Развернуться на скорости Николаева Елена
— Рассказывать особо нечего. Я должен был уехать в Европу. Пришёл попрощаться. У подъезда схлопотал пулю в спину, прикрывая её собой от сумасшедшей, взбесившейся фурии. Как раз перед встречей с Викторией. В тот день я потерял связь с твоей сестрой. Провалялся в коме почти две недели, а когда вышел из больницы под расписку, Вика исчезла. Дальше ты, наверняка, знаешь её историю. Но я не хочу сейчас о ней говорить. Давай лучше о нас? Расскажи мне о себе, Яна.
Беру её за руку и мы двигаемся дальше к уютному уголку отдыха.
— Она ждала тебя, Женя. К сожалению, попала под машину Исаева. После чего осталась с ним. Вот такая ирония судьбы…
— Думаю, всё намного проще, — подвожу девушку к дивану и помогаю удобно устроиться на нём, подставляя подушки под спину.
— Ты о чем? — Янка удивлённо вскидывает бровь, глядя на меня снизу вверх.
Нависаю над ней, обхватывая ладонью тонкую шею, зарываюсь пальцами в волосах, несильно сжимая мягкие пряди в кулак.
— О том, что уже тогда мне была предначертана ты. Просто мы не знали об этом. Думаю, поэтому у нас с твоей сестрой ничего не вышло.
— А как же твоя жена? Ты её любил?
Знал, что интерес Яны не обойдёт стороной столь неприятный для меня вопрос. Всем женщинам отчего-то хочется знать прошлое мужчин, будто им от этого становится легче. Только мне сейчас неохота выворачивать наружу грязь и портить остаток приятного вечера.
— Я бы не хотел о ней говорить. Этот этап в моей жизни пройден, и возвращаться к нему нет желания.
Наш разговор прерывает повар Завальских, внося в помещение огромный поднос с фруктами, шампанским и ещё какими-то фирменными сладостями, которые я заказал.
Присаживаюсь рядом на диван, принимая расслабленную позу. Мужчина ставит еду с выпивкой на кофейный столик и ретируется, пожелав приятного вечера.
— Я хочу понять причину вашей размолвки, — малышка не унимается. — Вы всё ещё женаты, и я при всём этом чувствую себя отвратительно. Как будто ворую чужое… — на несколько секунд замолкает, задумчиво глядя в пространство, затем встречается со мной взглядом. — Ты обещал разговор по душам.
— Я помню. Шампанского хочешь?
— Если только немного.
Достаю охлаждённую бутылку из ведёрка, наполненного льдом. Откупориваю и разливаю по бокалам. Янка в это время тянется к фруктам и стаскивает с подноса небольшую веточку винограда.
— Хочешь ещё чего-нибудь? — рассматриваю клубнику со сливками, посыпанную тёртым шоколадом и пирожные «Корзиночки» с разнообразными наполнителями.
— Нет. Спасибо, Женя, — берёт у меня бокал игристого вина и отпивает глоток.
Я делаю тоже самое, неотрывно глядя ей в глаза. Яна смущается. Принимается скользить тонким указательным пальчиком вдоль кромки бокала.
Один Бог знает, чего мне стоит вот так вот просто вести с ней непринуждённый разговор, наблюдая за неосознанными движениями её пальца. Он соскальзывает вниз, к тонкой ножке, стирая влагу по запотевшему хрусталю, затем поднимается обратно, повторяясь, проделывает незамысловатые жесты. На меня это действует возбуждающе, а Янке, похоже, просто нравится, когда пальцы бездумно скользят по бокалу.
Потирая влажные подушечки, рассматривает их с каким-то детским восторгом, и мне, блять, до жути хочется ощутить эти прохладные и влажные пальчики на своей разгоряченной коже.
Очередным глотком ледяного шампанского гашу внезапную вспышку страсти.
— Когда Лера родила, маленькая Женечка произвела на меня незабываемое впечатление. Я стал одержимо мечтать о своих детях. Несколько лет подряд выпрашивал жену родить нам ребёнка. Любил ли я Стеллу? В какой-то мере, наверное, любил, но наши чувства больше строились на взаимной страсти. Душевного притяжения, как у Вала с Леркой, у нас особо и не было. Четыре года брака в погоне за успехом пронеслись, как один день. Мы толком понять не успели, как докатились до безразличия.
— У Стеллы проблемы со здоровьем? Она не может родить?
Яна ставит на стол полупустой бокал. Я отправляю туда же свой.
— Все банально и просто, — разочарованно хмыкаю, возвращаясь мыслями в прошлое. — Она придумала бесплодие. Я прозрел совсем недавно, когда случайно нашёл в её косметичке противозачаточные.
— Это единственная причина для развода?
— Для меня достаточно весомая, чтобы возненавидеть женщину за ложь. Я давно не мальчик, Яна. Мне хочется иметь полноценную семью. Стелла могла бы поговорить, объяснить свои страхи, расставить приоритеты, глядя мне в лицо. Вместо этого делала из меня кретина.
Пользуясь её замешательством, поднимаю с пола спрятанную за диваном огромную круглую коробку и вручаю Яне недостающий к сегодняшнему вечеру букет.
— Что это?
— Открой и сама увидишь.
Яна
Женя умеет удивлять. Каждый раз по-новому. В этот вечер заставил меня взглянуть на него под другим углом.
Пялюсь на бежевую коробку, не в силах пошевелить пальцами, чтобы открыть её. А всё потому, что в голове застряли его слова, озвученные словно приговор, и никаким образом не собираются оттуда выветриваться:
«…Для меня достаточно весомая, чтобы возненавидеть женщину за ложь…»
Вызванный угрызениями совести страх начинает сворачивать душу в клубок. Сердце разгоняется, стуча о рёбра. Я теряюсь как маленькая беззащитная девочка под его выжидающим пристальным взглядом. Становится сложно дышать.
Какой жестокой бывает жизнь. И как умело она играет с нами злые шутки…
…Одна придумывала сказки о бесплодии, вторая молча родила, хотя могла бы с ним связаться и просто по-человечески поговорить, третья вообще скрывает ребёнка от родного отца…
К черту всё!
Даже не хочу думать об эгоизме и о том, что может произойти, узнай Женя правду.
Вику я могу ещё понять. Да и себя тоже. Разводиться можно до бесконечности! Пока он не поставит жирную точку на своём браке, я не предоставлю ему сведения о рождении Тима. Я слишком сильно люблю племянника, чтобы подвергать его риску становиться обузой для женщины, которая по словам гонщика априори не способна на материнские чувства.
— Яна? Ты снова витаешь где-то в небе и, судя по твоим эмоциям на лице, оно не такое уж и безоблачное, — голос Жени вынуждает вздрогнуть и вскинуть на него глаза.
— А? Нет. Прости, — пытаюсь справиться с растерянностью. — Я действительно немного задумалась.
— О чём? — мягко произносит, беря за подбородок, чтобы я не смогла отвернуться.
— О нашем разговоре. Мне очень приятно, что ты не стал юлить.
— Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Что тебя связывает с Русланом?
Взгляд Жени тотчас меняется, темнеет, словно небо в грозу, сосредотачивается на мне так цепко, что я на секунду снова впадаю в панику, ощущая легкий озноб и бегущие по спине мурашки.
— В каком смысле связывает? — спрашиваю осипшим голосом и тут же понимаю, в чём кроется корень проблемы. — То есть… ничего нас с ним не связывает, если ты имеешь в виду личное, — зачем-то спешу отчитаться и тут же прикусываю язык.
— Вы были помолвлены? — то ли утверждает, то ли интересуется Женя, хмуря тёмные, как смоль, брови. Ладонь мужчины незамедлительно перебирается на мой затылок, обхватывая его.
Откуда он это взял? Что Рус успел ему наплести о нас? Да и вообще, зачем?
— Конечно же нет! — не могу сдержать возмущения. — Тим — единственное звено между нами. — У него есть женщина.
— Содержанка, — отрезвляет его жёсткий, чеканный тон, — это не та женщина, за которую стоит бороться. Ты к нему что-нибудь испытываешь, Яна? — Евгений несильно впивается пальцами в шею, слегка притягивая моё лицо к своему. Кожа под ними начинает гореть.
— С чего вдруг такие вопросы? — пытаюсь вдохнуть поглубже, внимательно изучая мимику лица гонщика. Мне совсем не нравится его угрюмый вид, поэтому пытаюсь честно давать ответы. — Я никогда не рассматривала Руслана, как претендента в мужья. Он для меня всегда был братом Андрея и не более того.
— Накануне покушения он намеревался с тобой переспать, — уверенно констатирует как факт.
— Откуда ты знаешь? — едва удерживая увесистую коробку в руках, уповаю на то, что его ревностное затмение схлынет так же быстро, как и накатило. Меня вдруг осеняет:
— Черт… ты с ним встречался? Вы подрались? Это Рус — тот самый музейный экспонат?
— Руслан обидел тебя? — голос Жени звучит чересчур сдавленным, когда он начинает судорожно осматривать на мне каждый оголенный кусочек тела, касаясь пальцами бёдер в том месте, где недавно видел синяки.
— Если ты имеешь ввиду секс, то нет, — спешу заверить гонщика в обратном, прикладывая к его пострадавшей скуле дрожащую ладонь.
— Болит?
Некоторое время Женя смотрит сквозь меня, обдумывая мои слова, после чего его взгляд снова сосредотачивается на моих глазах. Тёплый. Притягательный. Вспыхнувший очередной страстью.
— Иди ко мне, Яна…
Неожиданно обнимает меня и лёгким движением усаживает на себя верхом. Коробка падает с моих колен, с грохотом приземляясь на пол. Судя по звуку, крышка откатывается куда-то в сторону.
Оседлав бёдра мужчины, устремляю взгляд на подарок.
Десятки нежных бледно-лиловых бутонов завораживают своей красотой в ожидании похвалы.
— О, Боже, какие красивые! — не сдерживаясь, восхищаюсь проявленным вниманием Евгения. В любопытном порыве пытаюсь пошевелиться, дотянуться до них рукой, хотя бы кончиками пальцев коснуться, но объятия Жени лишь крепче стискиваются на мне, не позволяя ёрзать попой по бёдрам.
— Яна, — охрипший голос мужчины привлекает моё внимание, — Это всего лишь цветы.
Гонщик запускает пальцы в мои волосы и тянет, открывая шею для поцелуев. Пытаюсь отвлечься и расслабиться от скользящего дыхания по коже, но горячий язык мужчины, касаясь пульсирующей венки на шее, извлекает из меня предательский стон.
Чертов манипулятор…
— Будешь рядом, Яна, и я засыплю тебя цветами, какими только захочешь… — жарко шепчет, исследуя губами открытые участки тела, вплоть до выреза платья на груди. — Мммм… Как же ты вкусно пахнешь, малышка.
— Женя… — не нахожу подходящих слов прекратить очередное безумие. Опускаю на широкие плечи ладони, хватаясь за них. Желание, которое вызывают его торопливые поцелуи, затмевает разум. Он обещал не трогать, но, видимо, забыл, стискивая и оглаживая моё тело хаотичными движениями рук, заново возбудился.
— Женя… — платье сползает с плеча. Очередной лепет в сладостной агонии звучит где-то на задворках сознания. — Подожди… пожалуйста… подожди… — задыхаясь, шепчу, но он не слышит. Пальцы требовательно впиваются то в грудь, то в бёдра, то в ягодицы, обжигая кожу сквозь нейлон.
— Ты сводишь меня с ума, Яна. Он хотел. Он касался тебя.
— Он не успел, — отрывисто выдыхаю. — Остынь. Рус вовремя одумался. Женя…
— Ты — моё безумие. С нашей первой встречи. Как только увидел тебя… Непреодолимо желал.
Подтягивает выше за талию, усаживая на твёрдый член. Тонкая полоска трусиков ни черта не спасает, она промокла насквозь, выказывая моё состояние.
— Женя…
— Тише, — хрипя в мои губы, вдавливает в промежность выдающийся бугор, — сюда никто не войдёт. Доверься мне, маленькая. Расслабься…
Сминает губы горячим ртом, вторгаясь языком в мой рот. Под натиском поцелуев и его ласки меня охватывает дрожь. Тело покалывает мурашками, по спине бежит холодок, в лоне вспыхивает пожар. Все эти чувства сводят с ума, осложняют дыхание. Я вцепляюсь пальцами в его волосы, со всей силы сжимая их в кулачках.
— Хочу тебя, — ныряя ладонью под резинку трусиков, увлажняет пальцы между складочек и находит клитор. — Позволь мне, Яна.
Вскрикиваю от пронзившей вспышки удовольствия, сжимаясь внутри. Хватаю жадно воздух, не в силах ему противостоять.
— Ты потекла… — с удовлетворённым стоном размазывает сок по промежности. — Моя девочка. Никому не позволю, слышишь. Ты будешь только моей, — с рыком прикусывает губу, ныряя в меня двумя пальцами.
— Женя-а-а! — выгибаюсь на нём. Живот скручивает сладостной судорогой. Он обводит несколько раз большим пальцем тугой комок плоти, разрывая меня на кусочки.
— Ты моё чудо, — шепчет, прижимая зубами мочку уха. — Сплошной оголённый нерв, — укладывает голову себе на плечо, позволяя отдышаться. — К тебе нельзя прикасаться.
— Так только с тобой, — всё ещё удерживая в себе его пальцы, сгораю от стыда и дрожу от оргазма. Не могу расслабиться. Пульсация внутри бьёт по чувствительным точкам, вынуждая содрогаться всем телом.
— Ты никогда не кончала? — нотки удивления скользят в его голосе.
Я молчу, зарываясь лицом в его безумно пахнущую шею. Мне хочется провалиться сквозь землю. Господи, зачем ему это знать?
— Яна? — настаивает на ответе. — Ты взрослая женщина. Поговори со мной.
— Один раз, но не так, как с тобой. Так никогда не было… С тобой все за гранью. На разрыв. Даже так… Без… вторжения…
Сцепив намертво пальцы на его запястье, боюсь пошевелиться. В подобных обстоятельствах чувствую себя игрушкой для утех. Нужно собрать волю в кулак, встать и уйти. Тупо сбежать от него. Но вместо этого я прижимаюсь к горячему телу и дышу.
Почему я не могу им надышаться? Такого никогда не было с Костей. Всё было просто. Без запредельных чувств. С Женей во время близости каждый раз я теряю себя. Может дело в его возрасте? Он зрелый, самый настоящий мужчина. Ему не нужно дарить подарки, чтобы произвести впечатление. Судя по его словам, он созрел для семьи, только выбрал когда-то не ту женщину.
Боже, Яна, к чему все эти мысли?
Мы с ним совершенно разные. Наше будущее слишком туманное…
— Малыш..? Ты со мной? — Женя напоминает о своём присутствии, вытаскивая пальцы из меня. Я всё ещё сжимаю его бёдрами, находясь под флёром впечатлений. — Перестань стыдиться своей реакции. У тебя зашкаливает чувствительность. Это прекрасно.
Выравниваюсь на нём, спускаясь на середину бёдер. Сидеть на его члене — та ещё пытка для обоих.
— Давай поговорим о чём-нибудь другом, — испытывая неловкость, пытаюсь сменить тему разговора.
Женя выгибает бровь, а я начинаю чувствовать себя полной дурой. Он хочет секса. Разговор о писателях и музыкантах, как и о любви к великому искусству в данную минуту ему нафиг не нужен. О чём я только думала, соглашаясь на авантюру? Да меня за такое «динамо» прибить мало, но каждый раз расставлять ноги перед ним — это не выход!
Опускаю беглый взгляд на его ширинку, и сердце ухает в пятки от вида мокрого пятна на ткани. А если у мужика крышу рванёт? Что тогда?
Евгений
Истинная женщина, блять!
Святая невинность, мать её!
У меня член колом стоит. Яйца до боли распухли. Мне бы их опустошить. Какие, нахрен, мысли, когда кровь отлила от мозга к паху? Тестостерон вены на члене рвёт. Выдержка трещит по швам. Кажется, ещё секунда, и я не сдержу данное ей слово, завалю на этом гребаном диване и трахну несколько раз подряд, чтобы наверняка остыть и насытиться ею. Но эти наивные девичьи глаза на волоске удерживают срыв.
Сука!
Слово дал, сдержать обязан. Надавить могу, но не хочу вспугнуть. Мы только-только начали сближаться.
Ей, блять, хочется поговорить, при том, что сама не в себе? Серьезно? Я же вижу, что хочет. Чувствую её настрой. Хлюпает вся от желания, но предпочитает потрындеть. Ок! Я согласен на всё. Позволю ей какое-то время вить из меня верёвки. Если секс отбросить на задний план — наши отношения, возможно, получат все шансы на будущее. Надолго ли хватит терпения?
Вдох-выдох. Разжимаю зубы, расслабляя лицо. Мне бы сейчас в бассейн, и пару кругов для разрядки, чтобы из головы вышла всякая хрень. Это свидание, старик. Ты же не озвучил прямым текстом свои намерения, вот и остынь.
— Хорошо, — соглашаюсь, после нескольких секунд мучительного внутреннего монолога. — О чём ты хочешь поговорить?
— Я хочу навестить маму в больнице. Я понимаю, что для этого не лучшее время, но я очень волнуюсь за неё. Она и Тим — единственные, кто у меня остались.
«Да ну нахер, блять!» — эмоции вставляют по полной.
— Я звонил в больницу, интересовался её состоянием.
— Когда? — встрепенувшись, начинает пристально вглядываться в мои глаза.
Нужно было за ужином ей сказать, но как-то не срослось, быстро менялись темы разговоров. Решил перенести на потом.
— Утром, — отвечаю. — Кризис у матери миновал. Врачи запретили общение во избежание эмоциональных всплесков. Она находится на сильных успокоительных. Через несколько дней я отвезу тебя к ней. Но не раньше, чем что-то узнаю о покушении. Яна, ты должна понимать, что рискуешь жизнью в любой момент. И ещё… — осознанно беру в руки её запястья. Уверен, будет возмущаться, да ещё и как! С Янкой не так просто договориться, как я уже понял.
— Завтра же оформим дарственную на дом.
— Какую ещё дарственную? — обеспокоенно вскидывает брови.
— Развод Стелла мне так просто не даст. Процесс может затянуться. Я хочу, чтобы вы с Тимофеем жили в собственном доме, и чтобы моя нынешняя жена не имела к нему никакого отношения. Дом, который я экстренно приобрёл для нас, будет вашим и ничьим больше.
Мой безапелляционный тон не производит на неё никакого впечатления. Она вообще меня слышит? Судя по реакции — нет!
— У меня есть квартира, — пытается выдернуть руки. Сжимаю их, удерживая девчонку на себе. — Мне ничего от тебя не нужно! Я не хочу становиться содержанкой. Это низко. Для меня неприемлемо!
— Не спорь со мной! — рычанием пресекаю её возмущения. — Я знаю, о чём говорю.
— Ты не можешь всё решать за меня. Это нечестно! Я имею право на выбор.
— Нет.
— Что? — округляет глаза.
— Пока что не имеешь. Не в той ситуации, в которой ты сейчас находишься. Более того, мы не предохранялись вчера. Если окажешься беременной, Яна, я бы хотел знать. Ты же скажешь мне, малыш? — притягиваю к себе, укладывая на грудь.
— Прекрати! Хватит! Отпусти, Жень! — позволяю ей подняться с меня. Выглядит растерянной. Глаза влажные мечутся по мне. Я уже не рад, что затронул эту тему именно сейчас. Привык добиваться всего и сразу. Ходить вокруг да около — не моё.
— О чем ты говоришь? — продолжает Яна. — Какой ребёнок? Ты сумасшедший. До этого несколько раз «не залетала» и сейчас не уверена. У меня с этим проблемы. Прости, раз уж зашёл разговор по душам, то ты должен знать, чтобы не питать лишних иллюзий. Я поэтому с Тимкой вожусь, как с собственным.
Глава 30
Бессонная ночь
Яна
Мы стали зависимы. Друг без друга не мыслим мы. Немыслимо близкие теперь я и ты…
Стас Пьеха, Ирина Дубцова — Зависимы
— Вы где, Януль? — раздаётся голос Жени, как только принимаю от него вызов. — Я сейчас подойду к вам.
— Мы на нашем месте, любимый, — отвечаю мужу и прячу в карман кофты мобильный.
День выдался ясным и тёплым.
Сидя на лавке, подставляю бледное лицо под тёплые лучи яркого солнца. Люблю принимать солнечные ванны. В парке сегодня немноголюдно. Я, Тим и ещё несколько молодых мамочек с колясками. Тимка, как и обычно, выпросил очередную прогулку.
Последние два дня я неважно себя чувствую. Под тяжестью живота ломит поясницу. Малыш вот-вот должен родиться. Жду не дождусь этого дня. Женя, так вообще ходит весь на иголках. Тысячу звонков за день. Каждый мой «ох» и «вздох» воспринимает, как чрезвычайную ситуацию.
— Ян-мама, Ян-мама! Смотли как я умею! — выкрикивает Тимоха, карабкаясь на верхушку канатной горки-звезды.
— Тим, не нужно! — пропускаю удар сердца, когда, качнувшись, он едва не падает вниз. — Не лезь так высоко! Не пугай меня! Тим!
— Не солвусь! Не бойся! Меня папа подстлахует. Папа, папа, смотли, как я могу! Я уже большой.
— Тимоха, спускайся ниже! — раздаётся за спиной приказ Жени. — Сын, Янке нельзя волноваться.
— Он весь в тебя, — выдыхаю с облегчением, когда руки мужа обнимают со спины огромный живот. — Ищет приключения на пятую точку. Ты ему многое позволяешь, Жень.
— Хочешь сделать из него ботаника? — губы касаются моего виска, щекоча тёплым дыханием. Ёжусь от щекотки, поворачивая голову лицом к нему.
— Нет.
— Ну вот и отлично, малышка. Как тут поживает наш младшенький футболист?
— Сегодня Егор Евгеньевич на удивление тихий, — растягиваю довольную улыбку, накрывая ладонями его кисти.
— Может уже решил родиться? М? Как ты себя чувствуешь?
— П-А-А-А-А! — Тим с громким воплем всё-таки срывается вниз, зацепляясь ногой за переплетения каната, повисает на нём у самой земли, едва не ударяясь головой.
— Тим! — горло прорезает мой вскрик.
Женя бросается к нему. Вытаскивает напуганного ребёнка из «силков» и, пошатнувшись, прижимает к своей груди.
Я растерянно смотрю на широкую спину мужа, обтянутую белоснежной рубашкой. Слева под лопаткой внезапно начинает растекаться большое алое пятно.
— Жень..?Женечка..? Что с тобой? Откуда кровь? — шепчу в панике.
Выстрел не звучал. Всё случилось внезапно.
Мои ноги становятся ватными — не сдвинуться с места.
— Женя…
Он будто не слышит меня, медленно опускается с сыном на колени, а я, испытывая шок, не могу вдохнуть и пошевелиться.
Моё тело, прошитое ледяным ужасом, начинает покрываться колючей корочкой льда. По спине сползает липкий пот.
— Нет-нет-нет… — как в бреду повторяю, вертя головой. — Нет… О, Боже правый, нет!
Резко проваливаясь в пропасть, прихожу в себя на кровати.
Мокрое от пота тело сотрясает мелкая, неконтролируемая дрожь. В голове до сих пор эхом звучит мой крик. Лихорадочно хватаюсь ладонями за живот. Плоский. Беременность мне приснилась. Всё было настолько реально, что приходится в отчаянии сжаться калачиком и тихо проскулить.
Я никогда ещё не была так счастлива, как в этом гребаном сне, до того самого жуткого момента, который перевернул во мне душу.
— Это сон… — уверяю сама себя. — Это всего лишь очередной сон…
Сглатываю слюну, испытывая невероятную жажду.
В полумраке повисает тишина, нарушаемая лишь моим шумным дыханием.
Я здесь одна?
«Женя?» — первая мысль начинает пульсировать в висках. — «Где он? Что с ним?»
Я оглядываюсь по сторонам. Тусклый свет луны, освещая его половину кровати, лишь подтверждает мои догадки.
Он не пришёл ночевать в спальню, что совершенно неудивительно после того, как я сбежала из бассейна, бросив его одного в неудовлетворённом состоянии. Задержавшись на несколько секунд у выхода, слышала, как гонщик прыгнул в воду охладиться.
Отбрасываю одеяло в сторону и включаю ночник. На комоде замечаю подаренный им букет цветов. Он вытащил их из коробки и поставил в вазу с водой, чтобы не завяли.
«Значит… приходил сюда», — сердце снова начинает биться не в такт, неприятно покалывая, — «…только решил держаться подальше от ущербной».
Вечером я уничтожила все его мечты. Они рухнули, как многоэтажное здание небоскрёба, покрываясь столбом непроглядной пыли.
У гонщика появился повод передумать и вернуться к жене. Может быть она одумается, кто ж их поймёт эти звёздные семьи? То они разводятся, то снова сходятся. Знакомая Виктории два раза с мужем разводилась в конечном итоге родила двойню, и у них образовалась крепкая семья.
Многие женщины решаются на рождение ребёнка, чтобы удержать мужчину рядом. Женя настолько одержим статусом отца, что стоит ему намекнуть о возможности, и он ухватится за неё, как только выпадет удобный случай.
— Хватит, Яна, — с отчаянием прерываю себя. Вся ситуация, в которой я нахожусь, выглядит слишком дерьмовой.
После кошмара едва прихожу в норму. Страх из сна всё ещё нависает надо мной, окутывая спину холодком. Прогоняю из души нравственные терзания. Решаю подняться с кровати, переодеться в сухую одежду, умыться прохладной водой и отправиться на поиски мужчины, чтобы удостовериться в том, что Женя где-то неподалёку спокойно спит без устрашающих пятен крови.
Утолив жажду водой из-под крана, поправляю на себе ночную тунику и выхожу из нашей спальни. Ближайшее место, где есть вероятность его обнаружить — это комната Тима. Осторожно толкаю прикрытую деревянную дверь. Мягкий свет от ночника тотчас проливается в сумрачный коридор, освещая меня и пространство.
Не ошиблась. Наблюдаю два спящих тела на детской кровати и, как ребёнок, радуюсь своей «находке». В груди расползается довольно приятное, щемящее тепло. Его снова потянуло к сыну. Если так и дальше будет продолжаться, они привыкнут друг к другу быстрее, чем можно было бы предположить.
Да их уже водой не разлить…
Тим всё реже спрашивает об Андрее и чаще интересуется Женей:
«…Акадагонсикплиедет? Я хосю с ним поиглать… Ян, звони Зене…»
С улыбкой на губах делаю несколько шагов вглубь комнаты и замираю, молча рассматривая спящих мужчин.
Гены пальцем не задавишь, это точно. Слепой бы только не заметил явные сходства между ними. Продавив макушками подушки и подставив согнутые в локтях руки под головы, мужчины спят на животах в одинаковых позах.
Одеяло сползло с Жени и запуталось в ногах. Оголило великолепно прокаченное тело с рельефными мышцами. Каждый раз, когда смотрю на него, в животе оживает щекотливое чувство, будто к нутру прикасаются сотни мягких кисточек и вырисовывают там замысловатые узоры. Переключаюсь на ребёнка, чтобы больше не поддаваться соблазну и не желать чужого мужчину.
Тим сладко посапывает, одетый в смешную бежевую пижаму для девочек с принтами единорогов. Сколько трудов стоило мне облачить его в эту одежду, один Бог знает. Похоже, ему не холодно, но внутренние материнские инстинкты вынуждают на цыпочках подойти к краю кровати и попытаться укрыть хотя бы его.
— Ян… — неожиданно доносится хриплый ото сна голос Жени, — ныряй к нам в серединку.
— Что..? — едва дыша, замираю с зажатым одеялом в руке. Как он услышал? Я же так тихонечко старалась… как мышка, в общем. — О, Боже, прости, я не…
— Долго думаешь, малыш.
— … хотела… тебя будить… — добавляю в растерянности по словах, — сейчас…
Не знаю, зачем я это делаю, забираюсь как дура к нему в кровать. Может быть Тим придаёт спокойствия и уверенности в том, что мы всё-таки сможем просто хотя бы немного отдохнуть. А может быть потому, что во сне испытала шок и боюсь засыпать в одиночестве? Скорее эта причина является одной из первых.
— Почему ты здесь? — спрашиваю, укладываясь поудобнее к нему спиной. Кровать не слишком широкая, придётся потесниться.
— Решил немного остыть, — Женя обнимает меня со спины, укладывая мою голову к себе на плечо, укутывает одеялом. — Рядом с тобой я бы хрен уснул.
— Прости, я испортила наш вечер, — шепчу, едва ли не задыхаясь от умопомрачительного уюта, который ощущаю каждой клеточкой своего тела.
— Значит будет ещё один, и ещё… — сонно шепчет в затылок, поднимая в моём теле миллионы покалывающих искр.
— Жень?
— М?
Хочу рассказать ему про сон, но почувствовав прикосновение его горячих губ на затылке, тут же теряю желание о чем либо говорить. Замолкаю, наслаждаясь теплом мужского тела.
— Засыпай, Янка. У меня утром полно важных дел.
Глава 31
Хреновая традиция
Евгений
Я люблю эту жизнь. Всё плохое не в счёт –
Если ты рядом, если ты близко.
Я с тобой, ну а снег всё идёт и идёт, –
Читать бесплатно другие книги:
