180 секунд Парк Джессика

Глава 25

Спасение

Проходит три недели, прежде чем я прихожу в какую-то норму. Я посещала лекции и выполняла задания, но за пределами этого либо ничего не ощущала, либо постоянно рыдала от горя. Я лишилась всех сил, и понадобилось очень много времени, чтобы вновь научиться дышать. Но я борюсь. Я знаю, что Стеффи хочет этого. Она бы расстроилась, если бы узнала, какой эффект произвела на меня ее болезнь, поэтому я должна выбраться из бездны отчаяния любой ценой.

Помощь Керри и Кармен бесценна. Они очень терпеливы и позволяют мне выплакаться, когда я в этом нуждаюсь. Хорошо, что у меня есть новые друзья, – но я постоянно напоминаю себе, что вовсе не пытаюсь заменить ими Стеффи. Эта мысль возникает чаще, чем хотелось бы. А друзья Эсбена, Джейсон и Дэнни, заключают меня в свои медвежьи объятия так часто, что просто удивительно, почему я еще не покрылась синяками. Но каждый раз, когда меня утешают, я вспоминаю, что рядом со Стеффи нет никого, кто утешил бы ее. Переносить отчуждение подруги ничуть не проще от того, что это было ее решение и сознательный выбор.

Через три дня после звонка Стеффи я обо всем рассказала Саймону. Он хотел приехать, но я отказалась. Я подумала, что, увидев его, снова сорвусь, ведь мы оба так любим Стеффи.

Однажды субботним утром я просыпаюсь – и принимаю решение провести этот день самым обычным образом. Я должна прийти в себя.

В пустой комнате снова скапливаются неоткрытые посылки от Саймона. Всюду хаос и застой. Нужно понемногу двигаться дальше, поэтому я, для начала, открываю самую большую коробку.

Через несколько дней после звонка Стеффи я выяснила, что разбила кофеварку и стеклянный кофейник, а также опрокинула свой маленький холодильник, переколотив внутри все бутылки. Я ничего этого не помнила: Эсбен прибрался, прежде чем я увидела беспорядок, который развела. Наверняка я сломала что-то еще. Но какая разница?

Впрочем, кофеварки мне действительно не хватает. Каждый раз я ее машинально ищу – и меня непременно накрывают воспоминания о случившемся и новый приступ боли.

Теперь я аккуратно достаю из коробки новую кофеварку и кружки и расставляю их на столе. Всё выглядит совсем как раньше, но это иллюзия. Потому что жизнь изменилась.

«Я храбрая. Не буду бояться. Не буду».

Надо двигаться дальше.

Еще слишком рано, чтобы сказать, что день удался. Попытаюсь в течение этого дня хотя бы не срываться каждую минуту. Эсбен ушел, когда я спала, и я не знаю, где он. Час я трачу на уборку, затем меняю постельное белье, моюсь, сушу волосы, варю кофе и в целом делаю вид, что моя душа не представляет собой кровавые ошметки.

В начале двенадцатого входит Эсбен, стряхивая снег с волос.

Он светлеет, бросив на меня взгляд.

– Привет, детка. Хорошо выглядишь.

– Я помылась и надела что-то помимо пижамы, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться. – Решила, что однажды это должно случиться.

Эсбен вешает куртку и обнимает меня.

– Я знаю, что тебе тяжело, – говорит он и гладит мою спину. – По-прежнему ничего?

Он постоянно это спрашивает, хотя мы оба знаем, что Стеффи не напишет. Я прижимаюсь к Эсбену и качаю головой:

– Ничего.

Каждый день я звоню ей. Каждый божий день. Надеюсь, что она передумает и разрешит мне приехать. Но Стеффи не отвечает на звонки. Каждый раз я слышу автоответчик. Иногда я оставляю сообщение, иногда нет, потому что никакие мои слова до сих пор не изменили ее решения. Я попросила Эсбена и Саймона позвонить Стеффи, но она просто скрылась от мира. Все странички в соцсетях закрыты, электронные письма возвращаются как «неотправленные».

Я прерывисто вздыхаю.

– Наверно, пора остановиться. Она этого хотела. Нужно смириться.

– Да, наверное, – негромко отвечает Эсбен.

– Но я постоянно представляю, что она переживает сейчас и как себя чувствует. Больно ли ей и кто окружает ее в больнице… – Я с трудом дышу, когда выговариваю эти слова. – Насколько всё плохо. И сколько… – Я начинаю задыхаться. – И сколько еще осталось. Стеффи страшно? Может быть, одиноко, грустно? Или она злится?

С ума сойти, я говорю это вслух. К такому я не готовилась.

– Думаешь, кто-нибудь позвонит мне, когда… когда она умрет?

– Да. Конечно. Стеффи об этом позаботится.

Уверенность в голосе Эсбена немного успокаивает меня.

– Стеффи всегда напоминала самоотверженную мать, которая пойдет на что угодно ради своего ребенка. Она заботилась обо мне гораздо чаще, чем принимала помощь от меня. Так было всегда. И это неправильно. Я спасла ее один раз, когда дала в глаз тому парню. И теперь я хочу сделать то же самое. Прогнать рак. Прогнать боль. Эсбен, я бы охотно поменялась с ней местами, честное слово.

– Знаю. Но Стеффи такой человек, и ты не в силах изменить ее характер, особенно сейчас. Это ее выбор. Если ей легче ждать смерти в одиночестве, без тебя, позволь Стеффи это сделать.

Я киваю, стараясь сохранять спокойствие.

– Мне надо отвлечься. Подумать о чем-нибудь другом. Хотя бы ненадолго.

– Правильно. Чего ты хочешь?

Его объятия и ставшая такой привычной забота заставляют меня желать большего. Эсбена не бывает слишком много. Поэтому я поднимаю голову и целую его.

– Вот это. Вот чего я хочу.

Я провожу рукой по его груди, по плечам, начинаю расстегивать рубашку…

У Эсбена перехватывает дыхание, когда я касаюсь ремня брюк.

– Элисон, ты уверена? Мы этого не делали… с того самого утра.

Я касаюсь губами и языком его шеи, и Эсбен одним быстрым движением подхватывает меня и несет в спальню. Я обвиваю ногами его талию. Прикосновения Эсбена, то, как он двигается и дышит, напоминают мне, что я живая. Это именно то, что надо. Вместо того чтобы раствориться в Эсбене и его любви, я делаю обратное. Вновь обретаю себя.

Потом, когда я лежу у него на груди, а мое тело еще переживает бешеный ритм, Эсбен спрашивает:

– Ты в порядке?

– Кажется, да. По возможности.

Я перекатываюсь на живот и приподнимаюсь на локтях.

– Лучше, чем с утра.

– Я так рад, что ты снова улыбаешься, – говорит Эсбен, но я знаю, что он волнуется за меня.

– Стараюсь, – отвечаю я, поцеловав его. – А где ты был сегодня утром?

– Ах да… – Он смеется и тянется через меня за телефоном.

Эсбен показывает мне свою домашнюю страничку, и я несколько минут читаю. И улыбаюсь.

– Этот старичок сидел в кофейне, куда ты меня водил. Я его помню. Ты подарил ему щенка?

Эсбен пожимает плечами:

– Он сидит там каждый раз, когда я захожу, и вид у него всегда очень грустный. Мне это не давало покоя. Я с ним заговорил, и оказалось, что он совершенно одинок. Единственная дочь живет на другом конце страны и звонит ему раз в год. Он был такой расстроенный и подавленный, и я подумал… ну, щенок – это же здорово. Я свозил его в приют и помог выбрать маленького черного лабрадора. Правда, хорошо?

Я увеличиваю картинку. Щенок, несомненно, очаровательный, настоящий меховой клубочек, но не это самое главное.

– Боже, твой старичок просто светится. Посмотри, он по-настоящему счастлив!

– Ну да. Он на пенсии и целый день дома. Идеальный хозяин.

– А в приюте было очень уныло? Все эти собаки, которые никому не нужны…

– Честно говоря, да.

– Мне всегда было жалко взрослых собак, которых никто не хочет брать. Все просят себе щеночка, ну или, по крайней мере, молодого пса, а взрослые животные торчат в приюте годами. Прямо как я, – усмехнувшись, говорю я.

Эсбен проводит пальцами по моему обнаженному плечу.

– Люди сами не знают, чего лишаются.

– Когда-нибудь я возьму из приюта безобразную взрослую собаку. Такую страшную, что я одна на целом свете буду считать ее милой. Самую неприглядную.

– Отличная идея.

Эсбен, видимо, на меня влияет: я наполняюсь энергией и начинаю гуглить «некрасивых собак», «взрослых собак» и «собак, которых никто не хочет брать». Пока я лазаю по Интернету, Эсбен молчит. Потом я смотрю на браслет у себя на запястье и говорю:

– Есть идея.

Улыбка Эсбена просто заразительна. Он восторженно притягивает меня к себе и щекочет.

– Я ждал этого. Слушаю тебя.

Я смеюсь:

– Ты еще даже не знаешь, о чем речь!

– Знаю!

Я закатываю глаза.

– Ну конечно. Ведь ты сам, можно сказать, это придумал. Ну, так ты мне поможешь?

– Разумеется. За дело.

– Прямо сейчас?

– Сейчас.

Он хватает сброшенную нами одежду и заваливает меня джинсами и рубашками.

Я радуюсь жизни впервые после звонка Стеффи, и мне даже неловко от того, что я смеюсь не переставая.

– Я так рада.

– Вот и умница. – Эсбен садится и запускает руки мне в волосы. – Я тобой горжусь.

– Думаешь, у нас получится? В приюте не будут возражать?

– Ни за что.

Звонит мобильник, и я подскакиваю. Всегда есть шанс, что позвонит Стеффи.

– Привет, Саймон. – Я делаю большие глаза и пытаюсь прикрыться рубашкой, которую Эсбен бросил на кровать. Невозможно говорить с Саймоном, когда я полуголая и мой парень сидит на мне!

– Только не сердись, – говорит Саймон. – Я просто забеспокоился. Очень. Короче, я еду к тебе.

– Я совсем не сержусь, но зачем ты…

Я соскальзываю с постели и приседаю в странной позе, пытаясь одеться одной рукой. Эсбен начинает смеяться, и я сердито смотрю на него, приказывая замолчать.

– Когда ты приедешь?

Саймон откашливается.

– Примерно через шесть минут.

– Шесть минут!

Эсбен выскакивает из постели и натягивает белье и джинсы.

– Ух. Ну ладно.

По моим волосам скорее всего видно, что я недавно занималась сексом. Я лихорадочно принимаюсь причесываться, пока Эсбен помогает мне надевать лифчик.

– Ты не против съездить в одно место с Эсбеном и со мной? Мы тут кое-что придумали.

– Как угодно. Я просто хочу тебя увидеть. Буду ждать там, где оставил машину, когда привез тебя в колледж в сентябре.

Мы поспешно собираемся и выскакиваем. Я осматриваю улицу в поисках машины Саймона, но, видимо, он еще не подъехал. Мы стоим на крыльце и с каждой секундой всё сильнее мерзнем; чтобы скоротать время, Эсбен дарит мне обжигающий поцелуй. Когда его язык начинает всерьез меня воспламенять, раздается громкий гудок, от которого я подскакиваю. Я снова оглядываюсь, но Саймона по-прежнему нигде нет. Я собираюсь повернуться к Эсбену и продолжить, однако гудок звучит опять, на сей раз громче. Я отодвигаюсь и смотрю по сторонам.

– Подожди… это Саймон?! – Я спускаюсь с крыльца и смотрю на блестящую серебристую машину. – О боже… ну да.

Я подбегаю к машине и вижу улыбающегося Саймона, который машет мне.

Он опускает стекло.

– Привет, ребята!

– Вот это тачка! – восклицает Эсбен.

– Когда ты успел купить «Порше»? – спрашиваю я. – С ума сойти!

– На старой машине я накатал почти двести тысяч миль, – отвечает Саймон, пожав плечами. – Вот и подумал: почему бы нет? Залезайте. Вы, наверно, замерзли. Хочешь за руль?

– Ни за что, – говорю я, качая головой. – Побоюсь ее разбить.

Саймон показывает мне язык.

– Эсбен, а ты готов?

– Серьезно? Конечно, готов! Вы уверены?

Вместо ответа Саймон выходит и направляется к пассажирскому месту.

– Йо-хо-хо! – восклицает Эсбен и лезет за руль.

Прежде чем сесть, Саймон крепко обнимает меня, и я чувствую, что мою грудь переполняют эмоции.

– Я так рада, что ты приехал. Спасибо.

– Я всегда буду рядом. Ты справишься. Обязательно.

Через двадцать минут мы идем по длинному коридору приюта, уставленному металлическими клетками. Мы посвятили Саймона в наш план, и он пришел в восторг. Собачий лай торжествующе звучит в моих ушах, и я едва слышу Фэйт, сотрудницу приюта, которая время от времени останавливается, чтобы рассказать нам про отдельных питомцев. Именно она помогла Эсбену найти подходящего щенка для старика – и немедленно оценила мою идею. Мы решили сфотографировать собак и поведать нашим подписчикам о том, какие они все необыкновенные, в надежде поощрить потенциальных хозяев. Моя задумка – сделать так, чтобы люди начали мыслить шире, чтобы они обращали внимание не только на милых пушистиков. Пока Фэйт рассыпается в комплиментах, я подмигиваю Эсбену и шагаю дальше по коридору, заглядывая в вольеры.

Я останавливаюсь перед огромным косматым псом. Ноги у него непомерно длинные, шерсть странного цвета, морда непропорционально большая. Это не самая привлекательная собака в приюте, и я немедленно в нее влюбляюсь. Она сидит в углу вольера, и я вижу печальные темные глаза, полускрытые завитками меха. Воплощенное уныние. Когда я присаживаюсь и окликаю пса, он даже не подходит. Наоборот – он отворачивается. Я читаю надпись на табличке, которая висит снаружи клетки.

– Эсбен, – зову я громко, чтобы перекрыть лай. – Посмотри. Давай начнем с этого малыша.

Он кивает, и Фэйт приносит поводок.

– Можете вывести его, если хотите. Там лучше освещение. Это Брюс Уэйн, – говорит она с просительным выражением лица. – Мы даем собакам смешные имена, чтобы привлечь потенциальных хозяев. Звучит глупо, но, как ни странно, помогает. Брюс очень застенчивый. Он у нас уже два года, а до этого четыре года прожил в другом приюте. Ему девять, и… – Фэйт останавливается на мгновение, – никто никогда даже не просил разрешения вывести его на прогулку. У меня просто сердце разрывается. Мне он очень нравится, и я бы сама его взяла, но шестую собаку просто не потяну. А ему так нужно отдохнуть…

– Можно с ним погулять? – спрашиваю я.

– Конечно. Он нервничает, так что не спешите. Но вообще Брюс очень ласковый.

Я смотрю на Саймона, и он одобрительно кивает:

– Ты знаешь, что делаешь. Наверняка знаешь.

Он прав. Я хорошо понимаю этого пса. Слишком хорошо.

Краем глаза я вижу, что Эсбен достает телефон, чтобы запечатлеть результат.

Дверца вольера распахивается; я медленно наклоняюсь и вползаю внутрь, держась поближе к входу.

– Привет, Брюс, – негромко говорю я. – Привет, мальчик.

Он не отзывается. Тогда я сажусь, прислонившись к бетонной стене.

– Всё хорошо. Я просто посмотрю на тебя.

И я смотрю. Долго. Каждые несколько минут Брюс мельком взглядывает на меня и отворачивается. Я подбираюсь на шаг ближе, говорю несколько ласковых слов и снова жду. Я проведу тут целый день, если понадобится. Когда я подхожу почти вплотную, он вдруг разворачивается и внезапно, без предупреждения, кидается навстречу. Сначала я пугаюсь, подумав, что этот великан сейчас меня загрызет, но оказывается, он просто решил забраться мне на колени. Он такой огромный, что едва на них помещается, но я не сопротивляюсь. Брюс наваливается на меня всем весом. Я смеюсь и глажу его. Он вонючий, неуклюжий и необыкновенно милый. Я касаюсь лицом пахнущего псиной меха, чтобы этот добрый пес почувствовал, как сильно я его люблю, какой он хороший. Брюс начинает вилять хвостом.

– С ума сойти, – говорит Фэйт, медленно входя и подавая мне поводок. – Он ни разу не вилял хвостом, с тех пор как оказался здесь. Ни разу. У вас просто волшебные руки.

Я чешу Брюса за ухом и застегиваю ошейник. Виляние еще усиливается, когда я встаю и тяну пса наружу. Я потрясенно смотрю на Саймона, и его лицо отражает все мои чувства.

– Пойдем гулять, что ли, – произносит он.

Брюс буквально тащит меня по коридору, вслед за Фэйт, и я смеюсь от восторга, когда мы выходим в просторный огороженный дворик. Жаль, что поводок слишком короткий. Обезумевший Брюс радостно скачет вокруг. Я снова глажу его, и он плюхается на спину, подставляя брюхо. Всё это так странно – печальная жизнь Брюса, похожая на мою… Хотя мой внешний вид вряд ли был единственным фактором, смущавшим приемных родителей, у нас с Брюсом и правда есть нечто общее: мы никому не нравились. Совершенно искренне и без всякой объективной причины. Никто не хотел нас брать. Вначале мы оба были полны сил и энергии, но с течением лет утратили всякий оптимизм. Это трудно было не заметить. Я понимаю, почему мы не пользовались успехом.

Но я учусь на чужих ошибках. И мне известно, что под безобразным обликом у этой собаки кроется золотое сердце.

– Саймон, правда, он милый? Большинство людей, конечно, не обратят на него внимания, но он необыкновенный, правда?

Саймон опускается на колени.

– Да. Посмотри. В душе он веселый щенок. Ну разве ты не прелесть, Брюс? Большой мальчик, которому немножко не повезло в жизни, да? Теперь тебе лучше? Да?

Он воркует и почесывает живот Брюса.

– Элисон напомнила тебе, что ты тоже достоин любви. Не меньше остальных. Да?

Следующие десять минут все возятся с Брюсом. Мы позируем Эсбену, стараясь продемонстрировать, какая это замечательная собака.

– Я повесил пост! – радостно говорит Эсбен. – Там видео и фотки. Брюса наверняка заберут сегодня же. И табличку с его биографией я тоже выложил. Так, ну что, тут еще куча собак, которых надо сфоткать, поэтому давайте…

– Эсбен, – произносит Саймон каким-то странным голосом. – Кажется, я сейчас попрошу тебя отредактировать пост.

– В смысле? – спрашиваю я.

Хотя всё уже понимаю. И качаю головой. Какой же потрясающий человек Саймон.

– Потому что, – продолжает Саймон, горделиво выпрямляясь и не сводя глаз с Брюса, – потому что мистер Брюс Уэйн уже нашел себе новый дом. Если дирекция приюта согласна.

Фэйт улыбается:

– Сейчас приготовлю бумаги.

Я снова присаживаюсь и глажу Брюса.

– Саймон, ты уверен? Ты вовсе не обязан… Ты правда хочешь взять большую старую собаку? Которую тебе придется везти домой в новеньком «Порше»?

– Да. Хочу. И я ни за что не брошу этого мальчика после того, что увидел здесь. По-моему, он будет очень круто смотреться в машине рядом со мной. Кто знает? Может, он станет моим талисманом, и меня засыплют приглашениями на свидания… – Саймон наклоняется и кладет ладонь мне на плечо. – Кроме того, нужно немного отвлечься. Сейчас нам нелегко, а будет еще тяжелее.

Он прав. Я знаю, что Саймон тоже переживает из-за Стеффи.

– Наша семья просто станет чуть больше. – Он пытается ободряюще улыбнуться. – И сильнее!

Саймон позирует с пускающим слюни Брюсом, и Эсбен ставит тэги: #брюснашелновыйдом #папамоейдевушкиэлисон #этопобеда

Пока я, с идиотским выражением лица, держу на руках рэт-терьера, который больше похож на крысу, чем на собаку, Эсбен проверяет комменты.

– Люди просто в восторге!

– Да? – спрашивает Саймон, бросая Брюсу мячик, на который тот не обращает никакого внимания.

– Слушайте, Саймон, – с улыбкой говорит Эсбен. – Кажется, у вас появился настоящий фан-клуб.

– Да?

– Зайдите в Фейсбук.

Саймон достает телефон.

– Пятьдесят восемь запросов на добавление в друзья! И… десять личных сообщений.

– Куча народу поставила тэг #клевыйпапа, – со смехом замечает Эсбен.

– Супер. Наверное, сплошь женщины. – Саймон нарочно надувается.

– Э… нет. – Эсбен помахивает телефоном. – Много комментов от мужчин. В том числе есть и симпатичные.

– Правда? – Впервые за целый час Саймон отрывается от собаки. – Я посмотрю…

Я фоткаюсь с бесчисленным множеством собак и улыбаюсь так, что щеки болят. Меня переполняет ощущение, что я и правда могу принести какую-то пользу этим собакам, на которых все махнули рукой. В процессе я еще лучше понимаю Эсбена. Помощь другим – воистину целительная сила.

Эсбен выкладывает последнее фото – я с необыкновенно милым золотистым лабрадором, который непонятно почему еще не нашел себе хозяина, – и я прислоняюсь к нему.

– Этот пес просто прелесть. Грустно, что он совсем один. Но я знаю, что скоро он найдет новый дом. Его будут любить, и он забудет свое прошлое. Я это знаю, – говорю я, вдыхая запах Эсбена. – Мне теперь намного лучше. Спасибо.

– Это всё ты придумала, любимая. Только ты. – Эсбен обнимает меня и притягивает ближе.

– Один день пережит, – объявляю я, стараясь говорить как можно увереннее и храбрее. – Теперь надо как-то пережить следующий.

– Давай что-нибудь делать каждый день, если хочешь, – предлагает Эсбен. – Пока тебе это будет нужно.

Возможно, мы так и поступим. Я пока не представляю, как жить в ожидании звонка.

Звонка с известием, что Стеффи умерла.

Глава 26

Социальная катастрофа

На второй неделе марта погода начинает улучшаться. Отличный повод куда-нибудь смотаться на каникулы. Мы с Саймоном собирались съездить в Вашингтон и посмотреть всякие интересные места, но случилась огромная забастовка сотрудников авиалиний, и наши билеты пропали. Я расстроена, но в то же время так измучена от ночной зубрежки и бесконечных контрольных, что не прочь отдохнуть, никуда не выезжая. Саймон предлагал мне провести каникулы с ним, но, полагаю, он не станет возражать, если я просто решу проспать целую неделю.

Эсбен и Керри завтра отправятся домой, а я останусь в кампусе, в числе немногих студентов, которые никуда не поедут на каникулы. Но вообще-то я не против тишины. Мне хочется побыть одной, и это здоровое желание, в отличие от того, что было в прошлом году. Я горжусь своими успехами.

Эсбен стремительно стучит по клавишам ноутбука, и я, лежа на кровати, поднимаю голову, чтобы посмотреть, чем он занят. Он сидит, прислонившись к стене и положив ноги поверх моих. Судя по суровому выражению лица, настроение у него не лучшее. Я закрываю глаза на несколько минут. Мы оба совершенно вымотались за минувшую неделю, хотя я все-таки не вполне понимаю, что такое с Эсбеном. Он без особого труда написал две большие контрольные, но в последний месяц что-то явственно не дает ему покоя. Это лишь случайные проблески, но я их замечаю. Я пыталась расспрашивать, но Эсбен неизменно заверял, что всё в порядке.

Сомневаюсь.

Видимо, я заснула. Когда Керри, едва успев постучать, вбегает в комнату, я испуганно подскакиваю.

– Привет, мои милые, – говорит она.

Я отвечаю не сразу:

– Привет, Керри.

Я тру глаза и зеваю.

– Ты прямо светишься.

Она кружится.