180 секунд Парк Джессика
Я сажусь.
– Если это случится, мы пропустим целый этап.
Он притягивает меня к себе и обнимает.
– Давай не будем спешить.
Я не двигаюсь с места, наслаждаясь жаром, который исходит от его тела, и тем, как Эсбен держит меня в объятиях – крепко и в то же время очень нежно.
– Хочешь кофе? – спрашиваю я.
– Сейчас. Давай немножко так посидим.
Он откидывает одеяло.
– Не волнуйся. Я съел штук сорок мятных конфет, которые нашел в кармане, потому что зубной щетки у меня с собой нет.
– Спасибо, что подумал об этом.
Глупо сидеть в халате, после того как Эсбен видел меня в ночнушке. Поэтому я снимаю халат и залезаю под одеяло, а Эсбен подкатывается ко мне и ложится вплотную.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.
– Местами паршиво, но всё будет в порядке. – Эсбен проводит рукой по моим волосам, и некоторое время мы молча лежим вместе. – Особенно с твоей помощью.
Хотя тяжело видеть Эсбена таким расстроенным, я понимаю, что наши отношения стали более сбалансированными, поскольку я тоже кое-что для него сделала. С первого дня нашего знакомства именно я требовала помощи и поддержки. Теперь я знаю, что и он может опереться на меня. Я сильней, чем думала.
Потом я приношу ему кофе. И еще. И жду, пока Эсбен не проснется настолько, чтобы поговорить.
– Эсбен?
– Что, любимая?
– То, что было с Керри… из-за этого ты ни с кем не занимался сексом. И из-за этого так осторожен со мной.
– Отчасти да. Слушай, я знаю: то, что случилось с Керри – это изнасилование, а не секс. Две очень разные вещи. Совершенно разные.
Эсбен пьет кофе и задумывается.
– Пускай мне дико хочется заняться с тобой сексом, я буду радоваться всему, что мы делаем вместе. Девушки часто ощущают давление и начинают торопить события, потому что думают, что иначе парень уйдет. Но я не из таких.
Эсбен отставляет кружку и обнимает меня.
– Я знаю. Правда, знаю. Ты добрый, и мне всегда было с тобой уютно. А случай с Керри… это ужасно, Эсбен. Ужасно. Но, как ты сам сказал, то, что произошло с ней, и то, что происходит с нами, – это две совершенно разные вещи. И я кое о чем тебя попрошу. Прямо. Я хочу… немножко больше.
Я поворачиваюсь к Эсбену, беру его за руку и направляю ее себе под футболку, поперек живота. От этого прикосновения по моему телу рассыпаются искры.
Эсбен целует меня в плечо и, улыбнувшись, спрашивает:
– Но тебе ведь приятно?
Я поднимаю его руку чуть выше.
– Да.
Мне так хорошо, что я опрокидываю Эсбена на постель и провожу рукой по его груди.
– Сними рубашку.
– Правда? – неуверенно спрашивает он.
Я лезу ему под одежду, так учащенно дыша, что мне приходится замолчать.
– Только до пояса, – кое-как выговариваю я. – Чтобы ничто нас не разделяло.
Эсбен немедленно перекатывает меня на спину и осторожно касается моей кожи.
– Да, – произносит он страстно и многообещающе. – Да.
Я тяну его за рубашку. Сильно.
– Сними ее. Я хочу тебя видеть.
И он обнажается. Потом я стягиваю футболку.
Прижимаясь обнаженной грудью ко мне и продолжая исследовать губами мое тело, Эсбен шепчет:
– Элисон, ты чудо, ты это знаешь? Всё в тебе прекрасно.
Я кладу его руку поверх своего лифчика, и, прежде чем Эсбен успевает что-то сказать, киваю:
– Да. Знаю.
Хотя мы оба активно движемся вверх по спектру, но все-таки умудряемся не прогулять лекцию. Каким-то чудом.
Глава 21
Рождественское чудо
После нескольких часов в машине и долгой беготни по разным делам очень приятно свернуться клубочком на кушетке у Саймона. У себя. Надо говорить именно так, ведь это и мой дом. Мы с Эсбеном и Керри тащились до Бостона целую вечность, потому что шел снег и на дорогах царил хаос. Саймон писал мне каждые пятнадцать минут, чтобы убедиться, что я еще жива, но я понимаю, что он просто волновался. Саймон знает, что у Эсбена не очень новая машина и в ней нет всех тех средств безопасности, которые мой приемный отец считает необходимыми. Пусть даже мы ехали очень долго, нам было весело – и мне не терпелось увидеть Саймона.
Сегодня мы отправились в магазин и доверху набили две тележки, поскольку Саймон планирует готовить изысканные блюда и много печь. Он пообещал научить меня базовым вещам, и я надеюсь, что сумею рано или поздно приготовить нечто съедобное. Потом он отвел меня в торговый центр и настоял на том, чтобы купить мне новую одежду, в том числе кое-что специально на Рождество и Новый год. Я не только не протестовала, но и наслаждалась. Я наслаждалась тем, что меня баловали – и мне искренне нравилось быть с ним. Особенно я порадовалась, когда ускользнула на несколько минут и купила Саймону статуэтку оленя, которой он восхищался, но никак не мог купить. Когда я подарила ему оленя и увидела на его лице восторг, то сама улыбнулась, потому что знала, что Саймон добавит эту штуковину к своей коллекции праздничных украшений.
Рождественская музыка, которая непрерывно доносилась из динамиков в торговом центре, не бесила меня, суетящиеся толпы не сводили с ума, а горячий шоколад с мятой имел вкус праздника и не напоминал о детских травмах. Всё это были новые и приятные ощущения. Саймон, правда, очень хотел, чтобы я сфотографировалась с Сантой, но тут уж я воспротивилась.
Прямо сейчас я сижу, завернувшись в темно-красную шаль, в плюшевой гостиной, пока Саймон цветисто ругается, пытаясь распутать елочную гирлянду. Пусть даже я знаю, что Стеффи вне зоны доступа, я отправляю ей селфи с обиженно надутыми губами (потому что она не со мной), а затем фотографию раздосадованного, но очень смешного Саймона. Проклятый круиз и ненадежный корабельный вай-фай! Мы не можем говорить и переписываться, и это меня буквально убивает, но я рада, что Стеффи развлекается.
– Давай я помогу!
Я уже несколько раз предлагала свою помощь в титаническом деле распутывания гирлянды, но Саймон упорно настаивает, чтобы я сидела на месте, пила какао и отдыхала.
– Мне стыдно, что тебе пришлось так долго ждать, прежде чем украсить елку. Ведь на дворе девятнадцатое декабря!
– Конечно, я ждал тебя, глупышка. Нужно было просто купить новую гирлянду. Но этот бой я должен выиграть своими силами! – Он яростно потрясает пучком проводов, и внезапно тугой моток распадается.
– Ха. Ничего себе.
Он смотрит на меня:
– Это рождественское чудо!
Я показываю ему язык.
– Нет.
– Значит, твое праздничное настроение привлекло рождественскую удачу. Как тебе такой вариант?
На Саймоне колпак Санты, ярко-зеленая рубашка и красный галстук – всё это нелепо, но невероятно мило.
– Кстати говоря, очень приятно видеть, что ты так радуешься празднику. К этому приложил руку Эсбен? – спрашивает Саймон с улыбкой.
– Возможно, – признаю я. – Хотя дело не только в том, что у меня появился парень. Эсбен показал мне, что в мире много хорошего. И что не надо зацикливаться на прошлом.
Я плотнее закутываюсь в одеяло.
– Ведь я там застряла…
– Да, и это вполне понятно. Тебе пришлось нелегко.
Я наблюдаю, как он распутывает последние узлы.
– Прости, Саймон.
Он отвлекается от гирлянды и смотрит на меня:
– За что?
– За то, что… плохо справлялась.
– В смысле?
– Ну… из меня получилась плохая дочь.
Саймон бросает гирлянду и садится рядом со мной.
– Элисон, никогда больше так не говори.
– Ты не жалеешь, что удочерил меня? Ведь из-за этого ушел твой парень. Он хотел взять милого малыша, а не угрюмого подростка.
А потом я задаю Саймону вопрос, который никогда не задавала раньше:
– Как ты вообще про меня узнал? В один прекрасный день мне сказали, что есть потенциальный приемный отец, который хочет со мной познакомиться. Мы с тобой поговорили примерно час – подозреваю, я была очень скучным и унылым собеседником – а потом я узнала, что ты хочешь меня удочерить. Я так и не поняла, почему.
– Элисон, милая… – Саймон машет рукой. – Вопервых, Джейкоб был просто придурок. Я, наверное, всегда это сознавал, но бывают такие отношения… ну, понимаешь, когда ты как будто попал в ловушку и из-за собственной глупости не можешь выпутаться. В общем, я рад, что он ушел. Это лучшее, что случилось в моей жизни. После тебя.
Он ласково улыбается.
– Да, мы действительно планировали взять маленького ребенка, но на стене в службе опеки висели фотографии – сотни фотографий детей, которые нуждались в семье.
– Как старомодные объявления о розыске, – говорю я, закутываясь в шаль. – Только нас никто не искал и не хотел.
Саймон кивает:
– Да. Так это и ощущалось. Очень грустно и несправедливо. Короче говоря, я смотрел на фотографии – и вдруг кое о чем подумал. Вопервых, что я не имел никакого представления о том, сколько подростков живут в приютах. Вовторых, – и это главное – что один из них должен жить со мной. А именно ты. Только тогда я понял, что вообще-то мне не нужен младенец. Я не хотел греть бутылочки, наблюдать за первыми шагами, слышать первые слова. Детский сад, начальная школа…
Он откидывается на спинку и скрещивает ноги.
– Всё это меня не интересовало. Да, я хотел быть отцом. Но быть отцом – значит провести с ребенком целую жизнь, а не только возиться с малышом.
Я опускаю голову и тереблю бахрому шали.
– Моя фотография тоже там была?
– Да, – отвечает Саймон. – Под каждым снимком коротко говорилось о ребенке. В том числе – сколько лет он провел в системе. Когда я дошел до твоей фотографии, то узнал, что ты прожила в приюте больше шестнадцати лет. Что ты любишь читать и отлично учишься. Ну и что-то еще, уже не помню. Дело было не в каких-то сведениях о тебе… – Он ненадолго задумывается. – А в том, чт я почувствовал, когда увидел твою фотографию. Это невозможно объяснить. Я просто ощутил некую связь – и сразу понял, что хочу быть твоим отцом. Я стоял в коридоре перед твоей фотографией так долго, что Джейкоб пошел меня искать.
Я смотрю на Саймона.
– И ему это не понравилась.
– Да. А мне разонравился он.
Саймон произносит это с бунтарским видом и улыбается. Я тоже.
– Нет.
– Ну ладно. Я его не возненавидел, но сразу понял, что между нами что-то серьезно разладилось. Он совсем не разделял моих чувств. Поэтому мне пришлось сделать выбор. И я выбрал тебя. И себя. Я получил шанс понять, что на самом деле мы с Джейкобом не подходили друг другу. А что касается желания удочерить тебя… никакое другое решение в жизни не давалось мне так легко. Конечно, я боялся, что не понравлюсь тебе или что ты не захочешь жить с мужчиной-геем. В тот день, когда мы познакомились, я, наверное, переодевался раз десять. У меня была целая стопка вещей, которые я купил для тебя, но все они казались дурацкими, и я оставил их дома. Если бы они тебе не понравились, то, возможно, ты подумала бы, что из меня получится плохой отец… – Саймон, кажется, искренне взволнован. – Я очень нервничал, потому что не сомневался, что предназначен быть твоим папой. Иногда просто знаешь это, и всё. Без какой-либо причины. Просто знаешь.
Четыре месяца назад я бы, возможно, не согласилась, но только не сейчас.
– Да. Жаль, что я не знала этого раньше. Прости, что я сразу не поняла, что ты мой папа.
– Милая, не извиняйся. Я был не вправе требовать от тебя слишком многого.
Я чувствую, как подступают слезы.
– Но теперь я знаю. Правда, знаю.
Саймон обнимает меня, и в ответ я крепко прижимаю его к себе.
– Я тебя люблю, Саймон.
Его объятия – воплощенная отцовская забота и ласка.
– И я люблю тебя, Элисон. Очень люблю.
– Вообще-то, – говорю я, – ты понравился мне в тот день, когда мы познакомились. Мы говорили про Джейн Остен. И про то, что оба терпеть не можем зоопарки. И ты сказал, что ненавидишь все сухофрукты, кроме сушеной клюквы.
– Это так. Зачем брать идеальный свежий фрукт и портить его? Но сушеная клюква в салате из рукколы – совсем другое дело. И немножко голубого сыра. Устоять невозможно…
Он упирается подбородком мне в макушку.
– Нас объединяла любовь к фильмам восьмидесятых, к романтическим закатам и к шуму волн, которые разбиваются о берег. Мы подходили друг другу. Вот и всё. Ты с первой минуты стала моей дочерью.
Я опускаю голову на плечо Саймона.
– Ты покупал разные штуки, чтобы убедить меня остаться с тобой?
Он смеется:
– Мне очень стыдно, но… да.
– Например?
– Вообще-то они до сих пор у меня остались, если тебе интересно.
– Правда? – Я сажусь и поворачиваюсь к нему.
Это совершенно в духе Саймона.
– Мне очень интересно!
Он живо скрывается в своем кабинете, и ему даже не приходится долго искать коробку.
Саймон взволнованно смотрит на меня, когда я открываю ее. Я смеюсь:
– Не беспокойся. Я не уйду от тебя, если вдруг обнаружу там что-нибудь стремное.
– И всё-таки поосторожнее. Я тогда очень волновался. И сейчас, кажется, тоже…
В коробке, разумеется, лежит куча вещей, которые бы мне понравились. Три звенящих серебряных браслета от «Тиффани», подарочный набор духов от «Кальвин Кляйн», кашемировые шапка и шарф, косметичка, набитая губной помадой. Наконец я вытаскиваю комикс про Чудо-Женщину и парные металлические браслеты.
– Дурацкие, да? – спрашивает Саймон.
– Нет, они чудесны. – Я, не отрываясь, смотрю на браслеты. – Как ты узнал, что я люблю Чудо-Женщину?
– Я подумал, что тебе пришлось отразить немало ударов. И что ты, наверное, крепкая как сталь.
– Вовсе нет, – тихо отвечаю я. – Эти браслеты бы мне пригодились.
– Ты и сейчас крепкая. Просто стала счастливее.
Он прав.
– Это прекрасные подарки.
Я глубоко тронута и не знаю, что еще сказать.
Саймон гладит меня по спине, притягивает к себе и обнимает.
– Ну что, давай вешать гирлянду, детка?
Он хлопает в ладоши.
– Сейчас мы украсим дом!
Саймон лезет на стремянку и начинает вешать гирлянду. Я держу свободный конец и подаю ему по мере необходимости.
– Ну, раз уж ты не хочешь, чтобы я покупал тебе машину… – Он замолкает и ждет, когда я красноречиво закачу глаза, – как нсчет списка подарков к Рождеству?
Это очень серьезно, поскольку я не из тех, кто любит просить. Но ради его спокойствия я задумываюсь.
– Постельное белье, которое ты подарил мне в начале года… Оно просто замечательное, и я хочу еще комплект.
– Заметано. Дальше.
– Новый чехол для мобильника.
– Заметано. Что еще?
Мы заканчиваем вешать гирлянду, когда я наконец отвечаю:
– Может, съездим куда-нибудь летом?
– Конечно. Ты, Стеффи и я? Или как?
– Только мы с тобой, – говорю я.
Саймон развешивает фонарики по ветвям, прежде чем ответить:
– Охотно. Куда бы ты хотела? Мартас-Винъярд? Кейп-Код? Нантакет? Хэмптонс?
Я не удерживаюсь от смеха.
– Необязательно ехать в такие дорогие места. Я не против просто полежать на пляже. Пожить в маленьком домике. Ничего сверхизысканного, ладно?
– Значит, шикарный коттедж, – произносит с улыбкой Саймон. – Каждый вечер будем варить омаров и кататься по берегу.
– И еще кое-что, – говорю я, принимаясь с преувеличенным усердием поправлять фонарики. – Я, кажется, уже об этом спрашивала… можно Эсбену прийти к нам на ужин?
– Это не подарок на Рождество, но я абсолютно за! – восклицает Саймон, и его энтузиазм буквально ощутим. – В любой вечер. На закуску будет копченый лосось и фаршированные яйца, на горячее – говядина «Веллингтон», а на десерт бисквит со взбитыми сливками!
– Э… я представляла что-то менее торжественное.
– Ну конечно. Макароны с кетчупом, – говорит Саймон, шутливо надувшись.
– Ладно, ладно. Покажи, какой ты хороший повар. И вино. Надо купить вино.
– Зачем? Боишься, что твой старый папа и бойфренд не понравятся друг другу?
– Немножко, – признаюсь я.
– Не надо. Я уже обожаю Эсбена. Человеку, который доставляет тебе радость, гарантирована моя любовь.
– Ну хорошо.
– Давай лучше придадим дому праздничный вид, чтобы впечатлить Эсбена!
Саймон шагает за коробкой с украшениями.
– За работу!
Глава 22
Танцы
Саймон поправляет фартук и оглядывает кухню.
– Так. Кажется, всё неплохо. Эсбен любит сыр? Надеюсь, что да!
Я смеюсь:
– Почему ты волнуешься сильнее, чем я? Ты обязательно ему понравишься. И сыр. Все сыры, – я смотрю на поднос, – все девять сортов.
– Я слегка перегнул палку?
– На меньшее я и не рассчитывала.
Я иду к раковине, чтобы помыть руки, и качаю головой, глядя на тарелку с довольно неуклюжими фаршированными яйцами своего изготовления. Разумеется, я не ожидала, что мне сами собой передадутся кулинарные таланты Саймона, но даже его искренняя попытка чему-нибудь меня научить с блеском провалилась.
– Слушай, Саймон, – осторожно начинаю я, – теперь даже я начала ходить на свидания. И я беспокоюсь о тебе.
– Обо мне? Почему? – спрашивает Саймон.
Он стоит над блюдом с сырами, внимательно разглядывая их и перекладывая. По-моему, он сошел с ума.
– Потому что у тебя никого нет. Ведь так? Ты ничего мне не говорил.
Я вытираю руки и ненадолго замолкаю.
– Или ты просто скрывал… потому что я была такая замкнутая и злая.
– Элисон! – Саймон перестает возиться с сырами и сердито смотрит на меня. – Не говори о себе так. У меня никого нет, я ни с кем не встречаюсь. Честно говоря, я не умею знакомиться. Что ты мне предлагаешь? Отправиться в моем возрасте в гей-клуб?
– Тебе всего сорок три! Но, пожалуй, ты прав, клуб – это не лучший вариант. Как насчет сайта знакомств…
Меня прерывает звонок.
– Он пришел! Пришел! – кричит Саймон. – Где виноград? А, ладно, потом положу…
Он срывает фартук и лучезарно улыбается.
– Ты готова? Я нормально выгляжу? Кто откроет дверь? Я? Или ты сама его приведешь?
Саймон просто спятил.
– Ты отлично выглядишь. Давай я открою дверь, а ты пока принесешь вино.
– Да. Отличная мысль. Сейчас. – Он делает большой глоток. – Тебе, кстати, очень идет красное.
Я надела кое-что из вещей, которые Саймон купил вчера, и, надо признаться, мне очень нравится пушистый красный мохеровый свитер. В сочетании с черными кожаными брюками получился комплект, который одобрила бы Стеффи. Я иду к двери – и, честное слово, радуюсь фонарикам, гирляндам и бесчисленным украшениям, развешанным по дому. Когда Саймон что-то делает, то обязательно на все сто. И это здорово.
Я едва успеваю открыть дверь, как Эсбен начинает:
– Я знаю, что выгляжу глупо. Извини. Мать заставила меня надеть костюм. Я сказал, что это бред, никто не приходит в гости к собственной девушке в строгом костюме, но в какой-то момент проще стало согласиться, чем убедить ее, что на дворе не тысяча девятьсот сороковой год.
Ему уж точно не следует извиняться, потому что выглядит Эсбен… шикарно. На нем черный костюм, красная рубашка и разноцветный галстук. Я так потрясена, что теряю дар речи. И двигаться тоже не могу. Вообще ничего не могу.
– Боже мой… всё так плохо? Нужно было взять с собой какие-нибудь вещи и переодеться в «Макдоналдсе». Элисон? Пожалуйста, скажи что-нибудь, иначе я чисто от унижения начну раздеваться прямо здесь, на крыльце.
– Прости, прости, – говорю я, улыбаясь. – Хотя, знаешь, это звучит соблазнительно… Но ты прекрасно выглядишь. Честное слово. Мне уже нравится твоя мама.
Я открываю дверь пошире и ежусь от холода.
– А мне нравится, что эти брюки как будто нарисованы на тебе.
Эсбен обвивает руками мою талию и касается губами местечка под ухом. Он знает, что это сводит меня с ума.
Подарочный пакет у него в руке шуршит за моей спиной. Я привыкла видеть Эсбена каждый день и за этот короткий промежуток, в течение которого мы жили порознь, переполнилась тоской и желанием. Но здесь Саймон и мясо «Веллингтон», поэтому я не прижимаю Эсбена к двери, а беру его за руку и веду в гостиную. Мой отец отчаянно пытается сохранять спокойствие, когда ставит тарелку с копченым лососем на кофейный столик, рядом с безумным ассортиментом сыра и моими несчастными фаршированными яйцами.
Саймон выпрямляется и гостеприимно улыбается.
– Судя по тому, что Элисон сияет ярче, чем чудовищный надувной Санта у соседей, ты, видимо, Эсбен.
– Саймон! – восклицаю я и смеюсь.
Эсбен делает шаг вперед и жмет ему руку.
– Очень приятно познакомиться, сэр. Я слышал о вас много хорошего.
Читать бесплатно другие книги:
