Алтарный маг. Сила духа Степанов Николай

– Там… это… – В комнату вошел высокий молодой человек, накануне сыгравший роль погибшего дознавателя. Он обманул Зарину, что работает в другом ведомстве, на самом деле молодец служил в городской страже. Особист уже некоторое время присматривался к этому подчиненному Громобоя, собираясь переманить к себе. – Девка, похоже, совсем плоха – чуть не при смерти. Мы ее с цепей сняли и в другую камеру отнесли. Целителя позвать?

Посвящать в свои дела лишних людей Творимир абсолютно не собирался, однако и допустить, чтобы девушка пострадала, не мог.

– Погоди, Бивой, ты же говорил, вчера все нормально было?

– Да поди их разбери… То здоровой выглядит, а чуть на цепях повисела – с лица спала. Когда хрипеть принялась, решил поберечь. Позвал Ряху, с ним быстро управились: сняли с цепей и перетащили. Я бы и один мог, но ты сам сказал обращаться с девкой бережно.

– Вас никто не видел?

– Ни одна душа. В том крыле у нас других пленников нынче нет. Так звать лекаря? Девка, того и гляди, богу душу отдаст.

Творимир поднялся из-за стола и, нащупав в кармане взбадривающее снадобье, которое всегда с собой таскал, ответил:

– Идем к ней. Попробуем пока без сторонних уладить.

– Тебе виднее.

Они вышли из комнаты.

«Что с ней могло стрястись? Арбалетный болт не туда попал? Так он вроде лоскутами был обмотан, токмо ушиб бы малость. Или Зарина решила схитрить, прикинулась умирающей? Нет, Бивой бы сразу притворщицу распознал. Он на службе не первый год, должен разбираться. Вот незадача! Хвороба может затянуться надолго, а времени совсем нет».

Когда они свернули в тупик, где находилась всего одна камера, особист остановился:

– Почему ты туда ее поместил?

– А куда надо было? Эта вроде чуть лучше других. Ежели целителя сюда вести, сразу поймет – пленница не из простых, потому и позвали.

Творимир едва не проговорился, что в этой камере целитель бесполезен – это было единственное в Смоленске место, где полностью блокировались магические проявления.

– Зови своего Ряху, надо девку в другую камеру перетащить.

– Ряха токмо через час появится. Будем ждать?

Особист скривился от мысли, что ему придется заходить в комнату, превращавшую любого волшебника в обычного человека.

«Ну да, сам же два года назад настоял, чтобы такую камеру оборудовали, а Бивой именно сюда засунул девку, словно могучую колдунью. Когда станет на меня работать, надо будет ему рассказать…»

– Ладно, идем. – Возле двери Творимир остановился и приоткрыл смотровое окошко. Он надеялся, что помощник ошибся и пленница уже оклемалась. Однако Зарина без чувств лежала на топчане, раскинув руки в стороны. – Похоже, лучше ей не стало. Открывай быстрее.

Дверца со скрипом отворилась. Творимир поспешил войти первым и практически сразу споткнулся о неожиданно возникшую преграду. Натренированное тело рефлекторно среагировало на опасность – падая, он оттолкнулся руками от пола, уходя в сторону. Однако враг был готов и к такому исходу. Кто-то рухнул сверху, кто-то ухватил за ноги, а третий ударил по голове.

Очнулся Творимир быстро. Он был обезоружен и связан.

– Ты?! – уставился он на сидевшего напротив человека.

Тот, кого еще вчера он допрашивал сам, сейчас разместился на единственном в камере табурете.

– Судьба – штука переменчивая: нынче она улыбается тебе, а завтра благосклонно смотрит в иную сторону, – с ухмылкой заговорил шведский шпион. – И вновь привлечь ее внимание ой как непросто. Однако возможность сотворить сие думающему человеку по силам. Разве я не прав, господин сотник?

Творимир сидел на каменном полу, опираясь спиной о холодную стену.

– Бивой? – спросил связанный.

Выдававший себя за некоего Кочебора вместо ответа усмехнулся:

– Ежели ты успел заметить, ситуация изменилась, и теперь вопросы задаю я. А на свой ты и сам знаешь ответ.

– От меня чего нужно? – Пленник опустил голову и принялся изучать веревки на ногах.

– Ни много ни мало – спасти жизни нескольких тысяч воинов республики, а заодно и пару сотен подданных моего короля, – ответил шведский шпион. – Думаю, не стоит пояснять, что ваше войско будет за пару недель перемолото шведской армией.

– Предлагаешь стать предателем?

– В нашей жизни все относительно, господин сотник. Можно считать предателями тех, кто, отстаивая некие идеалы, гонит тысячи людей на смерть. Или, наоборот, тех, кто пожертвует парой-тройкой человек ради спасения страны от полного разорения. Карл Семнадцатый ценит таких людей и возвышает их над остальными.

– Карл Семнадцатый, который как раз по доброте душевной идет на нас войной? – Особист поднял взгляд на собеседника.

– Какая разница, кто подомнет республику – Швеция, Московия или Речь Посполитая? Вам все едино жить под чужим сапогом.

– Ты забываешь, Кочебор, что мы русские, а потому под ляха или шведа не пойдем.

– А куда вы денетесь? Одолеть с десяток бояр – и послушное стадо двинется за новым вожаком, умеющим говорить правильные слова и вести в нужную сторону. Разве не так? – Лазутчик произносил слова с ленцой в голосе, словно делал большое одолжение собеседнику.

– Тем самым, кто будет возвеличен шведами?

– Верно улавливаешь, господин сотник.

– Может, ты и прав. Только стадо иногда взбрыкивает, и горе тому вожаку, в чьих словах усомнились, – затопчут.

– Подумаешь, вожаков и сменить несложно.

– Да-да, согласен с тобой, – спокойно произнес Творимир. – Такова участь всех предателей: быть затоптанными собственным народом или убитыми хозяевами.

– Я бы не был столь категоричен. У не предателей судьба зачастую бывает немногим лучше. Знаю много случаев, когда так называемый народ губит тех, кто о нем печется. Примеры привести?

– Не стоит, историю знаю. Но тех, кто действительно проявлял заботу, помнят веками.

– Каина и Иуду тоже никто не забыл, ежели тебя так волнует людская память. А толпе любое деяние завсегда можно выставить в разном свете. Надеюсь, у нас еще будет время поговорить на эту интересную тему. А пока предлагаю закончить словесные игры.

– Никак к королю на доклад спешишь?

– Нет, еще не все дела здесь закончил, в Крашен заглянуть следует. Так что перейдем к делу. Не буду угрожать или сулить золотые горы, просто обрисую два варианта. Первый: ты безоговорочно принимаешь мои условия, проходишь проверку на лояльность – и мы работаем над почти бескровным восшествием Карла в Смоленск.

– Не думаю, что такое возможно.

– Я сказал: почти бескровным. Несколько десятков павших – ничто по сравнению с десятками тысяч. Ты не находишь?

– Допустим. А какой второй вариант? – спросил Творимир.

– Тебя обвиняют в убийстве московской девки, для пущей убедительности вешают еще парочку убийств видных бояр, объявляют предателем и уничтожают при попытке захвата. На этом деле мы знатно возвысим Бивоя, и тогда вожаком стада станет уже он.

Особист задумался. Его не устраивал ни один вариант, однако выбор был невелик, а ответ требовалось дать немедленно.

– И в чем будет заключаться проверка на лояльность?

– Ты должен прирезать эту девку, – кивнул шпион в сторону Зарины, – и написать в том признание. Живой она нам не нужна.

– Выходит, она не больна?

– Когда ей сонное зелье в рот вливали, была здорова.

– А ее смерть на Громобоя повесим? – предположил Творимир.

– Почему бы и нет? Идея хорошая. Говорят, он завтра собирался вернуться в Смоленск. А на следующий день вы с Бивоем должны составить план его устранения. Я как раз заеду в Смоленск на обратном пути.

– Хорошо. Токмо сперва я должен переговорить с девкой.

– За какой надобностью? – Шпион равнодушно посмотрел в сторону спящей.

– Я собирался вызнать планы Московии, за чем-то же она сюда пожаловала? Или тебе сие неинтересно?

– Можем прямо сейчас и разбудить, – ответил швед.

– Всю игру поломать мне вздумал? Станет она болтать при посторонних.

– А тебе прям все и доложит? – криво усмехнулся «Кочебор».

– Я для того и разыгрывал эту комедию, чтобы все выведать. Или ты меня станешь учить методам дознания? – Особист повысил голос.

– Каждый должен выполнять свою работу. – Шпион поднял руки. – Но учти: мои парни будут за тобой присматривать.

– Я же не в постель ее тащить собрался, как-нибудь переживу сторонний догляд.

– Вот и договорились. Закончишь допрос – постучи в окошко. Парни должны видеть, как дамочка отправится на небеса. Ее кровь станет твоим пропуском на свободу.

– Пусть будет так, – мрачно произнес Творимир.

Швед поднялся, достал из кармана небольшую склянку, а из-за голенища – нож, положил и то и другое рядом с пленником.

– Думаю, с веревками и сам справишься. Это снадобье быстро приведет девицу в чувства. Пары часов хватит?

– Справлюсь.

– Потом поступаешь под начало Бивоя.

– Молод он еще мною командовать! – возмутился особист.

– Не все сразу, сотник. Ему пока веры больше. Проявишь себя быстро – станешь во главе. А сейчас скажи, чем тебе так насолил Данила, что ты его аж в Крашен засунул?

– Воли он на себя много взял, – пробурчал Творимир. – Не по чину.

– Лады. Пора мне поспешать, дабы до вечера в Крашен попасть, очень хочется взглянуть на этого твоего выскочку. Паренек может оказаться полезен, а может быть и слишком опасен. И то и другое требует внимания, не правда ли?

– Согласен с тобой, – кивнул сотник.

– Думаю, у тебя для посыльных к нему имеется какой-то знак, письмо или пароль? – как бы мимоходом спросил «Кочебор».

– Если человек придет от меня, он должен сказать, что они познакомились на похоронах Никанора. Токмо мы с Данилой не особо ладим, он не желает меня воспринимать как начального человека.

– Сие не суть важно. Разбирайся скорее с девкой и берись за дела. Работы предстоит много.

Если бы после попадания эльфийской стрелы в глаз монстра тот сразу кинулся бы на обидчика, исход схватки был бы предрешен. У Еремеева не было бы ни единого шанса на спасение. От оглушительного рева чудища Александр не сразу сумел подняться на ноги. Он видел, как бронированная громадина опять вытянулась в струнку, а грозовые тучи вновь одарили стагаза энергией. На этот раз на голову чудовища пали около десяти разрядов, и у него за спиной начали расти крылья.

«Якорный трамвай! Похоже, я сам себя перехитрил. Теперь этому птеродактилю без надобности дорога, он может охотиться на меня с воздуха. И стоит ли тогда бежать к омуту? Здесь я как на ладони».

Однако с отращиванием крыльев у монстра что-то пошло не так. Они доросли до метра, затем заискрились и, издав хлопок, рассыпались в труху. Видимо, на них не хватило строительного материала.

– Так тебе и надо! – Александр как ребенок обрадовался неудаче противника. – Каши мало ел и, наверное, маму в детстве не слушал!

И все же в облике стагаза что-то изменилось: на фоне свинцовых туч стало отчетливо видно, как заискрилась его броня. Похоже, от носа до кончика хвоста чудовище зарядилось по полной.

«Точно, Годзилла! А у меня под рукой ни одного завалящего робота нет. Был какой-то волосатый великан, да и тот хлипковат оказался. Но все равно, пусть и небольшой, но урон этому гаду я нанести сумел». – Еремеев заметил, что у бронированного чудища вместо правого глаза зияло черное выгоревшее пятно.

Противники снова стояли друг напротив друга. Первый, огромный и светящийся, все не решался ступить на болотную дорожку, второй, впятеро меньше ростом, на расстоянии не более ста шагов именно на ней и поджидал противника. Человек и рад был бы увеличить дистанцию, но за спиной полыхало пламя от плевков монстра. Прямо на месте того омута, в который Еремеев собирался заманить бронированную громадину.

«Жучка поведала, что болотная жижа под его огнем твердеет. Выходит, стагаз испортил мне весь сюрприз? Знать бы еще, случайно или почуял неладное? Скотинка-то все умнее и умнее становится. Если случайно, то, надеюсь, кикимора с лешим другую ловушку приготовят. Не верю, что в этом болоте всего один омут. И сколько времени мне до него добираться? Ноги ведь не казенные, да еще исколотые до крови».

Зверюга встряхнула зубастой головой и запустила в человека новым огненным шаром. На этот раз снаряд пролетел в дюжине метров правее и разорвался в болотной жиже, знатно обдав Еремеева грязью.

– Ну что, прицел сбил, одноглазый? Будешь знать, как маленьких обижать! – еще громче крикнул Александр, отметив, что после «подзарядки» монстра скорость снаряда и дальность стрельбы возросли.

Задерживаться дольше на берегу болота стагаз не стал и рванул к человеку. Еремеев развернулся и побежал прямо в не желавшее гаснуть пламя. Когда жара стала нестерпимой, он телепортировался в пятидесяти метрах левее тропы. И сразу пошел ко дну, но мысленно нарисовал пронзенную кинжалами каплю по другую сторону от пламени, произнес заветное слово, хлебнув болотной жижи, и снова оказался на созданной кикиморой дорожке. Теперь она слегка прогибалась под ногами.

«Так и утонуть недолго! – Александр отплевывался и бежал, ощущая за собой мощные колебания почвы. – И как его тушу болото держит? Надеюсь, это недолго».

Чудовищу огонь абсолютно не мешал, оно и не собиралось сворачивать, а потому пришлось срочно разрывать дистанцию. И опять Еремеев обратился к знаку.

Неустойчивость созданной кикиморой дорожки сейчас была человеку на руку. Стагаз не мог двигаться по ней с максимальной скоростью, да и вести прицельный огонь, когда почва под ногами ходит ходуном, непросто, тем более – с одним глазом.

«Эдак я скоро всех запасов силы лишусь! Накопители пусты – инеем покрылись, а эта сволочь и не думает отставать! Когда же второй омут покажется?!»

До деревьев на другом берегу болота оставалось не более двухсот метров, когда «беговое покрытие» начало разворот по большой дуге. Вскоре беглец мчался в обратную сторону, опасаясь оглядываться.

Покрытый с головы до пят липкой грязью, Александр несся со всех ног, телепортировался на короткие расстояния, снова бежал. Оступиться, поскользнуться или споткнуться он себе позволить не мог, сознавая, чем это может закончиться. Впрочем, преследователя человек ощущал, что называется, спинным мозгом, чувствуя жар, исходивший от огненных плевков одноглазого.

«Ох, чует мое сердце – подходящий омут здесь один. Вон уже и пожар виден во всей красе. – Беглец заметил пламя впереди по курсу, от новой дорожки оно находилось чуть левее. – Вроде затихать начало. Чем же этот монстр плюется, раз фиг затушишь?»

Когда впереди показалась торчавшая зеленая ветка, а метрах в тридцати – еще одна, Еремеев догадался, что добрался до конечной цели путешествия.

«Сейчас посмотрим, как ты у нас идти ко дну умеешь!»

Человек мигом пробежал отмеченный участок и поскользнулся уже за его пределами, предоставляя преследователю дополнительный шанс.

Раздавшиеся сзади бульканье стало бальзамом на душу. Александр позволил себе подняться и обернуться.

– Да что же ты вытворяешь, сволочь?! – воскликнул Еремеев, заметив, что чудовище поливает огнем болотную жижу вокруг себя.

Из топи сейчас торчала лишь шея монстра, однако жижа, под воздействием огня быстро уплотняясь, оседала. Затвердевшая масса опускалась ниже уровня болота, но не заполнялась, поскольку по краям своеобразного кратера образовались бугристые выступы, создав круговую дамбу.

«И в огне не горит, и в болоте не тонет? А ведь если его так оставить, точно выберется! Надо добить гада. Кувалду бы мне сюда, попробовал бы забить огрызок копья поглубже, но где ее взять? А еще лучше – залить бы этого монстра бетоном…»

– Данила, ежели ты сей же час не приголубишь тварюгу, мы с прелестницей на тебя дюже в обиде будем, – на плечо Александра уселся дятел.

– А прийти и помочь не желаешь?

– Думаешь, чем мы занимались, пока вы в догонялки играли? Ни у меня, ни у хозяйки сил не осталось, все на дорожку потрачено. На тебя одна надежда, порученец.

Голос, которым вещал дятел, был очень слаб, похоже, этой парочке действительно досталось на орехи.

– Понял тебя, леший. Жаль, у меня под рукой ничего тяжелого нет.

– Прелестница спрашивает, камень утопленницы подойдет?

– Да хоть что-нибудь!

– Сейчас получишь. Чаю, он тебе не для самоубийства понадобился?

– Не дождетесь. Не таков Сашка Еремеев, что от тягостей на себя руки накладывать. Мы еще поборемся!

– И кто такой этот твой Еремеев?

– Очень близкий друг, почти родственник. Он всегда дерется до последнего.

Александр принял решение и начал подготовку. Первым делом он нарезал ножом на полосы нижнюю часть кафтана, обмотал ими ноги и смочил самодельную обувь в болотной жиже.

– Тебе в моем камне нужда объявилась? – из болота показалась голова русалки.

– Покажи свой булыжник.

– Потяни за веревку, он и покажется, – проворковала хвостатая подозрительно ласковым голосом.

Человек наклонился было к веревке, но, заметив, как охотно подалась навстречу русалка, в последний момент отдернул руку.

– Леший, спроси прелестницу, в чем подвох с веревкой на камне? Мне загадки распутывать некогда, тварь скоро на свободу выберется. – Еремеев сообразил, что нечисть задумала коварство.

– Прикажи ей именем кикиморы, пусть камень на тропку положит. Веревки голыми руками не касайся.

– Слышала, деваха? Тогда выполняй, пока я не рассердился.

– А то что? Все самое поганое со мной уже случилось, хуже не будет. А кикимора нынче настолько ослабла, что воли своей надо мной не имеет.

– Как скажешь. – Александр отрезал еще лоскут от одежды и, обмотав руку, ухватил русалку за веревочный ошейник.

Дернул что было сил и вытащил хвостатую на тропинку вместе с булыжником. Быстро перерезал кинжалом бечеву.

«Камешек мог бы быть и побольше, но на безрыбье…»

Еремеев взял «подвеску» утопленницы и направился к кратеру.

– Эй, а меня обратно в болото кто будет бросать?

– Жди, когда к хозяйке силы вернутся. Кто я такой, чтобы в ее владениях порядки устанавливать?

– Эй, погоди, ты…

Александр не стал обращать внимания на стенания коварной русалки. Он выбрался на край кратера и нацелился на огрызок копья.

«Говорят, колдунам просить помощи у Господа не положено. Будем уповать тогда на русский дух, великий и могучий. Не зря наши предки били всякую нечисть – и Змея Горыныча, и Кощея Бессмертного, и Соловья-разбойника… А тут всего-навсего одноголовый ящер. Да мы его одной левой. Или правой, в общем, там как получится». – Еремеев мысленно изобразил знак у основания шеи стагаза.

В следующую секунду человек оказался рядом с торчавшим из чудовища копьем, почувствовав при этом, как покрылись коркой льда лоскуты на ногах.

«Аккумулятор разряжен, а поблизости ни одного нормального деревца! – буквально на мгновение промелькнула печальная мысль. – Теперь надежда только на камушек, кому-то однажды он помог утонуть. Не подведи и теперь».

Александр одновременно размахнулся и подпрыгнул, а в момент приземления опустил булыжник на обломок древка. Древко не выдержало и сломалось.

Уши он закрыть не успел, камень выронил, а сам едва удержался на чудище, поскольку оно не только оглушило пронзительным ревом, но и, дернувшись, высвободилось на несколько сантиметров, оголив часть спины.

«Лом, пожалуй, был бы полезнее и прочнее. Выходит, орешек мне оказался не по зубам? Очень жаль! Энергии – ноль. Стоит покинуть мертвую зону – и меня поджарят. Остаться до тех пор, пока тварь не выкарабкается?»

Стагаз в который раз попытался достать наглеца плевками из едкой субстанции. Шея чудовища гибче не стала. «Мертвая» зона до сих пор оставалась «мертвой», однако удерживаться на ней было нелегко, и Еремеев ухватился за крохотный обломок копья.

«Что такое?!»

Поток энергии, хлынувший через правую ладонь в опустошенного до нуля алтарного мага, слегка помутил сознание. Александр автоматически схватился сразу за оба накопителя, чтобы хоть как-то облегчить воздействие энергетического цунами. Поток немного ослаб. В голове слегка прояснилось, но человек понимал – время идет на секунды, а ему срочно требовалось найти решение, поскольку рука прикипела к ржавому наконечнику.

«Вот так умру, и некому будет желудь лешему передать, а он два хотел. Вот расстроится старик! – Мысль еще не успела до конца сформироваться, а человек уже понимал, что нужно делать, ведь один раз подобное случилось, почему бы… – А ведь понадобятся и правая, и левая. Одновременно».

Еремеев вытащил из кармана серебряный желудь и сжал его левой ладонью.

Серебряный плод откликнулся сразу, выпустив небольшой корешок, который устремился к торчавшему наконечнику и проник внутрь чудовища. Затем появился и росток. Увеличившись до высоты человеческого роста, он застыл. Зато чудовище принялось вырываться настолько яростно, что ему почти удалось освободить передние лапы. Правда, это нисколько не помогло. В следующее мгновение броню стагаза изнутри пробили многочисленные корни дерева. Они вошли в землю и накрепко притянули к ней монстра.

Александра трясло мелкой дрожью, его взор туманился от страшной ломоты во всем теле, а голова, казалось, вот-вот разорвется, поэтому происходившее вокруг с трудом пробивалось в его сознание.

Грозный рев монстра постепенно затихал, сияние брони тускнело, пока окончательно не погасло, передав свет появившемуся ростку. Тот сначала раздался вширь, а потом…

Еремеев не зафиксировал момент, когда правая ладонь получила свободу, а одна из боковых ветвей устремившегося к небу дерева подхватила его самого, когда кратер вокруг ствола начал расти вверх, образовав холм, вокруг которого болото отступило метров на двести…

Человек понемногу пришел в себя, уже сидя в густой кроне из желто-оранжевых листьев.

«Осень, что ли? Вот это я засиделся! Хотя другие деревья вроде зеленые стоят. Так, и болото под ногами пропало. Прелестница будет сильно недовольна».