Золушки в опасности Каури Лесса

– Значит ли это, что ты сможешь помочь остальным нашим пациентам?

– Возможно, – неожиданно ответил Вырвиглот, не давая Вителье и рта раскрыть. – Нужно подумать над этим!

– Это было бы замечательно, – качнула головой целительница, однако настаивать не стала. – Когда Тая проснется, я отведу ее в купальню. Альперт, тебе лучше побыть с ней и никуда не уходить.

– Я не хочу, чтобы она оставалась здесь! – буркнул Попус, не сводя взгляда с лица девушки.

– Матушка Лисана права, – мягко сказала Вителья, – Таю надо отмыть и переодеть. Я попрошу матушку Ируну найти подходящие вещи и вернусь в больницу. Просто будь с ней.

Маг молча кивнул. В его некрасивом лице светилась такая нежность к сестре, что Вителье захотелось обнять его.

– Пойду, принесу полотенце, хотя бы кровь с лица стереть у бедняжки, – сообщила целительница и вышла.

Альперт поднял голову.

– Вита, думаешь, демоница больше не вернется?

– Нет, Аль. Она мертва.

– А другие демоны могут представлять для Таи опасность?

– Если бы я знала, – вздохнула Вита и прошлась по комнате. – Думаю, если Тая будет постоянно носить защитные амулеты, хуже не будет. Я уже знаю, у кого закажу их – у магистра Фофина, почетного артефактора Королевской магической ложи. Лучше него никто не сделает!

– Это точно, – проворчал Дробуш.

Взгляд Виты упал на лежащую на столе тетрадь. На этих тонких страницах мучилась, погибая, душа той Таи, в которую должна была вырасти маленькая девочка, только что спросившая брата: «Где мама? Папа? Где я, Аля? Что это за место?» Девочка, которая в собственном сознании так и не стала взрослой.

Волшебница покосилась на Альперта, но маг смотрел на сестру и не замечал ничего вокруг. Несколько легких движений пальцами – и тетрадь исчезла.

«Лети, – услышала Вителья голос Кипиша в сознании, – лети прочь, несбывшаяся душа!»

Возможно, в голосе бога ей только послышалась грусть?

Редьярд покинул пир в самом разгаре, когда выпито было много, речи стали вовсе не официальными, но гости еще не настолько осоловели, чтобы падать со стульев. Не привлекая лишнего внимания, вышел через потайную дверь залы в коридор, идущий внутри замковой стены, взмахнул заранее припасенным свитком, выпуская стаю магических огней. Перед глазами еще стояли лица Аркея и его жены – светлые, гордые, будто озаренные внутренним светом, но в висок сверлила пустая дорога в ночи. Дорога, которую перечеркивал край Ласурской чащи, как перечеркнул он однажды жизнь самого Рэда.

В его покоях все было готово: несколько запечатанных письменных указаний на столе, дорожный кофр на кровати, рядом – комплект простой одежды. В такую мог бы облачиться странствующий купец.

Когда Редьярд вошел, из кресла у окна поднялся рю Вилль, склонился в почтительном поклоне.

– Что ты здесь делаешь, старый лис? – удивился Рэд, закрывая за собой дверь.

Рю Вилль выразительно посмотрел на кофр и пожал плечами.

– Могу задать вам тот же вопрос, Ваше Величество!

– Я больше не Величество, – буркнул Редьярд, принимаясь переодеваться.

– Но я все еще начальник Тайной канцелярии, – Троян тронул пальцем радужник в ухе, – и поэтому ведаю обо всем, что происходит во дворце. Я пришел попрощаться. Надеюсь, ты не разгневаешься, старый друг?

– Я к этому близок, – Редьярд застегивал штаны, заправлял в сапоги, – ты прекрасно знаешь, что я хотел бы уйти, не прощаясь.

– И не надо, – улыбнулся рю Вилль, – ведь больше никто не подозревает об этом.

– А Дрюня?

– Шут заперт мастером Пипом в кладовке, и в настоящий момент сладко спит на матрасе дежурного поваренка, периодически икая от количества выпитой ласуровки.

– Он напился? – удивился Рэд.

– В зюзю, – кивнул начальник Тайной канцелярии, не улыбаясь. – Его скорбь велика… Моя тоже.

– Прекрати, – поморщился Редьярд, – все решено. Лучшие годы своей жизни я отдал Ласурии и этой мышеловке, называемой дворцом. Теперь у меня есть достойная замена, а я свободен делать все, что пожелаю. А я желаю свалить отсюда куда подальше!

– Чаща не так далеко, как кажется, – хмыкнул рю Вилль.

Редьярд метнул в него яростный взгляд.

– Тебе что-то известно? ОНА все еще там?

Троян неожиданно направился к двери. Лишь у порога обернулся.

– Прости, Рэд, я не стану подсказывать судьбе ее пути. Делай, что решил!

С минуту бывший король Ласурии и действующий начальник Тайной канцелярии мерили друг друга взглядами, затем шагнули друг другу навстречу и обнялись.

– Если того потребует долг перед Родиной, я тебя найду, где бы ты ни был, – пригрозил рю Вилль и отступил на шаг назад. – До свидания! Удачи!

Он резко развернулся и вышел.

Какое-то время Редьярд смотрел на закрытую дверь, затем встряхнулся, словно медведь, вылезший из воды, окинул взглядом покои, которые уже не считал своими, подхватил кофр и вышел, вновь используя потайную дверь.

Стрема лежал у дверей конюшни. Увидев хозяина, вскочил, виляя хвостом и приплясывая – чуял долгую дорогу, быстрый бег, ветер свободы на кончике носа. Потрепав его по загривку, Редьярд вошел в конюшню, оседлал любимого жеребца и вывел во двор. Сел в седло, шагом подъехал к воротам, повелительно взмахнул рукой. Створки нехотя распахнулись – мышеловка не желала выпускать жертву.

Редьярд вздохнул облегченно лишь тогда, когда замок остался далеко позади. Ехал шагом, обезлюдевшими улицами – народ праздновал коронацию на ярко освещенных центральных проспектах и площадях. Запрокидывал голову и смотрел, как перемигиваются звезды между крышами домов, как колышется сохнущее на веревках белье. Вдыхал запахи города, запахи, бывшие ему родными столько лет. И в сердце разжималась невидимая пружина, которая столько лет заставляла его биться ровно. Сдерживая. Убивая. Индари свидетель – он не вернется во дворец! Какой бы стороной шлюха-жизнь не повернулась к нему…

Редьярд пустил коня рысью, а, миновав городские стены – в галоп. Слева стелился над дорогой Стрема: серая, безмолвная, стремительная смерть с оранжевыми глазами. Сплетенного из трав ошейника в густой шерсти видно не было.

Небо над головой лишилось седины огней Вишенрога и расцвело звездами. Залитая призрачным светом луны дорога казалась покрытой льдом. Снежная поземка вилась вокруг конских копыт, мерно стучащих по земле. Сердце Редьярда билось все сильнее, а боль, поселившаяся в нем в последнее время, отступала. Покачиваясь в седле, Рэд гадал – к добру или нет?

Стена Ласурской чащи появилась внезапно – черные башни леса поглощали лунный свет. Редьярд съехал с дороги в поле, засыпанное снегом, из-под которого проглядывали стебли жнивья, и вновь пустил коня шагом. А затем и вовсе спешился, взяв жеребца под уздцы. Едва видимая тропинка манила к себе, звала провалиться в темноту леса, дабы утопнуть в ней навсегда – это было и страшно, и завлекательно. Впрочем, Редьярд мало чего боялся в своей жизни, а если и боялся – старался не показывать вида.

Стрема гавкнул и исчез между деревьями. Затем вылетел на поле, еще раз гавкнул и снова нырнул в чащу. Рэд знал, что пес не убежит больше. Отныне у них был один путь на двоих.

Сделав глубокий вздох, Редьярд перешагнул невидимую черту, которая столько лет была для него нерушимой стеной. Жеребец послушно двинулся следом.

Тропинка прихотливо извивалась, над ней склонялись широкие листья папоротников, иногда полностью скрывая ее, но Рэд мог бы пройти здесь с закрытыми глазами, потому что помнил каждый поворот, каждый изгиб, каждый корень под ногами. Сколько раз, сгорая от страсти, он торопился миновать их! И было трудно дышать, когда он не смотрел в черные, полные неведомой тайны глаза… Сколько раз после он проклинал и их, и эту тропинку, и этот лес – безмолвного свидетеля тайных встреч наследника престола и ведьмы!

Стрема энергично шуршал в кустах, вспугивая птиц, устроившихся на ночлег под укрытием зарослей. Лунное сияние почти не проникало под лесную крону, но удивительным образом свет Рэду и не требовался. Не по лучу ли от света своего сердца он шел сейчас?

Пес рванул вперед, скрылся за деревьями и вскоре из-за них раздался ликующий лай.

Редьярд замедлил шаг, хотя конь тянул вперед, чуя жилье, и, наконец, вышел на поляну, со всех сторон окруженную лесом, как выходят олени на водопой – сторожко, вскидывая голову и оглядываясь. Только что ушами не прядал.

Закутанная в черное фигура неподвижно сидела на большом камне рядом с крыльцом все еще крепкой избушки. Лица сидящей он не видел, но сразу понял, кто перед ним. Пальцы ослабли, и Рэд выпустил поводья. Конь радостно порысил к ручью, разделявшему полянку надвое.

Женщина не шевельнулась. Ждала своей участи или готовилась бросить очередную порцию проклятий ему в лицо?

– Ты отняла у меня собаку! – сердито сказал Рэд, подойдя к ней.

А что еще он мог сказать?..

Она медленно обернулась, и он задохнулся от того, как она прекрасна. Да, годы и беды наложили свой отпечаток на ее лицо, но тьма в прекрасных глазах все также завораживала, заставляя его забыть обо всем. Даже о собственном гневе.

– А ты разбил мое сердце на тысячу осколков, и ни один не вернул… – ответила она.

В звенящей тишине Редьярд опустился на колени и склонил голову.

– Я принес взамен свое, – тихо произнес он, и узкая женская ладонь легла на его затылок.

Архимагистр Никорин, стоя на самой высокой башне дворца Ласурских королей, наблюдала за небом, расцвеченным грандиозным фейерверком в честь коронации Аркея и его жены. Огромное количество магов – из Орденов, расположенных в столице, и из регионов, заранее прибыли в Вишенрог, чтобы поучаствовать в этом действе. Волшебники заполонили палубы стоящих в порту кораблей, городские сады и крепостные стены, по согласованному ранее плану наколдовывая сверкающие картины на небесах, которые сменяли одна другую на радость ласурцам.

Стоящий рядом ученик королевского мага, запрокинув голову, любовался зрелищем и улыбался совершенно по-детски. Ники покосилась на него, сдержала вздох. Когда-то она, обретя ужасающую Силу, пыталась научиться вновь относиться к миру с ребячьей непосредственностью. Но и те времена давно прошли!

– Вы не радуетесь, Ваше Могущество? – взглянув на нее, спросил Варгас. – Почему? Это же триумф Ласурии!

– Что все триумфы в череде веков? – пробормотала архимагистр, разглядывая сияющую рыбу-солнце, проплывавшую над головой. – Они красочны, но кратковременны. Вспышка света в темноте – всего лишь миг радости.

– Мне не нравится ваше настроение, Ники! – Серафин облокотился на парапет рядом с ней. – Все хорошо, так что вас беспокоит? Неужели вы из тех, кто считает, что за благополучием обязательно следуют беды?

– Вы стали более откровенным, Варгас, – усмехнулась Никорин, оборачиваясь к нему. – Отчего?

Маг улыбнулся. Ники понравилась его улыбка, даже мелькнула мысль затащить белокурого красавца в постель и проверить на прочность. Но она прогнала похоть прочь. Одним белокурым красавцем больше, одним меньше – сердце все равно бьется ровно.

– Я же здесь надолго, не так ли? – пожал плечами Серафин. – Раз уж вы сами выбрали мою кандидатуру в ученики королевского мага, я больше не вернусь к выполнению боевых заданий, мой пост отныне – королевский дворец и его обитатели. Мне было непросто принять этот выбор, но я смирился. Вы обещали мне долгие годы жизни, и глядя на мэтра Квасина, я понимаю, что так оно и есть. Это значит, что мы с вами, Ники, будем общаться очень и очень долго, а я предпочитаю откровенность интригам, особенно с теми, кто может прикрыть меня в бою, или кого предстоит защищать мне. Так что вас беспокоит?

Архимагистр, не отвечая, перевела взгляд на небо, где рассекал волны наколдованный Ласурский флот. Небесное море сверкало тысячами искр, и это было так красиво, что можно было забыть обо всем!

– Когда-нибудь я буду с вами достаточно откровенна, обещаю, – произнесла она, не глядя на него. – Но еще рано. Это себе вы кажетесь опытным магом, чья карьера стремительно взлетела вверх, а для меня Варгас Серафин – несмышленое дитя.

Несколько мгновений маг изумленно смотрел на нее, но затем рассмеялся.

– На вас глупо обижаться, Ваше Могущество, это как обижаться на ветер, что сдул шапку или на дождь, что намочил одежду. Я ловлю вас на слове и буду ждать обещанного откровения!

– Хороший у вас характер, – хмыкнула Ники, – какой-нибудь девушке повезет иметь такого покладистого мужа!

Поглощенная тающими в небе искрами архимагистр не заметила, как улыбка пропала с его лица.

Празднества длились несколько дней подряд. Сколько вина было выпито, а мерзавчиков съедено, подсчитать никому не удалось. Спустя седмицу Вишенрог начал постепенно возвращаться к обычной жизни, хотя череда приемов и балов во дворце продолжалась.

Когда Драгобужское посольство вновь открыло свои двери, Йожевиж Агатский, Синих гор мастер, вздохнул с облегчением. Всему свое время – время праздновать и время работать, но коли славно отпраздновал и выходишь на работу, на сердце становится как-то спокойнее, что ли.

Сидя за столом в своем маленьком кабинете, Йож разбирал почту, поступившую за прошедшее время. Административные вопросы, хозяйственно-бытовые, протокольные, сообщения от гражданских лиц…

Ровные – любо-дорого смотреть! – стопки писем постепенно вырастали на столе, напоминая странные грибы из Лималля, будь они неладны вместе с проживающими там эльфами. Скоро придет курьер и заберет бумажки – разносить по кабинетам.

Письмо было упаковано в сизый конверт с печатью Гильдии сталелитейщиков, однако на нем красовалось имя самого Йожевижа. Удивленно почесав бороду, почтенный мастер вскрыл письмо и еще больше изумился, когда на столешницу выпал клочок бумаги, на котором что-то было написано от руки. Он поднес клочок ближе к глазам и впал в ступор, разглядев неровный росчерк подписи. Еще недавно она была известна немногим. Но многое изменилось с тех пор.

Йож закончил рабочий день, как во сне. Раскланялся с коллегами и поспешил на улицу. Завернул за угол, так, чтобы не было видно посольства, остановился, подставив горящее лицо ветру и крепко выругался. На душе полегчало. Как бы то ни было, за свои поступки рано или поздно полагалось отвечать!

В этом трактире в Сакральном квартале почтенному мастеру бывать не приходилось. Зал был почти пуст, поэтому широкоплечую фигуру в капюшоне Йож заметил сразу – в углу, у окна. Мысленно попросив помощи у Братьев, он решительно направился туда.

– Никаких регалий, почтенный мастер, – остановил его низкий голос, когда он собирался было поклониться со всем полагающимся уважением, – я здесь инкогнито.

Йожевиж поднял глаза и уперся в ледяной взгляд голубых глаз. Об такой можно было слету разбиться в кровь.

Видел Йож в своей жизни, особенно в последней ее части, всякие опасности, но вот эта, пожалуй, была пострашнее остальных. Однако без боя он сдаваться не собирался, ибо было за что биться!

Поклонившись обычным поклоном, как положено одному уважающему себя мастеру приветствовать другого, Йожевиж сел напротив, спиной ко входу, сложил на столе узловатые руки и произнес:

– Добрых улыбок и теплых объятий, уважаемый мастер! Рад приветствовать вас в славном городе Вишенроге!

– Врешь, не рад! – вдруг ахнул ладонью по столу собеседник. Его великолепная рыжая борода затряслась от негодования. – Небось уже думаешь, куда вам с Виньо уносить ноги от моего гнева?

Йожевиж помолчал, разглядывая короля своей страны. Страны, из которой он был вынужден бежать вместе с Виньо.

– Я уже не в том возрасте, чтобы бегать, почтенный мастер, – наконец, ответил он, отмечая, как изумленно взлетели такие же рыжие, как и борода, брови Виньогрета. – Да и Виньо нужен свой дом, свое хозяйство, как и подобает уважающей себя гномелле. Здесь, в Вишенроге, у нас все это есть.

– А может и не стать, – проворчал Виньогрет и натянул глубже капюшон, скрывая лицо.

– Может, – согласился Йож, – ведь все мы смертны.

– Да я про другую причину, – возмутился король.

– Другой причины для нас с Виньо быть не может, – твердо сказал Йожевиж, встал и поклонился. – Если это все, что вы пожелали мне сказать, я, пожалуй, пойду. Хочу провести последние отпущенные мне мгновенья жизни с любимой женой.

– Сядь, – рявкнул король и крикнул трактирщику: – Любезный, принеси нам самого лучшего пива!

– Уже несу! – пропел тот – не повиноваться низкому голосу посетителя было решительно невозможно.

– Давай выпьем, зять, – понизив голос, произнес Виньогрет. – В одном ты прав – заячью жизнь нужно прекращать. Я от вас внуков ждать буду, а бега внукам не способствуют.

– Да?! – изумился Йожевиж и сел.

– Да, – кивнул король. – Я на тебя зол, почтенный мастер, очень зол, и еще долго зол буду! Ты обманом проник в мой дом и соблазнил мою дочь, совсем еще девчонку! Но я вижу, что ты любишь ее и относишься к ней с уважением. На смерть вон собрался ради… Поэтому я умерил свой гнев и решил познакомиться с тобой поближе. Для начала, мастер Йож, расскажи-ка мне о том, что вы делали, когда покинули Синие горы?

Йожевиж почувствовал, как заалели кончики ушей. Он не только увел Виньо из дома, но и сделал ее преступницей-контрабандисткой! А после и вовсе Ласурской шпионкой!

Принесли пиво. Первую кружку гномы, чокнувшись, выпили молча. Один раздумывал над тем, что расскажет, а другой – над тем, что услышит. Пиво оказалось, действительно, хорошим. Настолько, что Виньогрет затребовал еще. Пока трактирщик бегал туда-сюда, ставя на стол жареные в специях свиные ребрышки, холодец, маринованные грибочки с лучком и много-много пива, Йожевиж мысленно составлял план того, что следовало, а что не следовало говорить тестю. После второй кружки ему стало легче. Нет, крепкие духом уважающие себя мастера не пьянели от такого легкого напитка, пили его, как воду, дело было в другом. Йож подумал и принял решение – нельзя строить отношения с отцом жены со лжи или уловок. Он расскажет все, как есть. А там уж будь, как будет!

После третьей кружки он заговорил. События тех дней стояли перед глазами, словно случились только вчера. Как они бежали с Виньовиньей, переодетой мальчишкой, из Аркандитироги, каким острым было чувство абсолютного счастья, что они, наконец, вместе. И ни еда была не нужна, ни вода, ни пиво… Только прикосновения любимых рук, дыхание любимой на его щеке. Как бродяжничали, скрывались в лесах, ночевали в придорожных трактирах, в одном из которых и познакомились с мрачным ласурцем по имени Яго и его другом-оборотнем, которые предложили им присоединиться к ним в путешествии. И о самих путешествиях…

Кружки Йожевижа пустели, а он все говорил и говорил. Его Подгорное Величество давно позабыл о своем пиве, блестя глазами, слушал о приключениях, которые и не снились почтенному Синих гор мастеру-сталелитейщику. Когда Йож рассказывал о Лималле, Виньогрет даже ладонью застучал по столу, не желая ждать, когда собеседник промочит пересохшее горло очередным глотком.

Бедный трактирщик запыхался, но с его лица не сходила улыбка. Посетители из Сакрального квартала пили мало, на угощения тратились скупо. А тут пришли два гнома и за один вечер сделали выручку нескольких дней!

Йожевиж не скрыл от подгорного короля ничего. Рассказал и о том, как произошло знакомство с Кипишем, и том, какую роль играл и играет божок в их сегодняшней жизни. Когда он замолчал, Виньогрет выдохнул так шумно, будто стоял на вершине горы и готовился броситься вниз, да не пришлось!

– Ягорай рю Воронн, – наконец, произнес он, – я запомню имя. Этому человеку Драгобужье обязано миром с Ласурией и, возможно, с Независимым подгорьем.

Йож молча кивнул. Если Яго произвел на короля большее впечатление нежели бог Хаоса – так тому и быть!

– И в страшном сне мне не приснилась бы такая судьба для моей дочери, – продолжал Виньогрет, тяжело глядя на собеседника, – но, Аркаеш меня побери, это так увлекательно! Как думаешь, зять, захочет ли Виньо рассказать мне обо всем сама? Я бы послушал еще раз из ее уст.

Йожевиж невольно усмехнулся в бороду – недоверчив Его Подгорное Величество! Желает сверить показания преступников.

– Ежели вы придете с миром, наш дом открыт для вас, – склонил голову он. – Но лучше сообщить нам заранее о визите, ведь мы – гномы занятые. Я в посольстве пропадаю, а супруга моя – в народной больнице целительствует. Нас и дома-то почти не бывает.

– Экий наглый ты гном, почтенный мастер! – вдруг захохотал Виньогрет и со всей силы хлопнул его по плечу. – Чую, за тобой моя дочурка, как за каменной стеной!

Потирая плечо – бил король изо всей королевской силы – от души, надо полагать! – Йожевиж пробормотал:

– Благодарю, Ваше Величество!

Его Подгорное Величество Виньогрет вернулся в гостевые покои, любезно предоставленные принимающей стороной во дворце, только к обеду. Свита сбилась с ног, разыскивая своего короля, и уже готова была обвинить ласурцев в том, что они его пленили. Когда суматоха стихла, и король, наконец, остался один, он подвинул к себе привезенное из Аркандитироги зеркало связи и тронул амальгаму.

– Мой король, – послышался хриплый голос, и в зеркале появилось лицо Драгобужского архимагистра.

– Расскажите мне о старых богах Тикрея и Вечной ночи, Ваше Могущество, – сказал Виньогрет, стараясь, чтобы слова не прозвучали как приказ. – Пора обновить память!

Драгодруг Синих гор мастер бросил на него острый взгляд из-под кустистых бровей. За недолгое время правления Виньогрета он уже понял, что король ничего не делает просто так, однако начал рассказывать, не задавая вопросов. Каждый должен заниматься своим делом, и если Виньогрет решил заняться старыми богами, без помощи архимагистра ему не обойтись. Так что рано или поздно он, Драгодруг, все узнает.

Когда он замолчал, Виньогрет задумчиво поскреб огненную бороду пятерней и задал философский вопрос:

– И почему они не могли жить мирно?

– Власть, Ваше Величество, – пожал плечами Драгодруг. – Жажда власти ослепляет.

– Все, что ослепляет, вредно для здоровья, – пробурчал Виньогрет и резко сменил тему. – Мне искренне жаль, Ваше Могущество, что вы не могли присутствовать на церемонии коронации. Это было воистину прекрасное зрелище!

Архимагистр ухмыльнулся в бороду:

– Я знаю, Ваше Величество.

– Вы?..

– Подглядывал, да, – рассмеялся маг. – Не мог же я мог пропустить такое судьбоносное событие? Меня поразило платье Ее Величества Брунгильды. Я никогда не видел ничего подобного, оно сродни ювелирным шедеврам наших мастеров! Я слышал, что королевский портной – гном. Если платье – его рук дело, я горжусь тем, что он – мой соотечественник.

– Да?! – изумился Виньогрет. – Королевский портной – гном? Впервые об этом слышу.

– Разве королям положено интересоваться портными? – ответно удивился архимагистр. – Ну если только им не предстоит примерка нового одеяния?

– Пожалуй, что нет, – согласился Его Величество. – Но этим портным я поинтересуюсь!

Большая тронная зала впервые за все время своего существования вмещала столько оборотней, сколько в этот пасмурный день – их было гораздо больше, чем людей. Собственно, людей присутствовало лишь трое: король Аркей, первый министр и начальник Тайной канцелярии. Главы ласурских кланов сумрачно переглядывались друг с другом. И молчали. О дружелюбной политике Аркея в отношении оборотней всем было известно, но к этой дате многих из них, отказавшихся посетить столицу по вежливому приглашению короля, доставили под конвоем. И что это означало, никто не мог предположить.

Вошли еще несколько оборотней, минуя кордон синих и черных мундиров за дверями, и Рю Вилль, заглянув в длинный список, который держал в руках, наклонился к Его Величеству, сидящему на троне:

– Теперь все.

Выражение лица короля не изменилось.

Троян отступил назад, стремясь уйти с первой линии, пожираемой сотнями глаз. Оборотней начальник Тайной канцелярии не боялся, он вообще не любил бояться, однако под ждущим взглядом глаз с нечеловеческими зрачками становилось неуютно.

Несколько оборотней, стоящих впереди, неожиданно отшатнулись. На прежде пустом месте появилась архимагистр Никорин в черных обтягивающих брюках, голубой бархатной короткой курточке и такого же цвета ботфортах. Насмешливо оглядела отшатнувшихся, заставив их бледные щеки стать пунцовыми, поднялась по ступенькам к трону. Остановилась слева, там, где ранее стоял рю Вилль. Ее появление стало апогеем для напряжения, царившего в зале. Один из оборотней, мощный, темноволосый мужик, заросший бородой по самые глаза, шагнул вперед.

– Ваше Величество Аркей, – громко сказал он, – мы хотим знать, что происходит? Зачем нас собрали?

– Ваше имя? – негромко спросил король, однако его услышали даже в дальних рядах.

– Торн Сорен из Бурых Отшельников.

– Я бы тоже хотел знать, что происходит, Торн Сорен из Бурых Отшельников, – сказал Аркей, – может быть, вы мне скажете?

На лице главы клана проступила растерянность.

– Хорошо, – так и не дождавшись ответа, мягко произнес король, – тогда скажите мне, сколько оборотней потерял ваш клан из-за бешенства?

Сорен поморщился, будто у него разом заболели все зубы и рявкнул:

– Около половины.

– Я бы на вашем месте добавила «Ваше Величество» и сбавила тон, Торн из Бурых Отшельников, – мурлыкнула Ники, разглядывая свой маникюр.

Оборотень до хруста сжал кулаки, однако послушно добавил:

– …Ваше Величество.

– Потери вашего клана – триста сорок шесть членов! – неожиданно жестко сказал король. – Клана и так немногочисленного. Природа Узамора, где вы обрели дом, сурова, и уменьшение вашей популяции может привести к полному вымиранию. Скажите мне, что это не так?

Сорен смотрел на Аркея, открыв рот. Выражение изумления на грубом заросшем лице было таким забавным, что архимагистр едва сдержала смешок.

– Ваш клан, – король указал на невысокого широкоплечего оборотня с живыми карими глазами и туго заплетенной каштановой косой, – Отон Саден из Болотных Затворников, лишился трехсот оборотней. Ваш – Минс Зинур из Рыжих Сонь, всего пятерых, но среди них оказался ваш старший сын Рокс. Ваш…

Его Величество переводил взгляд с одного главы клана на другого, называя количество погибших. Темные глаза короля казались двумя омутами, непонятными и страшными. От его спокойного голоса в жилах стыла кровь, даже у оборотней, для которых понятие страха отсутствовало. Одно дело хоронить близких и совсем другое – оказаться в стальных объятиях статистики. Холодных, безо всяких эмоций, цифр, за которыми скрылись те, кого ты знал, любил, с кем вместе охотился и отдыхал, дружил, растил детей, разговаривал по душам.

– Многие из них погибли, участвуя в нападении на Вишенрог, – безжалостно продолжал король, – но мне хочется думать, что они были заражены против своей воли и не понимали, что делают. И пока я буду думать именно так…

Аркей обвел взглядом присутствующих. В зале стояла гробовая тишина.

– А теперь скажите мне, это вы потеряли их, детей своих кланов?

По залу пошли шепотки. Оборотни в растерянности переглядывались: ответ на вопрос был очевиден!

– Я не слышу! – все так же негромко произнес король. – Или вы отказались от тех, кого унесла болезнь?

– Нет! – вскричали сразу несколько голосов. – Мы потеряли их, своих братьев и сестер!

И нестройный хор продолжил:

– Ваше Величество, наши потери велики, вы правы!

– Мы потеряли их…

– Их больше не вернешь.

Аркей встал.

– Вы лжете! – голос короля походил на раскат грома. Никто из оборотней не ожидал, что Аркей может так рыкнуть. – Вы все лжете! Не вы потеряли своих детей, главы кланов, а Ласурия потеряла своих граждан! Я, король Ласурии, потерял своих детей! Мне нет разницы, были они из человеческих семей или обортничьих кланов: те, кто убивал на улицах Вишенрога, те, кто погибал от клыков на тех же улицах! Мне-нет-разницы! Ваше нежелание помогать нам, ваше попустительство привело к катастрофе, произошедшей в столице и окрестностях. Несколько кланов просто исчезли с лица земли, например, клан Смертей-с-Ветки. Это вас мне нужно обвинять в массовой гибели!

Ники с интересом наблюдала за реакцией присутствующих, на чьих лицах смешались множество эмоций: от изумления до ужаса.

Дверь в залу приоткрылась, и гибкая красноволосая фигура скользнула внутрь.

Архимагистр прищурилась.

– Мой эмиссар посетил каждого из вас, – чуть сбавив тон, продолжил Его Величество, – и каждому сообщил об опасности, равно угрожающей и оборотням, и людям…

Лихай остановился в дверях, и сразу несколько голов повернулись к нему. Остальные оборотни, даже и не глядя на Торхаша, уже знали о его присутствии. Если кто-то из них и хотел бы сказать, что никакого эмиссара в глаза не видел, момент был упущен.

– И что вы сделали, чтобы предотвратить беду? – спросил Аркей и горько довершил: – Ничего! Вы не защитили ни себя, ни людей!

В толпе пронесся шелест, будто ветер пробежал в камышах.

– Никого! – снова рявкнул Аркей, и шелест мгновенно смолк. – Жители Вишенрога, невзирая на то, кто они – люди, гномы или оборотни, помогали друг другу спастись от бешеных, солдаты Ласурии защищали всех, кого можно было защитить! А вы? Что делали вы? Попроси вы помощи, я усилил бы ваши кланы силами ласурской армии! Вы молчали…

Король тоже замолчал и опустился на трон.

Ники чуть повернулась, чтобы видеть его – Аркей ей всегда нравился, хотя и казался темной лошадкой после простого и понятного, как стопка ласуровки, Рэда. Но от такого Аркея она была в восторге!

Рю Вилль блестел глазами из-за трона, как бешеная кошка. Первый министр Свин выглядел бледно, но решительно, и со свойственной ему методичностью кажется прикидывал, когда именно взбешенные оборотни начнут рвать на части тех, кто стоит рядом с троном.

После слов короля никто не решался заговорить первым.

– К тем кланам, члены которых были заражены и участвовали в нападении на Вишенрог, никаких санкций применено не будет, – после продолжительного, так никем и не нарушенного молчания, проговорил Аркей, и единый вздох облегчения пронесся по залу, заставив колыхаться гобелены, украшавшие стены, – но вам придется – хотите вы этого или нет! – сделать выбор: в пользу собственной мифической свободы и независимости или в пользу Ласурии. В течении месяца вы должны определиться, хотите ли вы остаться в моем государстве, подчинять моим законам и быть под моей защитой наравне с гражданами Ласурии, или нет. Тем, кто хочет этого, я даю слово, что буду заботиться и защищать их так же, как и остальных. Те же, кто решит, что им не по пути с Ласурией… – Аркей замолчал и оглядел присутствующих, и каждому достался по-рэдовски тяжелый королевский взгляд. А затем король продолжил: – Такие кланы покинут нашу страну в течение трех месяцев, начиная с сегодняшнего дня.

Казалось бы, тишина глумилась над тронной залой, то появляясь, то исчезая, но в этот раз она стала тишиной, наступившей после удара палаческого топора.

Ники оглядывала лица присутствующих, стараясь не думать о красноволосом оборотне, который застыл в дверях. Но он о ней помнил. И она чувствовала его интерес, словно жало, проникшее в сердце. Вновь появилось и исчезло перед глазами видение простора, полного желтого песка и бледно-голубого неба. На мгновение архимагистр зажмурилась – обжигающий взгляд Лихая мешал ей сосредоточиться на происходящем, а отвлекаться не следовало. Сейчас от оборотней можно было ждать любой реакции.

Король встал и сошел со ступенек ведущего к трону возвышения. Ники едва не пропустила этот момент, думая о Лихо, поэтому поспешила за Аркеем, приготовившись отразить нападение любого из толпы. Рю Вилль и министр Свин казались тенями за королевской спиной.

Ошеломленные неожиданной вестью оборотни выглядели растерянными, но архимагистр вздохнула спокойно, лишь когда Его Величество достиг дверей и поравнялся с Лихаем. Спустя мгновение и она очутилась на одной линии с Торхашем, и едва не отшатнулась – так физически ощутимо потащило их друг к другу.

Лихай вышел вместе с ними. Двери закрылись, но тишина, царящая в зале, была недвижимой. Как и палаческий топор после своего удара.

По залитым лунным светом, припорошенным снегом дорожкам дворцового парка, шли двое. Их походка была усталой – так гуляют люди, у которых закончился длинный рабочий день.

Лунный луч, пробираясь сквозь ветви кустарникового лабиринта, высвечивал то красную косу, то темную прядь.

– Они смирятся, Арк, – произнес обладатель красных волос. – Им придется.

– Как думаешь, многие из них решаться покинуть страну? – луч выхватил сумрачный взгляд говорившего.

– Чувствуешь себя виноватым? – с мягкой усмешкой уточнил Торхаш. – Не стоит.

Его Величество качнул головой.

– Не виноватым, нет… Но они жили в Ласурии.

– У них было много времени, чтобы решить, нужна ли им Ласурия, – пожал плечами Лихай. – Ты сделал, что мог! Больше тебя для оборотней в этой стране не делал никто, поверь!

– Ты сделал, Лихо, – качнул головой Аркей. – И едва не погиб, пытаясь разгадать тайну болезни.

– Мне полагается награда? – засмеялся Торхаш.

– Ну… вообще-то да, – наконец, улыбнулся король. – Прои, чего хочешь!

Смех оборотня смолк, будто заблудился в темноте. Лихай остановился.

– Отпусти меня, – тихо сказал он. – Разреши уехать.

– Уехать? – изумился Аркей. – Куда?

Торхаш достал из кармана мундира письмо, протянул.

Лунный луч высвечивал одну строчку за другой. Король читал долго – перечитывал несколько раз. Затем поднял на Лихая удивленный взгляд.

– Ты этому веришь? Здесь нет ни подписи, ни обратного адреса…

– Я не настолько наивен, чтобы верить анонимке, – скрипнул зубами Торхаш. – Но я не могу делать вид, что не читал этого письма. Если есть хоть один шанс найти кого-то из моего клана, я обязан им воспользоваться. И еще кое-что… – Он замолчал.

Аркей не торопил друга. Слишком много дорог было пройдено вместе, слишком многое пережито. Он знал, если Лихай решил – его ничто не остановит, даже королевский приказ.

– Вот здесь, – оборотень прижал ладонь к сердцу. – Такое чувство, что этот путь не ведет в никуда. А я предпочитаю доверять интуиции.

Король молчал, разглядывая накрытый покровом темноты сад в пятнах лунного света. Он с самого детства понимал, как много теряет тот, кто достигает вершин власти… Но такой потери не ожидал.

– Ты нужен мне здесь, Лихо, – произнес он и вновь замолчал.