Всего лишь тень Жибель Карин

Глава 61

– Надо же, какое красивое у тебя платье.

Я улыбаюсь ей, наклоняюсь, чтобы поцеловать в лоб. Она холодная, как смерть.

Все, к чему я прикасаюсь, леденеет, как смерть. Наверно, так и случается, когда переходишь на другую сторону.

– Видишь, я же говорила, что вернусь. И сдержала слово! Пары часов не прошло, как я приехала к папе и маме, и сразу решила навестить тебя.

Я присаживаюсь на неубранную постель, кладу руку на колени Лизы.

Моя Лиза. Моя дорогая Лиза…

– Знаешь, я в отпуске. В длительном отпуске. Я ушла из агентства, сыта была им по горло. Конечно, они не хотели меня отпускать. Но я ничего не желала слышать… И теперь я свободна. Пусть найдут кого-то другого, чтобы пахать на их грязной работенке!

У Лизы, сидящей в кресле из потрескавшейся искусственной кожи, голова опасно свисает на сторону.

Это нормально. Она же кукла. Сломанная кукла.

Это я ее испортила, это моя вина. Вот я и приехала все исправить.

Я слушаю пение птиц, доносящееся через приоткрытое окно. Смотрю на свои руки. Вижу на них кровь. Быстро прячу их, засунув между ляжками.

В конечном счете кровь не смывается. Как ни три. Всегда остается запах, ощущение.

– Может, пойдем погуляем по парку, как в прошлый раз? Уверена, ты не против! Сиди смирно, я пойду за твоим такси.

Осмотрев коридоры, я нахожу то, что мне нужно, рядом с комнатой медсестер. Именно тут и появляется начальница белых халатов.

Если она начнет меня доставать, я ее убью.

– Мадам! Что вы собираетесь делать с этой штукой?

– Я собираюсь отвезти сестру в парк. Вас что-то не устраивает?

Наверняка у меня особо устрашающий взгляд. Вижу это по отражению в ее глазах. Она быстро поняла, что лучше сдать назад. Скорее всего, почувствовала запах крови на моих руках.

Она знает, что я переменилась. Что я уже не прежняя Хлоя. Что я настоящая Хлоя.

– Нет… Нет, конечно. Берите.

Десять минут спустя мы с Лизой уже на воздухе.

Я вернусь. И прикончу тебя.

Странно, что эта фраза все еще звучит во мне. Ведь я уничтожила того, кто ее произнес.

Со временем все пройдет.

– Посмотри, какая чудесная погода, моя Лиза!

Они были правы, по радио. Для этого времени года сейчас тепло.

Ты не вернешься. Это я пришла к тебе. И прикончила тебя.

– Хочешь, пойдем к водоему, как в прошлый раз?

С Лизой надо проговаривать и вопрос, и ответ. Зато она никогда не спорит.

Кувшинки все в том же плачевном состоянии, но местечко по-прежнему приятное.

Я накидываю тонкий плед на ноги сестры. Ее взгляд встречается с моим, на мгновение задерживается. Я только что рассказала ей всю историю. И уверена, что она меня слушала.

Но вроде бы меня не осуждает.

Какое блаженство, когда кто-то тебя слушает и верит. Наконец-то.

– Мне бы так хотелось, чтобы ты познакомилась с Александром… Уверена, он бы тебе понравился.

Я сдерживаю слезы, не хочу, чтобы Лиза видела меня плачущей.

Да, я хотела бы, чтобы ты познакомилась с Алексом.

А сама хотела бы познакомиться с тобой, сестренка. Узнать женщину, которой ты могла бы стать…

– Я принесла тебе подарок.

Я открываю сумочку, долго смотрю на «вальтер».

Я принесла его для тебя, моя Лиза.

Смерть станет моим подарком. Самым прекрасным, какой я могу тебе поднести, так мне кажется.

Вот только мне нужно набраться мужества, чтобы вручить его.

Хотя это тяжко – набираться мужества. Исправлять свои ошибки. Но у меня получится, не беспокойся. Я освобожу тебя от этого тела, превратившегося всего лишь в оковы. Твоя душа воспарит к небу. Словно птица, наконец-то вольная лететь, куда ей угодно.

Да, я освобожу тебя, моя Лиза. Хотя бы это я должна для тебя сделать.

– Знаешь, я разбилась в тот же миг, что и ты… Конечно, этого было не видно. Я склеила кусочки, как могла. По правде говоря, наперекосяк. Вот уже двадцать шесть лет, как я раздроблена, расчленена. Словно пазл, понимаешь?

Разрывы в теле и в душе. Через которые медленно вытекают жизненные соки.

Сколько энергии потрачено, чтобы залатать эти бреши!

– Именно поэтому я никогда не приезжала к тебе, моя Лиза. Потому что при каждом посещении разломы опасно ширились. При каждом посещении я рисковала распасться на мелкие части.

Но никто этого не понимал. Никто не видел.

Кроме одного человека. Которого звали Александр.

Я вытираю слезы, катящиеся по моим щекам. В конце концов я так и не смогла их скрыть.

Я должна быть сильной. Потому что это моя вина, мое преступление.

Я уйду вместе с ней, я знаю. Сразу после нее, точнее. Кусочки пазла развеются по ветру. А в небе будут парить две птицы, вольные лететь, куда им угодно.

Так или иначе, я уже умерла тогда, на том заводе. В тот день настоящая Хлоя исчезла. И пора положить конец невыносимому маскараду.

Я глажу лицо младшей сестры, нежно ей улыбаюсь.

– Дай мне немного времени, пожалуйста. Я не совсем готова.

Она снова смотрит на меня. Она поняла, я знаю. Я чувствую. Она зовет меня, ободряет. Я опускаю руку в сумку, пальцы сжимают рукоять.

Две свободные птицы, вольные лететь куда хотят.

И тут я слышу шаги за спиной. Мгновенно оборачиваюсь.

Я вернусь. И прикончу тебя.

Нет, это не может быть он. Ведь я его убила. Я убила их обоих.

Я поспешно закрываю сумочку.

– Мадемуазель Бошан? Судебная полиция.

Два типа. Неприметно одетые.

– Полиция?

Я не просто делаю удивленный вид. Я и на самом деле удивлена. Так скоро?

Один из них достает свою карточку, второй следует его примеру. Капитан и лейтенант.

– Вы не могли бы вернуться попозже? Я здесь с сестрой…

– Мы предупредили медсестер, – возражает капитан. – Они сейчас придут за ней. Прошу вас следовать за нами, мадемуазель Бошан.

Я снова поворачиваюсь к Лизе, пытаюсь улыбнуться ей. Но даже это у меня не получается.

Господи, Лиза… Моя дорогая Элизабет. Мне не хватит времени!

– Я должна тебя оставить. Они отвезут тебя в палату, не беспокойся.

Я целую ее в щеку, на несколько мгновений прижимаюсь к ней. Чувствую, как учащается ее дыхание.

– Не беспокойся, я вернусь.

Нам придется опять страдать. Опять ждать.

Наконец я обнимаю ее, почти приподняв из кресла.

Не может быть, чтобы они поняли. Чтобы они знали. Мои губы дрожат от страха.

Я только что потерпела крах, во второй раз. Я только что приговорила сестру, во второй раз.

– Прости меня, Лиза!

Лейтенант кладет руку мне на плечо, я вздрагиваю.

– Пора идти, мадемуазель.

Я отрываюсь от Элизабет с чудовищным предчувствием, что вижу ее в последний раз в жизни. Думаю, и она поняла; на ее лицо, ничего не выражающее вот уже двадцать шесть лет, вдруг набегает тень страха.

Я поворачиваюсь лицом к полицейским и подумываю выхватить «вальтер». Но мои глаза опускаются на их оружие, которое они демонстративно держат на правом бедре.

Нет, я должна найти другой выход. Если они убьют меня сейчас, у Лизы не останется ни единого шанса.

Лейтенант приближается с парой наручников в руках.

– Не здесь. Я не хочу, чтобы сестра это видела.

Молодой офицер колеблется, но делает мне такое одолжение. Он отбирает у меня сумочку, крепко берет за руку и ведет к стоянке, где их машина припаркована вплотную к моей.

– Как вы нашли меня здесь?

– Мы пришли к вашим родителям, они объяснили, где вы.

– А что вам, в сущности, от меня нужно?

Он надевает на меня наручники, мое горло сжимается вместе с браслетами на руках. Такое ощущение, что я всхожу на эшафот. Потом капитан обыскивает мою сумочку. Думаю, что я бледнею до синевы. Он находит «вальтер», убирает его в пластиковый мешок.

– Я вам объясню. Я…

– Не стоит, мы и так все знаем. Вы арестованы, мадемуазель Бошан.

Я мечтаю принять душ. Или даже ванну.

Чувствую себя грязной. Чудовищно грязной, любовь моя. Мне кажется, будто запах камеры предварительного заключения пропитал мою одежду и даже кожу. Нет, саму плоть.

Кстати, ничего мне не кажется. Такова реальность.

Реальность.

Я провела ночь в мерзкой вонючей клетке.

Я была арестована на глазах младшей сестры, ты себе представляешь?

Но может быть, Лиза ничего не заметила?

Нет, я поклялась, что больше не буду лгать. Конечно, Лиза поняла. Я видела по ее глазам.

Она все поняла, я знаю. Все.

Представляю ужас моих родителей. Бедных моих родителей…

Я не хотела всего этого, так захотела Тень. У меня не было выбора.

Но знаешь это только ты. Или знал. Они ничего не знают и ничего не понимают.

Тень существовала, но они ее не видели. Слепы и глухи.

И они ее по-прежнему не видят.

Найду ли я хоть кого-то, кто меня выслушает? Есть хоть кто-то в этом мире, способный меня услышать?..

Они отправили меня обратно в столицу, допросили. Раскололи, как они говорят.

Их было четверо. И это длилось много часов, любовь моя.

Сначала я все отрицала. Говорила, что они ошиблись. Что это была не я и они совершают грубый промах.

А потом я поняла, что это напрасный труд. Похоже, ложь вообще больше не срабатывает. Наверняка потому, что я поклялась больше ею не пользоваться.

Понимаешь, у них есть свидетель. Кто-то, узнавший меня.

Я спрашивала себя, как они сумели так быстро меня найти, а теперь знаю: жена Мартена видела меня вчера утром. Через окно кухни.

Она меня опознала, как они говорят.

А что до Бертрана, они просто нашли связь. Потому что использовалось одно и то же оружие. А еще потому, что кто-то видел, как я выходила из его квартиры. Соседка, кажется. Через глазок.

Я наделала ошибок, столько ошибок. Мне не следовало торопиться, подготавливая свою месть, исполнение моего приговора. Но у меня не было времени!

Я вернусь и прикончу тебя.

Мне страшно. Так страшно, ты бы знал…

Я говорю с тобой, сидя на втором этаже Дворца правосудия. Рядом со мной коп, на запястьях наручники. Кто угодно может меня видеть.

Видеть, во что я превратилась, видеть, что Тень сделала со мной.

Кто угодно, кроме тебя, любовь моя.

Знаешь, это так больно.

Следователь – женщина, моложе меня.

Брюнетка с худым скуластым лицом и черными, глубоко сидящими глазами.

Адвокат назначенный, потому что я не знала, кого выбрать. Он тоже молодой. Точно новичок. Похоже, он вообще не понимает, что со мной случилось.

Я в очередной раз рассказываю свою историю. Не упуская ни малейшей детали.

Это занимает долгие-предолгие минуты, в течение которых следовательница внимательно меня слушает. Иногда она прерывает мой рассказ, чтобы задать вопрос или прояснить какой-нибудь момент.

И наконец я добираюсь до конца моего нелегкого повествования. Молясь, чтобы мне пришлось излагать его в последний раз.

Следовательница снимает очки, как-то странно на меня смотрит.

Каждое произнесенное ею слово неизгладимо впечатывается в мою память.

Мадемуазель Бошан, уведомляю вас, что вы находитесь под следствием в связи с предумышленным причинением смерти Филиппу Мартену. Иными словами, в связи с его убийством. А также убийством Бертрана Левассера. Я обращусь с запросом о предварительном помещении вас под стражу к судье по вопросам задержания. А также вы пройдете психиатрическую экспертизу.

Заключение под стражу. Значит, меня отправят в тюрьму.

Психиатрическая экспертиза. Значит, она считает меня сумасшедшей.

А ведь я ей все объяснила. Что это была законная самозащита. Что он убил тебя.

Майор Гомес покончил жизнь самоубийством. Голос ее холоден, когда она бросает мне это.

У кого-нибудь откроются наконец глаза?

Кто-нибудь наконец услышит меня?

Знаешь, я все перепробовала. Все.

Я повторяла сотню, тысячу раз. Я объясняла всеми словами, какие знала. А я их знаю много.

Но полагаю, дело тут не в лексическом запасе. У меня такое чувство, будто я в параллельной реальности. Они все смотрят на меня, как если бы я не принадлежала к их миру. Как если бы я не была нормальной.

Я говорила им, что он убил тебя, напал на меня и изнасиловал. Что он бы вернулся и прикончил меня. Что у меня не было выбора.

Я им говорила, что жертва – это ты. Это я. Что Мартен все организовал, срежиссировал, подготовил. Что он сделал все возможное, чтобы уничтожить меня.

Я раз за разом повторяла правду, чувствуя, что действительно скоро рехнусь.

Но никто меня не слушал. Может, они все в заговоре?

Знаешь, я начинаю всерьез об этом задумываться.

С тех пор как меня заперли здесь, дни проходят, и один неотличим от другого. Минуты тянутся, медленные, бесполезные и мучительные.

Иногда я мечтаю о том, что все это окажется кошмарным сном. Что я сейчас проснусь – и все снова станет нормальным. Как раньше.

Но я знаю, что это не кошмарный сон.

Или, скорее, да, кошмарный сон. Из тех, откуда нельзя выбраться.

Почему я? Почему ты?

Что я сделала, чтобы заслужить такое?

Теперь, когда я пообещала ей свободу, Лиза должна меня ждать, каждый день.

Сколько еще времени суждено ей страдать?..

Иногда я ненавижу тебя.

Потому что тебя нет рядом. Потому что ты бросил меня, оставил.

Потому что я одна, чудовищно одна, среди людей, которые не знают. Которые неспособны увидеть истину.

Я гнию в гнусной камере. Без конца обхожу ее по кругу. Часами, днями. Трусь об эти грязные стены, против которых бессильна.

Иногда я бьюсь о них головой.

Одна, до ужаса одна.

Ах нет, не совсем. Со мной еще страх. Он никогда не покидает меня. Как вторая кожа.

Я больше не боюсь Тени, только будущего.

Свет погасили, но я продолжаю свое хождение между окном и дверью. Между решетками и глазком. У меня даже не получается ровной окружности, не получается ходить кругами.

Наверняка потому, что я сошла с круга.

Свет погасили, но я не сплю.

Да и как я смогла бы? Ведь я не знаю, что они со мной сделают…

Глава 62

Как я смогу пережить это?

В тюрьме было тяжело. Ужасно. Неделями обдирать себе нервы о решетки, о колючую проволоку. Неделями изнывать на девяти квадратных метрах.

Это тяжело, да.

Но здесь настоящий ад.

Словно меня похоронили живой. Словно я лежу в гробу с широко открытыми глазами, чтобы ничего не пропустить в собственной агонии.

Долгой агонии.

Меня привезли сегодня утром. В фургоне, привязанную, как животное, которое отправляют на бойню.

Мне не сказали, куда везут. Только увидев здание, я поняла.

Поняла, что прибыла в конечный пункт путешествия. В свое последнее пристанище.

Сначала я увидела врача. Еще раз рассказала свою историю. С начала и до конца. У меня не очень хорошо получилось, должна признать. Из-за того, что все время приходилось повторять одно и то же, я начала сбиваться, сама себе противоречить. Я путаю даты, путаю имена и события.

Я так устала, любовь моя. Просто измотана.

Медик был вроде бы симпатичный. Улыбчивый, милый. И я опять начала молиться. Чтобы увидеть наконец в чьих-то глазах проблеск понимания. Человечности.

Чтобы услышать наконец из чьих-то уст слова освобождения. Простые слова.