Лисий капкан Попова Елена

Глава 1

Май 2019 года

Мне девятнадцать

– Наверное, я люблю тебя. – Сокол положил руку на мое колено. – Со мной такое впервые…

Я взглянула на него и мило улыбнулась.

«Наверное, я и правда убью тебя. Хотя нет, не наверное, а точно. Я убью тебя, Соколов. Сегодня. Как только приедем на место».

– Остановись здесь. Сбегаю отлить.

– Может, дотерпишь? Мы почти на месте.

– Вряд ли.

Я свернула на обочину. Сокол вышел из машины и вприпрыжку бросился в кусты, а я еще раз проверила содержимое своей сумочки: всё на месте. Отлично.

Вот он – вроде бы идеальный парень. Бери, встречайся, выходи замуж, рожай детей. Он же самый классный парень в универе! Звезда! Еще четыре года назад я и подумать не могла, что на меня может клюнуть такой, как он. А чтоб по мне с ума сходил – ну, это вообще космос! Такие парни, как он, и не подозревали о моем существовании. Для них я была маленькой серой мышкой, которая ходила по школе в обнимку со своей лучшей подружкой – энциклопедией. Тогда я довольно скучно жила: грезила окончить школу с отличием, поступить в медицинский университет. И этот план меня вполне устраивал… до одного дня.

Это он сделал меня такой. Теперь парни сходят с ума по мне. У каждого второго внезапно ломается машина возле моего подъезда, и потом они часами ее ремонтируют, поглядывая на мои окна. А те, что смелее, в открытую подкатывают. Зовут в кино или просто прогуляться. Под звездным небом. Ха-ха. Романтики чертовы. Не до звезд мне. Цель моего приезда в этот город – месть. И до исполнения этой цели остались считанные минуты. А потом я вернусь в Ярославль и сотру этот май из памяти.

Июль 2015 года

Мне пятнадцать

– И чем же займетесь с бабулей? Ах да, будете пересаживать цветы, гулять в парке, дышать свежим воздухом, смотреть кино по вечерам, а перед сном ты, конечно же, будешь читать ей книжки. Всё верно? – оторвав взгляд от дороги, спросил мой братец, Макс.

– Обычная программа на летние каникулы. Ничего особенного, – пожав плечами, ответила я.

Макс тяжело вздохнул и запустил пальцы в черные нестриженые волосы.

– Нет, Мира, обычная программа на летние каникулы для девочки, которой на днях исполнилось пятнадцать, – это тусовки на дачах друзей, дикие танцы на барных стойках, джин рекой, синие волосы, проколотые брови и…

– И всё это не про меня, – перебила я сердито. – Пора бы уже признать, что у тебя самая отсталая в жизни сестра.

– Я в твои годы брал от жизни всё! И даже в долг просил, потому что мало было…

– И сводил с ума родителей! Сколько раз ты ломал кости в детстве?

– Лучше спроси: скольким я их сломал? – И басистый смех брата раздался на всю машину.

В детстве Макс был любителем подраться. Родителям приходилось навещать директора школы почти каждую неделю и получать выговор за его поведение и успеваемость. Он едва с двойки на тройку перебивался.

– Лучше скажи, когда ты уезжаешь на соревнования?

– В понедельник вечером.

– Готов?

– Как всегда – нет.

– Но при этом снова привезешь золото, – улыбнулась я.

Макс всегда скромничал, когда речь заходила о его спортивной карьере. На самом деле он практически жил в боксерских перчатках. А когда приближались соревнования, так и вообще готов был ночевать в зале.

Он занимался боксом уже пять лет. Без труда отправлял соперника в нокаут, занимал первые места на международных чемпионатах, но при этом настолько не любил хвастаться, что все его грамоты, медали и кубки лежали в отдельной коробке, а не стояли на полках. Папа ему давно говорил, что нужно сделать отдельный уголок, и все в доме будут с гордостью показывать его гостям. Но мой брат, мой одинокий воин, не нуждался ни в похвале, ни в славе.

– Мне кажется или над этим городом всегда светит солнце? – спросил Макс, проехав стелу с надписью «Вологда». – Вроде бы от Ярика всего три часа езды, но такое ощущение, что наши города находятся в разных странах.

Он посмотрел на табло на приборной панели, которое показывало тридцать один градус за бортом.

– Просто в этом городе живет наша солнечная бабуля, – улыбнулась я, доставая печенье из упаковки. – Поэтому здесь так светло и тепло всегда-всегда!

Я обожала этот город. Несмотря на то что родилась, росла и училась в школе в Ярославле, к Вологде относилась с огромным теплом. Да, здесь жила моя бабуля, к которой я приезжала на всё лето. В этом году я ехала к ней в начале июля, так как наша классная руководительница, Инна Евгеньевна, попросила меня поработать один месяц вожатой в школьном лагере.

Здесь две мои подруги: Катька Зеленская и Юлька Краснова. Мы с Максом познакомились с ними давно, нам было по девять, Максу – четырнадцать. Тогда он тоже оставался у бабушки на всё лето. А девчонки жили в бабушкином доме: Катька в пятом подъезде, а Юлька в нашем, третьем. Мы всегда вместе играли. В казаки-разбойники, прятки, крепость. Было весело.

А вскоре мой брат окончательно повзрослел и посчитал, что совсем не цивильно проводить каникулы у бабушки. Шататься по дворам Ярославля ему было куда прикольнее. Потом он увлекся боксом всерьез. И, как бы странно это ни прозвучало, взялся за ум и в итоге окончил школу без единой тройки. Их тренер по боксу, в конце каждой недели проверял дневники ребят. Если они успевали нахватать троек, то их отстраняли от тренировок до тех пор, пока тройки не будут исправлены. Таким образом, очень многие отсеялись. А вот кто по-настоящему отдавал себя спорту, тот шел на всё, чтобы его не отстранили. Таким был мой брат. Целеустремленные получают всё. Теперь он кандидат в мастера спорта по боксу и студент третьего курса Ярославского государственного университета.

Я закрыла глаза, наслаждаясь любимым вкусом ментолового печенья.

– Эх, я бы тоже остался на пару дней, – вздохнул Макс.

– Может, останешься хотя бы до утра? Зачем тебе ехать именно сегодня? Выспишься, отдохнешь.

Не успел брат открыть рот, как я уже поняла по его лицу, что он скажет, и проворчала, передразнивая:

– Некогда спать, есть, отдыхать. Утром я должен быть в зале. Усиленные тренировки, тренировки, тренировки!

– Ага, – устало улыбнулся брат.

– Бабушка опять расстроится. Видит нас раз в год, а ты не можешь хотя бы на одну ночь задержаться, побыть с ней. Триста шестьдесят пять дней в году, Макс! Подари ты хоть один из этих дней родной бабушке!

– В следующий раз обязательно, обещаю! – И опять его виноватый взгляд. – Ну правда, на носу важный бой. Мне и сейчас нужно быть в зале, понимаешь?

– Ладно, всё…

– Тренер и так ругается, что…

– Кошка сдохла, хвост облез, кто слово промолвит, тот ее и съест! – протараторила я и заткнула уши. Просто мне стало обидно за бабулю, которой он уделял так мало внимания.

– А мы вот как сделаем, – взбодрился он. – Давай, как только закончатся соревнования, я сразу приеду. Чесслово! На две недели!

– Обещаешь? – хитро прищурилась я.

– Клянусь!

– Заметано!

Мы выехали из Ярославля около трех часов дня, но совсем не учли, что в пятницу вечером многие поедут за город, и благополучно застряли в пробке на шоссе неподалеку от бабушкиного дома, который находился на окраине города.

Кирпичная пятиэтажка, окруженная такими же кирпичными пятиэтажками. Райончик спальный, тихий, темный. Одна школа, один садик, пара магазинов с торцов домов и один большой супермаркет.

Я наслаждалась тем, как у меня во рту таяла очередная ментоловая печенюшка, и, улыбаясь, смотрела в окно. Уже виднелся бабушкин дом. Виднелось и поле – бескрайнее, усыпанное ромашками и клевером. Далеко в поле стояли коттеджи и дачные домики. Там, среди этих домиков, был и бабушкин дачный домик. Очень удобно. Вышел из дома, перешел дорогу, прошел полкилометра по тропинке – и ты на даче. Много лет назад, когда бабушка и дедушка получили квартиру в этом районе, дедушка сразу заприметил участок в этом поле. Выкупил. Своими руками построил двухэтажный дом, баню, беседку. Бабуля развела в саду розарий. За много лет он так разросся, что люди головы сворачивали, когда проходили мимо участка. Бабушка нарочно не меняла забор. «Пусть старый, хлипкий, зато низкий. А если высокий поставим, кто ж тогда мой розарий увидит?» – говорила она.

Раньше дедушка держал две козы и с десяток кур. У нас всегда было свое молоко и яйца. А когда он умер, бабушка всю живность продала. Одной с ними ей было не справиться.

Мы с бабулей всё лето проводили на даче: и в солнце, и в дождь. С утра садились на велики и ехали. Я обожала заниматься ландшафтным дизайном. Обкладывала камнями клумбы, пересаживала цветочки туда-сюда. В том году дядя Лёша, наш сосед по даче, принес нам несколько ведер мелких разноцветных камней, и я полмесяца с ними возилась – выкладывала дорожку от дома до бани, но перед этим ее хорошенько выровняла. Получилось красиво! Нам с бабушкой понравилось. В этом году я хотела покрасить забор – в ярко-желтый цвет – и новую беседку, которую в прошлом году сделал всё тот же добрый сосед дядя Лёша.

В открытые окна повеяло запахом шашлыков и топящейся баньки. М-м-м… Я обожала этот запах.

– У меня сейчас желудок приклеится к позвоночнику, – простонал Макс, тоже почувствовав этот головокружительный аромат.

Машина завернула в бабушкин двор. На этот раз мест для парковки было хоть отбавляй – все уехали за город. Стоянка наша! Обычно чужих здесь не любили. Макс, бывало, припаркует свой «Форд-Мондео» на свободное место, а ему из окна кричат: «Эй! Это Михалыча из восемьдесят второй место! А ну освобождай!» А потом еще ворчат, что мы, наглецы ярославские, чувствуем себя как дома.

И это несмотря на то, что в этом дворе знали, что мы внуки Лидии Аркадьевны из третьего подъезда. Которая, между прочим, полрайона одевала: бабушка всю жизнь проработала на швейной фабрике. И вдобавок к пенсии неплохо зарабатывала пошивом одежды на дому.

Пока Макс доставал из багажника сумки, которые нагрузила мама для бабули, я, прихватив парочку пакетов, пошла к подъезду. Открыла дверь, подождала Макса, и мы поплелись на четвертый этаж. Макс ругался:

– И чего же это мама ей там нагрузила? Камней или кирпичей?

– Соковыжималку! – послышалось с четвертого этажа.

Бабуля, шаркая тапочками и улыбаясь во всю вставную челюсть, спускалась навстречу.

– Подымайтесь, подымайтесь! В этом году мы с Мирочкой будем соки крутить! Яблок-то вон нынче сколько цветет!

Ее глаза блестели от слез. Голос задрожал.

– Приехали, мои родненькие! – всхлипнула ба.

Я поставила сумки на бетонный пол и обняла бабулю крепко-крепко.

– Девочка моя! Совсем не изменилась. Совсем! – Она потрепала мои волосы. – Разве что выросла немного. И грудь, ох!

– Ба!.. – засмущалась я.

– Сложно измениться, когда волосы всегда на уровне подбородка, правда, ба?

– Опять начинаешь? – рассердилась я, но на этот раз уже не спрашивала, чем Максу не угодило мое каре. Я знала ответ: ему нравились девушки с волосами до пояса! И он автоматически отсеивал девчонок с волосами выше плеч. Он не считал их женственными и красивыми… А я обрезала косу в третьем классе, после того как посмотрела фильм «Леон». С тех пор своему стилю не изменяла.

Перед тем как обнять Макса, бабушка обошла его кругом.

– Ай да красавец! – протянула она. – Там, в Ярославле, зрячие девчата остались? Или все ослепли от этого парня? – Она хрипло рассмеялась и прижала Макса к груди.

– Да ладно я… Видел я фотки новой беседки! Дядя Лёша времени даром не теряет! – подмигнул Макс и первым пошел наверх.

– Он просто мой добрый приятель, – серьезно ответила бабуля.

– Угу… – Макс сделал вид, что поверил. – В прошлом году появились новые садовые качели, в этом году – беседка…

– Но он же плотник! – воскликнула ба.

– И приходит плотничать к одинокой вдове? – смеялся Макс, и я с ним заодно.

Пару лет назад Дядя Лёша купил недостроенный домик неподалеку от бабушкиного участка. Сначала он заходил к ней под «вескими причинами», например: «Не подскажете, какой телефон у председателя кооператива?», «А в лесу грибов много?», «А как электрика найти?». Бабуля знала всех и с удовольствием отвечала максимально подробно. Потом дядя Лёша на чай ее пригласил со всякими травками-муравками, что у них на огороде росли. А потом слово за слово… Она ему закруток с вареньем и лечо, он ей качели, беседку.

В общем, я рада, что она после трехлетнего траура после смерти деда начала расцветать. До знакомства с дядей Лёшей ба могла ходить с отросшими волосами, торчащими в разные стороны. До середины уха была седина, а дальше – цвет разбавленной марганцовки. Особо не парилась она и по поводу гардероба. Тем более на даче. А теперь у нее аккуратно подстриженные пепельно-фиолетовые волосы (ну, это, видимо, тренд среди бабушек), аккуратные бровки, да и губы не забывает накрасить, даже когда на огород выходит, чтобы сорвать спелые помидоры.

Мы пили чай с блинчиками и сырниками за большим круглым столом, что стоял в центре гостиной. Макс немного подремал на диване и около восьми вечера уехал домой. Мы так и не смогли уговорить его остаться с нами хотя бы до утра. Бабуля рассердилась, но новость о том, что любимый внук вскоре приедет к ней на пару недель, примирила ее с его отъездом.

Мы болтали с ней до позднего вечера: о школе, моих достижениях, участии в олимпиадах и, конечно же, о дяде Лёше. Ба говорила о нем явно смущаясь. Похоже, что-то между ними назревало. И хорошо бы. К нам она совсем теперь не ездила из-за проблем с высоким давлением, мама с папой погрязли в работе, и в последние несколько лет практически не приезжали ее навещать. Возможно, именно с дядей Лешёй она проведет счастливую старость, кто знает. Ведь любви все возрасты покорны, не так ли?

Когда бабушка уснула, я накинула ее вязаный кардиган и вышла на улицу. Так, просто постоять на крылечке, подышать свежим воздухом, которого так не хватало знойными днями.

Я села на ступеньку и смотрела на двор, в котором росла. Всё те же старые скрипучие качели, песочница, турники. Ничего нового. Подняла голову и взглянула на Юлькины окна – света не было. Катькины окна мне было не видно, они выходили на дорогу.

Раньше бабушка отпускала меня гулять только в сопровождении Макса. Помню, как мы завязывали шнурки в прихожей, а бабушка всё это время твердила брату: «Глаз с нее не спускай! Нигде не оставляй! Никуда от двора не уходи! На стройку не лезьте! Собак не дразните! С мальчишками не деритесь!» А Макс как всегда делал всё наоборот: если ему сказали, что на стройку лезть нельзя, так он обязательно туда полезет. Запретный плод, как же его не отведать…

И вот как-то я, Катька, Юлька и Макс полезли на стройку. Максу давно приглянулась эта пятиэтажка, которая строилась напротив бабушкиного дома. Стройка была ограждена забором, а за забором без умолку лаяла собака. Но Макс сказал, что собака добрая, он уже лазал туда и «точно это знал». «Даже гладил ее», – гордо заявил тогда он. В заборе была дыра, небольшая, но трем худеньким девчонкам и парню чуть покрепче не составило труда пролезть и оказаться в «разрушенном замке». В общем, Макс был королем, его покои занимали весь третий этаж, Юлька королева, так как она Максу нравилась, а мы с Катькой их слуги – нам отдали недостроенный четвертый этаж. Король с королевой приказали принести еды. Мы с Катькой собрали всё, что нашлось: обломки кирпичей, куски стекловаты, пек. И притащили им на подносе – куске картона.

– Сначала попробуют слуги! – громко сказал король и сунул мне кусок пека. Я, смеясь, отвернула нос.

– Ах так! Отравить нас вздумала? – вскочил со ступеньки Макс. – Казнить! Казнить! – закричал он, затем взял меня под руку и повел на первый этаж. Там был эшафот. Катьке королева Юлька приказала развести костер. Макс ненадолго вышел из роли короля и вместе с ней сгонял за забор во двор – за ветками и досками.

– Ты будешь казнена! – крикнул Макс. – Но сначала я сожгу твою отраву! – Он кинул в костер кусок пека, затем ткнул в него палкой. Поднял на палке расплавленный кусочек, взмахнул и только что-то хотел крикнуть, как застыл с испуганными глазами… А мне прямо в шею слева прилетела… капля лавы, как мне тогда показалось.

Помню, как я визжала. Как Макс в панике пытался оторвать от моей шеи эту капельку размером с копеечную монету. Помню, как оторвал… И как я еще сильнее плакала.

Король нес свою служанку на руках до самой квартиры. Я не собиралась рассказывать о случившемся бабушке, хотела что-нибудь соврать, но Макс всё сам выложил, как только мы вошли. Макса ба наказала, а мою шею намазала какой-то очень вонючей мазью от ожогов. А потом еще много лет Юлька и Катька мне завидовали, точнее моему шраму: он был похож на звезду. А Макс спустя много лет говорил, что именно благодаря ему на моей шее всегда звезда горит.

Я минут десять сидела на крыльце и смотрела на пятиэтажку напротив – когда-то ту самую стройку. Эти минуты я потом еще не раз вспомню. Вспомню, каким мне тогда казался этот двор, этот город из моего детства, где мы облазили все дворы и переулки. И каким чудовищным он стал для меня.

Глава 2

Июль 2015 года

На следующий день я зашла за Катькой. Дверь никто не открыл. Пошла к Юле. Открыла младшая сестра и сказала, что Юлька на пару с Катькой укатили в лагерь – «урвать последний год».

Ни разу не ездила в лагерь. И не особо хотелось. Вообще, у меня не очень получалось заводить дружбу. В Ярославле я дружила только с Леной, мы с ней вместе пошли в первый класс. Она доучилась до третьего, а потом с семьей переехала в другой город. Одноклассницы несколько раз приглашали погулять после школы, но я отказывалась – для меня всегда на первом месте были уроки. А потом все поняли, что я заучка, и просто перестали звать. Но зато когда нужно было списать, я сразу обрастала кучей «друзей». В целом, моя школьная жизнь протекала спокойно. Из года в год я училась на отлично.

В тот день я побродила по дворам и вернулась домой. На дачу мы тоже не пошли – бабушке нужно было дошить платье клиентке. Я часто помогала ей – играла роль манекена, а затем собирала с пола обрезки ткани и обрывки ниток, которые успевали разнестись по комнатам. Когда бабушка работала, ее комната быстро заполнялась грудой тряпок и картонных выкроек.

– С этим платьем разделаюсь и на остаток лета вся твоя! – пообещала ба и нажала на педаль машинки.

Летом она вообще не любила брать заказы. Розарий же нужно поливать и за садом ухаживать! А вот в остальное время года буквально не вылезала из-за швейной машинки.

Когда довольная клиентка рассчиталась с бабушкой и скрылась за дверью, бабуля упаковала машинку в чехол и поставила ее в шкаф.

– Всё! Я в отпуске! – заявила она.

Затем достала из шкафа мешок и вытряхнула его над диваном. Из мешка вывалились разноцветные парики.

– Ты до сих пор их хранишь? – удивилась я.

– А как же! Вдруг еще пригодятся? – посмеялась она и надела на меня синий парик.

– Мальвина! – хихикнула я, взглянув в зеркало.

– А ну, сними-ка его! – приказала ба и отряхнула парик с огненно-рыжими длинными волосами. – Вот! Вот этот тебе всегда шел! – Она сунула его мне.

И из милашки Мальвины я тут же превратилась в страстную яркую бестию. Мои зеленые глаза стали очень выразительными, а кожа, казалось, аж засветилась – так ее оттенял рыжий цвет.

– А помнишь, они были мне почти до колен? – покрутилась у зеркала я. – Теперь стали по пояс.

– Ой, как ты выплясывала в нем, когда была маленькой! – приложив ладони к щекам, рассмеялась ба. – Как ты веселила нас с дедом!

– Да ладно я. Только вспомни, что вы с дедом вытворяли!

– У меня есть идея: давай-ка мы найдем старые кассеты с праздников и вместе их посмотрим? – предложила бабуля.

Да, далеко не в каждой семье остался видеомагнитофон. Да что там, не все сохранили даже дивиди-плееры. А вот у моей бабули было и то и другое.

Решили посмотреть видео, на котором я и Макс, мелкие, весело дурачились под музыку в париках: я пела во флакон с маминым лаком для волос, а Макс был на подтанцовке.

Мы смеялись и вспоминали наши семейные праздники и то, как они с дедушкой развлекали нас, примеряя на себя разные образы. Так у нас с Максом на днях рождениях выступали то Алла Пугачева, то Ирина Аллегрова. Кстати, было особенно смешно лицезреть Аллегрову в бабушкином исполнении: пожилая, с круглыми формами «Ирина» в белом кудрявом парике скакала по дому козликом, пела в микрофон и иногда извинялась за то, что у нее пересыхало в горле. Но в таком случае всегда помогал «Валерий Леонтьев» – у деда этот образ был самым удачным. Он так смешно тряс темными кучерявыми волосами и всегда кричал громче фонограммы.

– Ты с мальчиками совсем не общаешься? – неожиданно спросила бабушка.

– Нет…

– И подруг у тебя совсем нет?

– Нет… – пожала плечами я. – А зачем они мне? Они будут только мешать, ба. Я же не хочу свою жизнь прожить впустую: тусоваться после школы в больших компаниях, краситься вызывающе, целоваться с парнями в школьных коридорах. Курить за углом школы никогда не поздно научиться, а вот вправить вывих ни одна из них не сможет, а я смогу! – гордо заявила я и сдула со лба рыжую челку парика.

– Э-э-э… А я ничего и не говорю, просто…

– Ба! Вы все так переживаете, что я буквально сплю с энциклопедиями, что мало общаюсь со своими сверстниками, что одеваюсь не модно, что не меняю прическу, но потом же сами будете гордиться тем, что в вашей семье есть всемирно известный хирург, который проводит наисложнейшие операции, так ведь?

– Согласна! Я с тобой согласна! – Ба больше не хотела со мной спорить. – Но все-таки рыжий тебе очень идет, милая! – улыбнулась она и поправила на моем носу очки.

Я поднялась в свою комнату. Голова в парике немного вспотела, я стащила его и превратилась в прежнюю себя. Волосы густые-прегустые, но серые… и никогда не блестят. Глаза перестали гореть ярко-зеленым. Они так выделялись только на фоне рыжих волос. Я положила очки на полку и пошла чистить зубы, как всегда думая об одном: поскорее бы сняли брекеты. Из-за них меня в школе прозвали Катей Пушкарёвой. Мне было обидно. Я считала себя гораздо симпатичнее.

Глава 3

Август 2015 года

Прошло уже полтора месяца, как я гостила у бабули. Макс, чемпион в среднем весе по боксу, сдержал свое обещание, и пусть не две недели, как обещал, но десять дней провел с нами. Всё это время стояла жара, и мы не вылезали с дачи. Надули там большой бассейн и в нем спасались от зноя. Иногда приходилось ходить в город. В дачном магазинчике не всегда находились те продукты, которые нужны моему брату для правильного питания.

В городе было совсем нечем дышать. На улицах днем стало практически безлюдно. Все куда-то разъехались. А мы с бабушкой и дядей Лёшей почти каждый день жарили то шашлыки, то сосиски гриль, то крылья. Макс сердился на нас – он отчаянно пытался соблюдать спортивную диету, но шашлык, бабушкины пирожки с брусникой, блинчики с творогом и прочие вкусности заставили сбежать моего брата домой. Он так и сказал, что если задержится еще на пару дней, то ему будет самое место в сумо, а не на боксерском ринге.

– Да, мам, всё отлично. Бабушка ушла к дяде Лёше, хочет помочь собрать огурцы. Я читаю папины записи лекций. Кажется, если кому-то нужно будет вырезать аппендицит, то я готова!

Мама тяжело вздохнула.

– Молодец, конечно, но… на улице лето, Эльмира, каникулы! До поступления в университет еще три года. Успеешь ты научиться вырезать аппендициты! Иди погуляй. А не то бабушка собственноручно вырежет мне что-нибудь! – посмеялась мама.

– В каком смысле?

– Она каждый день звонит мне и высказывает, что у тебя нет никаких интересов, кроме учебы.

Вечером мы с бабушкой пошли с дачи домой. По дороге она ворчала сначала на занудливую клиентку, которая всё же уговорила сшить платье на девичник, потом на себя: «Вот почему я вечно такая безотказная? Надо было сказать ей твердо, что я в отпуске!»

Бабушка полвечера на кухне обсуждала заказ с молодой девушкой, счастливой невестой, у которой на следующие выходные был намечен девичник. Она принесла бабушке большую коробку «Раффаэлло» и умоляла сшить платье к нужной дате.

Пока ба обсуждала детали с клиенткой, я напекла сырников.

Бабушка освободилась. Поворчала еще несколько минут, а потом достала с балкона банку земляничного варенья, и мы навернули с ней целую тарелку сырников.

– Ты кого-то ждешь? – спросила я, когда кто-то постучал в дверь.

– Нет, – пожала плечами ба и пошла открывать.

В квартиру вошла девочка с длинными русыми волосами. Ее лицо было усыпано веснушками. На вид очень милая, лицо совсем как у фарфоровой куколки. Она держала в руках горшок, из которого торчал куст, привязанный к палке.

– О, Кристина, проходи, деточка, проходи, – вежливо пригласила ее бабушка.

Девочка мило улыбнулась бабушке, а потом перевела взгляд на меня.

– Привет! – поздоровалась она.

– Привет, – ответила я.

– Бабушка вам рассаду передала.

Она протянула горшок бабуле.

– Вот спасибо! – поблагодарила ее бабушка и поставила горшок на комод. – Ты проходи, проходи, с Мирой моей познакомься.

Кристина немного засмущалась. Я тоже. Бабуля разрядила обстановку:

– Мира живет в другом городе. Ко мне на лето приезжает. А Кристина живет через три дома.

– Я видела тебя несколько раз в магазине, – вспомнила та. – Ты вроде бы давно гостишь тут?

– С июля.

– Прогуляться не хочешь? – неожиданно предложила девочка.

Если честно, я очень хотела поболтать с кем-то еще, кроме бабули и дяди Лёши.

– Э-э-э… – Я взглянула на бабушку, а у той было лицо, словно она только что выиграла в лотерею.

– Конечно, она пойдет! – ответила за меня ба и пробурчала мне на ухо: – Сходи развейся!

– Ну где же он?.. – простонала я, еще раз перебирая всё содержимое шкафа. – Ба! – крикнула я из комнаты.

– Звала? – тут же вошла она.

– Где мой джинсовый сарафан?

– В стирке.

– Как? Зачем? Он же чистый, ба!

– Да? А мне показалось, что на нем какие-то пятнышки…

– Хорошо… Тогда где рубашка, розовая такая, с большими пуговицами на карманах?

– Тоже в стирке.

– А ее зачем?

– Ну, там капли какие-то были на кармане, я и закинула стираться.

– Пф-ф, – закатила глаза я. – Но у меня больше ничего нет приличного!

– Как это? – Бабушка подскочила к моему шкафу. – А это? А вот это?

Она вытащила белую майку на тоненьких бретельках и многослойную короткую юбку, которую, кстати, сама мне и купила.

Ничего не оставалось делать, как нацепить шмотки, которые мне были совсем не по душе. Майка так обтягивала, что скорее показывала, чем скрывала ажурный бюстгальтер. Я предпочла бы надеть что-то более свободное, мешковатое, не обтягивающее, но капитан чистоты всё это засунул в стиральную машину и, скорее всего, сделал это специально. Ба постоянно ворчала, что картофельный мешок на мне будет смотреться куда лучше, чем мой сарафан.

– Хорошо вам повеселиться! – крикнула нам вслед бабушка.

Кристина предложила прогуляться до дома культуры. Там много лавочек и фонтан, который красиво светился вечером. Мы вышли из подъезда и побрели дворами. Вечер был очень теплым, идеально подходящим для прогулки.

– Твоя бабушка – вечный двигатель!

– Это правда, – хихикнула я.

– Ты до конца каникул будешь гостить у нее?

– Да, наверное.

– А сколько тебе лет?

– Пятнадцать. В середине мая исполнилось.

– А мне шестнадцать. Куда планируешь поступать после школы?

– В мед. Отучусь, стану хирургом. – Я сдвинула очки на кончик носа и сделала лицо как у профессора. Кристина засмеялась. – После окончания универа постажируюсь у родителей в клинике и, возможно, со временем открою свою, – озвучила я свою мечту моей новой знакомой.

– Семья врачей, значит?

– Да. Папа кардиохирург, мама стоматолог. Сначала они открыли одну клинику в Ярославле, потом вторую, третью. Затем открыли филиалы и в других городах. И теперь в клиниках моих родителей работают лучшие специалисты. Хочешь – губы накачают, хочешь – зубы не хуже чем у голливудских звезд сделают, хочешь – родинку удалят, хочешь – сердце «починят».

Мы перебежали дорогу и оказались у панельной девятиэтажки.

Кристина села на бетонный блок, загораживающий въезд во двор. Сняла с плеч маленький рюкзак и принялась что-то искать в нем.

– А я вообще не знаю, смогу ли закончить школу… с моей-то успеваемостью, – захохотала она и достала пачку сигарет. – Мама сказала, что выкинет меня из дома, если я не принесу аттестат. Или, что еще хуже, отправит меня в Грязовец, к моему отцу. У него там кафешка. Буду там работать.

Кристина прикурила тонкую сигарету.

– Будешь? – И протянула мне пачку.

– Нет, я не курю.

– Ну и правильно, – затянулась она. – А я два года курю.

Я сделала пару шагов назад, чтобы не пропахнуть сигаретным дымом, и поняла, что не ожидала от такой милой на вид девочки таких откровений и привычек.

Она быстро выкурила сигарету, кинула ее под ноги, затоптала белыми кроссовками.

– У тебя жевки нет?

– Нет… – Я сунула руку в маленькую сумку, которая болталась на уровне бедер, достала две ментоловые печенюшки. – Держи!

– Это что? – скривила губы Кристина.

– Ментоловое печенье. Очень вкусное. Я по две упаковки в неделю съедаю, – посмеялась я и распечатала упаковку.

– М-м-м… Вкусное! – причмокнула Кристина. – Где покупаешь?

– В Ярике. В магазине со всякими финскими штучками. В Вологде нет такого отдела. Очень жаль. Я бы скупила, наверное, всё печенье.

После небольшого перекуса я думала, что мы пойдем дальше в сторону дома культуры, но нет. Кристина достала из маленького рюкзака зеркальце, тени, тушь, помаду, румяна и положила всё это рядом на бетонном блоке. Затем начала красить веки темно-фиолетовыми тенями. Я присела рядом.

– Не успела дома накраситься?

– Угу, как бы не так! – фыркнула она. – Мои предки запрещают мне краситься так, как мне нравится. Легкий макияж, едва заметный, – покривлялась она, изображая, скорее всего, маму. Ляпнула на щеки жирные точки тонального крема. – Мой дом как тюрьма: музыку громко слушать нельзя, потому что бабушке мешаю. – Кристина размазала тональник и принялась за ресницы. – Гулять строго до десяти, заниматься с репетитором… – Обвела губы ярко-сливовым карандашом. – Говорю же, тюряга!

Захлопнув зеркало, достала тюбик с умывалкой и несколько ватных дисков.

– Перед тем как пойти домой, смою! – засмеялась она и принялась складывать косметику обратно в рюкзак.