Жнец Поселягин Владимир

Как оказалось, бензин в колонне был: в одной из машин весь кузов был заставлен бочками, две трети из них полные – я проверил, постучав по ним. Я открыл горловину одной и, подкачав, стал сливать бензин в канистру. Когда она наполнилась, я убрал шланг и закрыл бочку с канистрой, но пока переносить последнюю к машине не стал, а решил прошерстить колонну, в надежде найти что интересное.

И оно было. Например, несколько мотоциклов, стоявших у моста, как с колясками, так и одиночки. Это имущество было брошенным, а значит, бесхозным. Кто к рукам прибрал, того и будет. У моста уже пусто, мои бывшие боевые товарищи, переправившись, ушли дальше, так что я спокойно стал изучать мототехнику. По сути, в кольце у меня была одна мелочовка, её и в кузовы зениток можно убрать, а вот мотоциклы… так брошенными я уже больше не найду. Поэтому, бегом вернувшись к машине с топливом, выгрузил там почти всё, что было в кольце. Я всё равно газон планировал перегнать сюда, чтобы заправить его и одну из бочек перекатить в его кузов, так заодно и вещи свои погружу. Зато не один мотоцикл возьму, а несколько. Думаю, два влезет. Это уже будет моё имущество, как и велосипед. Пусть документов и нет, так и постоянно ездить на них я не собираюсь. Да и найду возможность в будущем, после войны, этими документами обзавестись. А пока пользоваться техникой буду, когда никто не видит. И вообще, запас карман не тянет. Я когда оглядывал, сколько брошенной техники и имущества здесь оставить придётся, сердце кровью обливалось, я поклялся себе активизировать поиски амулетов – вскрывать запасники музеев и среди разной старины искать. Нашёлся один амулет с безразмерным карманом, найдутся и другие. Я такой хомяк, ужас!

После разгрузки кольца его ёмкость занятости показывала двадцать три процента, я это недавно научился определять. Вернувшись к мосту, первым в безразмерное пространство отправил новенький, явно этого года выпуска М-72 с коляской. Пусть окраска защитного цвета, но мотоцикл в порядке, я запускал движок, и тот тарахтел очень даже уверенно. Загрузка сразу показала семьдесят два процента наполненности, так что следом я поместил второй мотоцикл, одноместный ИЖ-8. Он среди тех, которые здесь были, тоже являлся самым новым, по маркировкам, также этого года выпуска. Теперь загрузка показывала девяносто три процента. Глупить я не стал, вес кольцо не чувствовало, только объём, поэтому достал обратно тяжёлый мотоцикл и в его коляску ссыпал банки с тушёнкой из одного ящика и коробки с макаронами. Запас карман не тянет, как я уже говорил. В одной из брошенных эмок я нашёл ящик с патронами для ТТ, и хотя оружия под этот патрон у меня не было, я обрадовался им, в будущем точно пригодятся. Патроны россыпью высыпал в багажный отсек коляски. Туда же и с десяток гранат. На коляске была закреплена канистра под топливо, так я её и бензобак заправил до полного, и только потом убрал полностью загруженный мотоцикл в кольцо. Второй мотоцикл я тоже заправил под пробку.

Обыскав все машины в колонне, я нашёл три плащ-палатки, в кольцо убрал, сунув в багажный отсек коляски М-72. Прихватил и три винтовки с карабином. Также обнаружил несколько планшеток, выбрал себе получше, пару чистых блокнотов и карандаши. Теперь планшетка висела у меня сбоку, нужная вещь. Нашёл бинокль в чехле, тоже прибрал, нам, зенитчикам, он нужен. Но вот карты, которую я так искал, найти не смог. И продовольствия в колонне больше не было, похоже, мои бывшие попутчики всё вымели. Ну это и не страшно, у меня есть чем питаться.

Я планировал выехать на трассу ночью, пристроиться к какой-нибудь немецкой колонне, проехать так мосты, ну и уйти в сторону, дальше пробираясь к нашим уже в одиночку. Подзорная труба мне поможет своим ПНВ.

Я был весь в размышлениях, что не мешало мне контролировать округу, поэтому, когда уловил движение у зениток, то резко присел, выставив карабин в сторону неизвестного. Присмотревшись, тихо ругнулся себе под нос и, встав, уверенным шагом направился к своим машинам. Фигурка, что там бродила, осматриваясь, мне была хорошо знакома. Фролова. Интересно, что ей нужно? Она же вроде ушла с остальными?

– Здравия желаю, товарищ военфельдшер, – подойдя, козырнул, как и положено, я. – Какими судьбами?

Она покраснела, с интересом рассматривая меня, загруженного вещами и оружием, и объяснила:

– Я решила, что вы, товарищ сержант, точно выберетесь к нашим, и даже с техникой. И ещё я помню, что вы говорили, что можно найти зенитки у разбитых мостов, и вы были правы. Командование этого лётчика мне не понравилось, и я отказалась идти с ним. Пришла сюда, а вас нет, но я была уверена, что вы вернётесь, ваши вещи в машине.

– Понятно. Ну что ж, добро пожаловать снова в группу под моим командованием. Надеюсь, на это вы претендовать не будете?

– О нет, я буду лишь простым пассажиром.

– Вот и отлично. Тогда слушайте несколько распоряжений. Держите этот карабин, теперь это ваше личное оружие наряду с наганом. Пользоваться умеете?

– Да, нас учили, даже стреляли, – принимая оружие, сообщила та.

– Хорошо. Оружие в порядке, почищено и заряжено. Также вам нужны вещи. Чуть позже я подберу вам шинельку и сидор. Если удастся найти, то котелок и ложку с кружкой, мыло и полотенце тоже. Я сейчас займусь техникой, нужно заправить её и обслужить: одна из зениток хорошо постреляла, нагар солидный, но её не почистили, в отличие от второй зенитки, я этим займусь, после этого искупаюсь в речке, и вам советую сделать это сейчас, привести себя в порядок.

– Вода же холодная, – смущённо улыбнулась девушка. Похоже, это тоже было одной из причин, почему она решила остаться со мной.

– Ничего страшного, можно намочить полотенце. Также стоит нашу форму постирать, она быстро на солнце высохнет.

Фролова кивнула и стала помогать в некоторых делах, поглядывая на меня. Мне кажется, она опасалась за свою девичью честь. Может не опасаться, она хоть и в моём вкусе, редкость довольно большая, но мне сейчас не до этого. Первым делом я убрал две винтовки в специальные держатели в кабинах за спинками водителей, у многих они были, в этих машинах тоже, третью винтовку положил в кузов. Перегнал задним ходом газон к машине с топливом, заправил, ЗИС пришлось из канистр заправлять, я их с два десятка в колонне нашёл, из них четыре отправились в кольцо, будет мой запас, личный, остальные, залив под пробки, убрал в кузов газончика. Две полные бочки с трудом, стоймя, перекатил в кузов, поставив за кабиной.

Так как, осмотрев обе зенитки, я не обнаружил ни запаса патронов к ним, ну, кроме запасных снаряжённых лент, ни машинки для снаряжения, то пошёл искать технику с боеприпасами к зениткам. Обнаружив её, увидел, что кузов плотно забит ящиками с патронами, а в кабине нашлась и машинка для снаряжения, очень нужная вещь для быстрой и качественной работы.

Продовольствие, которое я достал из кольца, отнёс к «Захару» и погрузил в его кузов, делая вид, что нашёл всё в колонне. Туда же пошли и четыре ящика с патронами. Немного, но хоть это. Поискав, я нашёл жёсткую сцепку, которой буксировали пару машин. Одну снял и перенёс к нашим грузовикам. Потащит всё газончик, а если не справится, то поменяю машины местами.

В поисках вещей для Фроловой – а мы всё, что нужно, нашли, и девушка осталась довольна – я отыскал аж четыре тюка масксетей и закинул по два тюка в кузовы машин.

Провозившись со всем этим до вечера, закончил все запланированные дела чисткой зенитки, снарядив её и поставив на стопор. И наконец, отмыв с мылом руки, занялся ужином, пообещав поразить девушку своими кулинарными талантами, хотя она сама набивалась показать, какая она хорошая хозяйка. Я налил в два котелка из найденных канистр воды, а то к речке за ней далеко идти, подвесил над огнём и, когда вода закипела, запустил макароны, а когда они сварились, слил воду и размешал в них по полбанки тушёнки.

– Ну что, всё готово. Вода в кружках закипает, так что попьём и трофейного чайку с печеньем.

Получилось действительно неплохо, а с учётом того, что мы очень проголодались, то на вкус блюдо казалось божественным, даже Фролова оценила. Хотя, может, она так пыталась меня успокоить. Да не, правда вкусно. Ужин – это моя благодарность за то, что она мою форму и портянки постирала, пока я занят был. Исподнее я ей не доверил. Тем более в колонне нашёл чистое – в одной из машин форму перевозили, включая бельё, видимо, какой-то старшина спасал своё имущество, и я отобрал себе пару комплектов на замену. Сходить на речку я собирался после ужина, а пока мы пили чай, Фролова вдруг поинтересовалась:

– Кирилл, а почему ты ко второй машине ещё и полевую кухню прицепил?

Мы с девушкой уже перешли на ты, это была её инициатива, и обращались друг к другу по именам. Вопрос её не застал меня врасплох, и я ответил:

– Понимаешь, моя батарея была уничтожена до того, как я попал в неё служить, и эти две зенитки дают возможность если не возродить, то в составе взвода войти в другую часть, что, скорее всего, и произойдёт. Ни один командир не упустит зенитки, которые сейчас так нужны, да ещё фактически ничейные, кем мы и будем являться. Эту ротную полевую кухню, их тут в колонне две было, вторая похуже, я могу забрать с собой как личное имущество батареи. Я даже наряды нашёл в одной из машин для получения припасов, для пулемётов и для кухни, чистые бланки, и напишу, что они принадлежат нашей батареи. Какие-никакие, а подтверждающие документы.

– А это не афера? Да и зачем это тебе?

– С той неразберихой, что царит вокруг, никто даже интересоваться не будет. А причина проста: у нашей батареи не было своих тылов, как и у кухни, ходить же с протянутой рукой, выпрашивая довольствие, я не хочу. Пусть ко мне будут ходить и столоваться. А раздербанить имущество моей батареи я не дам, как единственный оставшийся живой командир. После гибели сержанта Павлова именно я стал его замещать. Пусть я и числюсь исполняющим обязанности, но всё же командир, ответственное лицо.

– А ты, я смотрю, ещё тот аферист.

– Спасибо за признание моих заслуг, – усмехнулся я. – А на самом деле я люблю с комфортом воевать и питаться, потому и кухня.

Потом Анна осталась у машин, охраняла, а я, прихватив вещи и мыло, дошёл до речки и отлично искупался и помылся. Вода действительно была холодной, конец весны, ещё не прогрелась. Одевшись, я вернулся к зениткам, навесил на себя всё – и планшетку, и бинокль (подсумки и так были при мне) и, посмотрев на Анну, сказал:

– Пора ехать.

– Не рано?

– Оставшееся световое время переждём в укрытии у дороги.

Мы устроились в тесной из-за наших вещей кабине, я дал двигателю прогреться, включил первую скорость и осторожно тронулся. С заметной натугой и пробуксовками по и так разбитой дороге грузовик потянул за собой мой поезд. Шла машина тяжело, но я успокаивал себя тем, что мы двигаемся по лесной дороге, на трассе будет совсем по-другому. Я на это надеялся, а пока с тревогой поглядывал на датчик температуры двигателя. Медленно, но она росла. В критическую зону датчик не ушёл, мы раньше добрались до луга, который пересекала дорога, а за дальней посадкой, это в полутора километрах от нас, и была трасса. Там и сейчас двигалась техника, гул стал слышен, как только я заглушил двигатель.

Пока Анна разминала ноги, я срубил ножом несколько веток и замаскировал морду грузовика, чтобы не засекли его в тоннеле дороги, а теперь всё смазано. Закончив с маскировкой, я бросил наши шинели на траву метрах в пяти от нашей мини-колонны, и сказал Анне:

– Дорога у нас ночная и трудная, мне нужно отдохнуть. Ты и в пути поспать сможешь. Поэтому я сейчас посплю, а ты меня разбуди полдесятого. Вот мои часы. У немцев прошлой ночью гудело до полуночи, думаю, и сейчас они тоже ночами силы будут перекидывать. Воспользуемся этим.

– Ты хочешь ехать прямо по дороге? – удивилась девушка.

– Ну да. Ночью не особо понять, кто пристроился сзади. За своих в темноте примут.

– Ты сумасшедший.

– Посмотрим.

Закрывшись полой шинели, я в обнимку с винтовкой вскоре уснул. Иногда полезно такое умение – быстро засыпать, если нужно, к счастью, я умел это делать.

Проснулся оттого, что меня тормошили, да от явно близкой стрельбы на заднем фоне. Пулемёты били. Открыв глаза, я определил, что ещё светло, но краски дня начали тускнеть, скоро стемнеет.

– Стреляют рядом, – успела сообщить Анна до того, как я поинтересовался причинами моей преждевременной побудки.

– Сколько я спал?

– Тут стреляют, а он – сколько спал?! Полтора часа.

– Маловато. Давно стреляют? – спросил я, вставая и занимаясь собой.

Сапоги я не снимал, но ремень и всё, что на мне, скинул, чтобы не мешалось. Я застегнул поясной ремень, согнав складки гимнастёрки назад, нацепил чехол с биноклем и планшетку, подхватил винтовку. Ну вот я и готов к труду и обороне. Надеюсь, клещей мы не нахватали. Посмотрев на луг, я велел Анне:

– Будь здесь. Вещи в машину убери.

Девушка стала скатывать шинели в скатки, а я прокрался к опушке, последние метры ползя на брюхе. Поначалу я ничего не увидел, да и стрельба уже стихла. Она доносилась откуда-то левее, тоже в районе опушки этого леса. Оттуда были слышны рёв нескольких мотоциклов, даже возгласы, изредка хлопки пистолетных выстрелов. Сомневаюсь, что это наши. Думаю, немцы резвятся. А вскоре стали ясны причины всего этого шума. Трое немцев, один на лёгком одиночке и двое на мотоцикле с коляской, гоняли нашего командира по лугу, заставляя его выделывать разные пируэты. Тот был без ремня и кобуры, безоружен, голова пустая. Отдельно, но не участвуя в забаве, катил ещё один мотоцикл, тяжёлый, на нём ехали трое немцев, и ещё один, прикладываясь к бутылке явно не с лимонадом, шёл за ними пешком, замыкающим, больше никого не было. Знакомая картина, не помню, в каком фильме, но что-то я такое видел в прошлом теле. Тоже про войну в этот период.

Тут сзади раздался шорох, и я, дёрнувшись, чуть не насадил Анну на нож. Она подползала ко мне со спины.

– Осторожнее, – сказал я испуганной девушке. – Мы на войне, в тылу врага.

– Это наш командир? – Она, не отрываясь, смотрела в поле.

Пришлось отвечать:

– Да, политработник, судя по звёздам на рукавах. Причём кто-то из старшего комсостава. Отсюда не разберу его звание.

– Почему ты ему не помогаешь? – возмутилась Анна.

– Смотрю, нет ли ещё немцев, и прикидываю, как это сделать. Немцы его только пугают, видать, убивать не собираются. Не мешай, я думаю.

Я уже убедился, что немцев больше нет, только эти семеро. Достав запасной магазин, я зажал его под левой подмышкой и, встав, произвёл быструю серию из трёх выстрелов, поразив троих седоков на последнем мотоцикле. Мне там пулемётчик не понравился, что не только веселился, но и внимательно осматривал окрестности. Тёртый сучара, он мог на первые же выстрелы мгновенно развернуть пулемёт и дать прицельную очередь, но я его положил. И, быстро повернув ствол винтовки, сделал ещё три выстрела. Первый – в пулемётчика второго тяжёлого мотоцикла, потом в его водителя и в мотоциклиста на одиночке. Снова резко повернувшись, я не обнаружил последнего немца, того, что с бутылкой шёл, но боковым зрением приметил, как он при первых же выстрелах упал в траву, стараясь укрыться. Не помогло, трава была ещё не настолько высокой, чтобы его укрыть, и я отчётливо видел, как он, сняв со спины карабин, готовит его к бою. Четырьмя последними выстрелами я поразил его. Хватило бы и одной пули, но я расстрелял в него магазин до конца. Чтобы наверняка. Если с остальными я был уверен в поражениях, то тут решил перестраховаться.

А командир, видимо бегавший на остатках сил, упал и пытался отдышаться.

Посмотрев на Анну, всё ещё лежавшую рядом, я сказал ей, быстро перезаряжая винтовку:

– Иди к машинам, сейчас я этого командира привезу, похоже, он плох, выложился до остатка. Как бы до сердечного приступа не дошло, всё же возраст. Заодно немцев проверю, не люблю подранков оставлять.

Я побежал к мотоциклистам, нужно сначала заняться ими, не хочу стать жертвой своей глупости, оставив за спиной тех, кто мог в меня выстрелить, а Анна направилась к машинам. Она уже поняла по слову «привезу», что я использую для этого один из трофейных мотоциклов. Я же с тревогой прислушивался к гулу вражеской техники на дороге, но вроде всё как обычно, никаких посторонних шумов, видимо, не обратили внимания, мало ли кто там в стороне стреляет. Это правильно, это они молодцы.

Быстро проверил немцев: глаз – алмаз, рука не дрогнула, раненых не было, точнее, два ещё были живы, но умерли фактически на моих глазах, не приходя в сознание, даже добивать не пришлось. Ранения были смертельные.

Добежав до неизвестного командира, я присел рядом с ним, с интересом изучая его. После неприятного опыта с летуном я не испытывал желания первым знакомиться, вот и осматривал его, пытаясь понять, что это за человек. С трудом открыв глаза, он несколько секунд изучал меня.

– Ты кто? – хрипло спросил он.

Сняв фляжку с пояса, я дал командиру напиться, придерживая его за затылок. Судя по трём шпалам в петлицах, это был старший батальонный комиссар. Подполковник, если на армейские звания перевести. Ну а пока он жадно пил воду, вина там уже не было, я представился:

– Младший сержант Крайнов, командир зенитного орудия. После гибели всех командиров являюсь исполняющим обязанности командира батареи. Пробираюсь к нашим, да вот вас встретил. Решил вмешаться и уничтожил захватчиков огнём своего оружия.

– Зениткой?

– Нет, у меня СВТ, на таких дистанциях очень неплоха для точной стрельбы.

– Почему ты один, где остальные бойцы? Они тебя прикрывают?

– Мои бойцы ушли, товарищ комиссар. Вчера к нам лётчик вышел, а он старше по званию, старлей, он и приказал уходить к своим, а технику и вооружение бросить. Я отказался, а они ушли. Я их не виню, вчера утром меня из курсантов сделали младшим командиром, а потом назначили командиром орудия.

– Некрасиво вышло, но по уставу им предъявить нечего, старший командир приказал. Ты из какого училища?

– Минского зенитного.

– Да быть не может! У меня же там товарищ служит. Зимой я там был.

– О, теперь я вас вспомнил, а то всё казалось, что где-то видел. Вы к нашему комиссару приезжали, мы на плацу тогда маршировали. Ещё вы обнимались с Гусей-новым у входа в учебный корпус.

– Точно, фамилия моего товарища – Гусейнов. Сержант, я тут не один, моих немцы из пулемётов покосили. Посмотреть бы, как они, может, кто живой? У меня там фуражка и оружие с ремнём остались, я до кустов отошёл, когда немцы внезапно из оврага показались, из-за этого гула от дороги мы их не расслышали.

– Я посмотрю, товарищ комиссар, но сначала, товарищ старший батальонный комиссар, я подгоню трофейный мотоцикл и отвезу вас к моей машине. Там у меня медик, из медсанбата нашей 49-й дивизии, которую наша батарея защищала от налётов. Она вас осмотрит. Она одна осталась со мной, когда остальные с лётчиком ушли.

– Поторопись. – Это уже был приказ.

– Есть, – козырнул я.

Добежав до ближайшего тяжёлого мотоцикла, это был БМВ, я сбросил седока, вытащил пулемётчика, забрав их документы, запустил заглохший двигатель и подкатил к комиссару. А тот ведь так и не представился. Помог ему встать, забраться на тарахтевший мотоцикл, и мы докатили до нашей колонны. Анна сразу увела командира к машинам, посадила на подножку газона и стала суетиться над ним, а я, развернув тяжёлый аппарат, покатил к месту, куда указал политработник. Действительно, недалеко, метрах в трёхстах, был на опушке небольшой лагерь, к которому из оврага внезапно выныривала дорога – вот как наших застали врасплох. Тут было ещё два политработника и один рядовой красноармеец, водитель комиссара, как тот мне описал. Политработников убили в спину, когда они убегали в лес, водителя ещё и штыком добили. Забрав документы и личные вещи и покидав всё в коляску, я развернул мотоцикл и покатил обратно. Объехал всех немцев, забрал оружие, личные вещи и документы, последние в мою планшетку убирал. Вернувшись к колонне, я доложил комиссару, что видел, опечалив его.

– О, а это кто? – удивился я, обнаружив мелкого бойца явно азиатской наружности, который сидел на корточках у заднего колеса «Захара» и курил небольшую, вроде самодельную, трубку.

– Что? – повернулась Анна и, увидев красноармейца, ойкнула, удивившись: – А он откуда тут взялся?!

– Видимо, на своих двоих пришёл, – вздохнул я и, заглушив трофейный аппарат у передового грузовика, прошёл к бойцу, приказав с ходу: – Доложитесь. Документы есть?

Говорил тот по-русски вполне чисто, и документы оказались. К моему удивлению, он был из нашей 49-й дивизии. Обычный боец линейной роты 15-го стрелкового полка. Скатка и сидор при нём, как и винтовка.

– Ясно, – возвращая ему красноармейскую книжицу, сказал я. – Мы из одной дивизии. Как тут оказался? Где подразделение?

– Стреляли много, все побежали, я побежал. Потом никого вокруг. Шёл-шёл, сегодня вас встретил.

– Ясно. С нами поедешь. Устроишься в кузове этой машины, – похлопал я по деревянному борту газона. – Есть хочешь?

– Да, товарищ сержант.

Выдав ему банку тушёнки и сухарей, а также патроны и пару гранат, я вернулся к комиссару: у меня вдруг возникла интересная идея, и я решил её осуществить, пока окончательно не стемнело.

– Товарищ старший батальонный комиссар, разрешите обратиться?

– Обращайся.

– Я спланировал один хитрый и наглый ход, как выбраться к нашим. Прошу вашего разрешения осуществить его.

– Ну, раз уверен в нём, осуществляй. Как я смог убедиться, стрелок ты исключительный, думаю, и как командир неплох. Что за план?

– Ночью под видом немцев выехать на дорогу, догнать попутную немецкую колонну и пристроиться в конце. Опознать нас не смогут, а мы так доберёмся до их линии обороны и дальше проберёмся к нашим. Не думаю, что они выстроили сплошную линию обороны, дыры должны быть. Я ночью хорошо вижу, как кот, думаю, смогу проехать мимо постов и других немецких частей.

– Нагло и смело, но мне нравится. Добро. Это всё?

– Нет, товарищ старший батальонный комиссар. Вы умеете управлять автомашиной?

– Конечно.

– Тогда… Здесь рядом брошенная колонна нашей армейской техники, в принципе, я там и набрал зениток, наши до меня в батарее уничтожены были, а это вооружение я терять не хочу, нашим частям нужна защита с воздуха. Я хочу ещё одну машину прихватить из колонны, ею вы и будете управлять, и прицепить к ней кухню, а я поведу эту связку из двух зениток.

– Добро. Помощь моя нужна?

– Нет, товарищ комиссар, тут боец прибился из нашей дивизии, он и поможет. Ещё я там с немцев трофеи снял, оружие, пару биноклей, планшетка с картой, личные вещи, ранцы. Если что понравится, забирайте. Ваши вещи тоже там должны быть, я всё в коляску сложил. Документы погибших, как ваших товарищей, так и немцев, я собрал.

– Добро, действуй.

Боец уже поел, довольно торопливо, недоеденное аккуратно убрал в свой сидор, и я привлёк его к делу. Он убрал часть своих вещей в кузов машины, и мы налегке побежали с ним по дороге к колонне. Тут километра три будет. На мотоцикле тоже можно проехать, но колеи такие, что пешком проще и быстрее. Солдат показал вполне неплохие физические данные, как и я, он даже не запыхался. По прибытии мы сразу занялись делом. Ещё когда я осматривал машины, то приметил пару неплохих грузовиков, так что мы с бойцом подошли к нужной машине, новенькому ЗИС-5 с крытым кузовом. Что перевозили в нём, я не в курсе, возможно, личный состав, хотя скамеек не было, чисто грузовая машина, но у кабины лежал тюк палатки, знакомой, на десять человек. Больше там ничего не имелось. Я её тоже планировал прихватить, но потом решил не перегружать машину, а сейчас почему бы и нет? Так что, заведя грузовик, я подогнал его сначала к машине, где были ящики с пулемётными патронами, и мы накидали их полкузова. Потом подъехал к машине с топливом, и пять бочек, одна неполная, были перетащены к нам. Только после этого мы покатили обратно, вернувшись ближе к десяти часам. Нас с нетерпением ждали.

Мы откатили кухню и, подогнав к ней грузовую машину, прицепили её. Комиссар стал устраиваться, раскладывая свои вещи, выуженные из мотоцикла, да и, как я понял, трофеи себе нашёл. Например, у него на боку висел немецкий МП-40, автомат, с подсумками, да и несколько пистолетов исчезло из коляски. Да всё забрал, может, на подарки. Документы убитых товарищей тоже у меня забрал, о немецких не спрашивал.

Я прошёл к головному газону, в кабине уже сидела Анна. Оставшиеся трофеи, включая два МГ с патронами, я убрал в кузов, да и канистру с бензином снял с коляски трофейного мотоцикла. Боец на месте был, шинель надевал, чтобы не замёрзнуть в дороге, кузов открытый. И вот, запустив двигатель, я стал буксировать вторую зенитку к дороге. Удачно всё же, что немцев не хватились. У лесопосадки я остановился, нужно осмотреть дорогу. Движение там не стихало, хотя заметно уменьшилось по сравнению с тем, что было днём, – не было такого сплошного гула множества техники.

Изучив дорогу, я вернулся к нашей колонне и попросил у комиссара планшетку с трофейной картой – я её не зажимал, и он забрал её себе, хотя карту изучить я всё же успел, но всё равно нужно посмотреть. До Барановичей было два моста, их нам не объехать и лучше проехать с колонной, а дальше бродами, и до наших. Город немцы ещё не заняли, остановившись в двадцати километрах, на оборону наших наткнулись.

– Нам нужно сюда, – указал на карте комиссар, когда я закончил её изучать. Показывал он на точку небольшой рощи рядом с Барановичами, точнее, за ними. Скрывать не стал, пояснил, почему именно туда: – Здесь рядом должен быть штаб нашей 4-й армии. Я из политуправления штаба армии. Они должны были успеть эвакуироваться. Это мы задержались, проверяя одну из дивизий. Задачу понял, сержант?

– Да, товарищ комиссар.

– Вот что, если выведешь нас отсюда, лейтенанта не обещаю, а старшего сержанта вполне. Назначу командовать обеими зенитками. Потянешь?

– Конечно.

– Добро, договорились.

Это была сделка, и мы оба это понимали. Я снова пошёл к дороге. Минут сорок пришлось ждать, пока я не заметил подходящую нам достаточно крупную колонну. Бегом вернувшись к машинам, я завёл двигатель и стал ожидать конца колонны. А вот и он. Включив фары, я врубил первую скорость, проехал лесопосадку, выбрался на асфальт и стал нагонять конец колонны. Тяжело было разгонять газон, имеющий на буксире другую машину, но я это смог сделать. В зеркале заднего вида я отметил, что комиссар не отставал и тоже включил фары, всё, как и договаривались. Анна в первое время была напряжена, но видя, что всё идёт благополучно и мы уже проскочили первый мост, задремала. Я же стал изредка посматривать в подзорную трубку, отслеживая маршрут.

Управление машиной не мешало мне размышлять. Хм, наша дивизия входила в 14-й механизированный корпус, который входил как раз в эту 4-ю армию, так что комиссар был из вышестоящих командиров нашей армии. Нормально, удачно можно сказать, особенно если всё получится, и я пойду на повышение в должности и звании.

Когда до Барановичей осталось километров сорок, колонна стала сворачивать. Жаль, я думал ещё немного проехать с ними. Однако ничего, мы сами двинули дальше, как я видел, впереди дорога была пуста. Причём ехали с всё так же включёнными фарами. Вдали я приметил стоявшую технику, довольно много. Остановившись, тряска мешала, приблизил в трубке изображение. Немцы. Выключив фары, я на первом же съезде сошёл с трассы, и мы покатили по полевой дороге. На каждом холме я осматривался с помощью трубки и поэтому смог объезжать немцев. Проехав никем не охраняемый брод, я в очередной раз воспользовался трубкой и обнаружил, что на стоянке следующей части располагаются советские войска. Однако мы всё равно объехали их, всё же конец маршрута известен, комиссар его ясно показал. Обогнув Барановичи, мы приблизились к нужной роще. Не доезжая её я встал, изучая пост вдали на перекрёстке. Потом, не глуша двигатель, я выбрался из кабины и сообщил уставшему комиссару, что мы прибыли, впереди пост наших войск, возможно, дальнее охранение штаба, если он где рядом. Тот кивнул и дальше повёл свой ЗИС передо мной.

На посту комиссара узнали, даже обрадовались, сообщив дежурному по телефону. Мы проехали к роще и загнали все машины под деревья, укрывая их. Комиссар ушёл, сообщив, что будет утром, а я, поставив бойца на часы до утра, так как он поспал в пути, устроился под машиной на плащ-палатке и, накрывшись шинелью, вскоре уснул. Под боком у меня пригрелась Анна. Кстати, насчёт бойца нужно что-то решать. Он оказался крымским татарином, и сейчас я от него проблем не видел, но они у меня были в прошлой жизни. В общем, я не особо доверял ему, так что, если он вернётся в свой полк, я только вздохну свободнее.

А утром начался цирк. Боец поднял меня с рассветом. Я умылся, побрился, привёл себя в порядок и даже позавтракал – нам три котелка с кашей от штабной кухни принесли. Пришлось и Анну будить, чтобы поела горячее. И только закончил писать рапорт о действиях моей теперь батареи, как появилась целая процессия из командиров, включая двух генералов. Было несколько военных корреспондентов и один фотограф, который время от времени что-то снимал. Как мне пояснил комиссар, которого я вывез из немецких тылов, из меня решили сделать образец для подражания. Тем более пример просто превосходный. Не бросил технику, уничтожил в одиночку немцев, спас политработника и даже всё возможное вывез к нашим. Как бы не загордиться таким. Пришлось соответствовать.

Я доложился командарму, который тоже здесь был, один из командиров принял мои рапорты и списки имущества подразделения, после чего мне вручили петлицы младшего лейтенанта, отчего я слегка охренел, не слышал, чтобы такое бывало, а также прямо на месте наградили орденом Красной Звезды. Командиры от дивизии и выше могли делать это сами, не ставя в известность вышестоящее командование. Коробочку от ордена и удостоверение на него тоже выдали. Красноармейскую книжку у меня ещё вчера забрал комиссар, а сейчас мне протянули новенькое, командирское удостоверение. После этого на фоне спасённой техники было сделано групповое фото: я пока со старыми петлицами, но с новеньким орденом на груди, рядом Анна, которой дали медаль «За боевые заслуги», ну и генералы со свитой.

Командование ушло, у них и так дел уйма, тем более мы немецкую карту с разными отметками привезли, нужно изучить. А ко мне пристали корреспонденты. Интересовало их всё. Вот я и описал училище, первый день войны, второй, ночи тоже, как оказался в 49-й дивизии, окружение, гибель колонны медсанбата, отстрел офицеров, ну и всё остальное. Особо ничего не скрывал. Анну тоже спрашивали. После корреспондентов за нас взялись особисты, правда, работали они недолго, потому что присутствовали при расспросах корреспондентов. Документы пострелянных немцев забрали.

Думаете, это всё? Вовсе нет. Оказывается, мой взвод включили в зенитную батарею, которая прикрывала штаб. Батарея усиленная, два взвода, в каждом по три орудия, но одно выбили, и мой взвод включили в эту батарею третьим подразделением. В общем, мой новый командир желал познакомиться и уже присылал бойца-посыльного. Пришлось быстро убирать старые треугольники и на их место привинчивать кубари. Личного оружия, правда, нет, но и так неплохо. Я попрощался с Анной, которой тоже дали новое направление, в армейский госпиталь, разворачивающийся в Минске. Машина уже ждала.

И ещё один момент: у той батареи, куда меня направили, имелась своя полевая кухня, а вот у медсанбата дивизии, которая неподалёку готовила оборону, её нет, поэтому доставленную мной кухню направляли туда. У меня не спрашивали, но я одобрил, пусть и мысленно. Главное, что все три машины, обе зенитки и грузовая снабжения, остаются за моим взводом. И это уже радовало. Правда, узнав о масксетях, интенданты с частью вывезенных мной вещей две забрали для штаба, как ценные и дефицитные, так что мне и возразить нечего – кто я и кто они. Звания, так сказать, разные. Оставили две, по одной на зенитку.

Боец-татарин остался охранять технику, а я, придерживая планшетку, направился к своему новому командиру. Каска на голове, винтовка за спиной, шинель и сидор остались в машине, с ними к начальству не ходят. Моим новым командиром оказался молодой парень, лет двадцати пяти, в звании старшего лейтенанта. Он поздравил меня с наградой и званием и с ходу дал понять, что я как командир очень близко к полному нулю, но я это и сам понимал. Он предложил заниматься самообразованием, если что, он поможет, и выдал некоторые книги и методички по зенитной артиллерии, использованию ПУАЗО и проведению расчётов. Но с возвратом.

От него я узнал, что в батарее у него пять буксируемых тридцатисемимиллиметровых пушек, одна была уничтожена во время бомбардировки, и его штабная полуторка с ДШК в кузове. Её интенданты частенько использовали для прикрытия штабных колонн, так что старлей обрадовал меня: мой взвод штаб охранять не будет, скорее всего, задачей моего подразделения станет охрана штабных колонн. Если кому нужно куда, то он может затребовать зенитное прикрытие. Если колонна небольшая, хватит одной зенитки, если большая, то обе. Моё подразделение мобильное, идеально для этого подходит. В свободное время мой взвод будет включён в защиту штаба. В общем, по сути работа будет в плотном движении. Не скажу, что я огорчился, но служба есть служба.

Мы со старлеем быстро накидали список личного состава: это три водителя, два командира орудия и по пять бойцов. Список будет отправлен в фильтрационный пункт, и мне подберут бойцов по специальностям. Тут негде было собирать их, все на своих местах. А изучив списки имущества, старлей стал выпрашивать у меня масксети. Понимая, что в дороге сети не особо помогут, а ему нужно, я решил отдать обе, чем его порадовал, у него их всего две на всю батарею. Огнестрельное оружие он тоже забирал, как и оба немецких пулемёта. Я только один карабин Мосина попридержал, пусть запасным оружием будет. Ещё я подал заявки на боеприпасы, сух-пайки, ну и топливо для машин. НЗ в кузове машины обеспечения я пока не трогал.

Вернувшись к своей технике, я отправил бойца спать, но тот, помявшись, подошёл и попросил отправить его в свой полк. Мол, там всё родное, да и сородичи есть. Да я только рад. И сообщил, как прибудет пополнение, отправлю его в полк. Надо только выяснить, вышел он из окружения или ещё нет. Боец устроился спать также под машиной, а я занялся делами, стал перебирать вещи, осматриваться. Чуть позже прибыл от интендантов батарейный старшина, доставил командирскую форму, сапоги и фуражку, ремень с портупеей, кобуру и ТТ. Я расписался в получении. Пистолет нужно чуть позже в удостоверение вписать, а то там соответствующая графа пустая. Форма подошла идеально, у старшины глаз – алмаз. Пришив петлицы и нарукавные нашивки, всё как полагается, я с удовольствием осмотрелся. Вот теперь командир. Отличная цель для снайпера, сразу видно, кто есть кто, где простой красноармеец, а где командир. Стреляй не хочу. А старую форму сдавать я и не подумал, убрал в кольцо. Вот теперь всё, последний процент его заполненности занял. Новую форму я буду носить при штабе, а перед выездом переодеваться в старую красноармейскую, в петлицах которой тоже кубари. Я ещё пожить хочу. Кстати, шинель комсостава мне не выдали, сказали, что осенью выдадут, сейчас почти лето, мол, без надобности. Как я понял, пока просто не было, да и рано. Ничего, у меня вон плащ-палатка свёртком к сидору прикреплена, если что, она в дело пойдёт, да и скатка есть, я на ней также лейтенантские знаки различия закрепил.

Часть вещей и имущества я выгрузил, приходили бойцы от командира батареи, забрали оба тюка масксетей, пулемёты и остальное, чем я решил поделиться. К слову, моя палатка его не заинтересовала, свои есть, им по штату выдали, а для моего взвода пригодится. Это хорошо, пусть в машине пока полежит.

Не успел я закончить с мелкими делами, как пришли за бойцом-татарином, так как я уже известил, что он в свой полк хочет, а мне он не нужен. Недалеко некоторые части нашего механизированного корпуса выходили, и его на попутной машине отправляли туда.

Только я распрощался с татарином, как прибыла машина от фильтрационного пункта, где собрали зенитчиков и выслали их к нам. Сопровождал их сержант-пограничник. Пока бойцы выгружались из крытого кузова машины, он направился ко мне:

– Товарищ младший лейтенант, группа зенитчиков доставлена в ваше распоряжение. Доложил сержант Бочкин. Вот список личного состава.

Взяв список, я на миг замер, удивлённо рассматривая прибывших бойцов. Вздохнув, я направился к ним, кивком пригласив сержанта следовать за мной. А когда подошёл, на меня так же удивлённо выпучили глаза знакомые лица. Я указал на них и сказал:

– Значит так, сержант, вот эти пятеро на хрен мне не нужны. Бойцы из бывшей моей батареи, ушли с другим командиром, – пояснил я ему. – В общем, спину я им не доверю. Склонны к предательству.

– Ну товарищ сер… Ой! Товарищ младший лейтенант… – протянул Агеев.

– Сержант, грузи эту пятёрку в машину, чтобы глаза мои их не видели, – приказал я сержанту.

Тот под глухие матерки бойцов загнал их обратно в кузов. Ну а что они хотели, сами себе яму вырыли, вот пусть теперь и каются. А вообще я их, откровенно скажу, не ожидал увидеть. Думал, они дня три ещё идти будут, пока до наших не доберутся, но, видимо, им повезло, кто-то помог, раз раньше оказались у наших. Фактически вместе со мной. Это означает одно: перебравшись через ту речку, они вскоре встретили наши войска на технике и те их подвезли, другого объяснения у меня просто нет. Или машину брошенную нашли, тоже вариант. Ну да ладно, это их дела, в своём подразделении я не потерплю эти личности, и, думаю, мне пойдут навстречу, всё же благодаря политотделу армии эту историю начали раздувать, а как выйдут газеты, все о ней узнают. Оставшиеся в куцем строю бойцы уже не так уверенно поглядывали на меня.

– Водители кто? Ковин, я тебя звал? Шаг назад. – И посмотрел на двух бойцов, что вышли вперёд: – Значит, вы водители?

– Товарищ младший лейтенант, мы шофёры, а не водители кобыл, – ответил молоденький чернявый паренёк в потёртой кожаной куртке поверх гимнастёрки.

– Ага, уже первый юморист проявился. Кандидат на наряды. Кто из вас двоих знаком с Газ-ААА?

– Так это та же полуторка, только с двумя мостами, – ответил второй водитель.

– Отлично, вам эта машина и досталась. Куприн, я прав?

– Да, товарищ младший лейтенант.

– Хорошо. Значит вам, Зорин, ЗИС, – сообщил я чернявому. – Сержант Лосев?

– Я, – вышел вперёд крепкий парень лет двадцати пяти, явно из старослужащих. Он был при сидоре и скатке, оружие имелось, как и у меня, СВТ, видимо, тоже уважал эту винтовку.

Кстати, вооружены были все, но у остальных были карабины Мосина.

– Сержант, вы, как я понял, и красноармейцы Куприн и Гатин из одного расчёта?

– Да, товарищ младший лейтенант. Наша зенитка была уничтожена из засады.

– Счетверённые пулемёты знаете?

– Знакомый аппарат, товарищ младший лейтенант. Хотя у нас ДШК были.

– Хорошо, вы так и останетесь вместе, ваша машина – ГАЗ. Пока отойдите в сторону, как закончим, проведём приём машин и вооружения. Младший сержант Крупицын. Опыт есть?

– Небольшой, эту зенитку знаю, товарищ младший лейтенант, – выйдя вперёд, сообщил сержант.

– Назначаетесь командиром расчёта.

Оставшихся бойцов я раскидал по расчётам, вышло по четыре человека на машину. Не нашлось водителя для машины обеспечения, но так, может, даже лучше, я сам буду на ней ездить. Минимальный состав я набрал, чуть позже мне подкинут ещё людей, а пока я отправил знакомцев обратно, а с сержантами провёл процедуру приёма техники, вооружения и снаряжения. Сержанта Лосева назначил дополнительно своим замом. Обоим командирам выдал по биноклю – один найденный у колонны, другой – трофейный с немцев, всё же я его попридержал, а не свалил в общую кучу трофеев. Себе ничего не оставлял, у меня подзорная трубка была на случай крайней нужды. Все вещи перекидали в машину обеспечения, перегрузив её, но зато ничего лишнего в кузовах зениток не осталось, и расчёты принимали их. Ну а потом я со списками личного состава пошёл к командиру, нужно всё оформить и поставить их на довольствие. Бюрократия, будь она не ладна. Заодно написал повторную заявку на пополнение, всё же людей маловато, да и третий водитель требовался, а я на замену буду в случае чего.

Когда я вернулся, бойцы обедали, получив на кухне борщ в котелки, мой стоял на капоте грузового «Захара», накрытый ломтем хлеба, рядом – кружка с компотом. А хорошо штабных кормят. Пообедав, сидя на подножке, и помыв посуду в озерце, я принял у своих подчинённых зачёт по знанию оружия. Оба расчёта показали разрядку и зарядку пулемётов, а потом я дал указание почистить их, всё же пыли по ночной дороге они нахватали изрядно. Их придётся чистить каждый вечер, стреляли зенитки или нет, пыль тут была вездесуща, а никто не хотел, чтобы они отказали. Расчёт сержанта Лосева выдал лучший результат, ему я и выдал под роспись машинку для снаряжения лент, сержант теперь отвечал за это ценное имущество.

Так как зенитки можно считать условно боеготовыми, я выгнал их из рощи и поставил на позиции, что с командиром батареи мы уже обговорили, прикинув, где их лучше расположить. Одну машину поставили у поста на подъезде к роще, она и его прикрывать будет, командир поста в звании лейтенанта временно взял командование над моей зениткой. Вторую – у озера, с этой стороны роща прикрыта не была. Зенитки замаскировали срезанными ветками, теперь они на кусты похожи. Охранять машину обеспечения было некому, пришлось отогнать её к машине сержанта Крупицына, чтобы его бойцы присматривали за ней.

Разместив боевые единицы своего взвода, я прошёл к штабным землянкам и попросил дежурного пригласить ко мне старшего батальонного комиссара, носившего, как выяснилось, фамилию Иванов. Несмотря на бессонную ночь, он был весь в работе. Однако вышел ко мне. Отойдя чуть в сторону, чтобы нам не мешали, он спросил:

– Что-то случилось, лейтенант?

– Нет, товарищ старший батальонный комиссар. Я хочу поблагодарить вас за всё.

– Это было политически правильно, показать, какие у нас есть ответственные и храбрые командиры, я не так и сильно помог. Ну, теперь бойцы тебя не бросят и не пойдут за всякими лейтенантами, сам командиром стал.

– За это и спасибо. Я понимаю, что вы для меня много сделали, и хочу вручить вам подарок. – Достав продолговатый свёрток из кармана синих галифе, я откинул холстину и показал кинжал. – Вот, это вам, трофейный.

Комиссар не мог отвести глаз от сверкания камней на ножнах и рукоятке. Кинжал производил впечатление старой работы, хотя и выглядел как новенький. Взяв его, он вынул лезвие, осмотрел и с восхищением протянул:

– Восхитительно… Благодарю, лейтенант, я этого не забуду.

Козырнув, я развернулся и направился к своим. Не люблю долги, а комиссару я, получается, был должен: он сделал больше, чем мы договаривались, и я отдал ненужный мне кинжал, получив заверения в покровительстве, слова комиссара я интерпретировал правильно. А вернувшись к машине обеспечения, я начал наводить на ней маскировку. Не успел, меня вызвали к начальнику артиллерии армии, который был в звании генерал-майора. Он ожидал у палатки, где разместился оперативный отдел штаба армии. Почему к непосредственному командиру не вызвали, я не знаю, но ставил мне задачу сам генерал:

– Вот что, лейтенант, сейчас берёшь свой взвод и выдвигаешься для зенитного прикрытия Барановичей. Не давай бомбить город и железнодорожную станцию. Всё ясно?

– Да, товарищ генерал-майор.

Говорить, что я с двумя зенитками весь город не прикрою, не стал, генерал и сам это отлично понимал.

– Что нужно?

– Припасы, товарищ генерал-майор, да и боекомплекта максимум на день активных боёв.

– Пока готовят тебе приказ на защиту города, я распоряжусь, всё получишь. Выезжай немедленно, истребительное прикрытие города и наших частей, окружающих его, недостаточное, а зенитное откровенно слабое. Усиливаем, как можем.

– Ясно, товарищ генерал-майор.

– Идём, покажу на карте, где тебе встать.

Я отправил посыльного к моим машинам с устным приказом явиться сюда и прошёл за генералом в палатку. Оказалось, мои позиции будут на окраине города, между ним и обороняющимися войсками. Значит, через город проезжать будем. Хм, шанс посетить какой-нибудь музей? Посмотрим. Срисовав кроки с карты, я покинул палатку, получив приказ на руки. Обе мои боевые машины были уже здесь. Да уж, не успели они встать на позиции и приступить к несению службы, как поступил приказ передислоцироваться. Мы подъехали к небольшому складу у края рощи, где получили продовольствие и ящики с патронами. Вымели все пулемётные, что были, не такой и большой запас здесь имелся. Потом мы доехали до моей машины обеспечения, которую охранял один из бойцов, и, убрав часть продовольствия в её кузов, покатили в сторону города. Машина Лосева головная, потом я, и следом зенитка Крупицына. Дистанция между машинами пятьдесят метров, наблюдатели следили за обстановкой в небе и на земле.

Гул канонады приближался с каждым километром, а когда мы оказались на окраине города, который толпами покидали беженцы, и мы уже ехали по обочине, постоянно сигналя, то бои с передовой стало слышно отчётливо. Немцы яростно старались продавить оборону, и, судя по тревожному состоянию в штабе нашей армии и явной подготовке к эвакуации, долго наши не продержатся. Мы въехали в город и покатили по улицам к другой его стороне. А так как Барановичи никто из нас не знал, то на посту на въезде взяли бойца, который встал на подножке передовой машины, показывая дорогу.

Проехав город, мы и оказались на его окраине, откуда были видны дымы – в восьми километрах находилась линия фронта. Я показал место дислокации для сержанта Лосева – в ста метрах от железнодорожной насыпи. А станция в километре от нас дымила после очередной бомбёжки. Машину Крупицына я поставил в километре от позиции Лосева, в открытом поле. Закапывать машины не нужно, после каждого боя требуется переезжать на новое место, но противовоздушные Г-образные щели приказал вырыть, и показал, где это сделать, незаметно взрыхлив землю, чтобы бойцам легче было копать. Свою машину обеспечения я поставил между зенитками у сдвоенной высокой берёзы с густой кроной, замаскировав ветками кустарника, разросшегося по краям небольшого оврага, по дну которого текла какая-то тоненькая речушка, или даже это был сток родника.

Оба расчёта, закончив маскировать позиции, занялись противовоздушными щелями, не забывая отслеживать всё вокруг. До наступления темноты осталось часов шесть, ужинать придётся на месте сухпаем, да и завтракать тоже. Нашу задачу я бойцам описал. Она не сложная: защита города и железнодорожной станции. Не дать врагу прицельно отбомбиться. И по возможности помогать нашим лётчикам. Если кто возвращался от немцев с мессерами на хвосте, то наша задача отсечь их от них.

Делать особо было нечего, и я решил сначала почистить винтовку, а то со вчерашнего дня руки не доходили, потом поработать со стихиями и помедитировать. Работая с магией, я, не прикладывая рук, сделал противовоздушную щель. Затем обустроил стоянку рядом с машиной и, достав книги с методичками, которые мне выдал командир батареи, не заметил, как увлёкся чтивом, делая в блокноте записи или решая некоторые математические задачи. Но периодически всё равно поглядывал по сторонам и приметил, как к позиции зенитки Лосева подходили двое. Командир в сопровождении бойца. Им показали в мою сторону, и они направились ко мне. Пришлось убирать книги и встречать гостей. Это оказался командир зенитной батареи, которая защищала железнодорожную станцию, лейтенант. От батареи у него осталась одна установка, той же модели, что и у меня, и толком прикрыть станцию он не мог. Приказывать лейтенант тоже не мог, у меня приказ держать эту зону города и окрестностей, поэтому хотел договориться о взаимодействии. Именно это мы и сделали, а под конец знакомства я, незаметно налив во фляжку вина, разлил потом его по кружкам, и мы чокнулись за победу, переходя на «ты», ну а фляжку вина я подарил ему с собой. Перед уходом я спросил у лейтенанта:

– Не подскажешь, в городе музеи есть?

– Да вроде были. Я сам не местный, дня три, как сюда мою батарею перекинули, а до начала войны зенитных средств тут вообще не было.

– Ясно, ну и ещё вопрос, скорее даже просьба дать совет. У меня машина перегружена, прицеп не помешал бы, одноосный. Не подскажешь, где можно найти? У интендантов спрашивал, говорят, нет.

– Да на местной автобазе, мне там повреждённую технику чинили. Видел я там несколько прицепов. Если вина не пожалеешь, думаю, сможешь получить что хочешь. Там многое бросают, что не могут вывезти, или сжигают, чтобы врагу не досталось.

– Понял, благодарю.

– Ты только поторопись, база эвакуируется, всё оттуда забирают.

Я ещё раз поблагодарил лейтенанта, и он направился к путям, чтобы по ним вернуться к своему подразделению, а я, сняв маскировку, покатил на машине в город. Нужно использовать свободное время, тем более, где находится автобаза, мне сообщили.

Ворота на её территорию были открыты настежь, внутри ещё видна суета, так что я внаглую въехал во двор и покатил к гаражам, где мелькали люди. На мародёров не похожи, пара машин на загрузке стоит, думаю, это местные. Что примечательно, одна машина, такой же «Захар», как у меня, была с одноосным прицепом, какой я и хотел. Я видел такие прицепы в армейских колоннах и надеялся заиметь себе такой же, а то рессоры в обратную сторону гнулись, настолько загружена у меня была машина.

Заглушив двигатель, я покинул кабину и, сняв фуражку и вытирая платком пот на лбу, посмотрел на небо, где, гудя, шли бомбардировщики противника. Немцы там висели постоянно, но мои зенитки молчали, высота не та, не достанем. Лишь раз обе установки постреляли, когда два немецких штурмовика собрались кого-то атаковать на дороге. Они вошли в зону дальности, и, когда первая машина нырнула в пике, наши открыли огонь. А так как я приказал в лентах вставлять каждый десятый патрон трассирующий, чтобы наводчикам целиться удобнее было, то и немцы заметили, что они под обстрелом, и атака сорвалась, так что, преследуемые шквальным пулемётным огнём, маневрируя, они поспешили уйти. Эти самолёты бронированные, но сбить их нашими пулемётами при удаче возможно, видимо, немцы это знали и рисковать не стали. Обе зенитки уже сменили позиции, если немцы нажалуются, то на них может быть начата охота, и мессерам это по силам. Быстрый удар – и удрать, а у нас минус одна зенитка. Как-то не хочется. Оттого и частая смена позиций, что я сержантам и вдалбливал.

Лишь мельком глянув на бомбардировщики, я направился к местным. Из склада, это не гараж оказался, вышел мужичок, по одежде явно из начальства. Так это и оказалось, он был завскладом. Хорошо, надеюсь, удача от меня не отвернётся. Поздоровавшись, я пояснил причину моего здесь появления.

– Прицеп? – почесав затылок, переспросил тот, хитро поглядывая на меня. – Прицепы – вещь дефицитная.

– У меня есть, на что его обменять. Если найдёте канистру или флягу, налью отличного крепкого красного вина.

– Ого, тоже дефицит… – с некоторым удивлением протянул завскладом. – Маловато будет.

– Как насчёт пистолета? Трофейный. Польский «вис».

– Уже хорошо, но мало.

– А мне кажется, уже и так неплохо. Может, пяток гранат помогут принять окончательное решение?

– Ладно, уговорил. Где обещанное?

– А где прицеп? Я знаете ли, тоже не глядя хлам брать не хочу.

– А мне нравится это «тоже», надеюсь, оружие и вино в порядке.

– Обижаете.

Мы с этим начальником зашли за склады, где среди разного автохлама стояло четыре одноосных полуприцепа. Однако было видно, что они изрядно побегали и поистрепались, тенты были с зашитыми дырами, резина на колёсах почти лысая. Два так вообще почти разукомплектованные. Указав на них, мужичок пояснил:

– Все новые прицепы в деле, а вот этот крайний – восстановленный. Наши парни работали, можешь быть уверен, он ещё долго пробегает.

– Тогда почему он ещё здесь? – возник у меня закономерный вопрос.

– Для себя приберёг, вид-то у него неказистый, – честно признался тот.

– Ладно, поглядим на него.

Осмотрев прицеп, я был вынужден признать, что, несмотря на его непрезентабельный вид, это действительно по состоянию крепкий середнячок. Так что я честно передал мужичку пистолет с небольшим запасом патронов и гранаты, и, пока он бегал за флягой, двадцатилитровую приволок, гад, я подогнал машину, и мы вместе накинули прицепное устройство на крюк. Взяв у завскладом флягу, я подошёл к дверце кабины со стороны пассажира, попросив того не следовать за мной. Не хочу, чтобы он видел, что я делаю. В кузове не спрячешься, он битком, пришлось вот так, делать вид, что переливаю во флягу вино из другой ёмкости. Вроде прошло всё гладко. Когда я вернул мужику флягу, он попробовал вино, просиял и потащил его к своим машинам, а я, проверив, как моё новое имущество прицеплено, покатил к выезду. Но за воротами встал и проверил диски на прицепе. Холодные, не греются, это хорошо. Перегружу я всё потом, не сам же заниматься этим буду, когда бойцы есть, а сейчас поеду к городскому музею, где он находится, я теперь знаю, расспросил того мужичка.

К сожалению, ничего не вышло: у здания музея стояла машина, в которую грузили какие-то ящики, видимо, и музей эвакуировали, особо ценные экспонаты, ну и милиционер на охране был. Так что я поехал обратно к нашим, запоминая дорогу. Надо ночью наведаться в музей, наверняка не всё вывезут.

На выезде из города, услышав заполошную стрельбу обеих моих зениток, пригляделся к бою. А молодцы, отогнали две пары мессеров от нашего удиравшего в тыл ишачка. Дважды срывали атаку на него. Но потом немцы ушли за зону прицельной стрельбы, и зенитки смолкли. Сначала я доехал до Лосева, который уже менял позицию, и бойцы готовились вырыть противовоздушные щели. Ещё одна передислокация – и можно возвращаться на первое место, где противовоздушная щель уже вырыта. Бойцы пополнили боеприпас, сняв с моей машины несколько ящиков, и под моим командованием перегрузили в прицеп все бочки с топливом, палатку и разложили остальные вещи. После этого я доехал до Крупицына и пополнил ему боеприпас, водитель тут также воспользовался случаем и заполнил топливом бак и запасную канистру.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Усталый Иван-Царевич способен превратиться в Змея Горыныча. А вот частный детектив Подушкин не начне...
Все знают – её трогать нельзя.Она – принадлежит Тойским, за которыми стоят сами Алашеевы.С детства е...
На факультете неприятностей, где я учусь охранять сокровища, с моим даром скучно не бывает! Я и клад...
Читайте новую книгу психотерапевта и гинеколога Питера Хоупа "Яркий оргазм. Техники якорения и НЛП п...
* New York Times Bestselling Author * Wall Street Journal Bestselling Author * USA TODAY Bestselling...
В те дни Земля была планетой в космосе.В те дни Пекин был городом на Земле.В эту ночь история, извес...