Аратта. Книга 4. Песнь оборотня Семёнова Мария
– Что вы прячете глаза? – спросила Аюна, глядя на кислые лица своих девушек. – Суви, ну-ка, погляди на меня! Давай говори, я не рассержусь!
Та вздохнула и, набравшись смелости, тихо ответила:
– Разве годится дочери государя Ардвана снаряжаться как вендскому воину? Лютвяги – наши враги, мы в плену…
– Что ты понимаешь? – возмутилась царевна. – Вчера мне подарили доспех, каждая чешуйка которого молит богов о сохранении моей жизни! Еще совсем недавно лютвяги впрямь были нам врагами, но все изменилось. Разве вы не видите, как нас здесь встречают? Князь и подвластные ему вожди стараются угодить мне всем, чем могут! Скоро я сделаю так, что венды сами, по доброй воле, склонят голову перед Солнечным Престолом!
Служанка вновь вздохнула, стараясь не глядеть на Аюну.
– Ты что, не веришь мне?
– Я верю всему, что ты скажешь, – не глядя в глаза, произнесла та. – Как я смею не верить дочери государя?
– Значит, не веришь… Что ж, сама скоро увидишь! Застегни пояс.
Девушка торопливо принялась затягивать ремешки. Аюна почувствовала, что начинает краснеть. Ей вдруг вспомнилось вчерашнее ощущение, когда этот самый пояс в одно движение затянули крепкие руки Станимира.
– Ну что ты возишься? – сердито прикрикнула она.
– Все готово, госпожа.
Аюна расправила плечи и вышла из избы на крыльцо. В жестком кожаном доспехе она казалась себе одновременно и воинственной, и немного смешной.
Дом был зачем-то поставлен на помост, который поддерживали четыре столба. Возле дверей уже поджидал Станимир со свитой. Увидев царевну, он склонил голову и приложил руку к груди. Аюна вспыхнула – так приветствовали государя Ардвана воины вендской стражи.
Вождь лютвягов хлопнул в ладоши. Светловолосый юноша подвел к помосту, где стояла царевна, оседланного тонконогого коня. Шерсть цвета топленого молока переливалась при каждом движении, играя золотым блеском на ярком, но уже почти не греющем утреннем солнце. Двурогое степное седло покоилось на шкуре барса. Слева и справа к седлу были приторочены отнятые у царевны еще по ту сторону Даны ее собственные колчан и налуч.
– Это Осветко. – Станимир потрепал коня по длинной гриве. – Он быстрый, как сокол, и верный, как пес. На таких скакунах ездят только самые знатные сурьи. Теперь он твой.
Аюна восхищенно глядела на драгоценного коня, хотя не однажды видела подобных красавцев. В царской конюшне, разумеется, имелись лошади этой редкой породы. Они казались хрупкими и легкими, будто выточенными из желтоватой мамонтовой кости, но не было ничего обманчивее этой хрупкости. Даже сильные кони, которых запрягали в колесницы, не могли сравниться с золотистыми конями сурьев в резвости и выносливости – а также своенравии и упрямстве. Жеребчик искоса глядел на нее бледно-голубыми умными глазами, точно присматриваясь к будущей хозяйке и раздумывая, чего от нее ждать.
– Лишь такой скакун достоин ходить под седлом солнцеликой царевны, – произнес Станимир, передавая поводья. – Но ты должна убедить его, что он твой, и больше ничей. Если он тебе не поверит, никто не сможет его заставить повиноваться.
Аюна оглянулась. Стоявший рядом мальчишка-конюх достал из-за пазухи яблоко и передал девушке. Царевна подержала его в руке и протянула на открытой ладони. Конь мягко переступил и потянулся к подарку.
– Это тебе, Осветко, – тихо проговорила Аюна. – Я никогда тебя не обижу…
Нежные губы коснулись ладони, яблоко тут же исчезло.
Проходивший поблизости Шерех остановился, насмешливо скривил губы и бросил что-то короткое, явно пренебрежительное, глядя на царевну и степного коня. Станимир покачал головой и произнес несколько слов, как показалось Аюне, в ее защиту.
– Кажется, Шерех говорит, что ты расшибешь себе лоб, – шепнула Суви. – Во всяком случае, там были слова «голова» и «смерть»…
– Ну это мы еще посмотрим…
Царевна улыбнулась и погладила изогнутую золотистую шею. Ей уже доводилось ездить на степных жеребцах. Иногда солнцеликий Ардван в знак великой милости жаловал одного из них своим вельможам – но никогда не дарил кобылиц, чтобы ни у кого не было даже мысли завести собственный табун. Шерех, конечно, знал, о чем говорил. С таким конем можно ждать любого подвоха. От первой встречи, от знакомства, зависит, будет ли скакун послушен и верен до последнего мига. Он может быть другом, но не рабом.
Ну ничего. Как показал ей когда-то Аоранг, с любым зверем можно договориться. «Они куда умнее, чем притворяются перед людьми», – говорил он…
Продолжая гладить конскую шею, Аюна протянула вторую руку конюху за новым яблоком. Ей вдруг почудилось, что она ощущает мысли животного. Тому явно было не по себе. Чужое место, избы, многолюдство, запахи, шум – все это совершенно не походило на привычный ему свежий простор заливных лугов.
– Мы с тобой поладим, – шепнула коню девушка.
Конь глянул на нее ясными голубыми глазами, ткнулся носом в ладонь, выпрашивая еще яблочко. Царевна почувствовала, что он и впрямь ей верит.
– Пойдем туда, где простор, – ласково позвала Аюна. – Там ты сможешь пуститься вскачь…
Конь, будто соглашаясь, нагнул голову и радостно фыркнул. Аюна ухватилась за переднюю луку седла. Станимир тут же шагнул к ней и подставил руки. Но Аюна привычным движением взлетела в седло с края помоста. Жеребчик тут же взвился на дыбы. Царевна прильнула к его холке, обхватив шею и мягко уговаривая коня:
– Не гневайся, я легкая! Идем, там много травы и простора…
Золотистый скакун прислушался. Танцуя, переступил с ноги на ногу и пошел, будто повинуясь словам царевны.
Вереница конников двигалась шагом. По обе стороны дороги простирались пестрые увядающие луга. Справа зеленела опушка соснового леса, слева блестели воды широкой реки, плавной дугой уходившей к югу. Солнце то и дело выглядывало из облаков, вспыхивая в зеркале вод и обливая золотым сиянием окрестные рощи. Казалось, сами боги радуются яркому и щедрому осеннему дню.
Впереди княжьего поезда, примерно на расстоянии полета стрелы, виднелся конный дозор. Не то чтобы Станимир кого-то опасался. Но кто-то должен был оповестить прохожих и проезжих: едет вождь лютвягов, освобождайте путь!
Аюна ехала во главе воинов, рядом с Станимиром. Князь развлекал царевну забавными историями из своей жизни, заставляя девушку то и дело смеяться, а порой и хлопать в ладоши от восторга. Нарочно для него Аюна не стала снимать кожаный доспех и шлем. Хоть ей было с непривычки неудобно в жесткой кожаной рубахе – не натереть бы кожу к вечеру! – она ощущала себя красивой и грозной воительницей. И главное, всякий раз, как Станимир останавливал на ней взгляд, Аюна ясно видела, что князь любуется ею.
Однако всякий раз, когда она улыбалась, то непременно чувствовала на себе обжигающе неприязненный взгляд ехавшего по левую руку от вождя сумрачного Шереха.
– Чем он опять недоволен? – наконец не выдержала Аюна.
Станимир перевел ее слова соратнику. Тот заговорил, через слово кивая на царевну, но при этом глядя куда-то сквозь нее. Речь его звучала так жестко, что даже с лица вождя вендов сошла обычная легкая улыбка.
– Что он сказал?
– Говорит, что я оскорбляю воинов, добывших тебя в бою. Храбрые лютвяги, мол, погибли не ради того, чтобы я обращался с тобой как с высокой гостьей… Шерех считает, что пленнице подобает идти в путах, держась за хвост коня, а не разъезжать в доспехе и уж тем более с оружием. Если бы он хотя бы на миг допустил, что ты сможешь им воспользоваться, непременно решил бы, что я совсем спятил…
– И ты позволяешь кому-то говорить себе такие слова?! – возмутилась Аюна. – Ты же их царь!
– Не царь, лишь военный вождь, – терпеливо повторил Станимир. – А Шерех – первейший из моих воинов. Да, его не всегда приятно слушать, но в его словах не бывает лукавства.
– Вот как? Ну раз он считает, что я не умею пользоваться луком, то… – Аюна оглянулась. – Полагаю, ему хватит отваги встать у во-он того дерева и взять в руки шишку?
Она указала на раскидистую сосну, растущую у опушки леса шагах в ста от всадников.
Станимир поглядел на нее с любопытством и, посмеиваясь, пересказал Шереху предложение царевны. Тот скрипнул зубами и что-то прошипел.
– Он говорит, что не подряжался играть в девичьи игры, – немедля перевел князь. – А я, пожалуй, сыграю!
Воины остановились. Князь спешился и неторопливо зашагал к стоящей в отдалении раскидистой сосне. Среди воинов послышался ропот, но князь взмахом руки призвал их к молчанию. Шерех метнул свирепый взгляд на Аюну и напоказ положил пятерню на рукоять саконского клинка.
«Ждет, чтобы я промахнулась и поранила Станимира, – подумала Аюна. – И тогда этот зверь с удовольствием меня зарубит! И ведь никто не шелохнется, чтобы встать на мою защиту… Но я не промахнусь. С чего бы?»
Она открыла налуч, вытащила лук, привычным движением снарядила тетиву, убедилась, что та хорошо села, наложила стрелу. Кинула взгляд на стоящего у дерева Станимира. Тот стоял, держа в поднятой руке большую сосновую шишку. С того места, где остановились воины, цель была еле видна. «Может, не надо было так далеко… Мало ли случайный порыв ветра…»
Аюна призвала Исварху, моля дать точность выстрелу. Станимир расслабленно стоял возле дерева и, как обычно, улыбался.
Царевна подняла лук, прищурилась и потянула тетиву к щеке…
Учитель стрельбы был из сурьев. Он казался маленькой Аюне редкостно некрасивым: бритоголовый, кривоногий, сутулый… Но все менялось, когда он садился на коня или брал в руки лук.
«Умелого стрелка сразу видно уже по тому, как он достает стрелу и кладет ее на тетиву…»
Учитель, даже не повернув головы к тулу, опускает руку к бедру, делает еле уловимое плавное движение. Стрела будто сама выпархивает из тула и послушно ложится на тетиву, словно прирученная птица.
У Аюны невольно перехватывает дух. Ее учат танцам, и она уже способна оценить красоту и изящество движений. А ведь учитель еще даже не выстрелил… Крошка Аюр ничего не замечает – он с удовольствием разглядывает маленький лук в своих руках, дергает тетиву.
«В бою или на охоте у вас не будет времени копаться в туле, выбирая подходящую стрелу, – говорит учитель. – На каждом древке должны быть зарубки или иные метки, чтобы вы не глядя могли мгновенно достать нужную стрелу. Выбор вам подскажут ваши пальцы. У всякой стрелы своя цель. Острые граненые – для вражьей брони, срезни – для охоты на крупную дичь…
Царевич, не бросай натянутую тетиву – так ты портишь лук! Ведь это священное оружие самого Исвархи! Всякому луку следует оказывать почести и относиться к нему с уважением. Именно с луком наш Господь выезжал во главе войска на битву с Предвечным Змеем, именно его золотые стрелы изгнали Врага обратно в вековечную тьму. Поклонимся же Господу Солнцу, прежде чем начать урок, и посвятим ему свои помыслы! Пусть наши луки разят без промаха!»
Учитель-сурья, держа свое оружие обеими руками, поворачивается к увенчанному солнечным диском жертвеннику, на котором, тихонько потрескивая, горит священный огонь Исвархи, и склоняется перед ним. Дети Ардвана торжественно повторяют его движение.
«Умелого стрелка видно уже по тому, как он встал для стрельбы. Ну-ка, оба сюда! Царевич, не наклоняй голову вбок, от этого ты не станешь более метким. И высовывать язык тоже не обязательно…
Царевна, не откидывайся всем телом назад, ты же не змея! Тебе, верно, кажется, что так удобнее, но на самом деле твой выстрел теряет всю силу. Запомни: ты натягиваешь тетиву не рукой, а спиной. Рука – лишь упор.
Вы – дети, и в ваших руках еще нет настоящей силы. Но для стрельбы из лука арьев большая сила не нужна. Он легкий и мощный, склеенный из двух пород дерева, самим Исвархой именно для лука и сотворенных…
Нет, Аюна, „лук поменьше“ я тебе не дам. Запомни: чем длинней плечи лука, тем легче из него стрелять. Мы, сурьи, делаем тугие луки из турьих рогов, с ними вам было бы куда сложнее. Они для стрельбы с седла, на скаку. Со временем научу вас и этому искусству. Но и там главное – правильно взяться.
Стойте прямо, совершенно прямо. Все на одной линии – ваше тело, лук, стрела, взгляд».
«Стрела убегает с тетивы!» – плаксиво заявляет Аюр.
«Так не хватай стрелу пальцами, и не будет убегать! Держи лишь тетиву, без всяких усилий… а теперь разожми руку!
Умелого стрелка видно по тому, как он спускает тетиву. Он делает это легко – как птицу отпускает в полет. Стрела будто обретает свою волю.
Главное – правильно взяться. Если ты правильно взялся, стрела полетит далеко и сильно и, несомненно, придет в цель».
Короткий сухой щелчок… Стрела ушла в полет. Царевна различила, как Станимир дернулся, будто пытаясь закрыться. Затем принялся напоказ разглядывать сосновую шишку, которую держал в руке. Но впустую! Аюна даже с дороги видела – стрелы в ней не было…
«Но как? Этого не может быть! – колотилось в ее голове. – Я должна была попасть!»
Окружавшие ее всадники Станимира разразились дружным хохотом. Щеки Аюны запылали от досады.
– Я не могла промахнуться! – прошептала она.
– А ну, тихо! – крикнул Станимир, возвращаясь к своему коню. – Вот стрела! – Он поднял над головой руку с зажатым в кулаке древком. – Если бы я не поймал ее, стрела пригвоздила бы шишку к дереву!
Теперь вокруг Аюны раздались громкие приветственные крики. Лишь Шерех, насупившись, уехал вперед, не желая обсуждать увиденное.
Глава 3
Две засады
Дремлющий саблезубец настороженно повел ушами, распахнул яркие желтые глаза, вскинул голову с колен Аоранга, поднял дыбом шерсть на загривке и зарычал. У него уже сменились зубы и начали расти те длинные острые клыки, по которым и звались эти хищники. К зиме это будут два смертоносных костяных клинка. Но пока только их кончики виделись из-под верхней губы.
«Вот же несуразная зверюга», – подумала Янди, выглядывая из-за кустов.
Однако вслух лишь негромко окликнула Аоранга.
– Это я! Уйми Рыкуна.
Мохнач погладил питомца, что-то шепнул ему. Тот немедленно перестал рычать и начал тереться о его ногу, радостно задрав короткий, будто обрубленный хвост.
– Ну что, видела царевну? – нетерпеливо спросил воспитанник Тулума.
– Нет.
С лица Аоранга вмиг сбежала вся краска.
– Как – нет? Ты же ходила к дороге!
– Ходила, – кивнула девушка. – Станимир движется с большим отрядом в сторону реки. Все как всегда. Вот только Аюны рядом с ним сегодня не видать…
– Что он с ней сделал? – зарычал Аоранг так, что саблезубец прижал уши и попятился от хозяина.
– Да уймись ты! Ничего он не сделал. Царевна ему очень нужна, иначе бы он не стал с ней нянчиться, – захихикала лазутчица. – И распускать перед ней хвост, вместо того чтобы распустить руки! Все его улыбочки – лишь видимость…
Она вытянулась на куче листьев, закинула руки за голову и прикрыла глаза. Аоранг, вскочивший на ноги, остался стоять, хмуро глядя на девушку.
– Станимир – жестокая, лживая тварь, – заговорила Янди спустя недолгое время. – Я помню его там, в столице. Вендская стража не знала ни сна, ни отдыха. Он гонял своих ратников с утра до ночи. Только и думал, как еще выслужиться и показать Кирану свою верность… Теперь он будет красоваться перед Аюной. Верно, собрался стать при ней тем же, кем стал Киран при ее сестре…
– Но ты сказала, что не видела Аюну?
Янди пожала плечами:
– И что? Скорее всего, они поссорились. Думаю, Станимир решил ей объяснить, для чего весь этот праздник, Аюна оскорбилась и теперь едет в возке.
Лицо Аоранга просияло, вмиг утратив мрачную угрюмость.
– Исварха развеял чары хитрого венда!
– Погоди радоваться, – хмыкнула лазутчица. – Если ты думаешь, что Станимир в столице учился лишь приветствовать государя, стуча об пол копьем, то ты ничего о нем не понял. Он обходителен, как истинный царедворец. Даже если сейчас Аюна зла на него, к завтрему он все исправит… – Она задумалась. – Похоже, уже начал исправлять…
– Почему ты так думаешь?
– Рядом со Станимиром из селения туричей ехал молодой воин. Судя по тому, что Шерех от него не отходил, думаю, это его сын. На дороге Станимир устроил себе развлечение – парень на скаку стрелял в него из лука. А князь стоял у дерева с беспечным видом, похваляясь отвагой. Потом сделал вид, будто ранен, а оказалось, что он поймал стрелу в полете. Могу поспорить, все это было устроено нарочно для Аюны. Она наверняка наблюдала за развеселыми мужскими забавами из возка. И уж верно, ее сердце дрогнуло, когда мальчишка пустил в Станимира стрелу…
Слушая ее, Аоранг вновь начал мрачнеть.
– Кроме того, – продолжала Янди, – царевна должна понимать, что Станимир – ее единственная защита в этих землях. Если с ним что-то случится, сперва ею займутся Шерех и его люди, а потом она попадет к жрецам Когтистого Старика… – Янди резко села, пристально глядя перед собой прозрачными зелеными глазами. – Стало быть, пока царевна не простила князя вендов, нам следует действовать.
– Что ты задумала?
– К вечеру Станимир доедет до реки. Не помню, как она зовется, но точно знаю, что за ней начинаются владения лютвягов. На той стороне добраться до царевны будет куда сложнее… Да и захочет ли она бежать с нами? – Девушка окинула Аоранга оценивающим взглядом. – Я бы, пожалуй, не захотела.
– Я бы сам на тебя не глянул, – фыркнул мохнач.
– Не злись – лучше слушай, что нужно сделать. Ты был у реки? Осмотрел мост, как я просила?
– Да. Бревна связаны лыком. Уложены просто на землю, чуть прикопаны сверху.
– Отлично. Мы сейчас направимся туда. Ты же сможешь приподнять их?
– Конечно смогу.
– Отлично. Перережешь лыко…
– Зачем?
– Чтобы Станимир с людьми заночевали с этой стороны реки! А дальше сделаем так: когда стемнеет и венды устроятся на ночлег, ты подкрадешься к стану вместе со своим клыкастым котом. Пусть он там поорет в свое удовольствие…
– Ты же прежде говорила, что мне надо держаться подальше в лесу, чтобы Рыкун не привлекал псов…
– Так то нужно было раньше, а теперь другое дело. Бычьи псы поднимут лай, венды забегают… – Янди улыбнулась. – А в суматохе я позабочусь о том, чтобы Аюна исчезла. Ступай, займись мостом. Я пока немного посплю. Ночка будет веселая…
День понемногу клонился к вечеру. Пользуясь возможностью, Янди дремала, соорудив себе нечто вроде люльки из плаща, закрепленного на двух ветвях. Все, что ей сейчас надлежало сделать, было сделано. А уж с бревнами Аоранг вполне управится и сам.
…Ей снилось, что она скачет по камням, казавшимся ей огромными. Ее отец бежит впереди, таща ее за руку. Он мог бы двигаться куда быстрее, но Янди не поспевает за ним. Она оскальзывается… «Не ступай на землю! – кричит отец. – Оставишь след!» Она старается изо всех сил…
Но камень в ее сне вдруг становится рыхлой землей, ноги вязнут. А где-то совсем рядом, сверху, слышится стук копыт и издевательский хохот…
Янди оглядывается и в ужасе глядит на приближающихся накхов. Впереди – всадник на черном коне. Его лица не разглядеть, оно будто меняет черты…
Но она знает, что это Ширам.
Пробившаяся сквозь дремоту мысль кольнула ее: «Ширам тогда был совсем мальчишкой…»
Но сейчас она точно знала, что это он.
Янди распахнула глаза. Несколько мгновений она лежала, тяжело дыша, бездумно глядя на переплетение веток над головой. Все ее тело будто бы свело судорогой. «Хвала Исвархе, это всего лишь сон!»
Подобные сны посещали ее нередко. То она будто выходила из купальни и едва наклонялась, чтобы взять оружие и одеться, как за ее спиной оказывался Ширам с занесенной для удара лунной косой… То среди глубокого сна она вдруг открывала глаза и видела его склонившимся над собой, с насмешливым оскалом на хищном лице. Каждый раз это было что-то новое. И каждый раз отогнать терзавшие ее видения не было никакой силы.
Янди вдруг припомнила недавний разговор с Аорангом. Здоровенный мохнач часто раздражал ее именно тем, что оказался вовсе не тем неуклюжим, туповатым простофилей, за которого Янди принимала его вначале. Подчас его вопросы были столь остры и глубоки, что заставляли лазутчицу не просто задумываться, а по-настоящему страдать от необходимости искать на них ответ.
Тогда, на берегу Даны, когда они целый день просидели в засаде, мохнач задал ей вопрос…
«Ну хорошо – что ты будешь делать после того, как тебе удастся прикончить Ширама?»
«Скорее всего, и меня в тот миг прикончат», – привычно отмахнулась Янди.
«А если нет? – не отставал Аоранг. – Если тебя не убьют и не покалечат и ты вернешься в столицу живая и здоровая? Расскажешь Кирану, что его смертельный враг мертв…»
«В первую очередь он мой смертельный враг!»
«Тем более. Представь – вон саарсан лежит бездыханный. Ты сделала то, ради чего жила все эти годы. А дальше?»
«Что за глупые мысли? – огрызнулась Янди. – Думаешь, не найду чем заняться? У меня хватает золота, чтобы купить имение неподалеку от столицы. Заведу себе красавцев-любовников, стану веселиться, охотиться, устраивать пиры… А когда мне захочется бесед об умном и вечном, буду приглашать тебя».
Аоранг покачал головой.
«Тебе недолго будет этого желаться. Твоя кровь отравлена, она не даст тебе покоя. Она станет жечь тебя, требовать новых убийств…»
«Вот еще! – возмутилась девушка. – Да что ты обо мне знаешь? Как смеешь так говорить?!»
«Не кричи на меня, – вздохнул мохнач. – Ты и сама знаешь, что я говорю правду, оттого и злишься. Жизнь ради смерти – пустая жизнь…»
«Тебе не понять», – буркнула Янди.
«Это верно, – согласился Аоранг. – И я рад этому».
– Эй! – послышалось снизу. – Проснись!
Янди тут же вскинулась, ухватилась за ветку, подтянулась и спрыгнула наземь.
– Я не сплю!
Девушка оглянулась. Уже смеркалось – значит она продремала довольно долго.
– Ты разобрал мост?
– Нет, – покачал головой мохнач.
– Почему?
– Похоже, кто-то уже разобрал его до нас.
– Что?!
– Лыко, которым связаны бревна, перерезано, – объяснил Аоранг. – А к стволам привязаны веревочные петли с продетыми через них палками. Если за них дернуть – мост рассыплется по бревнышку.
– Хочешь сказать, мы не одни присмотрели это место для засады? – усмехнулась Янди. – Вот, значит, как! Кто бы это мог быть?
Новость, впрочем, не показалась ей такой уж забавной.
– Тебе лучше знать, – пожал плечами Аоранг. – Я не устраиваю засад.
– Станимира пока не видно?
– Нет. Но уже смеркается. Значит, Станимир скоро будет у реки.
– Что ж, пойдем глянем. Но не вздумай даже соваться к мосту…
Двигаясь легко и по-волчьи незаметно, Янди и Аоранг приблизились к дороге, спрятались в зарослях багровеющей бузины и начали пристально оглядывать безучастно молчавшие окрестности. Местность казалась совершенно безлюдной.
– Видишь, там дальше лесистый пригорок? – прошептала Янди. – Дорога изгибается вокруг него, затем спускается к реке. Если бы у меня был отряд, я бы именно там устроила засаду…
В этот миг Рыкун вдруг приподнялся, настороженно поглядел куда-то вбок и тихо зарычал.
– Там уже засада! – вскочил мохнач.
Янди схватила его за руку:
– Молчи! – Она быстро обернулась к Аорангу и одними губами прошептала: – Уходим, пока нас не заметили! Очень тихо… Я, кажется, знаю, кто это…
Пятеро всадников передового дозора Станимира, обогнув заросший лесом пригорок, начали спускаться по дороге, ведущей к мосту. Старый ольшаник, росший по берегу, переплетался над тропой так густо, что летом даже в полдень здесь царил полумрак. Сейчас бурая листва густо устилала землю. Лишь ели, напоминающие наконечники огромных копий, темнели среди голых древесных остовов. Листва, впитавшая влагу прошедших дождей, уже не шуршала под копытами.
Должно быть, поэтому человек, сидевший на корточках у самых мостков, не сразу заметил приближение конников. Но прежде чем он оглянулся, всадники увидели, что неизвестный расталкивает бревна моста.
– Хватайте его! – закричал передовой всадник, ударяя пятками по конским бокам.
Незнакомец тут же вскочил и со всех ног кинулся в лес.
В то же мгновение бревна моста с грохотом покатились в воду, будто все это время чужак удерживал их от падения.
– Хватайте!.. – еще громче взвыл всадник – и тут же вылетел из седла.
Натянутая между деревьев тонкая веревка ударила его по горлу и выкинула на дорогу. Вслед за этим в других всадников полетели метательные ножи. Еще трое вендов рухнули наземь. Лишь последний успел развернуть коня и помчался обратно, голося во все горло:
– Засада! Впереди засада!
Ошибался он лишь в одном. Засада была вовсе не впереди.
Покрытый кожаным оболоком возок царевны остановился. Снаружи послышался резкий окрик и недовольное ржание коней. Затем надоевшие однообразные звуки дороги – стук копыт, скрип колес, понукания возниц – сменились боевыми кличами, лязгом клинков и отчаянной руганью.
Наконец стало пугающе тихо.
– Что там случилось? – пролепетала Суви, глядя на подруг-служанок, съежившихся у стенок возка на деревянной лавке.
Казалось бы, только что они неспешно ехали по лесной дороге, хихикая и зубоскаля по поводу вендского толмача Власко, который, кажется, не на шутку влюбился в Суви…
И вдруг ленивая болтовня прервалась на полуслове. Повозку тряхнуло, на козлах послышался жуткий сдавленный хрип. Все стихло… В следующий миг кожаный полог, закрывавший возок, распахнулся. В сумерках девушки увидели нечто ужасное – змеиную голову с распахнутой пастью. Лишь потом Суви разглядела под ядовитыми клыками человеческие глаза.
– Где царевна?! – резко спросил змееголовый, буравя взглядом лица застывших в страхе девиц.
– Ее тут нет, – пискнула Суви, затравленно глядя на раскрашенного воина и чувствуя, как ужас перехватывает дыхание. Она наконец сообразила, с кем они столкнулись. Это же накхи! Но откуда здесь, в сердце владений вендов, эти исчадия Первородного Змея?!
– Всем сидеть тихо, не то сожгу возок! Ты со мной! Будешь голосить – убью!
Раскрашенный схватил Суви за шиворот и выдернул из возка, как репку, – она и ахнуть не успела. Бросил себе на плечи и метнулся в лес. Краем глаза девушка заметила еще две темные тени и повисшего на козлах возницу с перерезанным горлом.
А служанки еще долго сидели, онемев и на всякий случай боясь даже шевельнуться.
Едва дорога исчезла из виду, змееголовый сбросил девушку с плеч наземь, будто мешок, и приказал своим молчаливым спутникам:
– Тащите ее к коням. Я прослежу, чтобы за нами не увязались.
Дальнейший путь Суви проделала с торбой из-под овса на голове и заткнутым тряпкой ртом. Время от времени тащивший ее на плече разбойник менялся, пока наконец пленницу без всякого почтения не сбросили в сухую траву. Девушка вскрикнула, но тут же получила пинок под ребра.
– Молчать!
Суви замерла, опасаясь лишний раз вздохнуть, чтобы не рассердить похитителей. Наконец кто-то рывком сдернул торбу с ее головы, и над ней раздался уже знакомый жесткий голос змееголового:
– Ты кто?
– Суви, служанка царевны…
– А где сама царевна?
– Солнцеликая была впереди, с князем Станимиром…
Похититель стиснул кулаки, обернулся к воинам и злобно зашипел что-то на своем языке. Затем вновь обернулся к Суви и угрожающе навис над ней:
– Мои воины говорят, что рядом с князем не было царевны! Решила меня обмануть? Говори правду, чтобы мне не пришлось вытаскивать ее из тебя вместе с языком!
– Я и говорю правду! – жалобно пролепетала Суви. – Царевна – рядом с князем, в кожаном доспехе. Утром я сама помогала ей снарядиться.
Раскрашенное лицо накха исказилось от досады.
– Зачем?! Для чего она напялила доспех?
– Вчера его подарили царевне в селении туричей. А утром Станимир преподнес солнцеликой прекрасного коня. Наверно, она хотела порадовать вождя…
– О Мать Найя! – Предводитель накхов устремил взгляд к небесам. – У этой желтоволосой царевны цветочная пыльца вместо разума!
– Что будем делать, Даргаш? – спросил один из воинов на родном языке.
– Вы двое, отправляйтесь к стану вендов. Следите за тем, что там происходит. Найдите мне царевну!
– Вендов около сотни, – напомнил накх. – А нас – дюжина…
– Умолкни и выполняй приказ!
– А если царевны нет? – спросил другой воин. – Если девка тебе солгала? Может, спросить ее как следует, раз уж она у нас?
Предводитель накхов схватил Суви за шкирку и поднял над землей.
– Признайся, ты сказала нам правду? – прорычал он. – Ничего не придумала?
– Я… сказала правду, – жмурясь от страха, прохрипела девушка.
Ей казалось, что распахнутая пасть с ядовитыми зубами сейчас сомкнется на ее шее. «Исварха Всесветлый, сохрани искру моей души!» – взмолилась она, уверенная, что настает ее смертный час.
Читать бесплатно другие книги:
