Умоляй меня Невеличка Ася

Глава 12. Терзание

Тень

Хочу раздавить ее. Прижать к себе так крепко, чтобы впаять себе в тело.

И боюсь. Боюсь сломать этот хрупкий нежный цветок, прикорнувший к моему боку и зарывшийся под мышкой.

Где-то под ребрами болит. Скребет. Не отпускает.

Я предаю все свои принципы и идеалы.

Но в очередной раз осторожно обнимаю принцессу и обреченно вздыхаю. Я же не ей хочу отомстить, а ее отцу-ублюдку! Зачем я вообще вплел ее в свой план?

За сутки я вымотался. Мы почти не вылезали из ее спальни. Почти не спали. Почти не ели. Я торопился изучить ее, каждый изгиб, каждую складочку. А она с любопытством юного пионера экспериментировала со мной, ставила зверские опыты, за что немилосердно получала по заднице.

Я с удовольствием стискиваю ее ягодицы под тихое сонное ворчание.

Карина… Я не могу себя заставить называть ее Каролиной, это надменное имя идет надменной, избалованной принцесске с куриными мозгами, но не этому ангелу.

Как она вообще сохранила чистоту и свет в доме чудовища?

Я помню, как брал ее первый раз. Мне казалось дикостью, что она сохранила девственность до самой свадьбы.

Кто так делает?!

Улыбаюсь как дурак, когда ангел обвивает меня руками и ногами, сладко причмокивая и устраиваясь поудобнее. Трусь носом об ее макушку, вдыхаю нежный цветочный аромат и снова чувствую боль под ребрами. Сердце неровно стучится в них, как в решетку тюремной камеры.

Я должен выбрать: месть или будущее, брат или Карина…

Должен. Но трусливо закрываю глаза и обещаю себе подумать об этом завтра.

Под утро просыпаюсь от щекочущих поцелуев. Открываю глаза и смотрю в ее. Ясные, задорные. Сразу понимаю, что принцесса задумала шалость.

– Ты совсем меня не боишься? – хриплю я, подкидывая ее за задницу и сажая на себя сверху.

Каролина, Карина… Каро. Обкатываю новое имя на языке, и мне нравится.

Каро на секунду прикрывает глаза и запрокидывает голову. Стонет.

Я чувствую концом ее горячность и влажность. Глажу расставленные упругие бедра. В ней все прекрасно, ни одного изъяна… Я просто не могу ее ломать – не прощу себе этого.

Каро привстает и опускается на член. Из горла вырывается рокочущий стон.

– Сделай так еще, детка…

И она прыгает на мне, стонет, кричит и извивается на члене. Я чувствую первую дрожь внутренних мышц. Сжимаю ее бедра жестче и насаживаю резче.

Несколько ударов, и Каро с криком опадает мне на грудь.

Я хватаю ртом воздух, пытаюсь отдышаться, когда принцесса приподнимается на локтях и чмокает меня в уголок рта. Туда, где кожа не стянута шрамами, где губы прикрывают мой вечный оскал.

– Я не пугаю тебя? – повторяю вопрос, удерживая ее лицо ладонями напротив моего.

Посмотри! Посмотри, как я уродлив! И это сделал не я, а твой папаша!

Я пойму, если она отвернется.

Но она мотает головой, улыбается и снова целует.

Сука… Я не отдам ее никому!

Но через полчаса, после секса в постели и в душе, я понимаю, что держать ее пленницей пожизненно я тоже не могу.

Что же, черт побери, делать?!

– Мне кажется, ты отклонился от плана.

Я не смотрю на Кая. Мне нечего ему сказать. Сам знаю.

– Ты не сменил мне врача. Не опустил девку. Может, и ее папашу простишь? За нашего убитого отца? Изнасилованную мать? Скажешь спасибо, что сам не сгорел заживо, а я остался жив, пусть в психушке, но жив!

– Заткнись! – рявкаю я и отворачиваюсь.

Молча пью кофе, решая, как поступить. Эти мысли крутятся в голове неотступно. С того момента, как я понял, что Каро приняла меня. Урода, преступника и насильника. Я хотел быть для нее монстром, тем, кто вывернет тело и душу наизнанку. А в итоге я пленен. Ее светом, добротой и мягкостью.

Но, черт побери, это не входило в мои планы!

Звонок Зорро напряг сильнее. Я не отвечаю, решая перезвонить позже. Сейчас для меня важно мнение моей семьи. А от нее остался один брат.

– Кай… Мне нужен только ответ на один вопрос. Я задам его несколько раз, но ответ мне нужен один. Выслушай.

Я отворачиваюсь к окну, не в состоянии смотреть в серо-белые неживые глаза брата.

– Представь, что ни один из нас не рассчитывал на обычное человеческое счастье. Потому что один ублюдок искромсал наши судьбы с детства. И вдруг на горизонте брезжит надежда на нормальную жизнь! На нормальную семью, любящую жену и маленьких детишек… Ты бы отказался от надежды ради мести?

Я не жду сейчас ответа, я еще не договорил.

– Или представь, что, обозлившись на врага, мы бьем не в него, а в его семью. Поступая в точности как этот ублюдок поступил с нашей семьей!

– Но мы не насиловали его жену, – возражает брат. – И не выпускали из него кишки на глазах детей.

Я морщусь. Слышу нотки звериного. Из-за насилия, которому он стал свидетелем в детстве и от последующих истязаний, моральное восприятие зверства для него сместилось с нормального.

– Нет. Но я о другом. Что если для ублюдка семья – только еще одно средство достижения цели? Нас он уничтожил, чтобы завладеть партнерской долей корпорации. А дочь с детства натаскивал стать идеальной женой. Чтобы использовать ее вагину для выгодного заключения брака.

– Папочка обломился, – самодовольно хмыкает брат.

Я соглашаюсь.

– И тогда я задаю снова тот же вопрос – отомстим ли мы ему, уничтожив его дочь?

Поворачиваюсь. Кай молчит. Я вижу, что ему не нравятся мои вопросы. Ни один из них. Но я как никогда завишу от его решения.

– Я тоже задам тебе вопросы, – говорит он.

– Давай.

– Ты еще хочешь отомстить за семью, за нас?

– Да.

– Ты уверен, что она для него просто разменная пизда?

– Не совсем.

Кай кривится, но задает третий вопрос:

– Если ты пощадишь ее, она точно останется с тобой? Может, она такая же лживая сучка, как и ее отец?

И этот вопрос ранит больше всего.

– Я не знаю.

– Слишком много неизвестных… Да, брат? Чтобы отказаться от мести…

Кай отворачивается и уходит.

Много неизвестных. Три из трех. Но теперь я знаю, что буду делать.

Зорро ждал моего звонка.

– Ты решил вопрос с девкой? – без предисловий говорит он.

– Почти, – выдыхаю, решаюсь. – Можно начинать операцию.

Отмашка сделана. Дальше все в руках судьбы.

Но настроение ни к черту!

Я возвращаюсь в спальню принцессы. Она сразу выглядывает из открытой двери ванной с зубной щеткой во рту. Смешная и хрупкая. Видит меня, машет рукой и улыбается.

Все так непосредственно и искренне, что я даже вопросом не задавался – останется ли она со мной, когда я перестану держать? Но Кай подорвал мое доверие.

Может ли дочь ублюдка остаться искренней и чистой?

Я взял ее девственность.

Узнал немного о несчастном детстве затворницы.

Но не мог же он держать дочь в доме безвылазно?

Каро выходит из ванной и сразу повисает на моей шее. Руки сами обвивают тонкую талию, ладонь ложится на ягодицу. Стискиваю и прижимаю к себе.

Мне никогда не надоест ее целовать. Сейчас я чувствую ее ягодный вкус сквозь запах мятной пасты. Член незамедлительно наливается, упираясь в нежную женскую плоть через все преграды.

Потерпи дружок. Сначала побеседуем с принцессой.

Я отстраняюсь, рассматривая ее приподнятое ко мне лицо с припухшими от поцелуев губами. Отвожу прядь волос за ухо. Мне снова хочется затащить ее в постель и трахать весь день и всю ночь. Не выпускать из рук. Трахать до полного признания…

Чего?

Любви?

Но она никогда не признавалась мне в любви.

Я опять спешу. Она может быть искренней, но все равно не останется. Кай прав. Если не любит – уйдет.

– Расскажи мне еще о детстве, – прошу ее.

– Сейчас? – удивляется она.

– Да.

– Ну-у… Не знаю, что тебе рассказать. Детство как детство.

– Оно у всех детей разное, – настаиваю на обсуждении я. – Например, у меня с братом его не было вообще…

– Благодаря моему отцу, – подхватывает и скептически хмыкает Каро.

– Да, – резко прерываю я и встряхиваю ее за плечи. – Пять лет в центре реабилитации, детский дом, где каждый хотел плюнуть в лицо урода! А Кай…

– А Кай? – переспрашивает принцесса, когда мне сводит судорогой горло и я замолкаю.

Ей не стоит знать все ужасы про брата. У меня нет доказательств, что над ним издевался ее отец.

– Кай просидел связанным в психушке, на таблетках. Ему стирали личность, чтобы он мог существовать. Не жить, Каро, а хотя бы существовать.

Она отстраняется от меня, обхватывает себя руками. Я знаю этот жест защиты, но не понимаю от кого она пытается закрыться. От меня?

– Я долго думала… После твоих вопросов. Я не знаю, каким должно быть детство. Всегда думала, что я счастливая и любимая дочь. У меня было все самое лучшее, самое дорогое… Но…

У нее такой несчастный вид, что у меня разрывается сердце. Я хочу оторвать ее папаше башку за испорченное детство моей принцессы!

– Когда я чего-то хотела или просила, мама или папа находили тысячи причин, почему мне это нельзя или вредно. И я продолжала сидеть в своей комнате. Без подруг, без игрушек, без котеночка… Тень, меня даже в парк аттракционов не отпустили на шестнадцатилетие! Знаешь почему? Это опасно для здоровья!

– Хочешь сходить в парк развлечений? – вырывается у меня.

Каро замирает. Руки опускаются. Глаза распахиваются еще шире. Еще секунда, и я увижу за ее спиной расплавляющиеся крылья, черт побери. Пусть прекратит так смотреть на меня, иначе аттракцион начнется в постели.

– Сейчас?

– Да, – хриплю я и отворачиваюсь, чтобы она не увидела, чего я действительно хочу показать ей сейчас.

Позже. Сначала проверю, как она отреагирует на мою провокацию.

Есть риск поставить операцию под удар. Если бы рисковал я один, то не стал бы разводить суету. Но под ударом может оказаться Зорро и весь мой легальный бизнес.

Парк аттракционов пришлось арендовать весь на сутки. Это встало в копеечку. Но я наблюдаю за счастливым лицом Каро, и мне похрен на деньги.

В одной руке она держит рожок с мороженым, в другой – палочку со сладкой ватой. Щеки перемазаны в сахаре, и я еле сдерживаюсь, чтобы не прижать ее к себе и не облизать с головы до писечки.

Просто она невозможно сладкая.

Мы вдвоем не пропускаем ни одного аттракциона. Она хочет попробовать прокатиться на каждом. Визжит, кричит и бросается мне на шею, вжимаясь, подставляя губы для поцелуя.

Сейчас мы похожи на обычную сумасшедшую влюбленную парочку.

Но влюблена ли она?

– Хочу туда!

Палец принцессы тычет мне за плечо в небо. Я поворачиваюсь и прикрываю глаза. В голову лезут пошлые мысли. Она же не думает, что мы будем скучать двадцать минут вращения «Чертова колеса»?

– Идем.

Я сжимаю ее ладонь и тяну в прозрачную стеклянную кабинку.

Усмехаюсь.

Наедине и на виду всего города. Пикантно, черт!

Дверца закрывается, кабинка едет вверх, а принцесса стоит у прозрачной стенки и смотрит на город. А я смотрю только на нее.

Мне будет больно потерять Каро. Я только начал верить, что счастье возможно даже для меня. Пусть с дочерью врага – но разве дары выбирают?

Я подхожу к ней сзади и вдавливаю телом в стекло. Она охает и замирает. Я задираю короткую обтягивающую юбку. Каро порывается помешать, удерживая завернутый подол, но я уже поглаживаю оголившиеся ягодицы, точно зная, что здесь и сейчас нам никто не помешает.

– Нас увидят, – раздается ее сдавленный писк, когда я прижимаю ко входу твердую головку.

– Мне все равно.

Вхожу в нее одним ударом, наполняя, растягивая и умирая от приятного сдавливания мягких складок. Толчок, другой, и Каро сама оттопыривает попку и прогибается в спине, упираясь руками в стекло.

Я трахаю мою принцессу, а под нами простирается город утопающий в сумерках. Мы задыхаемся, но не отпускаем солнце за горизонт, поднимаясь выше на «Чертовом колесе».

Она достигает пика первой и стекает по стеклу, дрожа всем телом. Я перехватываю ее рукой, прижимаю к стеклу и в последних лучах заката успеваю поймать свой кайф.

Весь спуск мы с трудом восстанавливаем дыхание. Принцесса молчит, поспешно поправляя юбку. Я заправляю рубашку и готовлюсь нанести первый удар.

Еще минута до спуска. Каро стоит ко мне спиной. Я не вижу ее лица, но, может, так даже лучше.

– Каро, как ты смотришь на то, чтобы остаться со мной?

– Я… Я не знаю…

Вижу, что она теряется, отводит от меня взгляд. И я понимаю, что это ответ. Это удар. По мне. Я ожидал.

Беру ее под локоть и молча вывожу из кабинки.

Каро прячет глаза от диспетчера. Стесняется. Хотя я уверен, на высоте никто нас не видел.

Настроение пропадает. Волоку принцессу к машине. Даю своим отмашку. Возвращаемся.

Она притихает. Отодвигается на самый край сидения, но смотрит не в окно, а на зажатые между колен руки.

Мне не хочется спрашивать, как прошел ее день и почему сейчас она дуется. Я сам не в состоянии говорить. Все же я надеялся на другой ответ.

Дурак.

Мы выезжаем из города, и водитель предусмотрительно поднимает щитки, чтобы принцесса не видела дороги, по которой мы поедем.

Теперь ощущение, что мы оба сидим в коробке.

Когда выезжали, между нами не было такого напряжения. Теперь оно сгустилось, отражаясь от стен.

Каро сдвигается с места. Я сразу бросаю на нее внимательный взгляд.

– Прости… Я не должна была…

– Ничего, – спокойно отрезаю я и снова отворачиваюсь, забывая, что окно непроницаемо.

Ее ладонь ложится поверх моей.

– Тень… Я просто никогда не задумывалась. Правда. Ты сказал, что вернешь меня отцу. Все мое будущее так и представлялось, что рано или поздно я вернусь домой и начну жить заново.

– Как? Сидеть безвылазно до того момента, как папаша подберет тебе нового выгодного хахаля?

Она дергается, тут же отнимает руку и мне сразу становится стыдно за свои слова. И хочется ее близости, а не страха и презрения.

Мы молчим до самого дома. Там ее провожают до спальни без меня. Я иду на кухню, кидаю в бокал три куска льда и заливаю виски.

Ладно. Она просто не подумала. А если дать ей время прикинуть? Ей же лучше будет, если она останется со мной!

Я не допиваю и сразу же поднимаюсь к ней.

Каро в душе. Я скидываю пропитанную потом одежду и присоединяюсь к ней. В такие моменты разговоры нам не нужны.

Она словно ждала. Молча обвивает шею руками, подставляет губы, и я трусь о ее мягкое хрупкое тело, твердея и загораясь.

Сегодня я покажу ей, какой была бы наша первая брачная ночь, если бы не обстоятельства знакомства… Я выдам всю нежность и страсть, на которые способен. Я покажу ей, как могу любить.

И пусть попробует после этого сказать мне «нет».

Каро

Меня мучает, что я обидела его.

Но на пике нереального счастья я никак не ожидала получить предложения остаться. Я хочу домой. Я все еще дико хочу домой, в свою комнату.

Меня напрягает сидеть в спальне безвылазно. Те нечастые выходы – как праздник. Но их недостаточно! А еще я не доверяю Тени. Я чувствую себя его игрушкой.

Сейчас он увлечен мной. Играет. Выпускает на прогулки. Кормит и балует. Но что будет, когда он наиграется?

Отдаст своему брату, чтоб тот убил меня? Скинет наемникам порезвиться? Или сразу собакам на растерзание?

Я не верю в его чувства. И я жду освобождения.