Девушка, которая должна умереть Лагеркранц Давид

Глава 27

Ночь на 28 августа

Ребека сама толком не знала, что затевает и чем это обернется для мальчиков. Она просто не видел иного пути. Дальнейшее замалчивание грозило обернуться катастрофой. Поэтому ей не оставалось ничего другого, как, опустившись в кресло с бокалом вина, наблюдать за Юханнесом и Янеком Ковальски. О чем они перешептывались на кухне? Что еще от нее утаивали? В том, что ей открыли не всё, Ребека почти не сомневалась. Да и сказанному верила не вполне.

В этой истории кое-что не стыковывалось, но была в ней своя неумолимая логика. Так или иначе, теперь Ребека имела представление о том, что же все-таки произошло на Эвересте. Остальные знали меньше, то есть почти ничего. Об этом она думала, вспоминая альпинистов в четвертом лагере и многочисленных свидетелей, которые впоследствии пытались связать воедино отдельные эпизоды тех событий.

Они знали, что Нима Рита поднимался два раза, чтобы забрать Мадса Ларсена и Шарлотту Рихтер. Но был ведь и третий раз, о котором материалы расследований и интервью умалчивали. Между тем администратор лагеря Сюзан Ведлок не могла найти Ниму в тот вечер и не могла объяснить почему.

Если Ребека правильно поняла Юханнеса, было больше восьми часов. Темнело. Невыносимый холод грозил перейти в нечто более страшное – то, навстречу чему так упрямо шел Нима. Он должен был спустить Клару Энгельман, любой ценой, хотя уже тогда был не в себе. Нима шел сквозь снежную бурю, пригнувшись. Конечно, без кислородной маски, только налобный фонарик мерцал сквозь белую взвесь. Именно таким и увидел его Юханнес Форселль.

Кожа на щеках была обморожена. Нима долго не видел Юханнеса и Сванте, между тем как они, напротив, смотрели на него, как на посланца неба. Юханнес уже почти не держался на ногах. Еще немного – и он стал бы третьей жертвой этого ужасного дня. Но Ниму Риту, похоже, это не заботило.

– Я пришел за мэмсахиб… – повторял он. – Я должен забрать мэмсахиб…

Сванте закричал, что это безумие, что она мертва. Что Нима спасает труп, обрекая живых на смерть. Но шерпа его не слушал.

Он продолжал идти вперед. Когда пуховая куртка Нимы скрылась в белом тумане, Юханнес не выдержал и рухнул на снег. Теперь уже никакая сила не могла поставить его на ноги. Он не помнил, сколько пролежал так. Вокруг него сгустился мрак.

– К черту все, Юханнес! – кричал откуда-то Сванте. – Я не хочу оставлять тебя, но я вынужден это сделать. Иначе мы погибнем оба.

Сванте положил руку на его голову и встал. Юханнес понял, что остается умирать один. И в этот момент он услышал зов. Нечеловеческий, как он говорил, но Ребека этому не верила. Конечно, кричал человек, но там, в горах, все мерится другой меркой. Это мир за гранью, а значит, Юханнес по-своему был прав.

Он не имел силы понять, что произошло. Именно поэтому, независимо от того, как развивались события дальше, Ребека и хотела привлечь к делу Блумквиста. Только такой опытный репортер и мог дойти до дна этой истории и растолковать все видения и заблуждения участников. Не исключено, что она не знала самого страшного и потому ошибалась.

Похоже, так оно и было, потому что Юханнес на кухне в чем-то отчаянно убеждал Янека, а тот в ужасе махал руками. Боже, какой же идиоткой она была! Пусть бы молчал и дальше, ради мальчиков, ради нее самой…

Он один виноват во всем.

Как ты мог, Юханнес?

Катрин бормотала во сне. Было поздно, Микаэль смертельно устал, но мысли все так же роились в голове, а кровь стучала в висках. Блумквист не понимал себя. Он волновался, как неопытный практикант; с чего бы?

Это Катрин первой предположила, что Виктор Гранкин – военный.

– С чего ты взяла? – удивился Блумквист.

– Ну… похоже.

Микаэль вгляделся в фотографию. В самом деле, у Гранкина была офицерская выправка. Принимая во внимание намеки таинственного Чарлза, здесь было отчего насторожиться. Одно то, что Гранкин якобы стал причиной высылки Форселля из России…

Микаэль решил заняться им завтра утром, «погуглить» накануне встречи с супругами Форселль. Но лежать в постели без сна все равно не имело смысла. Главное – не разбудить Катрин. Он и без того виноват перед ней.

Микаэль осторожно встал и на цыпочках проскочил в ванную, прихватив с ночного столика мобильник. Виктор Гранкин… Кто ты такой? Казалось странным, что Блумквист не занялся им до сих пор. С другой стороны, откуда ему было знать, что Гранкин не просто инструктор по альпинизму или ни в чем не повинный бедолага, который втрескался в замужнюю женщину и плохо кончил.

Гранкин действительно оказался альпинистом высокого ранга. Он совершил сложнейшие из всех возможных восхождения на К2, Эйгер, Аннапурну, Денали, Серро-Торе и, конечно, Эверест. В общем, конкретики на эту тему в Сети нашлось не так много. Время от времени Гранкин сопровождал любительские экспедиции в горы, работал консультантом в туристических бюро. Что на самом деле за этим стояло?

Микаэлю бросилась в глаза одна фотография, на которой Виктор был с русским бизнесменом Андреем Косковым. Косков, Косков… о чем говорила Блумквисту эта фимилия.

Косков, ну, конечно… Правдоруб в изгнании, открывший в ноябре 2011-го альянс русских секретных служб с мафией. Незадолго после этого, в марте 2012-го, он упал замертво во время прогулки по лондонскому Кэмдену. Поначалу полиция ничего не заподозрила, но потом в крови Коскова обнаружили следы гельземия изящного – азиатского растения, концентрированный сок которого вызывает остановку сердца.

Это был небезызвестный яд. Еще Конан Дойл в 1879 году писал о нем в «Медицинском журнале». Но долгое время о нем ничего не было слышно, пока в 2012 году он не был найден в крови агента ГРУ Игоря Попова, погибшего в Балтиморе, США. И вот опять – спецслужбы, подозрительный яд, Форселль, который вывел на чистую воду преступников из ГРУ и был выслан из России… Микаэль оживился.

Быть может, связь была иллюзорной, как в случае с военным историком Матсом Сабином. Тем не менее существовал снимок, и на нем Гранкин был с бизнесменом, погибшим при загадочных обстоятельствах. На сегодняшний день это означало только, что встреча Блумквиста с мистером Чарлзом неизбежна.

Микаэль послал ему сообщение:

«Кто был Гранкин на самом деле?»

Ответ пришел через десять минут:

«Полковник ГРУ».

«Боже мой…» – подумал Блумквист. И вовсе не потому, что так сразу поверил Чарлзу. Для начала предстояло выяснить, с кем он имеет дело.

«Кто вы?» – спросил Микаэль в следующем сообщении.

Ответ пришел почти сразу:

«Чиновник в отставке».

«МИ6, ЦРУ?»

Без комментариев.

«Назовите хотя бы страну».

«Американец, к сожалению».

«Откуда узнали о моем интересе к этой истории?»

«Знать некоторые вещи – моя профессиональная обязанность».

«И почему хотите, чтобы это просочилось в прессу?»

«В этом смысле я старомоден».

«То есть?»

«Полагаю, что факт преступления должен быть обнародован, а преступник наказан».

«Неужели все так просто?»

«Положим, у меня имеются на то и личные причины. Разве это так важно? У нас с вами общие интересы, Микаэль».

«Я должен знать, что не напрасно трачу на вас время».

На минуту переписка зависла. Потом пришла фотография удостоверения полковника ГРУ старого образца на имя Виктора Алексеевича Гранкина, с красной гвоздикой на черном фоне. Придраться было не к чему.

«Были ли у Гранкина и Форселля общие интересы на Эвересте?» – спросил Блумквист.

«Форселль отправился туда, чтобы завербовать Гранкина, – был ответ. – Но все пошло не так».

Микаэль выругался вслух.

«И вам есть что рассказать на эту тему?»

«Строго конфиденциально».

«Договорились».

«Тогда берите такси прямо сейчас. Я встречу вас в холле. Высплюсь потом».

«О’кей».

Насколько опрометчиво это было с его стороны? Блумквист ничего не знал об этом человеке. Кроме того, что тот хорошо информирован, а ведь к утренней встрече с супругами Форселль нужно собрать как можно больше фактов. Да и чем могла быть опасна небольшая прогулка до «Гранд-отеля»? Часы показывали без двух минут два, но город не спал. Перед «Грандом» круглые сутки стояли такси, насколько помнил Блумквист, а у дверей караулила охрана. Нападение в таком месте представлялось крайне маловероятным.

Блумквист покинул номер, спустился в холл и вышел на мокрую после дождя площадь. Над погруженным в темноту городом мерцало лунное небо.

Прогулка и в самом деле начиналась приятно. По другую сторону воды светился замок, в Кунгстредгордене еще теплилась жизнь. Даже здесь, на набережной, были люди, и это придало Блумквисту уверенности. Мимо прошла молодая пара. Официантка с короткими черными волосами собирала посуду в уличном кафе. В стороне на стуле сидел высокий мужчина в светлом льняном костюме и смотрел на воду. Оглядевшись, Микаэль пошел дальше, но не успел сделать несколько шагов, как его окликнули:

– Блумквист.

Это был высокий господин в белом костюме, на вид за шестьдесят, седой, с правильными чертами и смущенной улыбкой, ответить на которую Микаэль не успел.

Услышав шаги за спиной, он дернулся, и в этот момент по телу словно пробежал электрический разряд. Блумквист упал головой об асфальт. Первое, что он почувствовал, была злоба – на себя, дурака, клюнувшего на такую незамысловатую приманку. Микаэль попробовал пошевелиться – мышцы тут же свело судорогой.

– Боже, что с ним?

Похоже, это была официантка.

– Выглядит как эпилептический приступ, – ответил мужской голос по-английски. – Думаю, нужно вызвать «Скорую».

Это мог быть только незнакомец в светлом костюме. Послышались удаляющиеся шаги, потом приближающиеся. Подъехал автомобиль. Блумквиста положили на носилки и подняли. Все произошло быстро. Хлопнула дверца. Микаэль скатился с носилок. Он попробовал кричать, но не смог выдавить из себя ничего, кроме глухого стона. И тут же зашептал вдруг пришедшую на ум фразу:

«Чем это вы тут занимаетесь? Чем это вы тут занимаетесь?»

Лисбет проснулась от непонятного звука, инстинктивно схватила пистолет на ночном столике и оглядела комнату. Но вторжения не было – тревогу забил мобильник. Неужели Блумквист? Лисбет прикрыла глаза и задержала дыхание. «Ну же, – мысленно обратилась она к Микаэлю. – Скажи мне, что эта фраза вырвалась у тебя случайно, или…»

Она прибавила звук, в телефоне что-то стучало и шаркало. Лисбет все еще надеялась, что ничего не произошло, просто Блумквист куда-то едет в поезде. Но потом послышался стон и тяжелое, затрудненное дыхание, как будто он только что очнулся. Саландер выругалась, поднялась с постели и села за стол. Она жила в отеле «Нобис» на Норрмальмсторг и весь вечер после нападения на Конни Андерссона из «Свавельшё» наблюдала за квартирой на Страндвеген. Вчера там и в самом деле как будто что-то затевалось. Во всяком случае, Лисбет видела, как Галинов выходил на улицу. Само по себе это ничего не означало, поэтому около часу ночи она легла вздремнуть. Завтрашний день не обещал ничего особенного, Саландер надеялась расслабиться и даже отдохнуть. Как она ошибалась…

На мониторе Лисбет видела, что Блумквиста вывозят из города в северном направлении. Сейчас они обыщут его и заберут мобильник. Если здесь замешаны Галинов и Богданов, они сумеют замести следы. Но сидеть и следить за ними толку мало. Нужно действовать. Саландер отмотала запись.

«Чем это вы тут занимаетесь?» – два раза повторил Микаэль.

После чего, очевидно, впал в беспамятство и пропал, при этом продолжая дышать. Похоже, они его чем-то накачали. Лисбет ударила кулаком по столу, отметив, что машина в этот момент находилась на Норрландсгатан, совсем неподалеку от отеля. Но вряд ли они подобрали Блумквиста в этом месте. Лисбет снова отмотала запись к началу. Послышались шаги, дыхание… «Блумквист» – окликнул пожилой мужской голос. После чего кто-то негромко ойкнул, глубоко вздохнул, и женщина испуганно спросила: «Боже мой, что с ним?»

Где все это произошло?

Очевидно, на Бласиехольмене, где-то возле Национального музея и «Гранд-отеля», определить точнее Лисбет затруднялась. Она набрала номер службы спасения и сообщила, что на журналиста Микаэля Блумквиста совершено нападение. При упоминании известного репортера дежурный оживился и попросил рассказать подробней. Но не успела Лисбет раскрыть рта, как на заднем фоне в трубке послышались шаги и другой голос объявил, что возле отеля «Людмар» с мужчиной случился приступ эпилепсии и его увезли на «Скорой».

– Как все было? – спросила Саланден.

В мобильнике что-то зашумело, два мужских голоса о чем-то разговаривали друг с другом:

– То есть его увезли на «Скорой»? – переспросил один.

– На «Скорой».

На какое-то мгновенье Лисбет полегчало, но потом она поняла, что всего лишь выдает желаемое за действительное.

– Вы вызывали туда «Скорую»? – спросила она.

– Да, наверное…

– Наверное?

– Сейчас проверю.

Послышались новые голоса, теперь Лисбет разбирала не всё. А потом снова заговорил дежурный, теперь уже раздраженно:

– Кто вы?

– Саландер, – ответила Лисбет. – Лисбет Саландер.

– Нет, похоже, мы никого не вызывали.

– Тогда сделайте что-нибудь, – зашипела она.

Выругалась, дала отбой и продолжила слушать запись в реальном времени. Там все стихло, кроме гудения мотора и тяжелого дыхания Микаэля, как будто тот находился в фургоне один. Конечно, никакая это не «Скорая». Лисбет подумывала было позвонить в полицию, но оставила эту затею. Полицейские наверняка уже у них «на хвосте», если, конечно, в службе спасения сидят не одни идиоты.

Что касалось самой Саландер, ей нужно было действовать, пока не исчез следовой сигнал. Между тем в мобильнике послышалась сирена, а потом шевеление, как будто чьи-то сильные руки шарили у Блумквиства по карманам. Наконец что-то стукнуло – и сигнал исчез. Похоже, мобильник не просто выбросили, а разбили вдребезги чем-то тяжелым.

Лисбет схватилась за голову, потом встряхнулась и вернулась к камерам на Страндвеген. Разумеется, Камилла была дома. Не исключено, что похищение Блумквиста вообще не имело к ней никакого отношения. Да и черт с ней. Саландер позвонила Чуме и, не переставая, кричала в трубку, пока одевалась и убирала в рюкзак ноутбук, пистолет и IMSI-перехватчик. Затем надела мотоциклетный шлем, очки «Гугл-гласс» и погасила стенную лампу.

Ребека Форселль захотела спать одна. Она сочла разумным предоставить Янеку и Юханнесу немного пообщаться наедине. Правда, это не отменило бессонницы. Лежа на узкой кровати в кабинете, от потолка до пола заваленном книгами, Ребека читала в мобильнике новости, в которых ни слова не говорилось об исчезновении Юханнеса из больницы. С другой стороны, она сама звонила Класу Бергу по секретной линии и объяснила, что забрала мужа под свою ответственность и он может не беспокоиться. Знай Берг, как все обстояло на самом деле, обеспокоился бы еще больше.

В остальном о коллегах Форселля из МУСТа она старалась не думать. Ребека хотела осознать масштаб того, что только что услышала, и понять, почему ничего не знала об этом раньше. Ведь предупреждающих знаков было более чем достаточно. Прежде всего, срыв Юханнеса на базовой стоянке после возвращения и его отказ говорить. Ребека могла бы вспомнить и другие настораживающие моменты, которые теперь складывались в совершенно новое целое.

Однажды, года три назад, когда Юханнес только был назначен министром, он обронил в отношении Клары Энгельман странную фразу:

– Я все спрашиваю себя, о чем она тогда думала.

Был вечер, они с мальчиками отдыхали дома, в Стоксунде. Ребека насторожилась:

– Когда это «тогда»?

– Когда осталась одна.

Ребека ответила, что Клара ни о чем не думала, что, по всей вероятности, к тому времени она уже была мертва. Только сейчас ей стало ясно, что на самом деле имел в виду Юханнес, и это оказалось больше, чем Ребека могла вынести.

Глава 28

13 мая 2008 года

Клара Энгельман и в самом деле ни о чем не думала, когда ее оставили в первый раз. Температура ее тела упала до двадцати восьми градусов, а сердце едва билось. Поэтому она не слышала шаги, которые сразу поглотила буря.

Клара была далеко от этого мира. Она не осознавала, что положила руку на тело Виктора, или что тело, на которое она положила руку, принадлежит именно ему. В системе организма отключились последние защитные механизмы, и Клара оказалась на пороге смерти. В чем в чем, а в этом Клара была уверена – быть может, потому, что именно в этом ей так не хотелось сомневаться.

Супруг Стан изменял Кларе, открыто демонстрируя свое презрение, что, конечно, сказывалось и на их двенадцатилетней дочери Джульетте. Из этого ада Клара сбежала на Эверест, где пыталась доказать всем, что счастлива, – что, собственно, делала всегда. Но на самом деле она страдала от тяжелой депрессии, и лишь в последние несколько недель в ее жизни появился хоть какой-то просвет. Это была любовь к Виктору Гранкину и вместе с ней – крепнущая надежда на то, что Стана удастся-таки поставить на место.

Клара снова почувствовала себя сильной – по крайней мере, когда началось восхождение к вершине. Еще бы, ведь она съела так много полезного супа из черники. Но в считаные секунды тело обмякло и глаза слиплись. Клара мерзла все больше, пока не упала на снег. Сознание отключилось почти сразу. Спустя несколько секунд она уже не слышала страшного северного ветра, остановившего экспедицию. И только удары ледоруба снова вырвали ее из мрака и тишины.

Не то чтобы к ней вернулась способность воспринимать происходящее. Это был всего лишь стук, который все приближался, оставаясь при этом где-то по ту сторону. Она открыла глаза в тот момент, когда дыхательные пути освободились от ледяных заторов, а шаги уже стихли. Само по себе это, конечно, было чудом, потому что Клара давно умерла. Теперь же она, объявленная погибшей, снова увидела свет и поначалу ничего не понимала. Ничего, кроме того, что находится в каком-то из кругов ада. Клара смотрела на свои руки, ноги и ботинки и не вполне осознавала, что все это значит. Ничего удивительного, ведь она была в шоке. Но потом рука стала медленно подниматься, и Клара быстро вспомнила, что ее движениями можно управлять. Она попробовала – ничего не получилось. Потому что Клара была мертва, а ее тело насквозь проморожено. Но тут произошло нечто, что подняло ее на ноги.

Клара увидела перед собой дочь, настолько отчетливо, что захотела ее коснуться. И после четвертой или пятой попытки зашагала вперед, как лунатик с негнущимися руками. Клара шла на вой или крик – единственное, что могла теперь различить в окружающем ее мраке. Лишь спустя полчаса она поняла, что этот крик был ее собственный.

Нима Рита находился в мире, который всегда считал заселенным духами и призраками, поэтому на крик не обратил никакого внимания. «Кричи, если тебе так нравится, – подумал он, – кричи». Нима и сам толком не верил в то, зачем сюда поднялся. Похоже, он хотел с ней проститься, взглянуть на нее в последний раз. Надежды не осталось. С другой стороны, он слишком много слушал посторонних людей, и в результате оставил умирать тех, кого следовало бы спасать, а поэтому теперь для Нимы не имело никакого значения, куда он идет. Но он не сдался, это единственное было сейчас важно. Если ему суждено умереть, он сделает это с честью.

Нима обессилел и почти ничего не видел. Он слышал лишь вой ветра да голос по ту сторону белого тумана. Ему и в голову не пришло, что этот звук может быть как-то связан с мэмсахиб. Нима всего лишь остановился, чтобы перевести дух, и тут услышал скрип снега.

А потом из белого тумана появился призрак с вытянутыми вперед руками, как будто хотел забрать что-то из мира живых. Нима пошел ему навстречу, и спустя несколько секунд призрак упал в его объятия. Он оказался таким тяжелым, что оба повалились на снег, и Нима ударился головой.

– Помоги мне… – зашептал призрак, – мне надо вниз, к дочери.

Нима не сразу понял, что произошло. Но постепенно его сознание прояснилось, словно от той радости, которая сразу отогрела его промерзшее тело. Это была она, и теперь Нима не сомневался, что богиня горы его не забыла. Она, конечно, видела, как он старается и каково ему пришлось. И Нима собрал последние силы, обхватил ее за талию и поставил на ноги. Дальше они пошли вместе, в обнимку. При этом она все продолжала кричать, а он все больше утрачивал связь с реальностью.

Его лицо было таким непривычно мертвым и черным… Нима будто все еще оставался в другом мире, тем не менее продолжал ее держать. Он дышал так, словно в любой момент мог исчезнуть. И Клара молила Бога, чтобы он привел ее к дочери, и клялась себе не сдаваться. Главное – не упасть, повторяла она. Тогда они обязательно дойдут.

Снова и снова Клара уверяла себя, что выживет, если только сумеет сделать еще один шаг. А потом внизу появились еще две фигуры, и это прибавило ей жизни.

Теперь я уверена.

Я обязательно дойду.

Глава 29

28 августа

Катрин проснулась в половине девятого утра на двуспальной кровати в отеле «Людмар» и тут же протянула руку к Микаэлю.

– Блумстерквист…[37]

Это смешное прозвище она придумала вчера, чтобы хоть как-то обратить на себя его внимание. «У тебя в голове одни колокольчики, Блумстерквист», – сказала Катрин, и Микаэль действительно улыбнулся.

Но бльшую часть времени он был безнадежно серьезен и замкнут в себе. С другой стороны, понять его было несложно. Микаэлю предстояло ответственное интервью с министром обороны, и встреча была обставлена уж слишком таинственно. Чего стоили одни загадочные инструкции, которые Микаэль выслал Катрин на мобильник по секретной линии… Единственным способом пообщаться в сложившихся обстоятельствах было обсудить с ним предстоящее интервью, и Микаэль охотно пошел на это. Он даже попытался завербовать ее в «Миллениум». После этого Катрин расстегнула пуговицы на его рубашке и ниже и попыталась соблазнить его. Потом, похоже, она уснула.

– Блумстерквист, – позвала Катрин еще раз. – Микаэль?

Его не было, и она посмотрела на часы. Времени оказалось больше, чем думала Катрин. Микаэль давно должен был уйти на встречу. Наверное, он уже у Форселля. Страно, конечно, что Катрин ничего не заметила, но иногда она спала на удивление крепко. Снова накрылась одеялом – и тут зазвонил мобильник.

– Катрин, – представилась она.

– Меня зовут Ребека Форселль.

– Здравствуйте.

– Мы волнуемся.

– Разве Микэль не у вас?

– Он опаздывает уже на тридцать минут, его мобильник отключен.

– Странно…

Это было более чем странно. Катрин не так давно была знакома с Микаэлем, но опаздывать на такое важное интервью – это ни на что не похоже.

– То есть вы не знаете, где он? – спросила Ребека Форселль.

– Он ушел рано утром, когда я спала.

– Ушел? – испуганно переспросила Ребека.

– Я беспокоюсь за него, – пролепетала Катрин.

На самом деле она похолодела от ужаса.

– У вас есть какие-то причины для беспокойства, о которых мы не знаем? – допытывалась Ребека.

– Ммм…

Мысли заметались в голове.

– Что такое?

– Он не жил дома последние несколько дней. Говорил, что за ним следят, – ответила Катрин.

– Это как-то связано с Юханнесом?

– Нет, не думаю.

Еще пару минут Катрин сомневалась, стоит ли выкладывать все и сразу, но потом решила быть откровенной до конца.

– Это связано с его подругой Лисбет Саландер, – добавила она. – К сожалению, об этом я знаю не так много.

– О боже…

– Что такое?

– Долгая история. Но вы… – Ребека Форселль замялась; похоже, она была сильно взволнована.

– Да?

– Мне нравится, что вы пишете о Юханнесе.

– Спасибо.

– Думаю, что Микаэль вам доверяет.

– Ммм…

На самом деле все говорило скорее об обратном, но Катрин смолчала.

– Можете подождать немного? – снова послышался голос Ребеки.

Катрин ответила «да» – и сразу пожалела об этом. Что толку вот так сидеть в отеле? Нужно действовать. Звонить в полицию, может, даже Эрике Бергер… Когда Ребека Форселль вернулась, Катрин была готова положить трубку.

– Мы решили… почему бы вам не приехать к нам? – предложила Ребека.

– Мне кажется, было бы логичнее связаться с полицией.

– Это мы, конечно, тоже сделаем. Просто здесь Янек, а у него… в общем… есть свои возможности найти человека.

– Ну, не знаю… – замялась Катрин.

– Мы уверены, что вам здесь будет безопасней. Мы пришлем машину, только скажите адрес.

Она прикусила губу и вспомнила мужчину в куртке, который поджидал ее возле ресепшен, и чувство, что за ней следят, не покидавшее всю дорогу до отеля.

– Хорошо, – согласилась Катрин и продиктовала адрес.

Большего она сделать не успела, потому что в дверь позвонили.

Ян Бублански только что связывался с новостным агентством «ТТ», в надежде побольше узнать о случившемся. Они напряженно работали с раннего утра и до сих пор не имели ни малейшего представления о том, где находится Микаэль. Было известно только, что вечер он провел в отеле «Людмар», где объявился довольно поздно и откуда вышел в третьем часу ночи.

Материалы камер слежения подтверждали, что Микаэль покинул отель в хорошем настроении, выглядел бодрым и постукивал себя пальцами по бедру. Но потом произошло нечто странное – все камеры как одна погасли, просто разом вышли из строя. По счастью, остались свидетели. Прежде всего, Агнес Сольберг, официантка из уличного кафе. Она видела, как мужчина средних лет подошел к столикам со стороны отеля.

Агнес не узнала в нем Микаэля Блумквиста, но слышала, как его окликнул высокий пожилой господин в белом костюме, сидевший спиной к ней за одним из дальних столиков. Вскоре после этого раздался стон или громкий вздох. Оглянувшись, Агнес заметила неподалеку еще одного мужчину – крепкого парня в кожаной куртке и джинсах.

Поначалу она приняла его за услужливого прохожего, который вызвался ей помочь. Но потом увидела, как Блумквист – или тот, кого окликнули как Блумквиста – упал на асфальт. После чего мужчина в белом сказал на британском английском, что это похоже на эпилептический припадок. Агнес убежала вызывать «Скорую» – она не взяла с собой мобильник.

Со временем объявились и другие свидетели, в числе прочих супруги Кристоферсон, которые видели, как «Скорая» выезжала на Ховслагаргатан. Блумквиста втащили в фургон на носилках. Кристоферсоны отметили «вопиющую небрежность» медиков в отношении пострадавшего и то, с каким проворством они потом заскочили в машину.

Эта машина, оказавшаяся угнанной за шесть дней до того из больницы в Норсборге, была замечена потом на трассе Е4, по которой двигалась в северном направлении с включенной сиреной. Потом она пропала. Бублански и его группа не сомневались, что преступники пересели в другую. Хотя ничего нельзя было утверждать наверняка. Кроме разве того, что Лисбет Саландер звонила в службу спасения.

Последнее особенно насторожило Бублански. Даже не то, как быстро она обо всем узнала. Что-то подсказывало комиссару, что это похищение как-то связано с Саландер. Притом что беседа с ней мало что прибавила, он остался благодарен Лисбет за этот звонок, потому что был рад любой информации. Бублански не понравился лишь ее голос, в котором слишком отчетливо проступала ярость.

– Держись подальше от всего этого, – повторял Бублански. – Доверься нам.

Эти слова до нее не дошли. Более того, Бублански почувствовал, что она от него что-то скрывает и как будто ведет свое расследование. Комиссар выругался, положив трубку. И сейчас, в комнате совещаний, в присутствии Сони Мудиг, Курта Свенссона и Аманды Флуд, этот разговор не шел у него из головы.

– Что у вас? – пробормотал Бублански.

– Странно, что Саландер так быстро узнала о похищении, – начал Йеркер.

– Разве я об этом не рассказывал? – удивился Бублански.

– О том, что она что-то сделала с его телефоном?

– Именно сделала, причем с его согласия. Она имела возможность прослушивать Блумквиста и устанавливать это местонахождение, пока мобильник не разбили.

– Я имел в виду, как быстро она отреагировала, – продолжал Йеркер. – Такое впечатление… ну, я не знаю… будто она только и ждала того момента, когда его похитят.

– Саландер опасалась этого, так она сказала, – объяснил Бублански. – Как наиболее нежелательного варианта развития событий. Мотоклуб «Свавельшё» установил наблюдение за квартирой Блумквиста на Бельмансгатан и за его домом в Сандхамне.

– И что говорит «Свавельшё»?

– Сегодня утром мы разбудили их президента Марко Сандстрёма, но он только посмеялся. Сказал, что охотиться за Микаэлем Блумквистом – чистое самоубийство. Мы установили наблюдение за другими членами клуба, но не обнаружили пока никакой привязки к происшествию. Учитывая то, что многие из них остаются недоступны.

– А что Микаэль делал в «Людмаре», так и не прояснилось? – подала голос Аманда Флуд.

– Пока нет, – ответил Бублански. – Наши люди работают над этим, но Блумквист стал подозрительно молчалив в последнее время. Даже в «Миллениуме» не знают, чем он занимался. Эрика Бергер утверждает, что он взял отпуск. При этом все указывает на то, что он активно работал над историей шерпы.

– Которая сильно пересекается с историей Форселля, – добавила Аманда.

– Похоже на то, – согласился комиссар. – Тем самым Блумквист обратил на себя внимание спецслужб, включая СЭПО.

– А что, если это операция иностранных спецслужб? – предположил Курт Свенссон. – Все эти хакерские атаки и сбои с видеонаблюдением… То, что они использовали угнанную «Скорую», выглядит как откровенная провокация. Кроме того…

– Ты связываешь все это с Саландер, – закончила пассаж Соня Мудиг.

– Разве я один? – удивился Йеркер.

– Мы все связываем это с Саландер, – задумчиво резюмировал комиссар, который не переставал задаваться вопросом, что же такого скрывает от полиции его юная подопечная.

Лисбет Саландер не стала рассказывать Бублански о квартире на Страндвеген. Она надеялась, что Камилла выведет ее на Микаэля, и опасалась вмешательства полиции. Но до сих пор ее сестра была дома. Похоже, она выжидала, но чего? Воображение Лисбет рисовало картины одна страшнее другой. Микаэль под пытками, фотографии его искалеченного тела с непременным условием освобождения: она за него. Наконец, самое страшное – фотографии мертвого Микаэля с угрозой добраться и до остальных в ближайшем окружении Лисбет, если она не одумается.

Ночью Саландер обзвонила всех: Аннику Джаннини и Драгана, Мириам Ву и даже никому не известную Паулину. Всем было велено затаиться в надежном месте – это все, что она могла, какие тут шутки.