Я наблюдаю за тобой Джуэлл Лайза
Дон принесла напитки: для Джоуи – водка с тоником.
– Для тебя – двойная, – подмигнула она. – Судя по твоему виду, тебе просто необходимо наклюкаться.
– Ты очень наблюдательна, – криво усмехнулась Джоуи.
Она справилась с выпивкой за три минуты. За это же время бородатые друзья Тома Фицуильяма прикончили свое пиво, поднялись на сцену и принялись настраивать инструменты. Один из них, в лыжной шапочке, расположился за барабанной установкой и приготовил палочки. Судя по надписи на большом барабане, группа называлась «Люпин». Интересно, откуда Том Фицуильям, облеченный властью супердиректор, немолодой отец, не признающий никакой другой одежды, кроме костюма, знает волосатых рокеров из группы «Люпин»?
– О господи, только не эти фрики… – Сэм кивнула в сторону музыкантов.
Джоуи непонимающе взглянула на нее.
– Они играли здесь на прошлой неделе. Полный отстой.
– Точно, помню, – простонала Дон, оторвавшись от пирога с курицей. – Орали, как ошпаренные коты.
– Или подыхающие ослы, – поддакнула Сэм.
– Которых режут бензопилой, – добавила Дон.
– Вы их знаете? – поинтересовалась Джоуи.
– Музыкантов? – переспросила Дон. – Слава богу, нет. Вроде бы двое преподают в местной школе. Учителя географии изображают рок-звезд! – хохотнула она. – Жалкое зрелище.
Джоуи направилась в туалет. Как и весь интерьер бара, дамская уборная была выдержана в черном цвете. Внутри пахло прокисшим пивом и мокрой тряпкой. Через тонкие стены доносился ритмичный перестук барабанов и изредка – гнусавый голос бас-гитары. Джоуи посмотрелась в зеркало: тот еще видок. Она выудила из сумки помаду, расческу и черную подводку для глаз, кое-как подкрасилась, распушила пересушенные выгоревшие кончики волос и снова критически себя оглядела. Вроде получше. Да, получше.
Выходя из туалета, Джоуи наткнулась на Тома Фицуильяма. Он заполнил собой узкий проход, не оставив свободного места. Джоуи инстинктивно прижалась к стене, пропуская его, но Том заметил ее, вежливо улыбнулся и произнес:
– Кажется, мы знакомы, верно?
Можно было сказать: «Нет, вы обознались», подхватить плащ, попрощаться и уйти. Однако Джоуи поступила иначе. Она расправила плечи, улыбнулась и ответила:
– Похоже, мы с вами соседи. Я видела вас в баре в отеле «Мелвилл».
Том сложил руки на животе, сделал вид, будто внимательно изучает Джоуи, и наконец изрек:
– Действительно, я вас помню. Вы уронили листовки.
Джоуи улыбнулась. Ее сердце затрепетало. Этот большой, состоявшийся, красивый мужчина обратил на нее внимание.
– Со мной вечно что-то приключается.
– И, если не ошибаюсь, – продолжил Том, – я видел вас в «Мелвиллских высотах». Вы выходили из дома Джека и Ребекки.
– Точно! Джек – мой брат.
– Вот оно что, я и не знал. Я не очень хорошо знаком с Джеком. Мы разговаривали всего несколько раз.
– Правда, он замечательный? – Джоуи часто демонстрировала неосознанную и по-детски непосредственную любовь к Джеку.
– Да, славный парень. – Судя по взгляду Тома, он предпочитал беседовать о ней, а не о ее безупречном брате. – Вы здесь с друзьями?
– Да, в некотором роде. С начальницей, ее женой и знакомыми знакомых. А вы с кем?
– Как ни странно, с музыкантами. – Том кивнул в сторону сцены. – Я преподаю в школе. – Джоуи сделала вид, что понятия не имеет, кто он такой. – Двое наших учителей играют в группе. Они попросили меня прийти, и вот я здесь. Вообще-то я привык по-другому проводить вечер пятницы, но было бы невежливо отказываться лишь потому, что я уже старый и предпочитаю сидеть дома и смотреть сериал «Нарко».
В коридоре показались две женщины. Тому и Джоуи пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить их. Рука Тома скользнула по ноге Джоуи. «Так и знала, что это должно произойти», – мелькнула мысль.
Они улыбнулись друг другу.
– Что ж, – начала Джоуи, – рада была…
В этот момент Том произнес:
– Будете смотреть выступление?
Она задумалась над ответом. В этих невинных словах кроется подтекст: приглашение, которое следует проигнорировать.
– Моя подруга говорит, они играют так, будто стадо ослов режут бензопилой.
Том рассмеялся.
– Бог ты мой, – заговорщически прошептал он, – вы подтвердили мои подозрения! В отличие от меня вы можете уйти в любой момент, но если вдруг решите остаться, подходите после концерта, познакомлю вас с музыкантами.
Джоуи улыбнулась и кивнула.
– Кстати, меня зовут Том. – Он протянул ей руку.
– Привет, Том. Я Дж… – она запнулась. – Джозефина.
– Джозефина. Какое красивое имя.
«Я знала, что оно понравится», – подумала Джоуи.
– Спасибо.
– Рад был побеседовать.
Джоуи вернулась на свое место рядом с Сэм и ее подругой и притворилась, будто слушает их разговор, но на самом деле все время посматривала на туалет. Выйдя оттуда, Том поймал ее взгляд и улыбнулся. Она достала телефон и ответила на сообщение Альфи: «Сижу в баре с Дон и ее друзьями, слушаю музыку. Буду часа через два».
– 13 –
Фредди застал маму за вязанием. Он никогда раньше не видел ее со спицами.
– Что это?
– Одеяло для соседки из синего дома. Она беременна, в мае у нее родится девочка.
Фредди бросил взгляд на распечатанную схему с изображением утят и кроликов.
– Почему ты вяжешь для этой женщины? Вы же едва знакомы.
– Ну… Не знаю. Просто так.
Мама вечно пробует что-то новое: это часть ее натуры. То выращивает овощи, то занимается восточными единоборствами, то учится играть на пианино. Она говорит, что у нее низкий порог скуки. Их семейство никогда не задерживается в одном месте надолго, поэтому искать работу не имеет смысла, но, поскольку мама по складу характера совсем не домохозяйка, ей требуется какое-то занятие. В последнее время она по два-три часа в день занимается бегом, а теперь вот увлеклась вязанием. Видимо, сегодня съездила в специализированный магазин, купила все необходимое и посмотрела обучающее видео на «Ютьюбе».
Фредди взглянул на маму: светло-каштановые волосы блестят от дорогого масла, с помощью которого она каждое утро с особым тщанием делает укладку. Мама проводит перед зеркалом минимум час в день. Умащается лосьонами и притираниями по пятьдесят фунтов за флакончик. Красит веки тональным кремом, чтобы они были того же цвета, что и кожа: такое ощущение, будто их вообще нет. Старается выглядеть естественно и высмеивает женщин, предпочитающих «ненатуральную» красоту. Гордится своей миниатюрной фигурой и тем, что ей иногда приходится покупать наряды в детских магазинах. Мама вечно трясется над внешним видом, но даже Фредди понятно, что на самом деле она не разбирается ни в одежде, ни в макияже.
Она надевает туфли, совершенно не подходящие к джинсам, а потом останавливается поболтать с какой-нибудь женщиной – у школы, в центре боевых искусств, в магазине для рукодельниц, – и вскоре тщательно наведенный лоск покрывается трещинами: мама начинает придирчиво разглядывать собеседницу, ее обувь, кожу и ногти, оценивая внешний вид и манеру одеваться. После этого неподходящие туфли заменяются ультрамодными кроссовками, с ногтей снимается ярко-алый лак, на смену обтягивающей безрукавке приходит свободная парка. Однако кроссовки все равно будут не те. Мама вечно немного недотягивает. Потом они переезжают в другой город с другими правилами, и ей снова приходится подстраиваться под местные порядки.
Не то чтобы она так уж старалась держаться в тренде. У мамы, как и у Фредди, нет друзей. Наверное, на самом деле она не хочет вливаться в коллектив.
– Когда папа придет? – со вздохом спросил Фредди.
– Не знаю. Когда появится удобный момент, чтобы вежливо откланяться.
У Фредди до сих пор в голове не укладывалось, что отец слушает рок-музыку в «Прялке». Просто уму непостижимо. Он ведь такой… скучный.
В десять часов Фредди зевнул и поднялся с дивана.
– Пойдешь спать, милый? – рассеянно спросила мама, по-прежнему сосредоточенно работая спицами над тонкой полоской из бежевой шерсти.
– Да. У тебя все хорошо?
– Конечно, – безмятежно ответила она. – Все хорошо.
Фредди хотел задать еще множество вопросов, однако не смог подобрать слова. Ты счастлива? У вас с папой все в порядке? Вы не намерены разводиться? Ты не жалеешь, что вышла замуж за папу и родила меня? Стоит ли мне тревожиться из-за звуков, доносящихся по ночам из вашей спальни?
Фредди поцеловал маму в макушку. Все-таки в стремительном росте есть свои преимущества. Он боялся, что остановится на отметке пять футов три дюйма, но в последнее время резко прибавил и почти достиг пяти футов семи дюймов. Обогнать папу вряд ли получится, зато маму он уже перегнал.
Вернувшись в спальню, Фредди принялся наблюдать, чем добрые жители Мелвилла занимают себя в пятницу вечером. Модные заведения – тайский ресторан и пиццерия – ломятся от посетителей, у дверей бара толкучка. Фредди перевел бинокль на окно ванной комнаты Бесс – там темно; у дома Дженны – тишина и спокойствие. Он уже хотел задернуть занавеску, когда вдруг заметил свет фар: в «Мелвиллские высоты» едет машина. Поднявшись на самый верх, такси остановилось; оттуда вышел отец, а за ним – Красные Сапоги.
Сперва Фредди решил, что ошибся. С чего бы папе ехать в такси с Красными Сапогами? Он пригляделся получше. Красные Сапоги уткнулась лицом отцу в спину. Тот повернулся, положил руки ей на плечи. Она как будто хотела поцеловать его; он отстранился, она снова качнулась ему навстречу. Этот странный танец продолжался еще некоторое время. В конце концов отец обнял ее за талию и решительно подвел к двери синего дома.
Фредди приоткрыл окно и прислушался. До него донеслись отдельные слова: «прости», «паб», «перебрала лишнего», «без проблем», «доброй ночи».
Отец пару секунд постоял на тротуаре, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылась Красные Сапоги, затем медленно повернулся и пошел домой.
– 14 –
18 февраля
– Что это было вчера вечером? – наутро поинтересовался Фредди у отца.
Тот недоуменно поморщился. От него исходил кисло-сладкий запах немолодого мужчины, всю ночь мариновавшегося под влажными несвежими простынями.
– Ты о чем?
Фредди вынул круассан из пакета.
– О тебе и той женщине.
Отец на мгновение перестал намазывать хлеб маслом, но тут же продолжил:
– А, Джозефина!.. – Он делано зевнул. – Она тоже была на концерте. Как выяснилось, живет через дом от нас. Бедняжка малость перебрала, поэтому я подвез ее на такси.
– Настоящий рыцарь без страха и упрека. Спасаешь не только школы, но и прекрасных дам, – не удержался Фредди. Отец – само совершенство, по крайней мере в глазах окружающих. Великолепный Том Фицуильям, красивый, умный, обаятельный, высокий. И член у него огромный. На самом деле про член никто не говорит, но это правда: Фредди сам видел.
Мама тоже поддерживает миф об отцовском величии. Каждый раз, когда он приходит с работы, она сама не своя от восторга, а если они куда-то выбираются вместе, держит его за руку, чтобы дать всем понять: это ее муж, единственный и неповторимый.
В общем, в отсутствие системы сдержек и противовесов в виде братьев и сестер Фредди считал своим долгом иногда ставить папу на место, чтобы тот не слишком задавался. Отец благосклонно терпел нападки. Он вообще неплохо относился к сыну, потому что не подозревал, насколько сильно Фредди его временами ненавидит.
Пропустив сарказм мимо ушей, отец включил кофеварку и стоял перед французским окном, задумчиво глядя на сад. Вскоре кухня наполнилась запахом кофе.
– Какая она?
– Кто?
– Девица, которую ты уберег от изнасилования в нелегальном такси.
Последовало молчание. Фредди не был уверен, что отец его расслышал, однако тот повернулся и облокотился на кухонный стол.
– Симпатичная.
– Симпатичная?
– Да, весьма симпатичная. Я с ней особо не разговаривал, мы слушали музыку. А потом стало ясно, что она напилась, поэтому я вызвал такси. Большую часть пути она спала.
– Мне показалось, она хотела тебя поцеловать.
– Что?
– Когда вы вышли из машины, она пыталась поцеловать тебя в губы.
Отец поморщился.
– Э-э, нет, сильно сомневаюсь.
Фредди иронично приподнял бровь. Он-то прекрасно все видел. Еще одна несчастная женщина, павшая жертвой обаяния Тома Фицуильяма. Очередная простушка, ослепленная блеском золотой монеты на дне колодца.
В кухне появилась мама: волосы влажные, лицо намазано кремом, только что из душа после утренней пробежки.
– В чем ты сильно сомневаешься? – спросила она.
– Ни в чем. – Отец бросил на Фредди предостерегающий взгляд. – Как побегала?
– Отлично. – Мама налила себе кофе. – На улице очень хорошо. Давайте сходим куда-нибудь.
Фредди предпочел бы провести выходные дома. От предложения сходить куда-нибудь, наводящего на мысли о быстрой ходьбе, тихих художественных галереях и неловком обеде в шикарном ресторане, его затошнило.
– Мне нужно делать уроки. Лучше останусь дома.
Мама обиженно надула губы.
– Может, тогда хоть мы с тобой выберемся в люди? – Она взяла папу за руку и с надеждой взглянула на него. – Например, пообедаем в пабе.
Отец похлопал ее по руке и улыбнулся.
– Да, обед в пабе – отличная идея.
Мама вся засветилась от радости. Фредди вспомнил, как Красные Сапоги цеплялась за отца, его строгий вид, когда он тащил ее к дому, других женщин и девушек, посылавших ему томные взгляды или слишком долго задерживавших его за руку в своих. Пахнуло пивом. Пахнуло кислым запахом тайн и лжи.
Фредди понимающе кивнул отцу и с удовлетворением отметил, что тот вздрогнул.
– 15 –
20 февраля
Дженна застегнула молнию на чемодане и поставила его стоймя. Весит целую тонну: кисточки, расчески, палитра теней для век, бутыль лака для волос, флаконы с тоником и основой под макияж. Минимум одежды, остальное – косметика.
Одиннадцатый класс отправляется на пять дней в Севилью. Автобус до аэропорта отходит от школы без четверти шесть утра. Еще только пять; на небе сияют звезды и перламутровая луна. Дженна заглянула в мамину комнату, прислушалась к сонному дыханию. Не нужно ее будить. Мама как ребенок – с ней гораздо легче, когда она спит. Дженна сунула в рюкзак пакет злаковых батончиков, еще раз проверила, на месте ли паспорт, нанесла блеск для губ и тихо вышла из дома.
Бесс ждала на углу, сунув руки в рукава синей куртки с логотипом школы. Голые ноги в сумеречном свете казались голубовато-белыми. Рядом стоял потрепанный металлический чемодан. При виде Дженны Бесс широко зевнула.
– Доброе утро, – поздоровалась Дженна.
Бесс застонала и приподняла чемодан. Колесиков не было, поэтому приходилось тащить его в руках, и при каждом шаге он больно бил ее по икрам.
– Поездки за границу – полный отстой, – сказала она.
– Мы еще в автобус не сели.
– Вот именно.
– Ты предпочла бы идти в школу?
– Да. Честное слово, лучше бы в школу.
Дженна усмехнулась. Через несколько минут Бесс усядется на заднее сиденье и будет радостно махать дальнобойщикам.
Автобус уже стоял у школы, деловито урча мотором. Рядом – толпа заспанных подростков.
– О господи, смотри! – ахнула Бесс, толкнув Дженну в бок.
К ним направлялся мистер Фицуильям с рюкзаком на плече, в темной куртке с капюшоном и джинсах.
– Всем buenos dias, – сказал он. – У жены сеньора Дельгадо преждевременные роды, а поскольку я – единственный из преподавателей, кто бегло говорит по-испански, меня вытащили из уютной постели, чтобы я сопровождал вас в Севилью. Не сомневаюсь, вы рады это слышать.
Бесс снова толкнула Дженну в бок. Та отмахнулась. Как и ожидалось, разочарованного гула не последовало: сеньора Дельгадо особо не любили, в то же время мистера Фицуильяма особо не ненавидели.
– Господи ты боже мой! – жарко прошептала Бесс на ухо Дженне. – Господи ты боже мой! Сейчас умру, честное слово. Вотпрямщас. О да, умираю…
– Тише ты, услышит.
– Ну и пусть. Обалдеть… просто нет слов.
– Только не вздумай к нему клеиться, – предостерегающе прошипела Дженна.
Бесс с ужасом воззрилась на подругу.
– Ты что, Джен! За кого ты меня принимаешь?
Дженна окинула взглядом поселок, озаренный мягким светом уличных фонарей. Утром мама проснется, вспомнит, что дочь уехала, встанет с теплой постели и, не позавтракав, примется лихорадочно прочесывать дом в поисках «этих» – неведомых и неуловимых преследователей. По неизвестной причине они ее выслеживают, запутывают, мучают: по ночам пробираются в дом, переставляют вещи, откручивают лампочки, сверлят крошечные отверстия в стенах, царапают иероглифы на всех поверхностях. Потом мама сядет за компьютер и тщательно запишет все изменения, случившиеся за ночь, а после зайдет в один из многочисленных чатов, где жертвы так называемого группового преследования делятся друг с другом «неопровержимыми доказательствами», укрепляясь в собственном безумии.
С тех пор как маме стало хуже, Дженна ни разу не уезжала из дома больше чем на одну ночь. Отец уговорил ее съездить в Севилью, оплатил поездку и пообещал, что будет навещать маму каждый день. «Отвлекись и ни о чем не думай», – сказал он. Вряд ли папа станет приезжать к маме ежедневно; из Уэстон-сьюпер-мер до Мелвилла полтора часа езды, к тому же ему надо управляться с собственной скобяной лавкой и присматривать за Итаном. Как бы там ни было, чемодан покоится в утробе автобуса, Дженна на заднем сиденье рядом с Бесс, поэтому уже не имеет смысла переживать.
Автобус тронулся, и вскоре Мелвилл превратился в мутное пятно на горизонте. Дженна позволила себе расслабиться и даже улыбнулась при мысли о пяти днях в душевном здравии. Она повернулась, чтобы поделиться своей радостью с Бесс, однако та с дебильным видом таращилась на затылок мистера Фицуильяма.
– 16 –
Впонедельник утром, едва проснувшись, Фредди сразу понял: что-то не так. Вчера поздно вечером звонил телефон, звучали голоса родителей, хлопнула дверца шкафа.
– Папе пришлось поехать в Испанию, – сказала мама, набирая воду в чайник. – Поездка с классом. У жены учителя испанского вчера вечером начались преждевременные роды. Срок всего тридцать недель – очень тревожный знак.
– Почему именно папа? Он слишком важная персона, чтобы ездить куда-то с учениками.
– Папа – единственный из преподавателей, кто говорит по-испански.
– Он же не говорит по-испански, – с сомнением пробормотал Фредди.
– Его знаний достаточно, чтобы хоть как-то объясниться.
Фредди застонал. Отец в своем репертуаре: он обожает проводить свободное время с учениками. Якобы хочет узнать их получше, а на самом деле просто норовит втереться в доверие. Еще бы, он не мог упустить такую возможность.
– И когда вернется?
– В пятницу.
Фредди кивнул; любые изменения в привычном укладе выбивали из колеи, и его охватила смутная тревога. Фредди не нравилось, когда в ткани жизни появлялись дыры, сквозь которые могла проникнуть неизвестность.
Он направился в школу длинной дорогой, специально чтобы пройти мимо клуба «Чики-дрики», купил бутылку минеральной воды и сел на скамейке напротив входа, высматривая Красные Сапоги. Джоуи, Джозефину, или как там ее зовут. Фредди устроил телефон на коленях, положил палец на кнопку «видео» и принялся ждать. В восемь сорок пять к остановке подъехал двести восемнадцатый автобус; двери с шипением открылись, и Сапоги едва ли не бегом поспешила к клубу – светлые волосы собраны в хвост, взгляд прикован к телефону. Девушка сунула телефон в рюкзак, подошла к двери, позвонила в звонок. Ей открыла высокая женщина с очень короткой стрижкой и связкой ключей на поясе.
Фредди еще раз посмотрел видео и приблизил лицо Джоуи, опухшее и покрытое пятнами. Кажется, она плакала. Возможно, это как-то связано с прошлым вечером и с его отцом.
– 17 –
– Привет, мама. – Джоуи вытащила из кармана тряпку и счистила зимнюю грязь, налипшую на могильной плите. Цветы, оставленные после Нового года, никуда не делись; к ним добавился еще один букетик – дешевенькие нарциссы от папы.
Джоуи и не подозревала, что папа часто здесь бывает. Он не склонен к широким жестам и бурным излияниям чувств. После маминой смерти отец замкнулся в себе и совершенно отстранился от детей. Они с мамой уже давно поговаривали о разводе, потому что не были счастливы вместе, но в день несчастного случая вели себя вполне мирно. Сперва поехали смотреть ремонт у Джека и Ребекки, потом Джек пригласил их в ресторан. Пили вино, мама с папой съели на двоих липкий сливочный пудинг… в общем, славно посидели. Джеку даже показалось, что они передумали разводиться. В тот же день мама пошла в магазин купить лотерейный билет; девяностолетний дед по имени Роджер Дэвис на «Форде Фиеста» не справился с управлением, выехал на тротуар и прижал ее к почтовому ящику. Через десять дней она умерла.
Папа почти не говорил о случившемся. Джек записал его к психотерапевту; он сходил всего на один сеанс, а через неделю после похорон вынес из дома все мамины вещи и сделал перестановку. Теперь и не догадаешься, что мама там жила. А еще, к ужасу Джоуи и Джека, он завел подружку по имени Сью. Джек убежден – эта женщина появилась в папиной жизни задолго до маминой гибели. День, когда отец рассказал им про Сью, стал самым худшим днем для Джоуи; с тех пор они с Джеком его не видели.
Однако недорогой, но аккуратно положенный букет свидетельствует о том, что папа никуда не уехал и ничего не забыл. Джоуи представила, как он пришел сюда, поговорил с мамой, положил цветы на могилу. Возможно, даже плакал. Хочется верить, что плакал.
– С прошлого раза много всего случилось. Я нашла работу. Как обычно, дерьмовую, зато хоть какие-то деньги. Альфи по-прежнему в баре, но пытается найти заказы на оформление квартир. В общем, перебиваемся помаленьку. Только вот… – Джоуи огляделась по сторонам, словно опасаясь, что ее могут услышать. Хотя кому придет в голову бродить по кладбищу в понедельник утром? – Я совершила нечто ужасное. Не припомню поступка хуже, а я много всякого натворила. Не знаю, стоит ли тебе рассказывать; боюсь, ты от меня отречешься. Нет, даже вспоминать не хочу. Меня тошнит от одной мысли о том, что я наделала. – Она вздохнула, оглядела ногти, оторвала заусеницу. – Я-то думала, что наконец повзрослела, мама. Мне казалось, замужество и возвращение в Бристоль – это шаг к новой взрослой жизни. На самом же деле я деградирую. Только сейчас становится ясно: проблема во мне. Я не меняюсь, мама. Куда бы ни пошла, что бы ни делала, я – это я: Джоуи-неудачница, Джоуи-обуза. Я тоскую по тебе: ты всегда принимала меня без прикрас. Больше никому я такая не нужна. Ладно, – Джоуи рывком поднялась на ноги, – что я о себе да о себе. В общем, все по-прежнему. Люблю тебя и скучаю. Скоро еще приду; надеюсь, к тому времени жизнь наладится. Пока, мамочка, сладких снов.
Альфи ворвался в спальню, заставив Джоуи вздрогнуть от неожиданности.
– Я нашел заказ на покраску!
– А?
– Представляешь, буквально только что. Соседка обратила внимание на мой комбинезон и спросила, не маляр ли я часом. Я ответил «да», и она предложила покрасить ей гостиную и кухню.
– Что за соседка?
– Сейчас… – Альфи вытащил из кармана визитку. – Никола Фицуильям, – прочел он. – Из желтого дома.
При упоминании фамилии Фицуильям Джоуи пробрала дрожь.
– Ты заходил к ней?
– Нет, мы разговаривали на улице.
– И что, она прямо вот так, с бухты-барахты, попросила тебя покрасить стены?
– Ага! Круто, правда? Мы договорились, я зайду оценить объем работ.
– Ты собираешься к ней домой?
– Ну да, только в душ схожу. Хочешь со мной?
Джоуи залилась краской: она представила лицо Тома, когда он увидит ее у себя в коридоре. У нее перехватило дыхание.
– Нет.
– Ты чего? – удивленно спросил Альфи. – Я думал, ты обрадуешься.
Джоуи потерла висок.
– Прости, голова разболелась. Тяжелый день, дети, сам понимаешь. – Ей хотелось вскочить со стула, крепко обнять своего высокого, красивого Альфи, сказать, что она ужасно рада за него, но страх пригвоздил ее к месту. – Я рада, Альф, честное слово. Замечательная новость.
Похоже, объяснение его удовлетворило.
– Наконец-то все налаживается! Скоро мы найдем себе жилье, а потом… – Улыбка мужа потускнела. Джоуи знала, что он имеет в виду.
Альфи направился в душ, на ходу стаскивая одежду и бросая ее на пол. Джоуи задержала взгляд на его крепких ягодицах. Если у женщины есть доступ к такой великолепной заднице, зачем ей другие мужчины? Я замужем за самым классным парнем в Бристоле, с чего бы мне думать о Томе Фицуильяме? Что со мной не так?
Перед мысленным взором Джоуи встало преисполненное смятения лицо Тома, отводящего от себя ее руки у выхода из «Прялки». Он отчаянно искал слова, чтобы выразить шок и негодование: «Нет, не надо! Ты прекрасная девушка, просто красавица, но ты замужем, а я женат. Я бы ни за что… никогда… о господи!» Почему она вовремя не остановилась?
Строго говоря, Джоуи напала на Тома, и по-хорошему он вправе обратиться в полицию.
Но когда она положила руку ему между ног, он всем телом подался к ней, запрокинул голову, почувствовав ее ладонь на затылке. Их губы на краткий миг соприкоснулись, и Том застонал от наслаждения. Джоуи была пьяна, разум затуманен адреналином, гормонами и похотью, но она точно помнит: это действительно произошло. И только из-за этого мгновения, неуловимого, словно осенняя паутина, она не наложила на себя руки от позора.
Зашумела вода; дверь в ванную открылась и закрылась. На полу лежала одежда Альфи: заляпанный краской комбинезон, рваная футболка, старые трусы, скомканные носки. В зеркале отражалось стекло душевой кабины, за которым угадывались контуры обнаженного тела.
Джоуи замутило от чувства вины и отвращения к себе.
– Точно не хочешь пойти со мной? – поинтересовался Альфи, вытирая голову полотенцем. – Просто за компанию.
Джоуи стало ясно: он боится идти один в богатый дом и договариваться с манерной хозяйкой о работе.
– Я не твоя мама, – сухо ответила она. – Ты уже большой, чтобы тебя водили за ручку.
На лице Альфи мелькнула обида.
– Да, конечно, верно.
Он надел чистые джинсы и рубашку, взял с полки блокнот. Джоуи нашла карандаш, положила ему в карман рубашки, поправила воротник.
– Отлично выглядишь. Смотри, не продешеви. Люди в «Мелвиллских высотах» привыкли сорить деньгами, так что если не заломишь втридорога, тебя просто не поймут.
Альфи достал телефон, бегло пролистал фотографии маминой кухни и кабинета одной из ее соседок, который он только что покрасил.
– Нужна камера получше, – объявил он. – Фотки дерьмовые.
– Нормальные, – подбодрила его Джоуи. – Видно, что работа хорошая, чего же еще?
Дождавшись, когда Альфи уйдет, она вышла на лестничную площадку и выглянула в окно, из которого открывался вид на коттедж Фицуильямов. У тротуара стояла машина Тома; значит, он дома. При мысли о том, что Альфи и Том столкнутся лицом к лицу, Джоуи стало нехорошо.
Вдруг она заметила, что в кустах через дорогу кто-то сидит. Джоуи в испуге отшатнулась от окна, но потом все-таки выглянула, чтобы удостовериться, что ей не показалось. Да, там точно кто-то есть. Какая-то женщина сидит на корточках и смотрит на парадную дверь Тома Фицуильяма. В темноте сложно определить ее возраст. Светлые волосы, стройная фигура. Незнакомка достала из сумочки мобильный телефон и сделала несколько снимков.
– Джек! – позвала Джоуи с лестницы. – Джек, ты здесь?
Через пару мгновений брат показался на нижней площадке.
– Чего тебе? – недовольно спросил он с набитым ртом.
– Посмотри, кто это там, за красной машиной.
Джек, нахмурившись, открыл входную дверь и вопросительно взглянул на Джоуи.
– Там кто-то прячется.
Он вздохнул и вышел на улицу, а Джоуи продолжала наблюдать в окно. При звуке шагов незнакомка в кустах вздрогнула и забилась за автомобиль. Джоуи постучала в стекло. Женщина подняла голову, их взгляды встретились: ей около сорока, похожа на стареющую кинозвезду. Ее лицо показалось Джоуи знакомым.
– Никого нет, – пожал плечами Джек.
Хлопнула входная дверь. Женщина бросилась прочь.
Читать бесплатно другие книги:
