Охота на князя Дракулу Манискалко Керри
Томас наклонился ко мне и заговорил так тихо, что я практически не разбирала слов. Однако он заметил, что у меня перехватило дыхание, когда он губами задел мою шею и по коже у меня побежали мурашки. Я почувствовала, что он улыбается.
– Ты – самый привлекательный молодой человек из всех, кого я знаю, – сказал он.
Я украдкой взглянула на него, пытаясь рассмотреть какие-нибудь синяки или другие следы травм. Но не увидела ничего необычного. На меня смотрели золотисто-коричневые глаза, полные веселья.
– Ты ударился головой? Или кто-то подсунул тебе странный тоник?
– Ты хотела, чтобы я замолчал, – улыбнулся Томас, а затем, спрыгнув вниз, обошел меня. Рискованный прыжок. – Фраза, которую я сейчас произнес, – это код, который ты скажешь, когда захочешь, чтобы я вновь заговорил. Я обещаю, что не произнесу ни звука до тех пор, пока ты не распечатаешь мои уста этими словами.
– О, не могу поверить в свою удачу!
Сдерживая обещание, он двинулся вниз уже значительно тише – только дышал слишком громко. Если бы я не знала, что Томас здесь, рядом, и не видела дрожащий в его руках огонек, то никогда бы не догадалась, что он лишь в нескольких шагах передо мной. При желании он мог перемещаться, словно привидение.
Его силуэт растворился в темноте. Решив, что мне тоже стоит соблюдать осторожность, я сосредоточила все свое внимание на лестнице, по которой спускалась. Мне вовсе не улыбалось сломать здесь ногу.
Вдали захлопали крылья, с таким звуком, словно кожа неистово билась об кожу. Проигнорировав порыв сбежать и вновь вернуться на ступеньки, я представила, что это те самые летучие мыши, о которых упоминал директор в ночь нашего прибытия.
Зловонные трупы – это одно, а вот летучие мыши… У меня по всему телу прокатилась дрожь. Летучие мыши с их крысиными мордочками и перепончатыми крыльями действовали мне на нервы.
Вообще-то это абсолютно нелогично. Я вполне терпимо отношусь к крысам. И к птицам. Но эти крылья без перьев – и эти вены, расходящиеся по ним, словно ветви древа жизни… Без этого я могла бы обойтись.
Мы спустились к подножию лестницы и вошли в коридор, вырубленный прямо в горной породе, и я невольно задумалась: а так ли уж мне нужно узнать тайны, скрытые под моргом в замке с таким пугающим прошлым?
Капля конденсата сорвалась с камня, но здесь не было никого, кто мог бы утолить печаль этого убогого туннеля. По крайней мере никого, с кем хотелось бы встретиться без оружия. В проходе взвыл ветер, и мои руки покрылись гусиной кожей.
Я выругалась, забыв, что надо соблюдать тишину. Томас удивленно обернулся, но я жестом показала, чтобы он шел дальше. Надо бы мне обзавестись поясом для скальпеля. Таким, чтобы можно было цеплять к нему скальпель, а затем при необходимости пользоваться скальпелем как смертоносным клинком, которым, он, впрочем, и является. Интересно, а та портниха в городе сможет сшить такой аксессуар?
Если можно изготовить обычный пояс, то и такой наверняка можно сделать. Я вновь пытаюсь тянуть время и знаю об этом. Искренне надеюсь, что летучие мыши не нападут на нас. Я могу многое выдержать, но… как только представлю, как их когти запутываются в моих волосах, когда они с верещанием вырывают пряди волос…
Я вытерла руки о перед юбки. И почему только я не додумалась прихватить с собой накидку! Хотя, само собой, изначально я и не планировала идти куда-либо, кроме коридоров для слуг. А здесь, внизу, вдали от замковых каминов, было весьма холодно. И тут внезапно, словно обретя вот тьме какую-то подсказку, Томас развернулся ко мне, протягивая пальто.
– Спасибо. Но оставь пока его себе. – Его пальто было таким длинным, что я бы все время путалась в полах.
Томас кивнул и двинулся дальше. А я поспешила за ним, пытаясь не обращать внимания на слышимый впереди шорох крыльев.
Я дернула Томаса, призывая его остановиться. В самом конце этого длинного каменного туннеля горел факел. И хотя его свет напоминал заходящее солнце, скудный огонь не давал никакого тепла. Но зажженный факел означал, что здесь сейчас кто-то есть – либо что он был здесь совсем недавно.
Пар от моего дыхания облачком клубился передо мной призраком предостережения. Томас жестом предложил мне идти первой. Стены прохода сужались, и казалось, что гора давит на нас с двух сторон. Мы миновали несколько дверей, часть из которых была окрашена в черный, а остальные были из некрашеного темного дуба, но все они были почти неразличимы на фоне стен, и лишь подойдя вплотную, можно было их заметить.
Я попыталась толкнуть одну из них, но безуспешно. Тогда я зашагала дальше, сосредоточившись на коридоре, чтобы не пропустить ни малейшего движения. Хотя, честно говоря, я абсолютно не представляла, что мы будем делать, если столкнемся здесь с какой-либо угрозой. Оставалось надеяться, что Томас где-то припрятал не только свечу, но и оружие.
Легкий порыв ветра загасил свечу. Мне очень хотелось расплести волосы и прикрыть ими шею. В этой части туннеля воздух был значительно холоднее, чем у лестницы. Вода не капала, а замершим блестящим полотном льнула к скале.
Когда я остановилась, Томас догнал меня и указал в ту сторону, откуда мы пришли. С этой точки открывался хороший обзор, и я видела, что мы постепенно спускаемся, хотя этого совсем не чувствовалось, когда мы шли. К тому же мы отошли значительно дальше от входа, чем мне казалось.
Темнота играла с моими ощущениями. Я могла поклясться, что она нас чувствовала, внимательно наблюдая за каждым нашим сделанным на ощупь шагом и наслаждаясь нашим страхом. Томас сбил передо мной паутину прежде, чем я ее задела. Очень благородно, если учесть его страх. Поблагодарив, я медленно двинулась дальше по проходу.
– Похоже на карнавал, где слишком много зеркал. Ты не находишь? – спросила я.
Мимо пролетела парочка летучих мышей. Я обернулась, ожидая услышать бойкий ответ, но Томас, лукаво улыбаясь, лишь кивнул. И я вспомнила, что он пообещал молчать.
– Знаешь что? – начала я. Томас приподнял бровь. – Мне, право, нравится смотреть на тебя и не слушать при этом всю ту чепуху, которую ты обычно несешь. Тебе стоило бы почаще молчать. – Я позволила себе задержать взгляд на его точеных чертах и, к своему удовольствию, увидела, как в глазах Томаса вспыхнуло желание, когда я перевела взгляд на его губы. – По правде сказать, мне никогда еще так сильно не хотелось поцеловать тебя.
У Томаса отвисла челюсть, а я быстренько зашагала дальше, тихонько улыбаясь. Немного легкомыслия – это как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы обуздать свою нервозность. Я даже думать не хотела о том, что нам предстоит увидеть. Смерть никогда не благоухает, и от все усиливающейся вони у меня уже слезились глаза. И таяла надежда, что мы наткнемся на труп животного.
Ну разве что очень большого, размером с человека.
Я смахнула слезы с ресниц. Да, именно так и пахнут трупы, если их недостаточно глубоко закопали. Мы не так часто имели дело с сильно разложившимися телами в дядюшкиной лаборатории, но те немногие разы оставили такие воспоминания, что им никогда не стереться из моего сознания.
Приблизившись к одинокому факелу, я увидела еще два расходящихся в разные стороны тоннеля. А неподалеку от их разветвления в одной из стен обнаружилась толстая дубовая дверь. И что странно – сквозь ее пористое дерево просачивались капли воды.
Я несколько раз глубоко вздохнула и порадовалась, что холод заставил меня быть начеку. Проход был настолько узкий, что сквозь него можно было пройти только по одному. Мои узкие плечи почти задевали стены, когда мы пробирались к зловещей двери и тому ужасу, что мог за ней скрываться. Томасу даже пришлось повернуться боком.
Оглядевшись, я, к удивлению своему, обнаружила валяющийся мусор. Запах смерти заполнил собой все вокруг, но грязная салфетка у моих ног выглядела достаточно свежей. Сглотнув, я понадеялась, что тот, кто бросил ее здесь – кто бы это ни был, – уже давно ушел. Из этого узкого прохода, в случае чего, непросто будет сбежать.
Я закрыла глаза. Я знала, что у меня достаточно сил встретиться лицом к лицу с тем, что мы вот-вот обнаружим. Но та часть рассудка, что все еще находилась под впечатлением от убийств Потрошителя, вновь дурно влияла на мои чувства. Мне нужна всего одна минута. Затем я двинусь дальше.
Томас похлопал меня по плечу и жестом показал, что хочет пройти вперед. Я покачала головой. Для этого ему пришлось бы протиснуться мимо меня. Но прежде, чем я успела возразить, он аккуратно прижал меня к стене и не мешкая проскользнул мимо.
Я неохотно отодвинулась от стены и стала смотреть, как он осматривает эти два туннеля. Пока он был занят своими бог весть какими размышлениями, я сосредоточилась на двери. Томас успешно отвлек меня от усиливавшегося страха, но об этом он и сам прекрасно знал. Не будь я так признательна за этот результат, он схлопотал бы перчаткой за столь дерзкую фамильярность в отсутствие дуэньи.
Я вновь посмотрела на дверь. На дереве был выжжен крест с языками пламени на концах – очень давно, если судить по тому, каким стершимся было это изображение. Под крестом была вырезана римская цифра семь. Я провела по рисунку пальцами и отдернула руку, удивляясь внезапному теплу.
Возможно, я не настолько успешно избавилась от галлюцинаций, как мне это казалось. Если дверь открывается, то лучше бы это сделать побыстрее. Потому что чем дольше мы будем это откладывать, тем сильнее я буду нервничать, размышляя, кого или что мы там найдем.
Сделав еще один глубокий вдох, я надавила на дверь изо всех сил, опять отмечая, что для такого холодного туннеля дерево было слишком горячим. С научной точки зрения это было невозможно, так что я проигнорировала внутреннее предупреждение. К моему глубочайшему изумлению, дверь распахнулась. И хотя я ожидала, что она заскрипит, но этого не было. Кто-то явно постарался, смазывая железные петли.
Я осторожно заглянула внутрь и прищурилась. Здешняя тропическая жара вызывала у меня недоумение. Комната была не больше маленькой туалетной, но в ее центре виднелся какой-то черный холмик, и такие же холмики поднимались вдоль высоких стен.
Бессмыслица какая-то. Я не могла понять, чем покрыты стены. И почему при отсутствии огня здесь так подозрительно тепло?
И тут, словно отвечая на мой вопрос, из трещины в стене с шипением вырвался пар. Где-то поблизости находился какой-то источник тепла, возможно, природный горячий источник в недрах горы или какой-то отопительный прибор в замке.
– Крессуэлл, можешь дать мне факел? Мне кажется… – Нечто теплое и мягкое ударилось о мою голову. Я хотела дотронуться до него, но оно исчезло. Кровь прихлынула к голове, и разум покинул ее, когда черная масса поднялась единым движением. – Что здесь…
Я отпрянула и заметалась, а сотни пищащих летучих мышей кишели кишмя и пикировали на нас. Зубы царапнули воротник моего платья, а потом скользнули по шее. Мне понадобились все остатки рационального мышления, чтобы удержаться от криков. Если я сейчас сломаюсь, то нас найдут. Я должна держаться. Не терять концентрацию. Я должна сражаться.
Мои руки касались кожистых крыльев. Я сбивала их в воздухе, стараясь не обращать внимания на растущую панику, а с моих пальцев, невзирая на перчатки, уже начала капать кровь.
На нас напали.
Глава двадцать третья
Lilieci vampir (летучие мыши-кровососы)
Тайный ход
Pasaj secret
Замок Бран
5 декабря 1888 года
Мгновение спустя Томас оказался рядом со мной. Он схватил факел со стены и стал размахивать им, словно огненным мечом.
Но не только он способен был сохранять спокойствие перед лицом опасности. В промежутках между атаками я подмечала каждую деталь окружающей обстановки. Холмик в центре комнаты оказался лежащим ничком трупом. Нетопыри облепили его со всех сторон, как будто пировали на нем.
Судя по платью, жертва была женщиной. Кожа ее была белее свежевыпавшего снега – там, где ее не пятнали красные следы укусов. Полнейшая неподвижность свидетельствовала, что несчастная мертва. Никто живой не мог бы оставаться столь недвижен, когда по нему ползало столько этих тварей. Но я все же подбежала к ней, чтобы убедиться наверняка.
– Что ты делаешь?! – крикнул от двери Томас. – Она мертва! Скорее!
– Одну… секунду! – выдохнула я, разглядывая светлые волосы в алых потеках. Пусть он пока машет факелом, а я намерена собрать как можно больше информации.
Я попыталась подметить остальные детали, но несколько нетопырей тут же спикировали на меня, разрывая кружево перчаток и стремясь к крови, что уже сочилась из ранок. Я вскочила, вылетела за дверь и захлопнула ее за собою. Томас отбивался факелом от оставшихся на этой стороне тварей. Глаза у него были бешеные, а нетопыри визжали, чирикали и раз за разом кидались на нас.
Наконец Томас прогнал последнего нетопыря, сорвал что-то у меня с плеча и отшвырнул в сторону.
– Уодсворт, ты в порядке?
На нас только что напал обернувшийся реальностью адский кошмар. По шее у меня ползли теплые струйки. На мне было столько ранок, что подумать было страшно. Но вместо того, чтобы озвучить это все, я рассмеялась. Воистину, такого даже По не придумал бы!
Несмотря на пережитый ужас, меня затопил жар возбуждения. Сердце гулко стучало и гнало кровь по жилам, напоминая мне, как я сильна. И как это чудесно – быть живой.
– Вообще-то, Крессуэлл, тебе полагалось помалкивать, пока я не скажу волшебную фразу.
Томас как-то сразу обмяк, словно сбросил ношу с плеч.
– Нападение нетопырей-вампиров – достаточный повод для нарушения правила. – Тут Томас заметил мои пропитавшиеся кровью перчатки и нахмурился. – Кроме того, я и так уже знаю, что я для тебя самый красивый на свете молодой человек. – Рыжая летучая мышь кинулась на него, и я отбросила ее в сторону. – Эти летучие мыши в Румынии не водятся.
– Вот уж не знала, что ты еще и специалист по рукокрылым, – любезно сказала я. – Это ты так стараешься производить впечатление на юных леди?
Томас с интересом посмотрел на меня.
– Ну а я не знал, что ты знаток терминов, касающихся летучих мышей. – Он снял свой длинный сюртук и протянул мне. Сюртук был теплым и пах кофе и одеколоном. Я еле сдержалась, чтобы не вдохнуть этот успокаивающий запах полной грудью.
– Твой ум весьма привлекателен. Даже в этих обстоятельствах. – Он взмахом руки указал на закрытую дверь, и его улыбка несколько поблекла. – За что тебя и люблю. Но да. Я изучал рукокрылых в достаточной степени, чтобы узнать в этих тварях летучих мышей-вампиров. Но я понятия не имею, кто пожелал развести их здесь.
Теперь, когда я закуталась в сюртук Томаса, терзавшая меня дрожь ослабла. Этот замок оказался куда вероломнее, чем я думала.
– Интересно, какие еще очаровательные представители дикой природы могут встретиться нам в этих туннелях?
Мне вспомнились подробности разговора Молдовеану с Данешти. Я торопливо, захлебываясь словами, пересказала Томасу всю их беседу.
– Но какое отношение к этим потайным ходам имеет книга, о которой говорил Данешти? Как ты думаешь, может, в ней записано, где расположены двери и куда ведут эти туннели?
– Возможно. – Томас посмотрел на два темных туннеля за нами. На этот раз по его лицу нетрудно было угадать, о чем он думает. Мы только что обнаружили труп, и на нас напали летучие мыши. Неподходящий момент для того, чтобы забираться дальше в глубь подземелий, не вооружившись знанием и оружием. – Нам нужно кое-что выяснить. Пойдем. Я знаю одно отличное местечко.
Мы пробрались в свои комнаты и смыли с лиц большую часть крови. Я вернула Томасу его сюртук. Не хватало еще вызвать ненужные вопросы или привлечь излишнее внимание, если вдруг мы на кого-нибудь наткнемся. И вот теперь мы стояли в темном коридоре западного крыла замка, перед двустворчатой дубовой дверью. Створки покрывала резьба с изображением разнообразнейших животных, от мифических до легко узнаваемых. Хоть здесь и не было никакой мемориальной таблички, мне так и представилась резная надпись готическим шрифтом: «ПРОКЛЯТАЯ БИБЛИОТЕКА ДРАКУЛЫ».
По обе стороны от двери в кованых подставках горделиво стояли факелы, одновременно и приветствуя посетителей, и напоминая им о необходимости хорошо себя вести в библиотеке. Я заметила среди резьбы несколько летучих мышей и потянула двери на себя.
– Если я никогда в жизни больше не увижу ни одной подобной твари, я умру счастливой.
Томас тихо рассмеялся.
– Да, но ты так доблестно отогнала одну из них от меня! Я никогда прежде не видал подобной свирепости. Может, нам все-таки стоит хотя бы раз в год выбираться поохотиться на нетопырей? Ну, конечно, потом мы будем их отпускать. Не хочется им вредить – они такие милые!
Я приостановилась перед порогом.
– Они пытались выпить нашу кровь, Крессуэлл. Так что мне трудно назвать их милыми.
Я нырнула в комнату – и остановилась. Руки невольно потянулись к груди. Ребристый сводчатый потолок, похожий на церковный, напомнил мне каменного паука, раскинувшего длинные ноги по стенам. Каменные сводчатые арки вели в боковые приделы, заполненные книгами.
Наверное, это была самая крупная из библиотек замка; та, в которой я отыскала книгу о подготовке к погребению, была намного меньше. На меня нахлынул ошеломляющий запах кожи, пергамента и чернил. С резного каменного потолка свисали кованые канделябры, выполненные в том же стиле, что и подставки у входа. Это помещение одновременно и интриговало, и внушало дурные предчувствия. Мне хотелось и надолго засесть в его полутемных нишах, и немедленно схватиться за оружие. В здешних темных углах мог таиться кто угодно – и что угодно.
Я на мгновение прикрыла глаза. Обработав раны, мы с Томасом решили пока никому не сообщать о найденном трупе. Мне до глубины души претило оставлять останки несчастной девушки в этом кошмарном месте, но я не доверяла Молдовеану. Он наверняка наказал бы нас или вообще исключил за то, что мы полезли разбираться с тайнами этого замка. Томас также заметил, что если тело будет обнаружено, мы спугнем тех, кому тоже известно об этих туннелях. Я неохотно согласилась с ним, но при одном условии: если назавтра тело так и не обнаружат, мы напишем анонимную записку.
В нескольких приделах от нас кто-то чихнул, и звук этот раскатился под сводами. Я застыла. Мы не сделали ничего плохого, и все же при мысли о встрече с кем-либо мое сердце забилось учащенно.
– Сюда! – скомандовал Томас и потянул меня в противоположную сторону. Я двинулась вперед, словно выходя из транса. Я жадно вглядывалась в каждый придел с книгами, гоня от себя мысли о внезапном нападении. Здесь были не обычные книжные шкафы – от пола до потолка протянулись полки, забитые томами всех форм и размеров.
Толстые книги и тоненькие, в кожаных переплетах и с мягкими обложками – они прижимались друг к другу плотно, словно клетки тела. Мне захотелось пробежаться по каждому приделу, проверить, а есть ли у них конец.
Мы могли провести здесь весь остаток вечности и все равно не прочитать всех здешних книг. Хотя в обычное время это было бы чудесно – просто сидеть здесь с теплым пледом и чашкой чая и наслаждаться взятыми с полок журналами с новейшими научными изысканиями.
Здесь были книги на французском, итальянском, латинском, румынском, английском.
– Я даже не представляю, с чего начать, – сказал Томас, вырывая меня из грез об этой книжной Утопии. Я вздрогнула. – Ну, у них тут хотя бы подписаны разделы. Не бог весь что, но для начала сойдет. Эй! – Он помахал рукой у меня перед глазами. – Уодсворт, ты вообще слышала хоть слово из того, что я сказал?
Я остановилась у придела с табличкой «STINTA»[14].
– Томас, эту секцию я проверю сама!
Я взяла с ближайшей полки несколько журналов по медицине, полистала их и загляделась на анатомические иллюстрации. Потом мое внимание привлекла статься Фридриха Мишера. Его работа, посвященная нуклеину, была необычайно увлекательна. Подумать только: в наших клетках крови присутствуют фосфорные белки, еще не получившие названия!
– Вот чему они должны нас учить, а не байкам о вампирах и о человеке, умершем сотни лет назад! Как ты думаешь, это возможно с точки зрения медицины – вскрыть мне череп и всунуть туда эти страницы? Вдруг чернила вызовут какую-то сложносоставную реакцию?
Томас прислонился к полке и скрестил руки на груди.
– Я необыкновенно заинтригован этой идеей.
– Ну еще бы!
Я покачала головой и пошла дальше вдоль полок. «POEZIE». «ANATOMIE». «FOLCLOR». Поэзия. Анатомия. Фольклор. Бархатные и кожаные кресла, стоящие в нишах вместе с небольшими столиками, так и звали писать там заметки или нагрести побольше книг для чтения. Мне потребовалась вся воля, чтобы не поддаться желанию усесться в одно из этих кресел и до самого рассвета читать материалы по медицине.
– Я знаю, что тебе подарить на это Рождество, – сказал Томас. Я развернулась. Подол платья обернулся вокруг моих ног, словно черный кокон. Глаза Томаса блестели. – Журналы с медицинскими исследованиями и тома в кожаном переплете. Ну, может, еще блестящий новенький скальпель.
Я улыбнулась.
– Скальпелей у меня уже довольно. Но я все равно приму его с радостью, как и книги. Книг слишком много не бывает. Особенно осенними или зимними вечерами. Если тебя охватит приступ щедрости, можешь добавить к подарку еще и чай. Я люблю редкие купажи. Они прекрасно создают атмосферу для изучения медицины.
Томас смерил меня взглядом с головы до ног и остановился, когда я кашлянула. Он чуть покраснел.
– Одри Розочка.
– Что-что?
– Я составлю для тебя особенный купаж. Немного английской розы, возможно, капельку бергамота. Чуть сладковатый. И обязательно крепкий. И с лепестками, конечно же. – Томас улыбнулся. – Возможно, я нашел свое истинное призвание. Какой момент! Почему бы нам не отметить его туром вальса?
– Идем, знаток чая. – Я кивком указала на ожидающие нас приделы. Сердце мое приятно затрепетало. – Нам многое придется исследовать, если мы хотим найти книгу, где описывалась бы планировка замка.
– И множество его тайных ходов. – Томас взмахнул руками. – Только после тебя, дорогая Уодсворт.
– О Господи! Ты меня пугаешь.
И тут из соседнего придела вынырнул профессор Раду и уронил на пол груду книг. Он кинулся собирать их, словно голубь, бросающийся на крошки.
– Я искал одну книгу о стригоях для завтрашнего урока. Но эта треклятая библиотека так огромна, что тут даже собственного носа не найдешь! Я уже сто лет твержу Молдовеану, что нам нужно нанять еще одного библиотекаря. Этого нерадивого Пьера никогда нет на месте!
Я все еще пыталась успокоиться. Раду появился совершенно беззвучно – впечатляющее проворство для неуклюжего профессора. Я подняла с пола книгу – на обложке было написано «De Mineralibus», – и подала ее Раду, отметив про себя грубую кожу переплета и старинный шрифт.
– Возьмите, профессор.
– А! Альбертус Магнус. Один из наших следующих уроков. – Раду замолчал, моргнул своими большими глазами за стеклами очков и добавил поданый том к своей груде книг. – Вы не видали Пьера? Может, вы послали его за вашими книгами? Я вовсе не хотел вам мешать. Хотя я все равно остаюсь при своем мнении! Чем больше библиотекарей, тем больше знаний. Ну почему Молдовеану уверен, что один…
Раду так разволновался, что принялся бурно жестикулировать, совсем позабыв про книги у себя в руках. Томас кинулся вперед и подхватил стопку книг, не дав ей рухнуть на нас.
– Проклятого Пьера никогда нет там, где он нужен! Передайте ему, что я отыскал свои материалы, но вовсе не благодаря ему! Опять я вынужден выполнять за него его работу!
Раду заковылял прочь, бормоча себе под нос что-то про нарушенный план урока и про то, что он непременно поговорит с директором про дополнительных библиотекарей.
– По крайней мере, он не спросил, почему мы бродим тут без сопровождения в такое время, – сказал Томас. – Бедный библиотекарь! Ну у него и работа! Заботиться обо всей академии – и еще и о Раду!
– Он очарователен. – Я посмотрела вслед профессору. Раду врезался в каменную колонну и отлетел от нее. Но из-за занятых рук ему не удалось выразить бурной жестикуляцией все свои чувства по отношению к этому неодушевленному предмету. – Совершенно не понимаю, как ему удалось получить здесь место преподавателя.
Томас посмотрел на меня.
– Его семейство издавна связано с этим замком. Насколько я слышал – уже на протяжении многих поколений. Академия держит его тут в силу традиции; и кроме того, они считают, что местным жителям приятно, что один из них сумел подняться по социальной лестнице.
Я нахмурилась.
– Но если это правда… тогда его семья занималась этим сотни лет. Но академия существует гораздо меньше!
– Э-э… Позволь, я уточню. Я полагаю, его семейство присматривало за замком. Должность преподавателя – это уже новая ступень. Честь и поощрение.
– Почему же ему не предложили должность директора? Это было бы куда большим поощрением, чем преподавание фольклора.
Томас повел плечом.
– К несчастью для Раду, я полагаю, что академия ошиблась. Мне кажется, большинству современных крестьян до этого куда меньше дела, чем им предкам. Скорее всего, они считают Раду одним из нас – богохульным нечестивцем, которому следовало бы стыдиться, что святой замок превратили в гнездо науки. О, смотри!
Томас указал на укромную секцию неподалеку от горящего камина. Сперва мне показалось, что он повел себя неуместно – предлагает местечко, где мы могли бы обрести уединение. Но нет, он был сосредоточен на деле. В конце придела гордо красовалась табличка на английском: «ЗАМОК И ОКРЕСТНОСТИ».
– Возможно, сегодня все-таки наш день.
Я двинулась вдоль массивного книжного шкафа с томами, посвященными замку. Очень хотелось верить, что на этот раз Томас прав.
Глава двадцать четвертая
Странные иллюстрации
Покои в башне
Camere din turn
Замок Бран
5 декабря 1888 года
Когда уже после полуночи я наконец поднялась наверх, то обнаружила в своей гостиной Иляну. Девушка стояла на шатком табурете и протирала от пыли битком набитые книжные полки.
На подоконнике стояли мои ботинки и сверкали так, будто их только что начистили, но у меня не было сил спросить, что они там делают. Наш грандиозный набег на главную библиотеку в поисках информации об этих туннелях и о том, куда они ведут, оказался безрезультатен. Мы выяснили лишь одно: что Раду еще более неуклюж, чем мы думали, и что он любит читать старинные немецкие тексты.
Отдел «ЗАМОК И ОКРЕСТНОСТИ» содержался не в лучшем состоянии: там стояли сборники поэзии и журнальчики со всякими дурацкими историями о замке, но ничего полезного не обнаружилось. Я, конечно, не ожидала, что просто пройдусь по библиотеке и выйду из нее с книгой, которую не смогли отыскать ни директор, ни королевский гвардеец, но все же…
Я закрыла дверь за собой, и замок негромко щелкнул. Иляна застыла, не оборачиваясь, рука с пыльной тряпкой повисла в воздухе; деревянный табурет скрипнул у нее под ногами. Подол ее вышитого фартука был выпачкан в грязи, как будто Иляна ползала по мокрой земле. Мне даже думать не хотелось, какой сырой закоулок замка ей пришлось убирать. Если он хоть каплю походил на тот туннель, в котором мы побывали, то это точно отвратительное место.
– Я… мне… простите, пожалуйста! – выпалила Иляна. – Томас попросил меня помочь, и я не смогла… не могла… я не хотела отказывать брату Дачианы. Я ему говорила, что это плохая идея, но он был в отчаянии. Любовь превращает в глупцов даже самых умных людей. Если вы не хотите говорить со мной, я могу уйти.
– Успокойся, пожалуйста. Я на тебя не сержусь. Просто день сегодня выдался долгий.
Иляна кивнула и снова стала тщательно протирать полки от пыли. Я плюхнулась на диванчик и потерла виски. Вот бы сейчас с неба снизошел покой и омыл мою душу, словно очищающий дождь. Если бы дело было только в том, что я сердилась на попытку Томаса восстановить нашу дружбу! Сейчас мне казалось, будто эта дурацкая история, когда он прикинулся покойником, произошла сто лет назад. Теперь же перед нами встали куда более серьезные проблемы.
Как бы ни напугали меня нетопыри-кровопийцы, я понимала, что не они выпили кровь Вильгельма. Иначе его тело было бы покрыто царапинами и укусами. И я все сильнее уверялась в том, что кровь вытянули из его тела с помощью приспособлений, используемых гробовщиками.
Укусы у меня на руке по-прежнему жгло. Мне хотелось забраться в ванну, смыть с себя липкую слюну летучих мышей и никогда больше не вспоминать об этих отвратительных мелких тварях. Отец снова начал бы злоупотреблять настойкой опиума, если бы только узнал, как близко я столкнулась с этими потенциальными разносчиками болезней.
Ясно, что кто-то привез летучих мышей-вампиров в замок, чей самый знаменитый обитатель, по слухам, был вампиром. Первым моим порывом было обвинить в этом директора, но дядя всегда строго-настрого запрещал мне торопиться в такие моменты. Стоит лишь прийти к поспешному выводу касательно личности преступника, как начнешь подгонять факты под этот вывод, а это не приведет к истине и не поможет правосудию.
– Вы, кажется… что-то случилось? – спросила Иляна.
И хотя я обещала Томасу помалкивать, я решила поделиться нашим открытием с Иляной. Возможно, она что-нибудь слышала об этих туннелях от других слуг или обитателей замка.
– Мы нашли в морге сильно… изувеченное тело. Точнее, под моргом. Там оказался люк и… – Иляна словно оцепенела. Я заторопилась, чтобы избавить ее от излишних разговоров о смерти. – Как бы то ни было, я предпочла, чтобы мы оставили все как есть. Мы… мы пока не сталкивались ни с чем подобным в ходе расследований. Там были летучие мыши, которые пили кровь. Уж не знаю, откуда они взялись. Не рассказывай об этом никому. Во всяком случае, пока.
– Эти летучие мыши пили кровь из трупа? – Вот теперь Илона повернулась. Она дрожала так, что казалось, будто ее вот-вот сдует на пол. – Это был кто-то из студентов? Вы кому-нибудь рассказали?
Мне вдруг очень ярко, в подробностях представилось лунно-белое тело девушки и все те страдания, которые она перенесла, прежде чем испустить последний вздох. Я покачала головой.
– Там трудно было хоть что-нибудь разобрать. Даже ее пол я определила только по одежде. Мы собираемся отправить директору анонимное письмо, если ее не обнаружат за завтрашний день. Мы считаем, что человек, повинный в убийстве, может прикинуться, будто нашел ее тело, и сочли за лучшее подождать несколько часов.
Я закрыла глаза, пытаясь изгнать из памяти шум крыльев, бьющих меня по голове, боль от когтей, впивающихся в мое тело. Смерть этой несчастной не была быстрой. Мне даже думать было страшно, сколько она протянула, пока эти твари пили ее кровь. Снова и снова. Как бритвенно острые зубы впивались в тело. Какой бессильной она себя чувствовала, когда жизнь утекала из нее.
Я уставилась на камин, сосредоточившись на языках пламени. Если я позволю своему воображению разгуляться, то меня стошнит.
– Как вы думаете, это дело рук того же человека, который проткнул кольями тех двоих? – спросила Иляна, вертя в руках пыльную тряпку. – Или в Брашове объявился другой убийца?
Я мысленно перебрала все известные мне факты.
– Сейчас имеются два покойника, убитых кольями: один в поезде и второй – тот, о котором написали в газете. Плюс к этому – обескровленное тело Вильгельма Алдеа. И теперь еще эта молодая женщина, которую, похоже, загрызли до смерти летучие мыши. Судя по отсутствию трупного окоченения, я бы сказала, что она скончалась как минимум семьдесят два часа назад. Хотя тут, конечно, трудно утверждать точно.
Я не стала упоминать ни легкое напряжение тела, ни то, что теплая комната могла ускорить процесс. Дядиными стараниями я за прошлое лето запомнила разнообразные факторы, способные ускорить или замедлить постэффекты смерти. Поскольку температура в той комнате была от умеренной до теплой и разложение тела уже началось, значит, прошло как минимум двадцать четыре часа с того момента, как она испустила последний вздох. Хотя я бы все же сказала, что смерть наступила тремя днями ранее, а может, и четырьмя. Очень уж скверно там пахло.
– Может ли она оказаться еще одной жертвой Пронзателя?
Я стянула кружевные перчатки, выставив на свет божий царапины и следы укусов, и, скривившись, посмотрела на лохмотья, в которые они превратились.
– Хотела бы я знать! С первыми двумя трупами дело обставили так, чтобы изобразить их вампирами. А третий и четвертый оказались сожраны вампирами.
Судя по внешним признакам, эти преступления совершили разные люди. И похоже, что женщина и Вильгельм были убиты разными способами, отличающимися также и от первых двух.
Я даже не была уверена, что кто-то силой поместил женщину в ту комнату. Возможно, она заблудилась и, к несчастью своему, угодила в ловушку. В комнате было темно, как в могиле. Возможно, женщина просто забрела туда, а когда нетопыри напали на нее – упала и не сумела выбраться из этой преисподней. Пока не появится возможность исследовать ее труп, остается слишком много вопросов без ответа.
– Либо кто-то изо всех сил пытается имитировать преступления, связанные с вампирами, либо тут действуют двое убийц, – сказала я, пытаясь прогнать из головы воспоминание об истерзанном теле несчастной. – Как будто один пытается превзойти другого. Один прикидывается охотником на вампиров, а второй – вампиром. Я не знаю, что и думать. Слишком много пока недостающих деталей. Если бы причиной смерти Вильгельма были летучие мыши, мы бы обнаружили на его теле множество ран. Они на редкость свирепы.
Я подняла руки, демонстрируя укусы в засохшей крови.
– Этот замок стар, как и те туннели, что вы обнаружили, – сказала Иляна, отводя взгляд. – Может, они тут живут еще со времен Влада.
– Может. – Экая заманчивая идея! – Но я думаю, их кто-то сюда специально завез. Томас говорит, что это так называемые летучие мыши-вампиры, но водятся они в Америке. Я, хоть убей, не могу понять, как это все взаимосвязано – разве что тут замешан какой-то несчастный случай.
– Возможно, Пронзатель как-то связан с академией, – сказала Иляна. Ее вниманием владел якобы воскресший бессмертный князь. – Первое убийство произошло в селе. Потом там же нашли труп Вильгельма. Если Данешти сказал правду насчет угроз в адрес королевского семейства, возможно, Пронзатель первыми двумя убийствами старался нагнать страху.
– Или, быть может, он тренировался.
– Возможно, он собирает кровь, – прошептала Иляна.
У меня кровь застыла в жилах. Эта мысль угодила прямиком в слабое место моего рассудка, а другие, еще более зловещие, тут же ринулись за нею следом. Вполне возможно, что серийный убийца живет под этой крышей с башенками и собирает кровь в каких-то своих целях.
Тут мне вспомнилась дядина теория о том, как убийцы ввязываются в преступления. Кому в школе, состоящей из студентов и преподавателей, могут быть выгодны убийства? Если не предполагать, конечно, что причиной была всего лишь тяга к убийству. Эти кровожадные стремления всегда сильнее всего пугали меня. Ах, если бы дядя был здесь, чтобы можно было обсудить с ним все это! Он всегда подмечал неочевидное.
Иляна держалась так тихо, что, когда она поерзала на своем табурете, я вздрогнула.
– Вы верите в существование Пронзателя?
– В буквальном смысле слова – нет, – ответила я. – Я считаю, что некий человек подражает методам убийства, которые использовал знаменитый Влад Дракула. Я ни на секунду не поверю, что он сам восстал из могилы и охотится на кого-то. Это целиком и полностью противоречит здравому смыслу и законам природы. Воскресить умершего невозможно. Как бы нам этого ни хотелось.
Я, конечно, не стала говорить, что с последним утверждением знакома на собственном горьком опыте. От этого воспоминания пальцы мои невольно вздрогнули, и я поспешила прогнать его прочь.
– Некоторые крестьяне не согласились бы с вами, – тихо проговорила Иляна. – За последнюю пару недель среди них много заболевших. Одна девушка пропала. Они уверены, что в этом виноват какой-то стригой. А теперь еще обнаружили обескровленный труп Вильгельма. Они прекрасно понимают, что это может значить.
Я хотела было прокомментировать исчезновение девушки, но удержалась. Мне стыдно было признаться, что я тайком забралась к ней в дом. Мне казалось, что ее случай вполне прост и очевиден: она выпила слишком много спиртного и заблудилась в лесу. Никто ее не похищал: ни вампиры, ни оборотни.
– А вы не знаете, не желает ли кто-нибудь закрытия академии? – спросила я.
Иляна набросила тряпку на оцинкованное ведро и постучала его по боку. Глухой, гулкий звук неприятно отозвался у меня в черепе. Девушка посмотрела на дверь, сглотнула. Я прищурилась. Я уже готова была спросить, в чем дело, но тут она поспешно подошла к диванчику. Иляна достала из кармана фартука книгу в кожаном переплете и подала мне с таким видом, словно в руках у нее было дурно пахнущее судно. Я неохотно взяла книгу.
– Я… я понимаю, что это нехорошо. Но я нашла этот дневник. Он был в комнате у князя Николае. – Я подняла голову, но Иляна упорно смотрела лишь на книгу. Запинаясь, она проговорила: – Помните, я вам говорила, что слуг должно быть не видно и не слышно?
Я кивнула.
– Вот потому некоторые знатные студенты попросту забывают о нашем существовании. Некоторые думают, что их камины зажигаются сами собой, по волшебству, а ночные горшки улетают опорожниться на крылышках.
– Мне очень стыдно, что люди бывают так жестоки.
Иляна моргнула, прогоняя мрачное выражение с лица, но глаза ее напоминали осколки льда.
– Я не горжусь тем, что украла этот дневник, но я услышала, как он упоминал о рисунках. А когда я в него заглянула, то увидела ужасные картинки. Вот.
Я пролистала томик в кожаном переплете, быстро проглядывая рисунки. Сердце, кишечник, человеческий мозг и… и летучие мыши. Черепа нетопырей с устрашающими клыками. Выписанные во всех подробностях крылья летучих мышей с когтями наверху. На каждой странице красовалась какая-нибудь новая деталь нетопыриной анатомии. Я бросила взгляд на Иляну. Та упорно смотрела на собственные руки.
– У него довольно много такого в его покоях.
– Почему упоминание о его рисунках встревожило тебя?
Иляна судорожно сжала руки.
– Я вспомнила, как Данешти с Молдовеану говорили про угрозы в адрес королевской семьи. И что в них были рисунки.
Я выпрямилась, как будто это движение могло сделать ее слова более приятными. К горлу подкатила тошнота.
– Не мог же он сам отправлять эти письма!..
– Потому я и заглянула. Потом я увидела эти рисунки мышей и обратила внимание на все те скелеты у него в комнате… Я не знаю, почему взяла этот дневник. Я просто… – Иляна пожала плечами. – Я подумала, что там может что-то найтись. А потом увидела вот это вот, почти в самом конце…
Она перелистнула страницы и в конце концов обнаружила то, что искала. Дыхание мое застыло, как и тело. Девушка с ониксовыми волосами, глазами цвета темного изумруда и смелой улыбкой на губах, с которых капала кровь.
Я обвела пальцем линию подбородка, очертания кошачьих глаз, потом прикоснулась к собственному лицу.
– Я не… не может быть, чтобы это была я! У него бы не было времени…
Иляна перевернула страницу. На ней тщательно была вырисована фигура девушки в фартуке, заляпанном засохшей кровью; лезвие скальпеля занесено над окоченевшей белой плотью. Я отвела взгляд. Труп был мужским, и нагое тело не прикрывало ни клочка одежды. Щеки мои вспыхнули.
Я не понимала, что делать с этими пошлыми рисунками.
– Это не все. – Иляна стала показывать мне картинку за картинкой. И каждая из них изображала меня в виде прекрасного существа, упивающегося кровью и смертью. По манере изображения казалось, будто князь превратил меня в некое бессмертное существо, чересчур совершенное для человека. Чересчур холодное и жесткое для этого хрупкого мира. В камине бешено плясали языки пламени, и я вдруг почувствовала, что изнемогаю от жара. Мне захотелось настежь распахнуть окна и впустить в комнату холодный ветер Карпат, чтобы он очистил ее.
От последнего рисунка я чуть не ахнула. Трудно было сказать точно, кто именно там нарисован, Томас или Николае, но этот мужчина и та, иная Одри Роуз стояли бок о бок. На молодом человеке был костюм, сделанный из костей; в руках он, словно какой-то прорицатель, держал череп цвета слоновой кости. Мое тело облегал корсаж. Рисунок был великолепен, невзирая на большое, анатомически правильное сердце и кровеносную систему, которая вырастала из моей груди, змеилась по рукам и запускала пальцы мне под юбку.
Читать бесплатно другие книги:
