Охота на князя Дракулу Манискалко Керри

Глава семнадцатая

Снежное бдение

Лужайка перед замком

Peluza din fata

Замок Бран

4 декабря 1888 года

Молдовеану стоял в центре нашей небольшой группы; его серый плащ и серебряные волосы бились на пронизывающем ветру, дующем с гор, пока директор читал молитву на румынском.

Снег и ледяные крупинки падали неустанно, но никто не смел жаловаться. Перед тем как Молдовеану начал бдение, Раду шепотом сообщил, что если во время погребения идет дождь, значит, усопший печалится. Я порадовалась, что сейчас не погребальная служба, но не знала, как трактовать нынешнюю погоду и что она сообщает об эмоциях Вильгельма в загробной жизни.

Пока Молдовеану продолжал читать надгробную речь, мысли мои блуждали, а с ними и взгляд. Нашим новым соучеником, заменившим Вильгельма, оказался молодой человек, мистер Эрик Петров из Москвы. Казалось, будто он высечен изо льда. Когда мы стояли кружком на лужайке и огоньки свечей трепетали, хоть мы и прикрывали их ладонями, он полностью игнорировал сыплющийся ему на лицо снег с дождем. Помимо преподавателей, на бдении присутствовали восемь студентов пробного курса и Анастасия. Томас прийти не потрудился.

На самом деле я его даже не видела с того самого момента, как он ушел с урока Перси. Из-за ухудшающейся погоды Молдовеану решил провести урок анатомии уже после бдения, и я не знала, соизволит ли Томас прийти туда. Я выбросила его из головы и поплотнее укуталась в плащ. Но снег все равно умудрялся забиться под воротник. Я стряхнула налипшие снежинки с ресниц, изо всех сил стараясь не стучать зубами. Я не верила в призраков, но считала благоразумным не раздражать Вильгельма, если он действительно смотрит на нас сейчас из мира иного.

Анастасия придвинулась поближе ко мне; нос ее сделался ярко-красным и блестел.

– Погода – просто гроазница[12]!

Я кивнула. Несомненно, погода была ужасна, но таким же был и способ, которым Вильгельм расстался с жизнью. Немного снега и льда – пустяки по сравнению с тем бесконечным холодом, в котором теперь пребывает его тело. Николае смотрел на деревья; глаза его блестели от непролитых слез. Если верить тому бесконечному источнику, в котором Анастасия черпала сплетни о жизни замка, с того момента, как князь узнал, что из Вильгельма вытянули всю кровь, он ни с кем не разговаривал, хотя Андрей то и дело пытался втянуть его в беседу, не желая, чтобы друг страдал в одиночестве.

После того, как грубо он обошелся с Раду, я не переставала удивляться, что Андрей может быть и таким чутким. Впрочем, я знала, что в каждом человеке можно найти самые разные стороны, если поискать как следует. Не бывает целиком злых и целиком добрых людей – еще один факт, который я установила в результате расследования дела Потрошителя.

Тут мое внимание привлекло какое-то движение у опушки леса. Оно было легчайшим, едва заметным, как будто кто-то отступил в тень. Мне тут же представились ярко-золотые глаза и черные десны. Я мысленно упрекнула себя. Нет, нашу группу скорбящих не окружают оборотни и не собираются внезапно наброситься. Равно как и вампиров не существует.

Анастасия посмотрела на меня округлившимися глазами. Она тоже заметила это движение.

– Возможно, Раду прав. Возможно, по лесу действительно бродят приколичи. Что-то следит за нами – вы чувствуете?

Волоски у меня на шее встали дыбом. Странно, что она тоже подумала о волках.

– Скорее уж кто-то.

– Что за ужасная мысль. – Анастасия вздрогнула так сильно, что огонек ее свечи заплясал.

– В свете недавно обнаружившихся обстоятельств смерти Вильгельма, – сказал по-английски с отчетливым акцентом директор, быстро переходя от поминовения к делам, – покидать академию запрещено. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не установим истинную причину смерти. Кроме того, для вашей безопасности вводится комендантский час.

К моему удивлению, Андрей и Анастасия переглянулись.

– Угроза была направлена против академии? – Андрей говорил с сильным акцентом, вполне ему соответствовавшим.

Директор посмотрел в глаза каждому поочередно. На этот раз на лице его не было ни следа ухмылки. Если Молдовеану стал вести себя любезно, значит, на нас надвигается что-то похуже угрозы.

– Мы примем меры предосторожности. Нападений не будет. Прямых.

Молдовеану жестом велел нам возвращаться в замок. Джованни с Винченцо первыми взлетели по каменным ступеням и исчезли внутри, спеша занять лучшие места в кабинете анатомии. Я понимала, что мне тоже следовало бы радоваться этому уроку или нервничать из-за него. Нас дразнили этими двумя постоянными местами в академии, как голодных собак костью. Но все же я не могла перестать думать про лес.

Пока мои соученики поднимались по лестнице, я обернулась, выискивая движущиеся под деревьями тени. Кто же стоял там и наблюдал за нашей небольшой группой, возможно, выслеживая нас, как добычу? С Вильгельмом случилось нечто зловещее. Но в мое воображение, как бы оно ни разыгралось в последнее время, не помещался вампир, выпивший у него кровь.

Это сделало какое-то живое чудовище. Я собиралась выяснить, как это было сделано. И почему.

– Тот, кого я назову по имени, должен будет назвать кость, на которую я указываю. – Молдовеану расхаживал перед первым рядом, заложив руки за спину, словно военный. – Я желаю проверить вашу базовую подготовку, прежде чем переходить к более сложным вещам. Все ясно?

– Да, директор, – отозвались мы. Я заметила, что на этом уроке никто не сутулился и не дремал. Все сидели на краешке стульев и держали перья наготове, занесенными над тетрадями. Ну, точнее, все, кроме Томаса. Он вертел головой, пытаясь привлечь мое внимание. Я поджала губы и проигнорировала его. Довольно того вреда, что он причинил на уроке фольклора. Я не желала, чтобы ситуация повторилась на анатомии. Молдовеану не так снисходителен и не так рассеян, как Раду.

– Одри Роуз, – прошептал Томас, когда директор ненадолго вышел в подсобку за учебными материалами. – Пожалуйста, позволь мне объясниться.

Я бросила на него предостерегающий взгляд, позаимствованный у тети Амелии. Если из-за него я не получу место в академии, я его убью. Томас отодвинулся, но по-прежнему не сводил с меня взгляда. Я крепко сжала губы, опасаясь, как бы не обрушить на его голову град ругательств. Я стала смотреть прямо перед собой, игнорируя Томаса.

На стене за столом Молдовеану висела большая классная доска. Ее черная поверхность была пуста. Директор достал из подсобки скелет и поставил его перед нами. Он взял указку и принялся поочередно указывать на разные его части. Я заерзала на стуле, надеясь, что я ничего не упустила. Томас тоже продолжал ерзать. Его взгляд прожигал дыру в моей сосредоточенности. Я так сжала перо, что костяшки пальцев побелели.

– Мистер Фаррел, пожалуйста, назовите эту кость.

Я пыталась не смотреть по сторонам.

– Это череп, сэр. – Ирландец расправил плечи и заулыбался, как будто он нашел лекарство от редкой болезни, а не всего-то навсего правильно назвал череп.

– Мистер Хэйл. Вот эту, пожалуйста.

– Ключица, сэр.

Урок продолжался в том же русле. Каждый студент получал смехотворно легкий вопрос, и я уже подумала было, уж не ошибалась ли я насчет трудности этого курса. Затем Молдовеану вдруг опустил указку и снова вышел в подсобку. Вернулся он с подносом, на котором стояли банки с прозрачной жидкостью, а в них лежали кости, похожие на куриные. Я принюхалась. Ни карболкой, ни формалином не пахло.

– Мисс Уодсворт, выйдите к доске, пожалуйста.

Я глубоко вздохнула, встала и заставила себя действовать. Я подошла к директору и сосредоточилась на банках у него в руках. Он протянул мне одну.

– Осмотрите ее и сообщите, что вы обнаружили.

Я поднесла банку поближе к лицу и понюхала.

– Такое впечатление, сэр, что это куриные кости, залитые уксусом.

Молдовеану коротко кивнул.

– А как это вещество воздействует на кости?

Мне захотелось прикусить нижнюю губу. Все теперь смотрели на меня, подмечая каждую мою паузу и каждое движение. Я попыталась обдумать значение уксуса, но никак не могла сосредоточиться.

Андрей фыркнул.

– Кажется, она нездорова, сэр. Может, ее психика пострадала?

Студенты расхохотались. Я вспыхнула. Директор даже бровью не повел в сторону смеющихся и явно не хотел ничем помогать мне. Я в ярости хотела ответить на выпад, но меня опередил Томас. Он вскочил так стремительно, что опрокинул свой стул.

– Довольно! – воскликнул он, и голос его был холоднее бушующей снаружи бури. – Мисс Уодсворт – одаренный специалист. Не смейте смеяться над ней!

Если я и была подавлена прежде, это было ничто перед замешательством, охватившим меня теперь. Молдовеану отступил, глядя на Томаса с таким видом, как будто с ним внезапно заговорила ящерица.

– Хватит, мистер Крессуэлл. – Он указал на перевернутый стул. – Если вы не в состоянии сидеть спокойно, мне придется попросить вас выйти. Мисс Уодсворт, мое терпение истощается. Что может произойти с костью в уксусе?

Кровь по-прежнему стучала у меня в висках, но я слишком разозлилась, чтобы обращать на это внимание. Мысли мои внезапно прояснились. Кислота. Уксус – это кислота.

– Она сделается хрупкой. Известно, что кислота разрушает фосфат кальция, и в результате кость становится еще и мягче.

Губы Молдовеану почти что сложились в улыбку.

– Князь Николае, перечислите, какие суставы с какими движениями тела связаны.

Я перевела дыхание и вернулась на свое место. Во мне бурлила злость. Томас опять выставил меня на посмешище перед остальными студентами! Нарочно или нет, но он изрядно подточил наши шансы пройти пробный курс. Остаток урока я не отрывала взгляда от своей тетради, размышляя, какую глупость Томас выкинет следующей.

– Мой брат попросил меня замолвить за него словечко.

Дачиана вытащила кресло из моей спальни и поставила его перед диваном. Где-то через час к нам должна была присоединиться Анастасия, но сейчас мы были втроем: Иляна, Дачиана и я.

Стоящий перед нами поднос с едой оставался нетронутым. У меня не было ни малейшего аппетита. Я жестом предложила гостьям садиться на диван, а сама опустилась в кресло напротив. Я не желала обсуждать свою злость на Томаса, но Дачиана не собиралась считаться с моим молчанием.

– Он ужасно себя чувствует. Я вправду считаю, что он не думал, что его действия произведут такое впечатление. Томас смотрит на мир по-своему. Для него любая проблема имеет решение. Он не понимает чувств, но пытается. И хочет учиться.

Я не стала указывать, что если бы он был заинтересован в обучении, он сделал бы выводы уже после первого нашего разговора, состоявшегося, когда он сообщил мне, что я должна делать. И затем он уж никак не должен был устраивать ту сцену на уроке анатомии. Вместо того, чтобы высказать свой гнев, я просто сказала:

– Мне нужно время.

– Да, это можно понять. Я никогда прежде не видела его таким… страдающим. Он только и делает, что расхаживает по своим покоям взад-вперед. Не хотите что-нибудь передать ему, пока я не ушла?

Я покачала головой. Да, я ценила попытку Дачианы восстановить нашу дружбу, но момент был неподходящий. Я не позволю никаким внешним воздействиям влиять на то, ради чего я приехала сюда – усовершенствовать свои навыки криминалиста и получить место в академии. Отвлечься на личные проблемы можно будет лишь после того, как я обеспечу свое будущее в этих вопросах. Я не собираюсь жертвовать ни собой, ни своими целями. Даже ради Томаса. Я не считаю, что это следует делать – особенно женщине. Правильный партнер должен быть понимающим и оказывать поддержку, если хочет, чтобы все снова стало хорошо.

В данный момент мне нужно было понять, каким образом наш соученик потерял всю свою кровь до последней капли. И как так получилось, что его тело бросили в центре селения, но при этом не оказалось ни улик, ни свидетелей. Хотя я предполагала, что директор, возможно, уже наводил справки, когда осматривал место, где был обнаружен труп.

Как досадно, что дядя не участвует в расследовании этого дела! Я бы находилась при нем, пока он беседовал бы со следователями, и никто бы меня не отсылал в академию ждать! Даже детектив-инспектор Уильям Блэкберн, при всей его скрытности, считался со мной во время расследования дела Потрошителя.

Иляна лежала на коленях у Дачианы, полуприкрыв глаза, а Дачиана гладила ее по голове, запуская пальцы в волосы. Они разговаривали о том, куда Дачиана поедет дальше, какие семейства навестит. Голоса их были мягкими и заботливыми, хоть в них и сквозила печаль из-за того, что теперь они некоторое время не будут видеться.

Благодаря тому, что они отвлеклись друг на друга, мои мысли снова вернулись к тому, что я видела в селении. К тому, в каком виде был обнаружен Вильгельм. К тому, что на снегу вокруг тела не было никаких следов. Как будто его выбросили из ближайшего окна…

Я вскочила с кресла и принялась расхаживать перед камином. Что-то распадалось и срасталось у меня в сознании, но я не могла уловить смысла соединяющихся фрагментов.

– С вами все в порядке? – спросила Дачиана.

– Извините, – сказала я. – Я просто размышляю.

Она улыбнулась и вернулась к тихому разговору с Иляной. Мне вновь вспомнилась та фигура, которую я, как мне показалось, заметила в окне над местом преступления. Ставень, ударившийся об стену, заставил меня тогда поднять голову. Странно, что ставни были открыты в такую непогоду. Но куда менее странно, если именно оттуда выбросили труп.

Стук в дверь заставил всех нас вздрогнуть. Иляна с Дачианой поспешно отодвинулись друг от друга. В комнату впорхнула Анастасия. Она помахала Иляне и широко улыбнулась мне, а потом внимательно, изучающе посмотрела на Дачиану. Я ждала ее немного попозже, хотя уже успела понять, что Анастасия идет по жизни в собственном ритме.

– Вы – сестра того самого красавчика?

Дачиана прищурилась.

– Если вы имеете в виду Томаса, то да. А вы?

– Я – девушка, надеющаяся украсть его для себя! – Анастасия запрокинула голову и рассмеялась. – Я шучу! Ваше выражение лица было изумительно! – Она шагнула ко мне. – Не обижайтесь, Одри Роуз.

Дачиана поджала губы. Я могла лишь представлять, что ей хочется сказать. Я помнила, как меня поначалу ставило в тупик недалекое поведение Анастасии. Анастасия знала, чего она хочет, и не стеснялась заявить об этом. Достойная восхищения черта для молодой женщины, воспитанной строгим директором Молдовеану.

– Кажется, я поняла, где был убит Вильгельм, – сказала я, надеясь развеять напряжение. Я быстро рассказала им про ставень, про открытое окно и про смутный силуэт. Я не упустила ни одной детали, поведав в том числе и про цепочку следов, уходящих в примыкающий переулок – как будто тот, кто выбросил труп из окна, осматривал его, прежде чем ускользнуть.

Анастасия сидела недвижно, Иляна прикоснулась к кресту, который достала из-под своей вышитой рубашки, а Дачиана встала и налила себе немного вина из графина, который тайком принесла сюда.

Как только я закончила излагать, Дачиана поставила бокал и встревоженно нахмурилась.

– Если его выбросили из окна, разве у него не должны были сломаться кости, хотя бы некоторые?

Я повела плечом.

– Возможно. Кое-что еще надо выяснить, но я пока что не видела синяков или признаков сломанных костей. Высота была не слишком велика, и если он уже был мертв к этому моменту…

– Что ж, я думаю, надо выяснить, кому принадлежит этот дом, – сказала Дачиана. – Безотносительно всего прочего, это очень интригующая идея. Вы должны рассказать об этом директору.

Анастасия фыркнула.

– Ничего она не должна! Мы расследуем это сами. Если рассказать моему дяде, он раскроет тайну, а с нами не поделится. – Она схватила меня за руки. – Это может стать вашей возможностью продемонстрировать ему свою ценность! Те рог[13]. Пожалуйста, не сообщайте ему эту теорию. Давайте я помогу вам. Пускай он видит, что молодые женщины способны справляться с такими делами. Ну пожалуйста!

Я проглотила первый свой ответ. Вполне возможно, что Анастасия права. Если мы расскажем Молдовеану об этом, он займется расследованием, а нас отстранит. И что потом? Он с нами никакой информацией не поделится. И даже не поблагодарит нас за помощь в расследовании. И еще этот запрет покидать замок – директор наверняка воспользуется им, чтобы держать нас в стороне.

– Пока что мы оставим эти сведения при себе, – сказала я. – Но мы должны придумать, как в ближайшее время навести справки в селении.

Дачиана с Иляной встревоженно переглянулись, но я сделала вид, будто не замечаю этого. И мне, и Анастасии нужен был этот шанс.

Анастасия чмокнула меня в щеку и победоносно улыбнулась Дачиане.

– Вы об этом не пожалеете!

Но когда я попрощалась с друзьями и пожелала Дачиане хорошо провести время в следующем ее пункте Гран-тура, меня продолжало преследовать ощущение, что Анастасия чудовищно ошибается.

Глава восемнадцатая

Лучший метод изьятия крови

Покои в башне

Camere din turn

Замок Бран

4 декабря 1888 года

Языки огня буйствовали в камине моей гостиной, словно драконье пламя.

Я смотрела на них, как загипнотизированная, а мой учебник медицины лежал у меня на коленях – ноги едва не занемели от его тяжести. В этом уголке Румынии драконы были повсюду, куда ни посмотри. Канделябры в замке. Гобелены в коридорах. Скульптуры в селении и рисунки на повозках. Я знала, что «Дракул» переводится как «дракон», и предполагала, что все эти детали – знак благоговения перед двумя наводящими страх правителями, Владом II и Владом III.

Я сделала себе мысленную пометку: не забыть спросить у профессора Раду, что еще ему известно о загадочном Ордене Дракона. Возможно, драконы могут дать нам какую-то подсказку. В этом я не была уверена, но проверить эту версию стоило. А вдруг за смертью Вильгельма стоит этот орден? Может, он охотится за представителями знати, которые перестали придерживаться христианских ценностей.

Я вздохнула. Тут была одна небольшая проблема. Я не знала, существует ли Орден Дракона доныне. Возможно, это всего лишь крестьянские байки и сказки, придуманные для того, чтобы люди хорошо себя вели даже через много лет после того, как турки снесли голову их обожаемому, но свирепому князю.

Я пошевелила ногами в надежде на то, что к пальцам вернется чувствительность. Книга о подготовке тела к погребению не уступала размерами домашнему коту, но, увы, была далеко не такой приятной компанией. Она не мурлыкала и не предлагала надменно почесать ее за ушами. Вместо этого она предлагала информацию и картинки, которые несколько нервировали меня.

Черно-белые схемы демонстрировали, как именно можно удалить кровь из тела и как зашить рот для погребения – для этого требовалось пропустить нить через подбородок, десна и небо. Один из рисунков даже советовал использовать загустевшую нефть, чтобы закрепить веки в опущенном положении.

Безутешные члены семьи наверняка упали бы в обморок, если бы их дорогой усопший вдруг открыл глаза или рот в то время, как священник провожал его в царствие небесное. Мне и самой не слишком бы хотелось увидеть такое. Иссохший язык выглядит весьма неприятно – как темный слизняк, надолго забытый под палящим солнцем. Лучше уж предоставить это воображению.

Я повидала достаточно трупов в дядиной лаборатории, чтобы понимать, что большинство людей лучше избавить от такого зрелища, особенно когда речь идет об их близких. Я постаралась выбросить из головы мысли о тех, кого потеряла я сама, и перешла к следующей главе. Страницы были толстыми и потрепанными по краям. Это была прекрасная книга, вопреки ее содержимому.

Мне непроизвольно представилось, будто Томас сидит со мною рядом и указывает на детали, на которые стоит обратить внимание, – так мы обычно изучали подобные труды. Хотя я позволила себе несколько раз украдкой взглянуть на Томаса, я все же избегала его и на уроке фольклора Раду, и на занятиях по анатомии, которые вел Молдовеану. И там, и там он выглядел неважно. Отмахнувшись от этих мыслей, я снова сосредоточилась на книге. Я знала о подготовке тел к погребению куда меньше, чем о вскрытии, и потому позаимствовала этот том в одной из библиотек, когда после занятий шла к себе.

Если верить гробовщикам, лучшим способом удалить кровь и другие жидкости из тела было использование канюли, специальной длинной трубки. Ее вставляли в сонную артерию и удаляли жидкости при помощи силы тяжести.

Остатки жидкости выдавливались массажем, от ног покойного к уже не бьющемуся сердцу. Чертовски много работы, чтобы управиться с ней за то время, пока улочки Брашова были полны людьми. Я готова была поспорить, что на снегу вокруг тела Вильгельма должен был твориться изрядный беспорядок. Наверняка кровь и другие жидкости должны бы были выплеснуться на землю. Нет, его тело переместили уже после того, как кровь была удалена. Просто невозможно было проделать с ним все это там, где его нашли. Я все больше уверялась, что в доме с распахнутым ставнем должны скрываться ключи к отгадке тайны.

И еще больше я была убеждена, что Вильгельма обескровили при помощи инструментов гробовщика. Однако же это не давало ответа на вопрос, как он умер. Если его убили, мы должны бы были обнаружить какие-то раны на трупе. Удушение сопровождается очевидными признаками: петехиальное геморрагическое присутствие в белках глаз, изменение цвета кожи на шее. Но на теле Вильгельма ничего этого не было. Если не считать мнимых следов от укуса, я не припоминала совершенно никаких признаков, что могли бы указывать на убийство.

Вряд ли Вильгельм позволил бы кому-то вытянуть у него кровь без боя, так что «следы укуса» не могли быть причиной смерти. И вроде бы не было причин полагать, что он был одурманен опиатами. Может, дело было в неком ядовитом веществе, которое вызвало у него сыпь?

Пока разум мой трудился над странностями, связанными с обескровленным телом нашего соученика, сердце мое требовало, чтобы Томас немедленно пришел и обсудил со мной это все. Я велела сердцу прекратить свои мольбы. Я решу эту загадку самостоятельно. Но хотя я и знала, что способна справиться с этой задачей, я не могла отрицать окружившей меня пустоты. Дачиана уже отправилась продолжать свое путешествие по континенту, а Анастасия не могла прийти ко мне, потому что сама сейчас изучала некую книгу. Она заявила, что это может помочь в деле Вильгельма. Иляна была занята работой, и я не хотела, чтобы она рисковала потерять место лишь из-за того, что я чувствовала себя одиноко.

Где же ты, кузина? Ты так мне нужна!

Я все еще ждала ответа от Лизы: вдруг она даст мне такой желанный совет, что поможет мне с Томасом. В романтических отношениях моя кузина разбиралась не хуже, чем я в криминалистике. Ах, если бы она была сейчас здесь и помогла мне справиться с бурей чувств!

Я презирала себя за то, что отвлекаюсь в этот критический момент. Сколько бы раз я ни приказывала мыслям заняться научными теориями, они упрямо возвращались к Томасу и моему внутреннему смятению. Мне необходимо разрешить эту ситуацию. Если бы только я могла сосредоточиться! Я вздохнула, понимая, что это не вся правда. Я не только потому желаю, чтобы все это уладилось. Мне не хватает Томаса. Я скучала по нему даже тогда, когда мне хотелось удавить его. Мне это все не нравилось, но все же это было лучше, чем другие преследующие меня назойливые мысли.

И тут, словно они лишь ожидали приглашения, на меня накатили воспоминания о самом мерзком убийстве Потрошителя. О разорванном на части теле мисс Мэри Джейн Келли. Я заставила себя остановиться.

Я закрыла книгу и направилась к кровати. Завтра я встану со свежей головой. Завтра я совладаю с последствиями нашей ссоры. А сейчас я займусь своими ранами. В одном Томас был прав: мне нужно исцелиться, прежде чем я смогу взяться за что-то – или за кого-то.

Я откинула одеяло, собираясь забраться в теплое гнездышко, и тут раздался стук в дверь. У меня перехватило дыхание. Если мистер Томас Возмутительный Крессуэлл явился в столь неподобающее время, особенно после его предосудительного поведения…

С предательски бьющимся сердцем я распахнула дверь. На языке у меня уже вертелось предостережение.

– Ой! Я подумала не на вас!

Анастасия была полностью одета в черное, и на губах ее играла лукавая улыбка.

– Ради бога, а кого же вы ожидали тут увидеть в такой час? – Она схватила меня за руки и закружила нас в неуклюжем вальсе. – Ведь конечно не удалого мистера Крессуэлла, а? Интрига! Скандал! Вынуждена признаться, я завидую вашей тайной жизни.

– Анастасия, ну будьте же серьезны! Уже почти десять вечера! – Но я не удержалась от улыбки, и это свело мои упреки на нет. – Вы почему еще не спите? – Я снова оглядела ее туалет, припомнив те времена, когда я тоже носила траурный наряд. – Похоже, на самом деле мне следует спросить, куда вы планируете тайком пробраться.

– Мы собираемся изучить место смерти Вильгельма. – Анастасия нырнула ко мне в спальню и достала из шкафа несколько темных вещей. – Поторопитесь! Сейчас полнолуние, и небо в основном ясное. Нам нужно попасть в Брашов сегодня ночью. Дядя сказал мне, что он послал за королевскими гвардейцами. Они прибудут завтра, а при них вынюхивать что-либо будет трудно. – Она оглянулась на меня через плечо. – Вы ведь все еще заинтересованы в том, чтобы обыскать тот дом, я правильно понимаю?

– Конечно, заинтересована. – Я кивнула, стараясь не думать о существах в лесу. Чудовища настолько же реальны, как и наше воображение. А мое воображение стремилось населить мир сверхъестественным. – А мы не можем подождать наступления дня? Сейчас волки могут выйти на охоту.

Анастасия фыркнула.

– Профессор Раду просто забивает вам голову всякими опасениями. Впрочем, если вам слишком страшно… – Она намеренно не договорила, так, чтобы в воздухе повисла насмешка и вызов. Я покачала головой, и глаза Анастасии вспыхнули от гордости. – Экстраординар! – Она сунула мне темную одежду. – Если нам повезет, возможно, мы наткнемся на бессмертного князя. Ночная прогулка в обществе обворожительного Дракулы! Звучит восхитительно!

– Восхитительно нездраво, вы хотели сказать. – Я натянула темную одежду и набросила подходящий по цвету плащ с меховой опушкой. Прежде чем покинуть покои, я быстро достала из шкафа шляпную булавку и воткнула в волосы. Анастасия весело улыбнулась мне, но вопросов задавать не стала. Вот и хорошо. Мне не хотелось говорить об этом вслух, но я очень надеялась, что мы не наткнемся ни на кого, жаждущего нашей крови.

На самом деле я предпочла бы никогда не видеть князя Дракулу.

Анастасия оказалась права: небо в кои-то веки оказалось чистым, и с него не сыпался снег, а луна светила так ярко, что нам не нужен был ни фонарь, ни лампа. Лунный свет блестел на снежном покрывале, сияя и сверкая.

Но зато на улице было даже холоднее, чем в той дядиной лаборатории в подвале, где мы изучали трупы. Мы торопливо зашагали по проторенной тропе, что соединяла замок с селением. Путешествие наше проходило в тишине, не считая изредка раздававшихся звуков природного происхождения, шуршания наших подолов об утоптанный снег и нашего дыхания, поднимающегося облачками пара. Мы спешили изо всех сил в надежде как можно быстрее отойти от замка.

Ветви деревьев поскрипывали и постанывали, и над нашими головами мельтешили тени. Я старалась не обращать внимания на волоски у меня на загривке, вставшие дыбом. Здесь нет никаких волков. Никакие жестокие бессмертные охотники не идут за нами по пятам. Никто не стремится растерзать нашу плоть до неузнаваемости и разорвать нас на куски. Кровь гулко стучала у меня в ушах.

Во второй раз за этот вечер мне представилась жуткая картина – труп мисс Мэри Джейн Келли. Так часто случалось, когда я представляла себе что-то воистину жестокое. Джек Потрошитель изувечил ее труп до такой степени, что в нем трудно было признать человеческое тело.

Я на мгновение прикрыла глаза, уговаривая себя сохранять спокойствие и невозмутимость, но мне все сильнее казалось, будто за нами кто-то следит. Лес был очарователен при свете дня, но ночью он сделался угрожающим и коварным.

– Этот лес злобен, как сам Дракула, – прошептала Анастасия. – Я готова поклясться, что тут что-то есть. Вы чувствуете?

Слава богу, не только мне мерещилось, что по пути к селению нас преследуют какие-то голодные твари. Снова подул ветер, и по затылку у меня побежали мурашки.

– Я читала об исследованиях, утверждающих, что в момент опасности человеческие инстинкты обостряются, – сказала я. – Мы приспосабливались к миру природы в процессе выживания. Я уверена, что сейчас мы просто страдаем чепухой, хотя под покровом темноты, конечно, лекции Раду кажутся более заслуживающими доверия.

Я обратила внимание на то, что моя подруга не стала больше ничего говорить по этому поводу, но и не отпустила мою руку, пока мы не добрались благополучно до Брашова. Как я и ожидала, в селении было тихо – все его жители спали в своих пастельных домиках. В отдалении послышался одинокий вой, и его мрачную мелодию подхватил вдалеке другой певец. Вскоре тишину ночи разрушил целый волчий хор.

Я накинула капюшон плаща и посмотрела на замок, стоящий на страже, темный и мрачный в лунном свете. Кто-то затаился там и ждал. Я ощущала чье-то присутствие. Но кто охотился на нас? Человек или зверь? Прежде чем окончательно известись от беспокойства, я провела Анастасию на то место, куда сбросили тело Вильгельма.

– Вот. – Я указала на дом, примыкающий к месту убийства, и на его окно, чьи ставни теперь были крепко заперты. – Честное слово, когда я была здесь в прошлый раз, ставни там были открыты.

Анастасия сжала губы и внимательно уставилась на темный дом. Я чувствовала себя странно, стоя здесь среди ночи; все вокруг казалось нереальным. Я не могла быть точно уверена, что ставень действительно был открыт и даже что я действительно видела силуэт человека, наблюдавшего из окна за происходящим. Исходя из нынешнего положения вещей, это могла быть очередная игра моего воспаленного воображения. Похоже, что все случаи его обострения были связаны с истерией.

– Прошу прощения, – сказала я, приблизившись к ничем не примечательному зданию. – Похоже, я все-таки ошиблась. Мы пришли сюда напрасно.

– С той же уверенностью можно сказать, что ничего не видно, – сказала Анастасия и потянула меня за собой ко входной двери. – Расскажите-ка еще раз, как все произошло. Возможно, мы сможем найти какую-нибудь зацепку.

Я уставилась на дверь, чуть склонив голову набок, и постепенно у меня сформировалась одна мысль. Я вынула из волос шляпную булавку, понимая, что вот-вот переступлю границы морали, которые никогда прежде и не думала нарушать. Но Анастасия была права: мы проделали весь этот путь, рискнули навлечь на себя гнев Молдовеану, возможно, подвергли опасности мои шансы учиться в академии – и нам еще предстояло как-то вернуться к себе в замок и не попасться ни лютым волкам, ни директору.

Каковы бы ни были последствия, я не могла вернуться в академию, так ничего и не выяснив. Сердце мое лихорадочно забилось, только теперь уже не от страха, а от возбуждения. И это серьезно тревожило меня.

Я шагнула вперед, взялась за дверную ручку, засунула булавку в замок и принялась вертеть ручку, пока не услышала восхитительный щелчок.

– Одри Роуз! Что вы делаете?! – шокированно воскликнула Анастасия и заозиралась. – Там же наверняка внутри люди спят!

– Правильно. Или мы можем выяснить, что дом заброшен.

Я мысленно поблагодарила отца. Когда он в прошлом году попал в зависимость от лауданума, он часто девал ключи невесть куда и тем самым вынудил меня освоить искусство вскрывания замков. До нынешней ночи мне и в голову не приходило, что я вот-вот использую шляпную булавку для подобных целей. Я вернула булавку в волосы и подождала, не обнаружат ли наше вторжение. Кровь бешено пульсировала у меня в жилах.

Так или иначе, но мы вознамерились решить этой ночью хотя бы одну проблему. Видела я кого-то в этом окне или не видела? Можно здесь отыскать какие-то ключи к разгадке или нельзя?

Как бы то ни было, я не могла больше бежать от теней. Я глубоко вздохнула и приказала своему телу расслабиться. Настало время впустить в себя тьму и сделаться страшнее, чем любой охотящийся по ночам князь-вампир. Даже если для этого мне придется пожертвовать частичкой собственной души и порядочностью.

– Есть лишь один способ в этом убедиться, – прошептала я, а потом крадучись перешагнула порог и нырнула в темноту.

Глава девятнадцатая

Любопытнейшее открытие

Неизвестный дом

Locuinta necunoscuta

Брашов

4 декабря 1888 года

Внутри крохотного дома не горел очаг и холодно было почти как на улице.

Мороз просочился сквозь окна и пополз у меня по спине, когда я шагнула к единственному проникшему в помещение лунному лучу. Даже сейчас, при почти полном отсутствии света видно было, что в комнате царит разгром. Стул перевернут, повсюду валяются бумаги, из шкафов все вышвырнуто на пол. Похоже, комнату кто-то тщательно обыскивал.

Анастасия у меня за спиной резко втянула воздух.

– Смотрите! Это… санге?

Я быстро развернулась и уставилась на большое пятно цвета ржавчины на ковре. Меня пробрал озноб. У меня возникло ужасное ощущение, что мы стоим на том самом месте, где у Вильгельма силой вытянули кровь. Сердце мое забилось вдвое быстрее, но я заставила себя размышлять так, словно я – Томас Крессуэлл, то есть холодно, беспристрастно и подмечая все детали.

– Это она? – снова подала голос Анастасия. – Мне, наверно, сейчас плохо станет, если это кровь.

Прежде чем я успела ей ответить, мое внимание привлек разбитый кувшин. Я осторожно подобрала осколок стекла и потрогала темно-красное пятно. Кровь лихорадочно пульсировала, но я все же попробовала засохшую жидкость на вкус, уже смутно подозревая, что обнаружу. Я улыбнулась Анастасии. Она скривилась.

– Это какой-то сок, а не кровь. – Я вытерла руку о свой плащ.

Подруга посмотрела на меня так, словно я совешила нечто настолько непристойное, что это даже прокомментировать было нельзя. Я прислушалась к себе и поняла, что возбужденный трепет все еще таился внутри, словно скрытое электрическое течение – я уже бездну времени не чувствовала себя такой живой.

– Как по-вашему, что здесь произошло?

Я снова оглядела помещение.

– Трудно что-то предполагать, пока мы не найдем какую-нибудь лампу.

Я раздвинула шторы, впуская в комнату побольше лунного света. Анастасия быстро прошла через комнату и подобрала керосиновую лампу, как-то уцелевшую в этом хаосе. Желтый огонек коротко зашипел, осветил пространство, и нашим глазам предстала трагическая история.

Небольшой уголок основной комнаты, отведенный под кухню, усеивали бутылки из-под спиртного. Некоторые из них были разбиты и все без исключения пусты. Судя по отсутствию запаха в воздухе, на пол ничего не выливали, а потому напрашивался вывод, что кто-то здесь безбожно напился.

Осмотревшись повторно, я решила, что никакого обыска здесь не было, а просто кто-то искал очередную бутылку спиртного, а обнаружив, что ничего больше нет, разозлился и стал бушевать. Анастасия отыскала еще одну лампу и пошла осматривать остальные комнаты.

Я подобрала фотографию, удивившись тому, что в подобном доме вообще есть фотокарточки, – и ахнула. На ней та самая молодая женщина с рисунка в одежной лавке – та, которая пропала, – улыбалась младенцу. Рядом с ними гордо стоял ее муж. Неужели это она выпила все это спиртное? Если она опьянела и в одиночку пошла в лес…

Анастасия вернулась и предъявила мне книгу. Судя по кресту на обложке, это было что-то религиозное.

– В спальне никого нет, но вот это кажется интригующим.

– Вы же не собираетесь забрать эту книгу? – Я взглянула на нее, пока Анастасия листала страницы. Глаза Анастасии округлились. Она покачала головой. Я вернула фотографию на место и направилась к двери.

– Надо уходить, – сказала я. – Я была неправа, забравшись сюда. Не думаю, что это место имеет какое-то отношение к смерти Вильгельма.

– А может, и имеет. – Анастасия продемонстрировала мне книгу. – Я вспомнила, где раньше видела эту эмблему.

– Мрачноватое какое-то чтение на ночь.

Я вздрогнула и оторвалась от книги по анатомии, в которую практически уткнулась носом. После нашего с Анастасией приключения прошел целый день, и ничего особенного не случилось. Мы с Томасом по-прежнему не разговаривали, Раду был традиционно захвачен преданиями о вампирах, а Молдовеану явно вознамерился сделать мое пребывание в замке максимально невыносимым.

Когда Иляна, поставив накрытый крышкой поднос, присела на краешек дивана, я застенчиво улыбнулась. Что бы ни было на подносе – запах был просто божественным. Мой желудок согласно заурчал, когда я отложила книгу на стол.

– Я попросила повара приготовить кое-что особенное. Называется планчита цу карне ши чиуперци. Это как мясной пирог с грибами, только в лепешке.

Она сняла с блюда серебряную крышку и широким жестом указала на горку пирогов размером с ладонь. Их было штук шесть – более чем достаточно для нас двоих. Оглянувшись в поисках вилки и ножа, я увидела только салфетки и маленькие тарелочки. Я потянулась было, чтобы взять один из пирожков, но задержала руку над тарелкой.

– А что, мы?..

– Смелее, – Иляна изобразила, будто берет пирожок и надкусывает. – Берите и ешьте. Если это не слишком грубо для вас. Здесь многое принято есть руками. Извините, я не подумала. Мне не сложно отнести все на кухню, если вы захотите что-нибудь другое.

Я засмеялась.

– Да нет, ничего страшного. В детстве мы часто ели руками лепешки и райту.

Я откусила небольшой кусочек пирожка, восхищаясь пикантным вкусом изумительно приправленного мяса с нарезанными грибами, которые словно масло таяли у меня во рту. Снаружи поверхность лепешки была вся в поджаристых кружочках, пахнущих древесным дымом. Мне пришлось немало постараться, чтобы не закатывать глаза и не стонать от блаженства.

– Это восхитительно!

– Я так и подумала, что вам понравится. Я приносила целую корзинку таких, когда приходила к Дачиане. У нее такой же здоровый аппетит, как и у брата, – улыбка Иляны потускнела, и девушка слегка нахмурилась. Я готова была поспорить, что отъезд Дачианы опечалил ее. – Не позволяйте ее деликатным манерам обмануть вас. У нее стальной характер. Я видела, как она прикончила целую корзинку пирожков за столом, полным аристократов. Они были шокированы, но Дачиану это ни капли не волновало.

Лицо ее прояснилось, и теперь на нем читалась гордость. Я невольно улыбнулась. Мне было любопытно, не встретились ли они с Дачианой в каком-нибудь аристократическом доме, где Иляна работала, но я не хотела показаться навязчивой. Они сами все расскажут, если захотят.

– Думаю, что я смогу смести целый поднос даже в присутствии королевы и не пожалеть ни об одном восхитительном кусочке.

Мы ели в дружеском молчании, и я потягивала чай, который также принесла Иляна. Она объяснила, что румыны редко его пьют, но она учла мои английские предпочтения в напитках. Я была благодарна ей за компанию.

Анастасия прислала мне записку, в которой говорилось, что она намерена провести весь вечер в своих покоях, читая ту таинственную религиозную книгу. Она была уверена, что на ее обложке символ Ордена, но мне слабо верилось, что пропавшая женщина из деревни имела отношение к этой древнему рыцарскому сообществу.

Разламывая на кусочки третью лепешку с начинкой, я думала, как пару дней назад князь Николае делал то же самое. Интересно, ел ли он вообще или его по-прежнему поглощает горе? Чтобы перестать об этом думать, я внезапно решила попросить совет у Иляны.