Что скрывалось за фиговым листком Чейз Джеймс

Глава 7

Гарри Мэдоуз, высокий худой человек лет семидесяти, одно время руководил полицейской лабораторией в Парадиз-Сити. Когда подошло время выходить в отставку, полковник Парнэлл предложил ему возглавить небольшую, но хорошо оснащенную лабораторию в агентстве. Он ухватился за это предложение. Его считали лучшим патологом во Флориде и до сих пор. Несмотря на возраст, он находился на ведущих ролях и к нему часто обращались за консультацией его последователи из полицейской лаборатории.

Когда я появился, Мэдоуз что-то исследовал под микроскопом.

Я примчался в Парадиз-Сити из Сирла, захватив с собой коробку с оставшейся банкой лягушачьих лапок.

– Привет, Гарри! – Я буквально ворвался в комнату. – Есть работенка.

Он жестом показал, чтобы я не мешал ему. Глаза его были прикованы к микроскопу.

– Гарри, это очень важно и очень срочно!

Он вздохнул, повернулся на вращающемся табурете и улыбнулся мне:

– Вы, молодые люди, вечно спешите. Что там у тебя?

Я достал из бумажника мешочек и положил его на стол:

– Ты можешь это быстро проанализировать, Гарри? Предполагается, что здесь находится быстро приготовляемый соус, который идет вместе с лягушачьими лапками.

– Правда? Совсем неплохо! Если этот соус вкусный. Знаешь, мне нравятся лягушачьи лапки. А где ты это взял, Дирк?

– Здесь может оказаться совсем не соус, Гарри. Работа срочная. Я буду у себя, ты мне позвонишь?

Он кивнул и взял в руки мешочек.

Вернувшись к себе в кабинет, я обнаружил, что Чика нет на месте. Всю дорогу от Сирла я мысленно сочинял донесение полковнику и сейчас принялся печатать его на машинке. Едва успел написать до половины, как позвонил Гарри.

– Подойди ко мне, Дирк! – сказал он.

Голос его прозвучал резко.

Оставив отчет, я прошел по длинному коридору до лаборатории.

– Что это за чертовщина? – воскликнул Гарри, глядя на меня даже с каким-то возмущением. – Где ты взял этот мешочек?

Я закрыл за собой дверь и подошел к нему.

– Что это?

– Пятьдесят процентов чистого героина и столько же глюкозы.

– Я предполагал, что должно быть что-то в этом роде. Ты не знаешь рыночную цену этого мешочка?

– Знаю отлично: триста долларов.

Я произвел некоторые расчеты в уме. В каждой коробке по две банки, итого шестьсот долларов. Грузовик нагружен приблизительно пятьюстами коробками, то есть товаром на три сотни тысяч долларов. Если поставки производятся всего раз в месяц, в чем я далеко не был уверен, то доход Везерспуна выражался фантастической цифрой в три миллиона шестьсот тысяч в год.

– Гарри, ты уверен в отношении цены?

Он кивнул:

– Это же настоящий героин. Ну, а его стоимость я узнаю ежемесячно у ребят из отдела борьбы с наркотиками. Этот мешочек стоит триста долларов!

– Благодарю, Гарри. Сейчас я пишу отчет для полковника. Большего я не могу тебе сказать. Положи это снадобье назад в мешочек, это будет вещественным доказательством.

Я побежал назад к себе в кабинет. Еще полчаса у меня ушло на то, чтобы закончить отчет. Затем, положив его в конверт, я отнес его и коробку Гленде Кэрри.

Она была личным помощником полковника. Высокая, темноволосая, хорошенькая, лет тридцати от роду, с незамысловатой прической и в строгом костюме, она выглядела типичным образцовым работником, настолько преданным делу, что никто из мужчин не замечал в ней женщины.

Когда я вошел в ее кабинет, она перелистывала какую-то папку с документами.

– Привет, Гленда! – Я положил коробку на ее стол. – Будь добра, спрячь это в сейф. Это стоит огромных денег. И добавь туда конверт.

– Что это такое? Все еще работаешь по делу Джексона?

– Конечно. Полковник велел мне заниматься этим делом, вот я и занимаюсь.

– Ты тратишь уйму денег. – Она в первую очередь думала о затратах. – Как далеко ты продвинулся?

– Все это отражено в отчете, но он предназначен исключительно для одного полковника. Очень крупное дело, Гленда. Тебе лучше не совать свой нос туда.

Она пожала плечами.

– Куда ты теперь направляешься?

– Все это выяснится завтра, когда возвратится полковник. Он ведь приедет завтра?

– Так он сказал. Я не имела от него известий с тех пор, как он уехал в Вашингтон.

– О'кей. В таком случае спрячь понадежней эту коробку и конверт.

Когда я шел назад по коридору, я увидел, что из лифта выходит Терри О'Брайен.

– Я кое-что раздобыл для тебя, Дирк.

Мы вместе вошли в мой кабинет.

О'Брайен был типичным ирландцем: небольшого роста, атлетического сложения, с широким, словно приплюснутым носом, веселой ухмылкой и проницательными голубыми глазами.

– Так что ты выяснил, Терри?

– Миссис Филлис Стобарт, девичье имя Ловери, возраст сорок два года, – говорил он, а я все это записывал на листке. – Я позвонил Тайсону, он явился ко мне со сведениями, которые ты можешь посчитать интересными.

Ритчи Тайсон был хозяином небольшого, но хорошо известного частного детективного агентства в Джексонвилле, и мы иногда пользовались его услугами.

Я поморщился:

– Сколько он запросил?

– Я доторговался до сотни долларов. – Он вопросительно посмотрел на меня. – Это ничего?

– Зависит от того, что он тебе дал.

– Примерно сорок лет назад, как сообщил мне Тайсон, мистер и миссис Чарлз Ловери, бездетная пара, удочерили девочку из местного приюта. Ловери были людьми весьма респектабельными, у него было процветающее бюро путешествий. Приемная дочь Филлис появилась у них, когда ей было четыре года. Сведений о ее родителях не имелось. Ее подбросили к дверям приюта.

Похоже, что они ошиблись в выборе. Когда девочка подросла, она сделалась трудным ребенком, не хотела учиться в школе, постоянно вертелась с мальчиками, потом начала воровать в магазинах самообслуживания, нарывалась на неприятности в полиции и так далее. Согласно данным Тайсона, Ловери изо всех сил старались ее перевоспитать, но у них ничего не получилось. Девочка стала малолетней преступницей. Заработала срок в колонии, сбежала, была водворена обратно, наконец ее выпустили. К этому времени ей уже исполнилось семнадцать лет. Она прожила у них около недели и скрылась. Они сообщили об ее исчезновении в полицию, но вообще-то благодарили Бога, что так получилось. Полиция приняла обычные меры, однако найти ее не смогли. Затем, десять лет спустя, однажды вечером она оказалась в доме Ловери. Они рассказали Тайсону, который был их другом и только что начал свое дело, что девушка очень изменилась. Стала резкой, грубой и в полном смысле напугала уже немолодую пару. Она потребовала у них пятьсот долларов. Они решили, что она снова находится в бегах, дали ей денег, и она тут же исчезла. После этого я не нашел ее следов. Ловери умерли. Следующие данные – ее замужество, она стала миссис Стобарт год назад.

– Так что приблизительно с год о ней ничего не было известно?

– Совершенно верно.

– Десять лет – большой срок, за это время многое могло случиться… Терри, я хочу, чтобы ты отправился в Сикомб и поразнюхал об агентстве, которое поставляет девочек для ночных клубов со стриптизом. Мне нужна фотография и история Стеллы Коста, которая когда-то работала в «Скин-клубе». Будешь говорить, что она унаследовала небольшие деньги, обычно люди на это клюют. Да, еще один момент: держись подальше от этого клуба. Все ясно?

Еще несколько минут у меня ушло на то, чтобы прочитать доклад О'Брайена и отнести его Гленде.

– Дополнительный материал для полковника, – сказал я. – Положи его вместе с теми бумагами.

Она оглянулась на меня:

– Я только что слышала, что полковник задерживается в Вашингтоне. Его не будет до понедельника.

Я улыбнулся ей:

– Что ни делается, все к лучшему! Выходит, у меня есть еще пять дней.

Простившись с ней, я поспешил к своей машине.

Я забежал в отель, чтобы перекусить булочками и рубленым бифштексом и выпить пива, так что добрался до офиса Говарда и Венболта уже после половины третьего.

Толстая, пожилая особа посмотрела на меня недоверчиво.

– К мистеру Венболту, – сказал я.

– Вам назначено? Это ведь мистер Уоллес, не так ли?

– Да, в отношении времени нет, он меня примет.

– Мистер только что вернулся с ленча.

– То же самое могу сказать про себя, значит, мы в одинаковом положении. Будьте любезны, сообщите ему, что я здесь.

Она неодобрительно посмотрела на меня, затем включила селектор.

– Мистер Уоллес из агентства Парнэлла находится здесь, мистер Эдвард, – сообщила она.

– Пошлите его ко мне, – загудел громкий голос Венболта.

Она посмотрела на меня:

– Полагаю, дорогу знаете?

– Конечно.

Она не соблаговолила ответить и начала просматривать какие-то документы. Я почувствовал к ней жалость. Она была старой, толстой, наверное, ее недолюбливали. Призрак власти, которой она обладала, оберегая своего босса, уменьшался. В скором времени она будет сидеть в своей небольшой квартире в обществе своего кота.

Я нашел Эдварда Венболта у его стола, вид у него был сытый и довольный. Он одарил меня профессиональной улыбкой, поднялся, пожал мне руку и жестом пригласил сесть.

– Ну, мистер Уоллес, – заговорил он, – у вас есть новости?

– О чем? – спросил я.

– Когда мы в последний раз встречались, разве вы не искали внука Фрэдерика Джексона?

Мне было ясно, что стаканчик-другой с утра затуманил ему мозги.

– Это верно, не так ли?

– Последний раз, когда мы встречались, мистер Венболт, вы искали Джонни Джексона. Получили ли вы ответы на ваши объявления?

Он придвинул мне ящик с сигарами.

– Ах, нет. Мы прекратили поиски по указанию мистера Везерспуна. Спрашиваю из чистого любопытства, нашли ли вы мальчика? – Он приподнял крышку ящика. – Хотите сигару?

– Я его пока не нашел, но продолжаю поиски. – Сигары я отодвинул в сторону. – Благодарю, не хочу.

Венболт выбрал себе сигару, отрезал кончик, понюхал ее и закурил.

– Трудная задача.

Я предоставил ему несколько секунд, чтобы покрасоваться с душистой сигарой в зубах, затем сказал:

– Вы, конечно, слышали о мистере Везерспуне?

У него на физиономии появилось выражение, которому позавидовал бы владелец похоронного бюро.

– Да, разумеется. Узнал сегодня утром. Кошмар! Человек в расцвете лет…

– Никто не вечен. Люди приходят и уходят, – изрек я, доставая пачку сигарет. – Как я понимаю, вы занимаетесь состоянием мистера Везерспуна?

– Да.

Я ждал, но он, казалось, был заинтересован своей сигарой больше, чем Везерспуном.

– Имеются лягушачья фабрика и бакалейный магазин, – сказал я. – Кроме того, у него должны быть солидные сбережения.

Венболт посмотрел на меня:

– У меня сложилось впечатление, что вас наняли для того, чтобы найти внука Фрэдерика Джексона. А теперь вы пытаетесь получить информацию о состоянии мистера Везерспуна, что не имеет никакого отношения к вашей задаче. – Он глянул на часы. – Я не могу уделить вам больше времени.

– Вы когда-нибудь были в Сирле, мистер Венболт?

– В Сирле? Конечно.

– Будьте терпеливы ко мне. – Я выдал ему свою открытую, дружественную улыбку. – Я занимался «раскопками» в Сирле, разыскивая Джонни Джексона, и добыл доказательства того, что, если бы мистер Везерспун был жив, я мог бы упрятать его за решетку минимум на пятнадцать лет.

Венболт вытаращил глаза:

– Какие доказательства?

– До тех пор, пока я не закончу дело и не отчитаюсь перед полковником Парнэллом, который затем передаст материалы в полицейское управление, я не могу сказать вам это, мистер Венболт, но я заверяю вас, что не шучу. Разумеется, я смогу, если постараюсь, выяснить размеры состояния Везерспуна, но у меня мало времени, поэтому я надеюсь, что вы мне поможете.

– Вы хотите сказать, что он был преступником?

– Он был центром банды по продаже наркотиков. Большего я не могу вам сказать.

– Великий Боже!

От волнения он не заметил, что на его белоснежные брюки упал пепел от сигары.

– Наркотики?

– Героин… Это строго конфиденциально, как вы можете понять. Чему равняется состояние Везерспуна?

– Я бы сказал – полмиллиона. Все зависит от того, сколько стоят фабрика и магазин. Он вкладывал деньги весьма разумно через моих маклеров. Откровенно, я поражался, какие огромные доходы дает ему его лягушачья фабрика. – Он отложил в сторону сигару. – Наркотики? Это ужасно. Полагаю, вы отвечаете за свои слова?

– У меня достаточно доказательств против него, мистер Венболт, но вы понимаете, что он действовал не один, так что я продолжаю расследование. Кто наследует его состояние?

Венболт снова взял сигару, увидел, что она погасла, и принялся ее раскуривать.

– Не понимаю, каким образом лягушачья фабрика может быть связана с наркотиками?

– Это была умная фиговая операция.

– Какая операция?

– Она служила Везерспуну превосходным фиговым листком для прикрытия его подпольной деятельности… Кто унаследует его состояние?

Он долго разглядывал свою сигару, колеблясь, потом пожал плечами:

– Ввиду того, что вы мне сообщили, мистер Уоллес, и поскольку мой клиент умер, опять-таки желая вам помочь в вашем расследовании, я не считаю, что имею моральное право не сообщить вам о том, что произошло неделю назад.

Я ждал… Эти адвокаты! Как они любят болтать!

– Мистер Везерспун приехал повидаться со мной. Он был не в себе. Выглядел больным. Я бы сказал так: было похоже, что он почти не спал. Это было удивительно, потому что он всегда являл собой образец уверенности и твердости. Он сообщил мне, что намеревается отойти от дел. Это меня удивило, ведь ему было всего лишь сорок пять лет. Он поручил мне продать все его ценные бумаги. Я напомнил, что некоторые акции в данный момент сильно упали в цене, это временное явление, не надо так спешить. Но он заявил, что ему срочно нужны наличные. Далее он поручил мне продать магазин в Сирле за столько, за сколько удастся. Я не сомневался, что он находится под каким-то непосильным гнетом. Я поинтересовался, намеревается ли он расстаться также с лягушачьей фабрикой, на что он довольно резко ответил, что этим вопросом он займется сам.

Венболт помолчал, чтобы сделать пару затяжек.

– Вот тут я поднял этот вопрос, который не переставал меня беспокоить с того момента, как мистер Везерспун стал моим клиентом. Я напомнил ему, что он не оставил завещания. Он ответил, что у него нет родственников, так что ему наплевать на разные завещания. Я объяснил ему, что, если умрет один из моих клиентов с таким солидным состоянием, как у него, не оставив завещания, у меня могут быть серьезные неприятности. Меня обвинят в некомпетентности и в несерьезном отношении к работе. Он сидел на том стуле, где в данный момент сидите вы, внимательно глядя на меня, потом как-то странно улыбнулся. Вернее сказать, это была циничная ухмылка. – Венболт занялся своей сигарой, аккуратно стряхнул пепел в пепельницу. – Он сказал, что не подумал об этом, но раз уже дело обстоит таким образом, то он хочет завещать все свои деньги и магазин мисс Пегги Вьет из Сирла.

Мое лицо осталось бесстрастным.

– Это он обосновал каким-то образом? – спросил я.

– Я спросил его, кто она такая. Он ответил, что она была его любовницей и что он с ней скверно обращался. Поскольку у него нет близких, почему бы тогда не оставить ей? Он снова так же неприятно ухмыльнулся и добавил, что ей все равно ничего не достанется, поскольку он не намерен умирать, но коли такое случилось бы, пусть уж она порадуется. Я составил завещание, пока он курил сигару, мои клерки засвидетельствовали его подпись. – Венболт погасил свою сигару. – Таким образом, мисс Вьет унаследует, как минимум, полмиллиона.

– Она уже знает?

– Мистер Везерспун умер только вчера. Завещание должно быть апробировано. Я намерен на будущей неделе съездить в Сирл и сообщить ей.

– А фабрика? Если кто-то захочет ее приобрести, то вырученные деньги как часть состояния тоже получит мисс Вьет!

– Я тоже так считаю, – с некоторым сомнением ответил он. – Мистер Везерспун забрал у меня все документы, касающиеся фабрики. Если фабрика уже продана, я, конечно, буду настаивать на правах мисс Вьет.

– Иными словами, пока у вас нет данных о том, продана ли уже фабрика, а если да, то кому? И раз у вас нет документов, то вы и не будете об этом знать.

– Верно, конечно, но как только завещание будет апробировано, я намерен посетить фабрику и установить, что там происходит.

– Фабрика будет продана очень быстро, следите за этим внимательно, мистер Венболт… Вы говорите, что он забрал всю документацию, так где же она?

– Этого я не знаю, но могу справиться в его банке.

– Сделайте это непременно. И сообщите мне, хорошо?

– Думаю, это возможно.

Он достал новую сигару из ящичка, посмотрел на нее, потом положил обратно.

– Вы серьезно утверждаете, что мистер Везерспун причастен к торговле наркотиками?

– Да, и фабрика была основным звеном в хорошо налаженной системе. Рэкет же был настолько выгодным, что его будущий владелец, несомненно, будет развивать его дальше.

Адвокат потер свой двойной подбородок.

– Не следует ли вам обратиться в полицию, мистер Уоллес?

– Как только я это сделаю, они навалятся в первую очередь на вас же. Подготовьтесь к проверке с вашей стороны, а я – с моей. – Я поднялся. – Сотрудники отдела по борьбе с наркотиками не привыкли церемониться!

– Но ведь я смогу сообщить им только то, что сообщил вам, – пробормотал он обеспокоенно.

– Сейчас вы представляете мисс Вьет. В скором времени кто-то купит фабрику. Вам легче выяснить имя покупателя, чем мне. Покупатель будет новым толкачом наркотиков, его нельзя спугнуть, вы понимаете? Вы узнаете, кто он такой, тогда полиция из отдела по наркотикам поклонится вам в ножки. Так что наведите справки и сообщите мне. Это очень важно.

– Я считаю, что нам надо немедленно посоветоваться с полицией.

– Сейчас рано. Я хочу довести дело до конца сам. Полковник Парнэлл имеет полный отчет обо всем. Через пять дней он вернется из Вашингтона. Действуйте заодно со мной, мистер Венболт, от этого вы только выиграете. Выясните, кто покупает фабрику.

Он немного подумал, потом кивнул:

– Завещание еще не апробировано, я наведу справки. Где я смогу вас найти?

Я протянул ему свою визитку:

– Просто попросите мне передать, я сразу же приеду. Это крупное дело, мистер Венболт. Постараемся не наделать глупостей. Мне нужно раздобыть дальнейшие доказательства… Если только вы их вызовете, я имею в виду полицию, они испортят все то, что мне удалось сделать, сами же ничего не добьются. В таком деле спешить нельзя. Согласны?

– Посмотрю, что мне удастся сделать.

Мы обменялись рукопожатиями, я ушел.

Вернувшись к себе в офис, я уселся и восстановил в памяти то, что мне удалось узнать.

Как я считал, Везерспун внезапно чего-то испугался. Он собирался удрать, вот почему ему так срочно потребовались наличные деньги. Явившись в хижину старого Джексона, он принялся обыскивать ее, пустив в ход топор. Разумеется, он хотел заполучить накопления старика. Возможно, он их нашел. Пока он занимался поисками, туда явился кто-то еще, подобрался к нему и ударил по голове. Потом дотащил до пруда и скинул тело в воду. Таким способом обычно и расправлялись с торговцами наркотиками.

Придвинув к себе машинку, я напечатал для полковника самые последние новости. Он получит практически документ.

Когда я стал прятать отчет в конверт для Гленды, явился О'Брайен.

– Ну, друг, считай, что тебе повезло! – воскликнул он, плюхаясь на стул. – Я пошел к Берни Айзику, который руководит агентством для стриптизерок. Мне чертовски повезло. Понимаешь, именно он устраивал на работу особу, которая называла себя Стеллой Коста.

Я положил ноги на стол.

– Ну и что?

О'Брайен бросил мне на стол конверт:

– Вот она!

Я вытащил из конверта блестящую фотографию. На Стелле были надеты то ли мини-трусики, то ли символический поясок стыдливости, не знаю, как это называется. Настоящая секс-бомба. Чего стоила одна ее поза с широко расставленными ногами и руками, поднятыми над головой, на лице чувственное возбуждение. Я не торопился, разглядывая снимок.

Потом бросил его на стол и посмотрел на О'Брайена:

– Что еще, Терри?

– Это стоило денег, Дирк. Парень запросил сотню, я сторговался за полсотни.

Я подумал о Гленде. Она вообще помешается, когда я представлю свой авансовый отчет.

– Что он тебе сказал?

– Этот сукин сын сначала думал за полсотни отделаться одной фотографией, с ним пришлось сцепиться, а потом добавить еще двадцатку, – он упрям, как козел.

Я застонал.

– Ты же знаешь, Дирк, со стукачами иначе не договоришься. Приходится раскошеливаться.

– Ну и что он тебе сообщил?

– Эта стриптизерка явилась к нему еще совсем девчонкой. Он считает, что ей было лет восемнадцать. У нее не было никакого опыта, она ему приглянулась. Полагаю, сначала она обслуживала его одного, но я не стал уточнять. Потом он давал ей небольшие поручения в небольших третьеразрядных клубах. Она изо всех сил старалась познать тайны своего ремесла, это его слова. Работала у него целых десять лет и наконец стала мастером в искусстве стриптиза. Лучшим клиентом Берни был Эдмундо Рейз, владелец «Скин-клуба». Он взял Стеллу к себе. Для нее это был огромный шаг наверх, если верить ему. У Рейза она проработала восемь или девять лет, затем, год назад, явилась к Берни и заявила, что простилась со стриптизом. Это все известно Берни. К тому времени ей уже было под сорок, к тому же она располнела. С тех пор он ее больше не видел.