Тирра. Игра на жизнь, или Попаданка вне игры Арьяр Ирмата
– Ты только подтверди, прав я или нет. Я, знаешь ли, наслышан о потере Аркуса. Возможно, якорь зацепил его астральную эманацию?
– И что? – упорствовала лекарка.
Я обрадовалась:
– Пусть он скажет, суна Катра.
– Таинэ, я мог бы помочь призвать его тонкое ментальное тело и связать их. Душа Аркуса снова обретет разумность и голос. У вас будет собственный чеер. Точнее, он уже есть, но не совсем исправен.
– Я согласна. Что нужно делать?
– Вам – ничего. Я проведу ритуал поиска и призыва. Он называется «Духоловец». Может, слышали? Некроманты Верхнего мира тоже его применяют. Знаю, что у виконтессы Тиррины Барренс был свой чеер и она его собственноручно создала.
Да, я помнила неказистые и тусклые черные серьги, спрятанные в секретной шкатулке. Даже Лисси ими побрезговала, когда по наущению кузена и его мамаши унесла все Тиррины драгоценности. Интересно, где они сейчас? Серьги, а не родственнички. Украденное мой жених вытряс из семейки Гинбисов в качестве свадебного подарка вместе с фамильными владениями Барренсов, незаконно присвоенными любящими родственниками. Но чееры я больше не видела.
И тут меня, как молнией, поразило: а ведь дух в чеере Тиррины наверняка свидетель ее тайных переговоров! Возможно ли его допросить? Это сколько же тайн можно открыть! А если повезет, даже узнать, кто из демонов был ее сообщником. Надо срочно сказать дедушке Энхему, чтобы нашли чееры Тиррины!
Некромант, сразу излечившийся, как только речь зашла о его любимом и привычном деле, уже достал из кармана мелок и чертил на полу моей гостиной не очень большой пентакль, размером с рояльную крышку. Идеально ровными линиями можно было залюбоваться. Затем Гарлей нарисовал причудливые значки по кругу и в углах.
– Готово! – Некромант выпрямился и отряхнул руки. – Теперь снимите кольцо с чееритом и положите в центр пентакля.
– Исключено. – Я отрицательно качнула головой.
Никогда, ни при каких обстоятельствах не сниму. Я обещала это Дэйтару.
Гарлей растерянно посмотрел на меня, поморгал, оттопырил нижнюю губу, как обиженный ребенок.
– Как это исключено? А как я буду пробивать ментальный канал? Якорь должен лежать в центре! Иначе ничего не получится!
– Может, леди сама встанет в центр вместе с кольцом? – предложила Катра.
– Невозможно! Ты представляешь, что произойдет? А произойдет то, что более сильный дух Аркуса при нисхождении из тонких сфер вышибет дух леди иномирянки вместе с ее душой, порвет все ее привязки к телу леди Барренс! И наш хаор получит невесту с мужской сущностью. Да я сам себя убью, прежде чем до меня доберется разъяренный Дэйтар! Не говоря уже о том, что госпожа не заслужила такой ужасной участи. Куда она вернется? Где ее истинное тело? Нет, чеерит должен быть отдельно от живого тела!
Катра, вполслуха слушая разволновавшегося некроманта, хитро на меня посматривала.
– Что ты хочешь сказать? – не выдержала я.
– Да так. Пришло в голову, что, может быть, ты действительно случайно заняла тело некромантки.
– Я слышал, она была очень самонадеянна и пренебрегала техникой безопасности при проведении сложных ритуалов, – пробормотал Гарлей.
– Откуда вам так много известно о какой-то магичке из Верхнего мира? – удивилась я.
Некромант смутился:
– Видите ли, я учился в школе Ока на курс старше Дэйтара, притворившись простым магом, средней руки дворянином Риртона. Это было задание моего наставника. Заодно и Дэйтара охранял, как мог. А курсом старше – чтобы он не догадался. Своих однокурсников он под лупой проверял, а остальных – если на глаза попадутся. Я старался не попадаться.
– Понятно.
Некромант, вздохнув, вытащил носовой платок и направился к столику с графином.
– Жаль Аркуса, – запричитал он, оглядываясь на меня с хитрым прищуром. – Всегда им восхищался. Но тут ничего не сделаешь, я не могу рисковать душой избранницы. Не беспокойтесь, леди, сейчас я все сотру, чтобы вы даже случайно не наступили на пентакль.
Мне тоже было безумно жаль. Даже слезинка выкатилась из левого глаза.
– И ведь чем больше времени пройдет, тем дальше улетит неприкаянный дух в тонкие сферы. Его без сопровождения опытного Проводника Смерти куда угодно занести может. А то и в ловушку попадет, – продолжал давить некромант, аккуратно смачивая платок из графина. – Или в инобытии растворится, забудет, кто он таков был.
Я разрывалась между желанием помочь Аркусу и данным Дэйтару словом. Ничего же страшного не произойдет, если я сниму колечко, раз уж оно само поймало и чеерит, и астральное тело Аркуса. Это же ненадолго. Гарлей – не враг Дэйтару, иначе мой жених его не отпустил бы. И Катра – не враг. Ни хаору, ни мне, его таинэ. Вон как сочувственно смотрит, но не вмешивается. Мудрая женщина.
Размышляя, я крутила колечко на пальце. Раз камушек, два камушек. Раз крылышко, раз клюв, два крылышко на ободке. Лапка, держащая капельку сердца Лаори-Эрля, еще лапка, держащая чеерит… пустая.
Пустая?
– Я его потеряла!
– Не двигайтесь! – скомандовала Катра. – К тебе это тоже относится, Гарлей!
Некромант, бросившийся было ко мне, замер, осторожно опустил ногу. Чеерит раздавить, конечно, невозможно, но вот запнуть случайно в какую-нибудь щель, где лежать ему до скончания мира, – запросто.
– Да вот же он! – Катра, внимательно огляделась и показала на пентаграмму. В ее центре чернела маленькая горошина. – Ну Аркус! Ну шустер! Теперь я верю во все твои подвиги. Действуй, Гарлей, что ты стоишь?
Некромант поднял на лекарку потрясенные квадратные очи:
– Знаешь, Катра, теперь я тоже уверовал в некоторые наши фантастические легенды вроде той, что Лаори-Эрль сам ушел за пленным хаором Орияром, а не был вытащен через портал, как утверждают враги династии.
Гарлей быстрыми, но не суетливыми жестами подновил линии пентакля и рун и попросил у меня каплю крови. Я протянула ему ладонь, но некромант шарахнулся:
– Ну уж нет, таинэ! Теперь я и пальцем к вам не прикоснусь! Сами, будьте любезны! – И он протянул мне черный ритуальный клинок с острейшим лезвием и головой ворона на рукояти. – Нужно проколоть пальчик, окропить чеерит и еще по капле поместить в углы пентакля. Аккуратно, чтобы ни одну руну не задело. И на линии не наступать!
Я выполнила требуемое. Катра мгновенно залечила мне ранку на пальце.
Некромант затянул речитативом заклинание на особенном языке Нижнего мира. Увы, магия обручального кольца, научившего меня общему языку суафитов, не распространялась на их тайные знания. Мне оставалось лишь наблюдать за магом, пентаклем, чееритом и Катрой.
Ничего не происходило.
Маг усилил голос, начал слегка подкаркивать, а потом и с натугой орать. Я заткнула уши. Во взгляде Катры появлялось все больше скепсиса. Наконец лекарка не выдержала, хихикнула:
– Шарлатан!
Некромант споткнулся на полуслове, отчаянно покраснел, взъерошил космы.
– Я не понимаю, что происходит, Катра! Я раз сто… ну хорошо, раз десять призывал духов к якорям, а некоторых даже через неделю после их ухода. И все получалось!
– А теперь не получится, – убежденно сказала лекарка. – Аркус злопамятен, а ты его гадостью обозвал.
– Я? Когда? – сверкнули кристально честные глаза искренне возмущенного некроманта. – Ну, я не имел в виду… Аркус, вредный старикашка, твои шуточки! – Гарлей погрозил кулаком горошине чеерита. – Тебе же хуже!
– Пусть таинэ сама проведет ритуал, – предложила Катра.
– Но она же не некромант, – возразил Гарлей.
– Зато менталист, – невозмутимо сказала лекарка.
– Никогда еще менталистам не удавалось… Ладно, я понял. Леди – под покровительством Лаори-Эрля в целом и Белого Ворона в частности, все может случиться. Попробуем!
Пробовали мы не меньше часа. У меня никак не получалось выговорить гортанные звуки заклинаний, я не понимала их смысла, и даже тренированная память не помогала: я спотыкалась, путалась, впадала в отчаяние. А еще Гарлей запугал меня, что неправильно произнесенное заклинание может вместо Аркуса вытащить какого-нибудь чубаркуса – демона еще более низкого мира.
Горошина чеерита в пентакле уже не просто лежала, а плавала в лужице моей крови. А что поделать, если капли быстро засыхали, а кровь должна быть свежей. Еще один порез, и амулет сработает, защищая меня от самой себя. Последний раз мне с трудом удалось поднести к мизинцу кончик кинжала – его отбрасывало.
Катра шипела на некроманта, что того и близко подпускать не надо к обучению юных леди. Но второго специалиста поблизости не наблюдалось.
– Умтрха карраст! Граххт урвакарха горлум! – завывала я.
– Грлум! – заорал Гарлей. – Грлум, а не горлум! Неужели так трудно запомнить?!
– Ты не представляешь, как трудно, моя прелесссть… – Я начала дико ржать, уже не в силах остановиться.
– Сосредоточьтесь, таинэ! Представьте, что для вас нет ничего в мире более важного, чем вернуть Аркуса. Протяните ему мысленно руку, дружескую руку, откройте чистые бескорыстные помыслы и позовите.
– Бескорыстные? – хихикнула я. – Какие же они бескорыстные, если я хочу привязать его дух к камню?
– Наделить его душу разумом и волей, – поправил некромант. – Воссоединить связи между ментальным телом и астральным.
– А он этого хочет? Может, он счастлив, что хоть в чем-то свободен от всего.
– Вот и спросим. И если ему захочется, отпустим и проводим за грань миров, как полагается.
Катра молча выудила из кармана пузырек, накапала из флакона в стакан какие-то вонючие капли, разбавила водой из графина и протянула мне лекарство. Я выпила залпом. И снова, сквозь проступившие слезы, заикаясь, повторила:
– Граххт урвакарха г-рлум!
Это я удачно заикнулась!
Горошина в центре вспыхнула алым угольком. Некромант сразу подсунул мне бумажку со следующими словами заклинания, написанными в транскрипции знакомыми мне рунами: «Араст эрхм».
– Повторить трижды, – подсказал Гарлей. – И не забудьте мысленно добавить кодовое имя, если вы о нем когда-то договаривались!
– Араст эрхм, Аркус! – трижды повторила я.
И мысленно воззвала, с той же интонацией, с какой приказывал мне голос вернуться: «Паноптес-Аркус, вернись!. Возвращайся, я соскучилась!»
Горошина вспыхнула спичечкой и погасла. Гарлей разочарованно застонал, Катра отвела погрустневшие глаза.
И такая меня охватила тоска! Такое вселенское чувство утраты и одиночества, какое, наверное, чувствует преданный пес, когда умирает его любимый хозяин. А в следующий миг я осознала – это не мои чувства.
Это откликнулся Аркус – беззвучно, всем отчаянием души. Она была здесь, привязанная к якорю чеера, как цепной пес к будке, – его бессмертная страдающая душа, лишенная благословения разума, бессловесный энергетический слепок, лишь часть той сущности, которая была уникальной личностью белого некроманта.
Я еще не понимала устройство и закономерности тонких миров, не понимала, каким образом существуют душа и дух отдельно от тела и как они могут существовать отдельно друг от друга, когда разрываются связывающие их каналы тонких сил или энергий. Это была такая тайна мироздания, к которой мое материалистическое мировоззрение не было готово.
Но удивительным образом я внезапно со всей ясностью поняла, в чем моя ошибка. Призывая потерянный дух, я звала его для себя, а не для него самого. А значит, ментальную связь, или канал силы, я пробивала к себе, а не к страдающей душе мага, разъятого, разобщенного по разным планам бытия.
Нужно забыть о себе, вот в чем хитрость. О своих желаниях и целях. О своей пусть маленькой, но корысти. Отстраниться. Самой стать чистым духом, не обремененным чувствами души и тела. Мыслью.
«Паноптес-Аркус».
Белый Ворон вырвался из картины снопом крылатого света, распахнул огромные слепящие крылья. Внезапный ветер растрепал мои волосы, бросил в лицо.
Чеерит, обагренный почти засохшей кровью, засиял, как осколок солнца, и тут же погас. Я с трудом подавила желание броситься к нему, проверить, цел ли, или от него осталась только щепотка пепла. Остановили багрово светящиеся линии пентакля. Лучше их не переступать.
«Птичка Кьорвей, я здесь!» – взорвался в голове ликованием голос Аркуса.
– Ну вот, – довольно улыбнулась лекарка Катра. – Ты смогла, таинэ. Теперь ты знаешь: чтобы раскрыть себя, подняться на следующую ступень, нужно забыть о себе, отказаться от той, какой ты была, и той, какая есть. Животное живет только в настоящем. Человек живет в настоящем и прошлом. И только маг живет в трех временах, иногда далеко опережая свое настоящее время.
Некромант пребывал в состоянии шока и боялся пошевелиться. Еще бы: на его голове, обхватив ее огромными когтями, устроился покинувший картину Белый Ворон. Точнее, его светящийся призрак. Птица склонила голову, и ее огромный клюв угрожающе навис в пяди от вытаращенного глаза Гарлея.
– За что он его так, суна Катра? – прошептала я.
– Видно, есть за что, – пожала плечами лекарка.
Гарлей осторожно выдохнул, завопил шепотом:
– Да женюсь я на ней! Я же не знал, что Лаайра в тягости. Женюсь, клянусь посмертием!
Ворон хлопнул крыльями, попав точнехонько по щекам и ушам бедолаги, и взлетел, растаяв за приоткрытой створкой окна. Контуженный двойной пощечиной некромант кулем осел на пол, помотал головой. Прохрипел:
– Это самый неудачный день в моей жизни!
– Глупец! – рассмеялась Катра. – Ты станешь отцом ребенка, благословленного Первопредком клана Белого Ворона еще в материнском чреве. Это небывалое счастье!
Глава 11
Тройная звезда
Все гнездо Белого Ворона было взбудоражено новостью.
Во-первых, явлением так называемого Первопредка. Во-вторых, тем фактом, что будущий ребенок, которому, как тут же выяснили ясновидцы и целительницы клана, было жизни всего полтора-два дня, – то есть еще даже не зародыш, а крохотная зигота, – первый за целый год во всей сфере Суаф. И зачат он был в день, когда я вошла в замок.
В этом вещуньи усмотрели особый пророческий знак. Надо ли говорить, что к утру в клане не осталось сторонников Таррека и идея сменить династию Орияров на троне Суаф была забыта?
В-третьих, разъяренный отец будущей мамочки избранника сначала гонялся за Гарлеем по всему замку, пытаясь убить наглого соблазнителя, а потом, сообразив, что, если уж Первопредок пощадил и, можно сказать, благословил, смирился и за ужином объявил о скорой свадьбе.
Из-за всех потрясений я оказалась предоставленной сама себе и занималась изучением книги и болтовней с Аркусом. Горошина чеерита, отмытая и отполированная, упакованная в золотую сеточку, висела на моей шее.
Впрочем, я забежала вперед и пропустила главное, если не считать возвращения Аркуса к призрачной жизни.
Цепочку с креплением для чеерита мне принесла собственноручно сара Риандра через полчаса после того, как ушли потрясенный Гарлей и радостно возбужденная Катра.
Риандра первым делом сообщила, что в горах случился обвал, поэтому группа, сопровождающая советника Ирридана и моего наставника, магистра Чесса, прибудет лишь утром. К счастью, никто не погиб.
– Увы, Вороны не могут летать выше гор, – посетовала Риандра. – А с ними летит еще неинициированная молодежь, у них совсем слабые крылья. Не понимаю, зачем их взяли. До осени, когда наступает пора свадеб, еще долго.
– Может быть, затем, чтобы путь оказался более долгим? – предположила я.
– Вы во всем видите заговоры, таинэ. Это неправильно.
– Зато спасает жизнь. Скажите, сара, советники хаора – тоже участники заговора против него? Сун Ирридан и сар Эрдан?
Риандра покачала головой:
– Нет. Эти двое верны крови Орияров. Именно поэтому они – его доверенные лица. Тех, в ком он не столь уверен, хаор давно отстранил. Его наместник в Суаф – сар Ирридан, и он умрет за Дэйтара. Но… именно от него для вас будет угроза. Не для вашей жизни, а для вашей роли таинэ. Не могу сказать точнее. И не смогу, даже когда хранитель вернет мне дар Белого Ворона.
– Почему?
– Потому что интересы хаора и суафитов для меня всегда будут выше моей личной к вам симпатии.
– Понятно.
– Вы не обиделись?
– На правду не обижаются, – криво улыбнулась я.
– Вы поможете мне завтра в поиске хранителя?
– А мое кольцо еще нужно в цепи? Ваш племянник Таррек говорил, что между вами и хранителем существует связь и вы сможете указать на него.
Риандра отвела глаза. Тихо призналась:
– Всегда было так. Наверное, я очень провинилась перед покровителем клана, но… я не чувствую хранителя дара, таинэ.
Опустив голову, сара быстро вышла, и я не успела спросить, означает ли это, что дар уже не вернется к видящей. И что тогда мне делать? Кто откроет мне путь домой?
На пороге Риандра оглянулась.
– Вы не должны доверять советникам Дэйтара, таинэ. Они слишком любят хаора, чтобы допустить ваш с ним действительный брак. В лучшем случае он будет номинальным до полной инициации последнего из Орияров. И еще. Я помню свои прежние видения. В одном из них ваша звезда, летевшая по темному небу Суаф, разделилась на три абсолютно одинаковые части. Я не знаю, что это может означать.
– Спасибо за откровенность, сара Риандра.
Дверь за ней закрылась, а я надела цепочку с чееритом на шею и задумалась. Тройная звезда – это Тома-Тирра-Тайра? Три имени, которые я носила? Три мира, в которых я жила? Или что-то еще? Поскорее бы нашелся хранитель!
Но тут же мне стало не до размышлений о странном предупреждении Риандры. За меня взялся истосковавшийся Аркус, завопивший, едва за Риандрой закрылась дверь: «Птичка Кьорвей!»
К нему у меня тоже была масса вопросов, но скорее теоретических. Как дух и душа могут существовать независимо друг от друга? Кем все-таки сейчас является Аркус – духом, или его нужно как-то иначе называть, если он способен испытывать живые эмоции, чувствовать живой мир и даже как-то воздействовать на физические предметы, тот же чеер. Разумный полтергейст? Призрак? Потусторонняя сущность, живущая по законам тонкого мира?
«Мы с тобой потом об этом поговорим, птичка Кьорвей, – пообещал Аркус. – Мне не терпится рассказать тебе, что я узнал, когда меня выбросило из чеер-шара и закрутило потоками энергий. Знаешь, куда я попал? О! Ты даже представить не можешь!»
Аркус то и дело сбивался на некромантско-магическую терминологию, поэтому из его рассказа потустороннего путешественника я многое не смогла понять. Но из того, что удалось разобрать, вырисовывалась такая картина.
В каждом клане суафитов, которые называют себя Проводниками Смерти, существуют отряды стражей. Не столько для поддержания порядка среди жителей сферы, сколько для отлова различного рода нарушителей границ, как проникших во плоти, так и бесплотных.
Для последних сущностей некромантами и менталистами построены еще и уловители – магические артефакты, способные притянуть, словно громоотвод молнию, тонкие астральные и ментальные тела – блуждающих духов (пока я решила так называть бестелесную личность Аркуса и ему подобных, чтобы не путаться в определениях души и духа). Своих воинов суафиты не хотели терять даже после смерти.
Но Аркус был так разъярен, а сила магического выброса чеера была так велика, что беднягу разъяло и раскидало в разные стороны.
Его душа – эманация его жизненных сил, его чувств и эмоций, – захваченная в ловушку моего чеерита, оказалась беспомощна, как бессловесный бешеный зверь в клетке. Мои чувства он мог уловить, но не сразу смог осознать, смирился и впал в апатию. Уснул.
А его дух – эманация чистого разума, памяти и воли, то есть, собственно, личность Аркуса, или, в некоторых формулировках, монада, – отброшенный в противоположную сторону, благополучно миновал стражей и уловители клана, попал в стихийную пространственную воронку и перенесся в неизвестный мир, полный жутких, лязгающих рукотворных машин, создающих такие же машины.
Его вышвырнуло оттуда, как кувалдой, и Аркус не сумел понять, что именно произвело такой эффект. Возможно, мысль, что он мог бы стать владыкой железного мира, если зацепиться за машину, как за якорь, одухотворить ее и обрести механическую плоть – бесчувственную, бездушную, но практически вечную. Как и власть. Кто бы ни охранял тот мир, страж среагировал чисто и безупречно.
Аркуса, как мячик от сетки, отбросило обратно, прокрутило в невероятных потоках и выплюнуло, как горошину из тростниковой трубки, да еще так удачно, что уловитель опять его не достал. Через миг Аркус узнал почему: он попал… в тело. Бездушное, пустое, как только что вылепленный глиняный сосуд, взрослое человеческое тело. Самый притягательный якорь для беспутного духа.
«Я так обрадовался, птичка Кьорвей, что едва сохранил рассудок. И лишь через какое-то время начал понимать, что это тело только по форме человеческое. Причем женское. Но это не самое ужасное. Кошмар в том, что это было тело взрослой особи, но она никогда не была ребенком, никогда не была живой и не дышала. И внутренние органы у этого странного тела еще не сформировались. Так, зачатки. Ее выращивали как растение! К ней подходили трубки с каким-то жидким раствором и водой, а ее ноги были соединены толстым корнем, как пуповиной, с землей в горшке».
«Кажется, я догадываюсь. Ты каким-то невероятным чудом попал в маргиссу! Это древний зародыш айэ, который переживет даже планетарную катастрофу. Как споры плесени. Ее можно прорастить и превратить в любое тело хоть через тысячу лет. Паноптес-Аркус, ты побил все рекорды невероятности и оказался в подвале Орияр-Дерта, в теле будущей айэни Тайры Вирт!»
«Это было бы как раз весьма вероятно, – возразил Аркус. – Лаори-Эрль, ко всему прочему, еще и мощнейший уловитель для суафитов. Такой, что сработает даже сквозь границы миров. Но, видишь ли, тогда я не попал бы в тело маргиссы. Как я понимаю, если в Орияр-Дерте выращивают айэни Вирт, тело растения уже занято ее духом. Я был бы пойман нашим священным артефактом. Но, увы, я оказался в растении, то есть в неживом веществе, имевшем форму тела».
«Получается, где-то еще растет маргисса. Значит, ты не захотел быть овощем?»
Аркус фыркнул:
«А ты бы захотела? Но слушай дальше. Только сядь, хватит ходить из угла в угол. Надоела тряска, пусть даже на такой прекрасной груди. Кстати, о груди. Она прекрасна!»
«Наглец! Не смей!» – Мои щеки обожгло, как огнем, я схватила кулон с чееритом в кулак, сделала пару кругов по комнате и рухнула на диванчик.
«Я говорю о груди той растительно-овощной девушки, а ты о ком? – невинным тоном поинтересовался Аркус. – Будешь перебивать, больше ничего не расскажу».
«Ах ты, жук… Рассказывай!»
«Я лучше покажу», – хихикнул дух.
И мир для меня раздвоился.
Я одновременно ощущала себя сидящей на диване в богато обставленной гостиной, видела широкое, как ворота, окно во всю стену, приоткрытую створку и колыхавшуюся на сквозняке голубую занавеску с вышитыми на тонком шелке черно-серебряными воронами.
И в то же время я лежала на ровной, холодной и твердой поверхности в хорошо освещенном подвале с низкими сводами из грубо обработанного камня. Светильники были расположены так, что слепили глаза, но я не могла пошевелиться и даже дышать. Все чувства, которые испытывало «мое» голое тело, я скорее сознавала, чем действительно чувствовала, – так с трудом можно расслышать членораздельные слова в гулком горном эхе. Да еще если слышишь это эхо через толстую меховую шапку.
Еще бы. Это даже не мое собственное воспоминание, а эхо разума Аркуса. Удивительное ощущение.
Полежав несколько минут и прислушиваясь чужими недоразвитыми органами чувств к окружающему миру, Аркус попытался взять власть над доставшимся ему телом. И в тот же миг мои ощущения стали ярче.
Я почувствовала сухость кожи маргиссы, ее распухший от жажды язык, ее дискомфорт от чересчур яркого искусственного света, который никогда не выключался. Она чувствовала всей поверхностью обнаженного тела сквозняк, дувший откуда-то из-за массивных колонн, поддерживавших своды. Она и «видела» почти всей кожей, но очень смутно. Аркус (и я вместе с ним) сосредоточился на рецепторах уже сформированных глаз в верхней части головы, как это привычно людям и суафитам. Заставил тело раскрыть веки и зажмуриться. Так яркий свет стал еще более режущим.
Аркус не стал показывать мне в режиме реального времени все подробности, прокрутив воспоминания до следующего момента.
Маргисса сидела на столе, механически поворачивая голову из стороны в сторону, разминая дряблые и слабые мышцы. Краем глаза я заметила белые растрепанные космы, которые били по голым плечам при каждом резком движении. Разбитый горшок валялся на полу, землистый запах смешивался с запахом затхлой воды, по каплям вытекавшей из порванной трубки.
Следующий кадр – я стою в углу подвала, склонившись над бочкой с темной водой, а на ее поверхности слегка колышется мое отражение.
Длинные белые волосы, серо-голубые холодные глаза, точеный нос и тонкие розовые губы. И маленький треугольничек из трех родинок на левом плече. Особые приметы восемнадцатилетней леди Тиррины Даниры, графини Барренс.
«Но как, Аркус?!» – мысленно вскрикнула я, и магия разрушилась.
Я сидела на диване и сжимала в кулаке кулон с чееритом. По виску стекала капля пота, сердце бешено колотилось, а летний, прогретый солнцем воздух казался слишком теплым после такого реального холода виртуального подземелья.
Ух! Вот это 3D-эффект присутствия!
«Я думаю над этим, таинэ, – отозвался дух. – Скорее всего, меня отбросило рикошетом и притянуло туда, где для моего… гхм… духа оказалась зацепка, пусть даже столь ничтожная, как внешнее сходство физических тел. Мы в таком состоянии не властны над своим бестелесным существованием, вот и играют нами магические потоки и штормы тонких миров. Кроме того, я думал о встрече с тобой, таинэ. Вот и получил из-за искажений потоков копию Тиррины Барренс, тем более что в тот момент в том месте, где я оказался, о таинэ Орияр интенсивно говорили, думали и даже пытались провести колдовской обряд. Я не успел это показать».
«Так расскажи!» – Я не хотела снова оказаться в таком стремном месте, как подземелье с биорастительным существом, но Аркус счел, что лучше мне убедиться «своими» глазами.
Маргисса лежала на грязном полу. Ее белоснежные волосы перемешались с землей из разбитого горшка. На белой руке, оказавшейся близко перед глазами, виднелся зеленоватый пушок и какие-то странные точки диаметром от миллиметра до двух, похожие на червоточины.
Пока я привыкала к чужим ощущениям, послышался топот бегущих ног. Где-то распахнулась дверь, и поднявшийся сквозняк взвил в воздух земляную пыль и бросил маргиссе в нос. Она чихнула. И в тот же миг ракурс обзора сменился, словно Аркус панически вылетел из тела и повис в самом дальнем углу за колонной. Я даже не видела, кто вошел в камеру, но по звукам тяжелых шагов это были двое взрослых мужчин.
– Получилось! А что я говорил?! – раздался смутно знакомый мужской голос. – Достаточно было дать усиленное питание, а через пару дней – некомфортные условия, чтобы принудить зародыш к ускоренному росту и действию. Видишь, маргисса почти сформировалась и выбралась из горшка!
Да это же сун Ирридан, седовласый советник Дэйтара, самый старый из Воронов-советников, в доме которого я жила первую неделю после перелета в Суаф.
– Тут скорее сработали твои улучшенные заклинания, – с иронией ответил второй мужчина. – Она поранилась? Руки-ноги вроде бы не сломаны.
Он сделал шаг из-за колонны, и я увидела чеканный профиль и полуседые, словно присыпанные мукой, волосы до плеч. Он тоже был мне представлен в доме Ирридана как советник хаора, Мастер Путей Эрдан.
Заговорщики? Оба советника?
– Да что ей сделается! – фыркнул Ирридан. – Это живучий биоматериал. Помоги-ка…
Они вдвоем подняли тело моей, точнее, Тирриной копии и положили на стол. Ноги маргиссы были словно склеены и заканчивались кривым, коротким и толстым корнем.
– И что теперь? – Эрдан брезгливо поморщился. – Она еще не сможет самостоятельно принимать человеческую пищу.
– Пока пересадим в горшок побольше, там видно будет. Много ли ты слышаал об айэ, жрущих мясо и пьющих молоко? У них другая пища: вода, нектар, амброзия. У нее не будет ни желудка, ни кишок. И дышать она будет больше кожей, чем недоразвитыми легкими.
– Ха… и детородного органа не будет? – хохотнул Эрдан. – Айэ как-то же рожают.
– Что гадать? Посмотрим, что у нее будет, когда созреет наш экземпляр. Вторичный половой признак у маргиссы уже вполне развит, точнее, подделка вполне реалистичная. С первичным тоже должно быть нормально. Время у нас еще есть. Главное, уловители передвинуть поближе, чтобы никто из духов не соблазнился ничейным телом. Да и чтобы демоны не пронюхали о нашем сюрпризе. Вряд ли им понравится, что сорвется их план окрутить нашего хаора с Тирриной Барренс.
– Обязательно сорвется! – расхохотался пеговолосый и так похотливо провел ладонью по животу маргиссы, что мне захотелось откусить ему руку, а заодно и голову. – Копия получилась идеальная. И главное, совсем безмозглая. Всегда говорил, что женщине мозги ни к чему.
Ах ты, моль драная, воробей ощипанный!
Злость была так сильна, что выкинула меня из видения в реальность.
«Аркус! Паноптес-Аркус, что они задумали? Зачем им создавать мою копию?»
«Птичка Кьорвей, не кричи так, я тебя отлично слышу. Ясно же, они хотят вернуть в Орияр-Дерт не тебя, а подделку. Хаор пройдет с ней третий этап брачного обряда, но как бы останется не женат и чист перед сферой Суаф и пройдет инициацию».
«Чушь! Не пройдет! Думаешь, боги Верхнего мира слепы? В храмах Небес такая мощная магия, что фальшивую невесту просто испепелит, и Дэйтар будет дискредитирован в глазах всего Риртона. Король сочтет это изменой, и его воины вашего хаора задавят числом. Это заговор, и мы должны ему помешать!»
«Таинэ, может быть, не все так печально? Мне кажется, с подменой – это ловкий и умный трюк. Подумай. После двадцатипятилетия хаор получит полную силу и спокойно заменит фальшивую жену на настоящую».
У меня перехватило дыхание. Почему они все так слепы? Почему не видят, в какую изощренную ловушку загоняют своего правителя?
«На кого заменит, Аркус? На Тиррину Барренс или на меня? Ты забыл, что ее душа или дух… я запуталась в ваших тонких телах… Короче, Тиррина теперь неизвестно где и может лишь ждать удобного момента, чтобы вернуть себе родное тело!»
«Запуталась она, – проворчал дух. – Запомни. То, что есть Тиррина сейчас, – бестелесный дух, обладающий разумом, волей и жизненной силой души и способный вселиться в любой пустующий якорь, – называется асу, – внес ясность Аркус. – Ты, строго говоря, тоже асу. И я – тем более. С той разницей, что я уже полностью инициированный маг, давно освободился от телесной оболочки и могу сознавать себя и действовать вне пределов физического тела, а вы обе еще не можете, поэтому вам требуются Проводники для путешествия по мирам и сферам. Мы, Вороны, зрячи там, где слепнут даже великие маги».
«Спасибо, что объяснил. Аркус, на третьем этапе обряда рядом с Дэйтаром в храме Небес должна быть я, и никто иной. И я прошу тебя помочь мне».
«А как же твой родной мир? Твой любимый отец? А, маленькая птичка Кьорвей?»
Это было невыносимо тяжело. Но я уже приняла решение.
«Меня нет в родном мире уже больше трех лет. Что бы ни случилось там, сейчас отец уже давно оплакал меня и смирился с потерей, если он еще жив. А если нет, мне и возвращаться не к кому. Я больше никого не любила там. А здесь… Здесь люблю. И мне кажется, он тоже… что-то чувствует ко мне. Аркус, я никогда не прощу себе, если его потеряю. Думаю, папа простит меня за мой выбор, когда мы с ним встретимся на том свете».
Аркус вздохнул. Тяжело, гулко, словно пароходный гудок.
«Ты уже на «том свете», девочка. Просто мироздание совсем не такое, каким ты себе его представляла. Но я тебя понял. И я тебе помогу. Если ты поклянешься, что отпустишь меня потом. Совсем».
«Клянусь, Аркус. Да услышит мою клятву Око Истины через свою часть! – Я положила ладонь на свое обручальное колечко и почувствовала, как камень нагрелся. От него прошла пульсирующая волна, как биение живого сердца. Я тоже тяжко вздохнула: – Хотя мне будет очень жаль терять тебя и я буду за тебя волноваться. Ты – мой единственный друг».
Горячая волна чужой радости и симпатии затопила меня и омыла с головы до ног, как сверкающим водопадом, оставив крохотные искорки счастья.
«Не жалей. Я же не умру, куда мне еще-то раз. И смерть дружбе не помеха. А теперь расскажи подробнее, о какой ловушке речь?» – попросил Аркус.
«В моем мире есть древняя игра, обучавшая стратегии и тактике, когда еще не было компьютеров. Называется «шахматы». Мы с папой часто в нее играли. И там есть тактическая ловушка «вилка»: один ход ставит под угрозу сразу две фигуры соперника. Он может вывести из-под удара только одну фигуру. И какое бы решение ни принял, ему придется чем-то жертвовать».
«Любопытно. Научишь меня?» – заинтересовался дух.
«С тобой не интересно, ты мои мысли читаешь».
«Придумаем что-нибудь, мы находчивые и очень везучие. Заметила? Только какая связь между Дэйтаром, вашей игрой и маргиссой?»
«Никакой. Просто ассоциация, благодаря которой я поняла стратегию его врага. Вот смотри: сейчас Орияры, даже будучи заложниками Верхнего мира, сумели сохранить и сферу Суаф, и влияние при королевском дворе Риртона. Ты знаешь, что за тысячелетие ваши хаоры сумели захватить теневое управление королевством и создать плацдарм? Один из Орияров всегда признавался приемным сыном правящего короля или его названым братом без права наследования. Считается, что Риртон таким образом связывал и обезоруживал демонов Нижнего мира.
«Демонов?»
«Вы для них демоны, люди не делают различий между вашими сферами. Все, что не от Светлых Небес, то от демонов. Я могу продолжать?»
«Это ты у меня научилась язвить? Продолжай, больше не перебиваю», – умоляющим тоном котика попросил Аркус.
«За тысячу лет Орияры, под предлогом контроля за проявлениями темной магии, создали целую армию некромантов и тайно прибрали к рукам даже храмы Темных Небес, хотя официально считается, что темнорясники чуть ли не враждуют с Ориярами. Ничего подобного! Темнорясники никогда не поднимут руку на тех, кто усилил их Орден и сделал из гонимых и презираемых равными. Сейчас это называют равновесием Небес».
«Мы знаем это, птичка Кьорвей, – смиренно заметил Аркус. – Но я рад, что и ты знаешь истину. А когда мы доберемся до ловушки?»
Но меня было не смутить. Я лишь поудобнее устроилась на диванчике и подложила под голову подушку.
«Я не сомневаюсь, что вам все это известно, Аркус. Итак, мы имеем два мира, формально враждебных, но на самом деле сросшихся, как сиамские близнецы. Ваши маги спокойно учатся в риртонских школах, а их маги путешествуют по Нижнему миру. В проигрыше только сами Орияры, лишенные свободы перемещений, но я уже поняла, что ограничение наложено только на физический мир, а в тонких мирах ваш хаор свободен».
Читать бесплатно другие книги:
