Могила девы Дивер Джеффри
— Действуй! — уговаривал Хэнди. — Тебе же до смерти хочется.
— Не делай этого, Дэн, — произнес Поттер, не обращая внимания на своего пленника. — Убийство не принесет тебе ничего, кроме горя. Ты же сам не хочешь этого.
— И ты туда же, Арт: рассказываешь людям, чего они хотят. А я тебе говорю, чего хочешь ты. Хочешь застрелить этого говнюка, который чуть не поджарил твою подружку. Ведь она твоя девчонка, эта Ме-ла-ни.
— Да закрой ты свой поганый рот.
— Давай, Арт, пали!
Тримэйн снова выстрелил. Поттер съежился, когда пуля жикнула у самого его лица и ударила в лежащий неподалеку от бойни чурбан.
Капитан водил стволом, метясь в противника. И тогда Артур Поттер развел руки, загораживая своего пленника. И, надо признаться, друга.
— Да сделай же ты хоть что-нибудь дурное, — упрашивал его ровным, спокойным шепотом Хэнди. — Отодвинься на дюйм, и пусть он убьет меня. Или убей его.
Поттер обернулся.
— Заткнешься ты наконец или нет?..
Несколько агентов ФБР вытащили оружие и кричали Тримэйну, чтобы он бросил пистолет. Полицейские штата молча переживали за командира канзасского спецназа.
Поттер думал: «Хэнди чуть не убил Мелани».
«Просто отступи на несколько дюймов».
«И Тримэйн тоже чуть не убил ее».
«Так не медли, стреляй!»
— Если бы его дело выгорело, — шептал Хэнди, — твоя девчонка получила бы ожог третьей степени. У нее не осталось бы ни одной волосинки. Титьки тоже сгорели бы. И даже такой старый пердун, как ты, не захотел бы ее трахать.
Переговорщик резко повернулся и выбросил вперед руку. Его кулак врезался Хэнди в челюсть, тот отлетел назад и рухнул на землю. Тримэйн стоял в десяти футах от них и снова целился арестованному в грудь. Поттер поспешно встал к нему лицом.
— Брось пистолет, Дэн! — приказал он. — Брось! Твоя жизнь еще не кончена. Но это будет именно так, если ты сейчас спустишь курок. Подумай о семье. — Вспомнив, что видел на пальце командира спецназа кольцо с крестом, он мягче продолжал: — Господь не хочет, чтобы ты пропадал из-за такого никчемного существа, как Хэнди.
Пистолет дрогнул и упал на землю.
Не глядя ни на Поттера, ни на Хэнди, Тримэйн подошел к Чарли Бадду и подставил руки, чтобы тот надел на него наручники. Капитан посмотрел на коллегу, что-то хотел сказать, но промолчал.
Хэнди, с трудом поднявшись на ноги, повернулся к переговорщику.
— Профукал верное дело, Арт. Не у всякого появляется шанс убить человека и…
Поттер схватил его за волосы и ткнул дулом пистолета под уже пострадавшую челюсть.
— Ни слова больше!
Арестованный попятился. Он, тяжело дыша, впервые по-настоящему напуганный, отвернулся. Но только на мгновение. В следующую секунду он рассмеялся.
— Какой же ты хлам, Арт. Да, сэр. И покончим на этом.
Полночь
Артур Поттер остался один.
Он посмотрел на свои руки и заметил, что они дрожат. До происшествия с Тримэйном он был тверд как скала. Переговорщик принял воображаемый валиум, но лекарство не помогло. И вскоре понял, что его тревожное состояние вызвано не поединком, а всепоглощающим чувством разочарования. Ему необходимо поговорить с Хэнди. Больше узнать о нем, о том, что им руководило.
«Зачем он убил Сьюзан? Что планировал? Что произошло в том месте — этом зале забоя? И что он думает обо мне?»
Поттеру казалось, что полицейские уводят часть его самого. Он смотрел в косматый затылок Хэнди. Мужчина покосился на него, и Поттер увидел на его лице выражение гиены. Мелькнул остроконечный подбородок.
«Стерегись».
Он вспомнил о своем пистолете. Извлек патрон из патронника, зарядил в обойму и убрал оружие в кобуру. А когда снова поднял глаза, две патрульные машины, увозившие Хэнди и Уилкокса, исчезли из вида. В этот миг Поттеру казалось, что возникшее между ним и преступником уродливое чувство товарищества никогда не исчезнет. Какая-то его часть тяжело страдала из-за того, что от него отрывают Хэнди.
Затем он стал думать о работе, которую еще полагалось выполнить. Предстояло написать отчет по форме ИР-1002. Сегодня же вечером доложить по телефону местному директору тактических операций. А затем появиться перед адмиралом, когда тот ознакомится с отчетом об инциденте. Готовиться надо начинать уже сейчас. Директор ФБР ценил доклады сотрудников, такие же краткие, как выжимки новостей, но реальные события редко удавалось изложить лаконично. Поттер заскочил на пресс-конференцию, которую проводил Хендерсон, но, ответив на несколько вопросов, направился к двери. Пусть старший специальный агент примет сколько его душе угодно похвал, восторгов и упреков. А самому Поттеру все это стало безразлично.
Еще он должен решить, как поступить с канзасскими спецназовцами, предпринявшими неудачную попытку захвата. Поттер понимал, что Тримэйн никогда не решился бы на такое без санкции сверху — не исключено, что от самого губернатора. Но если это так, главный человек штата уже сделал все возможное, чтобы его имя никто не связал с капитаном. Наверное, он даже планировал коварный наступательный маневр со своей стороны — например публичное распятие некоего Артура Поттера, — и агенту следовало продумать оборону.
Еще один вопрос: не стоит ли ему на несколько дней задержаться в Канзасе? Или сразу вернуться в Чикаго? Или ехать в Вашингтон?
Поттер стоял у закопченного, покинутого всеми фургона и ждал Мелани. Смотрел на здание бойни и думал, что он ей скажет. Неподалеку, прислонившись к своему автомобилю, стояла Фрэнсис Уитинг и выглядела такой же измотанной, как и он. Поттер подошел к ней.
— Найдется время дать мне урок?
— Еще бы.
Через десять минут они шли к медицинской палатке.
Мелани Черрол сидела на смотровом столе. Врач забинтовал ей шею и плечи. Она, наверное, для того, чтобы ему было удобнее, заплела волосы в косичку.
Поттер сделал к девушке шаг и поступил так, как приказывал себе не делать — понимал, что не следует, — обратился скорее не к Мелани, а ко врачу, втирающему в ее ногу бетадин:
— С ней все в порядке?
Мелани кивнула и широко улыбнулась. Единственный раз отвела взгляд от глаз Поттера, когда он заговорил, и посмотрела на его губы.
— Это не ее кровь, — объяснил врач.
— Медведя?
Улыбаясь, девушка кивнула, но Поттер заметил пустоту в ее глазах. Врач дал ей таблетку. Мелани проглотила и запила двумя стаканами воды.
— Я оставлю вас на несколько минут, — сказал молодой медик.
Вместо него в палатку вошла Фрэнсис. Женщины обменялись быстрыми знаками.
— Она спросила о девочках, — объяснила переводчица. — Я в основном просветила ее.
Мелани не сводила глаз с Поттера. Их взгляды встретились.
Девушка, подавленная, забинтованная, была красивой, как и думал Поттер. С невероятно выразительными голубовато-серыми глазами.
Он поднял руки, чтобы сказать ей то, чему его научила Фрэнсис, но его отличная память на этот раз подвела. И он, признавая поражение, покачал головой. Мелани смотрела на него снизу вверх.
Поттер поднял палец: «Постой», — и на несколько секунд, вспоминая, застыл. Фрэнсис подсказала ему, и он начал:
— Я Артур Поттер. Рад с тобой познакомиться.
— Нет, ты Шарль Мишель де л’Эпе, — перевела Фрэнсис.
— Ну уж не настолько древний. — Он заговорил обычным языком и улыбнулся. — Офицер Уитинг сказала мне, что он родился в восемнадцатом веке. Как ты себя чувствуешь?
Мелани поняла без перевода, показала на свою одежду, шутливо нахмурилась и сделала несколько знаков руками.
— Видите, что с моей блузкой и юбкой? Почему вы не вытащили нас оттуда чуть раньше?
— Это как в сериале: каждый эпизод должен кончаться драматической ситуацией.
С Мелани, как и с Хэнди, он терялся; хотелось задать ей тысячу вопросов, но язык не слушался его.
Он подошел к ней ближе, и оба замерли. Затем Поттер вспомнил еще одну фразу на знаковом языке, которой научила его Фрэнсис.
— Ты очень храбрая.
Мелани, казалось, обрадовалась похвале. Начала отвечать, но переводчица в недоумении покачала головой. Девушка повторила.
— Не понимаю, что она хочет сказать, — призналась Фрэнсис. — Буквально: «Если бы вас не было со мной, я бы ничего не смогла».
Но он понял.
Послышалось пыхтение двигателя. Поттер повернулся и увидел комбайн. Ему показалось, что неуклюжая машина гонит перед собой тучи насекомых. Но в следующее мгновение он понял, что это уборочные ножи поднимают к небу пыль и шелуху.
— Они будут убирать всю ночь, — перевела Фрэнсис.
Поттер посмотрел на Мелани.
— Влажность становится критической. Когда позволяют условия, приходится выкладываться.
— Откуда ты все это знаешь?
— Мелани говорит, что она с фермы.
Девушка посмотрела ему прямо в глаза. Поттер попытался представить себе, что это взгляд Мариан. Это объяснило бы его ощущения, вызванные сентиментальностью или тоской. Нет, ничего подобного! Взгляд молодой женщины и вызванные им ощущения были иными, ранее никогда не испытанными.
Поттер вспомнил последнюю фразу, усвоенную от Фрэнсис. Он смешался, а затем импульсивными знаками показал слова. Ему почудилось, что он с абсолютной ясностью ощущает форму руки и только движением кисти может выразить мысль.
— Я хочу снова увидеться с тобой. Может быть, завтра?
Мелани не отвечала бесконечно долго. Потом кивнула и улыбнулась.
Внезапно потянувшись к его руке, она накрыла ее ладонями. И он прижал свою забинтованную кисть к ее плечу. В таком неловком объятии они провели несколько мгновений. Затем он коснулся волос на ее затылке. Мелани опустила голову, и его губы почти коснулись толстой светлой косы. Но тут Поттер почувствовал мускусный запах ее волос, запах пота и слабый аромат духов. Запахи плотской любви. И не смог поцеловать ее.
Как она молода! Стоило ему подумать об этом, и желание обнять ее пропало. Его стариковские фантазии — не выраженные словами и едва оформившиеся — исчезли.
Поттер понял, что пора уходить.
И еще: что он больше никогда не увидит ее.
Он внезапно отступил, и Мелани, смутившись, подняла на него глаза.
— Мне надо поговорить с федеральным прокурором, — сказал он.
Девушка кивнула и протянула руку. Поттер счел это знаком из языка глухих и потупился в ожидании. И вдруг она тепло тронула его пальцы. Оба рассмеялись его ошибке. Мелани потянула его к себе и поцеловала в щеку.
Уже на пороге Поттер остановился и обернулся.
— «Стерегись!» Ты это мне сказала?
Мелани кивнула. И ее глаза снова стали пустыми. Пустыми и жалкими. Фрэнсис перевела ее ответ.
— Я хотела, чтобы вы знали, насколько он опасен. Чтобы были осторожны.
Она улыбнулась и сделала еще несколько знаков. Поттер рассмеялся, выслушав перевод.
— Из-за вас я лишилась блузки и юбки. И надеюсь, что вы все возместите мне. Пожалуйста, не забудьте. Я глухая с характером. Я вам не завидую.
Вернувшись в фургон, Поттер поблагодарил Тоби Геллера и Генри Лебоу. Они улетали домой коммерческими рейсами. Их увезла патрульная машина. Снова пожал руку Дину Стиллуэлу и испытал странное желание сделать ему какой-нибудь подарок: ленту, медаль или отличительное кольцо федерального агента. Шериф откинул назад копну волос и приказал своим бывшим подчиненным — местным и федералам, — чтобы они ходили осторожно и не очень топтали: все-таки здесь место преступления и экспертам еще придется собирать улики.
Поттер стоял под одним из галогенных прожекторов и смотрел на пустую бойню.
— До свидания, сэр, — послышался за спиной голос.
Переговорщик обернулся. Там стоял Стиви Оутс. Он пожал ему руку.
— Без тебя у нас ничего не получилось бы.
Парень, ловко уворачивавшийся от пуль, смутился.
— Ну да, а как же…
— Вот тебе мой совет.
— Слушаю, сэр.
— Не вызывайся добровольцем слишком часто.
— Слушаюсь, сэр, — улыбнулся полицейский. — Я запомню это.
Затем Поттер нашел Чарли Бадда и попросил подвезти его в аэропорт.
— А вы не хотите немного задержаться? — спросил молодой капитан.
— Надо лететь.
Они залезли в машину Бадда без опознавательных знаков и быстро тронулись в путь. Поттер в последний раз оглянулся на здание бойни — кладка из красного и белого кирпича производила впечатление обнаженной, окровавленной кости. Переговорщик поежился и отвернулся.
— Спасибо, что дали мне шанс, — проговорил Бадд.
— Вы были достаточно любезны и кое в чем мне признались…
— После того как чуть не подставил вас и не вынудил бросить дело.
— …поэтому хочу вам тоже кое в чем признаться.
Капитан взъерошил свои рыжевато-каштановые волосы, отчего Поттеру показалось, что он ходит в одну парикмахерскую с Дином Стиллуэлом. Это, видимо, означало: «Продолжайте, я вынесу все».
— Я держал вас при себе в качестве помощника, желая показать всем, что идет федеральная операция, а полиция штата при мне только на подхвате. Я держал вас на поводке. Вы умный человек и, думаю, догадались сами.
— Да. Судя по всему, вам вовсе не был нужен такой дорогостоящий мальчик на побегушках, как я. Заказывать «Фритос», пиво и вертолеты. Отчасти по этой причине я и положил в карман диктофон. Но то, как вы разговаривали и обращались со мной, заставило меня вынуть его.
— Вы были вправе чертовски злиться на меня, но, должен сказать, повели себя гораздо лучше, чем я предполагал. Стали настоящим членом команды. Отлично провели разговор с Хэнди — держались совершенно естественно. Готов в любое время взять вас с собой на переговоры.
— Нет уж, Артур, спасибо, ни за какие деньги. Лучше я буду ловить преступников на земле, а вы выковыривайте их из всяких дыр.
— Вполне откровенно, — рассмеялся Поттер.
Они молча ехали среди полей. Колеблемая ветром пшеница казалась живой в лунном свете — словно шелковистая шкура зверя, который вот-вот бросится наутек.
— У меня такое ощущение, — медленно начал Бадд, — будто вы считаете, что сегодня совершили ошибку.
Поттер молча смотрел в паучьи глаза ползающих по полю комбайнов.
— Думаете, что если бы поступили как детектив Фостер, то заставили бы Хэнди сдаться раньше. И может быть, спасли жизнь девушки и Джоуи Уилсона.
— Это приходило мне в голову, — ответил переговорщик. «О как же нам не нравится, когда нас удается раскусить. Неужели так притягательна мысль, что наша суть — тайна для всех, кроме нас? Посвящу тебя в свои тайны, Мариан. Но только тебя. Наверное, это одна из граней любви и с этой точки зрения вполне оправданна. Но как нам претит, когда нас видит насквозь посторонний!»
— Однако вам удалось сохранить заложницам жизнь, после того как истекло время трех или четырех ультиматумов, — продолжил капитан.
— Эта девушка, Сьюзан…
— Хэнди убил ее фактически до того, как вы начали переговоры. Вам не удалось бы отговорить его. Кроме того, у него было много возможностей попросить о том, что предложила ему Шэрон, но он этого не сделал. Ни разу.
Бадд говорил правду. Но, разбираясь в тонкостях своей профессии, Артур Поттер не сомневался, что во время кризисов с заложниками переговорщик — самый близкий к Богу человек и любая смерть ложится камнем, и только на его совесть. Но еще он понял — и это многие годы спасало его, — что одни смерти тяготят меньше, чем другие.
Они проехали еще три мили. Поттера завораживал вид залитой лунным светом пшеницы. Капитан снова заговорил, теперь на вполне нейтральную тему — о жене и детях. Поттер смотрел вперед и слушал.
В самолете он сунул в рот две пластинки «Риглиз» и помахал на прощание капитану. Тот ответил. Но в салоне царил полумрак, и Поттер не был уверен, что полицейский видел его.
Утонув в мягком бежевом кресле самолета «Гольфстрим Грумман», он вспомнил о фляжке ирландского виски в своем чемоданчике, но понял, что пить не в настроении.
«Что скажешь, Мариан? Я не на службе, а выпить рюмочку на ночь не хочется. Что со мной такое?»
Заметив на консоли телефон, Поттер хотел позвонить Линден и сказать, чтобы она не ждала его. Или лучше сделать это, когда они поднимутся? Он позовет Шона — мальчику будет интересно узнать, что дядя Артур говорит с ним с высоты двадцать тысяч футов. Поттер рассеянно посмотрел в иллюминатор на созвездия цветных огней, обозначающих взлетные полосы и рулежные дорожки. Достал из кармана еще сырую записку от Мелани. Прочитал. Скомкал бумажку и сунул в кармашек сиденья перед собой.
Моторы мощно взревели, и после толчка ускорения самолет не побежал по полосе, а почти с места, как отправляющийся на Марс космический корабль, взмыл в небо. Они поднимались все выше и выше, к луне, которая жутковатым серпом висела в туманном небе. Самолет устремился к черному диску, окруженному белым сиянием. Придя в необычное для себя поэтическое настроение, Поттер стал придумывать названия для этого образа: ледяные пальцы ведьмы, тянущиеся сорвать сонную одурь.[50]
Потом закрыл глаза и откинулся на мягкую спинку сиденья. «Грумман» внезапно накренился. Маневр был настолько резким, что Поттер подумал о мгновенном конце. Он отнесся к этому спокойно. Видимо, оторвалось крыло или двигатель. Или тот самый болт, который скрепляет весь фюзеляж, в конце концов не выдержал усталости. Его веки дрогнули, и Поттер — да-да, поверил, что наяву увидел в блестящем ободке пронесшейся мимо луны лицо Мариан. Он понял: то, что долгие годы жизни объединяло их, никуда не ушло, и Мариан манит его к себе.
Снова закрыв глаза, Поттер ощутил абсолютный покой. Но нет, ему еще не пришло время умереть.
Самолет завершил крутой разворот и, направляясь обратно в аэропорт, выпустил закрылки и шасси. Он снижался к плоским просторам Канзаса.
Переговорщик схватил телефонную трубку и, приложив к уху, слушал, что говорил ему мрачным, срывающимся голосом старший агент Питер Хендерсон. Детектива Шэрон Фостер час назад нашли убитой и полуголой неподалеку от ее дома. Подозревали, что женщина, игравшая роль Шэрон во время переговоров с Хэнди, была его подружкой.
Четыре полицейских, конвоировавших арестованных, были застрелены, как и Уилкокс, — все погибли в жестокой перестрелке в пяти милях от бойни.
Хэнди и эта женщина бесследно исчезли.
IV Могила девы
01:01
Они ехали вдвоем в своем «ниссане» среди полей при тусклом свете луны и вспоминали вечер в доме дочери в Иниде — малоприятный, как и предполагалось.
Но в разговоре не касались ни жалкого трейлера, в котором жили их дети, ни неумытого внука, ни патлатого зятя, выбегавшего в запущенный двор приложиться к спрятанной там бутылке «Джек Дэниелс». Нет, они обсуждали только погоду и непривычные дорожные знаки, попадавшиеся им на пути.
— В этом году осень будет очень дождливая. Совсем зальет.
— Не исключено.
— Что-то я читал насчет форели в Миннесоте.
— Форели?
— Да, там жуткие дожди.
— Слушай, через пять километров будет кафешка «У Стаки». Не хочешь заскочить?
Их дочь Харриет приготовила совершенно несъедобный ужин: все пережарено, переварено и пересолено. А в суккотаче[51] муж обнаружил нечто очень напоминавшее пепел от сигареты. И теперь оба изрядно проголодались.
— Давай. Но только на кофе. Видишь, какой ветер? Жуть! Надеюсь, ты закрыл в доме окна? Ну может, еще на кусочек пирога.
— Закрыл.
— А в прошлый раз забыл, — сурово напомнила жена. — Не хочется снова остаться без света. Знаешь, сколько стоит трехрожковая люстра?
— Эй, в чем дело? — удивился муж.
— В смысле?
— Меня тормозят. Полицейская машина.
— Так останавливайся.
— Я это и делаю. Какой смысл удирать? Только наживешь неприятности.
— Ты что-то нарушил?
— Ничего не нарушил. Ехал со скоростью пятьдесят семь миль в час, где разрешено пятьдесят пять. Это ни по каким меркам не преступление.
— Сворачивай.
— А я что делаю? Ты наконец успокоишься? Теперь довольна?
— Смотри, — удивилась жена, — там за рулем женщина-полицейский.
— Ничего странного. Сейчас в полиции много женщин. Ты же смотрела сериал «Копы». Как думаешь, мне надо выходить или они сами подойдут?
— Лучше выйди, — посоветовала она. — Сделай усилие. Если они колеблются, штрафовать тебя или нет, может, если выйдешь, простят.
— Здравая мысль. Только я все равно не понимаю, что нарушил.
Он вылез из машины. Расплывшись в улыбке и нащупывая в кармане бумажник, пошел к патрульному автомобилю.
Когда Лу Хэнди, оставляя за собой колею, въехал на полицейской машине подальше в пшеничное поле, то вспомнил другое поле — где утром на перекрестке их подбил «кадиллак».
Вспомнил серое небо над головой и ощущение стилета в руке. Напудренное лицо женщины, темные морщинки в ее макияже и брызги крови, когда он погружал лезвие в ее мягкое тело. Вид ее глаз — скорбных и безнадежных. Ее жуткие крики, сдавленные, хриплые. Звериные звуки.
Она умерла, как и эти двое из «ниссана» — те, что лежали теперь в багажнике патрульной машины, которую он вел по полю. И тем и другим супругам было суждено отправиться на тот свет, поскольку они владели машинами, необходимыми ему. «Кадиллаком» и «ниссаном». Рут и Хэнк разнесли к черту его «шеви». Ехать с Прис в патрульном автомобиле нельзя. Невозможно. Требовалась другая машина. Ее обязательно нужно было добыть.
И, получив, что ему причиталось, ублажив себя, Лу Хэнди стал самым довольным человеком на земле.
Он спрячет пропахшую порохом и кровью полицейскую машину в поле, в пятидесяти ярдах от дороги. Утром ее найдут, но это не беда. Через несколько часов ни его, ни Прис в штате не будет. Они сядут в самолет компании «Техас-Мексика» и полетят в Сан-Идальго.
Ух ты… Держись. Чертов ветер все крепчает — лупит в машину, пригибает навстречу стебли пшеницы, и они, как дробь, колотят в ветровое стекло.
Хэнди выбрался из патрульного автомобиля и поспешил назад, к дороге, где на водительском месте «ниссана» его ждала Прис. Выбросив в канаву полицейскую форму, она надела свитер и джинсы. Глядя на свою девчонку, Лу больше всего хотел стащить с нее «левайсы», а затем дешевые нейлоновые трусики из тех, что она обычно носила, и отодрать прямо на капоте их японской жестянки. И при этом держать в правой руке ее волосы, собранные в конский хвост.
Но вместо этого он прыгнул на пассажирское сиденье и дал ей знак трогаться. Прис щелчком выкинула из окна окурок и нажала на газ. Машина рванула с обочины, заложила крутой разворот и набрала скорость шестьдесят миль в час.
Они направились туда, откуда только что прибыли. На север.
Сумасшествие? Да. Но Хэнди именно тем и гордился, что при всем своем невероятном сумасбродстве все еще оставался жив. Однако сейчас в их действиях был смысл — они стремились в такое место, где их стали бы искать в последнюю очередь.
«Черт с ним, пусть сумасшествие, — думал он. — Решение принято». У него там дела. Кое-кто ему остался должен.
Сочиненное Бетховеном для братьев в 1802 году «Хайлигенштадтское завещание» — это исповедь отчаявшегося музыканта, страдавшего от надвигавшейся глухоты, которая через полтора десятилетия станет полной.
Мелани Черрол знала об этом, поскольку Бетховен был не только ее духовным наставником и ролевой моделью, но часто приходил в ее музыкальную комнату, где, что неудивительно, прекрасно слышал. Как и она. Они мило беседовали о теории музыки и композиции. Оба сетовали на современную тенденцию, то есть на то, что в новых сочинениях не было ни мелодии, ни гармонии. Мелани называла это «лекарственной музыкой» — формулировка, которую с воодушевлением одобрил Людвиг.
Теперь Мелани сидела в своей гостиной, глубоко дышала, думала о великом композиторе и размышляла, уж не пьяна ли она.
В баре, в Вороньей Гряде, она вместе с переводчицей полиции Фрэнсис Уитинг и несколькими родителями заложниц проглотила две порции бренди. Фрэнсис связалась с родителями Мелани в Сент-Луисе и сообщила, что с их дочерью все в порядке. Завтра, сразу после операции Дэнни, они вернутся и задержатся в Хевроне — эта новость почему-то расстроила ее. Она сама не понимала, хочется ли ей, чтобы родители провели в ее доме несколько дней. Не долго думая Мелани выпила еще бренди.
Затем пошла прощаться с девочками и их родителями. Сестры-близняшки уже спали. Киэл сразу начала ругаться, но Мелани знала детей — их настроение переменчиво как погода — и не сомневалась, что вскоре девочка заскочит в ее комнатушку в школе и разложит на аккуратном столе свои последние картинки Людей Икс или открытки с «Могучими рейнджерами». Эмили, в дамской ночной рубашке с нелепыми оборками, крепко спала. Шэннон, Беверли и Джойслин никак не могли угомониться. С ними нянчились, любовно опекали, а они веселились и не слушались. По их жестам Мелани поняла, что девочки подробно вспоминают события ушедшего дня, о которых она сама предпочла бы поскорее забыть. Они придумали себе прозвище — Десятка из Вороньей Гряды. Даже поговаривали, что хорошо бы заказать майки с картинками. Понимание беды придет потом, когда все почувствуют отсутствие Сьюзан. А пока — ну почему не повеселиться? Как бы Мелани ни жаловалась де л’Эпе на поведение Глухих, она не могла не признать, что главное качество членов сообщества — жизнерадостность.
Мелани пожелала всем доброй ночи и отказалась от десятка приглашений переночевать. Никогда до этого вечера ей не приходилось столько раз подряд благодарить знаками и отвечать: «Нет, спасибо».
И вот она дома, где заперты все двери и окна. Зажгла благовония, выпила еще бренди — ежевичного, которым бабушка лечилась от судорог, — и теперь сидела в кожаном кресле и думала о де л’Эпе… то есть об Артуре Поттере. Потирая на запястье отметины от проволоки Брута, надела наушники «Косс» и так громко включила Четвертый фортепьянный концерт Бетховена, что уровень воспроизведения стало зашкаливать. Это была прекрасная музыка, сочиненная в то время, которое музыковеды называют «вторым периодом» Бетховена, подарившим миру «Героическую» симфонию. Композитор уже знал, что теряет слух, мучился сознанием этого, но еще не оглох.
Слушая фортепьянный концерт, Мелани размышляла, почему Бетховен написал его именно так. Наверное, ощущая надвигающуюся глухоту, придумал аккорды и соединил их в определенном темпе, чтобы даже неслышащий старик понял хотя бы душу его произведения. Ведь были и такие пассажи, которые она вовсе не слышала (тихие и невесомые словно дым), а волнение музыки передавалось низкими нотами, когда обе руки исполнителя падали на басовые клавиши и тема спиралью рушилась вниз, как заметивший добычу коршун. Фортепьяно поддерживали литавры и струнные оркестра, и это, как считала Мелани, сообщало концерту оптимистическое настроение.
Ощущая вибрации звуков и читая ноты с листа, она представляла все произведение и, как обычно, думала, что отдала бы душу за то, чтобы слышать его по-настоящему.
Послушать хоть раз, перед тем как умереть.
Во время исполнения второй части Мелани посмотрела в окно и заметила, что напротив ее дома внезапно замедлила ход какая-то машина. Странно, подумала она. В этой части улицы редко бывают посторонние. Улица кончалась тупиком, и девушка знала всех соседей по кварталу и их машины.
Сняв наушники, Мелани подошла к окну. Машина с двумя пассажирами остановилась напротив дома Альбертсонов. Это тоже показалось ей странным, поскольку она знала, что хозяева на неделю уехали. Мелани присмотрелась к машине: два человека — она не могла разглядеть их как следует, видела только силуэты. Пассажиры вылезли из автомобиля, прошли через ворота Альбертсонов и скрылись за живой высокой изгородью, отделявшей от улицы их владения. Затем она вспомнила, что у соседей несколько кошек. Наверное, друзья кормят животных, пока супруги в отъезде. Вернувшись в кресло, Мелани снова надела наушники. Да. Да…
Музыка, даже такой, какой она слышала ее, все-таки хорошо успокаивала. Больше, чем бренди, больше, чем общество родителей ее учениц, больше, чем мысли о непостижимом Артуре Поттере и его удивительной притягательности. Музыка волшебным образом избавляла ее от страхов минувшего июльского дня, наполненного порывами ветра.
Мелани закрыла глаза.
01:20
За последние двенадцать часов капитан Чарли Бадд заметно постарел.
Поттер разглядывал его в безжалостном люминесцентном свете тесного кабинета шерифа Вороньей Гряды, расположенного в одноэтажном деловом здании. Бадд уже не казался молодым — на вид ему было лет на десять больше, чем тому неискушенному полицейскому, каким он предстал перед Поттером утром. И, как у всех, кто провел здесь эту ночь, на его лице запечатлелось отвращение.
И — неуверенность. Потому что никто из них не мог сказать, не следствие ли предательства их провал. А если да, кто их предал. Бадд и Поттер сидели за столом напротив Дина Стиллуэла. Шериф, мрачно кивая, вслушивался в то, что ему говорили по телефону, затем передал трубку Бадду.
После бешеной гонки из аэропорта появились Тоби и Генри Лебоу, и аналитик уже оживил компьютеры, казавшиеся частью его самого. Самолет Анжи сделал разворот над Нашвиллом, и ее ожидали в Вороньей Гряде через полчаса.
— Понятно, — сказал Бадд и положил трубку. — Вот детали — и хорошего мало.
Два полицейских автомобиля с Хэнди и Уилкоксом, покинув бойню, направились на юг в расположенное в десяти милях полицейское управление Клементса. Между Вороньей Грядой и тюрьмой штата водитель первой машины — женщина, которая, вероятно, и была Присциллой Гандер, — резко затормозила (колеса оставили на дороге след длиной двадцать футов) и вынудила свернуть следовавший за ней автомобиль. Затем выхватила пистолет и убила сидевших рядом с ней и на заднем сиденье полицейских.
Эксперты решили, что Уилкокс, ехавший во второй машине, открыл наручники ключом, который ему потихоньку сунула Гандер. После чего завладел оружием сидевшего рядом полицейского. Но так как, по настоянию Поттера, его приковали еще и за пояс, освобождение заняло больше времени, чем планировалось. Уилкокс застрелил сидевшего рядом полицейского. Однако водитель успел выскочить из машины и, сделав выстрел, ранил преступника до того, как Хэнди и Гандер уложили пулями в спину его самого.
— Уилкокс умер не сразу, — продолжал Бадд, приглаживая волосы, что ему всегда хотелось делать в присутствии Стиллуэла. — Он выбрался из машины и пополз к первому автомобилю. Но кто-то — предполагается, что это был Хэнди, — добил его выстрелом в лоб.
В ушах Поттера зазвучал голос: «Людей убиваешь, если они не делают того, что от них требуется. А слабых убиваешь, потому что они могут погубить тебя. Что в этом неправильного?»
— Что случилось с детективом Фостер? — спросил он.
— Ее нашли рядом с угнанной машиной примерно в миле от дома. По словам мужа, она выехала примерно через десять минут после того, как получила вызов из Вороньей Гряды. Предполагается, что Гандер остановила ее у шоссе, убила, забрала форму и воспользовалась ее патрульным автомобилем. Предварительная экспертиза выявила несколько отпечатков пальцев подружки Хэнди.
Читать бесплатно другие книги:
