Всего один взгляд. Невиновный Кобен Харлан

Глава 14

С улыбкой морского хищника Крам галантно открыл Грейс дверцу. Карл Веспа вышел из лимузина сам. На огромной неоновой вывеске указывалась конфессиональная принадлежность храма – Грейс о такой никогда не слышала. Надпись, украшавшая фасад в разных вариантах, гласила: это дом Бога, однако Грейс подумала, что Господь предпочитает архитектуру позатейливее: бетонная коробка отличалась красотой и изяществом придорожного мегамаркета.

Внутри оказалось еще хуже – такой безвкусице позавидовал бы и Грейсленд[11]: ярко-красное, как плохая помада, ковровое покрытие, обои на тон темнее – почти кровавые, бархатистые, с сотнями выдавленных звезд и крестов. От красного марева Грейс стало дурно. В главном приделе, в смысле молитвенном доме, а точнее – на сцене, вместо стульев стояли скамьи со спинками, страшно неудобные на вид, – красноречивый намек, что в доме Божьем подобает стоять, не сидеть. Грейс мысленно хмыкнула, подумав, что причина, по которой во время любой религиозной службы полагается массово вставать, не связана с культовым почитанием, а имеет целью помешать прихожанам невзначай задремать.

Оказавшись на сцене, Грейс почувствовала, как забилось ее сердце.

Зеленый с золотом, на манер наряда команды болельщиц, алтарь был отодвинут – вернее, его откатили на колесиках в сторону. Грейс поискала глазами проповедников с дешевыми накладками, но ничего такого не увидела. Рок-группа – Грейс поняла, что это и есть «Вознесение», – готовилась к выступлению. Карл Веспа встал рядом с Грейс, глядя на сцену.

– Это ваша церковь? – спросила Грейс.

Легкая улыбка тронула его губы.

– Нет.

– Что мне будет, если я рискну предположить, что вы не поклонник «Вознесения»?

Веспа пропустил вопрос мимо ушей.

– Давай-ка подойдем поближе к сцене.

Первым шел Крам. Охранники отшатывались от него, как от ядовитого гада.

– Что здесь будет? – спрашивала Грейс.

Веспа спокойно спускался по ступеням. Когда они сошли туда, где в театре располагаются первые ряды партера – интересно, как называют хорошие места в церкви? – Грейс осмотрелась и увидела помещение совершенно по-новому: это был огромный театр с круглой сценой в центре. Амфитеатром ее окружали ряды скамей. У Грейс отчего-то перехватило дыхание.

Не приходилось сомневаться – здесь состоится рок-концерт.

Веспа взял ее за руку:

– Все будет нормально.

Ничего нормального не будет, в этом Грейс не сомневалась. Она пятнадцать лет не ходила на концерты и спортивные матчи. А ведь прежде она обожала концерты, в старших классах ходила на Брюса Спрингстина и «И-стрит бэнд» в конференц-центре парка Эсбери. Грейс уже тогда поражало, что разница между рок-концертом и ревностной религиозной службой вовсе не так уж велика. Когда Брюс играл «Свидание через реку», а потом «Страну джунглей», две любимые песни Грейс, она стояла, закрыв глаза, с блестящим от пота лицом, потерявшаяся, унесенная в неведомые дали, дрожа от блаженного счастья, которое ей доводилось видеть на телепроповедях, когда толпа поднималась в едином порыве, воздевая руки и трепеща.

Грейс обожала это ощущение и знала, что до конца жизни не захочет снова его испытать.

Она отняла руку. Веспа кивнул, все поняв без слов.

– Идем, – мягко сказал он.

Грейс, прихрамывая, пошла за ним. Ей казалось, что она хромает сильнее, чем обычно. Нога болела. Самовнушение, конечно. Тесные комнаты Грейс не пугали, но вот огромные открытые пространства, особенно заполненные людьми, ужасали ее. Сейчас вокруг было пусто, слава Живущему здесь, но воображение Грейс разыгралось: она видела вокруг распаленную толпу.

Резкий свист из динамика заставил ее вздрогнуть. Кто-то проверял звук.

– Для чего это все? – спросила она.

Лицо Веспы было напряженным. Он свернул налево. Грейс старалась не отставать. Над сценой висело спортивное табло с объявлением, что у «Вознесения» сейчас самый разгар трехнедельного ангажемента и что именно их песняки Бог держит на своем плеере.

Группа вышла на эстраду для проверки звука. Музыканты собрались в центре, коротко о чем-то переговорили и начали репетицию. Грейс с удивлением услышала, что играют они вполне прилично, правда, стихи оказались слащавыми – небеса, расправленные крылья, вознесения и ободрения. Эминем призывал потенциальную подружку «прикипеть пьяной задницей к дерьмовой взлетной полосе»; песни «Вознесения», казалось бы диаметрально противоположные, коробили не меньше.

Исполняла песни платиновая блондинка с трогательной челкой; она пела, подняв очи к небесам. На вид ей было лет четырнадцать. Справа от нее стоял гитарист, уже похожий на рок-музыканта, – с черным начесом а-ля горгона Медуза и татуировкой в виде большого креста на правом плече. Играл он жестко, немилосердно дергая струны, словно они вывели его из себя.

Во время паузы Веспа сказал:

– Это песня Дуга Бонди и Мэдисон Силинджер.

Грейс пожала плечами.

– Дуг Бонди написал музыку, а Мэдисон – это вон та певица – стихи.

– И для чего мне это нужно знать?

– А вон и наш Дуг Бонди – на ударных.

Они подошли вплотную к сцене, чтобы лучше разглядеть ударника. Снова зазвучала музыка. Микрофон оказался совсем близко, и у Грейс тут же заболели уши, хотя в других обстоятельствах она бы только наслаждалась ритмичной звуковой вибрацией. Дуга Бонди было не разглядеть за богатой установкой. Грейс подалась вперед. Закрыв глаза, Бонди с безмятежным видом «барабанил по шкурам», как они говорят. Он выглядел старше, чем другие участники группы, был чисто выбрит, пострижен под «ежик» и носил черные очки а-ля Элвис Костелло.

Внутри у Грейс что-то оборвалось.

– Я хочу домой, – сказала она.

– Знакомое лицо, не правда ли?

– Я хочу вернуться!

Ударник виртуозно «качал», совершенно уйдя в мир музыки, но отчего-то случайно повернул голову и увидел Грейс. Их взгляды встретились, и он узнал ее, как секундой раньше Грейс узнала его.

Это был Джимми Экс.

Не дожидаясь Веспы, Грейс, сильно хромая, поковыляла к выходу, силясь уйти, скрыться от гремевшей музыки.

– Грейс! – позвал Карл Веспа.

Не обернувшись, она толкнула дверь запасного выхода и буквально выпала на улицу. Холодный воздух наполнил легкие. Грейс жадно и глубоко дышала, стараясь прогнать дурноту. Крам ждал на улице, словно заранее зная, через какие двери выйдет Грейс, и улыбнулся ей.

Карл Веспа вышел следом.

– Это он, верно?

– А если да, то что?

– Как это – если?! – Веспа был поражен. – Он не невинная овца. Он должен отвечать наравне с…

– Я хочу домой.

Веспа осекся на полуслове, будто получив пощечину.

Напрасно она ему позвонила, теперь Грейс это понимала. Она выжила. Она выздоровела. Да, осталась хромота. Да, порой все болит, мучают кошмары, но в целом у Грейс все нормально – она пережила случившееся в отличие от родственников погибших, которых трагедия никогда не отпустит. Она прочла это в первый же день в потухших глазах родителей жертв, и хотя жизнь шла своим чередом, раны затягивались и все кое-как склеилось из осколков, надлом и опустошение стали их вечными спутниками. Грейс посмотрела в глаза Карлу Веспе и на миг перенеслась на пятнадцать лет назад.

– Пожалуйста, – устало сказала она. – Отвезите меня домой.

Глава 15

Ву заметил пропажу ключей.

Камень лежал на дорожке, ведущей к черному ходу, перевернутый, как умирающий краб. Крышка была сдвинута, ключи исчезли. Ву помнил, как впервые шел к ограбленному дому. Ему тогда было шесть лет, и они жили в хижине – одна тесная комната без удобств. Правительство Кореи не морочило себе голову поиском ключей: дверь просто выбили и вытащили его мать на улицу. Ву увидел мать через два дня – ее повесили на дереве. Под страхом казни снимать тело запрещалось. Еще через день до нее добрались птицы.

В предательстве Великого Вождя мать Ву обвинили ошибочно, но на самом деле виновность или невиновность значения не имели. Требовался пример для устрашения: вот что ждет любого, кто бросит нам вызов. Убедитесь своими глазами – вот что будет со всяким подозреваемым в диссидентстве.

Никто не приютил шестилетнего Эрика, ни один сиротский приют не принял его к себе. Он не попал под опеку государства. Эрик Ву убежал. Спал в лесу, питался объедками из мусорных контейнеров – и как-то выжил. В тринадцать лет он попался на краже и угодил за решетку. Начальник тюрьмы, с душой чернее, чем у последнего из вверенных ему осужденных, счел, что мальчишка далеко пойдет. Так все и началось.

Ву смотрел на муляж камня, где лежали ключи.

К Сайксу кто-то проник.

Он покосился на соседний дом. Логичнее всего предположить, что сюда сунулась та любопытная соседка. Она наверняка знала, где Фредди Сайкс прячет ключи.

Ву соображал, как поступить.

Вариант первый: просто уехать.

Джек Лоусон в багажнике. У Ву есть универсал. Можно угнать другую машину, уехать и устроиться на новом месте.

Проблема: в доме отпечатки его пальцев и тяжело искалеченный, а возможно, уже мертвый Фредди Сайкс. Соседка в кружевном белье, если это она, тоже в случае чего сможет его узнать. Ву только что выпустили условно. Федеральный прокурор подозревала его в ужасных преступлениях, но доказать ничего не смогла и согласилась на сделку в обмен на свидетельские показания. Ву отбывал срок в тюрьме строгого режима, и хотя по сравнению с тем, что ему довелось испробовать на родине, Уолден казался пятизвездочным отелем, возвращаться туда Ву не хотелось.

Итак, первый вариант отпадает. Стало быть, остается второй.

Ву тихо открыл дверь и бесшумно проскользнул в дом.

В лимузине Грейс и Веспа ехали молча.

Грейс думала о своей последней – теперь уже предпоследней встрече с Джимми Эксом пятнадцать лет назад в больнице. Его заставили позировать для фоторепортажа, который заказал промоутер рокера, но Экс не смог даже взглянуть на нее, не то что заговорить. Он понуро стоял у койки с букетом в руке, опустив голову, как проштрафившийся школьник. Грейс тоже не произнесла ни слова. В конце концов рокер протянул ей цветы и вышел.

Позже Джимми Экс бросил музыкальную карьеру и исчез – говорили, он поселился на частном острове неподалеку от Фиджи. И вот пятнадцать лет спустя он объявляется в Нью-Джерси в качестве ударника в христианской рок-группе.

Когда лимузин свернул на ее улицу, Веспа сказал:

– Как видишь, дела лучше не становятся.

Грейс отозвалась, глядя в окно:

– Джимми Экс не стрелял.

– Знаю.

– Так чего вы от него хотите?

– Он ни разу не извинился.

– И все?

Веспа подумал.

– Выжил еще один мальчик, Дэвид Рид. Ты его помнишь?

– Да.

– Он стоял рядом с Райаном, чуть ли не в обнимку. Когда толпа хлынула на сцену, Рида кто-то подцепил плечом и вынес из давки.

– Я помню.

– А ты помнишь, что сказали его родители?

Грейс помнила, но промолчала.

– Что это Иисус поднял их сына и это Божья воля. – В словах Веспы Грейс почудился затаенный гнев. Она словно оказалась в опасной близости от раскаленной изнутри доменной печи. – Мистер и миссис Рид молились, и Бог, изволишь видеть, среагировал. Они назвали это чудом. Господь воззрил на их дитя, твердили они. Можно подумать, у Бога не было желания или намерения спасти моего мальчика…

Веспа замолчал. Грейс хотела сказать, что в тот день погибли многие, за кого всю жизнь молились родители, что пути Господни неисповедимы и речь не о пристрастном выборе, но Веспа все это знал и не нуждался в утешении.

Когда они подъехали к дому, была уже ночь. В кухонном окне Грейс различила силуэты Коры и детей. Веспа сказал:

– Я помогу тебе найти Джека.

– А вы это можете?

– Ты бы сильно удивилась, узнав, что могу, – отозвался Веспа. – Мой телефон у тебя есть. Если что-то понадобится, звони в любое время. Я помогу.

Грейс выбралась из лимузина. Веспа проводил ее до двери.

– Я сообщу, когда что-то выясню.

– Спасибо.

– А пока прикажу Краму наблюдать за твоим домом.

Грейс взглянула на водителя. Тот осклабился.

– В этом нет необходимости.

– Ну, побалуй старика, – уговаривал ее Веспа.

– Нет-нет, не нужно. Я не хочу. Пожалуйста.

Веспа помолчал.

– Если вдруг передумаешь…

– Сразу позвоню.

Он повернулся и пошел к машине. Грейс смотрела ему вслед и в который раз гадала, стоило ли заключать сделку с дьяволом. Крам открыл дверцу, и лимузин, казалось, поглотил Веспу. Шофер кивнул на прощание. Грейс стояла неподвижно. Она считала себя неплохим психологом, но Карл Веспа заставил ее в том усомниться. Грейс никогда не видела и даже не чувствовала в нем ни тени зла, однако прекрасно знала: Веспа – фигура темная.

Зло – настоящее зло – именно такое.

Кора поставила кипятить воду для макарон «Ронзони». Вывалив на сковородку банку соуса «Прего», она наклонилась ближе к уху Грейс и прошептала:

– Пойду проверю почту. Вдруг есть ответы?

Грейс кивнула. Она помогала Эмме готовить уроки и изо всех сил старалась сосредоточиться. Дочка нацепила баскетбольную футболку «Джейсон кид нетс», назвала себя Бобом и заявила о желании стать спортсменом. Грейс не знала, как реагировать, но решила – это меньшее зло, чем пищать от восторга, разглядывая мальчишеские рок-группы средней руки в журнале «Тин бин».

Миссис Лэм, моложавая, но быстро стареющая учительница Эммы, учила с ними таблицу умножения. Задан был столбик на шесть. Грейс проверила дочь. На шестью семь Эмма задумалась.

– Это надо знать наизусть, – сказала Грейс.

– Зачем? Я и посчитать могу.

– Не в том дело. Таблицу заучивают наизусть, чтобы было легче, когда вы начнете перемножать многозначные числа.

– Миссис Лэм не говорила учить наизусть.

– А я говорю.

– А миссис Лэм…

– Шестью семь?

Так у них дело и шло.

Максу предстояло найти предмет, который можно положить в «секретный ящик». Кладете его – в данном случае хоккейную шайбу – в коробку и говорите три подсказки, чтобы сотоварищи по детскому саду могли угадать, что там спрятано. Первое: вещь черного цвета. Второе: имеет отношение к спорту. Третье: лед. Все честно.

Вернулась Кора и отрицательно покачала головой. Пока ничего. Держа в руках бутылку вина – неплохого, хотя и дешевого австралийского шардоне, она возилась с пробкой. Грейс уложила детей.

– А где папа? – спрашивал Макс.

– Я написала куплет про хоккей! – вторила Эмма.

Грейс отделалась туманными фразами насчет папиной загруженности работой. Судя по всему, дети не очень-то поверили.

– С удовольствием послушаю твой стих, – сказала Грейс.

Эмма неохотно вытащила тетрадь и начала:

Девочка подняла глаза. Грейс выдохнула «ух ты!» и зааплодировала, но она никогда не умела изображать восторг так, как Джек. Поцеловав детей на ночь, она сошла вниз. Бутылка вина стояла открытая. Они с Корой налили себе по бокалу. Грейс не хватало Джека. Он пропал менее суток назад, и хотя раньше он много раз уезжал в длительные командировки, дом отчего-то казался заброшенным. Здесь поселилась непонятная пустота, ощущение потери, безвозвратной и непоправимой. Отсутствие Джека причиняло Грейс почти физическую боль.

Они с Корой выпили еще. Грейс думала о детях, о жизни, о том, как им втроем жить без Джека. Родители всегда стараются в первую очередь защитить детей. Грейс отдавала себе отчет, как тяжело ей будет, если Джека не найдут. Но она с этим справится. Ее боль не идет ни в какое сравнение с тем, что испытают двое мирно сопящих наверху… Хотя Макс и Эмма наверняка лежат сейчас без сна: им тоже не хватает Джека.

Грейс смотрела на семейные фотографии, развешенные по стенам.

Кора придвинулась ближе.

– Он хороший человек.

– Да.

– Ты как?

– Вина слишком много, – сказала Грейс.

– А по мне, так недостаточно. Куда тебя возил мистер Мафиози?

– Послушать христианскую рок-группу.

– Ну просто первое свидание!

– Это долго объяснять…

– Я вся внимание.

Но Грейс покачала головой – ей не хотелось говорить о Джимми Эксе. В голове забрезжила догадка, и Грейс замолчала, давая ей время оформиться.

– Что? – не выдержала Кора.

– Может, Джек звонил не один раз, а больше?

– Не только своей сестре, ты хочешь сказать?

– Да.

Кора кивнула.

– Вы счета оплачиваете через Интернет?

– Интернет? У нас «Америка онлайн».

– Нет, я имею в виду, за телефон вы платите на сайте?

– Да все руки не доходят разобраться…

– Значит, сейчас самое время. – Кора встала и нетвердой походкой направилась в кабинет Джека. – Как вы звоните по межгороду?

– Через «Каскад».

Они вдвоем подошли к компьютеру Джека. Кора села за стол, похрустела пальцами и взялась за дело, открыв для начала сайт «Каскада». Грейс диктовала необходимые сведения – адрес, номер социальной страховки, кредитной карты. Затем они ввели пароль и тут же получили от «Каскада» извещение, что они только что подключились к услуге онлайн-биллинга.

– Вот мы и в дамках, – сказала Кора.

– Не понимаю.

– Мы зарегистрировались в онлайн-биллинге. Можешь теперь просматривать и оплачивать телефонные счета через Интернет.

Грейс смотрела на экран из-за плеча Коры.

– Это все за прошлый месяц?

– Ну да.

– Но здесь же нет вчерашних звонков!

– Хм. А давай-ка я напишу им письмо с запросом. Или можно позвонить в «Каскад» и спросить.

– Они круглосуточно не работают. Что ты хочешь, дешевый оператор… – Грейс подалась к монитору. – Дай-ка посмотрю, звонил он сестре раньше?

Она пробежала глазами список звонков – ничего, вообще никаких незнакомых номеров. Грейс уже без малейшей неловкости шпионила за мужем, которого любила и которому доверяла. Это было странно и даже жутковато.

– Кто у вас оплачивает счета? – спросила Кора.

– Чаще всего Джек.

– Счет за телефон присылают по почте?

– Да.

– Ты его проверяешь?

– Разумеется.

Кора кивнула.

– А мобильный у Джека есть?

– Естественно.

– А счета за мобильный?..

– При чем тут…

– Ты их проверяешь?

– С какой стати, пусть сам занимается!

Кора улыбнулась.

– В чем дело?

– Когда мой бывший меня обманывал, они созванивались по сотовому, потому что я никогда не проверяла счета за мобильную связь.

– Джек мне не изменяет!

– Но могут же у него быть секреты?

– Ну, могут, – вынужденно согласилась Грейс. – Да, такая возможность существует.

– Тогда где он может хранить счета за мобильную связь?

Грейс открыла секретер – здесь у Джека лежали счета за «Каскад» – и посмотрела под буквой «В», на «Веризон».

– Ничего нет.