Дюна. Битва при Коррине Андерсон Кевин

~ ~ ~

Когда лазерный луч сталкивается с защитным полем, происходит разрушительное взаимодействие немыслимой энергии, уничтожающее обоих противников. Это превосходная метафора политики.

Суфир Хават Уроки стратегии

Маленький орнитоптер, летя на малой высоте, едва не касался вершин поросших травой холмов Груммана. Двигатели работали тихо, крылья двигались почти бесшумно. Машина производила шума не больше, чем крупная птица. Рессер сидел рядом с управлявшим орнитоптером виконтом. Моритани делал вид, что испытывает новое судно, предназначенное для отслеживания табунов диких лошадей.

Но Рессер не заблуждался на этот счет. Он понимал, что Хундро Моритани готовится к войне.

Грумманские солдаты, свирепые и закаленные воины, набранные в степных селениях, занимали позиции в соляных туннелях и шахтах, расположенных под дном высохшего озера в окрестностях Ритки. Моритани собрал сотни своих жеребцов в загонах по периметру крепостных валов. Все кони были закованы в доспехи с острыми шипами. Правда, лошадей было раз в десять больше, чем всадников. Рессер не мог понять, каким образом сможет кавалерия противостоять современной армии.

Орнитоптер продолжал свой неторопливый полет. Заходящее солнце окрасило окна крепости в оранжевый цвет. Казалось, что цитадель объята пламенем. Виконта настолько захватила эта иллюзия, что он забыл о штурвале. Нисходящий поток бросил машину к земле, и брюхо орнитоптера едва не протаранило вершину очередного холма. Но Моритани вовремя опомнился и потянул ручку на себя.

— Сейчас не время умирать, — по-деловому произнес он. — Ни мне, ни тебе. Пока не время. Надо сделать одно дело, Рессер.

По возвращении с Кайтэйна виконт все время пребывал в приподнятом настроении, несмотря на опалу Ландсраада и гнев императора Шаддама IV.

— При всем моем уважении, милорд, — сказал рыжий мастер меча, — я не могу понять вашей тактики. Вы что, сознательно спровоцировали падишаха-императора?

— Абсолютно сознательно. Приближающаяся битва выглядит настолько страшной, что наш отец родной, император Шаддам, сам прибежит, чтобы мы не причинили себе увечий. — Он уставил в Рессера пылающий взгляд. — Вспомни, как мои предки оставили неизгладимый след на Салусе Секундус и как проклятые Коррино потом охотились за ними, горя жаждой мести.

— Я все помню, милорд, но я не могу понять, чего вы хотите таким способом добиться. Герцог Атрейдес и эрцгерцог Эказ выжили после вашей попытки их убить. Вы слышали собственными ушами, как они подали на вас формальную жалобу и заявили протест. Но ясно, что на этом они не остановятся. Я уверен, что они объединят свои военные силы, чтобы нанести по Грумману жестокий удар. Вы собирались вести войну убийц, но готовите настоящую полномасштабную войну. Как мы можем надеяться на победу в войне с двумя благородными Домами?

Рессер знал, что с Атрейдесом сюда прибудет и его старый друг по Гиназу Дункан Айдахо.

Моритани беззаботно рассмеялся.

— О, друг мой Рессер, ты же ничего не понял! Нам нет нужды наносить им поражение. Нам надо только продержаться до тех пор, пока Коррино не спасет нас. А он спасет, вот увидишь. Грумман — мощный магнит, который притянет к себе всех наших врагов.

Все еще смеясь, Моритани схватился за штурвал и, увеличив скорость, погнал машину к каменным скалам за Риткой. Но Рессер заметил, что большие сильные руки виконта сильно дрожат.

— Вот тогда все будет разом кончено, — продолжил Моритани, переходя на зловещий шепот. — Не важно, какое имя носил наш благородный Дом — Тантор или Моритани, но его всегда недооценивали. Теперь же все снова вспомнят наше имя.

Ужасное предчувствие поразило Рессера до глубины души.

— Что вы намерены делать, милорд?

— Мой сын мертв, и мой род умрет вместе с ним.

— Вы можете иметь других детей, вы можете повторно жениться, милорд.

— Нет, Рессер. Когда умерла Цилла, душа моя погрузилась в непроглядный мрак. Вольфрам был моим законным наследником, но Эказ заставил его страдать и умереть — только из одного упрямства, духа противоречия и назло мне! Мы не можем иным способом разрушить заговор наших врагов. Мой род угаснет так, что его конец будет крупными буквами вписан во все исторические хроники. И ты поможешь мне в этом.

Рессер, стараясь сосредоточиться, сделал несколько глубоких вдохов.

— Я поклялся служить вам верой и правдой, милорд.

— Грумман станет могилой Дома Моритани и трех его главных врагов, даже могилой Дома Харконненов, если нам повезет. Я попросил барона прислать сюда его наследника, который возглавит дивизию баронских солдат, переодетых в грумманскую форму. — Виконт устремил взор к далекому горизонту. — Рессер, я хочу, чтобы вы открыли ядерный арсенал нашего семейства и заложили заряды в подземных коридорах цитадели — в разных местах. После этого вы снимете заряды с предохранителей и переведете управление кодами в мой тронный зал.

— Атомный арсенал, милорд? — Орнитоптер резко взмыл вверх над крышами Ритки, и Рессера с силой вдавило в кресло. Много лет назад Дункан Айдахо просил его разорвать клятву, данную бесчестному виконту, но Рессер отказался это сделать. Хотя Дункан и был не согласен с этим решением, он понял своего товарища, потому что сам был сторонником Атрейдеса, добрым и смелым воином своего благородного Дома, так же, как Рессер был защитником Дома Моритани. Рессер ревностно исполнял свою клятву, отлично понимая, что его хозяин нарушает все правила и провоцирует своих врагов.

Но атомное оружие?!

Виконт Моритани пожал плечами, продолжая небрежно управлять орнитоптером.

— Не думай, что Великая Конвенция есть такой же священный текст, как Оранжевая Католическая Библия. Это не более чем древнее соглашение, заключенное перепуганными людьми, не пришедшими в себя после ужасов Батлерианского Джихада. Эти отжившие правила нам уже не подходят. Приготовь ядерные заряды, как я приказал. — Он прищурил свои темные глаза. — Или ты хочешь предать меня? Мне надо напомнить о данной тобой клятве? О клятве на крови?

Слова виконта резали больнее, чем бритва. Рессер не сомневался, что виконт прикажет ему прыгнуть вниз, если не получит удовлетворительного ответа. Мастер меча не боялся смерти, но боялся принять неверное решение. Может быть, надо отобрать у Моритани штурвал и направить орнитоптер в склон ближайшего холма. Это будет наилучший выход для всей империи. Но Рессер не мог смириться с мыслью об убийстве хозяина, какими бы доводами он ни пытался это оправдать.

Отвернувшись к иллюминатору, Рессер отвечал со всей искренностью:

— Милорд виконт, разве я не ваш мастер меча, долг которого оставаться с вами даже тогда, когда вас покинут все остальные?

Издав удовлетворенный рык, виконт изменил курс и направил машину к цитадели Ритки. Уже были зажжены огни, отмечавшие место приземления. Небо потемнело, и Рессер, подняв голову, принялся рассматривать звезды и думать о людях, живущих на планетах дальних звездных систем.

~ ~ ~

Даже если ты нанял убийцу, чтобы устранить соперника, кровь его все равно на твоих руках. Правители, забывающие об этом, становятся тиранами.

Герцог Лето Атрейдес

В густых джунглях Пауль бесстрастно наблюдал, как Дункан расправляется еще с одной ищейкой убийц. Листва была настолько удушающей и густой, что ни одна сторона даже не думала маскироваться, хотя, конечно, все время приходилось быть начеку. За Дунканом и Паулем непрерывно охотились с того самого дня, когда в результате воздушного налета был разрушен монастырь сестер-затворниц.

Широкие листья надежной стеной закрывали от посторонних глаз. В шляпках огромных мясистых грибов собирались лужицы дождевой воды, в которых плодились колонии креветок. Башни папоротника заслоняли солнце, словно стараясь задушить всех своих соперников. Лианы стелились под ногами и обвивали стволы деревьев, пригибая их своей тяжестью к земле. Весь лес представлял собой один исполинский капкан.

Все время, пока они блуждали по лесной глуши, Пауля не покидало ощущение, что он находится в подводном мире, полном листьев и травы. Персональные защитные экраны мало помогали в передвижении, но по крайней мере они останавливали тучи безжалостно жалящих насекомых.

Дункан испытывал страшное недовольство, используя благородное оружие как мачете, но делать было нечего. Мечом старого герцога он прорубал тропинку в густом подлеске, тупя и портя клинок. Кусты и трава росли здесь достаточно быстро для того, чтобы скрыть след, но ищейки все равно умудрялись выслеживать свои жертвы.

Дункан уже убил пятерых. Переплетенная листва и густо растущие лианы не давали грумманцам передвигаться по джунглям целыми подразделениями, поэтому преследователям приходилось действовать поодиночке. Убийцы, служившие виконту, были наглыми, хорошо вооруженными… и легко уязвимыми.

Испорченным мечом старого герцога все еще можно было и убивать, в чем убедилась последняя жертва Дункана. Пауль стоял рядом, глядя, как кровь сочится из зияющих ран мертвеца. Сердце его уже перестало биться, но кровь продолжала течь из ран, повинуясь силе тяжести. Протянув руку, Пауль поймал каплю темно-красной жидкости и сжал ее в ладони, словно дождевую каплю.

— Тебя не огорчает то, что ты убил этих людей, Дункан?

— Нет. Я не могу испытывать сострадания к людям, пытающимся убить нас, Пауль. Я убиваю их для того, чтобы тебе не пришлось делать это самому.

Он опутал лодыжки убитого лианами и повесил его на сук — беспомощного, поверженного и униженного.

Питающиеся трупами животные быстро обглодают мертвое тело, но Пауль и Дункан понимали, что рыщущие по лесу убийцы скоро тоже обнаружат эти останки, так же, как нашли останки предыдущих четверых. Пауль предложил закапывать убитых, но Дункан отказался, сказав, что преследователи найдут их, невзирая на густую листву.

— Нам надо оставить им послание, которое их разозлит, — сказал он. — Так они сделают больше ошибок.

Пауль посмотрел на лицо убийцы, но не смог обнаружить в нем ничего человеческого. Он не хотел знать, почему этот человек выбрал для себя такую жизнь, что заставило его стать орудием бессмысленных убийств для виконта Моритани. Была ли у этого человека семья? Мертвые глаза закатились под веки. Теперь это был не человек, а кусок сырого мяса.

Убить или быть убитым. Нет лучшего места для такого урока, чем каладанские джунгли.

Оставив повешенного позади, оба двинулись дальше. Пауль пока не понимал, куда ведет его Дункан. Очевидно, у мастера меча не было какого-то определенного плана. Он просто охранял своего подопечного. Тем не менее у Пауля было такое ощущение, что за ними кто-то следит. Они не знали, сколько еще разведчиков преследуют их, но было ясно, что пятью убитыми Дунканом их число не исчерпывается.

Отражение нападений убийц было только одной из забот о выживании. Джунглям было наплевать на то, что он — сын герцога Атрейдеса, и опасностей, подстерегающих путников, было здесь более, чем достаточно. Однажды они вспугнули кабана, и зверь преследовал их до тех пор, пока не сбился с тропинки и не запутался в зарослях дикой ежевики.

Кроме того, надо было все время думать о пропитании. Правда, в джунглях можно было найти множество съедобных плодов, стеблей, кореньев и грибов. Дункан отважно предложил первым пробовать плоды, чтобы удостовериться в том, что они не ядовиты. Но Пауль когда-то прилежно изучал флору Каладана и запомнил, какие растения съедобны.

Они испытали большое облегчение, когда вышли наконец на пятачок примятой травы. Отсюда по подлеску бежала едва заметная извилистая тропка. Вероятно, это был след какого-то крупного зверя. Можно было надеяться, что она выведет их на луг или к ручью. Утомленные схваткой и бесконечными блужданиями, Дункан и Пауль выбрали путь наименьшего сопротивления.

Дункан насторожился.

— Возможно, идти нам и правда станет легче, но зато ищейкам будет проще взять наш след.

— Но эта тропа крупных животных. Мы можем идти достаточно тихо, чтобы не привлечь внимания убийц, но достаточно шумно, чтобы вспугнуть зверей.

Сквозь густые кроны пробился солнечный луч, осветивший симпатичную лужайку, покрытую яркими синими и красными цветами. Вокруг, собирая пыльцу, жужжали бесчисленные насекомые. Пауль широко улыбнулся и набрал в легкие побольше свежего воздуха. Как приятно было оказаться на лугу после темной тюрьмы девственных джунглей.

Дункан застыл на месте.

— Думаю, это ловушка.

Пауль включил защитный экран и положил ладонь на рукоятку кинжала. Дункан обнажил меч. Было тихо, слышался лишь шелест колыхавшейся на ветру листвы высоких деревьев.

С гулким звуком с деревьев начали падать трупы, привязанные лианами к сучьям, мертвые руки безвольно болтались, не доставая до земли. Тела упали с деревьев словно зловещие дары, подскакивая на лианах, а потом повисли, как жуткие плоды, как подражание тому, что сделал Дункан со своими пятью жертвами. С ветвей свисали шесть мертвецов.

Дункан настороженно огляделся, ища прячущиеся силуэты или тени.

— Я никого здесь не вижу.

Пауль застыл в полной неподвижности. Он напряг все свои чувства, приглядываясь к мельчайшим деталям обстановки. В конце концов ему удалось различить двигавшиеся в чаще фигуры, сливавшиеся с тенями листьев пращевидных папоротников.

— Это каладанские дикари, — прошептал он. — Я их вижу.

Едва заметным жестом он указал Дункану на две мускулистые фигуры почти полностью обнаженных мужчин, мелькавших среди листвы.

Пауль довольно много читал об этих людях и знал несколько слов и фраз, которыми прибрежные купцы пользовались для общения с дикими первобытными племенами. Пауль порылся в памяти и выкрикнул туземные слова, обозначавшие «друг» и «спасение». Пауль не был уверен, отличают ли дикари их с Дунканом от грумманских убийц, да и не знал, занимает ли их эта разница. Может быть, дикари убивают любого чужака, вторгнувшегося в их владения.

Пауль и Дункан, застыв, ждали на краю поляны. Мертвые убийцы продолжали, слегка покачиваясь, висеть на лианах. Некоторые из этих людей были убиты уже довольно давно, может быть, несколько дней назад. Интересно, давно ли они начали их убивать. Эти люди — преднамеренно или случайно — сохранили жизнь ему и Дункану.

Вдруг с дерева, зашумев ветвями, спрыгнули три грациозные фигуры. Даже Пауль не смог их увидеть, хотя они сидели буквально над головами путников. Перед ними стояли три дикаря, покрытые татуировками.

Среди них была одна стройная женщина с седоватыми волосами. Глубоко посаженные глаза обведены кругами ягодного сока. Волосы были украшены сапфирового цвета хитиновым панцирем какого-то жука размером с ладонь Пауля. Это было своеобразное живое украшение. Ножки жука шевелились и временами судорожно подергивались.

— Друг, — снова повторил Пауль.

С деревьев на траву лужайки спрыгнули еще с десяток дикарей. Дункан был готов в случае необходимости сразиться с ними, но Пауль отключил защитное поле, снял руку с кинжала и повернул обе руки ладонями вверх.

Очевидно, каладанские дикари хорошо понимали разницу между грумманскими убийцами и их потенциальными жертвами. Туземцы повели Пауля и Дункана в свое стойбище, оказавшееся небольшой полянкой, уставленной похожими на птичьи гнезда хижинами, сплетенными из побегов, травы и гибких ивовых ветвей. При таком теплом климате и обилии растительной и животной пищи туземцы не нуждались в более основательных и надежных жилищах.

Высокая женщина с жуком в волосах, была, вероятно, вождем. У Пауля был слишком ограниченный словарный запас, чтобы нормально общаться с ней, но местные жители жестами дали понять, что оба могут чувствовать себя в безопасности. Женщина была вооружена узловатой дубиной, рукоятка которой была отполирована множеством ладоней. Вдоль вогнутой стороны дубины были вделаны зубья, превращавшие ее в довольно грозное оружие.

На костре, разведенном в середине поляны, поджаривалась туша какого-то зверя. В воздухе плавал восхитительный ароматный дымок. Последние несколько дней Пауль питался исключительно фруктами и ягодами, и запах мяса буквально сводил его с ума. Женщина жестом предложила им взять по ломтю мяса, и им пришлось отрывать свои порции прямо от горячей туши голыми руками.

Пауль не совсем понимал, как им с Дунканом удалось встретить этих людей, как они их обнаружили и как долго продлится их гостеприимство. Они так плохо понимали друг друга. Пауль и Дункан спасались от преследования уже много дней, и Пауль сомневался, что им удастся убедить вождя вывести их назад, в цивилизованный мир.

Туземцы срезали с ветвей тела убийц и потащили их через лес. Когда группа дошла до стойбища, мужчины и женщины набросились на трупы, сдирая с них все ценное. Люди делали это так буднично, как будто это было одной из их обязанностей по хозяйству. С трупов проворно сняли одежду, обувь и пояса с амуницией. У туземцев не было опыта обращения с приборами ночного видения, средствами связи или сложным оружием. Они лишь скользили равнодушными взглядами по вещам, которые не были для них чем-то полезным.

Некоторые женщины натянули на себя запятнанные кровью рубашки мертвых убийц. Снятые с трупов штаны и куртки были повешены рядом с коврами — произведениями сестер-затворниц. Пауль был удивлен, с каким почтением эти люди обращались с тканями.

Потом тела раздетых догола убийц сложили в кучу. Паулю стало любопытно, что произойдет дальше. Сожгут ли туземцы трупы на костре? Он опасался, что у этих дикарей сохранился старый обычай каннибализма — поедания трупов поверженных врагов.

Дункан принялся рассматривать оснащение, снятое с трупов, стараясь извлечь из осмотра полезную информацию. По большей части все приборы были иксианского происхождения и, вероятно, куплены на черном рынке. Одежда и обувь убийц были скорее всего изготовлены на Груммане.

— Виконт никогда не стеснялся брать на себя ответственность за совершенные им преступления, — задумчиво произнес Пауль. — Он гордится ими.

— Да, действительно, но почему он так нагло себя ведет? Чего он хочет добиться? Не играем ли мы ему на руку? Он же не может не понимать, что если доведет нарушение правил до крайности, то в дело будет вынужден вмешаться император.

Взглянув на один из трупов, Пауль вдруг заметил красный шрам в области дельтовидной мышцы. Такие же отметины были и у остальных мертвецов.

— Дункан, что это?

Дункан достал нож, воткнул его в не успевшую окоченеть ткань и несколько раз повернул лезвие. Расширив отверстие, он извлек из мышцы нечто похожее на крошечного металлического паучка с длинными волокнистыми ножками, уходящими в глубь тела. Дункан извлек непонятное устройство наружу.

Но, несмотря на то, что изделие было покрыто кровью, Пауль все же понял, что это такое. Электронный локатор.

— Они следили за передвижениями своих разведчиков.

Туземцы, особенно седая женщина-вождь, с любопытством следили за действиями Пауля и Дункана, очевидно, не понимая, зачем надо было взрезать плечи убитых врагов. Может быть, они подумали, что это какой-то победный ритуал, похожий на их собственные.

Дункан откатил в сторону труп, склонился над следующим и принялся выковыривать устройство из его плеча.

— Поторопимся, Пауль! Нам надо уничтожить эти передатчики, пока не стало слишком поздно. Думаю, что кто-то уже пеленгует их.

~ ~ ~

Самая большая армия и тщательнейшим образом разработанный план могут оказаться уязвимыми из-за одной-единственной упущенной детали.

Суфир Хават Уроки стратегии

Плотный туман, характерный для этого времени года, окутал Элаккский континент. Под его прикрытием туда и проникли Лето и Гурни.

Туман давал влагу для туманных деревьев. Похожие на корзины побеги росли вверх из земли словно причудливые гнезда. Туманные деревья были очень капризными растениями, чутко реагирующими на любые, даже незначительные колебания погоды и климата. Много лет назад, еще до рождения Пауля, на леса туманных деревьев было сброшено какое-то биологически активное вещество, практически полностью уничтожившее нежные деревья. В преступлении обвинили Дом Моритани, с того момента и началась вражда между двумя семействами.

Туманные деревья были для элаккцев чем-то большим, нежели необычными растениями. Они считались формой искусства. Художники, отобранные по всей империи по их телепатическим способностям, начинали работать с молодыми побегами и силой сосредоточенного видения направляли рост ветвей, придавая растениям необычные высокохудожественные, подчас фантастические формы.

Видал построил свой замок в густой дикой роще высоких туманных деревьев. За высокими ветвями ухаживали таким образом, что они приняли форму великолепного оборонительного сооружения высотой около десяти метров. Семь высоких толстых стволов образовывали круг. На стволах держался лабиринт ветвей и сучьев, образовывавший комнаты, залы и коридоры жилища элаккского герцога и его семейства.

Древесная крепость Видала располагалась в километре от скопления его боевых кораблей, бараков и палаток, в которых жили его мятежные солдаты. Здесь же размещались все оборонительные вооружения, какие герцог смог собрать. В плотном утреннем тумане тонкие переплетенные ветки деревьев казались когтистыми лапами, опутанными клочками ваты. Гурни насторожился.

— Настоящая охрана Видала не будет торчать здесь, стоя разинув рот, как какие-нибудь туристы.

Лето подтянулся ближе к своему спутнику, стараясь не привлекать внимания. Они с Гурни были одеты в форму элаккских солдат, убитых при попытке бегства из дворца эрцгерцога. Придворным портным потребовалось всего полдня, чтобы вычистить и подогнать по размеру два комплекта обмундирования, в то время как другие специалисты сделали для Гурни и Лето безупречные солдатские книжки.

В успешном переходе главную роль сыграла подробная топографическая карта, позволившая Лето и Гурни преодолеть считавшуюся непроходимой глушь вблизи от древесной цитадели Видала. Эрцгерцог Арманд увлекался естественными науками не меньше, чем коммерцией. Очень давно он провел геодезическую разведку и нанес на карту всю территорию Эказа, причем наиболее подробно — плодородные влажные леса и долины Элаккского континента. С помощью этих мелкомасштабных карт Лето и Гурни смогли пройти через густые рощи и горные долины, пробраться через труднодоступные лесные каньоны по обходным тропам, о существовании которых, вероятно, не догадывался и сам Прад Видал. Для того чтобы добраться к древесной крепости, им пришлось пройти по огромному бревну, перекинутому через узкое ущелье.

Они вышли к цитадели незадолго до рассвета. Полная луна серебрила густой туман. По периметру резиденцию Видала охраняли десять парных патрулей.

Приближаясь к дому-дереву, Лето и Гурни шли рядом, держа руки на оружии, изображая из себя такой же патруль.

Сохраняя на лицах сосредоточенное выражение, они, не прячась, вышагивали на виду у обветренных и закаленных элаккских солдат.

Выполняя свою задачу, патрули кружили вокруг кольца из семи туманных деревьев. Гурни встал в охранение, а Лето быстро опустился на колени перед одним из семи стволов и достал из подсумка серебристый полусферический диск, из основания которого торчали два острых шипа. Лето прикрепил диск к дереву, глубоко воткнув шипы в кору. На диске вспыхнул зеленый индикатор готовности.

— Все в порядке, Гурни, идем дальше.

Лето укрепил еще один диск на следующем дереве, потом еще. Так, последовательно, он пометил все семь стволов.

Гурни мысленно прикинул расстановку охранников по периметру и скорость их движения.

— Осталось три минуты, милорд. Сейчас патрули окажутся на максимальном расстоянии друг от друга.

Диверсанты застыли в недолгом ожидании. Им показалось, что туман стал гуще. Лето, державший в руках активатор, по знаку Гурни нажал кнопку.

Разряды конденсаторов большой емкости произошли практически бесшумно, направив мощные электростатические импульсы по древесным стволам. Гигантские ветви туманных деревьев, достаточно чувствительные даже к слабым телепатическим воздействиям, были практически беззащитны перед таким интенсивным взрывом. Гибкие, прихотливо изогнутые ветви и сучья дернулись, словно лапки умирающего насекомого, а потом, выпрямившись, сблизились, образовав нечто вроде клетки из толстых прутьев.

— Как удавка из шиги, — невесело усмехнулся Гурни, — чем сильнее сопротивляешься, тем туже она затягивается.

Кружевные плетеные стены крепости из туманных деревьев в мгновение ока превратили отдельные комнаты и залы крепости в тюремные камеры. Несмотря на то что элаккские туманные деревья реагировали изменением формы ветвей в ответ на самые слабые воздействия, сами по себе эти деревья отличались необычайной прочностью. Внутри ветвей и стволов проходили волокна, прочностью не уступающие пластиловым кабелям. Маленькие помещения, спавшись, буквально раздавили находившихся там людей: были слышны отчаянные приглушенные вопли тех, кто медленно умирал от удушья.

Прад Видал вместе со своим семейством тем не менее остался жив. Элаккский правитель обхватил руками две сомкнувшиеся ветви, с силой их раздвинул и кричал из своей спальни в образовавшееся отверстие:

— Это покушение на убийство!

К цитадели уже бежали солдаты, стараясь определить, откуда произошло нападение.

Арманд Эказ снабдил Лето и Гурни специальным снаряжением, которым пользовались рабочие команды в джунглях. Надев перчатки с острыми шипами на пальцах и липучки на подошвы, они, как жуки, стремительно взобрались на деревья, сделавшись невидимыми в густом тумане. Теперь от них требовались лишь быстрота, натиск и дерзость.

Видал увидел двух человек, карабкающихся вверх, увидел элаккскую форму и протянул руки навстречу мнимым спасителям.

— Освободите меня отсюда! У вас есть пилы?

Уцепившись шипами за стволы, Лето и Гурни остановились. Не отвечая мятежному правителю, Лето извлек из вещмешка циркулярную пилу с алмазным напылением, специально предназначенную для резки ветвей туманного дерева. Увидев пилу, Видал воодушевился.

— Отлично, поторопитесь!

Гурни рванулся вперед, но Лето остановил его.

— Этим займусь я сам.

Лето включил пилу. Алмазные зубья были усилены раскаленным лазерным полем. Элаккский герцог уже протягивал руки навстречу Лето. Он явно не узнал ни его, ни Гурни в форме Элакки.

— Скорее, люди самозваного эрцгерцога уже близко.

— Я очень хорошо знаю эрцгерцога, — звучно произнес Лето.

Видя отчаянно протянутые руки Видала, Лето не мог отогнать прочь мучительное воспоминание о трагическом дне свадьбы. Он подумал о своем друге Арманде, искалеченном до конца жизни, подумал о погибшем Ривви Динари, тучном мастере меча, закрывшем эрцгерцога своим телом. Вспомнил он и милую, невинную Илесу, зарезанную в миг, который должен был стать счастливейшим в ее жизни. Были убиты еще двенадцать человек, многие были тяжело ранены.

Нельзя было считать человеком того, кто отдал такой приказ. Это не человек — это чудовище, животное.

— Эрцгерцог Эказ был моим другом! — воскликнул Лето. — Его дочь должна была стать моей женой, но она мертва. — Лето еще не любил ее, но мог полюбить, в этом-то и было все дело.

Видал перестал дышать, увидев приближающееся к нему лезвие пилы. Внезапно поняв, кто перед ним, он изумленно втянул ртом воздух и отпрянул в глубь сжавшейся спальни.

Алмазное лезвие резало сплетенные ветви, как режет горячий нож масло. Лето не ощущал никакого сопротивления.

Несмотря на всю ярость, горе и ужас, у Атрейдеса были все же барьеры, через которые он просто не мог перешагнуть. Герцог Лето происходил из рода гордых аристократов. Пилой он воспользовался только для того, чтобы вырезать в ветвях отверстие, достаточно большое для того, чтобы через него они с Гурни могли проникнуть в спальню Видала. Они спрыгнули внутрь. Лето все еще держал в руке вращающуюся пилу.

Пойманный в ловушку Видал потерял способность даже кричать.

Лето вспомнил угрозу своему Дому, угрозу своему сыну и наследнику Паулю. Да, за всем этим злодейством стоял правитель Груммана, но именно элаккский герцог спланировал убийство, именно он приказал вделать режущие шестиугольные диски в терракотовые горшки. Свадебное кровопролитие целиком и полностью было на совести этого человека. Он сам, по доброй воле, вовлек себя в войну убийц.

Но Лето не желал падать вслед за своим врагом в моральную пропасть. Из мести он мог бы, конечно, отрезать Видалу руку, подвергнуть его пытке. Но не таков путь чести. Следование законам цивилизации не есть признак слабости. Должно соблюдать правила. Есть необходимость покончить с войной и сберечь человеческие жизни.

— Согласно законам Великой Конвенции, установленным правилам разрешения конфликтов между членами Ландсраада, — заговорил Лето, — я казню вас во имя мира.

Видал попытался что-то ответить, защититься, но Лето договорил до конца:

— Таким образом, я кладу конец вражде на Эказе.

Он сделал то, что должен был сделать, — без радости, без удовлетворения. Лето выпустил вращающийся диск циркулярной пилы. Смертоносное полотно с чавкающим звуком врезалось в шею герцога Элаккского и в мгновение ока обезглавило его.

— Будем надеяться, что солдаты в отличие от своего хозяина будут следовать правилам войны убийц, — заметил Гурни.

Оба поспешно сняли элаккскую военную форму и остались в мундирах Дома Атрейдесов, украшенных гордым гербом — геральдическим ястребом. На рукаве Лето, кроме того, была повязка, данная ему эрцгерцогом Армандом.

Внизу между тем продолжали метаться солдаты, ожидавшие фронтальной атаки. Некоторые взбирались на туманные деревья, помогая себе ножами и пытаясь проникнуть в комнаты, откуда доносились крики запертых там людей.

Гурни поднял с пола обезглавленное тело герцога Элаккского и, подтащив его к проделанному Лето отверстию, сбросил труп вниз. Как только тело упало на землю, несколько солдат закричали в ужасе, узнав своего правителя.

— Я — герцог Лето Атрейдес! — Доносившийся из непроницаемого тумана голос прозвучал зловеще громко. Лето поднял голову убитого врага за волосы, как военный трофей.

— В полном соответствии с правилами Великой Конвенции я устранил врага Эказа, человека, которого ваш законный эрцгерцог объявил мятежником и изменником. Мы преследовали только этого человека — не отступая от правил!

Сделав паузу, Лето продолжил:

— Если вы бросите оружие и не будете сражаться, то вас освободят от всякой ответственности. Вас не будут судить. Если же вы начнете сопротивляться распоряжениям вашего законного эрцгерцога, то мы уничтожим вас соединенными силами Домов Эказа и Атрейдесов. — По мере того как Лето говорил, туман постепенно рассеивался.

Вытянув вперед руку, Лето выставил на всеобщее обозрение отрубленную голову, хорошо различимую в утреннем свете. Было видно, как от изумления раскрылись рты у бледных, недоумевающих элаккских солдат. Наградив голову подходящим эпитетом, Лето швырнул ее вниз, под ноги элаккцам. Перевернувшись в воздухе, голова с отвратительным тошнотворным звуком стукнулась о землю. Солдаты отпрянули в стороны.

— Герцог Прад Видал составил заговор против вашего эрцгерцога и против Дома Атрейдесов, помогая заклятому врагу Эказа виконту Хундро Моритани. Они вместе убили Илесу Эказ у свадебного алтаря. Ответить за это преступление должен был Видал.

Солдат охватили сомнения, было слышно, как они принялись переговариваться между собой. Гурни, не выдержав, громко крикнул им:

— Вы что, совсем одурели? Вы же знаете, кто ваш враг. Эрцгерцогу нужны вы и ваши мечи, чтобы драться с Домом Моритани. Кого вы предпочтете убивать — своих братьев или грумманцев?

~ ~ ~

Решившись вступить в сражение, мы сразу сталкиваемся со следующим вопросом: отступим ли мы после сражения или продолжим наступление?

Суфир Хават, оружейный мастер Дома Атрейдесов

К вечеру пиршество в стойбище каладанских дикарей закончилось. Костер зачадил и медленно угас, туша была ободрана до костей.

Но Пауль никак не мог успокоиться. Напряженно прислушиваясь, он ловил ставшие уже знакомыми звуки джунглей — шелест листьев и жужжание бесчисленных насекомых. Теперь ему и Дункану предстояло решить, что делать дальше, но Пауль явственно слышал, что ритм и мелодия звуков неуловимым образом изменились. Мальчик сосредоточенно нахмурился.

Туземцы тоже услышали смену звуковой гаммы и немедленно на нее отреагировали. Женщина-вождь схватила отполированную дубину и отдала своим людям какую-то команду.

Дункан поднялся и схватился за рукоять меча.

— Пауль, включай защитное поле!

Гудение защитного экрана заглушило посторонние звуки. Пауль извлек из ножен кинжал. Он принялся вспоминать приемы ближнего боя, преподанные ему Суфиром, Гурни и Дунканом, тренировавшими его до седьмого пота. До сих пор Паулю не случалось убивать людей, но мальчик знал, что рано или поздно это произойдет, ибо в противном случае кто-то убьет его самого. Пауль приготовился к схватке.

Стало ясно, что грумманские ищейки напали на их след.

Просвистевший снаряд с негромким пустым звуком взорвался среди обрамлявших поляну деревьев, сразу вслед за взрывом послышалось шипение газа, а затем прозвучал еще один щелчок. Теперь Паулю стало ясно, какое оружие использовали против них. Сначала разорвалась рубашка снаряда, выпустив в воздух концентрированное облако горючего газа, а затем сработало устройство зажигания гремучей смеси.

Рыжее пламя всколыхнуло воздух, огонь бушевал, как каладанский ураган, в мгновение ока превращая папоротники и могучие деревья в обгорелые скелеты. Газ сгорел очень быстро, и Пауль, прикрытый защитным экраном, практически не пострадал, если не считать легкой контузии от ударной волны, но вспышки огня оказалось достаточно для того, чтобы убить большую часть туземцев — на поляне лежали теперь многочисленные трепещущие обугленные тела. Одного вдоха людям хватило для того, чтобы сжечь легкие. Некоторые из уцелевших судорожно хватались за грудь и горло, пытаясь вдохнуть. Из их ртов струился черный жирный дым.

Почти все красивейшие ковры, сотканные сестрами-затворницами, обгорели от взрыва термической бомбы и, дымясь, свернулись, одна из женщин племени, обожженная до черноты, завернулась в ковер, чтобы загасить объявшее ее пламя.

Показались три человека, одетые в темную военную форму. Люди летели над кронами деревьев на подвесной управляемой платформе, с которой было так удобно охотиться на беззащитных жертв. Никакой скрытности, к чертям всю маскировку. Стреляя с платформы, убийцы громко кричали:

— За Дом Моритани!

Некоторые выстрелы были направлены в Дункана и Пауля, но индивидуальные экраны отразили снаряды. Хотя, кажется, нападавшие стреляли сейчас по любой цели без разбора.

Уцелевшие от огня туземцы были готовы сражаться и схватились за свое примитивное оружие. Но у них не было индивидуальной защиты, и люди Моритани легко скосили их огнем. Начиненные взрывчаткой пули рвали на куски тела несчастных.

Пауль не был избалованным герцогским отпрыском, нуждавшимся в постоянной опеке. Он заметил, что в глазах Дункана мелькнула нерешительность, каковую Пауль истолковал без всякого труда. Мастер меча не мог решить, какую из двух возможностей выбрать, чтобы наилучшим образом защитить мальчика: сражаться или отступать. Но Пауль избавил Дункана от принятия тяжелого решения.

— Мы будем драться, Дункан. Мы будем в большей безопасности, если остановим их.

— Как прикажете, молодой хозяин, — криво усмехнувшись, ответил Дункан.

Перекликаясь на тайном боевом языке воинов Дома Атрейдесов, оба бросились в атаку. Страшным ударом меча Айдахо насквозь пронзил одного из нападавших миньонов виконта.

У Пауля не было времени восхититься мастерским ударом, ибо в этот момент второй убийца отбросил в сторону пустое ружье и выхватил кривой кинжал, похожий на ножи, которыми каладанские рыбаки разделывали рыбу. Пауль быстро повернулся лицом к противнику и принял боевую стойку, одновременно развернув защитный экран так, чтобы отразить удар кривого клинка.

На убийце был надет мешковатый, не стеснявший движений, маслянисто поблескивавший костюм с капюшоном. Когда Пауль нанес удар, его кинжал без труда разрезал ткань. Это был костюм, защищавший только от термического поражения. Видимо, трое убийц ожидали, что им самим придется оказаться в пылающем аду. Наверное, в их арсенале на подвесной платформе были и другие тепловые бомбы.

Пауль отразил удар покрытого острыми зубцами лезвия, сделал стремительный поворот на триста шестьдесят градусов и нанес второй удар, который был отражен противником, понявшим, что перед ним отнюдь не беспомощный мальчишка.

Занятый схваткой, Пауль не мог видеть, что делает Дункан. Вся вселенная сжалась до крошечного расстояния между ним и врагом. Пауль не испытывал колебаний — он был готов убить этого человека. Преследование и неоднократные попытки убить их с Дунканом не оставляли места подобным сомнениям. Пауль не испытал бы ни малейшего колебания, если бы противник в какой-то момент открылся и подставился. Именно этому учили Пауля великие воины.

Видя, что Пауль сражается не на жизнь, а на смерть, Дункан отбросил своего противника в сторону, ударив его щитом и едва не сбив с ног. Взмахнув зазубренным мечом, Дункан перерезал сухожилия противнику Пауля. Человек, падая, испустил судорожный вздох. Дункан пинком придавил его к земле и заколол мечом, а потом снова повернулся к прежнему сопернику.

Эти трое убийц были не готовы встретить организованное сопротивление. Они думали, что им придется всего лишь обнаружить нужные трупы после взрыва зажигательной бомбы.

Увидев, что он остался один, последний убийца выхватил второй кинжал и с диким криком бросился на Дункана, но тот, найдя брешь в мелькающей перед глазами стали, ударил нападавшего мечом в живот, и убийца не сделал даже попытки уклониться от удара.

Думая, что схватка окончена, Пауль вложил кинжал в ножны.

Но убийца, посланный Моритани, то ли находился под действием какого-то мощного стимулятора, то ли был обуян неуемной жаждой крови. Он, словно не замечая проткнувшего его меча, насаживаясь на него, придвинулся ближе к Дункану, целясь в него обоими кинжалами, стараясь пронзить защитное поле.

Дункан изо всех сил пытался высвободить оружие из тела противника, но тот был уже слишком близко. Меч застрял между нижними ребрами, и Дункан отчаянно пытался повернуть меч за рукоятку и вытащить его. Генератор защитного поля отключился.

Пауль снова обнажил кинжал и бросился на помощь Дункану.

Насаженный на клинок убийца, кривясь, продолжал продвигаться вперед, сгибая своей тяжестью меч. Пауль не успевал на помощь другу.