Аратта. Книга 4. Песнь оборотня Семёнова Мария
– У меня слишком много дел и слишком мало людей, чтобы идти к вам в провожатые. Но здесь совсем рядом. Видите горку? – Он ткнул пальцем в сторону мшистой скалы, одиноко торчащей среди кочковатого, покрытого увядшей травой пространства. – С нее наверняка уже видно заставу.
Хаста смотрел на луг не отрываясь. Редкие корявые деревья, торчавшие там и сям из рыжеющей травы, кусты с пожухлой листвой… Сказать, что этот лужок ему не нравился, значило ничего не сказать.
«Так вот что он затевает…» – кивая в лад словам Данхара и весьма правдоподобно изображая улыбку, думал рыжий жрец. Он с невольным содроганием глядел на заросли приметной травы, ковром раскинувшиеся в обе стороны от них, докуда видел глаз. У нее были необычные соцветия, похожие на легкий белый пух, так что издалека казалось, будто луг чуть припорошило снегом. Бьяры ее так и звали – пушица. Хоть стебли уже пожелтели и высохли, гроздья белых подсохших пушинок еще держались на них, колыхаясь под легким ветерком. Детские годы Хаста провел в Бьярме, а здесь мало кто не слышал о пушице и не знал, что как огня надо бояться мест, где она растет.
«Никакой это не луг. Это трясина. Когда бы мне прежде не доводилось жить в этих местах, может, и поверил бы. А так всякий бьяр, хоть среди ночи разбуди, скажет – где пушица, там в здравом уме лучше не ходить… Что же придумать?! Закричать, что идти нельзя, тут топь? А то Данхар этого не знает! Накхи мигом прикончат нас. А затем в это болото и побросают…»
Хаста бросил быстрый взгляд на конников. Они с любопытством глядели на них, удобно устроившись в седлах, и, похоже, предвкушали увлекательное зрелище. Улучив миг, когда на него никто не смотрел, жрец быстро смотал с пояса и сунул в рукав приготовленный для Марги самодельный хаташ.
– Ну, ступайте, – нетерпеливо приказал Данхар.
Анил, сидевший за спиной одного из накхов, спрыгнул наземь и обернулся к жрецу:
– Пошли?
Он сделал шаг, другой, и Хаста, не выдержав, схватил его за руку:
– Стой, не ходи туда! Это болото!
Позади он услышал легкий звенящий шорох, с которым выходит меч из ножен. Хаста резко отскочил и оглянулся. В руках Данхара блестел один из его парных кривых мечей.
– Ты испортил мне потеху, рыжий червяк! – с досадой произнес накх. – Впрочем, что это меняет? Вы все равно сдохнете.
– Да как ты смеешь?! – бледнея, закричал Анил. – Ты что, забыл, кто я и кто мой отец?
– Ты – корм для пиявок, – отозвался Данхар. – К вечеру они уже высосут всю вашу кровь и станут такими толстыми, что их можно будет поджарить на огне и славно отобедать.
Анил попятился, но вспомнил, где находится, и застыл на месте:
– Ты не осмелишься поднять руку на ария, чернокосый дикарь!
Данхар молча тронул пятками коня и двинулся на юношу.
– Постой, постой! – закричал Хаста, бросаясь наперерез. – Говоришь, я испортил потеху? Если ты так любишь игры – я предлагаю другую игру взамен!
– Что ты можешь предложить, замухрышка? – удивился Данхар. – Ты уже мертвец!
– Ты ведь хотел, чтобы мы тут потонули, верно?
– Ты весьма догадлив.
– Благодарю на добром слове. Значит, за той скалой дорога?
– Накхи не лгут.
– Я помню. Давай так: если мы доберемся напрямик через болото до скалы – получим свободу. А если не дойдем, – Хаста развел руками, – то и обсуждать нечего.
Данхар скривился, подумал, затем махнул рукой:
– Пусть так. На той стороне болота вы будете свободны. Можете выломать себе по шесту. Так еще забавнее… – Данхар оглянулся на своих накхов. – Поглядим, как они станут барахтаться, стараясь продлить свои никчемные жизни!
Воины ответили дружным смехом и отвели коней чуть подальше от края трясины, давая Хасте и Анилу выломать себе подходящие шесты среди росших у края топи тощих сосенок.
– Ты знаешь, как пройти через это болото? – с надеждой спросил Анил.
– Представления не имею! Но выбора у нас нет. Слушай! Постарайся найти жердь высотой с себя, а то и выше. Один край обломай, чтобы был острым. Если удастся найти лесину с веткой-крюком на конце, будет совсем хорошо. Когда будешь идти, тыкай острым концом перед собой. Если провалишься – не дергайся, сразу ложись плашмя и замирай, как бы ни было страшно. Старайся зацепиться крюком и выползай. И моли Исварху, чтобы этого оказалось достаточно. Одно скажу, – Хаста покосился на белеющие заросли пушицы, – такое болото почти непроходимо. Почти…
– Пошевеливайтесь там! – недовольно прикрикнул Данхар. – Не тяните время. У меня и без вас забот хватает.
– Вот и проваливал бы, – тихо буркнул Хаста, поднимая с земли обломанную бурей сосенку. – Никто не держит…
– Ты что там квакнул?
– Молю Исварху, чтобы наши дни были не короче ваших!
Рыжий жрец обломал со ствола несколько сухих веток и направился к краю болота.
– Я иду первым, – сказал он спутнику. – Ты за мной след в след. Не приближайся, но и не отставай. Держись так, чтобы можно было достать жердью.
Анил молча кивнул, бросив полный ненависти взор на довольного Данхара. Хаста видел, что мальчишка изо всех сил пытается не показывать страх. Но бледность и бегающий взгляд выдавали его.
– Видишь ту кривую сосну? – Хаста указал на одинокое дерево, что росло на полпути к торчащей среди пожухлой травы скале. – Сейчас идем к ней. Там передохнем и посмотрим, что делать дальше.
Шепча молитву Исвархе, Хаста шагнул в сырую поросль. Шаг, другой, третий… Почва, хлюпнув, просела под ногами, следы тут же заполнились грязной водой. «Это еще самый край, – стучало в висках Хасты. – Тут моховину держат корни. Дальше будет хуже…»
Он пошел медленно, ощупывая землю обломанной вершиной сосенки. Всякий раз, как палка утыкалась во что-то твердое, он нажимал, чтобы убедиться, не притопленная ли это коряга, которая, лишь наступи на нее, провернется под ногой. Пока шест, прорывая многолетние мхи, уходил неглубоко, чуть выше колена. Над болотными просторами тянуло холодной сыростью.
Хаста не обращал на это внимания. У него не было времени даже утереть вспотевший лоб. Шаг, еще шаг… Шест снова и снова уходил в обманчиво травянистую землю, пробивая ее и с каждым разом погружаясь все глубже. Унылая мошка, привлеченная движением, легкими тучками кружила над ними. «Слава Солнцу, уже осень! – думал Хаста, стискивая зубы, когда его шею и руки время от времени обжигали укусы. – Вот-вот начнутся первые заморозки, и эти твари окончательно исчезнут, да и сейчас они уже вялые и полусонные. Только это нас и спасает. Исварха, избавь и защити!»
Островок с кривой сосной был уже довольно близко, когда позади раздался вскрик. «Нет! – мелькнуло в голове жреца. – Только не это!»
Но солнечный бог на сей раз остался безучастен к его молению. За спиной послышался жирный чавкающий всплеск. С берега донесся слитный хохот. Хаста резко развернулся. Анил быстро погружался в болотную жижу, держа над головой свой шест и глядя на жреца безумными глазами. Прежде чем Хаста успел остановить его, Анил рванулся вперед и попытался опереться рукой о «землю», чтобы выпрыгнуть из западни, но только ушел в трясину еще глубже.
– Замри! – взмолился Хаста. – Слушай меня! Положи шест перед собой и ложись на него грудью. Да, вот так… Раскинь руки…
Он вытащил из рукава самодельный хаташ, быстро размотал его, превратив снова в веревку, размахнулся и метнул ее конец с грузиком в росшую неподалеку сосну так, чтобы тот обвился вокруг ствола. Подергал – ремни вроде бы держали.
– Теперь хватайся. – Он еще раз промерил дно перед собой и протянул Анилу свой посох.
Тянуть было тяжело – трясина вовсе не желала отдавать свою жертву. Хасте пришлось лечь в сырой мох самому и ползком выбираться к дереву, вытягивая за собой перепуганного юнца. Наконец оба оказались на крошечном твердом островке у корней сосны.
– Какие дивы понесли тебя с пути в сторону? – привалившись спиной к дереву и тяжело дыша, прохрипел Хаста.
– Мошка ужалила меня прямо в глаз! – жалобно отозвался перемазанный в грязи Анил, стуча зубами от холода и пережитого страха. – Я оступился и…
Хаста, скривившись, спросил:
– Может, хоть теперь ты расскажешь, почему Данхар решил нас утопить? Что ты сказал ему такого, чего не говорил мне?
– Да почти ничего! Только то, что наместник Аршалай – мой отец.
Хаста удивленно поглядел на юного ария:
– Наместник Аршалай – твой отец?
– Да. Он бросил нас с матерью в столице много лет назад, когда уехал в Бьярму. Мой высокородный дед Рашна проклял его и запретил мне носить имя предателя.
– Смешно… – Рыжий жрец криво ухмыльнулся. – Как бы то ни было, надо думать, как отсюда выбираться… – Он отмахнулся от примороженной мошки. – Мы прошли не более трети пути. Вот там, – Хаста показал на рощицу, темневшую позади замшелой скалы, – уже твердая почва…
Он задумался.
– Смотри-ка. – Хаста ткнул пальцем влево. – Видишь, вроде как лужи среди травы?
– Вижу, – кивнул Анил.
– Это самые гиблые места. Их там много. А теперь посмотри направо.
– Смотрю, и что?
– Здесь луж вовсе нет. Понимаешь, что это значит?
– Да, надо идти правее, но…
– Погоди, я о другом. Здесь когда-то было озеро, потом оно заросло. Но одна часть – куда быстрее, чем другая.
– Справа было мельче? – предположил Анил.
– И это тоже. Но еще я думаю, в этом озере имелся длинный мысок, деливший его на две части. И вон та скала, которая торчит перед нами, – оконечность того мыска…
– Может, и так, но что это нам дает?
– Если все получится, то очень многое. Возможно, даже жизнь. Бери шест, пошли.
– Куда?!
– Если я прав, то скоро поймем.
Хаста обошел дерево и двинулся вперед, прощупывая дно. Искать пришлось недолго. Как раз там, где можно было кратчайшим путем пройти до вожделенной скалы, шест уходил в мох едва на ладонь, упираясь в твердое дно.
Хаста сделал несколько шагов, повернулся и громко крикнул стоявшему возле сосны Анилу:
– Эге, дальше настелена гать!
Он небрежно закинул посох на плечо и зашагал по болоту, будто по столичной улице.
– Меня подожди! – заорал Анил, бросаясь следом.
Но, догнав, услышал тихое:
– Умерь прыть. Никакой гати тут нет. Видишь, до самой скалы ничего из мха не выпирает…
– Тогда зачем ты кричал? – нахмурился Анил.
– А вот зачем.
Он повернулся и указал на берег. Накхи, внимательно следившие за происходящим на болоте, дружно разворачивали коней. Повинуясь приказам Данхара, всадники сорвались с места и поскакали вдоль края трясины.
– А теперь обратно, как можно быстрее, – приказал Хаста, как только всадники скрылись в лесу. – Наши следы еще не затянуло. Старайся точно наступать в них. И помни, дерева рядом не будет. Если опять оступишься – мы пропали.
– Я же не хотел!
– Давай быстрее! Сейчас накхи умчались, чтобы перехватить нас с той стороны. Когда поймут, что я их провел, – вернутся. У нас совсем немного времени, чтобы попытаться дойти до берега и скрыться в лесу.
– Скрыться от накхов? – горько повторил Анил.
– Мне самому это не нравится. Но что ты предлагаешь?
– Если бы у меня было оружие, я бы принял бой!
– У тебя есть нож и палка – достаточно, чтобы принять смерть. Поторапливайся!
То и дело оглядываясь, они осторожно двинулись обратно к лесу. «Что же придумать? – напряженно размышлял Хаста. – Справиться с накхами нам не удастся. Как бы перехитрить их?»
Край болота был все ближе. Еще несколько шагов, и Хаста остановился, с наслаждением ощущая под ногами твердую землю.
– Они скачут обратно! – послышался за спиной встревоженный крик Анила.
– Быстрее в лес!
Хаста метнулся в сторону опушки. Но только он оказался под сенью раскидистой сосны, прямо над его головой раздалось шипение.
«Гадюка? Нет, змеи уже спят…» И тут ликование переполнило Хасту. «Ага, этих гадюк я знаю!»
– Поднимите руки, задержите дыхание, – послышался сверху тихий шепот.
– Анил! – заорал жрец. – Бегом сюда!
Юный царедворец подбежал к нему:
– Что такое?
– Прислонись к дереву и подними руки.
– Ну нет! Я буду драться!
Анил поудобнее перехватил жердину, не отрывая взгляда от всадников.
– Я сказал, прислонись к дереву!
Хаста поднял руки и, глядя на приближающихся накхов, нараспев возгласил:
– Исварха Всесветлый, отец и хранитель верных своих, защити и укрой нас от взора Змеевых отродий! Яви свою силу и спаси нас!
Четыре раскрашенные тыквы-горлянки ударились о землю почти у его ног. Раздался хлопок, повалили искры, опушку начало заволакивать густым дымом. В этот же миг Хаста ощутил, как его обвивают чьи-то руки и ноги и он птицей взлетает на дерево. Затем рядом, вытаращив глаза от изумления и хватая ртом воздух, возник Анил. Позади него красовалась довольная Яндха.
– А теперь помоги вытащить противовес, – приказала она.
В это время Вирья не отрываясь следила за дорогой. Делать это было непросто – мешали клочья дыма, – но все же в разрывах временами проглядывал берег.
– Есть! – быстро прошептала она. – Изменник и его люди остановились.
– Девочки мои! Как вы сюда попали?!
Хаста порывисто обнял каждую из накхини. Яндха фыркнула и отстранилась, Вирья расплылась в хитрой улыбке.
– Потом расскажу, – пообещала она. – Сейчас эти сюда не сунутся, но времени терять нельзя…
– Почему не сунутся?
– По берегу рассыпаны бронзовые колючки. Кони повредят копыта и захромают. Людям изменника придется спешиться и идти медленно, всякий миг ожидая нападения из засады. Нужно поскорее уйти. За мысом ждет лодка. Нас отвезут в безопасное место…
– Кто отвезет? – с подозрением спросил Хаста.
– Накхи, кто же еще! – радостно ответила Вирья.
– Погоди-погоди! Какие накхи?
– Накхи рода Афайя!
– Хватит болтать, уходим, – перебила ее Яндха.
– Спускаемся?
– Вот еще! Между деревьями перекинуты веревки. Следы на земле изменники сразу заметят.
Глава 14
Торжество справедливости
Данхар горячил коня. Он был в дикой ярости и, когда бы мог, отвел бы душу, растерзав проклятого жреца собственными руками. Да, убивать служителей Исвархи, а уж тем более пытать их считалось делом предосудительным. Но ведь сперва он и не собирался делать ничего такого. Эх, как хорошо все было придумано с трясиной! И гнев божий ни на кого не падет – ведь жрец потонет сам, – и ребята повеселятся. А если вдруг Аршалай потом спросит, куда девался его сын, можно будет с чистой совестью поклясться пред ликом Исвархи, что никто из накхов и пальцем его не тронул… Но это рыжий выродок, этот мелкий короед превратил его чудесные замыслы в труху!
Всадники рода Хурз следовали за своим маханвиром. Лишь двое отстали – их кони захромали, поранив копыта о бронзовый «репейник», раскиданный по берегу. Данхар нашел в траве несколько подметных шипастых колючек, очень хорошо ему знакомых. Злая накхская вещица извела немало коней, да и людей тоже. Порою незадолго до боя, перед тем как разбросать, их вдобавок совали в навоз. Наступишь, и конец ноге – почернеет, вздуется, а вскоре яд и до сердца дойдет.
Невзирая на все эти выходки с молением и воздеванием рук, Страж Севера ни мгновения не сомневался, что именно накхам жрец и сын Аршалая обязаны «чудесным спасением». Врагов возле болота было немного – он лично проверил следы. Но сколько всего людей привела с собой Марга? Вряд ли Ширам отпустил сестру в чужие земли без войска… Сколько тут Афайя? Сотня, полторы? «Если делают вид, что совсем мало, – стало быть, заманивают, – размышлял Данхар. – Хотят, чтобы я с дюжиной бойцов полез в западню… Ну нет! Надо поднять весь отряд и прочесать лес частым гребнем. А перед этим – побеседовать с Маргой…»
Данхар с досадой поморщился. Ему ли не знать: если милая родственница не пожелает говорить сама, то и выспрашивать у нее бесполезно. Накха пытать – что на волке пахать: и сам притомишься, и пользы никакой. Скорее Марга откусит себе язык, чем скажет хоть полслова…
Крепость была уже совсем близко. Частокол и бревенчатые стены показались из-за елей. Со стороны она казалась вымершей. Никто не торопился открыть ворота, никто не приветствовал маханвира. Тот встревоженно вскинул руку, подавая всадникам знак остановиться, и приблизился к воротам:
– Открывайте!
Собранные из бревен тяжелые створки даже не скрипнули в ответ. На площадке над воротами, где обычно стояла стража, появилась Марга. Она была во всеоружии, с лунной косой в руках, полностью готовая к бою.
– Данхар! – звонко закричала она. – Это моя крепость! Она подчиняется лишь приказам саарсана! А ты изменник и должен быть убит! Если ты и твои люди сложите оружие, я поклянусь не расправляться с тобой и с ними прямо сейчас. Вас отвезут в Накхаран на справедливый суд двенадцати сааров. Если нет – я найду и истреблю каждого из вас!
«Как хорошо, что среди них нет Аршалаева сынка, – промелькнула мысль у Данхара. – Этот бы сразу схватился за лук…»
Он развернул коня, не собираясь отвечать племяннице, – но ее следующие слова заставили его снова натянуть поводья.
– Где мои люди, Данхар? Где жрец?
Страж Севера поднял голову и по-волчьи ощерился:
– Твой жрец отправился прогуляться по болоту. Ума не приложу, с чего бы их с мальчишкой понесло в самую топь?
У Марги кровь отхлынула от лица. Данхар заметил это и улыбнулся еще шире и зубастее.
– Ступай налови пиявок, может, они расскажут тебе об их судьбе!
Увидев, что на воротах один за другим появляются воины, он оборвал глумливые речи и крикнул своим спутникам:
– Уходим!
– Бойцы рода Хурз! – опомнившись, закричала Марга вслед удаляющимся всадникам. – Если доставите мне Данхара живым или мертвым, будете помилованы!
– Не доставят, – заметил стоящий за плечом накхини Ставир, когда всадники исчезли за деревьями.
– Верно, не доставят, – сквозь зубы ответила Марга. – Но пусть Данхар думает: а вдруг?..
– Пускать людей вдогон?
– Нет. Только пару разведчиков – глянуть, куда направятся. У нас будет дело поважнее…
– Поважнее?
Накх озадаченно взглянул на сестру саарсана. С ней явно было что-то неладно.
– Да. Погоди…
Марге казалось, будто ее снова ударили под дых, причем так сильно и болезненно, что и не вздохнуть. «Да что со мной такое?» – думала она, изо всех сил стараясь мыслить спокойно и здраво.
– Я не верю, что Данхар убил Хасту. – Повернувшись, она в упор поглядела на собеседника. – Если бы просто хотел убить, то зарезал бы его прямо тут или в ближайшем перелеске… Но он завел его в болото, чтобы не пачкать рук кровью жреца. Боги мстительны и не любят, когда убивают их служителей…
Ставир слушал ее с удивлением, не понимая волнения сестры саарсана по поводу участи каких-то иноплеменников.
– Вероятно, так и было, – кивнул он. – Но неужто маханвир уехал бы оттуда, не убедившись в их смерти?
– Ты не знаешь того жреца, – через силу усмехаясь, ответила Марга. – Его очень непросто убить. Ты не представляешь, из каких передряг он умудрялся спастись… Что за болото упоминал Данхар?
– Тут неподалеку есть одно скверное место…
– Едем туда немедленно! Прикажи седлать коней.
Она хотела еще что-то добавить, но замерла и начала всматриваться в тропинку, шедшую по-над крепостью. Вдалеке, один за другим выходя из леса, ведя коней в поводу, по ней двигались несколько человек. Сестра Ширама подалась вперед, пытаясь рассмотреть идущих. Внезапно ее лицо просияло.
– Я вижу Хасту! – воскликнула она. – Да восславится Отец-Змей, да возрадуется Мать Найя! Рядом с ним Анил и мои девочки. А остальные, должно быть, ваши?
– Да, те, что ведут коней, из Афайя. Они были в дозоре. А эти, чьи кони хромают, – они из рода Хурз, те, что утром уехали с Данхаром.
– Что ж, поговорим и с ними. Вели открывать ворота!
Данхар спрыгнул с коня, обернулся к своим воинам и приказал:
– Ждите здесь!
Ярость переполняла его и требовала выхода. Не разбирая дороги, он зашагал в лес, кусая губы от злости. День начался неплохо, но продолжился хуже некуда, а уж окончание его и вовсе грозило гибелью.
«Как же я так оплошал?! Привык, что накхи слушаются беспрекословно… И утратил бдительность! Дочь Гауранга хитра, нельзя было оставлять ее с моими воинами…»
Маханвир представил утраченную крепостицу, и ему захотелось завыть с тоски. Но куда еще было девать проклятую Маргу? Она пришла сама, и все видели это. «Она сестра саарсана – прирезать ее прямо в воротах было невозможно…»
Трухлявый древесный ствол, укрытый густым плащом белесого мха, подвернулся ему под ноги, заставив споткнуться. У Данхара потемнело в глазах от ненависти. Сейчас он видел перед собой не обломок поваленной бурей сосны, а усмехающееся лицо накхини.
– Вот тебе! – прошипел он, с размаху опуская плеть. – Вот, получай! Вот так! Что, не нравится?!
Он бил и бил, покуда не устала рука. Когда остановился, тяжело дыша, от ствола осталась лишь куча сырых щепок.
«Все, все! Пора взять себя в руки. Что сделано, то сделано. Теперь надо решать, как поступить дальше. Погони, скорее всего, ждать не стоит. Невесть что соединяет Маргу с этим жрецом, но сейчас она ринется обыскивать болото. Иначе с чего бы девчонке спрашивать, где он? Здесь какая-то хитрая игра… Почему сын Аршалая вдруг решил изображать царевича? Неужели его и впрямь с этим сюда послали? Почему Аршалай не предупредил меня?!»
Данхара вновь начала душить злоба, и он поудобнее ухватил плеть.
«Но теперь сынок остался жив. Куда он сперва пойдет – к Марге в крепость или сразу побежит к отцу, жаловаться на злых накхов? Скорее всего, побежит сразу – ведь о захвате крепости он не знает. А значит, его нужно перехватить. Он не должен встретиться с отцом… Но что дальше?»
Данхар скривился. Ему вспомнился румяный, веселый Аршалай, который всегда так радовался его приездам и старался сделать их приятнее. Аршалай с его вечной шутливой болтовней, скрывающей изощренный холодный ум и сердце, не ведающее сострадания. Жена наместника в доверительной беседе как-то сказала Данхару, что ее муж никого на свете не любит. О нет, одного человека дорогой друг просто обожал – себя. И ради этой единственной любви был готов на все…
«Как бы теперь не пришлось избавляться и от самого наместника!»
Маханвир задумался, чувствуя, как темная ярость отступает, сменяясь ледяной готовностью. Так бывало всякий раз, когда он находил источник бед, который предстояло выкорчевать.
«В любом случае первое, что следует сделать, – поймать Аршалаево отродье и расправиться с ним. Перехватить его на подъезде к Майхору… А там поедем к Аршалаю – и поглядим…»
Марга встретила Хасту и его спутников в распахнутых воротах.
– Я знала, Данхару не удастся тебя утопить! – торжествующе воскликнула она, обнимая жреца за плечи и стискивая его так, что бедолага ощутил себя бочкой, на которую надели обруч. – Давай рассказывай, как тебе удалось выбраться из трясины.
– Мне б помыться, – прохрипел Хаста.
– Я прикажу, тебе сейчас нагреют воды, – кивнула накхини. – Я знаю, ты не любишь холодные омовения.
– Благодарю тебя, доблестная Марга…
– Ерунда.
Лицо девушки вдруг стало задумчивым.
– Я хочу поговорить с тобой о важном деле, – сказала она, отводя жреца в сторону.
Хаста насторожился:
– Что еще за дело?
– Ничего такого, с чем бы ты не мог легко справиться. Думаю, пока ты будешь купаться, ты с ним уже покончишь.
– Я не понимаю тебя.
– Что тут непонятного? Ты должен будешь сочинить песнь.
– Песнь?!
– Ну да. Воспевающую мои подвиги, а также славные деяния моих девчонок. Последнее особенно важно. Сегодня у них великий день. После заката я устраиваю праздник Заплетания воинской косы… – Она чуть помедлила. – По крайней мере для одной из них.
– Ах вот оно что…
– Так что, сам понимаешь, нужна будет достойная песнь. Мы прошли боевой путь от границ Накхарана до этой лесной крепости, отвоеванной у изменника. А я чувствую себя словно бьярка, которая все это время сидела дома и крутила прялку!
– Крутят не прялку, а веретено…
– Не придирайся. Ты понял, что я имела в виду. Если никто не воспевает мои подвиги, значит их все равно что не было!
Хаста вздохнул:
– Но я не умею сочинять хвалебные песни…
– Как так? – искренне удивилась Марга. – Вы, жрецы, только и делаете, что распеваете в своих храмах. Значит, и ты умеешь. Просто не хочешь. Это нечестно! Ведь богами так заведено в мире: простолюдины кормят воинов, а жрецы воспевают их подвиги, чтобы слава смелых оставалась в веках!
– Гм… А я-то, неразумный, всегда полагал, что высшее предначертание жрецов – петь хвалу богам, землепашцев – кормить, а воинов – охранять…
– Оставь жреческие мечтания и подумай лучше о той песни, которую нынче сочинишь. Тем более это ведь и твоя слава. Кому, как не тебе, найти верные слова? Стало быть, я жду.
Марга повернулась и собралась было уходить, оставив застывшего столбом Хасту посреди двора.
– И вот еще… – Она вдруг повернулась и устремила на жреца настолько проникновенный взгляд, что тому стало и вовсе не по себе. – Я начинаю думать, что мой брат все же был прав.
– Ты о чем? – с возрастающим подозрением спросил Хаста.
Но Марга уже повернулась и уходила прочь, направляясь к накхам своего рода.
– О чем ты?!
Читать бесплатно другие книги:
