Ты для меня одна Крынская Юлия

Глава 14

Фрол

— Марго, — обращаюсь я к жене, застывшей в дверях с видом палача. — У тебя остались ещё блины и паштет.

— Немного есть!

— Прими зятьёв в лучшем виде, пока я с Марусей потолкую.

Слышится топот тяжёлых ног в коридоре, и Марго, метнув последний раз молнии из глаз в Марусю, захлопывает дверь. Я запираю её на замок и прислоняюсь к дубовому массиву спиной.

— Рус, солнце моё! Ты помолодел лет на двадцать, — голос Марго с бархатными нотками взбудоражит воображение даже у импотента.

— Где Данила? — Димон взбешён не меньше Руслана.

— Ты полагаешь в нашем доме что-то случится с твоим ребёнком? — Фея Карамелька врубает режим решалы.

— Нет, но…

— «Но» лошадку будешь пришпоривать, — идёт Марго в наступление. — Успокоились оба. Сейчас Фрол поговорит с Марусей, потом с Русланом, потом с тобой!

— Рита… — Димон ещё надеется переговорить мою жёнушку.

— Ты головой сегодня думал или головкой? Против семьи решил пойти? — голос Марго и шаги в коридоре слышатся всё тише.

Дон Корлеоне нервно курит в стороне. Рамсы Марго качать научилась будь здоров. Моя школа.

Смотрю на Данилу. Не очень парень за год и вырос. Сидит на коленях у Мэл, молчит, как в рот воды набрал. Напугала его Маруся. Совсем за три года в Поднебесной страх растеряла.

На дочек я не могу ругаться, тем более на старшую. Обожаю её до дрожи, но после шести лет разлуки с Марго, мы долго не могли насытиться друг другом и самым наглым образом повесили её воспитание на Руслана. А потом родилась Мэл, и я принялся лепить из неё человека по своему образу и подобию. Потом явились свету близнецы, и Марго, вступив в золотую пору, когда женщины получают кайф от материнства, вложила в них душу. К рождению Ксюши мы уже выдохлись немного, как заботливые родители, и потому мелкая, свободная от нашей гиперопеки, растёт счастливым ребёнком. А Марусе мы, наверное, недодали своего внимания. Впрочем, ей никто и никогда не был нужен так как Руслан. В детстве она была больше женщиной, чем сейчас. Так манипулировать моим министром безопасности не получалась ни у кого. Парадокс. Но когда Маруся выросла, Руслан не смог принять её как женщину и оттолкнул. На глазах моя всегда такая мудрая девочка превратилась в обиженного подростка. Вчера довела взрослого мужика до одурения, сегодня похитила ребёнка и угнала вертолёт, а завтра объявит войну Англии?

— Маруся, у тебя должны быть очень веские основания, чтобы объяснить свою выходку, — в этот момент я желаю поменяться местами с Марго.

— У Данилы серьёзные проблемы со здоровьем. Ты знал об этом? — поднимается Маруся с постели. Глаза тёмные, как небо перед грозой, крылья носа подрагивают, кулаки сжаты.

— Что с ним? — бросаю быстрый взгляд на ребёнка. Он держится рукой за лямку майки Мэл, изучая, раскрыв рот, её лицо.

— В два года парень не ходит сам. Лишь с поддержкой переставляет ножки. И не говорит, — крупная слеза сбегает по Марусиной щеке, следом другая. — Почему ты и Руслан не в курсе? Вы же с Димой друзья!

— Данилой занималась мать… Но почему Димон…

— Дима большой ребёнок по жизни. А его жене плевать на сына. Она брала деньги на его лечение и спускала на себя.

— Испанский стыд! Но почему Волконский… Ладно, это я с него спрошу, — вспоминаю, как Димон всякий раз находил повод, чтобы не приезжать с сыном. — Услышал тебя.

— Я предложила Диме привозить Данюшу к нам. Волконский же трудоголик. Сутками пашет на компанию, а третья нянька Данилы никакая. Дифирамбы поёт Диме, а с сыном его, как с пупсом обращается.

— Это как?

— Без души!

Мэл кладёт Данилу на подушку и вытягивается рядом с ним.

— Он такой классный, пап, — глаза её сияют, будто и не рыдала пять минут. Я не узнаю мою малышку. Девица, которая скачет на татами, как заправский самурай и гоняет со мной мяч на заднем дворе, вмиг превратилась в ласковую мамочку. Того и гляди майка от молока промокнет. — Данька, смотри какой у меня мишка. Это мой лучший друг!

Лучший друг у Мэл плюшевый мишка? Мои легионы! Сколько открытий за одно утро. Маруся совсем другая.

— С Данилой разберёмся, — вздыхаю я. — Давай про твои косипоры поговорим.

Старшая дочь смущённо отводит глаза, и щёки её заливает румянец.

— До тех пор, пока ты не вышла замуж, за тебя отвечаю я. Потому получай домашний арест на неделю!

— За что? — отступает Маруся к окну.

— За ночные скачки, распутное поведение и несоблюдение техники безопасности в воздушном пространстве. Ты уже не ребёнок, моя дорогая. Включай голову.

— Но я… Ведь Дима…

— Дима вообще отдельная тема, — мельком вижу, как Мэл напряглась. — Чтобы обнимашек с Волконским я больше не видел!

— Прости, пап, — Маруся подходит и обвивает мою шею руками. — Люблю тебя.

— Твои обручи — это нечто! — тихо шепчу ей и подхожу к кровати Мэл. — Солнце, мы с тобой договорились! Хвост пистолетом.

Треплю дочь по светлым волосам и смотрю на Данилу, обсасывающего лапу серого медведя.

— Пацан-то голодный! Накормить и к Алёне. Пусть посмотрит. Зря я её что ли в институте отучил!

Выхожу из комнаты и, костеря про себя Димона, иду в гостиную. Марго разогнала девиц по комнатам и сидит во главе стола, помешивая ложечкой чай. Встречаемся с ней взглядом и понимаем друг друга сходу. Так могут только сыгранные бойцы на поле. Без слов Марго поднимается с места и ретируется в сторону кухни.

Руслан с аппетитом наминает блины, Димон цедит кофе, но оба отрывают свои задницы от стульев.

— Здорово, орлы! — опираюсь руками на дверной косяк. Утреннее желание накостылять Димону выросло в разы. — Хороши! Оба отличились.

Руслан смотрит на меня исподлобья. Димон, как всегда, с невозмутимым видом, перекатывается с пятки на носок:

— Здорово, большой папа.

— Пойдём потолкуем, — киваю я Димону и иду к лестнице. — Ты уже кожу на роже так натянул, что и правда за сына скоро проканаешь.

Руслан, проглатывает смешок и бухается обратно на стул. Марго уже озвучила им моё желание потолковать с каждым в отдельности и морально настроила на мирный лад. В этом я даже не сомневаюсь. Моя королева умеет грамотно развести не только меня.

Димон поднимается за мной на второй этаж. Казанова с Финского залива! Идёт помалкивает.

В кабинете я кивком головы указываю Димону на кожаный диван и сажусь напротив в кресло. Молчу, положив руки на подлокотник и прошу небеса дать мне терпения.

— Прости, сдурил я с Марусей, — Димон изучает свои холёные ногти, будто они у него только что выросли на пальцах. — Не в теме был, что она по-прежнему с Русланом.

— Да ты что? — выдержка китобоя мне бы не повредила. — Так ты бы у меня спросил для кого какая ягодка в саду.

— Не понял? — Димон отрывается от созерцания пальцев.

— Проехали, — Мне сейчас не до шуток и не до интриг. — Дело сейчас не в том, что ты к Марусе бейцы свои бритые подкатил, хотя уже это меня напрягло до неприличия. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— Данюша мой… Я не знаю, как тебе объяснить, — Димон сереет лицом. — Столько денег этой шкуре давал, чтобы парня на ноги поставила. Ты же знаешь, я двадцать четыре часа у пяти мониторов. Биржу лихорадит весь год, финансовые директора подразделений…

— Очень ценю твою ответственность, но нельзя ставить работу выше жизни своих детей. — перебиваю Димона. — И я не это хотел от тебя услышать.

— А что?

— Димон, мы знаем друг друга всю жизнь, — подаюсь я вперёд. — Мы не только партнёры, мы — друзья! Сколько нам с Русом пришлось покрошить носов в школе за твой длинный язык? Кто сгоношил для тебя первое свидание с покладистой девой? Кто вывел тебя из-под срока за проделки с липовыми акциями?

— Было такое.

— Было и не такое, если копнуть глубже. И ты для нас с Русом сделал не мало. Только почему-то друзей сторонился всегда. Всю жизнь кичился своей родословной, математическими способностями, сногсшибательной красотой. Считал себя чуть ли не небом в булки поцелованным, а тут вдруг больной ребёнок. К старости совсем гордыня одолела или ботокс все извилины выпрямил?

— Фрол…

— Что Фрол? Вместо того, чтобы прийти и попросить помощи для своего сына, ты умыкнул у меня дочь на выданье, — вскакиваю я с кресла и прохожусь по комнате. Сажусь на подоконник и зову Димона. — Иди посмотри.

Девчонки вытащили детский стульчик к общему столу во дворе. Данила сидит перемазанный кашей, и увлечённо ковыряет ложкой в тарелке. Ксюха разыгрывает перед ним спектакль с перчаточными куклами. Мэл прикручивает колёса старой коляске. Варя с Есей разбирают коробку с чердака, выуживая оттуда погремухи. Нет только Маруси, и в доме тихо. Арест немного усмирил буйную деву. Надеюсь, она в своей комнате, а Руслан с ручек Марго ест пенки от варенья. Она как раз утром варила клубнику. Разборок на сегодня мне уже хватило.

Димон подходит и прижимается лбом к стеклу. Заглядываю другу в лицо:

— Эй, дружище ты чего?

Димон кулаком вытирает глаза:

— Данька никогда сам не ел. Донателла ругалась, что он пачкает всё.

— Мои быстро его всему научат. В большой семье даже собаки клювом не щёлкают.

Звонит персонайзер, на экране Алёна. Нажимаю на экран:

— Слушаю тебя.

— Фрол Матвеевич, мне бы анамнез мальчонки глянуть, пока девочки его кормят.

— Перезвоню тебе.

Сбрасываю звонок и смотрю на Димона выжидающе. Он садится рядом со мной и выдыхает:

— Мне нужна твоя помощь, Фрол.

— Нужна — будет.

Мы ударяем по рукам.

Глава 15

Руслан

— Вкусно? Ещё? — Марго сидит возле меня с блюдцем в руке и подцепляет золочёной ложкой пенку от клубничного варенья.

Обожаю их до дрожи и киваю с блаженным видом:

— Да, богиня!

— Открывай рот.

Получаю ещё порцию сладости, запиваю глотком крепкого чёрного чая с ароматом чернослива. Подхватываю руку Марго и целую её тонкое запястье. Под прозрачной кожей залегают тонкие вены. Провожу по ним губами. Всю жизнь томлюсь желанием понежить нашу королеву. Как жрец, что мечтает отдать дань женственности и красоте своей святыне. — Рука дающей да не оскудеет.

Получаю ложкой по лбу:

— Светлейший, не забывайся, — Марго берёт салфетку и вытирает мне уголок рта. — Судя по отсутствию растительности на лице, ты услышал меня. Так что хватит меня охаживать, тебе теперь есть кем заняться.

— Ты для меня всегда останешься идеалом, моя прелесть. Дай ещё пенок! — открываю рот и получаю вкусняшку. — Обожаю твоё варенье…

— А у вас тут мило, — обламывает мне кайф Маруся. Стоит, опираясь на дверной косяк, улыбается, но глаза потемнели от гнева. Я даже не услышал её шаги. Хотела, наверное, по-тихому мимо гостиной в комнату свою пробраться. — Ну, волчок, ты даёшь! Как тебе папа не накостылял до сих пор за такие вольности?

Меня бросает в жар, вскакиваю со стула. Послеобеденная нега разбивается вдребезги, вместе с блюдцем, выбитым моим плечом из рук Марго.

— Ты что себе позволяешь? — Марго поднимается следом за мной и указывает дочери на стул. — Села сюда.

С лица Маруси сползает улыбка, и я понимаю, что мне сейчас придётся её спасать от матери.

— Папа уже наложил на меня недельный арест, — сбавляет Маруся обороты. — Мам, прости! Я пошутила.

— Села на стул, руки на колени, я сказала, — голос Марго тихий, ровный, но девочки боятся этого тона больше, чем раскатов грома нашего Зевса.

— Королева, позволь мне самому поговорить с Марусей, — встаю, приложив руку к груди, между моими любимыми девочками.

Взгляд Марго смягчается, на губах мелькает улыбка. Так она этого и добивалась! Расслабила меня по полной, а теперь включила режим «Мать перемать», чтобы я, забыв про свои обиды, бросился грудью на амбразуру и защитил свою малышку.

— Изволь, — кивает она мне, доигрывая роль, и указывает Марусе на разбитое блюдце. — Прибрала, живо!

Маруся бросается выполнять её приказ, а в гостиную входит Мэл с Данилой на руках.

— Мам, можешь кашу сварить? — и целует Димкиного сына в щёку. — Сейчас нас с тобой накормят в лучшем виде.

— Какой славный, конечно, сварю. — Марго протягивает к ним руки, вмиг забыв про нас с Марусей. —Анна сейчас обедом занята, пойдёмте в летнюю кухню.

Мы остаёмся с Марусей один на один. Она на корточках собирает осколки блюдца у моих ног и пыхтит, как ёжик. Сажусь рядом, и Маруся вскрикивает.

— Порезалась? — беру её за руку и слизываю с тонкого пальчика каплю крови.

— Инфекцию занесёшь! — в глазах у Маруси слёзы, и сердце моё сжимается. Не могу видеть, как она плачет.

— У волков слюна бактерицидная, — другой рукой ловлю слезу, побежавшую по Марусиной щеке.

Из кухни выходит Анна со шваброй и совком.

— Что вы тут опять разгромили? Идите уже куда-нибудь. Сама приберу.

Я подхватываю Марусю на руки, и она, обняв меня за шею, прижимается к моей груди, как много лет назад. Поднимаюсь по лестнице, иду мимо спальни Гориных, кабинета Фрола, где идёт полным ходом прожарка Димона, и толкаю плечом дверь в Марусину комнату. Кладу её на синее стёганное покрывало и возвращаюсь к порогу, чтобы закрыться на замок с «арестованной». Как раз с утра наручники захватил, хотел вместо кольца ей пока подарить.

— Руслан… Не уходи, пожалуйста.

Маруся редко зовёт меня по имени, но из её уст оно звучит волшебно, до мурашек. Неужели думала, что я сейчас уйду? С чего вдруг такая неуверенность?

— Хорошо, — щёлкаю собачкой замка и возвращаюсь к кровати.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — серые глаза всё ещё блестят от слёз.

— Вообще, я собирался тебя выпороть.

— Да ты проказник, волчок, — Маруся облизывает губы. — У меня было несколько заказов на виртуальные замки садо-мазо.

Кровь приливает к моим щекам. Небеса! Когда девку так испортить успели?

— Я только создавала интерьер, — поспешно добавляет Маруся. — Но если тебя это заводит, то можешь меня пару раз шлёпнуть…

— Котёнок, заткнись, — хотел подарить любимой несколько девственных поцелуев, но её развратные завлекушки уже сделали своё дело. В штанах прибыло так, что сейчас ширинка лопнет.

— Насчёт шлепков подумаю, — коленом встаю на кровать и нависаю над Марусей, — но вот небольшую защиту от твоих колдовских штучек использую.

Касаюсь Марусиных губ, опасаясь, как бы она на меня какой обруч не напялила. Впервые в жизни, не знаю, что в следующий момент ждать от девушки. Не прочь побегать волком по лесам, но сейчас меня потряхивает совсем от другого желания. Маруся проталкивает свой язычок мне в рот, а я свожу её руки над головой.

— Закрой глазки, котёнок, — легко удерживаю сведённые вместе запястья.

— Только не останавливайся, — мурлычет моя горячая девочка, и послушно смыкает веки.

Вновь приникаю к таким желанным губам и достаю из заднего кармана наручники. Маруся вздрагивает, когда металл касается её кожи.

— Это вынужденная мера, малыш! — я защёлкиваю кольцо наручников на одной руке, удерживая другую, огибаю цепочкой дугу кровати, и пленяю второе запястье.

Маруся пытается вырваться, но я прижимаю её своим весом к постели, теперь уверенный на сто процентов, что не обрасту внезапно шерстью.

— Тихо, тихо, сладкая моя, — трусь щекой об Марусину щёку.

Маруся затихает. Я сажусь возле неё и у меня перехватывает дыхание от того, как она прекрасна в своём бессилии. Восхитительные упругие грудки топорщатся остренькими вершинками под алым шёлком. Острые косточки бёдер выступают над поясом джинсовых шортиков. Чуть впалый живот подрагивает. Длинные, стройные ноги покорно разведены в стороны. Ложусь рядом с Марусей и поправляю тёмные пряди её волос, рассыпавшихся по подушке. Она тихо глотает слёзы, и виноват в них только я.

— Не плачь, котёнок, — не могу удержаться и забираюсь рукой к ней под топ. — Я больше никогда не сделаю тебе больно. Не могу налюбоваться тобой. Ты такая красивая.

Глажу ей грудь и живот, ладонью осторожно забираюсь под шорты и касаюсь нетронутой плоти. Оттормаживаю себя и хочу убрать руку, но Маруся вдруг просит:

— Погладь меня… Там.

Меня бросает в дрожь. Расстёгиваю ремень на её штанишках, дёргаю молнию и одной рукой приспускаю их с покатых бёдер. Осторожно, чуть касаясь пальцами бархатной кожи, снова забираюсь рукой под кружево белья между покорно разведённых в стороны ног. Раздвигаю складки и дурею от прикосновения к влажному лону. Наклоняюсь к лицу Маруси, и она встречает мои губы жарким поцелуем. Разминаю одним пальцем сжавшийся вход, где кожа тоньше розовых лепестков. Ввожу его неглубоко и снова позволяю себе лишь лёгкие поглаживания. Маруся напряжена, но глаз не открывает. Наигравшись, поднимаюсь большим пальцем к маленькому, набухшему бугорку и нажимаю на него. Маруся стонет мне в рот, извиваясь всем телом, и мы вместе кончаем. Она мне в руку, а я в штаны. Последний раз со мной такое было в школьном возрасте.

Маруся хватает воздух ртом и испуганно смотрит на меня.

— Что это было?

— Твой первый оргазм, котёнок, — я подношу мокрые пальцы ко рту и засовываю их в рот. — М-мм, ты мой вкусняш!

— Как с горы слетела! Хочу ещё! — требует Маруся.

— Это была промоакция, — улыбаюсь я и трусь носом об её нос.

— Руслан! — дёргается она, пытаясь вылезти из наручников. — Так не честно.

— Меня твой отец сейчас дёрнет к себе. Продолжим ночью, котёнок.

— Но я же арестована!

— В этом есть свои плюсы, — я натягиваю на Марусю шорты и застёгиваю молнию и ремень. — К тому же нет таких дверей, которые я не отворил бы ради тебя.

Достаю из кармана ключ от наручников.

— Прежде, чем я тебя отстегну, хочу сказать одну важную вещь.

Маруся лежит, надув губки. Я наклоняюсь к её уху и шепчу:

— Никого и никогда я не любил больше, чем тебя.

Глава 16

Руслан

Я успеваю зайти домой переодеться, прежде чем Фрол звонит мне. Насмотревшись, каким франтом вырядился Димон для визита к Марусе, я решил не отставать. Вытащил из шкафа белую рубашку и серые брюки. Повертелся в них перед зеркалом и, подумав, надел до кучи синий галстук. Так непривычно видеть себя без бороды. Придётся теперь бриться каждый день. Но ради Маруси я готов на всё. Невольно улыбаюсь, вспомнив наши с ней первые шалости. Лука приедет, сразу освобожу больше времени для молодой жены.

В дверях кабинета Фрола сталкиваюсь с Димоном.

— Бизнес-план пересмотри. Но, в первую очередь, подправь в банановом договоре всё, что обсудили сейчас и Русу кинь на почту. Пусть глянет опытным взглядом законника, — напутствует его Фрол, стоя у окна и почёсывая всей пятернёй грудь. Наш спортсмен, как всегда, в шортах и майке. Рубашку Большой папа надевает только на онлайн конференции и совещания. Анна каждый день вешает ему чистую офисную одежду на плечики возле стола. Чтобы в любую секунду преобразиться мог.

— Сделаю. Только у тебя не знаешь, где уединиться! Как ты умудряешься здесь работать и при этом ещё что-то умное генерить? — улыбается Димон, сжимая под мышкой ноутбук.

— Всё дело в баньке, старина! У меня там лежбище! Выбирай любую из комнат — тишь, гладь, Божья благодать. За барной стойкой холодильник, если помнишь.

— Мне бы фреш клубничный. Марго так свои ягоды расхваливала.

Фрол усмехается и переглядывается со мной:

— Да, ягодки хорошие. Но сначала договор сделай. Давай вали, — жестом гонит Димона. — Дел до пупа.

Мы остаёмся с Фролом одни:

— Как тебе шахер-махер нашего Димасика? Так запустить сына! Подожди письмо отправить нужно, — Фрол идёт к компьютеру и быстро шерудит пальцами по клавиатуре.

Я смотрю в окно, как девчонки болтают с Алёной. Она стелет на столе одеяло и сажает на него Даньку. Гулит с ним, сгибает, разгибает ему ручки-ножки. Задумчиво читает что-то в своём персонайзере и откладывает его в сторону. Вижу, как снова загорается экран, но Алёна занята с Даней. Удивлённо приподнимаю брови, когда вижу, что Варя пишет ответ вместо неё. Мэл шепчется с ней и, прихватив Есю, девчонки бегут в дом. Вот макаки, опять что-то затеяли.

— После того, как Данила попал в твоё бабье царство, переживать нечего. Волконский, конечно, мудень, — я всё ещё сердит на Димона.

— Мудень, не мудень, а девушку у тебя умыкнул, — Фрол вытягивается на диване, закинув руки за голову и довольно хмыкает. — Чуть не профукал Марусю, волчара мой матёрый.

— Не говори! Старый стал, на лапы ссу, — достаю из минибара бутылку минералки и пью из горла.

— Ладно, не прибедняйся! По тебе все девы мои сохнут. Почти все. Лететь куда собрался? Вырядился, как на парад. Суды вроде все разрулили. Пойдём лучше в бильярд партеечку замутим…

— Какой бильярд, мин херц? — соображаю, как бы на нужную тропу свернуть.

— В «американку» или «пирамидку», — Фрол прищуривается и с подозрением тянет: — А ты чего сияешь, как бампер от «мерсухи»? К Марусе пробрался? Я ж её под арест отправил.

— Ничего и не сияю, — сажусь в кресло напротив Фрола. — С чего ты взял?

— Вряд ли твоя рожа так бы светилась от пары ложек варенья и похищенных поцелуйчиков у моей жены.

— Прозорливый ты, мин херц! Грешен, пробрался.

Фрол поджимает губы и, надувшись, устремляет взгляд в потолок.

— Всю жизнь знал, что вы с Марусей однажды переспите, но как представлю, что ты такой кабан, мою девочку дерёшь…

— Притормози коней! — перебиваю я друга. — Я к тебе с официальным предложением.

Фрол ловко соскакивает с дивана, бежит к вешалке и сдёргивает белую рубашку с плечиков. Доля секунды и все пуговицы застёгнуты:

— Да ты что! — приглаживает тёмный коротко стриженный чуб и садится за стол, подвигая к себе вазочку с фисташками. — Валяй!

— Пригласи Марго, пожалуйста, — подтягиваю я к себе главный козырь из колоды.

Фрол тыкает пальцем в экран компьютера, и я слышу бархатный голос Марго:

— Что хочет мой медвежонок?

— Лапуль, я не один, — щёки Фрола розовеют, а взгляд теплеет. — У меня Руслан. Зайди, пожалуйста.

Не проходит минуты, как отворяется дверь и слышатся лёгкие шаги. Откидываюсь в кресле и любуюсь будущей тёщей. Она уже переоделась к обеду, и, судя по её голубому шифоновому платью с пышной юбкой, он будет праздничным. Неужели уже знает, что я буду делать предложение? Еле уловимый аромат цитрусового парфюма, нитка жемчуга на тонкой шее, хитрая улыбка на губах — в Марго есть всё, что делает женщину неотразимой. Она садится напротив меня на диван и рассматривает, как ярморочный пряник.

— Что за сбор? — Марго тонкими пальцами заправляет за ухо светлую прядь волос.

— Да вот Руслан к нам с официальным предложением пожаловал. Судя по тому, как он пожирает тебя глазами, наконец решил спилить сосны у себя во дворе и дать тебе добро на высадку роз.

— Это было бы замечательно! — Марго проглатывает смешок. — Но мне кажется он пришёл за другим цветком.

— Думаешь? — Фрол закидывает фисташку в рот.

Голубой шифон красиво подчёркивает чуть тронутую загаром кожу Марго. Что-то всё-таки не так с её лицом. Она прямо светится последние дни. Мечтаю, чтобы Марусино лицо сияло от счастья также. Умеет Фрол делать женщину свою счастливой, хотя такой медведь по жизни. Вот уж кто дерёт женщину в постели, так это он. Сколько раз становился свидетелем их сумасбродств за стеной.

— Рус, ты за каким цветком-то пришёл? — Выводит меня из задумчивости Фрол, и ехидно добавляет. — Этот давно занят. Я думал ты уже определился. Может хочешь ещё раз посмотреть всех?

— Пардон, — кашляю в кулак. — Просто Рита прямо сама не своя эти дни. Ты не замечал?

Фрол внимательно смотрит на жену.

— Мамуль, ты не беременна, — спрашивает напрямую.

— Мальчики, давайте не обо мне, — теперь уже Марго выводит нас на нужный разговор. И я теперь почти на сто процентов уверен, что у Гориных скоро будет прибавление.

Поднимаюсь, смотрю на друзей и собираюсь с духом. Фрол дожёвывает орех и отодвигает мисочку. Марго поворачивается в мою сторону и, расправив юбку, складывает руки на коленях. Спина прямая, подбородок вздёрнут, в глазах озорные огоньки.

— Фрол, Марго, — мне, скорому и ловкому на язык, в голову сейчас лезут древние велеречивые «вельми понеже» и более ничего толкового. Призываю силы небесные и выдыхаю: — прошу руки вашей дочери.

Вспоминаю, что их у Гориных пять. Понятно, что Маруся, но ведь положено сказать. Пот скатывается каплями между лопаток. А эти двое сидят, как в партере.

— В Марусе вся моя жизнь, — добавляю.

— Что скажешь, мать? — откидывается Фрол в кресле, будто только узнал новость.

— Ты отец, тебе решать, — изящно поворачивает голову Марго в сторону мужа.

Меня сейчас апоплексический удар с ними хватит. И тут их разбирает хохот. Фрол поднимается из-за стола и идёт ко мне, распахнув объятья. Марго утирает согнутым пальчиком слезу в углу глаза. Обнимаюсь с тестем, опускаюсь на колени возле тёщи и получаю благословенный поцелуй. Фрол достаёт из бара шампанское и разливает по бокалам.

Распахивается дверь, на пороге раскрасневшийся Димон. Рубашка у него наполовину расстёгнута, причёска всклочена.

— Вы чего, меня под статью подвести решили?