Протокол «Сигма» Ладлэм Роберт
Нет. Только не он!
— Вы?.. — выпалил Бен, удивленно глядя на старого охотника за нацистами, и вскочил.
— Я думаю, что мы можем получить нового рекрута, — угрюмо произнес Годвин и кратко, но выразительно взглянул на Ленца.
Бен повернулся к Зонненфельду.
— Они узнали о том, что я отправился в Буэнос-Айрес, от вас, не так ли?
У Зонненфельда было такое выражение лица, словно от этих слов ему стало больно. Он отвел взгляд.
— В жизни бывают моменты, когда приходится решать, на какую сторону встать, — ответил он. — Когда началось мое лечение...
— Пойдемте, джентльмены, — снова перебил его Ленц. — Нам нужно торопиться.
Годвин и Зонненфельд двинулись к выходу. Бен явственно услышал рокот вертолета.
— Бенджамин, — не оборачиваясь, сказал Ленц. — Будьте добры, побудьте здесь. Я рад был услышать, что от вас можно ожидать интереса к нашему проекту. Так что теперь нам с вами стоит немного побеседовать.
Бен почувствовал, что его схватили сзади, и тут же к его запястьям прикоснулась холодная сталь. Наручники. У него не было никаких шансов на спасение.
Охранники проволокли его через большой зал, мимо тренажеров и медицинских контрольных приборов.
Он заорал во всю силу своих легких и подогнул ноги. Если бы здесь оставался хоть кто-нибудь из Wiedergeborenen, этот человек увидел бы, как с ним обращаются, и, конечно, запротестовал бы. Эти люди не были злыми.
Но никого из них уже не было в замке, по крайней мере он никого не видел.
Третий охранник схватил его за руку выше локтя. Бена волокли коленями по каменному полу; это оказалось мучительно больно. Он принялся дергаться и вырываться. Появился еще один охранник, и теперь Бена волокли за руки и за ноги, хотя он продолжал извиваться и рваться всем телом, чтобы как можно сильнее затруднить задачу своим противникам, и продолжал кричать.
Его втащили в лифт. Один из охранников нажал кнопку второго этажа. Через несколько секунд двери открылись в абсолютно белый коридор. Когда охранники выволокли его — он прекратил сопротивление: какой смысл? — проходящая мимо медсестра уставилась на него, раскрыв рот от неожиданности, и тут же поспешно отвела взгляд.
Его приволокли в комнату, похожую на операционную, и подняли на кровать. Санитар, который, похоже, дожидался его появления — неужели охранники успели предупредить по радио? — пристегнул его лодыжки и запястья к койке широкими упругими цветными ремнями, а потом снял наручники.
Бен, измотанный донельзя, лежал неподвижно. Все охранники, кроме одного, покинули помещение; они свое дело сделали. Оставшийся застыл перед закрытой дверью. На груди у него висел автомат “узи”.
Дверь открылась, и вошел Юрген Ленц.
— Я восхищаюсь вашим умом, — сказал он. — Я был уверен, что старая пещера давно завалена или по крайней мере непроходима, так что благодарю вас за то, что вы показали нам, откуда можно ждать опасности. Я уже приказал взорвать этот проход.
Бен задумался: действительно ли Годвин искренне предлагал ему присоединиться к этой компании? Или же старый наставник просто пытался нейтрализовать его? В любом случае Ленц был слишком, слишком осторожным и подозрительным человеком и не мог поверить опасному противнику.
Или все-таки мог?
— Годвин предлагал мне присоединиться к проекту, — сказал Бен.
Ленц подкатил к его кровати металлический столик на колесиках и взял со стеклянной крышки шприц.
— Годвин доверяет вам, — заявил он, поворачиваясь к Бену. — А я не доверяю.
Бен следил за его лицом.
— Доверяет мне по поводу чего?
— Того, что вы с уважением отнесетесь к нашей потребности в конфиденциальности. А также того, о чем вы или ваша любознательная подруга уже могли кому-то сообщить.
Так вот, какова его ахиллесова пята!
— Если вы освободите ее целой и невредимой, то мы с вами могли бы заключить сделку, — сказал Бен. — И каждый из нас получит то, что хочет.
— И, конечно, я могу быть уверенным в том, что вы сдержите ваше слово?
— Это будет полностью в моих интересах, — ответил Бен.
— Люди не всегда действуют в соответствии со своими личными интересами. Если бы я даже мог когда-нибудь забыть об этом, angeli rebelli очень убедительно напомнили мне.
— Давайте попробуем смотреть на это дело просто. Мой интерес состоит в том, чтобы вы отпустили Анну Наварро. Ваш — в том, чтобы сохранять свой проект в секрете. У нас есть взаимные интересы, так что мы вполне можем договориться к обоюдному удовольствию.
— Что ж, — с сомнением в голосе протянул Ленц. — Возможно. Но сначала мне потребуется обратиться к помощи химии, чтобы подкрепить вашу честность, на тот случай, если она не сможет достаточно проявиться естественным путем.
Бен внутренне напрягся, чтобы подавить нахлынувшую панику.
— Что это означает?
— Никакого вреда. Даже, напротив, весьма приятный опыт.
— Не думаю, что у вас есть время для этого. Особенно если учесть, что в любую секунду здесь могут появиться агенты правоохранительных служб. Это ваш последний шанс на заключение сделки.
— Мисс Наварро оказалась здесь одна и без поддержки, — ответил Ленц. — Она никого не вызвала. Это она лично сказала мне. — Он помахал шприцем. — И ручаюсь вам, что она говорила правду.
Продолжай болтовню! Переключи его на другую тему!
— Откуда вы знаете, что можете доверять ученым из вашей команды?
— Я им не доверяю. Все — все материалы, компьютеры, аппаратура, слайды, химические формулы — находится здесь.
Бен попытался усилить нажим.
— И все равно вы уязвимы. Кто-то мог получить доступ к внешним хранилищам данных. А ведь любое кодирование рано или поздно поддается расшифровке.
— Именно поэтому никаких внешних хранилищ не существует, — ответил Ленц. Было ясно, что он получает искреннее удовольствие, указывая на ошибки, обнаруживающиеся в гипотезах Бена. — Это риск, который я не могу себе позволить. Признаюсь со всей откровенностью: я не представляю себе, что бы со мной было, если бы я чрезмерно доверял моим соратникам и коллегам.
— Раз уж мы оба говорим откровенно, позвольте мне задать вам один вопрос.
— Да? — Ленц принялся массировать левое предплечье.
Бена, пока не вздулась вена.
— Я хотел бы узнать, зачем вы убили моего брата.
Ленц воткнул иглу в вену. Как показалось Бену, его движение было чрезмерно энергичным.
— Это не должно было случиться. Это сделали фанатики из моей службы безопасности, я глубоко об этом сожалею. Ужасная ошибка. Они испугались, что сделанное вашим братом открытие — первоначальный состав правления “Сигмы” — поставит под угрозу нашу работу.
Сердце Бена лихорадочно забилось, и он снова взял себя в руки и заставил успокоиться.
— А мой отец? Ваши “фанатики” убили его тоже?
— Макс? — Ленц изумленно выкатил глаза. — Макс — гений. Я глубоко восхищаюсь этим человеком. О, нет, я не причинил бы вреда ни одному волоску на его голове.
— Тогда где же он?
— А он что, куда-то уехал? — с невинным видом спросил Ленц.
Болтай, не останавливайся!
— Тогда зачем нужно было убивать всех остальных стариков?
Левый глаз Ленца пару раз чуть заметно дернулся.
— Это была уборка. В данном случае мы говорим главным образом об индивидуумах, принимавших персональное участие в деятельности “Сигмы”, о тех из них, кто стремился сопротивляться неизбежному. Они были недовольны тем, что “Сигма” все больше оказывалась под моим влиянием, чувствовали себя оскорбленными из-за возрастания моей роли. О, со всеми нашими членами обращались великодушно...
— Вы хотите сказать, держали на коротком поводке? Выплачивали им нечто вроде пенсии, чтобы подкрепить их осмотрительность.
— Если хотите, можно сказать и так. Но пришло время, когда этого оказалось недостаточно. В итоге все свелось к принципиальным порокам мировоззрения. А суть дела в том, что они отказались принять и поддержать программу. Были и такие, кто сделался назойливым, даже нескромным и в то же время давно утратил способность что-либо предложить. Это были ненужные, совершенно излишние нити, и пришло время их отрезать. Возможно, это может показаться излишне жестким решением, но когда под угрозой оказывается так много, вы ведь не ограничиваетесь тем, что делаете вашим подопечным резкие выговоры, шлепаете их по рукам или не выпускаете из класса на перемену, не так ли? Вы принимаете более категорические меры.
“Только не позволяй себе ни секунды растерянности, — приказал себе Бен. — Он должен быть увлечен разговором”.
— А вам не кажется, что убийство этих стариков само по себе было глупым риском? Смертные случаи не могут не вызывать подозрений.
— Прошу вас... — поморщился Ленц. — Все смерти выглядели совершенно естественными, но даже в том случае, если бы токсин был обнаружен... У этих людей было множество врагов во всех странах мира.
Ленц услышал звук в ту же секунду, что и Бен.
Автоматная очередь где-то совсем неподалеку.
И еще одна — еще ближе.
Крик.
Ленц, держа шприц в руке, повернулся к двери. Что-то сказал стоявшему перед дверью охраннику.
Дверь резко распахнулась, и комнату залило градом пуль.
Раздался громкий крик, и охранник осел на пол, прямо в лужу собственной крови.
Ленц ничком кинулся на пол.
Анна!
Никогда еще в жизни Бену не приходилось испытывать такого облегчения. Она жива, неизвестно, как ей это удалось, но она жива.
— Бен! — крикнула она, захлопнув за собой дверь и не забыв повернуть ключ в замке. — Бен, ты цел?
— Я в полном порядке, — откликнулся он.
— Встать! — крикнула она Ленцу. — Встать, проклятый сукин сын.
Она шагнула вперед, держа автомат, нацеленный на Ленца. На ней был короткий белый медицинский халат.
Ленц поднялся. Его лицо раскраснелось, серебристо-седые волосы растрепались.
— Моя охрана будет здесь через несколько секунд, — произнес он заметно дрожащим голосом.
— Не слишком рассчитайте на это, — ответила Анна. — Я заблокировала все крыло, а двери заклинены с той стороны.
— Думаю, что вы убили этого охранника, — сказал Ленц; в его голосе вновь слышалась бравада. — А я-то думал, что агентов правительства Соединенных Штатов учат убивать только для самозащиты.
— Разве вы не знаете, что я сейчас не на службе? — резко бросила Анна. — Руки в стороны. Где ваше оружие?
— Я безоружен! — с возмущенным видом заявил Ленц.
Анна шагнула к нему.
— Вы, конечно, не будете возражать, если я проверю, не ошиблись ли вы. Руки в стороны, я сказала!
Она медленно подошла к Ленцу и засунула свободную руку во внутренний карман его пиджака.
— Давайте-ка, посмотрим, — сказала она. — Очень надеюсь, что мне удастся сделать это и не нажать на спуск этого дурацкого автомата. Я не слишком привыкла пользоваться подобными крошками.
Ленц побледнел.
Улыбнувшись, словно фокусник, вытаскивающий кролика из цилиндра, Анна извлекла из нагрудного кармана пиджака Ленца крохотный пистолетик.
— Ну-ну, — укоризненно произнесла она. — Разве прилично старику так себя вести? Подумайте сами, Юрген. Или ваши друзья все еще называют вас Герхардом?
Глава 47
— О, мой Бог! — выдохнул Бен.
Ленц облизал губы, а потом, как ни странно, улыбнулся. Анна опустила пистолет Ленца в карман халата.
— Это очень долго смущало меня, — сказала она. — Федеральная лаборатория исследовала отпечатки, но ничего не смогла найти ни в одной базе данных. Они обратились к материалам армейской разведки — тоже безуспешно. И только в самом конце они взялись за старые архивные карты с десятью отпечатками, сделанные во время войны и в первые годы после нее. Очень немногие из них были оцифрованы, да и зачем это нужно, ведь правда? Полагаю, что ваши отпечатки из документов СС хранились в архивах армейской разведки потому, что вам удалось убежать.
Ленц следил за ней с удивленным выражением лица.
— Техники прежде всего подумали, что отпечатки на фотографии, которую я послала им, были старыми, но, как ни странно, жировые следы, остатки потовых выделений, как это у них называется, оказались совершенно свежими. Специалисты были в полной растерянности.
Бен вгляделся в Ленца. Да, он походил на Герхарда Ленца, стоявшего на фотографии рядом с Максом Хартманом. Ленцу на этом снимке, сделанном в 1945 году, было лет сорок пять. Выходит, сейчас ему уже больше ста.
Это казалось совершенно невозможным.
— Первый успешный опыт я поставил сам на себе, — спокойно сообщил Герхард Ленц. — Почти двадцать лет назад я впервые сумел остановить, а потом полностью пустить вспять мое собственное старение. Только несколько лет назад мы изобрели формулу, которая одинаково надежно действует на каждого. — Он уставился в пространство. — Это означало, что все, ради чего существовала и действовала “Сигма”, можно было обезопасить практически навсегда.
— Очень мило, — перебила его Анна. — Дайте-ка мне ключ от ремней.
— У меня нет ключа. Дежурный санитар...
— Забудьте об этом. — Она взяла автомат в правую руку, вынула из кармана разогнутую скрепку, освободила Бена и дала ему длинный пластмассовый предмет, который он узнал с первого же взгляда.
— Не шевелиться! — крикнула Анна, снова наведя “узи” на Ленца. — Бен, возьми эти браслеты и пристегни ублюдка к чему-нибудь неподвижному. — Она окинула комнату быстрым взглядом. — Мы должны убраться отсюда как можно скорее, и...
— Нет, — твердо произнес Бен.
Анна изумленно уставилась на него.
— Что ты?..
— Он держит здесь заключенных — подростков в палатках во дворе и больных детей, по крайней мере, в одной палате. Мы должны освободить их!
Анна сразу поняла его и кивнула.
— Проще всего это сделать, отключив системы безопасности. Снять напряжение с заборов, отпереть... — Она повернулась к Ленцу и сделала движение стволом автомата. — В вашем кабинете находится главный пульт управления. Мы сейчас немного прогуляемся.
Ленц вскинул на нее делано равнодушный взгляд.
— Боюсь, что не знаю, о чем вы говорите. Всей системой безопасности клиники управляют с центрального поста охраны на первом уровне.
— Мне очень жаль, — ехидным тоном откликнулась Анна, — но я уже успела обсудить этот вопрос с одним из ваших охранников. — Она указала автоматом на закрытую дверь, не ту, через которую все входили. — Пойдемте.
Кабинет Ленца оказался огромным, мрачным и походил на собор.
Через окна-щели, проделанные в каменных стенах намного выше уровня головы, просачивались струйки бледного света. Почти вся комната была темна, лишь на массивном, сделанном из грецкого ореха столе Ленца светилась настольная лампа, прикрытая зеленым стеклянным старомодным абажуром. От нее на полированную столешницу ложился маленький световой круг.
— Думаю, что вы не станете возражать, если я зажгу свет. Так вам будет легче следить за моими действиями, — сказал Ленц.
— Извините, — ответила Анна, — но в этом нет необходимости. Просто обойдите стол и нажмите кнопку, чтобы выдвинуть пульт управления. Давайте сделаем это без лишних обсуждений.
Ленц заколебался, но уже через секунду решил, что лучше выполнить требование.
— Это совершенно бессмысленное занятие, — произнес он с усталым презрением в голосе, подходя к своему креслу. Анна шла следом за Ленцем, держа автомат нацеленным на него.
Бен следовал за нею по пятам. Если Ленц попытается что-то предпринять, две пары глаз лучше, чем одна, а в том, что Ленц постарается что-то выкинуть, он нисколько не сомневался.
Ленц нажал потайную кнопку, вделанную в передний край стола. Загудел сервомотор, и прямо посредине полированной столешницы показалась длинная, плоская секция, похожая на надгробную плиту. Матово блестящая, словно сделанная из нержавеющей стали, приборная панель производила очень странное впечатление на антикварном готическом столе.
В стальную оправу был вделан пылающий ледяной голубизной плоский плазменный экран, разделенный на девять маленьких квадратов, расположенных рядами по три. Каждый квадрат показывал, что происходит в различных местах внутри и снаружи замка. Ниже экрана располагалось множество сверкавших серебром тумблеров и верньеров.
В одном квадрате играли дети-прогерики, привязанные трубками датчиков к тумбам, на другом копошились возле своих палаток беженцы; почти все курили. Около входов стояли охранники. Другие охранники совершали свои обходы. Мигающие красные огни, расположенные через каждые несколько футов поверху находившихся под током металлических барьеров, венчавших древние каменные стены, вероятно, показывали, что система в действии.
— Отключайте! — приказала Анна.
Ленц снисходительно, будто делал одолжение, кивнул и принялся быстрыми движениями переставлять каждый выключатель из левого в правое положение. Ничего не случилось, ничего не говорило, что система безопасности выключилась.
— Мы найдем других прогериков, — спокойно сказал Ленц, щелкая тумблерами, — да и запас юных беженцев у нас неограничен — ведь в мире непрерывно идут какие-нибудь войны. — Эта мысль, казалось, забавляла его.
Мигающие красные огни погасли. Группа детей-беженцев играла около высоких железных ворот. Один из них повернулся и замер — очевидно, заметил, что красных огней больше нет.
Второй подошел к воротам и толкнул створку.
Ворота медленно раскрылись.
Ребенок настороженной, скованной походкой прошел через ворота и оглянулся назад, подзывая к себе других. Еще один медленно прошел через ворота к свободе и присоединился к нему. Эти двое, казалось, что-то кричали остальным, хотя звука слышно не было.
Их примеру последовали еще несколько детей. Изможденная девочка со свалявшимися курчавыми волосами. Еще один, совсем маленький мальчик.
И другие дети.
В следующее мгновение началась суета. Дети, отталкивая друг друга, кинулись за ворота.
Ленц с непроницаемым лицом следил за происходившим на экране монитора. Анна не сводила с него глаз; “узи” был все так же направлен на него.
На другом экране дверь в детскую палату (а может быть, камеру?) была широко открыта. Медсестра, боязливо оглядываясь по сторонам, выводила детей наружу.
— Итак, они убегают, — констатировал Ленц. — Но вам самим это будет не так легко сделать. Сорок восемь охранников проинструктированы стрелять в любых посторонних, которые только попадутся им на глаза. Вам не удастся выйти отсюда. — Он протянул руку к большой, помпезно отделанной бронзовой лампе, словно хотел включить ее, и Бен сразу насторожился: он был уверен, что Ленц хочет схватить лампу и швырнуть ее в Анну. Но вместо этого Ленц быстрым движением сдвинул в сторону часть пьедестала и выхватил маленький продолговатый предмет, который тут же направил на Бена. Это оказался компактный, покрытый бронзовыми украшениями пистолет, с поразительным искусством замаскированный под деталь лампы.
— Бросьте! — крикнула Анна.
Бен находился в нескольких футах от Анны, и Ленц не мог взять на прицел сразу обоих.
— Я предлагаю вам немедленно положить ваше оружие, — ответил он. — В таком случае никто не пострадает.
— Я так не думаю, — сказала Анна. — У нас с вами несколько разный уровень подготовки.
Ленца ее слова, похоже, нисколько не встревожили.
— Видите ли, если вы начнете стрелять в меня, то ваш друг, присутствующий здесь, тоже будет убит, — вежливым, почти ласковым тоном произнес он. — Так что вы должны спросить себя, насколько важно для вас убить меня — стоит ли игра свеч.
— Бросьте эту чертову игрушку, — потребовала Анна, хотя Бен хорошо видел, что предмет, который Ленц держал в руке, игрушкой как раз не был.
— Даже если вам удастся убить меня, вы все равно ничего не измените. Моя работа продолжится и без меня. А вот ваш друг Бенджамин будет бесповоротно мертв.
— Нет! — раздался хриплый крик. Это был старческий голос.
Ленц резко повернул голову.
— Lassen Sie ihn los! Lassen Sie meinen Sohn los![83] — И по-английски: — Отпустите его! Отпустите моего сына!
Голос донесся из скрытого в густой тени угла огромной комнаты. Ленц повернул было оружие на голос, но тут же, видимо, передумал и снова наставил его на Бена.
— Отпустите моего сына! — повторил голос.
В густом полумраке Бен с трудом различил лишь контуры сидящего человека.
Его отец. И он тоже держал в руке пистолет.
На мгновение Бен лишился дара речи.
В первый момент он подумал, что это странная игра сумеречного освещения, снова взглянул в угол и понял: увиденное им — реальность.
— Отпустите их обоих, — несколько тише потребовал Макс.
— Ах, Макс, мой друг! — громким сердечным голосом воскликнул Ленц. — Может быть, вы сумеете втолковать этой парочке, что к чему.
— Хватит убийств, — потребовал Макс. — Хватит кровопролития. Всему этому пришел конец.
Ленц напрягся.
— Вы старый дурак! — ответил он.
— Вы правы, — согласился Макс. Он оставался на месте, и его оружие было все так же направлено на Ленца. — И в молодости я тоже был дураком. Вы обманывали меня тогда точно так же, как теперь. Всю жизнь я провел в страхе перед вами и вашими людьми. Ваши угрозы. Ваш шантаж. — Он повысил срывающийся от гнева голос. — Что бы я ни создал, кем бы я ни стал — вы всегда стояли у меня за спиной.
— Вы можете опустить оружие, мой друг, — мягко проговорил Ленц. Его пистолет был все еще направлен на Бена, но ему потребовалась лишь доля секунды, чтобы прицелиться в Макса.
“Я могу сбить его, повалить на пол, — подумал Бен. — Пусть только он еще раз отвлечется”.
А Макс продолжал говорить, как будто не слышал этих слов, как будто в комнате не было никого, кроме него самого и Ленца.
— Разве вы не видите, что я больше не боюсь вас? — Его голос гулко разносился по кабинету, отражаясь от каменных стен. — Я никогда не прощу себе того, что я делал: помогал вам и вашим друзьям-мясникам. Это было условием моей сделки с дьяволом. Когда-то я думал, что это нужно и полезно — для моей семьи, для моего будущего, для всего мира. Но я старательно обманывал себя. Что вы сделали с моим сыном, моим Питером... — Его голос сорвался.
— Но вы же знаете, что это не должно было случиться! — возразил Ленц. — Это было делом чрезмерно фанатичных людей из моей службы безопасности, превысивших свои полномочия.
— Хватит! — взревел Макс. — Довольно! Довольно вашей проклятой лжи!
— Но проект, Макс. Мой бог, дружище, я думаю, что вы не понимаете...
— Нет, это вы не понимаете. Вы думаете, что меня сколько-нибудь занимают ваши мечты о том, чтобы получить возможность разыгрывать из себя бога? Вы думаете, что они хоть когда-нибудь занимали меня?
— Я сделал вам одолжение, пригласив сюда, в качестве компенсации за вашу потерю. Что еще вы пытаетесь мне сказать? — было заметно, что Ленц лишь с превеликим трудом одерживает ярость.
— Компенсации? Но это только продолжение ужаса. Вы готовы всех и каждого принести в жертву своей мечте о вечной жизни. — Макс тяжело, надсадно дышал. — Сейчас вы собираетесь лишить меня единственного оставшегося у меня ребенка! После того, как лишили всего остального.
— Значит, все ваши увертюры были просто-напросто игрой. Да, теперь я начинаю понимать. Когда вы присоединились к нам, уже тогда у вас было намерение предать нас.
— Это был единственный способ проникнуть за крепостную стену. Единственный путь, позволявший мне надеяться хоть как-то контролировать ситуацию изнутри.
— Моя ошибка состоит в том, что я всегда считал, будто ради настоящего общего блага другие могут быть такими же филантропами, как я, — произнес Ленц, как будто разговаривая сам с собой. — Как вы разочаровали меня, Макс. И это после всего, что мы вместе пережили.
— А-а! Так вы еще пытаетесь делать вид, будто озабочены прогрессом человечества! — крикнул Макс. — И вы еще называете меня старым дураком! Вы говорите о других как о недочеловеках, но вы сами не человек.
Ленц бросил взгляд на Макса, все так же сидевшего в темном углу. В тот самый миг, когда Бен напрягся, чтобы кинуться вперед, он услышал хлопок выстрела малокалиберного пистолета. Гнев на лице Ленца сменился скорее удивлением, нежели испугом, а на его белом халате возле правого плеча появилось маленькое, но стремительно увеличивающееся красное пятнышко. Направив пистолет туда, где сидел Макс, Ленц, не целясь, трижды яростно нажал на спуск.
В это мгновение на груди Ленца расцвело второе красное пятно. Его правая рука беспомощно повисла, а пистолет со звонким стуком упал на пол.
Анна немного опустила ствол “узи”, наблюдая за раненым.
Внезапно Ленц нанес Анне мощный короткий удар, сбив ее с ног. Автомат с грохотом отлетел в сторону.
Его рука схватила ее за горло, стиснув железной хваткой гортань. Анна попыталась вывернуться, но он ударил ее головой об пол с такой силой, что послышался хруст.
Ленц успел еще раз стукнуть ее головой о камень, прежде чем разъяренный Бен навалился на него, сжимая в кулаке одноразовый пластмассовый шприц, который еще раньше вручила ему Анна. Взревев от бешенства, Бен взмахнул рукой и на всю длину всадил иглу в шею Ленца.
Ленц взвыл от боли. Бен понял, что воткнул иглу в яремную вену или где-то совсем рядом с ней — как раз туда он и целился, — и резко нажал на плунжер.
Лицо Ленца перекосилось от ужаса. Он вскинул обе руки к шее, нащупал шприц, выдернул и увидел ярлык.
— Verdammt nochmal! Scheiss! Jesus Christus![84]
В уголке его рта вздулся пузырь слюны. Внезапно он упал на спину, подобно опрокинутой статуе. Его рот открывался и закрывался, как будто он пробовал кричать, но вместо этого лишь хватал губами воздух.
В следующее мгновение он замер.
Глаза Ленца сохраняли яростное выражение, но зрачки расширились чуть ли не на всю радужку и застыли в неподвижности.
— Я думаю, что он мертв, — почти беззвучно выдохнул Бен.
— Я знаю, что он мертв, — уточнила Анна. — Это самый сильный опиод из всех, какие только существуют на свете. У них здесь, в запертых шкафах есть очень любопытные медикаменты. А теперь давайте убираться отсюда! — она взглянула на Макса Хартмана. — Все вместе.
— Идите, — чуть слышно прошептал отец Бена, не вставая со своего стула. — Оставьте меня здесь. А вы оба должны немедленно уходить, охрана...
— Нет, — возразил Бен. — Ты пойдешь с нами.
— Черт возьми, — сказала Анна, взглянув на Бена. — Я слышала, что вертолет улетел, так что этот путь отпадает. Ты-то как сюда попал?
— Через пещеру... под всем замком... выходит в подвал. Но все равно они уже нашли ее.
— Ленц был прав, мы попались, отсюда не выбраться...
— Выход есть, — слабым голосом произнес Макс.
Бен кинулся к нему и замер, пораженный тем, что увидел.
Макс, одетый в бледно-голубую больничную пижаму, прижимал трясущиеся руки к основанию горла, куда, как теперь заметил Бен, попала пуля. Кровь настойчиво сочилась между дрожащими пальцами. На пижамной куртке из тонкой хлопчатобумажной материи был нанесен по трафарету черный номер восемнадцать.
— Нет! — закричал Бен.
Этот человек подставил себя под пулю, чтобы убить Ленца — и защитить своего единственного, пока еще уцелевшего сына.
— Собственный вертолет Ленца, — шептал Макс. — Выйдете на площадку через заднюю галерею в дальнем левом... — Еще несколько долгих секунд он бормотал указания. В конце концов он умолк, но после короткой паузы заговорил снова: — Скажи, что ты меня понимаешь. — Взгляд Макса был непривычно умоляющим. — Скажи, что ты меня понимаешь, — чуть слышно повторил он.
Читать бесплатно другие книги:
