Брачные узы Дэр Тесса
Его одного ей станет мало. И рано или поздно она его возненавидит.
И тогда бросит его.
– Нам не надо никому лгать. Мы могли бы все это сделать правдой. Сегодня же. Неужели я вам совсем безразлична?
Ну конечно, она была ему дорога, очень дорога. По правде говоря, даже слишком дорога. Он просто не мог отнять у нее ее мечту.
– Мы найдем другой способ, – произнес он.
Не стоило ему этого говорить.
– Мы уже это проходили, Логан. Или вы забыли? Что бы я ни предложила, вы все отвергаете, даже то, что я предложила только что. Не буду говорить, насколько это унизительно для меня. – Мэдди села в кровати и закрыла лицо руками. – Я чувствую себя так глупо.
– Я просто не могу вам дать того, что вы просите, – сказал он. – Я с самого начала это говорил. Любовь, романтика – это все не для меня.
– Я отказываюсь вам верить. Я знаю, что это неправда. – Ее темные глаза метали гневные молнии. – Я знаю, что вы самый заботливый, самый верный мужчина на свете. Я вижу, как вы относитесь к своим товарищам, к моим арендаторам. Даже к моей тете. Я – единственный человек, который не может вызвать у вас привязанности.
– Вы несправедливы ко мне. И вы знаете, что это не так. Я готов защищать вас ценой своей жизни.
– Но ваше сердце для меня недоступно. И никогда не будет доступно. Это так?
Он не знал, как ей ответить.
Мэдди встала с кровати и подошла к туалетному столику.
– С меня довольно. Я больше не хочу гадать о том, кто вы такой. – Мэдди сорвала с плеча тартан. Булавка расстегнулась, и Мэдди протянула брошь Логану. – Я желаю знать правду. Кто она, эта А.Д.?
– Я уже говорил, это неважно.
– Для вас – возможно, но это важно для меня! Я каждый день ношу эту метку позора у себя на груди. Клеймо, что должно напоминать мне постоянно о том, до чего меня довел казавшийся невинным обман. Но теперь я хочу знать правду. Вы ее любили?
– Мэдди…
– Я задала простой вопрос, Логан. Мне не надо никаких объяснений. Хватит одного слова. Так «да» или «нет»?
– Да, – ответил он.
– Сильно?
– Так сильно, как умел. Но, как видно, недостаточно.
– И потому она вас бросила.
Логан кивнул.
– Умная женщина.
Логан поморщился.
– Возможно. Я был для нее обузой. Тянул вниз.
Точно так же, как он стал бы обузой для Мэдлин. Ей было что предложить миру. И рисунки – это еще не все. У нее доброе сердце и много нерастраченной любви. Она хочет семью, детей. Она хочет то, что он считает для себя неприемлемым. С ним она растратит себя попусту.
– И, несмотря на то что она вас бросила, после стольких лет вы не в силах о ней забыть.
Логан покачал головой и честно ответил:
– Нет.
Мэдлин швырнула ему брошь, и та упала на стеганое одеяло.
– Заберите. Я не хочу ее больше носить. Я уезжаю.
– Подождите. – Логан встал. – До Белтейна осталось меньше недели. О чем бы мы ни договорились между собой, мне нужно, чтобы в ночь на первое мая были вы здесь.
– Вы только что отвергли меня. Что заставляет вас думать, что я стану с вами о чем-то договариваться?
– Я должен напомнить вам о письмах?
– А, вот вы о чем. Об этих глупых письмах. – Мэдди подавилась нервным смешком. – Мне до них больше нет дела. Так действуйте! Отправьте их в скандальные газетенки. Что мне терять? Работу мне, так или иначе, уже не дадут, да и перспектив в личной жизни у меня теперь не осталось. Я привыкла к унижению. И к одиночеству тоже. И более одинокой, чем здесь, я тоже едва ли где буду.
Мэдди распахнула шкаф и потянулась к пустому саквояжу на верхней полке. Он свалился ей на голову, отскочил и упал на пол.
Логан сочувственно поморщился.
– Только этого мне сейчас и не хватало, – уныло произнесла Мэдди. – Еще одна унизительная ситуация.
Мэдди поставила саквояж на кровать, открыла его и принялась бросать туда пригоршнями белье и чулки.
Логан схватил саквояж за ручку и потянул на себя.
– Вы не можете уехать. Еще не пришло время.
Мэдди схватила саквояж за другую ручку и потянула на себя.
– Могу. И уеду. Вам меня не остановить.
– На что вы будете жить?
– Гневом я буду жить. Его во мне столько, что никакой пищи не надо. По крайней мере, на первое время.
Он никогда не видел в ней столько решимости. Столько храбрости. А ведь он так давно хотел увидеть в ней именно это. Он знал, что Мэдлин сильная, и, наконец, она продемонстрировала ему свою силу во всей красе.
И, кто бы сомневался, эта недюжинная сила проявилась в ней именно тогда, когда она решила его бросить.
Логан провел рукой по волосам.
– Забудьте обо мне.
– О, поверьте мне, именно в этом и состоит мое намерение.
– Я не ради себя старался. Моим людям нужен дом, и вы это сами знаете. И я знаю, что они и вам стали дороги. Подумайте о Каллуме, о Рабби, Монро и Файфе. Подумайте о Гранте.
– Я буду по ним скучать. По всем. Особенно по Гранту. – Мэдди замерла с зажатым в кулаке шерстяным чулком. – Грант – мой любимец. И знаете почему? Он заставил меня почувствовать себя красивой в день моей свадьбы. И неважно, сколько раз нас друг другу представляли, он всякий раз был под впечатлением. И еще он меня смешит. А это важно. – Мэдди швырнула чулок в саквояж. – Он думает, что вы счастливчик, потому что я у вас есть. Глупец несчастный!
– Может, Грант и тронулся умом, но глупым он никогда не был. И не он один любовался вами в день вашей свадьбы, не один он считает вас красавицей. – Логан схватил Мэдди в объятия. – Я не могу вас отпустить.
– Зачем мне оставаться?
– Потому что я…
Логан знал, что она хочет услышать, но отчего-то не мог заставить себя произнести слова, в которые не верил. Он не верил этим словам, когда их произносили другие, и не верил, когда сам их произносил. Рано или поздно они всегда оборачивались ложью.
Мэдди грустно ему улыбнулась.
– Я так и думала.
– Мэдди.
И вдруг раздался крик такой оглушительной силы, что их обоих чуть не подбросило. Солдатский инстинкт подсказывал Маккензи, что надо бы проверить, из-за чего сыр-бор, но не успел он сделать и шаг в сторону двери, как она приоткрылась и показалась раскрасневшаяся физиономия Рабби.
– Ее нашли! – задыхаясь, доложил солдат. – Вернее, она нашла палец Файфа. Выглядит как обычный краб: живой и здоровый.
– Превосходно. Большое вам спасибо, Рабби. – Мэдди одарила Рабби улыбкой, которая исчезла, как только тот покинул помещение. – Очень своевременная находка, – добавила Мэдди, на этот раз обращаясь к Логану. – Теперь она может уехать со мной.
– Вы закончите рисунки в другом месте?
– Нет, я намерена оказать Флаффи услугу, которую давно должна была оказать. Я намерена выпустить ее на свободу.
Глава 21
– Мэдди? – Тетя Тея просунула в дверь увенчанную тюрбаном голову. – Бекки сказала, что ты пакуешь сундуки. У тебя все в порядке?
– Тетя Тея, проходите и садитесь. Нам надо поговорить.
Мэдди сделала глубокий вдох и выдох. Давно надо было на это решиться.
Давно надо было выбраться из этой топкой лжи, что затягивала ее все глубже и глубже. Только на этот раз она не станет просить помощи у Логана. Она вызволит себя сама. Какое там первое правило поведения на болоте? Не паникуй.
– Так в чем дело, девочка моя? – повторила вопрос тетя Тея.
Дыши глубже, приказала себе Мэдди.
– Я… Мне много о чем надо сказать. Могу я попросить тебя потерпеть мое общество до тех пор, пока я не выскажу все, что накопилось?
– Конечно.
– Когда мне было шестнадцать лет и я вернулась домой из Брайтона, то сказала тебе, что на взморье встретила шотландского офицера. – Мэдди судорожно сглотнула. – Я солгала.
Вот так. Признание ценой в жизнь всего из двух слов. Мэдди никак не могла взять в толк, зачем было столько лет ждать, чтобы произнести эти два слова.
Но сейчас, когда они были произнесены, повторить их она могла без труда.
– Я солгала, – вновь сказала Мэдди. – Я ни с кем тогда не познакомилась. Я все время на побережье провела в одиночестве. По возвращении в Лондон меня ждал первый сезон. При мысли о том, что мне придется много бывать на людях, я запаниковала и придумала всю эту несусветную чушь о капитане Маккензи. И год за годом повторяла эту небылицу.
– Но… Если только у меня не старческое слабоумие… В замке живет мужчина. И зовут его капитан Маккензи. И он не похож на чью-то выдумку. Вполне себе реальный человек.
– Он – реальный человек, это верно. Но я никогда прежде с ним не встречалась. – Мэдди опустила голову на скрещенные руки. – Мне так стыдно. Я боялась сказать тебе правду. Я давно хотела тебе рассказать, еще до того как мы переехали в этот замок, но мне казалось, что ты так привязалась к этому выдуманному мной герою, а я тебя слишком сильно люблю…
– Девочка моя, – приговаривала тетя Тея, массирующими движениями гладя Мэдди по спине. Она так частенько делала, когда Мэдди была еще ребенком, – я знаю.
– Ты знаешь, что мне стыдно? Ты можешь меня простить?
– Не только это. Я знаю все. Про обман, про письма. Что твой капитан Маккензи был всего лишь игрой воображения. Я всегда об этом знала.
Мэдди не поверила своим ушам и потому решилась поднять на тетю глаза.
– Что?
– Пожалуйста, не обижайся на меня за эти слова, дорогая, но твоя выдумка не была такой уж убедительной. Если совсем честно, то вся эта история была за уши привязана. Ты никогда не умела врать. Если бы я за тебя не вступилась перед твоим отцом, твоя история и месяца не продержалась бы.
– Я не понимаю. Ты хочешь сказать, что никогда мне не верила? Все эти годы ты знала, что капитан Маккензи – чистой воды вымысел, и ни слова мне не сказала?
– Ну, мы договорились, что тебе нужно время.
– Мы? Кто такие эти «мы» в твоем предложении?
– Мы с Линфортом, конечно.
– Мой крестный отец тоже знал, что я сочинила себе ухажера? – Мэдди закрыла лицо ладонями. – Господи, какой позор.
Конечно, ей было стыдно, но при этом она готова была летать – так легко стало на душе. По крайней мере, можно было не тяготиться мыслью о том, что она унаследовала этот замок, обманув доверие наследодателя.
– Разумеется. И он все понимал. Потому что, моя дорогая Мэдлин, мы с ним были близки.
– Близки, значит.
– Мы были любовниками двадцать лет. И он знал, что когда-то и я солгала, чтобы избежать замужества.
Мэдди была ошарашена.
– И граф Монтеклер не разбивал тебе сердце? И после него все мужчины не стали для тебя на одно лицо?
– О, я побывала с ним в постели, это правда. Не могу сказать, что все было ужасно, но никакой магии в тот раз не произошло. Нет, та ночь не стала для меня роковой в том смысле, что я навсегда потеряла интерес ко всем прочим мужчинам. Напротив, тогда я поняла, что слишком молода для того, чтобы на всю жизнь приковать себя к одному мужчине лишь потому, что мои родители считают его подходящим для меня супругом. И я не хочу лишь в брачную ночь узнать о том, питает ли мой муж эротическое пристрастие к перьям.
– Перья? Какие перья?
– Неважно. Я хочу сказать, что нельзя недооценивать важность физической совместимости. Как бы там ни было, я громко заявила о своем бесчестии, воспользовавшись связью с графом как предлогом для того, чтобы не вступать в брак. И я смогла заводить себе любовников, и, признаюсь, активно пользовалась этой возможностью. Впрочем, последние двадцать лет Линфорта я была увлечена им настолько, что хранила ему верность. Его уход стал для меня ударом. Именно поэтому я с радостью отправилась с тобой на север. Я тоже была в трауре.
– Да, но твой траур был настоящим. – Мэдди подвинулась ближе к тете. – Тетя Тея, я так тебе сочувствую.
Тея промакнула глаза.
– Мы знали о приближении печальной развязки, но к смерти близкого человека невозможно подготовиться. Тем не менее мы продолжаем жить. Находим себе новые увлечения. Пока ты часами рисовала своих жуков, я в своей башне писала роман.
– Ты – писательница? Но это же… великолепно!
«Вообще-то ничего удивительного в этом нет, – подумала Мэдди. – Тетя Тея годами сочиняла мелодраму с ней, Мэдди, в главной роли».
– На самом деле это даже не роман, а скорее мемуары. Или, как говорят французы, роман с ключом, где за условными персонажами скрываются реальные люди. Только вот ключа я к нему прилагать не буду, чтобы защитить от разоблачения таких же грешников, как я сама.
– Почему ты мне об этом раньше не сказала? – Мэдди покачала головой. – Зачем мы друг другу лгали столько лет?
Тетя Тея крепко пожала руки своей племяннице.
– Я не знала, что мы лжем, дорогая. Много лет я была уверена в том, что мы обе понимаем, что делаем, и по негласной договоренности продолжаем разыгрывать спектакль. Я думала, что ты счастлива тут, в Шотландии, и я уговорила твоего отца оставить тебя в покое. Но когда появился этот горец…
Мэдди усмехнулась.
– Нежданно-негаданно.
– Да, когда он появился, я уже не знала, что и думать. Я даже предположила, что ты все эти годы говорила правду. Или почти правду. И я устраивала для него проверки. Сначала со стихотворением. Потом с уроком танцев. Я пыталась дать тебе понять, что ты всегда можешь мне довериться. Но главное… Я решила, что ты уже взрослая. Ты взрослая, сильная и умная женщина. И мне не следует тебе мешать.
Мэдди теребила кружевную оторочку носового платка.
– Он – совершенно чужой мне человек. Ты можешь в это поверить? Каким-то образом мои письма попадали к нему, и из них он узнал обо мне все. Обо мне, о моей семье. Но я никогда его не видела до того, как он переступил порог нашего дома. А сейчас…
– А сейчас ты полюбила его, да?
– Боюсь, что так. – Глаза у Мэдди защипало от слез. – Но он меня не любит. Или, возможно, он мог бы меня полюбить, но никогда себе этого не позволит. Я не знаю, что мне делать. Вчера после бала мы ужасно поссорились. Я вернула ему обручальную брошь.
– Вполне вероятно, это обычная ссора между влюбленными. Знаешь, как говорят: милые бранятся, только тешатся.
– Не знаю, можно ли нас назвать влюбленными. Я отчаянно хочу быть любимой и очень боюсь, что он может ответить на мое чувство лишь в моем воображении. И все закончится так же, как начиналось: я сама запру себя в придуманном мной же мире.
Тетя Тея улыбнулась.
– После того, через что я заставила его пройти во время подготовки к тому балу, я нисколько не сомневаюсь в том, что ты ему далеко не безразлична.
– Он человек верный, но… Я думаю, он на меня в обиде за что-то. Не знаю как, но я его глубоко ранила. Возможно, моя ложь никак не отразилась на тебе или на нашей семье, но она причинила боль Логану. Я не понимаю, как наивные письма шестнадцатилетней девочки могли оказать на него такое сильное влияние, но мне бы очень хотелось все исправить. Знать бы только, как.
Даже предложив ему свою любовь, она не растопила лед. Что еще она могла ему дать? Мэдди опустила глаза.
– У меня внутри все переворачивается, и я чувствую себя абсолютно беспомощной.
– У меня на этот случай есть лекарство.
Мэдди брезгливо поморщилась. Ох уж эти фирменные рецепты от тети Теи!
– Знаешь, тетя Тея, раз уж у нас сегодня такой день, скажу начистоту. Я не думаю, что смогу сейчас проглотить хоть каплю твоего…
– Не трать слов. Вот оно – мое лекарство. – И тетя Тея крепко ее обняла. От Теи пахло, как от аптекарского прилавка, всеми косметическими средствами сразу, но объятия ее от этого не стали менее искренними и теплыми. К тому времени, как они разомкнули объятия, на глаза у Мэдди выступили слезы.
– Ты любима, моя девочка, – сказала тетя Тея, взяв ее за щеки. – Тебя всегда любили. Как только ты сама в это поверишь, все само собой прояснится.
Логан старался держаться от нее на расстоянии. Это было непросто, но он понимал, что навязчивостью ничего от нее не добьется. Мэдди могла уехать со дня на день, а он так и не придумал, как ее отговорить. Он мог лишь надеяться, что время или, возможно, угроза опубликовать ее письма, заставят ее передумать.
Он хватался за эту надежду как за соломинку, но он воочию убедился, как эфемерна его надежда, когда накануне Белтейна застал ее в столовой среди нескольких дюжин ящиков и коробок. Стол был завален фарфором, серебром, скатертями, салфетками, подсвечниками. Еще он заметил на столе чайники, кочергу, свечи и банку со специями.
– Вы готовитесь к чаепитию? – с сарказмом поинтересовался Логан.
– Нет. Я готовлю приданое для мужчины.
– Приданое?
Мэдди насупила брови.
– У мужчины бывает приданое? Я, честно говоря, не знаю. Но это не имеет значения. Когда люди вселяются в новый дом, им нужно иметь самое необходимое.
– А разве в замке все это не нужно?
– Теперь уже нет. – Мэдди бережно заворачивала в солому кувшин для умывания.
– Я еду домой, в Лондон. Я буду жить со своей семьей. Кто-то должен всем этим пользоваться.
Логан стиснул зубы. Она говорила об отъезде спокойно и просто, как о деле давно решенном. Она не только замок бросала, она и его, Логана, бросала. Мэдди обошла вокруг стола, считая стопки с ложками. Логан, чуть приотстав, шел следом.
– Мне тоже полагается прощальный подарок? – спросил он, как ему казалось, словно невзначай, а на самом деле раздраженно и с обидой. – Может, мне столик какой-нибудь перепадет и пара подсвечников?
– Вообще-то, для вас у меня припасено нечто иное.
– Правда? И что же?
Ее темные глаза удерживали его взгляд.
– Вот это.
– Что, ложки?
– Нет, это – она чуть склонила голову набок, возведя взгляд к лепному потолку. – Земля. Замок. Все это.
Логан уставился на нее, как баран на новые ворота.
– Мэдди, не может быть, чтобы вы…
– Все уже сделано. – Мэдди взяла конверт, лежащий на стопке накрахмаленного столового белья. – Я скопировала документы, удостоверяющие мои права на собственность, только вместо своего имени вписала ваше имя. Бекки и Каллум поставили подписи как свидетели. Я думаю, к сегодняшнему вечеру все в замке уже будут в курсе этой новости. – Мэдди протянула ему конверт. – Ленер – ваш.
Логан взял конверт в руки. Он не знал, что сказать, и лишь смотрел на него во все глаза.
– Насчет той сделки, что вы предложили… Я не выполнил своих обязательств.
– По правде говоря, Логан, Ленер мне не принадлежит. И никогда не принадлежал. Мне не пришлось трудиться, чтобы его получить. И земля эта меня не влечет. Этот замок, эта земля принадлежат Шотландии и тем людям, чьи предки таскали голыми руками камни, из которых строился этот замок. И я не могу представить себе лучшего попечителя этой земли, чем вы, Логан.
– Мне не нужны подачки. Ни от вас, ни от кого другого. Я всегда отрабатывал все, что имел и имею.
– О, мне это известно. И я также знаю, что, принимая от меня этот дар, вы испытываете неловкость. Но отчасти ради этого все затеяно. Мне приятно наблюдать, как вы корчитесь, словно уж на сковородке. И я чувствую себя победительницей. Своего рода.
И ей шла эта роль – роль победительницы.
– Так… когда вы уезжаете? – спросил Логан.
– Завтра. Я планирую остаться на ночь, разумеется. И я полюбуюсь сегодняшним праздничным костром. Мы все много трудились, готовясь к этому празднику. Даже если я больше не хозяйка замка и даже если я не ваша невеста или там жена, я хочу отметить Белтейн здесь.
– Я тоже хочу, чтобы вы были здесь.
«Я хочу, чтобы ты всегда была со мной».
Слова вертелись у него на языке, но он так и не произнес их. Слишком поздно. И потому бессмысленно. Отдав ему замок, она лишила его последней возможности выторговать у нее что-нибудь. Все, что он мог ей предложить, она уже отвергла. Другой мужчина, возможно, не имея ничего другого, предложил бы ей свое сердце. Или даже мечту. Но Логан разучился мечтать. И, заглядывая в себя, он не находил ничего, кроме холода и пустоты.
Логан поднял конверт.
– Спасибо вам за это, – сказал он.
Мэдди кивнула.
– Для меня было честью познакомиться с вами, Логан. Думаю, вы поймете, если я не буду писать.
Глава 22
Мэдди нашла неожиданное удовольствие в исполнении роли хозяйки праздника. Как оказалось, эта роль дается ей намного лучше, чем роль гостьи. Она все время была при деле: заботилась о том, чтобы на столе не истощались запасы эля, чтобы все время подносили новые блюда. Она всегда могла под благовидным предлогом укрыться на кухне, когда чувствовала опасные симптомы. И, самое главное, находясь в постоянных трудах и заботах, Мэдди почти не вспоминала о капитане Маккензи. Пару раз он прошел мимо нее, и они обменялись сдержанными кивками, но она не стала останавливаться, чтобы поболтать.
Очень даже может быть, что им так и не придется поговорить до ее отъезда, а уехать она собиралась рано утром. Впрочем, может, оно и к лучшему. Что еще они могут друг другу сказать?
День клонился к вечеру, и праздник из замка выкатился на улицу. Теперь средоточием праздника стала вершина самого высокого в округе холма, откуда открывался потрясающий вид на окрестности и, главное, на озеро.
Когда стемнело, на вершине холма развели гигантский костер. Развели его по старинному обычаю с помощью особого устройства, похожего на деревянную дрель. После часа трудов от трущихся друг о друга щепок пошел дым, и тогда женщины стали подбрасывать в костер заранее заготовленный сухой мох и ветки.
Потом костер долго и терпеливо раздували, пока маленький робкий огонек не окреп. Все больше людей бросали щепу в огонь, подпитывая костер, пока он не сделался большим и сильным.
И тогда по кругу пустили виски и овсяное печенье. От виски Мэдди вежливо отказалась, а вот печенье с удовольствием попробовала.
– Смотрите, чтобы оно не оказалось меченым, – сказал Рабби.
– Вы о чем?
– У нас есть традиция. Одно из печений помечают углем. Того, кому оно достанется, бросают в костер, – с серьезным видом сообщил Рабби, после чего на всякий случай подмигнул Мэдди.
– Какая очаровательная традиция. – Мэдди тщательно осмотрела свое печенье. – Угля не вижу.
– Значит, вам повезло. Доживете до следующего Белтейна.
Звонко заиграла скрипка, и когда Мэдди увидела, кто играет, она очень удивилась.
– Я не знала, что Грант – музыкант.
– Грант пошел со скрипкой на войну, прошел с ней огонь и воду, перебрался через Пиренейские горы, но во время переправы через реку скрипка пострадала от воды так, что ее было не восстановить. Капитан на днях купил ему похожую скрипку в Инвернессе.
Мэдди лакомилась печеньем и играла в «ку-ку» с маленькой светловолосой девочкой, которая пряталась от Мэдди за маминой юбкой. Предложив девочке половинку своего печенья, Мэдди была вознаграждена широкой беззубой улыбкой.
Время от времени в поле ее зрения попадал Логан. То он беседовал с фермером, то передавал виски по кругу. Они ни разу не встретились глазами.
Однажды ей показалось, что она чувствует жар его взгляда, но, когда она обернулась, Логана не увидела. Мэдди решила, что ей почудилось. Она знала, что имеет слишком пылкое воображение, которое обманывало ее не раз.
Стоя у костра и кутаясь в шаль, Мэдди смотрела на танцующие под музыку Гранта пары. И, судя по тому, что она видела, этот танец мало чем отличался от того контрданса, что танцевали на балу у Варли.
Когда пары стали выстраиваться для очередного танца, к ней подошел Каллум и пригласил потанцевать.
– Нет, нет, – с ходу ответила Мэдди.
– А, ну понятно. Простите.
И вдруг Мэдди поняла, что незаслуженно обидела хорошего парня. В конце концов, никого здесь не волнует, любит она танцевать или нет. Хозяйка праздника должна соответствовать возложенной на нее роли.
– Каллум, подождите. – Мэдди поспешила за ним. – Простите, я не сразу поняла, что вы меня приглашаете.
– Это неважно. Вы не обязаны ничего объяснять.
– Нет, я хочу объяснить. Если честно, то я польщена вашим приглашением. Для меня оно многое значит. Больше, чем вы можете подумать. – Она пожала Каллуму руку. – Спасибо.
Каллум заулыбался в ответ, и ей стало тепло от этой улыбки. И тогда Мэдди с предельной ясностью осознала, что, как бы трудно ей ни было бросить Логана, вычеркнуть из жизни это озеро, этот замок, этих людей ей будет еще труднее. Не расставание с Логаном, а расставание с замком разобьет ее сердце. Здесь, в Ленере, у нее остались друзья, которых ей никто и ничто не заменит.
– Проблема в том, – призналась Мэдди Каллуму, – что я не умею танцевать.
– Это пустяки. Тут нет ничего сложного.
– Может, для вас танцевать просто, но я никогда не танцевала. Боюсь, что у меня ничего не получится.
– Да я и сам не очень хороший танцор. Так что, если у вас ничего не будет получаться, мы окажемся на равных. Может, все равно попробуем? Хотя бы сами посмеемся и других посмешим!
Может, ей голову напекло из-за жаркого костра, а может, так подействовал на нее энтузиазм Каллума, или она рассчитывала вызвать кое у кого ревность…
Но, скорее всего, она просто решила, что хватит уже вязнуть в трясине своего страха. Пора выбираться из нее. Разве Рабби не заверил ее, что она доживет до следующего Белтейна?
Если и доживет, то встретит она этот праздник уже не здесь, не в Шотландском нагорье. Может, ей лишь раз в жизни выпал шанс потанцевать шотландский рил, и неужели она его упустит!
Может, это шанс для нее перестать беспокоиться и начать жить!
Как бы там ни было, Мэдди словно со стороны услышала свое согласие. Впервые в жизни она приняла приглашение на танец.
Читать бесплатно другие книги:
