180 секунд Парк Джессика

Глава 15

Вперед, за мечтой

Эсбен прав. Оно того стоит. Мы – в старинном рыбном ресторане. Заказывать еду тут надо у окошка, а на улице стоят столы для пикника. Я заранее знаю, что мне здесь понравится. Я сижу на скамье и жду Эсбена с едой. Он стоит, облокотившись на стойку, болтает с девушкой за кассой и время от времени что-то говорит парню, который жарит нам гребешки. Он такой общительный и дружелюбный, просто невероятно. Я не помню, чтобы когда-нибудь завязывала разговор с незнакомцами. Но, впрочем, мое внимание привлекает не только открытая натура Эсбена, но и его потрясающе красивая задница. Ничего не могу поделать – джинсы облегают ее с необыкновенным изяществом. Я умираю от голода, но чувствую несомненное разочарование, когда он выпрямляется и разворачивается с подносом в руках. Конечно, спереди он тоже не урод…

Я думала, что Эсбен сядет напротив, и в животе у меня что-то трепещет, когда он устраивается верхом на скамье, на которой сижу я, лицом ко мне. Господи, рядом с ним одновременно тревожно и так уютно, и я не в силах отвести от него глаз.

– Ну, как? – спрашивает он.

– Прекрасно!

Я не сразу понимаю, что Эсбен говорит о еде.

Он видит, что я на него пялюсь, но, прежде чем я успеваю отвести глаза, Эсбен нежно касается ладонью моей шеи.

– Да. Ничего прекраснее я уже давно не видел.

Его рука скользит по моему лицу. Он осторожно проводит пальцем по губам, придвигается ближе и медленно наклоняется. Губы Эсбена мучительно близко. Он повторяет шепотом:

– Ничего прекраснее я не видел…

А потом я закрываю глаза и чувствую прикосновение его рта.

Нежный, мягкий поцелуй длится всего несколько мгновений – но этого достаточно, чтобы я затерялась в блаженстве.

Эсбен быстро целует меня в щеку и отодвигается.

– Проголодалась, красотка?

Как ни странно, я даже в состоянии ответить:

– Как волк.

Запах божественный, и только урчание в животе мешает мне выкинуть какую-нибудь глупость, например броситься в объятия Эсбена и лизнуть его в шею.

– Тут есть всё. Жареные моллюски, устрицы, гребешки, креветки, кальмары и пикша. Плюс пять фунтов свежей жареной картошки. Соус тартар или кетчуп?

– То и другое. О господи. Жареные устрицы? Их почти нигде не бывает…

Эсбен берет устрицу, окунает ее в оба соуса и подносит к моему рту.

– Я намерен перевернуть твой мир.

Я улыбаюсь:

– Кажется, ты уже это сделал.

Он снова целует меня в щеку.

– Ешь.

Я позволяю ему положить устрицу мне в рот. Конечно, в поцелуе было гораздо больше страсти, но все-таки это чертовски приятно. Сочная устрица со вкусом моря и соблазнительный Эсбен… лучший обед в моей жизни.

Мы справляемся с горой морепродуктов и запиваем их огромным количеством газировки. Я с трудом встаю из-за стола. Эсбен выбрасывает мусор и, ведя меня к машине, рассказывает про обещанный сад, который находится где-то неподалеку. Ехать всего десять минут. Вскоре мы сворачиваем на неровную проселочную дорогу. Найдя местечко на переполненной парковке, Эсбен возбужденно выскакивает из машины.

Его лицо озаряется, когда он окидывает сад взглядом.

– Знаешь, когда я был маленьким, родители каждый год возили нас с Керри собирать яблоки, а потом папа готовил яблочный пирог и кофейный торт с яблоками. Я очень люблю маму, но готовить она не умеет. Зато прекрасно вырезает тыквы и всегда выбирает их по полдня, прежде чем купить.

Он подзывает меня жестом и ждет, вытянув руку.

– Пошли! Будет весело.

Я радостно шагаю к нему. Рука Эсбена ложится мне на плечи, как будто мы встречаемся уже давным-давно.

– А что твоя мама вырезает из тыквы? – спрашиваю я.

– Да всё. Не только ведьм, привидения и жуткие рожи. Мы с Керри иногда просим странные вещи. Однажды сестра попросила вырезать дикобраза, и мама это сделала. А в прошлом году она прислала мне фотку тыквы, которую вырезала в мою честь. – Он смеется: – В форме хэштега. Мама сказала, что у нее ушло на это десять минут, но больше я ничего не получу, потому что в прошлом году она измучилась с двумя фламинго, которых я заказал… – Эсбен вдруг замолкает. – Ох… извини, Элисон.

– В чем дело? – недоуменно спрашиваю я.

– Я болтаю тут про своих родителей, про семейные поездки в детстве и всё такое… – Он качает головой. – Правда, извини.

– Тебе не за что извиняться. Я в курсе, что некоторые люди растут в очень хороших семьях.

– И всё равно, с моей стороны это было глупо.

– Эй… – Я встаю перед ним и заставляю Эсбена взглянуть на меня. – Я рада, что тебе повезло с родителями. Правда. И мне нравится про это слушать. Не надо смущаться, Эсбен. Обязательно рассказывай про всё хорошее, что у тебя было. Если ты будешь молчать, я решу, что ты жалеешь меня или слишком оберегаешь, а я этого не хочу. Меня не нужно спасать от твоего прошлого. Мне нужна защита от моего.

Он задумывается.

– Логично.

– И не делай постоянно такое лицо, как будто ты только что переехал мою любимую собачку.

Я хватаю его за руку и тащу вперед.

– Пошли собирать яблоки. Если ты унаследовал от мамы художественные способности, нам понадобится тыква-другая.

– Я могу вырезать ужасные треугольные глаза.

Я смеюсь:

– И отлично.

Мы идем по саду. Здесь красиво. Бесчисленные ряды деревьев, усыпанных красными и зелеными яблоками, шелест листьев, запах осени в воздухе. Раньше я никогда не собирала яблоки, и Эсбена, кажется, искренне развлекает мое наивное веселье. Мы бродим туда-сюда по рядам, и вскоре сам он перестает подбирать яблоки и просто наблюдает, как я всматриваюсь в гущу ветвей в поисках лучших плодов.

– Ты очень придирчива, – замечает он. – Особенно для новичка.

– Может быть, именно поэтому. Я хочу сделать всё правильно. Вдруг мы привезем домой червивые, побитые яблоки? Ты сам скажешь мне спасибо.

– А вон там висит потрясающее большое яблоко.

– Ты можешь его сорвать?

– Давай на пару? – Эсбен слегка нагибается. – Запрыгивай. Сейчас я тебя подсажу.

Если он хочет, чтобы я прижалась к нему всем телом, я не стану отказываться. Когда Эсбен выпрямляется, я крепче обвиваю его ногами и поднимаю руку. Оказавшись на нужной высоте, я срываю яблоко с ветки.

Он начинает наклоняться, но я сжимаю руки, и Эсбен замирает.

– Что?

– Я должна кое-что тебе сказать, но не хочу, чтобы ты снова начал меня жалеть.

– Давай.

– Меня впервые кто-то катает на спине.

Тогда Эсбен встряхивается, крепче обхватывает мои бедра руками и шагает вперед.

– Значит, мы продолжим.

Мы оставляем пакет с яблоками под деревом, и некоторое время Эсбен просто катает меня по саду. Положив голову ему на плечо, я наблюдаю, как мимо движутся деревья; потом я продеваю пальцы сквозь рассыпавшиеся кудри Эсбена и любуюсь тем, как под лучами солнца они переливаются незнакомыми прежде оттенками. Такое спокойствие и умиротворение я вряд ли когда-либо могла себе вообразить.

– Ты, наверно, устал, – говорю я. – Спасибо.

– Обращайся. Ну, готова заняться тыквами?

– Вполне.

– Если ты скажешь, что никогда не вырезала тыкву…

Я съезжаю наземь.

– Ну, теоретически – да.

Почему-то мне это кажется смешным. А Эсбен грустнеет. Бедняга понятия не имеет, скольких вещей у меня в жизни не было.

Он вскидывает руки.

– Что? Ну, значит, моя миссия – дать тебе всё то, чего ты была лишена. Почему ты смеешься?

– Не знаю! Может быть, потому, что ты так из-за этого возмущаешься. Но мне очень приятно. Кстати, я помогала вытаскивать из тыквы семена и прочую гадость. Это считается?

– Нет, не считается! Саймон против тыкв у себя дома?

– Я просто… не очень люблю праздники. В детстве они всегда были какими-то хаотичными. И веселье быстро заканчивалось. Ну, например, у меня бывал прекрасный Хэллоуин, а на День благодарения я уже снова оказывалась в приюте. Вот я и научилась ни во что не вкладываться. Наверняка Саймон обрадовался бы, если бы я искренне полюбила Рождество и что-нибудь такое, но… не знаю.

Лицо Эсбена вновь вызывает у меня смех.

– Ничего страшного!

– Пошли. Купим тебе тыкву. Хоть двадцать.

Если я долго возилась с яблоками, то у Эсбена уходит целых полчаса, чтобы выбрать тыкву, которая соответствует его запросам. Для меня они все одинаковы, но так здорово идти рядом с ним, пока он расхаживает по рядам, время от времени наклоняясь, чтобы перекатить тыкву с боку на бок. Одну, совершенно идеальную на мой взгляд, он поднимает и грустно говорит:

– Извини. Ты красивая и круглая, но без стебля, следовательно, для фонаря ты не годишься. Есть определенные стандарты. Зато из тебя получится отличный пирог. Или тыквенный хлеб.

– Или тыквенные палочки. Очень вкусно. Саймон их готовит. Шоколадная глазурь, слой тыквенного крема, толченое печенье…

– Судя по тому, что я о нем слышу, Саймон очень клевый. Он хороший отец, да?

– Да.

– Но ты не зовешь его папой?

– А…

Мы шагаем по дорожке, и Эсбен не сводит с меня глаз.

– Нет, не зову. Наверно, потому что он удочерил меня, когда я была уже взрослой.

– А он не возражает?

– Во всяком случае, он ничего не говорит.

Я пинаю камушек. Никогда не думала об этом раньше.

Эсбен не позволяет мне заплатить за тыквы и яблоки, хотя он уже и так угостил меня обедом, поэтому я отхожу посмотреть на полки, уставленные банками с вареньем, выпечкой, помадкой и сиропами местного производства. Когда я возвращаюсь к кассе, Эсбен оживленно беседует с мужчиной, который стоит в очереди позади него. Они перебрасываются репликами, обсуждая достопримечательности штата Мэн, и Эсбен рекомендует ресторан, в котором мы побывали.

– Да, да, обязательно туда сходите. Мы сегодня пообедали там. Лучших морепродуктов вы нигде не найдете.

– Правда? Мы обязательно туда поедем, вот только вытащу отсюда жену. Такое ощущение, что она никогда раньше не видела деревья. – Мужчина подмигивает. – Мы ехали целый день. Из самого Нью-Йорка.

– Правда? – Эсбен улыбается и протягивает кассиру деньги.

– Да. Но оно того стоило. – Мужчина оглядывается, снова смотрит на Эсбена и наклоняется к нему. – Знаешь, парень, – говорит он с легким волнением, – мы много лет работали, соскучились и решили сделать что-нибудь веселое и странное. В кои-то веки. Я всю жизнь обожал молочные коктейли, – признается он со смехом, – и теперь мы хотим заняться этим всерьез. Но не просто молочные коктейли. Такие, с зонтиками, палочками и всякими дополнительными штучками. Кусочками кекса, свежим печеньем, шоколадными батончиками. А зимой можно продавать горячие коктейли. Напитки на основе кофе, чая, сидра. С пончиками, тыквенным хлебом и всё такое.

Он говорит, едва сдерживая радостное возбуждение.

Эсбен отходит в сторону, пропуская его к кассе.

– Потрясающая идея…

Он на мгновение замолкает, и я улыбаюсь, зная, что он сейчас сделает.

Эсбен протягивает руку:

– Меня зовут Эсбен Бейлор. Можно сфотографировать вас и вашу жену?

Через десять минут Эсбен выкладывает в блоге фотографию ньюйоркца и его жены, стоящих посреди тыквенной делянки, с коротким изложением их истории и хэштегом #исполнимечту.

Погрузив в машину яблоки, тыквы и четыре кукурузных стебля, которые Эсбен каким-то чудом втиснул на заднее сиденье, мы отъезжаем. Я не отрываюсь от телефона, с благоговением наблюдая, как под картинкой растет количество комментариев. Я разрываюсь между блогом Эсбена на Фейсбуке, Инстаграмом, Твиттером и его домашней страницей. Просто невозможно уследить.

Я кладу телефон на колени и смотрю на Эсбена.

– Что? – спрашивает он.

– Кто ты? Это что-то невероятное. За несколько секунд сотни людей прокомментировали пост о человеке, который хочет продавать молочные коктейли.

– И что они пишут?

Снова гляжу на экран. Комментов стало еще больше.

– В общем, хорошие слова.

Я просматриваю комментарии и даже не знаю, какой выбрать: их количество меня ошеломляет.

Наконец я читаю:

– «Я всегда хотела заняться чем-нибудь таким. Желаю им удачи, надеюсь, у них всё получится». И так далее, в том же духе. Кое-кто уже спрашивает, как называется магазин и когда он откроется. Вот еще… – Я прищуриваюсь и хихикаю. – Какая-то женщина пишет, что он очень красивый, а она одинокая – мало ли, вдруг его жене надоест жить среди коктейлей и она сбежит на Барбадос с продавцом мороженого.

– Ну, я бы не хотел, чтобы эта духоподъемная история закончилась так печально.

– Как тебе вообще пришло это в голову? И опять-таки, кто ты?

Эсбен смеется и надевает темные очки.

– Ну, тут нет ничего сложного. Мир прекрасен, и в нем живут интересные люди. Нужно просто внимательно смотреть.

Он вдруг сворачивает к обочине.

– Кстати, о мороженом, я совсем забыл. Здесь есть потрясающий ларек.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Мне нравится ездить по округе и разведывать маленькие города. В Мэне куча интересных мест. Если постоянно торчать в кампусе, можно заработать клаустрофобию.

Я вспоминаю, что люблю сидеть, запершись в своей комнате. Видимо, придется от этого отказаться.

Эсбен заходит в еще одно небольшое кафе, и мы встаем в очередь у окошка.

– Отлично, а то я боялся, что они уже закрылись, – говорит он и снова обвивает рукой мои плечи. – Здесь продают мягкое мороженое, всего семь вкусов, но оно просто потрясающее. Поверь.

– Верю. И не только насчет мороженого.

– Приятно слышать. Попроси черничное.

Я так и делаю. И оно правда потрясающее, с кусочками свежих ягод. Мы, с нашими огромными рожками, сидим под зонтиком, за небольшим столиком, и я не могу удержаться, чтобы вновь не взглянуть на комментарии. Их число пугает. А потом я натыкаюсь на то, что заставляет меня резко выпрямиться.

Эсбен хмурится.

– Что? Какой-то дурак написал гадость? Я обычно блокирую или стираю такие комменты. Терпеть это не могу. Слава богу, идиотов не так много.

– Э… нет. Но, знаешь, иногда люди пишут совсем не в тему.

– Да, такое я тоже не люблю. Ты, например, пишешь про цыплят, а кто-нибудь отвечает: «Да, цыплята – это круто, а у меня однажды был хорек, который носил вязаную шапочку», – и тут же появляется еще пятьдесят человек со своими историями про хорьков.

– Эсбен… – Жаль, что у меня нет солнечных очков, за которыми я могла бы укрыться. – Похоже, люди до сих пор гадают, что между нами происходит.

– А. Ну да. Всю неделю так, – говорит Эсбен, откинувшись на спинку. – Хочешь им ответить?

– Ответить? В смысле?

– У тебя нет ни Твиттера, ни Фейсбука, да? – спрашивает он.

Я качаю головой, и Эсбен ненадолго задумывается.

– Я могу тебя представить, – произносит он, улыбаясь.

– В смысле?

Оказывается, никому из нас больше не хочется мороженого, поэтому я выбрасываю недоеденные рожки.

– Как?

– Иди сюда. – Он отодвигает свой стул и хлопает себя по коленям: – Садись.

Я подхожу к Эсбену и сажусь, свесив ноги и положив руку ему на плечо.

– Так?

– Сначала… – медленно произносит Эсбен, – сначала вот это.