Скандинавские мифы и легенды. Жизнеописания богов и героев с иллюстрациями и подробными комментариями Биркетт Том

Происхождение ётунов

Мы уже встречали на страницах этой книги нескольких великанов – от неотесанного Трюма до Герд с ее сияющими руками. Историю их жизни трудно отделить от истории богов, так как судьбы двух этих племен тесно переплетены: происхождением, браками и непрекращающейся враждой, кульминацией которой станет Рагнарёк. Ётуны враждуют с богами со времен убийства первого великана Имира, но во многих отношениях они нужны асам для того, чтобы выжить. Один и его братья – сыновья Бора и великанши Бестлы; инеистый великан Болторн – дед Одина по матери; дядя-великан научил Отца богов его могущественным заклятиям. Привычка богов брать себе в жены великанш зародилась задолго до того, как были созданы сами девять миров. Ётуны были вынуждены отдать асам множество своих реликвий – от огромного котла, в котором боги варили свое пиво, до самого меда поэзии, украденного у гиганта Суттунга и обманом добытого из-под охраны его дочери Гуннлод. Великаны могут проследить свою родословную вплоть до самого начала мира, и сам Один стремится прикоснуться к их знанию об отдаленном прошлом и научиться изначальной мудрости, которая старше богов. Даже сама земля сотворена из мяса и костей Имира – предка всех великанов, чья кровь потекла по долинам первозданного мира. Боги, может, и создатели Вселенной, но без ётунов не было бы ни морей, ни неба, ни гор, и если бы не плодородная плоть великана, то не было бы и Мидгарда.

Все ётуны происходят от двух великанов, которые выжили в потопе, покончившем с остальным их племенем, – внука Имира, Бергельмира, и его жены-великанши. После того как Один с братьями создали Мидгард, выжившим гигантам было запрещено преступать границы этого мира; есть горные великаны, живущие в скалах и утесах Ётунхейма, инеистые великаны в областях вечного холода и огненные великаны в пылающем царстве Муспельхейм. Все эти земли – темные леса, выжженные равнины и бесплодные горы – образуют Утгард: отгороженное внешнее пространство за оградой, защищающей мир людей. Путешествовать в эти места опасно, и для того, чтобы войти в Ётунхейм, богам приходится пересекать стремительные реки или огненные барьеры. Иногда великаны навещают Асгард; так, в начале истории конец золотому веку богов положило прибытие туда трех загадочных великанш.

Согласно Снорри, первосущество Имир породило всех великанов

Крышка англосаксонского Ларца Фрэнкса, на которой, кажется, изображено нападение великанов на героя по имени Эгиль

Великаны отвечают за многие силы, которые поддерживают Мидгард и влияют на него – от орла Хрёсвельга, который сидит на краю мира и машет крыльями, образуя ветра, до великанш, перетирающих соль на дне моря. Боги, в свою очередь, вносят в этот хаос определенный порядок. Они защищают Мидгард от крайностей ётунов и превращают сырое знание и ресурсы в системы, образующие заселенный мир. В их сотрудничестве с гигантами нет моральной двусмысленности. Боги могут обманывать ётунов и красть у них, но человечество всегда будет на стороне Одина и асов, которые предоставляют ему защиту от враждебного мира. Конечно, боги дают великанам множество причин чувствовать вражду – от убийства их предка Имира до похищения великанш и нарушения клятв, – и именно гиганты в конце концов победят, когда в день Рагнарёка силы хаоса поглотят выстроенный богами несовершенный порядок. То будет оргия разрушения, после которой мир должен переродиться: такова судьба, которую боги вечно пытаются отсрочить, и по этой причине данный конфликт является не просто войной двух племен.

Хрунгнир и лошадиные бега

У Одина есть восьминогий конь по имени Слейпнир, который известен как лучший из коней: он бежит так быстро, что под его копытами пролетают мили, и он может перемещаться между мирами живых и мертвых. Подобной лошади требуется разминать ноги, и однажды Один решил совершить на нем подходящую поездку – вплоть до Ётунхейма. На этот раз Один путешествовал не инкогнито, но надел золотой шлем и, не таясь, скакал по небу. Остальные боги видели, как он выехал, и гадали, что пришло ему в голову.

Вскоре Один достиг горного жилища буйного великана по имени Хрунгнир, который не поверил своим глазам, увидев, как бог по небу проезжает на коне над его домом. Великан задрал голову и крикнул в небеса: «Ты не проедешь дом Хрунгнира, пока не представишься! Скажи мне, кто ты и где ты нашел эту лошадь!»

Один медленной трусцой подъехал к Хрунгниру. Он начал провоцировать великана еще до того, как копыта Слейпнира коснулись земли.

«Нет времени болтать, – сказал Один, – но ставлю свою голову на то, что этот конь лучше любой твари, которую вы откармливаете в Ётунхейме. Вокруг любой из них Слейпнир сможет навернуть круги!»

Хрунгнир сразу заглотил наживку. У него была отличная лошадь по имени Золотая Грива, и он решил преподать этому заносчивому богу урок. Один уже пустился в легкий галоп, и Хрунгнир запрыгнул на Золотую Гриву и погнался за ним, выкрикивая в сторону Отца богов всевозможные оскорбления. Слейпнир своими восемью копытами так быстро бежал по земле, что казалось, будто он стоит на месте; и как бы ни стегал Хрунгнир свою лошадь и ни сыпал проклятиями, Один всегда был на несколько шагов впереди его. Один и великан проскакали до Асгарда, и Хрунгнир был в таком бешенстве, что не заметил, как Ётунхейм остался далеко позади и он въехал в обиталище своих врагов.

Великан задрал голову и крикнул в небеса: «Ты не проедешь дом Хрунгнира, пока не представишься! Скажи мне, кто ты и где ты нашел эту лошадь!»

Наконец Один остановил Слейпнира. На коне не было ни капли пота. За ним цокнул и остановился Хрунгнир; у Золотой Гривы от усталости подгибались колени.

«Добро пожаловать в наш дворец, могучий Хрунгнир, – сказал Браги, беря поводья Золотой Гривы и поглаживая дрожащую лошадь. – Входи и раздели с богами чашу эля».

Хрунгнир едва поблагодарил за приглашение и направился во дворец, вытирая пот, стекавший у него с бровей, о выданную ему одежду; он громко потребовал напиток. Чтобы напоить великана элем, Фрейя принесла чаши самого Тора, но Хрунгнир осушил их и велел дать еще. Вскоре он очень сильно захмелел и стал бахвалиться перед Браги: мол, он такой сильный великан, что поднимет Вальхаллу с фундаментом и перетащит ее в Ётунхейм, затопит Асгард и убьет всех богов за исключением сияющей Фрейи и златовласой Сиф, которых заберет в наложницы. Боги пожалели о гостеприимстве, оказанном ими этому хаму из Ётунхейма, но Фрейя продолжала ухаживать за гостем, несмотря на его постыдные слова. Когда она собиралась налить чашу, Хрунгнир схватил ее за руку. «Сперва я выпью все, что есть у асов, а потом исполню свои угрозы», – зло усмехнулся он.

Хорошо обходиться с гостями – священный долг, но в конце концов боги устали от оскорблявшего их великана и послали гонца к Тору: есть проблема, и ему нужно как можно скорее оказаться дома. К тому времени, когда Тор прибыл, Хрунгнира уже невозможно было контролировать, и он продолжал требовать еще выпивки. Тор вошел в зал. «Великан! – крикнул он. – Великан за нашим столом! Великана обслуживает Фрейя!» Хрунгнир сделал большой глоток. «Великан пьет из моих чаш! – Тор готов был взорваться от гнева. – Кто допустил это безумие? Я сотру его в порошок!»

Хрунгнир рыгнул и неуверенным движением повернулся к богу.

«Знаешь, это Один, сам великий бог, пустил меня в ваш ничтожный маленький зал, и вот что я скажу тебе… – Хрунгнир сделал паузу и хлопнул глазами. – Если ты убьешь меня здесь безоружным, тебе в том не будет никакой чести. – Гигант указал мясистым пальцем примерно в направлении Тора. – Если бы только у меня с собой было мое точило и огромный каменный щит, ты бы уже бежал отсюда со своим молотом, болтая им между своих маленьких ножек».

Тор вошел в зал. «Великан! – крикнул он. – Великан за нашим столом! Великана обслуживает Фрейя!» Хрунгнир сделал большой глоток. «Великан пьет из моих чаш!»

Тор едва мог поверить в то, что слышит такие слова, однако, как бы зол он ни был, ему не оставалось ничего, кроме как восхититься. Никто не смел разговаривать с ним так прежде! Когда Хрунгнир предложил устроить схватку после того, как он протрезвеет, глаза бога загорелись. На каждое оскорбление он ответит таким ударом, что содрогнет горы и достигнет слуха каждого великана Ётунхейма. «Сдержи же свою часть уговора! – кричал ему вслед Тор после того, как Хрунгнир с трудом взобрался на свою лошадь. – Если ты не появишься в указанное время, о твоем позоре узнают все миры!»

Хрунгнир помчался назад в землю великанов так стремительно, как только могла бежать несчастная Золотая Грива – и пока он скакал, весть о том, что между великим ётуном и Тором должен состояться поединок, распространялась везде и всюду. Хрунгнир был самым сильным из горных великанов: у него был шанс победить в бою даже могучего Тора!

Было условлено, что бой состоится у границы Ётунхейма на участке, отмеченном прутами орешника. Готовясь к битве, великаны извлекли из речных русел грунт и слепили из жирной глины огромное существо – оно было девяти миль ростом и трех миль в обхвате, а волосами его были облака. Ётуны вообразили, что такое чудище нагонит страх на Громовержца, когда тот прибудет из Асгарда, однако они допустили элементарную ошибку: дали своему созданию сердце кобылы. Его едва хватало, чтобы огромный глиняный человек мог подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы был готов биться: при виде бога, приближавшегося во всей своей ужасной ярости, он обмочился. С Хрунгниром было иначе: сердцем его был валькнут из твердого камня, а голова его была так же крепка, как отшлифованная скала. Щит его тоже был сделан из камня, а оружием его было точило, которое он перекинул через плечо как булаву. Он не боялся небесного огня или грома и молний, которые разразились над горами, когда Тор скакал по равнине со своим молотом, привыкшим убивать великанов. Хрунгнир неподвижно, подобно скале, выжидал. Схватка началась!

Когда оба противника ступили на участок, выделенный для битвы, над их головами собрались грозовые тучи и вздрогнули горы. Так как Хрунгнир привел на поединок огромного великана из глины, Тор взял своего слугу Тьяльви – это было честно. Тьяльви подбежал к Хрунгниру, чтобы дать ему совет: «Послушай, о Хрунгнир! Я хочу, чтобы бой был честным, а потому даю тебе подсказку. Мой хозяин собирается обмануть тебя, приблизившись под землей, чтобы ударить в твое слабое место. Делай что должен, чтобы защитить свой зад, и не говори, что я тебя не предупреждал».

Услышав это, Хрунгнир бросил каменный щит на землю и забрался на него, схватив обеими руками каменное точило, чтобы ударить бога, откуда бы он ни появился. Долго ждать ему не пришлось. В подготовку к схватке Тор вложил все свои силы. Вдруг он выскочил из-за каменных глыб и бросился прямо на Хрунгнира с высоко поднятым молотом. Пока он бежал, небеса сверкали молниями. Хрунгнир ожидал, что Тор нырнет под землю, но бог приближался все ближе и не выказывал каких-либо намерений изменить свой курс. Великан только начал сожалеть о том, что бросил щит себе под ноги, как Тор закинул руку, чтобы метнуть молот ему в голову. У Хрунгнира почти не было времени на то, чтобы отреагировать на летящий Мьёльнир, но он верил в силу собственного оружия. Он кинул точило навстречу молоту. Раздался оглушительный грохот: точило и молот столкнулись в воздухе. На мгновение показалось, будто сила великанов и мощь богов уничтожили друг друга, однако Мьёльнир был сделан из куда более прочного материала, нежели земной камень: он расколол точило и продолжил полет. Одна часть точила упала на землю, и так появились все точильные камни в мире; другая же часть осколков ударила Тора в голову и сбила его с ног. Мьёльнир куда сильнее врезался в висок Хрунгнира: голова каменного великана разлетелась на острые осколки, которые упали наземь кремневым дождем. Обезглавленное тело Хрунгнира рухнуло вниз, а огромная нога ётуна обрушилась на лежавшего без сознания Тора и придавила его к земле.

Валькнут используется при жертвоприношении. 1-й Стура-Хаммарский картинный камень

Тор в весьма странном одеянии поражает Хрунгнира своим молотом. Гравюра по дереву с рисунка Карла Эмиля Дёплера (ок. 1882)

Тем временем слуга Тора, Тьяльви, позаботился о глиняном великане – его схватка оказалась куда проще. Он подбежал к Тору, который пришел в себя и начал стонать. «Уберите это с меня!» – заревел он. Но нога Хрунгнира весила как колонна, и Тьяльви не мог сдвинуть ее с места; не смогли и асы, пришедшие на помощь. Даже Один в растерянности не знал, что делать, пока кроха-сын Тора, Магни, не слез с материнских рук и не поднял ногу как какую-то безделушку: «Папа, если бы я оказался здесь раньше, то мог бы побить великана за тебя и уберечь нас всех от множества неприятностей». Тор потрепал сына за волосы и вручил ему в награду лошадь Хрунгнира: «Как насчет того, чтобы достать из моей головы это точило?»

Мьёльнир куда сильнее врезался в висок Хрунгнира: голова каменного великана разлетелась на острые осколки, которые упали наземь кремневым дождем.

Может, Магни был и крепким малым, но одной силы было недостаточно, чтобы извлечь осколки, попавшие в голову Тору. Для этого была вызвана прорицательница, которая умела исцелять мощными заклятиями. Ее звали Гроа, и она была женой человека по имени Аурвандиль, который пропал много месяцев назад. Гроа долго колдовала над Тором, и наконец он почувствовал, как точило начинает выходить из его головы: это было похоже на пробуждение от кошмарного сна. С огромным облегчением он вздохнул и стал рассказывать провидице о своем недавнем путешествии на север, где он встретился с человеком, нуждавшимся в помощи: «Он почти ничего не весил, потому я перенес его в корзине за спиной через замерзшие реки Эливагар и оставил у границы Мидгарда». Гроа поинтересовалась, почему Тор рассказывает ей эту историю: она несколько ее отвлекала. «Он был хороший человек, и единственный вред, который он получил, – отморозил палец ноги, который торчал из корзины. Я оторвал его и бросил в небо, где он теперь известен как Утренняя Звезда». Теперь Гроа была заинтригована. «Ты можешь звать звезду более знакомым именем: Палец Аурвандиля». Тут Гроа уронила свои колдовские предметы и вскрикнула: «Ты нашел моего мужа? Он жив и почти невредим? Кажется, мне надо присесть». Гроа была настолько ошеломлена этой новостью, что напрочь забыла конец своего заклинания, и по этой причине осколок точила остался в голове Тора. Когда кто-то по невнимательности катает точило по полу, начинает шевелиться и другое, которое сидит в голове у Тора. Это вряд ли оставит бога его сторонником.

Скримир и рукавица великана

Как-то Один насмехался над своим сыном с другого берега: «Я помню, как ты прятался в пальце рукавицы великана. Ты боялся чихнуть или испустить газы!»

За этим оскорблением кроется история.

Вскоре после того, как Тор забрал себе в услужение детей Тьяльви и Рёскву, и пока коза его еще только училась ходить со сломанной ногой, сын Одина решил пешком отправиться в страну великанов. Его сопровождали новые слуги и Локи, который в те дни был в куда лучших отношениях с богами. Спутники дошли до моря, окружающего землю, и поплыли по воде, пока не достигли области, лежащей у самой границы мира. Здесь была дорога, ведущая на восток, и вскоре попутчики подошли к огромному лесу. Темнело; время было разбивать лагерь. Тьяльви, шедший впереди с мешком Тора, заметил в сумерках заброшенный дом, дверной проход которого был почти той же ширины, что и крыша. Спутники решили, что это место неплохо подходит для укрытия, и устроились на ночь.

Вскоре после полуночи их разбудило землетрясение. Земля так колыхалась, что, казалось, дом вот-вот обрушится. «Сюда! – крикнул Тор. – Здесь пристройка, и она выглядит устойчивее остального дома. Тут будет безопаснее». Тьяльви, Рёсква и Локи укрылись во мраке, а Тор, став на колени, с молотом в руках загородил проход. Всю ночь земля продолжала трястись, а дом дрожал. Тор не сомкнул глаз.

На рассвете Бог-Молот покинул постройку и вышел на улицу. При утреннем свете Тор смог увидеть то, что не разглядел ночью: тенью, которую они приняли за невысокую горную гряду, был огромный великан, лежавший на спине. Его грудь вздымалась и опускалась, а храпел он так громко, что тряслась вся земля. Тор решил, что победить гиганта таких размеров будет проще, пока тот спит, потому он подошел к его голове и высоко поднял свой молот. Но как только он приготовился ударить, великан приподнялся. «Уже утро?» – спросил он. Тор был так поражен его величиной, что забыл нанести удар и просто стоял с поднятым молотом. Чтобы прийти в себя, богу потребовалось время. Он откашлялся и опустил свой молот, как только мог спокойнее. «Как тебя зовут?!» – закричал он ввысь, обращаясь к стоявшей перед ним исполинской фигуре. «Я Скрюмир, – ответил великан. – А мне нет нужды спрашивать, как тебя звать. Знаю я, что ты Аса-Тор. Я узнал твой молот. Но скажи мне, Тор, не видел ли ты мою рукавицу? Я уверен, что она была на мне, когда я шел спать». Тор взглянул на дом, в котором все еще прятались его спутники, и издали увидел, что это такое. Пристройкой, в которой они спали, был большой палец рукавицы великана. Тор залился краской. Теперь ему действительно надо было заставить Скрюмира замолчать навеки, покуда эта история не разлетелась по Ётунхейму: великий Тор прячется в рукавице великана!

«Не идешь ли ты туда же, куда и я, Аса-Тор? – спросил гигант. – Если так, то давай идти вместе – эта земля опасна для маленьких людей». Тор согласился пойти вместе со Скрюмиром, но лишь по одной причине: чтобы дождаться более удобной возможности убить его и заставить замолчать. Договорившись, Скрюмир открыл свой огромный мешок со снедью и начал поглощать завтрак. Тор и его спутники сделали то же с котомкой, которую нес Тьяльви, и, когда великан предложил объединить припасы, Тор с радостью согласился: у них еда практически закончилась, а у великана ее, казалось, было несметное количество. Скрюмир связал воедино оба мешка, легко взвалил их себе на плечо и, широко вышагивая, пошел по тропе далеко впереди группы. Ко времени, когда боги настигли его, он даже успел разбить лагерь под исполинским дубом и готовился ложиться спать на ночь. «Я уже поел, – сказал он Тору, – но вы идите и посмотрите что-нибудь для себя в мешке». Единственная проблема состояла в том, что Тор не мог развязать мешок, как бы он ни старался и ни призывал на помощь себе всю свою божественную силу. К тому времени великан уже уснул и громко храпел. Тор, у которого не получалось развязать узлы ётуна, злился все сильнее, и наконец он вспылил, подошел к спящему гиганту и сильно ударил его по голове Мьёльниром. Скрюмир проснулся и, казалось, был слегка удивлен. «Не листок ли с дерева упал мне на голову? – спросил он, глядя на крону дуба. – И хорошо ли вы поели, друзья мои?» Тор свирепо взглянул на него и уселся под деревом, мечтая об эле и жареной козлятине.

Тор вылезает из рукавицы и замечает спящего великана (Карл Эмиль Дёплер, ок. 1905)

Великан Скрюмир и Тор (Луи Юар, 1891)

Теперь ему действительно надо было заставить Скрюмира замолчать навеки, покуда эта история не разлетелась по Ётунхейму: великий Тор прячется в рукавице великана!

Посреди ночи Тор проснулся от неспокойного сна. Храп Скрюмира был столь силен, что лесная подстилка сотрясалась с каждым его вздохом. Тор подполз к исполину и, высоко подняв молот, ударил им прямо в середину лба. То был самый сильный удар, который Тор наносил в жизни, и молот глубоко погрузился в огромную голову великана. Скрюмир выпрямился. «Что случилось? Не желудь ли упал мне на голову? – спросил он, разглядывая ветви дерева. – И почему ты не спишь?» Тор сказал, что всего лишь хотел размять ноги и что стоит еще глубокая ночь. Великан покряхтел и вскоре снова заснул.

Тор подполз к исполину и, высоко подняв молот, ударил им прямо в середину лба. То был самый сильный удар, который Тор наносил в жизни, и молот глубоко погрузился в огромную голову великана.

Тор был потрясен. Если у него появится возможность поразить ётуна в третий раз, то бить надо будет так сильно, чтобы никакому богу не пришлось наносить еще один удар. Сын Одина притворился, что он отдыхает, но остался сидеть, взвешивая в руке свой молот. Перед самым рассветом он вновь услышал храп Скрюмира и, подбежав, прыгнул на распростертого великана и ударил его Мьёльниром со всей силы. Молот погрузился в плоть до рукояти, но исполин вновь приподнялся с озадаченным видом. «Неужто птица сломила ветку на дереве? Кажется, пока я спал, на голову мне упало несколько прутьев». Скрюмир встал и потянулся – весьма неплохо для существа, которое трижды за ночь поразил Мьёльнир. «Если ты достаточно отдохнул, лучше нам продолжить путь, маленький человек». Бог массировал натруженную руку; в глазах его бушевали молнии.

Было уже недалеко до твердыни ётунов, которую Тор разыскивал в этой области мира. Компания путешественников скоро разделится: боги пойдут в крепость Утгард, а Скрюмир – на север. Великан дал Тору совет: «Я слышал, как вы, козявки, перешептывались о моем росте, но знай, что на земле, которая лежит перед вами, меня считают человеком средней величины. На твоем месте я бы повернул назад, и если ты зайдешь во дворец Утгарда-Локи, то, пожалуй, лучше тебе не кичиться твоей силой аса». Исполин подмигнул Тору, взял завязанную котомку и зашагал прочь в лес. Тор и представить себе не мог, что его молот окажется столь бесполезным против великана, и не горел желанием вновь встретить этого парня, Скрюмира.

Утгарда-Локи и испытания силы

Тор со спутниками продолжили путешествие по Ётунхейму и вскоре подошли к крепости. Как и сказал им Скрюмир, то была твердыня, выстроенная для великанов невероятной величины, и, чтобы увидеть небо, стоя перед ней, богам пришлось задрать головы так высоко, что они едва не упали на землю. Соответственного размера были и ворота крепости; даже Тор со всей своей силой не смог их открыть. В конце концов путникам пришлось пройти через решетку, сделанную для того, чтобы удерживать куда более крупные создания, чем божества. Внутри крепости стоял дворец. Когда боги вошли в него, они обнаружили две огромные скамьи, на которых сидели исполины размера, немалого по любым меркам. Спутники подошли к трону и представились Утгарда-Локи, но этот ётун не сразу признал их – такими маленькими и незначительными они казались. Когда он наконец заговорил, на лице его появилось удивленное выражение. «Так-так. Правда ли этот кроха – Тор, могучий колесничий? Надеюсь, ты сильнее, чем кажешься! Послушай, если только тебе внизу там слышно: мои правила таковы, что все гости должны мне подчиняться. Тебе будет оказано гостеприимство, но лишь в том случае, если ты сможешь доказать, что в чем-то ты лучше прочих. Не важно, что это будет за испытание: ты должен просто победить великана, которого я выберу и выставлю против тебя». Локи первым выступил вперед. Он был голоден, потому предложил помериться скоростью поглощения пищи, добавив: «Я так голоден, что опустошу мою тарелку быстрее, чем любой из ётунов!»

Утгарда-Локи кивнул головой: для состязания в этом у него был подходящий претендент. Он вызвал великана по имени Логи встать со скамьи. Между соперниками на стол было поставлено большое корыто, доверху наполненное мясом. Локи и ётун Логи должны были начать с противоположных концов и есть в направлении друг друга; кто съест больше, тот и победит. Соперники ели так быстро, как только могли, и встретились посередине корыта. Только вот если Локи объедал мясо с костей, то великан Логи пожирал и сами кости, и даже свою половину корыта! Все согласились, что Локи проиграл состязание ётуну; но, по крайней мере, плут больше не был голоден.

Тогда поднялся слуга Тора, Тьяльви. «Я известен как весьма быстрый бегун, – сказал он. – Я устрою гонку с любым, кого ты выберешь». Великану Утгарда-Локи понравилось это предложение: бег – хорошее умение. Однако он предупредил Тьяльви, что тому надо бежать очень быстро, чтобы победить исполина, которого он выберет. Соревнующиеся вышли наружу, на плоскую площадку с пометками для бега. Утгарда-Локи выбрал для состязания довольно небольшого ётуна Хуги, и уже в первом забеге он так оторвался от мальчика, что добежал до конца и повернул назад, когда Тьяльви еще только бежал вперед. «Придется тебе, мальчик, приналечь, если хочешь выиграть эту игру», – сказал Утгарда-Локи, хотя и должен был признать, что бегает Тьяльви отнюдь не медленно. На второй раз Хуги снова достиг конца дорожки и повернул назад, а Тьяльви отставал от него на расстояние выстрела из лука. Утгарда-Локи был впечатлен способностями мальчика, хотя и понимал, что догнать Хуги у того шансов нет. На третий раз ётун добежал до конца дорожки, пока Тьяльви не достиг даже ее середины. Все признали, что Тьяльви проиграл в состязании.

Теперь подошел черед состязаться Тору. Утгарда-Локи хотел услышать, в чем выберет соревноваться бог, ибо подвиги его были хорошо известны. Тор решил помериться с великаном силами в питье. Правителю Утгарда-Локи устроить это было весьма просто, и он приказал внести в зал рог. Слуга подошел и вручил его Тору. «Те, кто пьют в Утгарде лучше всех, могут осушить этот рог одним глотком, хотя не очень крупным великанам потребуется два глотка. Но нет здесь таких, кто не сможет опустошить его с трех глотков. Начинай, когда будешь готов, могучий Тор». Ас примерился к рогу: он был необыкновенно длинным, а жидкости в нем было столько, что она едва не переливалась через край. Пока Тор наблюдал за состязаниями своих спутников, у него проснулась сильная жажда; он, уверенный, что сможет осушить рог за один присест, сделал большой глоток. Выпив так много, как только мог, и отвалившись от рога, он увидел, однако, что уровень жидкости опустился по сравнению с прежним лишь ненамного. «Ты сделал несколько больших глотков, Тор, – сказал Утгарда-Локи, – но не думаю, что ты далеко продвинулся. Попробуй еще раз». Тор поднял рог во второй раз и пил, пока мог удерживать дыхание. Запрокинуть рог так высоко, как он хотел, было трудно, и пиво с пеной струилось по его рыжей бороде. Когда Тор опустил рог, переводя дыхание, казалось, что выпил он еще меньше, чем в первый раз, хотя сосуд теперь уже можно было держать вертикально, не боясь расплескать напиток. «Решишься ли ты пригубить эль еще раз, могущественный повелитель коз? – насмехался великан. – Если так, то теперь тебе придется отпить больше прежнего; и, если желаешь сохранить свою репутацию великого бога, тебе придется проявить себя намного лучше в других состязаниях». При мысли о том, что он может потерять лицо в присутствии ётунов, Тор пришел в бешенство, и на этот раз он не опускал рог, покуда лицо его не покраснело, а сам он не мог выпить ни капли более. С сильным грохотом он опустил рог и увидел, что пива стало заметно меньше, но кубок и близко нельзя было назвать пустым. Чувствуя полное поражение и неслабую тошноту, он вернул кубок Утгарда-Локи.

Теперь подошел черед состязаться Тору. Утгарда-Локи хотел услышать, в чем выберет соревноваться бог, ибо подвиги его были хорошо известны. Тор решил помериться с великаном силами в питье.

«Что ж, Тор, я вижу, что сила твоя отнюдь не так велика, как нам рассказывали. Но, может быть, ты можешь проявить свою мощь в чем-то другом, чтобы возместить неудачу?» Тору пришлось перевести дыхание, прежде чем ответить. Он заподозрил жульничество. «Такие глотки боги не назвали бы маленькими, но я попробую силы в другом испытании».

Утгарда-Локи вышел из зала и вернулся с большой серой кошкой: «Здесь, в Ётунхейме, детишки любят забавы ради поднимать кошку над землей. Я бы и не подумал давать такое простое испытание сильнейшему из асов, но вижу, что для того, чтобы оправиться от столь тяжелого поражения, тебе нужно восстановить самооценку». Тор схватил кошку. Он решил преподать ётунам урок и примерился к гигантскому животному. Хрустнув пальцами, ас взял кошку с обеих сторон. Кошка была не особенно тяжелой, но по мере того, как Тор поднимал ее, спина животного изгибалась – и как бы Тор ни выпрямлялся, лапы ее твердо стояли на полу. Наконец усилием всех мышц тела Тор смог заставить кошку оторвать от земли одну лапу. Он не прошел испытание, как говорило ему предчувствие, а у Утгарда-Локи нашлись новые издевки: «Как я и ожидал! Кошка большая, а Тор здесь совсем мал ростом».

На этот раз Тор совсем разъярился и вызвал на борьбу любого из присутствовавших великанов, невзирая на то, каким маленьким он казался среди них. Утгарда-Локи окинул взглядом исполинов и кивнул головой: «Я не вижу в этом зале мужа, который сочтет честью бороться с таким карликом. Но позовите мою престарелую кормилицу Элли – может, Тор сможет побороть ее… Хотя она побеждала людей, которые выглядели куда сильнее этого крохотного бога». Когда Элли ступила в зал, великаны разошлись в стороны, и Тор начал бороться со старухой. Чем сильнее он пытался повалить ее, тем крепче она стояла на ногах, и было ясно, что побороть ее практически невозможно. Наконец Тор оступился, и старуха заставила его встать на колено. Тут Утгарда-Локи приказал остановиться. Он сказал, что после такого результата в борьбе со старухой Тору нет смысла сходиться с кем-то сильнее. Было уже поздно, и великан предоставил на скамьях путникам место для сна, хорошо обращаясь с ними на протяжении всего вечера – несмотря на то что ни один из них ни в чем не проявил себя лучше остальных.

«Не могу скрыть, что всем нам стыдно за то, что случилось в твоем дворце, и, будь на то моя воля, я бы никогда не ступил в это место», – ответил Тор.

На следующее утро хозяин щедро накормил гостей, вывел их за ворота своей крепости и проводил к границам своих владений. Когда они прошли какую-то часть пути, Утгарда-Локи спросил Тора, как, на его взгляд, прошел визит. «Не могу скрыть, что всем нам стыдно за то, что случилось в твоем дворце, и, будь на то моя воля, я бы никогда не ступил в это место, – ответил Тор. – А хуже всего то, что я знаю: весть об этом разойдется по миру и всюду надо мной будут насмехаться».

Утгарда-Локи обернулся и увидел, что они отошли от крепости на большое расстояние. «Теперь, когда мы в безопасности и вдалеке от моего дома, я могу открыть вам несколько истин. Если бы я знал, какова твоя сила, то и близко не пустил тебя к своему дворцу, ибо ты и так чуть не причинил великое зло всем ётунам. Скажу, что я тот же великан Скрюмир, которого ты встретил в лесу по пути сюда. Когда ты пытался развязать мой мешок, тебе это не удалось потому, что я завязал его при помощи чар, а не одним узлом. Когда ты трижды бил меня молотом по голове, уверен, ты бы раздробил мне череп, если б я не предвидел этого и не подставил под удар скалу, чтобы она приняла твои удары. Тот утес вдали, по бокам которого видны три впадины, – это результат трех ударов Тора. Также я обманул тебя при испытаниях в моем дворце, ибо великаны были не теми, кем казались. В первом состязании Локи сошелся с Логи – Огнем, – и пламя пожрало деревянное корыто так же быстро, что и мясо. Когда Тьяльви соревновался с Хуги, на самом деле он пытался обогнать мои мысли, и настоящее диво, что он не сдался! Когда ты пил, Тор, из праздничного рога, другой его конец лежал в океане, и чудо состояло уже в том, что уровень напитка снизился. Когда ты вернешься к морскому берегу, то увидишь, насколько три этих глотка осушили океан. С этого времени люди будут называть это отливом. Не менее я удивился, когда ты поднял кошку, – на самом деле то был Мировой Змей, который обвивает весь мир, а тебе удалось поднять его так высоко, что он почти коснулся небес. И еще меня поразило, что ты так долго держался против своего соперника в борьбе – старухи Элли. На самом деле ты боролся с самой старостью, и хорошо известно, что никому не дано победить этого врага, – но ты, казалось, можешь сравниться с ней силой. Я не желаю с тобой больше встречаться; если в будущем ты придешь ко мне, ворота крепости будут заперты, а великаны приготовятся обороняться. Чтобы спасти мою твердыню, я прибегу к тем же чарам, что использовал при проверке твоей силы».

Неудачная попытка Тора поднять гигантскую кошку (Катарин Пайл, 1930)

Слушая этот рассказ, Тор гневался все больше, и пальцы его сжимались вокруг рукояти молота. Но когда он поднял Мьёльнир, чтобы поразить Утгарда-Локи, то увидел лишь скалы и полосу неплодородной земли. Великана было не видать. Когда Тор повернул назад, чтобы вновь прийти в крепость, то увидел, что и она исчезла, а на ее месте осталось пустынное лавовое плато. На всем обратном пути по лесу и Мировому океану внутри Тора бурлил гнев. Он поклялся отомстить; в первую очередь – Мировому Змею.

Эгир, Ран и девять волн

Морским богом и защитником мореходов мог бы быть Ньёрд, но у морей есть и необузданная сторона, и мореплаватели боятся не только Мирового Змея. У великанши Ран есть сеть, с помощью которой она стаскивает людей с судов и забирает их в пучину. Когда в море пропадает рыбак, говорят, что он попал в объятия Ран. В темных глубинах океана она владычествует над утопленниками. Дочери Ран унаследовали натуру матери и олицетворяют волны: их зовут Небесный Блеск, Голубка, Кровавые Волосы, Прибой, Волна, Всплеск, Вал, Бурун и Рябь. Девять дочерей Ран могут сопровождать моряков в их плаваниях, но так же легко они могут и обернуться против них; когда они возбуждены, то обрушиваются на берег и подбрасывают боевые ладьи как игрушечные.

Муж Ран – Эгир, и он так прочно ассоциируется с океаном, что само море могут называть его именем. Корабли зовут конями Эгира, а если поэт пишет о дочерях Эгира, то ясно, что он имеет в виду волны. Эгир – морской великан, но, подобно тому как море обеспечивает людей, живущих на берегу, пропитанием, Эгир помогает обставлять пиры богам. Когда-то он пришел в Асгард в качестве гостя и попросил рассказать истории о богах и создании мира. Передают, что великан был крайне впечатлен блеском Асгарда и оказанным ему гостеприимством: свободно лились пиво и рассказы, Браги самым уважительным тоном отвечал на все вопросы Эгира. Ему было разрешено гостить столько, сколько ему захочется, а в благодарность морской великан пригласил богов и альвов на праздник в свой островной дом, где он обещал десятикратно вознаградить асов за проявленное гостеприимство. Когда Эгир пришел в Асгард, зал был залит блеском сверкавших мечей; его же дом, говорил исполин, вместо очага освещаться будет устилающим полы блестящим золотом, и этот металл до сих пор иносказательно называют «огнем Эгира». Помимо этого, Эгир обещал богам столько еды и пива, сколько они смогут съесть и выпить. Боги определились с днем, в который они собрались посетить его дворец. Была лишь одна проблема: у Эгира не было достаточно крупного котла, чтобы сварить пива на всех приглашенных, и он попросил асов отыскать подходящий. Он должен был знать, что искать им придется в Ётунхейме, рискуя своими жизнями. Эгир мог бы быть радушным хозяином, но, в конце концов, он был великаном, со свойственной им скупостью.

Дух вод и дочери Эгира (Нильс Йохан Ольсон Бломер, 1850)

Хюмир и котел

Тору дал совет однорукий Тюр: он слышал о котле, который мог бы подойти для дела. Мать Тюра звали Хрод, и она жила с мудрым и свирепым великаном по имени Хюмир близ края неба и окружающего землю океана. Среди ётунского племени Хюмир был известен двумя вещами: невероятно массивным черепом и сосудом для варки меда глубиной в милю или больше. Тюр сказал, что котел этот будет как нельзя кстати для того, чтобы пиво лилось на празднике Эгира, но Тор знал, что для того, чтобы добыть его у великана Хюмира, им придется приложить всю свою силу и хитрость.

Боги удалились далеко от Асгарда на колеснице Тора и пересекли ледяные реки, которые текли со времен сотворения мира. Оставив колесницу на границе земли великанов у крестьянина по имени Эгиль, Тор и Тюр продолжили путь пешком, зайдя глубоко в Утгард, и наконец достигли продуваемого всеми ветрами дома ётуна Хюмира. Первым человеком, которого они встретили здесь, была великанша-бабка Тюра, и бога ужаснул ее вид: голов у нее было больше, чем обычно. Если точнее, девятьсот. Мать Тюра, Хрод, выглядела куда приятнее: она была облачена в золото, а кожа ее сияла. Она сразу же предложила сыну выпить эля после долгого пути. «Приветствую тебя, сын, и твоего грозного друга. Мы не ждали гостей, но все же я рада, что вы пришли». Хрод явно нервничала и ходила меж столом и окном, наблюдая за приближением вечера. «Хюмир вскоре вернется с полей», – сказала она задумчиво и стала грызть и без того обкусанные ногти. Услышав за дверью шаги своего мужа-великана, она посадила обоих богов в подвешенный на балке котел: «Здесь вам будет безопаснее, если он придет не в духе!»

У Хюмира был страшный вид: его свирепое лицо было покрыто инеем, принесенным с моря, а у щек позвякивали длинные сосульки, выросшие на бороде.

Великан ворвался в комнату, как порыв зимнего ветра. У Хюмира был страшный вид: его свирепое лицо было покрыто инеем, принесенным с моря, а у щек позвякивали длинные сосульки, выросшие на бороде. «С кем это ты говорила?» – требовательно спросил он. Хрод проигнорировала вопрос: «Добро пожаловать домой, в тепло, муж мой!» Хрод повесила плащ Хюмира и сделала глубокий вздох. «У меня есть вести, которые тебе приятно будет услышать: к нам приехал Тюр! И кстати, он привел друга – старшего сына Одина. Разве это не чудесно, когда гости приходят без предупреждения!»

Хюмир без особенной радости отозвался на это известие. По правде говоря, он с такой злобой уставился туда, где прятались боги, что сломал брус, за который были подвешены горшки и сосуды, и все они свалились на пол. Не разбился из них только твердый котел, в котором сидели Тюр и Тор. Боги вылезли из него, отряхиваясь и бормоча приветствия. Тора порывало всадить молот в череп великана, однако он помнил, по какой причине они сюда явились.

«О могучий Хюмир! Мы пришли просить тебя об услуге, о которой ты сможешь подумать, когда перестанешь крушить дом. Мы хотим взять твой знаменитый котел на наш праздник». Хюмир продолжал пристально смотреть на гостей. Он очень хорошо знал, что Тор оставил вдовой не одну великаншу; и вот он просит об услуге. Что за дерзость! Но Хюмир был связан законами гостеприимства и проворчал жене: «Они могут остаться на ночь, и молись, чтобы они не вызвали неприятностей. Утром я дам им задания, чтобы проверить их силу». Он крикнул слугам убить трех самых жирных быков с поля при доме – их надо было как можно скорее приготовить и подать к ужину. «Посмотрим, какой у этого великого бога аппетит!» – бормотал про себя Хюмир. Он несколько удивился, когда Тор в одиночку съел двух быков. Ас откинулся на спинку стула: «Теперь я полностью сыт, друг мой великан; пойду и лягу, если ты не против, – немного отдохну перед испытаниями». Хюмир уставился на него. Утром они должны были пойти на охоту за дичью, а бог доказал, что, когда доходит до великанских порций, его не так уж легко сломить.

История о том, как Тор поехал на рыбалку с Хюмиром, и об их встрече с Мировым Змеем, возможно, известнее всех прочих мифов, но здесь ее рассказывать не место. Достаточно отметить, что, когда потрясенный великан и громовержец вернулись на берег, еды у них было вдоволь, но отношения их не улучшились ни на каплю. Хюмир теперь пуще прежнего укрепился в том, что Тору следует вернуться к богам с пустыми руками и оконфуженным из-за провала задания. Для начала он попросил Тора вытащить пойманных ими китов на берег: Тор приволок прямо во дворец Хюмира одной рукой китов, а другой – лодку. Он даже не затруднился опорожнить трюм. Тяжелый нос оставлял на полях борозду. Великан, должно быть, впечатлился таким проявлением силы, но виду точно не подал. «Ты думаешь, что силен, но есть только одно истинное испытание силы – сумеет ли такой коротышка как ты разбить мой стеклянный кубок? Я дам тебе попытку, и если у тебя получится – забирай мой котел. А если нет, то ты уйдешь из моего дворца – и, когда в следующий раз я увижу тебя или этого однорукого бога, которого называют моим сыном, я проломлю вам головы».

«Какое странное и легкое задание!» – подумал Тор. Он поднял стеклянный кубок, взвесил его в руке и, даже не вставая со стула, метнул его в каменную колонну в доме Хюмира. Колонна разлетелась на куски, но кубок остался лежать на груде камней неповрежденным. Хюмир засмеялся и продолжил трапезу, но настроение Тора не улучшилось ни на йоту.

Позднее за ужином, пока Хюмир был занят своей тарелкой, мать Тюра подошла к Тору с советом: «Ты сильнейший из богов, но и ты никогда не найдешь способа разбить этот кубок, если только не используешь для этого череп моего мужа. Он намного прочнее, чем колонна, и очень толстый». Тор воспользовался советом Хрод. Он дождался, пока Хюмир, набив живот, не откинется от стола и, приложив всю свою силу, метнул кубок тому в лоб. Упав назад, великан перевернул стол, и Тюр заревел от смеха. Череп ётуна остался невредим, а кубок раскололся на мельчайшие осколки. Теперь не было сомнений в силе Тора и в том, что он прошел последнее испытание. Хюмир был очень раздосадован: он не только лишился своего любимого кубка, но и должен был теперь выполнить соглашение и дать богам свой котел. А котел этот варил эль по приказу и не был обычной безделушкой, которую можно было бы запросто отдать. Но Хюмир устроил Тору последнее испытание. «Бери, – сказал он, потирая лоб и чувствуя привкус железа во рту. – Котел твой… Если только такие маленькие люди, как вы, смогут его унести». Тюр дважды пытался поднять гигантский котел, однако ему это не удалось. Котел не сдвинулся и на дюйм, хоть Тюр и не был слаб. Но у Тора был другой подход. Он перемахнул через край котла и перевернул его вверх дном так, что они оказались внутри. Упершись головой в дно котла и ногами – в землю, Тор смог поднять его над землей и выйти из дома; у ног его звенели котельные кольца.

Рыбалка с Хюмиром. Фрагмент каменного рельефа эпохи викингов из церкви Святой Марии в Госфорте

Так боги донесли котел почти до края земли великанов, когда их настигли люди Хюмира. Боги увидели, как над лавовым полем поднимается пыль, до того как услышали приближение горных ётунов. Тор вздохнул и сбросил котел с плеч. В руки он взял Мьёльнир. Молот летал; каждый удар однорукого Тюра был смертелен. Боги оставили после себя на равнине тех ётунов, которых поэты называют «китами из лавы», и помогли роду Хюмира воссоединиться в Хели. Так могучий Хюмир расстался с жизнью, а боги получили котел, которого хватило для того, чтобы сварить эль в доме Эгира.

Жена Хюмира, убранная золотом Хрод, которая помогла Тору и Тюру перехитрить своего мужа, вероятно, вернулась в Асгард с сыном. Владения Хюмира заполучили его дочери. Далее история повествует о том, как эти девушки однажды помочились в раскрытый рот Ньёрда, когда он дремал на морском берегу. Между великанами и богами не может быть примирения.

Гейррёд и его дочери-великанши

Дочери великанов могут быть не менее свирепыми, чем их отцы. История Гейррёда и его дочерей, как и многие другие рассказы о ётунах, начинается с Локи. Было лето, днями, что казались длинными и скучными, нечего было делать, и Локи томился. Он решил сходить в Ётунхейм и посмотреть, не веселее ли там. Для путешествия он позаимствовал у Фрейи плащ из соколиных перьев. Сменив таким образом облик, он полетел в горную крепость великана Гейррёда. Конечно, в пещерном дворце должно было что-то происходить! Локи не догадывался, однако, что причиной веселья вот-вот станет он сам.

Локи был не настолько храбр, чтобы сразу влететь в зал, а потому он сел на выступ скалы рядом с большим окном и стал разглядывать, что происходит внизу в пещере. Его глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к темноте; когда же он освоился, Локи увидел, что прямо на него смотрит великан Гейррёд. Видимо, в Ётунхейме тоже не происходило ничего увлекательного. «Заберитесь на скалу и принесите мне этого странного сокола», – приказал Гейррёд своим людям. Локи не испугался. На таком высоком выступе он чувствовал себя в полной безопасности и решил, что остаться на месте и понаблюдать за тем, как ётуны карабкаются к нему по скале, будет забавно. Посмотрел бы он на их лица, когда в последнюю минуту сокол взмоет в небо. Лишь когда он попытался взлететь, то понял, что не может оторвать лап от камня, – и было уже слишком поздно. Его посадили в мешок и бросили на пол пещеры перед Гейррёдом.

Локи не снял свой плащ из перьев и выглядел как обычный сокол. Но Гейррёд рассмотрел его глаза и сказал, что это глаза человека, а не птицы. «Говори, кто ты такой, или будет куда хуже!» – сказал он. Но Локи не произнес ни слова, и потому великан посадил его в сундук, где морил голодом три месяца. Ётуны – существа древние, и они могут быть терпеливыми, как камни. Скука в Асгарде и близко не могла сравниться с тремя месяцами в сундуке. Локи, когда его достали наружу, щурился от яркого света, был взъерошен и вонял, будто вылез из могилы, – был куда более расположен к разговорам. Бог рассказал, кто он таков. «Я сохраню тебе жизнь, – сказал Гейррёд, – если ты сделаешь кое-что для меня взамен. Найди повод привести Тора в мой дом и убедись, чтобы он оставил свой молот снаружи». «Это будет непросто, – ответил Локи, – но я сделаю все возможное, если только ты выпустишь меня из этого грязного сундука».

«Клянись!» – потребовал Гейррёд.

Локи поклялся столько раз и таким множеством самых священных вещей, что в конце концов Гейррёд поверил и отпустил его.

Локи вернулся в Асгард и никому не рассказал, где он был. Вскоре в разговоре с Тором он нашел возможность исполнить обещанное великану: «Послушай, Тор. Я слышал об одном месте неподалеку отсюда, где все говорят о твоей силе и не верят рассказам о ней. Там есть две девицы, которые заливаются краской, как только услышат твое имя, и я уверен, что в том блестящем дворце тебя ждет самый лучший прием». Тор пожелал отправиться туда и нацепил молот на ремень. «Только одно: прояви знак доброй воли и оставь Мьёльнир дома – чтобы они знали, что ты пришел с миром». Тень пробежала по лицу Тора, но он выполнил просьбу Локи.

По зеленым тропам боги вышли в направлении Ётунхейма. Тор взял спутником своего слугу Тьяльви, и по наущению Локи они двинулись на восток. На границе Ётунхейма они встретили великаншу по имени Грид. Как и многие другие великанши, она жила меж двух миров: хранила верность ётунскому племени и в то же время была матерью молчаливого бога Видара, который отомстит за Одина волку Фенриру. Из всех великанов Грид была более прочих расположена помогать богам. Она приютила Тора и Тьяльви на ночь. Когда огонь в очаге догорел, она поведала Тору правду о Гейррёде: «Некогда он был моим мужем, и его не следует недооценивать. Если только я вообще знаю этого хитроумного сына троллей, вы попадете в ловушку».

Тору было уже слишком поздно возвращаться за молотом, но Грид одолжила ему пояс силы и железные рукавицы, которые могли сильно помочь Тору в общении с великанами. Еще она вручила ему толстый посох Гридарволь, который станет причиной смерти дочерей Гейррёда. Вооружившись этими вещами, Тор со слугой Тьяльви пересек замерзшие потоки, известные как Эливагар, и направился к крепости Гейррёда. Дорога в Ётунхейм сама достойна рассказа: Тор шел вброд по ледяным водам, неся Тьяльви на спине; на посох Грид он опирался, сопротивляясь бурным течениям и не давая им унести обоих путешественников. Бог грома опоясался поясом силы и закричал бурлящему потоку, что если воды не утихнут, то сам он вырастет так сильно, что коснется небес. Но течение продолжало усиливаться, и река уже не была похожа на обычный горный поток. Когда они достигли середины бурлящего потока, Тор увидел причину, по которой поднялся уровень воды. Дочь Гейррёда, Гьяльп, поставив ноги по обе стороны горного ущелья, прибавляла к холодным водам мощную струю мочи. «Надо заткнуть устье», – решил Тор. Он взял со дна камень, прицелился и бросил его в расставившую ноги великаншу; снаряд попал в цель и остановил поток. Тогда идти вброд стало легче, и Тор сумел выбраться из реки при помощи рябины, росшей на берегу: с тех пор рябина известна как «рука помощи Тора».

Тору было уже слишком поздно возвращаться за молотом, но Грид одолжила ему пояс силы и железные рукавицы, которые могли сильно помочь Тору в общении с великанами.

К тому времени как спутники подошли к горной крепости Гейррёда, они уже обсохли, однако воняли как козлы, и, вместо того чтобы пригласить в зал, их направили в небольшую пещеру, где содержались животные. В центре помещения стоял один стул, и Тор, вымотанный переходом через реку, захотел на него присесть. Но, как только он вытянул ноги, стул начал подниматься к потолку комнаты, и Тор увидел, что его вот-вот раздавит о скалы. К счастью, у него оставался посох, который дала ему Грид, и он упер его в свод пещеры. Сильнейший из богов всей своей мощью стал отталкиваться от потолка посохом, пока не услышал хруст и жуткий вопль. Под стулом с переломанными позвоночниками лежали дочери Гейррёда, Гьяльп и Грейп. Те ли это застенчивые девицы, познакомиться с которыми ему предлагал Локи? Тор ощетинился от негодования, лицо его омрачилось.

Гейррёд сделал вид, будто ничего не произошло, и пригласил Тора и Тьяльви в теплый зал. Великаны были заняты пиром, вдоль всего пещерного помещения горели очаги: свод его едва можно было увидеть за густым дымом и огромными сталагмитами, свисавшими в темноте. «Добро пожаловать, Тор, в мою великую палату. Все мы хотим увидеть, насколько ты силен; начнем же испытание?» Гейррёд нагнулся, взял из огня огромными клещами раскаленный добела железный брусок и бросил его прямо в голову Тора. После столкновения с дочерьми великана Тор был начеку: он уже надел железные рукавицы, которые дала ему Грид, – и очень вовремя, ибо он смог поймать искрящийся металл в полете. Гейррёд прыгнул за сталагмит, но Тор метнул шипящее железо с такой силой, что оно насквозь пробило камень, прошло через грудь великана и ушло в стену пещеры. Тор не покинул того места, пока не покарал всех пировавших ётунов: многие познакомились с посохом Грид. Среди всех этих проломленных голов Тор, вероятно, позабыл, что отправиться во дворец Гейррёда, оставив дома молот Мьёльнир, предложил ему именно Локи.

Тор шел вброд по ледяным водам, неся Тьяльви на спине; на посох Грид он опирался, сопротивляясь бурным течениям и не давая им унести обоих путешественников.

Изображение Тора и Тьяльви, пытающихся перейти реку, разлившуюся из-за дочери Гейррёда (Карл Эмиль Дёплер, 1905)

Тьяцци и похищение яблок Идун

Многие конфликты между богами и великанами происходят оттого, что одно племя хочет что-то, чем владеет другое. Ётуны больше всего желают забрать у богов их женщин, а также яблоки, которые не дают асам стареть. Идун – хранительница этих яблок, но и сама она обладает неменьшей силой обновления, что и те плоды, которые она разделяет с остальными. Все асы очень хорошо знают ее значимость, ибо однажды ее похитил великан Тьяцци. Всего за несколько дней чары Идун рассеялись, и время стало скрючивать богов, как старые яблони.

Тьяцци происходил из древнего рода горных великанов, а отца его звали Эльвальди. Эльвальди был очень богат золотом, добытым в горах, и когда он умер, то его богатство было разделено таким образом, чтобы каждый из его сыновей-ётунов взял столько золота, сколько он сможет унести во рту: по этой причине золото до сих пор называют «речью Тьяцци». Тьяцци известен как отец лыжницы Скади и тем, что в своем горном королевстве Трюмхейм, где среди скал бушует гроза, он принимает облик огромного орла. Именно в виде орла он задумал похитить Идун и ее яблоки.

Однажды Один, Хёнир и Локи зашли далеко от дома в бесплодные земли. Еды в этом диком месте было немного, и, когда три бога спустились в долину и наткнулись на стадо скота, бродившее вокруг старого дуба, они обрадовались удаче. Они поймали и убили быка, а тушу его положили запекаться под костер. Когда же они разрыли свою печь, мясо оказалось совершенно сырым, им пришлось поменять уголья и вновь закопать яму. Опять они ее вскрыли – и снова мясо нельзя было отделить от костей. Боги задумались, что за чары или хитрость не дают огню приготовить тушу, как им ответил голос с дерева: «Это я не даю вашему мясу прожариться». Боги взглянули наверх и увидели, что в ветвях кроны сидит огромный орел. «Я дам огню приготовить вам обед, только если вы сперва дадите мне насытиться сырым мясом», – сказал орел. Боги согласились, и птица, широко взмахнув крыльями, спустилась с дерева и вонзила в тушу свой острый клюв. У орла был аппетит великана: он вмиг проглотил две бычьих ноги и обе лопатки. Локи не собирался беспрекословно за этим наблюдать. До того как орел обглодал остатки их обеда, он замахнулся на птицу палкой. Тьяцци отскочил от удара, но палка пристала к его перьям, и, прежде чем Локи осознал, что происходит, орел уже поднялся ввысь; бог-плут ухватился, спасая свою жизнь, за другой конец ветви. Птица бросилась вниз к долине и полетела так низко и быстро, что земля превратилась в глазах у Локи в размытое пятно, а ноги его щекотала трава и били камни и корни деревьев. Он думал о том, что скоро руки его вырвутся из суставов, но не мог отпустить палку из страха врезаться в землю на такой скорости. Он взмолил Тьяцци о пощаде, и орел сделал ему предложение: «Я отпущу тебя, Локи с палкой, но лишь в том случае, если ты сделаешь для меня кое-что взамен». «Я сделаю все, чего ты попросишь, – сказал Локи, – только дай мне уйти, пока у меня еще есть для этого руки и ноги!» «Ты должен придумать, как выдать мне Идун и ее яблоки, – ответил Тьяцци. – А это немало». Локи увидел, что они стремительно приближаются к острому скальному выступу и тут же поклялся помочь орлу. Тьяцци взмахнул крыльями и повернул назад, к дубу, где вернул Локи его спутникам. Плут не рассказывал о том, что случилось, а лишь сидел и разминал плечи, пока Один и Хёнир смеялись и ели свое мясо.

Ведро из тиса, декорированное железом и медью. Внутри находились дикие яблоки и деревянный ковш. Из Осебергской погребальной ладьи (IX в.)

Дар Локи – умение убеждать богов, и вскоре он нашел повод выманить Идун из Асгарда. Он сообщил богине, что обнаружил за пределами обиталища асов дерево, с ветвей которого свисают плоды, на его взгляд, даже более прекрасные, нежели яблоки вечной молодости. «Это невозможно, Локи: нет плода желаннее», – сказала она, но Локи уловил в ее голосе сомнение. «Если ты мне не веришь, то почему не сходишь и не посмотришь сама? Возьми свои знаменитые яблоки, чтобы мы могли их сравнить». Локи увел Идун из Асгарда, и только лишь стены его скрылись из вида, как появился великан Тьяцци в облике орла, схватил когтями Идун и унес ее в свое недосягаемое гнездо в Ётунхейме. Горные великаны сочли это великой победой.

Асы узнали о похищении Идун, когда, проснувшись утром, обнаружили на себе седые волосы и морщины на месте гладкой и блестящей кожи. «Последний раз, когда я видел Идун, – рассказал ее муж, – она говорила с Локи Лаувейсоном». Локи нашли и привели на собрание. Оно его лишь рассмешило. «Вы побьете меня своими старческими посохами? – спросил он. – Или загрызете голыми деснами?» Однако боги пригрозили ему мощными заклятиями, которые смогли бы привести его на грань безумия, и он понял, что никогда еще они не были настроены так серьезно. «Я знаю, что Идун с великаном Тьяцци и обмануть его будет непросто. Но я полечу в Ётунхейм, если ты дашь мне свое соколиное оперение, Фрейя. Оно не поможет тебе заниматься любовью, если я не верну Идун».

Тьяцци несет испуганного Локи (Лоренц Фрёлих, 1906)

Под личиной сокола Локи прилетел в крепость Тьяцци в горах; удача улыбнулась ему, и он прибыл тогда, когда Тьяцци рыбачил в горном озере. Идун сидела в одиночестве и в очень плохом настроении: оно не улучшилось, когда богиня увидела, кто собирается ее спасти. «Не время говорить!» – бросил ей Локи. Он быстро превратил ее в орех и взял клювом, когтями подхватил яблоки и как можно быстрее вылетел в сторону земли богов. Тьяцци с уловом греб домой, когда увидел, как из его дворца стремительно улетает сокол. Не медля, он обратился в орла и в бешенстве погнался за Локи, оставив лодку качаться посреди озера. Каждый взмах огромных орлиных крыльев издавал страшный шум, и гнев его можно было услышать даже в далеком Асгарде.

Асы среагировали так быстро, как позволяли им их старческие тела. В Асгарде они набросали ворох опилок и зажгли факелы. Локи сделал вид, будто собирается пролететь через валы сразу в Асгард, но в последнюю минуту он изменил направление и последовал вдоль стен. Огромный орел был далеко не столь сообразителен и полетел напрямик через укрепления, где боги разожгли свой костер. Орел попытался набрать высоту, но перья его загорелись, и великан Тьяцци упал с неба, приземлившись внутри городских стен, где его забили до смерти поджидавшие его боги. Это убийство приобрело огромную известность – не в последнюю очередь потому, что оно дало повод Скади искать возмещения за гибель отца, и потому, что глаза Тьяцци были брошены в небо и превратились в две самые яркие звезды. Что более важно, боги вернули Идун из земли великанов – а с ней и свою молодость и силу. Тор размял мышцы и согнул руку, привыкшую к молоту; морщины сошли с рук Фрейи, и она почувствовала, как кровь ее потеплела. Браги погладил бороду в предчувствии нового стиха. Идун была счастлива хотя бы оттого, что перестала быть орехом.

Фроди и девушки-великанши

Род человеческий почти не контактирует с великанами, и в те редкие случаи, когда они попадают в Мидгард, люди едва ли способны усмирить мощь ётунов. Конунг Фроди из династии Скьёльдунгов, происходившей от Одина, правил землями современной Дании и стал самым могущественным властителем Севера. В его владениях было так безопасно, что в безлюдном месте можно было оставить золотое кольцо, и никто не подумал бы его украсть, а тем более – причинить кому-либо вред. По этой причине имя Фроди стало ассоциироваться с миром, установившемся в его королевстве.

Локи выманивает Идун (Йон Бауэр, 1911)

Фенья и Менья в мельнице (Карл Ларссон и Гуннар Форсселл, 1893)

Как-то летом Фроди приехал в Швецию по приглашению конунга Фьёльнира, и, пока он там находился, глаз его приметил двух рабынь очень крепкого телосложения. Этих невольниц звали Фенья и Менья, и происходили они, хотя Фроди тогда этого не понимал, из великанов Ётунхейма. Он купил рабынь у Фьёльнира и отправил их работать в Данию. Им было сказано вращать два мельничных жернова такого размера, что работать с ними не мог никто другой во всем королевстве. Мельница, которая называлась Гротти, имела такое свойство, что могла намолоть все, что пожелает ее хозяин; а желал Фроди примерно того же, что и все его подданные, – мира и процветания. Но конунг заставлял рабынь трудиться до изнеможения и разрешал им отдыхать, лишь пока кукушка спит в лесу. Великанши решили, что долго так продолжаться не может. Одним днем они спели над мельницей песнь, и та стала производить войско против их хозяина. Волшебной армией предводительствовал правитель моря Мюсинг, и к наступлению ночи он убил Фроди и завладел богатствами Дании. Так кончилось мирное правление Фроди. Но нельзя сказать, что Мюсинг намного лучше обращался с великаншами. Он взял их вместе с мельницей Гротти с собой на корабль и приказал им молоть соль, которая в те времена была редкостью и ценилась на вес золота. Сестры крутили жернова с вечера, и к полуночи на палубе лежала большая куча соли. Они спросили Мюсинга, не следует ли им остановиться и начать молоть что-то другое, но он зло ответил им, чтобы они продолжали и знали свое место. Великанши удвоили свои усилия, и вскоре корабль перегрузился и пошел ко дну. Великанши остались на нем, и рядом с ними нет никого, кто приказал бы им остановиться, так что они все еще трудятся на океанском дне. С тех пор благодаря двум великаншам и людской алчности море стало соленым.

Сурт

Из мифов известны имена и других великанов – например бойца Хрюма и загадочного Бели, которого Фрейр убил оленьим рогом вместо меча. Есть и много великанш – от Ангрбоды, старой ведьмы из Железного леса, и Гуннольд, обманутой Одином ради ее драгоценного меда, до таинственных девиц-ётунш, которые приносят раздор в нижний мир. Кто-то может назвать и род чудищ-великанов, порожденных Локи, но эти существа несколько отличны: боги могут усмирить мощь ётунов и завладеть их телами, но чудовища – отдельная сила. Они могут разрушить этот мир, проглотить солнце и луну и командуют легионами мертвых; власть их может лишь уничтожать, а победа их – смерть.

Есть еще один великан, которого следует упомянуть, и о нем следует рассказать в заключение. Сурт – самый могущественный из огненных великанов, и он правит областью, известной как Муспельхейм. Эта пылающая жаркая земля лежит далеко на юге, и даже боги не могут попасть в нее. Сурт – «Обугленный» – охраняет эти владения. У него есть огненный меч, известный как Губящий Ветви: он жжет, как неземное солнце. Вражда Сурта к богам стара как мир, и в день Рагнарёка он поведет на войну против них своих людей – сынов Муспелля. Сурт вынет из ножен свой огненный меч и сожжет все на своем пути, не оставляя позади ничего, кроме обугленной земли. В последней битве он сразится с Фрейром, и, хотя бог сумеет перед смертью потушить его пламя, радужный мост обрушится, и разрушение мира завершится.

Сурт скачет с сынами Муспелля, чтобы сжечь дом богов

Огненный великан Сурт размахивает своим огненным мечом в день Рагнарёка (Джон Чарльз Доллман, 1909)

За всем происходящим, начиная с создания мира и заканчивая его концом, стоит борьба между богами и великанами. Но они не единственные действующие лица мира мифов. На Мировом Древе живут существа одновременно пагубные и благодатные: это обитающие в скалах гномы и населяющие сияющее небо альвы; валькирии, караулящие поля сражений для того, чтобы забрать храбрейших покойников; и провидицы, которые могут видеть намного дальше богов. К ним же относится и потомство Локи – его ужасные порождения Фенрир, Ёрмунганд и Хель: три чудища, которые никогда не подчинятся Одину и не прогнутся перед его волей, но угрожают самому существованию мира. Однако характерная черта Локи – порождать и зло, и добро; мы начнем с истории о волшебном коне Слейпнире.

Слейпнир

За лошадьми, которыми владеют асы, смотрит Один, а имена их – Покладистое Золотце, Серебряная Грива и Быстрые Ноги – ясно показывают, как их ценят боги. Лошадь Тора может бежать по воздуху и воде так же быстро, как и по земле, а конь Фрейра способен пройти через огонь и выйти из него без повреждений. Но нет сомнения в том, кто же является главным из коней. Его зовут Слейпнир, на нем ездит Один, а определить его с легкостью можно по восьми ногам. Он способен обогнать любую другую лошадь и умеет проходить между мирами живых и мертвых. Подобно тому как Иггдрасиль – самое совершенное из деревьев, Скидбладнир – лучший из кораблей, а Один – первый из богов, так и Слейпнир – самый превосходный из коней.

Слейпнир был рожден от матери, в которую трудно было бы поверить, и его история связана с сюжетом об умелом строителе и тяжелой сделке, которую боги заключили с этим великаном. Это было в начале времен; стены Асгарда, разрушенные в войне между асами и ванами, все еще лежали в руинах. Одина беспокоило то, что в случае нападения ётуны легко попадут в Асгард; он бродил по разбитым земляным валам и размышлял над тем, какая стена сможет сдержать троллей и горных великанов. И вот однажды радужный мост пересек загадочный бродячий каменщик, имевший ответ на этот вопрос. Он предложил построить такую высокую и крепкую стену из камня, что дом богов стал бы неприступным, и обещал сделать это всего за три сезона.

Картинный камень эпохи викингов из Тьянгвиде (Готланд). Восьминогий Слейпнир сверху справа

Всеотец собрал богов на совет, чтобы обсудить предложение строителя. Цена, которую он потребовал, была высокой – он хотел получить не только солнце и луну, но также и богиню Фрейю и ее золотые слезы, – такую цену боги платить не хотели. Однако Локи, выслушав новость, казалось, задумался. «Мы знаем, что строитель, скорее всего, не выполнит условия, которые сам перед собой поставил, – сказал он. – Так в чем же проблема? Почему бы просто не смотреть на то, как он работает, делая ставки на то, как далеко он продвинется. Фрейю он не получит, а нашу стену хотя бы частично построит». Идея Лаувейсона удовлетворила всех. Потому боги вернулись к зодчему с предложением: он сможет забрать солнце, луну, а в придачу и Фрейю, но лишь в том случае, если завершит стену к первому дню лета. «Могу я хотя бы использовать моего коня?» – спросил великан. Боги согласились, и Один со строителем поклялись друг перед другом в присутствии множества свидетелей. Обе стороны были довольны достигнутым соглашением.

Если зодчий в своей работе был крепок и неутомим, то конь его был вдвое сильнее и совершенно не нуждался в отдыхе.

Боги полагали, что одному существу, пусть даже и великану, возвести такую огромную стену за столь короткий срок было невозможно. Но была одна маленькая деталь – Свадильфари, конь строителя. Если зодчий в своей работе был крепок и неутомим, то конь его был вдвое сильнее и совершенно не нуждался в отдыхе. Мастер начал работу в первый день зимы; в светлое время суток он клал камни, а по ночам при помощи Свадильфари перетаскивал к стене огромные валуны; работа хорошо спорилась зимой и весной. Стена получалась высокой, широкой и неприступной, как и обещал строитель. Когда до начала лета оставалось три дня, стена почти достигла ворот Асгарда – и тут боги испугались. Они и подумать не могли о том, чтобы отдать Фрейю зодчему, не говоря уже о солнце и луне: это уничтожило бы небеса. Но они же дали торжественные клятвы. Несомненно, их положение было затруднительно; и вот, обвиняя на собрании друг друга в сложившейся ситуации, они вспомнили, что громче всех за соглашение с мастером выступал именно Локи. Один подошел к плуту: «Лучше бы тебе придумать план, Локи, иначе тебя ждет судьба куда горше той, что уготована Фрейе и луне». Он детально описал, какой мучительный конец будет ждать Лаувейсона в Асгарде, и хитрец поклялся устроить все как надо.

Локи увлекает за собой жеребца Свадильфари (Дороти Харди, 1909)

Свадильфари выглядел отлично и не выказывал усталости, но Локи знал, что у каждого жеребца есть слабое место. Боги видели, как Лаувейсон отправился в лес, а затем оттуда по той же тропе вышла красивая кобыла; она размахивала хвостом и ржала. Когда Свадильфари узрел кобылу, то не смог противиться инстинктам – вырвался из упряжи и, к великой радости асов, погнался под недостроенной стеной за Локи. Тот увлек резвящегося Свадильфари на равнины, и вскоре стало ясно, что строительные работы задержатся. Когда мастер понял, что ему не удастся завершить свое дело без Свадильфари, он пришел в такую ярость, к которой способны лишь горные великаны, – и тут уже у богов не осталось сомнений в том, к какому роду он принадлежит. Они забыли о своих торжественных клятвах не причинять вреда строителю и призвали Тора, дабы тот вернулся с востока и избавил их от этого буйного ремесленника.

Достаточно было одного удара Мьёльниром, чтобы разбить череп великана на тысячу кусков и отправить его самого в Хель. Так Тор отплатил зодчему за его работу, а боги избежали исполнения договора, который уничтожил бы весь мир ценой строительства одной неприступной стены. Однако укрепления так и не были (и никогда не будут) закончены: в крепости асов есть слабое место, которое сыграет свою роль в день Рагнарёка. Что касается Локи, он понес от огромного жеребца Свадильфари и через несколько месяцев разродился прекрасным сивым жеребенком, у которого оказалось восемь ног. Вот как появился на свет Слейпнир – совершеннейший из коней.

Устрашающие дети Локи

Слейпнир – сокровище, принадлежащее Одину, и богам посчастливилось, что с ними был Локи, который помог им избавиться от мастера-строителя. Но другие порождения Локи – не столь приятные украшения мира. Локи не был доволен союзом с верной Сигун, и он регулярно наведывался к старой великанше Анагрбоде, которая жила в Железном лесу, из которого происходят волки. После визитов Локи они родила троих детей, которых боятся все девять миров. Их зовут Хель, Фенрир и Ёрмунганд. Когда асы узнали, что в Ётунхейме эти чудовища взращиваются в ненависти к богам, было решено, что необходимо что-то сделать. Один взял свирепую дочь Локи Хель и отправил ее в подземный мир царствовать над мертвыми. Ёрмунганд, уже тогда бывший змеем, хотя и не Мировым, опутывающим землю, которым он станет позднее, был брошен в глубочайшую бездну океана, окружающего сушу. Фенрира из всех трех чудищ Один больше всех боялся, ибо видел, что судьбы их сплетены. Он решил, что Фенрира следует вырастить среди богов – ибо как лучше обуздать зло, нежели держать его у себя под рукой?

Дочь Локи ужасна на вид. Одна половина ее тела черна, как болотный труп, а другая – бледна, словно распухший утопленник, нрав же ее соответствует мороси и мраку Нифльхейма. Она правит областью мертвых, где держит совет в поливаемом дождями дворце Эльюднир и обязана принимать всех, кто умер из-за болезни или старости. Несчастливое королевство Хель обширно, и среди обитающих у нее мертвецов, которых она держит за гостей, Бальдр и его жена Нанна, которая последовала за сияющим богом вниз, под корни Иггдрасиля; она восседает рядом с ним на почетном месте. У Хель есть ужасающий волк по имени Гарм, который прикован у входа в пещеру за воротами Хеля и вечно сторожит проход на случай, если кто-то из мертвых попытается бежать. При приближении Рагнарёка Гарм завоет и сорвется с цепи, а вся безобразная братия обитателей Хеля вырвется наружу. Хель ни с кем не дружна и оберегает свою власть над покойниками, но даже и она проявила некоторое сочувствие к Бальдру, преждевременно сошедшему в ее палаты. Хель дала богам возможность освободить сына Одина из ее владений, но то обстоятельство, что не все существа пролили слезы по Бальдру и тем самым ее условия не были исполнены, служит напоминанием о том, как трудно изменить волю смерти.

Дочь Локи ужасна на вид. Одна половина ее тела черна, как болотный труп, а другая – бледна, словно распухший утопленник, нрав же ее соответствует мороси и мраку Нифльхейма.

Хермод скачет к Хель, чтобы просить ее вернуть Бальдра. Иллюстрация из исландского манускрипта XVIII в. (NKS 1867 4^o)

О Хель порой помнят, как о сестре чудовищного волка, второго из детей Локи от великанши Ангрбоды. Фенрир – самый ужасный из волков. Один из его сыновей, волк Сколль, гонится по небу за солнцем и проглотит его в день Рагнарёка. Другой сын по имени Хати преследует луну и тоже в конце концов ее догонит. Сам же знаменитый волк Фенрир убьет в последней битве Всеотца – что еще более ужасно, если вспомнить о том, что именно Один вскормил это создание в доме богов.

Три чудовищных порождения Локи – Хель, Фенрир и Ёрмунганд, – выращенные Ангрбодой в Железном лесу (Карл Эмиль Дёплер, 1905)

Волку Фенриру суждено убить Одина в последней схватке (Дороти Харди, 1909)

Одину было не привыкать кормить за своим столом самых свирепых волков, но вскоре после того, как боги взяли к себе Фенрира, стало ясно, что это не обычный волк. Богов пугала скорость, с которой он рос, и вскоре одному лишь Тюру хватало смелости подходить к этому чудовищу из Железного леса. Асы постановили сделать что-нибудь, покуда Фенрир окончательно не вырвался из-под контроля, и придумали заковать его в железную цепь, скрепленную болтами. Они назвали эту цепь Лединг и спросили Фенрира, не хочет ли он испытать на ней свою силу. Фенрир взглянул на железные оковы и решил, что они его не удержат. Волку достаточно было выпрямить лапы и размять мускулы, как цепь разорвалась надвое. Богам нужны были более крепкие оковы. Тогда они выковали вдвое более прочную цепь: они назвали ее Дроми. Асы спросили Фенрира, не желает ли он испробовать свою силу на этой впечатляющей цепи и завоевать тем самым бесконечную славу, но волк засомневался. То было прекрасное изделие из закаленного железа, каждое звено которого весило с каменную глыбу и было величиной с человеческую голову. Однако волк рассудил, что с того времени, как он порвал Лединг, сил у него стало больше, и мысль о славе убедила его попробовать. Он разрешил богам застегнуть цепь на его лапах и, когда все было готово, натянул тяжелые оковы, ударил ими оземь и изо всех сил напряг лапы. Цепь порвалась с такой силой, что куски ее разлетелись на огромное расстояние. Именно поэтому мы говорим о завершении трудного задания «избавиться от Лединга» и «освободиться от Дроми».

Асы спросили Фенрира, не желает ли он испробовать свою силу на этой впечатляющей цепи и завоевать тем самым бесконечную славу, но волк засомневался. То было прекрасное изделие из закаленного железа, каждое звено которого весило с каменную глыбу и было величиной с человеческую голову.

Чтобы сделать цепь, которую не сможет порвать сильнейшее существо в мире, богам требовалась помощь, и они обратились к величайшим кузнецам вселенной – гномам. Слуга Фрейра Скирнир отправился вниз, под корни Иггдрасиля, в землю Свартальвхейм, и пришел к потомкам Дурина, работавшим в полутьме своих кузниц. Гномы согласились изготовить цепь, известную как Глейпнир; она произведена из шести материалов, которые очень трудно сыскать. Первый из них – звук кошачьей поступи; второй – борода женщины; третий – корень горы; четвертый – жила медведя; пятый – дыхание рыбы; а последний элемент – слюна птицы. Кошки не производят звука при ходьбе, женщины не имеют бороды, а рыбы не дышат лишь потому, что все это забрали гномы, дабы создать магическую цепь. Глейпнир стал самым крепким предметом, который изготавливали до или после, хотя и был тонок, как шелк. Боги были очень рады.

Для последнего испытания силы Фенрира Один подобрал особенное место: остров Люнгви посреди иссиня-черного озера. Боги по кругу передали и испробовали Глейпнир, отмечая его прочность и заодно дразня Фенрира словами о том, что порвать эту цепь невозможно. «А что, если у меня не получится освободиться?» – спросил Фенрир. «Едва ли нам стоит бояться волка, который не может порвать цепочку: конечно, мы тебя отпустим», – сказал Браги своим ласковым голосом. Фенрира он не убедил: если эта цепочка, как он подозревал, была сделала с применением могущественной магии, то его тут же оставят на этом острове среди озера. Но, вместо того чтобы ставить под сомнение свою силу и храбрость, Фенрир потребовал, чтобы один из богов положил руку ему в пасть, пока он будет лежать связанным. «То будет знак вашей доброй воли, ибо я опасаюсь обмана».

Скованный Глейпниром Фенрир, из пасти у него течет слюна. Из исландского манускрипта XVII в. (AM 738 4to)

Боги обменялись взглядами; казалось, никто не хочет принести такую жертву, но вот Тюр вышел вперед и положил руку меж острых зубов волка. Боги обмотали цепью Глейпнир лапы Фенрира, и чем сильнее тот пытался освободиться, тем туже она затягивалась. Все боги смеялись над стараниями волка; все кроме Тюра, рука которого от запястья была начисто откушена. С тех пор запястье называют «волчьей костью» в честь этого бога, пожертвовавшего своей рукой.

Когда боги удостоверились, что Фенриру не удастся спастись из Глейпнира, они взяли свободный конец цепи и привязали его к большому камню, который называется Гьёлль, закопав его глубоко в землю. Когда Фенрир попытался броситься на Одина, кто-то из богов сумел вставить ему в разинутую пасть меч. Клинок расположен вертикально, и волку приходится держать свои хищные челюсти нараспашку, чтобы не пораниться. Из этой разинутой пасти на землю льется бесконечный поток слюны; и таков исток реки Ван, которая несет надежды Фернира на отмщение всему миру. Он будет скован цепью до скончания времен, когда все оковы разомкнутся. Тогда он освободится и сможет отплатить богам.

Третий из чудовищных детей Локи – Ёрмунганд, Мировой Змей. Когда Один бросил его в глубочайшую часть Мирового океана, он надеялся изгнать змея в такое место, где тот причинит меньше всего вреда. Но в просторных глубинах Ёрмунганд мог расти без какого-либо контроля и, в конце концов, вырос таким огромным, что смог охватить своими кольцами весь мир. Когда змей движется, вздымаются глубокие океаны; хорошо известно, что, когда Ёрмунганд распрямится и вылезет из глубин, моря затопят сушу и мир распадется на части. Не беспокоить змея – мудрое решение. Впрочем, Тор знает, что в день Рагнарёка ему суждено сойтись с Ёрмунгандом, и он с нетерпением жаждет испробовать свою силу против огромной змеиной туши.

Как-то Тор был обманут при испытании своей силы во дворце Утгарда-Локи, где он не смог поднять Мирового Змея и оторвать его от морского дна. Тор очень болезненно воспринял такой позор, думая, что он поднимает стоящую на ногах кошку, когда на самом деле он отрывал от земли кольца Ёрмунганда. Судьба гласит, что им предстоит встретиться в день Рагнарёка, но Тор решил иначе. Он собрался встретиться со Змеем на собственных условиях.

Тор так сильно тянет за леску, что под его ногой проваливается днище лодки. Фрагмент рунического камня (U 1161) эпохи викингов из Альтуны (Швеция)

Тор нашел возможность сделать это во время своей поездки в дом инеистого великана Хюмира. Он съел все припасы в доме Хюмира, и исполин громко пожаловался, что ему придется пойти на рыбалку, чтобы прокормить такого прожорливого гостя. Тор оторвался от блюда. «Я поплыву с тобой в воды Мирового океана, – сказал он. – Две пары рук всегда лучше одной». Хюмир усомнился, что Тор окажется полезен в лодке, которая и без того была невелика: «Ты можешь замерзнуть, если отправишься туда, куда привыкли плавать великаны». На этих словах глаза Тора вспыхнули: он захотел прямо там огреть ётуна молотом, однако в тот момент у него был улов покрупнее. «Неясно еще, кто из нас двоих вернет лодку назад», – процедил он сквозь зубы. Хюмир сказал Тору пойти в поле и взять, что он пожелает, в качестве наживки; потому на следующее утро бог направился прямиком на пастбище и, выбрав самое примечательное животное из стада Хюмира – вороного быка, – схватил его за рога и оторвал ему голову. Волоча за собой наживку, Тор повернул к побережью. Было ясно, что ловить он собрался не мелкую рыбку.

Хюмир уже отплыл, и Тору пришлось брести по отмели, чтобы его настигнуть. Они враждебно глядели друг на друга, однако Хюмиру пришлось признать, что ас весьма умело обращается с веслами. Лодка мчалась по воде, пока они не отплыли от берега на большое расстояние. Хюмир всматривался в спокойные глубины и был уверен, что Тор вскоре решит остановиться, но бог продолжал грести; лицо великана омрачилось. «Вот хорошее место, чтобы забросить наши сети, – сказал наконец ётун. – Здесь я ловлю самых крупных китов». Но Тор притворился, что не услышал его, и лишь удвоил свои усилия. Хюмир беспокоился, что если они заплывут в море слишком далеко, то смогут потревожить своими сетями Мирового Змея.

Наконец Тор перестал грести; суша давно скрылась из виду. Хюмир забросил сети и вскоре поймал двух китов, Тор же поступил куда хитрее. Он нацепил голову быка на крупный крючок и дал наживке опуститься на самое дно океана. Конечно же Ёрмунганд на океанском дне очнулся от дремы, раскрыл во мраке глаза и сомкнул челюсти вокруг бычьей головы. Тут же Тор резко дернул леску. Когда Змей почувствовал боль от вонзившегося в него крюка и понял, что его обманули, он мотнул головой, и колена бога уперлись в борт в лодки. Теперь Тор по-настоящему разозлился. Он призвал всю свою божественную мощь и, упершись ногой в днище судна, со всей силой потянул леску вверх. Напряжение было столь велико, что нога Тора пробила доски на дне лодки, однако он стойко держался и наматывал леску. Наконец он подвел великого змея к поверхности бурлящего моря. Ёрмунганд вынул голову из воды, и мгновение два великих противника глядели друг на друга: они были так близко, что могли дотронуться друг до друга, а разделяла их одна только дрожащая от натяжения леска. Океан взбурлил, дно его сотряслось, а земля издала стон. Тор занес над головой молот, чтобы нанести фатальный удар – и в этот момент великан Хюмир оказался перед ним и перерезал своим рыбацким ножом леску, издавшую громкий звон. Змей немедленно нырнул в пучину, и воды успокоились.

Конечно же Ёрмунганд на океанском дне очнулся от дремы, раскрыл во мраке глаза и сомкнул челюсти вокруг бычьей головы. Тут же Тор резко дернул леску.

Путь к берегу был не из веселых. Хюмир не промолвил ни слова, пока налегал на весла. Тор на волосок приблизился к тому, чтобы убить Мирового Змея и изменить предсказанный ход вещей. Но кто сказал, что предсмертная агония Ёрмунганда не разрушит весь мир и не приблизит то событие, которого боги боятся пуще всего на свете? Вероятно, в этом случае великан был необходим, чтобы умерить безграничные амбиции бога.

Тор в лодке Хюмира борется с Мировым Змеем (Иоганн Генрих Фюсли, 1790)

Валькирии

Выше чудищ, выше даже богов и богинь, выше ветвистой кроны самого Иггдрасиля стоит судьба. Именно она определяет все сущее, и она всегда находится в руках женщин.

Валькирии – это женщины-воительницы, которые определяют судьбу воинов в битве. Они решают, кому следует жить, а кому – погибнуть и пополнить ряды эйнхериев. Эти женщины скачут по небесам в шлемах и закаленной броне, и копья их сверкают на солнце, когда они подобно птицам слетаются в колесницах к полям сражений. Их зовут Всадница Бури, Шум Боя, Потрясающая Копьем и Оковы Войны; имена отражают их любовь к войне. Большую часть времени эти девы-воительницы подчиняются Одину, хотя известны случаи, когда в битвах они занимали противоположные стороны или же даровали Одину желанную им победу, одновременно забирая жизнь героя победившей стороны. Говорят, что воинственный конунг Хакон в покрытых спекшейся кровью доспехах был доставлен в палаты Одина после того, как отправил туда своих врагов; он умер победителем, и валькирии предложили ему прохладный эль и позвали Одина поприветствовать непобежденного воителя и предложить ему место в Вальхалле. Взгляд Одина, когда он вышел встретить конунга, был суров.

Фрейя известна как одна из главных валькирий, а ее плащ из соколиных перьев позволяет ей подобно птице порхать меж девятью мирами. Поговаривают, что валькирии, служащие ей и Одину, носят одеяния, которые обращают их в белошеих лебедей, и именно в таком облике их чаще всего видят люди. Порой валькирии влюбляются в героев из числа людей, пусть обыкновенно они не желают связывать себя браком и отказываться от свободы выбирать, кому жить, а кому умирать. Когда валькирия Брюнхильд не исполнила приказы Одина, отец всех богов в качестве наказания выдал ее замуж: она проспала годы и проснулась лишь тогда, когда за ее рукой и сердцем явился герой.

Фрейя известна как одна из главных валькирий, а ее плащ из соколиных перьев позволяет ей подобно птице порхать меж девятью мирами.

Страницы: «« « 123456 » »»