку службы, а один даже помочился сверху, издав стон облегчения.
Затем со стороны конторы и «дома порки» донеслись выстрелы. Они прозвучали совершенно внезапно, без предупреждения: отрывистое стаккато перестрелки, раскатившееся над пустырем. Оди и Джек услышали, как наверху кто-то засуетился; чей-то голос спросил:
— Черт возьми, а это еще что такое?
Оди вскинул вверх свою черную немецкую автоматическую винтовку. Он не колебался ни секунды, ибо все колебания были безжалостно стерты в тот день, когда в Италии был сражен наповал его друг Латти Типтон. Оди дал длинную очередь, разряжая весь изогнутый магазин; пули прошили доски настила, расщепляя и раздирая их. Оглушительные звуки выстрелов разорвали сонную ночную тишину.
Для старика Джек двигался на удивление проворно. Быстро забравшись на вышку, он не стал терять времени на то, чтобы разглядывать двоих убитых. За свою жизнь ему пришлось подстрелить много животных, и в смерти для него больше не было никакого очарования. Настало время стрелять.
Одним движением сорвав с плеча «винчестер», Джек вскинул карабин. Его палец откинул рычажок предохранителя еще до того, как приклад уткнулся в плечо. Ноги и колени уперлись в доски настила; цевье карабина, подобно бильярдному кию, улеглось в расслабленные пальцы левой руки, лежащей на перилах вышки. Указательный палец правой руки погладил изгиб спускового крючка, такого знакомого, такого родного, и уверенно застыл на нем. Джек чуть надавил на спусковой крючок, выбирая до конца свободный ход.
Изображение в оптическом прицеле «Лайман» с четырехкратным увеличением было тусклым, однако Джек без труда отыскал сторожевую вышку, находившуюся в ста ярдах от него, за «обезьяньим домом». Он навел карабин на силуэт движущегося человека, и в тот же самый миг вспыхнул прожектор. Джек плавно надавил на спусковой крючок и испытал величайшее наслаждение охотника, увидевшего, что его выстрел попал в цель. Он быстро передернул затвор, выбрасывая стреляную гильзу, дослал в патронник новый патрон 270-го калибра, прицелился во второй силуэт и поразил его.
— Оба готовы, старина, — окликнул его Оди.
Джек быстро развернулся к третьей вышке, тоже находившейся в ста ярдах. Он отыскал цель, нажал на спусковой крючок и был вознагражден пронзительным криком. Поискав второго, он никого не нашел и повернулся к последней вышке, однако немного опоздал.
Где-то совсем рядом Оди выпустил длинную очередь из немецкой штурмовой винтовки. Даже на расстоянии Джек увидел, как пули буквально искрошили вышку. Они вгрызались в дерево, изредка высекая искры, разбрасывая во все стороны пыль и щепки. Самого Джека осыпало дождем горячих гильз, но он, бывалый и закаленный, стойко вытерпел это неудобство — даже боль, когда одна из гильз попала за шиворот рубашки и обожгла кожу на плече, — и продолжил охоту. Однако вокруг никого не было.
Джек вернулся к той вышке, на которой подстрелил только одного охранника, и, разумеется, обнаружил второго, успевшего спуститься до половины лестницы. Джек сразил его одним выстрелом, хотя охраннику и удалось проковылять еще несколько шагов на трясущихся ногах, прежде чем он рухнул на землю и отдал богу душу.
— А вы чертовски хорошо стреляете, мистер О'Брайан, — окликнул его Оди.
— В своей жизни мне пришлось подстрелить на охоте двух-трех диких зверей, — скромно ответил Джек.
— Теперь, насколько я понимаю, вы должны оставаться здесь до тех пор, пока не подоспеют остальные, и прикрывать их, когда они будут освобождать цветных.
— Совершенно верно. Я буду поражать все открывающиеся цели.
— А я, кажется, должен направиться к тем лачугам и сараям за колючей проволокой. Там живут женщины и старики. Мне нужно будет увести их оттуда.
— Не забудь захватить свою большую скорострельную винтовку.
— Видите ли, сэр, у меня больше не осталось патронов к ней. Всего я захватил с собой шестьдесят штук и уже успел все расстрелять. Теперь настал черед поработать «кольту».
— Только не слишком полагайся на свое ковбойское лихачество, Оди. Здесь не кино.
— Да, сэр, здесь не кино, но, черт побери, все это очень похоже на хороший фильм.
Застенчиво улыбнувшись, самый знаменитый герой Америки спустился с вышки. Ему предстояло укротить целый поселок.
Оди шел по пустынной улице, как призрак, облаченный во все черное, от черной шляпы и черного шейного платка, туго стягивающего воротник черной рубашки, до черных штанов и черного ремня с двумя кобурами. Лишь два «кольта», закрепленных ремешками на поясе, не были черными: никелированные поверхности сверкали полировкой, что совсем не подходило для ночной работы. Однако у этих револьверов были свои достоинства. Великий голливудский оружейник Арво Оджала так подогнал и настроил механизмы «кольтов», что спусковые крючки двигались гладко, словно скользили по свиным кишкам. Он также наварил новые курки так, чтобы они выступали вверх еще на дюйм и имели ровную поверхность. Сделано это было для того, чтобы можно было ладонью свободной руки провести сверху по вскинутому револьверу, удерживая спусковой крючок в нажатом положении, чтобы курок не блокировался во взведенном состоянии; в этом случае курок просто достигал крайней точки, после чего беспрепятственно спускался, ударяя по капсюлю. Этот прием стрельбы назывался «мельницей», и его очень уважали актеры, исполнявшие роли ковбоев в кино. Тех, кто не был знаком с техникой «мельницы», не брали на работу, а чтобы отточить до совершенства этот прием, требовалось не меньше года упорных тренировок, ибо необходимо было наработать особую мозоль на краю ладони левой руки и накачать мышцы запястья правой. Большинство киношных ковбоев занимались только с холостыми патронами, поэтому ни о какой точности стрельбы речи идти не могло. Оди, уроженец Техаса, закаленный войной, не видел никакого смысла в холостых патронах; для него не существовало такого понятия, как холостой патрон. Поэтому он стрелял боевыми патронами 45-го калибра, стрелял, чтобы поразить цель, и к настоящему моменту считался одним из двоих-троих самых быстрых стрелков в мире. Оди сделался другим человеком, отличающимся от того мальчишки, который кидал во врагов гранаты и убивал их из карабина, пистолета-пулемета системы Томпсона и автоматической винтовки системы Гаранда; теперь он стал больше похож на знаменитого Малыша Билли, причем лет ему было ненамного больше, чем Малышу, когда тот прославился в 1884 году в округе Джонсон, штат Нью-Мексико.
В поселке находились четыре охранника. Они пришли туда, чтобы насладиться удовольствиями, которые принадлежали им по праву цвета кожи и их оружия. Ни о каких изнасилованиях не было и речи; просто в Фивах дела обстояли именно так. Одной из причин, по которой лучшие сотрудники системы исправительных учреждений штата Миссисипи стремились попасть в Фивы, были местные чернокожие красотки, о чьем мастерстве ублажать мужчин ходили легенды.
Эти четверо не были ни храбрее, ни трусливее своих собратьев, большинство которых уже были мертвы, а остальные, раздетые донага, ползли к деревьям. Просто так случилось, что именно они оказались в эту ночь в поселке. Когда вокруг началась пальба и над лесом поднялось зарево пожарищ, четверо охранников собрались в конце улицы у одной из лачуг. Они понятия не имели, что им делать: возвращаться назад или спасаться бегством?
Не в силах определиться с выбором, охранники сделали то же самое, что делает в подобных обстоятельствах большинство людей, а именно абсолютно ничего. Они сели и стали ждать, как будут развиваться события дальше.
А дальше в противоположном конце улицы появился ковбой, одетый во все черное.
— Только посмотрите на этого красавчика! — воскликнул один из охранников. — Да он словно сошел с экрана!
— Маленький он какой-то.
— Зато револьверы, которые у него в кобурах, совсем не маленькие.
— Если бы у меня была винтовка, я бы подстрелил его, и можно было бы идти дальше.
— У тебя нет винтовки. У тебя есть револьвер, как и у этого типа, и если ты не сможешь метко выстрелить из него на расстоянии ста ярдов в темноте, тебе обязательно надо будет пройти мимо этого красавчика, чтобы унести отсюда ноги.
— А я предлагаю броситься вперед всем разом, стреляя в него. Одна из наших пуль обязательно прошьет этого парня.
— Но предположим, он не из пугливых, предположим, что он стреляет так же хорошо, как выглядит, и, предположим, ты перенервничаешь и никуда не попадешь. Что тогда?
— Пропустим его мимо, а потом выстрелим в спину.
— А вот это дельная мысль.
— Но вы сможете перестать дышать и вообще не издавать никакого шума, пока он будет проходить мимо вас? Если этот тип вас услышит, он обернется и подойдет к вам. И что тогда?
— Вонни, а ты-то сам что предлагаешь?
— По-моему, единственный надежный способ заключается в том, чтобы приблизиться к ублюдку лицом к лицу. Всех нас он перестрелять не сможет. Просто не сможет, и все. Нас четверо, а он один, и с этим ничего не поделаешь. Мы держим револьверы на изготовку. Но нам надо будет подойти близко, и тогда все определится не точностью прицеливания, а скоростью. Кто-нибудь может предложить что-либо получше?
Остальные промолчали.
Вот так получилось, что эти четверо направились навстречу Оди. С револьверами в руках, в низко надвинутых на глаза шляпах, с закатанными рукавами. Хороший режиссер поставил бы эту сцену по-другому, гораздо лучше. В первую очередь, он прибавил бы света, поскольку мерцающие огоньки светильников в соседних лачугах не позволяли выявить фактуру; во-вторых, хороший режиссер не допустил бы, чтобы охранники шли с оружием в руках, — это явилось бы нарушением кодекса чести Дикого Запада, каким он преподносится в кино. Лица охранников не были бы гладко выбритыми, а их шляпы представляли бы более живописное зрелище. И еще хороший режиссер обязательно настоял бы на хорошем диалоге, ибо даже Оди прочувствовал банальность этих реплик:
— Эй, ты, мистер, убирайся отсюда. Ты здесь чужой. Тебя сюда не звали.
Оди, боец, а не сценарист, также не смог предложить ничего получше.
— Я пришел сюда, потому что у меня здесь есть одно дело. Важное дело.
— Ты один. Нас четверо. Так что положи свои револьверы, парень, или через две секунды ты будешь валяться на земле, подстреленный, словно паршивый пес!
— Это вы будете валяться на земле.
— Тебе не сдали хороших карт, и тебе нечем играть.
В это мгновение один из охранников упал мертвым. Он рухнул как подкошенный. Маленький фонтанчик крови брызнул из виска, пробитого пулей 270-го калибра, которую Джек О'Брайан выпустил с расстояния почти в треть мили.
— Кажется, теперь шансы немного уравнялись, — заметил Оди.
Как на экране, так и в реальной жизни охотника, меткого стрелка и мужественного солдата основной его отличительной чертой было то, что в мгновения высочайшего напряжения у него на устах появлялась легкая усмешка, а в не слишком выразительных глазах загоралась задорная искорка. И вот сейчас Оди произнес лучшую реплику, сыграл лучший эпизод в своей карьере.
Трое охранников вскинули три револьвера, повинуясь совершенно резонному порыву: стоять посреди улицы стало занятием рискованным, и чем быстрее они разберутся с данной ситуацией, тем лучше для всех.
Они действовали быстро. В отношении подобных противостояний особенно верно то, что агрессивность приносит свои результаты: за выпущенной из револьвера пулей угнаться невозможно.
Поэтому у Оди не было никакой возможности угнаться за своими противниками; однако все три выстрела, сделанные в него, оказались промахами. Пули пролетели совсем близко, но все же достаточно далеко, — в данном случае одной десятой дюйма уже оказывается достаточно. Обусловлено это было тем, что стрелявшие не оттачивали мастерство стрельбы навскидку с близкого расстояния и не знали, что, если не научиться перемещать указательный палец правой руки строго назад, словно на шарнире, рывок при нажатии на спусковой крючок неминуемо приведет к промаху. В последующем можно было бы быстро внести необходимую поправку.
Вот только возможности для этого охранникам не предоставилось.
Оди молниеносно выхватил револьвер и выпустил «мельницей» три выстрела так быстро один за другим, что они слились друг с другом, будто очередь из немецкой штурмовой винтовки. Меньше чем за секунду он добился трех попаданий, из которых два оказались смертельными. Двое охранников рухнули на землю, ибо с пулей 45-го калибра, выпущенной из «кольта», шутки плохи. Третий охранник тоже был ранен, однако пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев костей. Рана была смертельной, однако умереть от потери крови охраннику было бы суждено лишь минут через десять. Он успел навести револьвер на Оди и завершил бы дело, если бы не лучший выстрел Джека О'Брайана в эту ночь: винтовочная пуля 270-го калибра поразила охранника в шею за долю секунды до того, как Оди пришел в себя и сделал еще два выстрела, попав ему в сердце и легкое. Охранник повалился на землю и затих, на этот раз уже навсегда.
На этом все завершилось.
В воздухе висел пороховой дым и пыль, поднятая при падении на землю четырех тел.
И снова кадры из кино: двери лачуг медленно открылись, и на улицу вышли женщины, дети и старики. Все произошло прямо у них на глазах, однако они понятия не имели о Джеке. Для них незнакомец в черном меньше чем за одну секунду перестрелял четверых ненавистных охранников после драматичного обмена зловещими фразами.
— Кто вы такой, сэр? — наконец, собравшись с духом, спросил один старик.
— Друзья, мы пришли со стороны реки, — объяснил Оди. — Мы пришли сюда для того, чтобы хоть частично восстановить справедливость. Видите зарево пожара, разорвавшее ночную темноту? Мы сжигаем здесь все дотла. Так что вам всем придется уходить отсюда и начинать жизнь сначала. Утром все это место скроется под водой.
— По вашему наряду видно, что вы ковбой.
— Вы совершенно правы, сэр. Я родился и вырос в Техасе. И горжусь этим. Предлагаю всем немедленно начинать собирать свои пожитки. Мужайтесь. Наберитесь храбрости. Эта часть вашей жизни осталась позади.
— Сэр, никто и никогда не позволит нам уехать отсюда. Мы должны конторе большие деньги, поэтому нам придется остаться. Такие порядки установил здесь господин.
— Никакого господина больше нет. А ваши долговые расписки — это они как раз сейчас и пылают. Они сгорят, превратятся в пепел. Вы получите то, что удается получить немногим: возможность начать жизнь заново. Я бы ухватился за эту возможность обеими руками, потому что завтра здесь для вас не останется ничего.
И с этими словами ковбой скрылся в темноте — сон, мечта, миф, но в первую очередь человек с оружием.
Глава 66
Весь мир Джека О'Брайана будто взорвался. Озарился ослепительным светом. Внезапно Джек оказался словно в деревянном гробу, который буквально изрешетили пулями. Свинцовые посланцы смерти в стальных оболочках свистели вокруг, поливая его дождем расщепленных в мелкие кусочки досок, ржавых гвоздей, осколков черепицы и обрывков проволоки.
Спасаясь от бушующего урагана, Джек пригнулся и забился в угол. Он почувствовал, как слева в груди разливается онемение, хотя и не мог вспомнить, когда его зацепило. Непроизвольно вскинув руку, Джек нащупал что-то влажное и темное и тотчас же отдернул ладонь.
«О черт!» — подумал он.
Стрельба затихла. Джек лежал не шелохнувшись. В воздухе висели дым и пыль. Джек приготовился умереть, однако смерть не торопилась приходить к нему. Как это ни странно, он не злился на мир, ибо, оглядываясь на прожитую жизнь, Джек приходил к выводу, что она была не такой уж плохой. Свыше шестисот диких животных, убитых на охоте меткими и прицельными выстрелами, на шести из семи континентов. И в довершение ко всему жена, которая его любила и которую любил он. А все деньги, по совету многочисленных состоятельных спонсоров, мудро вложены в надежные дела, так что тут тоже нет никаких причин для беспокойства.
И вот теперь ему после стольких лет довелось пострелять в людей — в том числе сделать тот превосходный выстрел в охранника, мелькнувшего в окне «дома порки». Ради одного такого выстрела стоило жить. А еще не надо забывать выстрелы в тех, с кем столкнулся на улице Оди.
— Он готов, отпрыгался, — пробормотал кто-то внизу, под вышкой.
— Мы пристрелили этого треклятого шакала, это точно. Феррис, поднимись наверх и забери его винтовку.
— Нет, Натан, полезай-ка лучше ты. Может, он еще живой.
— Да нет, он убит, — уверенно заявил Натан. — Мертвее не бывает, это я точно тебе говорю.
Онемевшие пальцы Джека нащупали револьвер. Он вытащил его из кобуры, поражаясь, какой же револьвер огромный. Старинный, тяжелый. Джек понимал, что, если он взведет курок, ребята внизу услышат щелчок и снова начнут пальбу, поэтому он лежал тихо, ощущая слабую дрожь досок пола. Кто-то поднимался по лестнице, и вся вышка откликалась на вес человеческого тела.
В проеме люка показалась голова и покрутилась из стороны в сторону. Появилось бледное лицо, и глаза недоуменно заморгали, увидев дуло револьвера Джека меньше чем в трех дюймах перед собой.
Яркая вспышка выстрела, озарившая ночную темноту, ослепила Джека. Пуля размером с яйцо малиновки попала охраннику в лицо. Последствий Джек не увидел; однако сквозь звон в ушах он услышал глухой стук обмякшего тела, грузно рухнувшего на землю. Еще один человек отскочил в сторону.
— Ребята, он еще жив! Зададим ему жа...
Однако раздавшиеся вслед за этим выстрелы донеслись не оттуда, откуда прозвучал голос. Джек узнал раскатистый гром револьверов Элмера, 44-го калибра, Чарли, 38-го калибра, и Билла, 357-го калибра.
— Джек, как ты там?
— Здорово зацепили, черт побери.
— Оставайтесь на месте, — послышался голос Салли. — Я сейчас к вам поднимусь.
— Салли, здесь еще могут ошиваться нехорошие ребята.
— Если что, ими займутся эти старые придурки.
Снова загремели выстрелы, но пули больше не дырявили дерево вышки. Через секунду девушка была рядом с раненым.
— Моя песенка спета, — произнес Джек.
— Только в том случае, сэр, если вы сами в это поверите, — возразила Салли.
Задрав рубашку, она отчетливо увидела рану: пуля пробила легкое, задев несколько крупных вен.
— Если я не ошибаюсь, вашей бедной женушке еще долго придется вас терпеть, — заметила Салли. — Вы еще много лет будете доводить ее своими придирками и нытьем.
— Моя жена — замечательная женщина, — сказал Джек.
— Ну, как бы то ни было, она заслуживает лучшего, чем такой старый болтун, как вы.
— А вот тут ты совершенно права, — согласился он.
— Как он? — окликнул девушку Элмер.
— Мистер О'Брайан потерял много крови, и ему придется с месяц провести в кровати, но если нам удастся доставить его до плота, не заставляя идти своими ногами, он проживет еще много-много лет.
— Я очень боялся, что все этим и закончится, — сказал Элмер.
Читать бесплатно другие книги:
