Ночь, когда огни погасли Уайт Карен

Глава 28

Уэйд, придерживая дверь своей стильной спортивной машины, терпеливо ждал Душку. Она посмотрела на заднее сиденье, на Мэрили в трауре, совсем не спавшую всю неделю с тех пор, как обнаружила тело Дэниела Блэкфорда в озере Ланьер.

– Вид у вас ужасный, – сказала Душка, осторожно забравшись в машину и всей душой надеясь, что ее колени потом разогнутся. – Черный вам совсем не к лицу.

Чихнув, Мэрили поднесла к лицу платочек, ослепительно-белый на фоне черных кожаных перчаток.

– Спасибо, Душка. Я и не знала.

Уэйд закрыл дверь. Душка скорчила гримасу, радуясь, что сквозь ужас и отчаяние Мэрили наконец начало проступать что-то человеческое. За прошедшую неделю пришлось пережить много всего, и не только Мэрили. Душка тоже тяжело восприняла новость о гибели Дэниела. Как мог отличный пловец, не сказать чтобы сильно пьющий, утонуть в собственном доме, на вечеринке, которую сам же и устроил? Результаты вскрытия еще не были объявлены, но Душка считала причиной тому аневризму или что-то вроде нее, что могло бы объяснить необъяснимое.

Потому что он не мог погибнуть. В справедливом мире – никак не мог. Но за девяносто три года она усвоила урок, который повторялся снова и снова: этот мир несправедлив. И никому не обещали, что он будет справедливым. Может быть, его суть и заключалась в том, что жизнь не может быть спокойной, как водная гладь. Что придется пережить шторм за штормом, прежде чем научиться держать голову на поверхности, как бы высоко ни поднимались волны.

– Красивая шляпа, – сказал Уэйд, пытаясь нарушить тяжелую, плотную тишину, заполнившую собой крошечное пространство машины.

– Она старше тебя на сорок лет, но все еще смотрится прилично. Я ношу ее на все похороны, на каких бываю.

– Рад за вас, – пробормотал Уэйд рассеянно, глядя в зеркало заднего вида на Мэрили, неотрывно смотревшую в окно. Начинался дождь, мелко моросил по лобовому стеклу, дворники быстро сметали капли. Дворники ее старого «Линкольна» грохотали, как артиллерийский огонь – так говорил Дэниел, и при этой мысли у Мэрили защипало в глазах. Она яростно заморгала, не желая нарушать данное самой себе обещание держаться.

– После отпевания придется заехать ко мне, взять запеканку для Хизер и девочек.

– Вы сделали запеканку? – Голос Мэрили был грубым и хриплым.

– Конечно. И соломку с сыром. Ее понесете вы, чтобы все думали, будто вы ее и приготовили.

Мэрили ничего не ответила и вновь повернулась к окну.

– Ты уже говорила с Хизер? – спросил Уэйд у Мэрили.

– Нет. Я пыталась до нее дозвониться, но каждый раз отвечал кто-то другой. Не понимаю… – Мэрили осеклась. – Она мне не перезвонила. Я надеюсь поговорить с ней сегодня… мне надо кое-что ей вернуть.

Уэйд вновь посмотрел на нее в зеркало заднего вида, но больше она ничего не сказала.

– Ни разу не слышала, чтобы покойного не пришли навестить, – сказала Душка. – Это неправильно. У порядочных людей принято приходить к нему проститься. Не понимаю, отчего Хизер решила поступить иначе.

Уэйд погладил ее руки, крепко сжимавшие колени.

– После вскрытия его кремировали. На отпевании простимся с прахом.

Душка отдернула руки.

– Это совсем не то. – Она покачала головой, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразить свое возмущение, но лишь повторила: – Это совсем не то.

На отпевании было много людей – так обычно бывает, когда покойник молод. Если она попадет на небеса, решила Душка, она потребует объяснения, почему люди умирают молодыми и почему в мире вообще столько несправедливостей, которым она так и не нашла оправдания за девяносто с лишним лет. Может быть, ей была отведена такая долгая жизнь именно потому, что она жаждала объяснений, и предстоящее свидание с Иисусом требовало хорошей подготовки.

Когда они искали место, где можно было сесть втроем, Душка заметила, что многие люди, идущие им навстречу, вдруг останавливались как вкопанные и не шли дальше, хотя там были свободные места. Сделав вид, что поправляет шляпку, она повернулась посмотреть на одну такую пару и увидела за спиной Мэрили целую компанию скорбящих. Одна женщина что-то шепнула другой. Идя следом за Уэйдом и Мэрили, Душка ощущала, как неприятное ощущение в желудке становится все сильнее.

Они безуспешно прошли весь зал и возвращались обратно, когда Уэйд заметил мужчину, раскладывавшего по скамейке чьи-то пальто, чтобы занять места. Сделав вид, будто не заметил мужчину, Уэйд сгреб все пальто в кучу и сделал Душке и Мэрили знак садиться. Преувеличенно громко поблагодарив его, зашел с другого конца скамейки и сел рядом с ними.

Блондинка, сидевшая перед Уэйдом, Душкой и Мэрили, обернулась посмотреть на них. Это оказалась Шарлин – женщина, помогавшая Мэрили подвозить детей в школу. Та самая Шарлин, что никогда не могла съехать с газона Душки, потому что была слишком занята разговорами по телефону. Та самая Шарлин, которой и ходить-то следовало запретить, не то что водить машину, да еще с несовершеннолетними пассажирами.

Душка заметила, как расширились глаза Мэрили, как она приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, и тут же закрыла, потому что Шарлин отвернулась, сделав вид, будто не заметила их.

Мэрили молчала, сосредоточив все внимание на алтаре и маленьком столике с деревянной урной, и чувствовала, что все взгляды обращены на нее, но при этом все делают вид, будто ее здесь нет. Уэйд взял ее за руку, и Мэрили крепко сжала его ладонь.

Хизер сидела в первом ряду – ослепительные золотые волосы, черный костюм, сидевший так туго, будто ее тело туда влили. Две малышки, копии матери, вжались мокрыми лицами в рукава ее пиджака. Дедушки и бабушки поблизости не было, лишь мужчина, достаточно похожий на Дэниела, чтобы Душка предположила, что это его брат, сидел рядом с Бейли, положив вытянутую длинную руку на спинку скамейки.

Чувствуя, что на нее смотрят, Хизер повернулась и напоролась на взгляд Душки. Та не отводила глаз, пока Хизер не отвернулась. Отпевание было недолгим, но Душка несколько раз успела украдкой взглянуть на нее и заметить, как она исподтишка посматривает на Мэрили и Уэйда, прежде чем вновь обратить внимание на пастора и урну с прахом только что покинувшего ее супруга.

После службы Мэрили быстро вышла из церкви, опустив глаза и не замечая людей под черными зонтами, смотревших сквозь нее. Уэйд и Душка под одним зонтом шли следом за ней, не в силах убедить ее, что Уэйд будет только рад промокнуть, лишь бы укрыть ее от дождя. Когда они спускались по ступенькам, кто-то окликнул Мэрили по имени, и на ее лице отразилось такое облегчение, что Душка едва удержалась от аплодисментов.

– Линди! – Мэрили крепко обняла подругу, охотно укрылась под ее зонтом. – Ты не представляешь, как я рада тебя видеть.

Поздоровавшись с Уэйдом и Душкой, Линди вновь сжала Мэрили в объятиях.

– Я немножко опоздала – дети болеют, Пол остался дома с ними, – так что стояла в самом дальнем углу, но мне оттуда все было видно. Что происходит?

Мэрили, казалось, вот-вот расплачется.

– Не знаю. Хизер не отвечает на мои звонки, никто не хочет со мной разговаривать. Как будто оттого, что я обнаружила тело Дэна, они считают меня виновной…

Линди сочувственно посмотрела на подругу.

– Пожалуйста, не надо думать о том, что говорят люди. Смерть Дэниела для всех – большое потрясение, и они просто ищут причину, пытаются объяснить.

Мэрили моргнула:

– Что ты имеешь в виду? Что они говорят?

Линди явно сконфузилась.

– Послушай, твоя жизнь и без того настоящий ад. Мне кажется, сейчас не время и не место…

– В чем дело, Линди? Что происходит?

– Прости меня. Я думала, ты слышала сплетни. Я знаю, что все это вранье, и не стала тебе рассказывать. Может, как-нибудь на неделе сходим выпить кофе и все это обсудим?

– Какие сплетни? – настаивала Мэрили. – Линди, ты, наверное, моя единственная подруга. Правда это или нет, ты должна мне рассказать.

Линди сама готова была расплакаться.

– Прости. Честное слово, я думала, ты знаешь. На этой неделе я услышала на парковке… но подумала, это просто слухи, и все. Скучающие домохозяйки захотели сделать историю гибели Дэниела еще ужаснее и трагичнее – если такое вообще возможно.

– Что ты услышала? – Голос Мэрили был на несколько тонов выше, чем обычно. Линди ответила не сразу, явно подбирая слова:

– Люди говорят, это не первый случай гибели, в котором ты замешана. И что тот человек… тоже утонул.

У Мэрили сжалось горло, и она вцепилась в воротник пальто, будто задыхалась.

– Они имеют в виду… моего младшего брата?

Линди посмотрела на нее удивленно и беспомощно, положила руку ей на плечо.

– Нет, о другом человеке. Они говорят, ты была замужем до Майкла. И что твой муж утонул при подозрительных обстоятельствах. Я сказала им, чтоб не болтали ерунды. Что мы с тобой подруги и ты ни о чем таком мне не говорила…

Прежде чем колени Мэрили подкосились, Уэйд успел подхватить ее под локоть.

– Сейчас принесу тебе попить, – сказала Линди, вновь направляясь к церкви.

– Не надо, – с трудом выдавила Мэрили. – Я просто хочу домой.

Линди посмотрела на Уэйда:

– Ты довезешь ее до дома? Проследишь, чтобы с ней все было в порядке?

– Конечно. – Он обнял Мэрили, она прижалась к нему.

– Я тебе позвоню, – сказала Линди, откинув прядь волос со лба Мэрили и повысив рейтинг юристов в глазах Душки.

В машине ехали молча. Мэрили смотрела в окно, и ее лицо было цвета накрахмаленной простыни. Уэйд припарковался возле ее коттеджа и начал расстегивать ремень безопасности, но Мэрили положила руку ему на плечо.

– Не надо. Пожалуйста. Мне нужно побыть одной. Спасибо, что подвез. – Она открыла дверь, выбралась из машины.

Уэйд, не привыкший никого слушаться, вышел следом за ней.

– И все? «Спасибо, что подвез»? Ты ни слова не сказала мне о том, что случилось той ночью. А теперь это? И все, что ты можешь мне сказать, – «спасибо, что подвез»?

– Прости, – Мэрили повернулась и, не оглядываясь, побежала вверх по ступеням, потом исчезла в доме. Уэйд, снова сев в машину, закрыл за собой дверь и долго сидел, не трогаясь с места.

– Что все это значит?

– Вопрос не ко мне, – сказала Душка.

– Если она была замужем и овдовела, она бы хоть раз упомянула об этом, как ты думаешь?

Душка посмотрела на Уэйда из-под очков, желая убедиться, что он внимательно ее слушает.

– Ты не о том думаешь. Спроси у нее, она тебе расскажет правду. Ты ей нравишься – уж я не знаю почему. Меня волнует, кто это выяснил и почему он именно сейчас решил вытащить кота из мешка.

Вновь полил дождь, на этот раз сильный, заколотил в лобовое стекло, и дворники плавно закачались туда-сюда. Душка смотрела сквозь потоки дождя на лес, лопасти мешали видеть вершины деревьев, неясные в туманной дымке позднего утра. Но ей и не нужно было видеть лес, чтобы знать, какой он. Она без того знала его в мельчайших подробностях. Точно так же она знала, что Мэрили скрывает от нее какую-то тайну, с первой минуты, как ее увидела. Потому что, как давно усвоила Душка, у каждого есть тайна, способная разрушить его жизнь.

Автор: Ваша Соседка

Пост № 9: Смерть и налоги.

Как любил повторять Бенджамин Франклин, неизбежны только смерть и налоги. Эта фраза всегда меня успокаивала, так что я никогда не волновалась ни о том, какой мне придет счет, ни о том, когда я умру. Потому что мы все умрем. Рано или поздно. И, к сожалению, иногда это случается рано.

Для тех, кто не местный, расскажу о традициях, принятых у нас на юге, когда кто-то умирает. Во-первых, в дом покойного приносят запеканку. Или фаршированные яйца. Мало какую боль нельзя облегчить двумя этими блюдами. Если сомневаетесь, поищите в кулинарной книге, после раздела «Консервирование», вариации блюд из макарон, сыра и бобов – тоже неплохой вариант.

Во-вторых, отправляйтесь на похороны. Даже если вы всего лишь стояли с усопшим в очереди на почту или сидели на одной скамейке на футбольном матче с участием вашего сына, все равно не сомневайтесь – вы приглашены. А как иначе избавиться от всех этих запеканок?

И, наконец, похороны – не место, где можно продемонстрировать ваше новое открытое красное платье. Наденьте что-нибудь черное, коричневое или синее, и, конечно, туфли на низком каблуке. Не нужно ничего яркого и уж точно ничего соблазнительного. Одеться на похороны в красное – так же глупо, как одеться на свадьбу в белое, если вы, конечно, не невеста.

Вы можете спросить, почему я подняла такую мрачную тему? На тот случай, если кто не знает – недавно мы потеряли человека, очень значимого для всего Свит-Эппла. Муж, отец и местный бизнесмен был найден в озере Ланьер после благотворительной вечеринки, на которой собирали деньги для частной школы. Никто, включая полицию, не понимает, что именно произошло, потому что несчастный не был склонен к сомнительным поступкам и люди, хорошо его знавшие, в том числе его прекрасная вдова, уверяют, что обстоятельства его смерти выходят за пределы объяснимого.

Официально заявлено, что произошел несчастный случай, но грязные сплетни кружат как циклон. И если жаркий ветер будет дуть и дальше, нас ожидает ураган. Увы, все слухи обрушились на несчастную женщину, обнаружившую тело. Я не претендую на осведомленность, но мне и не нужно. Видимо, вся толпа, разговор которой я подслушала в очереди в кофейню, – люди очень осведомленные, потому что у каждого нашлось что добавить. У всех имелось свое личное мнение, подкрепленное фактами и порочащее честь этой бедной женщины. Поскольку я не доверяю слухам, сплетням и намекам, я их здесь приводить не буду. Я только знаю, что пока никого не арестовали (судя по моим источникам), и уверена, что здесь не замешана мафия. В конце концов, это же Свит-Эппл, а не Чикаго.

Не знаю, насколько хорошо вы знакомы с Библией, но предположу, что большинство из вас знает историю о грешнице и о том, как не нашлось никого, кто бы мог бросить в нее камень. У всех людей свои секреты, и вот что я вам скажу: тайны, как цыплята, всегда возвращаются в родной курятник. Покажите мне того, у кого нет секретов, и я покажу вам лгуна. Помните об этом, когда поднимаете камень, собираясь бросить.

Ну а теперь пословица, на которую меня навели эти мысли: «Вы привезли своих цыплят не на тот рынок». Вот что я сказала бы этим людям в кофейне, сбывающим сплетни за бесценок, как будто они на Нью-Йоркской бирже. А если хотите более подробного разбора, я вам скажу: вы не сломаете хребет, если напряжете извилины. Благослови вас Господь.

Глава 29

Колин смотрел на мать, стоявшую на стремянке и стучавшую молотком по дереву, собираясь повесить на гвоздь старую кормушку для птиц, обнаруженную в шкафу в прихожей. Мэрили помнила слова Душки о том, как Ламар развесил кормушки по всему саду и как она наполняла их зерном в надежде, что поправит свою карму и Том вернется. Не то чтобы этот план сработал, но он подал Мэрили идею и помог хоть немного отвлечься.

– Криво, – заявил Колин, посмотрев в неизменный бинокль, без которого никак нельзя было оценить работу матери, мягко говоря, далекую от идеала.

– Спасибо, – ответила она и, вытерев ладони о джинсы, слезла со стремянки, отошла подальше и посмотрела вверх, чтобы восхититься своей работой. Или не совсем восхититься. Кормушка висела под сомнительным углом, но Мэрили и не стремилась к совершенству. – Не думаю, что птицы в это время года очень уж привередливые. Они просто хотят есть. А если им не нравится кормушка, пусть поищут другую.

Он широко улыбнулся, и она крепко обняла его – просто так. Казалось, только Колина никак не задел тот факт, что его мать стала изгоем. Его сестра была мрачнее грозовой тучи.

– А когда мы вернемся в школу? – спросил он, чуть наклонив голову, чтобы вновь насладиться видом птичьего домика. – На этой неделе у нас проект дома из палочек от мороженого, и я собирался построить крутой птичий особняк.

Мэрили слушала сына и старалась не хмуриться. Она взяла небольшой отпуск, а детей на несколько дней освободила от школы. Не то чтобы ей предложило руководство, но когда она попросила об этом администрацию школы, та почти не скрывала радости. Лили восприняла новость с облегчением, потому что из всего класса с ней теперь общалась только Дженна Мэттьюс, а другие чирлидерши даже не здоровались.

– Мне кажется, завтра – совсем неплохой день. Но вас с Лили повезу я. Миссис Каваньяк вчера сказала, что ей неудобно этим заниматься, так что будем только я и вы, ребята. – Она натянула вымученную улыбку. Дело было в том, что Шарлин Каваньяк принялась вынюхивать, выспрашивать, задавать вопросы о Дэне, на которые у Мэрили не было ответа, и высматривать каждую деталь до последней дверной щелки.

Дверь распахнулась, вбежала Лили и, рыдая, рухнула в объятия Мэрили. Лили слишком бурно – даже для нее – отреагировала на новость о гибели Дэна. Она всегда была чувствительным ребенком, воспринимала чужое горе острее, чем свое, и ее сердце разрывалось от жалости к подруге. Может быть, ей было бы легче, если бы Бейли ответила на ее звонок и позволила Лили выразить ей свои соболезнования.

Мэрили гладила дочку по голове, ощущая мягкость волос и думая, какая же Лили еще маленькая и сколько всего ей пришлось пережить слишком рано. Мэрили казалось, что смерть Дэвида могла искупить все ее грехи, и если ее не хватило, чтобы защитить ее саму, может быть, получится оградить ее детей от жизненных невзгод. В этом отношении они с Душкой были очень похожи – обе лгали себе, чтобы пережить еще один день. Или десять лет. Душка, конечно, это уже осознала. Но одно дело – осознать, и совсем другое – принять. Самоотречение – чудесная замена реальности.

– Что случилось, тыковка?

Зарывшись лицом в свитер Мэрили, Лили пробормотала что-то неразборчивое. Приподняв маленький, как у эльфа, подбородок дочери, Мэрили посмотрела в залитое слезами личико.

– Повтори, пожалуйста.

– Бейли наконец ответила на звонок и сказала, что она не приедет ко мне на выходные, и что она вообще никогда не приедет, и что не будет больше со мной разговаривать.

– Что? – Мэрили понимала – ее злость сейчас неуместна. Но она безуспешно пыталась дозвониться до Хизер уже больше недели, и ее нервы были на пределе. Ей необходимо было поговорить с Хизер, необходимо было выяснить, рассказала ли ей Лиз, что видела этот нелепый поцелуй. Объяснить, что он ничего не значил и что Дэн до самой смерти любил свою жену. Но, конечно, Хизер все это знала и так. – Какой бред! Она объяснила, почему?

Лили вновь зарылась в свитер Мэрили и кивнула. Потом, повернув лицо так, чтобы мама могла разобрать слова, ответила:

– Так сказала миссис Блэкфорд. А когда я спросила, почему, она повесила трубку. – Лили разразилась громкой икотой и новыми рыданиями, вжавшись головой в бедро Мэрили с такой силой, что, наверное, оставила синяк. Мэрили опустилась на колени, сквозь джинсы ощутила холод земли.

– Солнышко, Блэкфорды переживают чудовищную потерю, так что мы не можем их осуждать. Они справляются с горем как могут, и нужно просто дать им время немного прийти в себя. Ты звонила Бейли, отправляла ей сообщения, и она видит, как ты ей сочувствуешь. Может быть, ее мама считает, что Бейли пока не готова на все выходные уходить из дома. Она имеет на это право. Подожди чуть-чуть, и она сама тебе позвонит.

Мэрили не знала, верит ли сама в эти слова. Она пыталась связаться с Хизер всеми возможными способами, в том числе через Патрисию, Клэр и всех участниц комитета. Но те, кто отвечал на ее звонки, давали один и тот же ответ – Хизер очень плохо, она не в состоянии говорить. Но Мэрили считала себя подругой Хизер, и Дэна тоже. Она нашла безжизненное тело Дэна в озере, и теперь ей, может быть, хотелось лишь услышать от Хизер, что она ни в чем не винит подругу, что понимает: Мэрили уже ничем не могла ему помочь.

Или, может быть, Мэрили ошибалась, поскольку еще не привыкла к поведению «приближенных» Хизер, как называла ее компанию Линди? Как бы то ни было, она сделала все возможное, разве что не появилась на пороге дома Хизер, боясь нарушить ее личное пространство, вмешаться в ее глубоко интимный траур. Она решила, что если к концу недели не дождется никакого ответа, то именно так и поступит. Даже запеканку принесет. Она улыбнулась бы при этой мысли, если бы ее сердце не болело так сильно за Дэна, за его семью и за несчастную Лили.

– Уэйд приехал! – завопил Колин, мчась к подъездной дорожке.

– Для вас мистер Кимбалл, молодой человек, – заметила Мэрили, думая о том, что скажет Уэйду.

– Мистер Кимбалл приехал! – гаркнул Колин еще громче и быстрее рванул вперед, чтобы встретить гостя. Бинокль подпрыгивал, стуча по костлявой груди. Лили вытерла нос рукавом и словно бы стала увереннее. Сжав ладонь Мэрили – чего не делала уже очень давно – она вместе с матерью вышла навстречу Уэйду, вылезавшему из грузовика.

– Привет незнакомцам, – сказал он, глядя на Мэрили. – Я уж думал, вы куда-нибудь трагически провалились, потому что с самых похорон от вас ни слуху ни духу. То ли номер поменяли, то ли сознательно не отвечаете на звонки.

– Прости, – уныло буркнула Мэрили. Она обходилась с Уэйдом точно так же, как Хизер обходилась с ней самой, но без таких веских оснований. Если не считать того, что ее уличили во лжи. – Тут… все сложно.

– Не сомневаюсь, – ответил Уэйд. – Не хочешь поговорить? – Он кивнул в сторону качелей.

– Уфф! Взрослые разговорчики. – Колин зажал лицо ладонями, как тисками. – Я пойду телик посмотрю, – и с этими словами он помчался по ступеням. Мэрили понимала, что на сегодня он уже исчерпал свой лимит, но и Колин понимал, что, если посмотрит еще немного, мама злиться не будет.

– Ты узнала у Дженны, что задала миссис Адлер? – спросила Мэрили у дочери. – Тебе лучше сделать это сейчас – неизвестно, что зададут сегодня.

– Ну да. – Лили копнула землю кроссовкой. – И я так понимаю, блог все еще нельзя читать?

– Ни в коем случае. Там нет ничего для тебя интересного. Когда все более-менее утихомирится, тогда и посмотрим, а пока он под запретом.

– Хорошо, мам. – Нахмурившись, Лили медленно побрела в дом, волоча ноги так, будто ее только что приговорили к семи годам тяжелого труда. Мэрили чувствовала то же самое, садясь на качели и ощущая, как они прогнулись под весом Уэйда, севшего рядом на расстоянии вытянутой руки.

– Итак, – начал он, давая ей шанс объясниться. Когда объяснения не последовало, продолжал: – То, что между нами произошло, как бы это ни называлось, сейчас не имеет значения. Во всяком случае, я думал, что мы друзья. Я рассказал тебе о своем довольно болезненном прошлом и о Хизер, а ты решила о себе не рассказывать. Даже о том, что ты была замужем до Майкла.

– Мне показалось, это не имеет значения.

– Так это правда? Ты была замужем? И овдовела?

Он смотрел на нее, терпеливо ожидая ответа. Она была не в силах поднять на него глаза, стыд словно кусал изнутри за горло.

– Да. Вышла замуж сразу после колледжа.

Он не отводил взгляда, ясно давая понять, что ему нужны подробности.

– Что же такого ужасного было в твоем первом муже, что ты не можешь мне рассказать?

Она глубоко вздохнула:

– Он утонул. В наш медовый месяц.

Уэйд выпрямился, обдумывая услышанное.

– Мне так жаль, Мэрили. Мне очень жаль. Это просто ужасно.

Она принялась раскачиваться, глядя на что угодно, только не на Уэйда.

– Угу.

Он ждал, пока она скажет что-нибудь еще, но она была не готова. Не могла подобрать слов о том, о чем молчала уже больше десяти лет. Потому что не могла бы выдержать упрека и недоверия в его взгляде, если он услышал бы историю целиком.

Не подозревая о ее душевных терзаниях, Уэйд продолжал расспросы:

– Я одного не понимаю. Кто знал о твоем первом муже? И почему они сейчас завели об этом разговор?

Она посмотрела на него, удивляясь, как эта мысль ей самой не пришла в голову.

– Я не знаю. Никто не знает. Даже Майкл. – Она поймала его взгляд. – Меня извиняет лишь молодость, глупость и желание забыть весь этот ужас. Когда я встретила Майкла, я просто сделала вид, будто ничего не было. Мне хотелось двигаться дальше.

Немного помолчав, Уэйд сказал:

– Мне звонила Хизер. Несколько раз. Говорила, что ты не тот человек, которого я себе представляю. Что мне надо быть осторожнее.

Мэрили поднялась с качелей, посмотрела ему в лицо.

– Что?

– Я не знаю, о чем она говорила, и мне плевать. Я вешал трубку каждый раз, как она начинала говорить о тебе. Хочется верить, что у нее просто помутился рассудок от горя и она хочет кого-то обвинить. Но я давно ее знаю, и мне кажется, тут дело в другом. – Он обвел взглядом крючки, на которых висели качели, как бы желая убедиться, что они способны выдержать вес его слов. – Мне кажется, она тебе не подруга, Мэрили. И мне кажется, виной тому не гибель Дэна.

Мэрили хотела возразить, но он поднял руку вверх, делая знак помолчать.

– Дай мне договорить. Она и раньше не была твоей подругой. Раньше ты, может быть, не могла этого осознать, но теперь можешь. Когда вы впервые встретились, ты переживала не лучший период – только что развелась, не знала никого из новой школы, – и она этим воспользовалась. Она прекрасно видит чужие слабости – твоей оказалось одиночество. Я еще не понял, почему она так с тобой поступила – обычно это расплата за что-нибудь. Но ты ведь такая милая. Ты не участвуешь в гонках за брендами, которую так любит вся компания Хизер. И не играешь в теннис.

Он пытался разрядить обстановку, но Мэрили была слишком расстроена и зла, чтобы оценить его попытки. Постучав пальцем по плечу Уэйда, она сказала:

– Хизер – моя подруга, Уэйд. Я понимаю, она разбила тебе сердце, поэтому у тебя на нее зуб, но я и мои дети видели с ее стороны только хорошее. Она только что потеряла мужа, без ума от горя и может вести себя не совсем адекватно. Между нами возникло чудовищное непонимание, и если я до пятницы не услышу от нее ни слова, я отправлюсь к ней домой и устрою очную ставку.

– Отлично, так и сделай. А когда она захлопнет дверь перед твоим носом, подумай о том, что дружба – не только дарить людям подарки и напрягать своих слуг, чтобы они сделали для них что-нибудь приятное. Это прежде всего возможность довериться и показать свои слабости. Твои очевидны с первого взгляда, так что ей даже вычислять их не пришлось. А ее слабости ты когда-нибудь видела?

Мэрили не помнила, когда в последний раз так злилась. Дело было не только в словах Уэйда о том, что Хизер ей не подруга. В глубине ее души копошилось подозрение, что в его словах может быть доля правды, и главная идиотка здесь – она, Мэрили. Хизер никогда не проявляла слабостей, даже когда услышала крик Мэрили. Она отвела ее в сторонку и пыталась успокоить, пока остальные гости толпились вокруг.

– Кажется, к нам пришла компания. – Уэйд поднялся и обнял ее за плечи в тот самый миг, когда Мэрили поняла, кто это может быть. Черный седан, за рулем мужчина в костюме и галстуке. Все это она уже видела.

– Только не это… – Она услышала собственные всхлипы. – Нет, нет, нет…

Колени подкосились, но Уэйд помог ей устоять. Ей вспомнилось то, что произошло четырнадцать лет назад – другое крыльцо, другой черный седан. Другой утопленник.

– Все в порядке? – спросил Уэйд.

Она не ответила. Потому что, глядя, как человек в костюме выходит из машины и направляется к ним, поняла: ничего и никогда уже не будет в порядке.

Мужчина показал ей удостоверение, она даже не взглянула.

– Детектив Ричард Кобальт, отделение полиции Гейнсвилла. Вы Мэрили Данлап? – Он остановился на нижней ступеньке крыльца.

– Да, это я. Чем могу быть полезна?

– Я попрошу вас подъехать в участок и ответить на несколько вопросов о том, что произошло вечером двадцать девятого октября. – Он дружелюбно улыбнулся. – В участок Свит-Эппла – в Гейнсвилл ехать не нужно.

Дыши. Дыши. Все это с ней уже было – но легче от таких мыслей не становилось.

– Но я ведь уже сообщила полицейским все, что знаю. Я услышала лай, пошла за собакой…

– Всего лишь несколько простых вопросов, мэм, заполните несколько документов и все такое.

– Прямо сейчас? Но мои дети…

– Мы с Душкой присмотрим за ними, – спокойно сказал Уэйд. – Лучше разобраться с этим сейчас. Мы подождем, пока ты не вернешься.

– Можно я поеду в своей машине? – спросила Мэрили, вспомнив, какое чувствовала унижение, когда ее везли через весь город в полицейском автомобиле.

– Не вопрос. Можете ехать следом за мной, если не знаете, где находится участок. Это ваш минивэн?

Она кивнула, и детектив Кобальт сказал:

– Я поеду впереди, вы следом.

– Хорошо. Я только возьму сумку и ключи и скажу детям, чтобы не волновались. – Не глядя на Уэйда, она вошла в дом. Руки тряслись. Она поцеловала детей в лобики. Кровь словно заледенела, и Мэрили не знала, станет ли она снова когда-нибудь теплой. Натянув шерстяное пальто, женщина вышла на улицу. Лили и Колина она попросила остаться дома, но знала – они стоят у окна, крепко прижавшись к стеклу, Колин не отрывает от глаз бинокля.

– Спасибо, что согласился присмотреть за детьми, – сказала она Уэйду, проходя мимо. Он ухватил ее за руку.

– Ты не договорила…

Она ощутила смутный гнев, но он был глубоко погребен под толстым слоем ледяного страха, пронизывавшего все тело до костей.

– Многие думали, что в гибели моего первого мужа виновата я. – Она замолчала, не в силах об этом думать.

– А ты была не виновата? – Он сверлил ее глазами, но все, что она видела, – лицо матери, рассказывавшей репортеру, как ей стыдно за дочь, которую она совсем не так воспитывала.

Вырвавшись, Мэрили побежала к машине, завела и рванула вперед, не оглядываясь. Рука сама потянулась к телефону. Этот номер был в списке избранных, но Мэрили звонила по нему очень редко. Когда умер дедушка, отец пытался стать хорошим папой, которого ей так не хватало. Она верила, что в трудную минуту может на него положиться. Со смертью Джона оборвалась и эта ниточка.

С шестой попытки она дозвонилась, трубку взяла мать. Мэрили захотелось сбросить звонок или попросить позвать отца. Но она уцепилась за воспоминание о том, как сильно они когда-то ее любили. И как сильно она когда-то любила их.

– Мам, у меня опять проблемы. Погиб человек, и я оказалась рядом, и полицейские задают вопросы… – По щекам Мэрили катились слезы страха и отчаяния, слезы последней надежды на то, что родители наконец осознают – она все-таки их дочь.

– Нет, Мэрили. Больше это не повторится. В прошлый раз нам пришлось из-за тебя переехать в другой город. Мы не позволим тебе опять нас позорить. Не звони нам, пожалуйста, пока не разберешься со всем этим. Мы ничем не можем помочь.

В телефоне щелкнуло, и послышались гудки. Мэрили уронила телефон, дрожащими руками что было сил вцепилась в руль. Вдруг вспомнился дедушка и карты, которые они собирали как доказательство того, что все любимое нами меняется, даже если мы очень хотим, чтобы оно оставалось прежним. Вспомнилась и Душка, ее нежелание расстаться с лесами, будто так она могла защитить прошлое, закрыв глаза на то, что мир крутится и выходит из-под контроля.

А ты была не виновата?

Лишь припарковав машину напротив полицейского участка, она вспомнила вопрос Уэйда, оставшийся без ответа.

Глава 30

Аккуратно накрасив губы, Душка взяла серебряный поднос с печеньем. Колин и Лили обожали печенье с шоколадной крошкой. Хорошо, что она как раз вынимала из духовки очередную порцию, когда позвонил Уэйд и сообщил, что Мэрили уехала в полицейский участок. Только сладкое может немного унять боль, если вашу маму опрашивает полиция. Или если ваш друг погиб слишком рано.

Душка медленно добрела до коттеджа, увидела сидевшего на крыльце Колина, который смотрел в бинокль, повернув его к себе не тем концом.

– Здравствуйте, тетя Душка, – сказал он, когда она остановилась прямо перед ним. – Вы замечали, каким маленьким все становится, если смотреть с другой стороны?

– Кажется, нет. Хотя мой брат Джимми задавал мне тот же вопрос. А если ты не хочешь, чтобы печенье рассыпалось по всему крыльцу, тебе, пожалуй, лучше забрать поднос и взять меня под локоть.

– Да, мэм. – Колин поднялся и охотно помог Душке дойти до двери. При виде них Уэйд, сидевший за столом рядом с Лили, перед которой лежали аккуратные стопки учебников и тетрадей, немало удивился.

– Ты бежала, что ли? Я позвонил две минуты назад.

– Скорее быстро ковыляла, как черепаха с горящим панцирем, но как могла, старалась добраться побыстрее. У нас немало дел.