Храните вашу безмятежность Коростышевская Татьяна

Глава 4

Подсчет побед и поражений

Дож был безмятежен. Полностью, абсолютно. Как летний полдень, полуночный сон или безмятежные воды аквадоратской лагуны. Артуро это громогласно подтвердил. Противоречить, когда тебе угрожают наточенным трезубцем, опасно для жизни. Несмотря на заверения, ему пришлось немного побегать от тишайшего Муэрто по дорожкам сада. Гвардейцы весело улюлюкали, наблюдая мифологическое зрелище: погоню божественного Посейдона за чудовищным Кракеном.

— Экселленсе защитит дону догарессу! — выкрикивал синьор Копальди. — Ей ничего не угрожает.

Ответы его серенити были непечатны, зато вызвали у зрителей бурные аплодисменты.

Чезаре наконец остановился и, подняв руку, метнул трезубец в сторону веселящейся охраны. Тот вонзился в песок, рукоять завибрировала.

— Идем, — велел дож. — Возвращаемся в палаццо.

— Нас еще не позвали.

— Плевать.

— Это может помешать твоим планам.

— Плевать.

Артуро пристроился в арьергарде его серенити, тога которого угрожающе развевалась.

— Кажется, два часа пополуночи уже минули? — Синьор Копальди сверился с часами на привратной башенке. — Скоро три.

Тишайший скрипнул зубами, желваки на скулах напряглись.

Веселье во дворе палаццо несколько пошло на убыль, большинство гостей переместилось на пристань, чтоб любоваться фейерверком, запускаемым с десятка дрейфовавших у берега кораблей.

— Если сию же секунду этот поганый кровосос… — начал дож и остановился.

К ним со всех сторон приближались фигуры в белых масках Вольто, гвардейцы сомкнули ряды.

— Тревога, ваша серенити, — зашелестело негромко из-под ближайшей маски.

— Вольно, ребята, — скомандовал Чезаре и отогнал стражу. — Это Ночные господа. Что?

— Мы упустили дону догарессу, — голос был равнодушен. — Присутствие экселленсе потребовалось в другом месте.

— А вы?

— Мы наблюдали, — сообщил другой вампир.

— Она беседовала с путтана, — третий.

— Потом поднялась по лестнице на балюстраду.

— С фрейлиной.

— С Маламоко.

— Мы не могли следовать туда за ней.

— Почему? — Дож был уже на нижней ступеньке.

— Приглашение… мы не получили приглашение…

Чезаре раздраженно махнул рукой и побежал наверх. Секретарь велел гвардейцам ждать во дворе и, сбросив плюшевые щупальца, устремился вдогонку.

— Бесполезная дохлятина, — ругался дож. — Приглашение им нужно! Каково?

— А почему оно не требуется князю? — спросил Артуро, избавившись от костюма Кракена, он почти парил.

— Потому что он — сиятельный Мадичи и сотни лет уже приглашен во все аристократические дома Аквадораты. Гаденыш высокородный. Надо будет устроить ему купание. Сегодня же попрошу у кардинала пятьдесят бочонков самой святой воды и самолично наполню самую большую ванну.

На террасе несколько гостей наслаждались вином и беседой у ажурных столиков. Чезаре ухватил за рукав ближайшего официанта:

— Здесь недавно проходили две дамы в костюмах русалок.

— Это популярный костюм, — слуга повел свободной рукой в сторону, — извольте видеть.

Дож посмотрел на пухлую матрону в чешуе, ее русалохвостую дочурку и еще парочку девиц с жемчужными тиарами и рыбьими плавниками.

— Дона догаресса с фрейлиной, — уточнил Артуро.

Слуга радостно закивал. Да, да, серениссима с доной Маламоко были здесь, выпили пунша и удалились. Куда? Официант, разумеется, за ними не следил, но ему показалось, что сиятельные доны именно что следили. За кем? За неким синьором, то есть синьорой. Их интересовала Ньяга. Кошечка беседовала с какой-то их знакомой, тоже, кстати, в костюме русалки. Дона Филомена все старалась, чтоб та их не заметила. Потом? Он отвлекся на обслуживание других гостей.

Больше ничего от слуги узнать не удалось.

— Вели гвардейцам рассредоточиться и прочесать палаццо снизу доверху, — скомандовал Чезаре. — Хотя нет. Стой. Мы только потеряем время, пошли.

— Куда? — Артуро не возражал.

— Туда, где я очень надеюсь не найти свою жену!

Дорогу дож знал, недаром его секретарь рылся в городских архивах, добывая начальству план палаццо Риальто.

Они поднялись еще на один этаж, свернули по коридору в жилое крыло. Восточное. Настенные светильники бросали мягкие блики на паркет теплых янтарных оттенков, тканые гобелены украшали стены, с потолков свисали гроздья муранских люстр.

— Здесь кого-то тащили, — сообщил Чезаре самым скучным тоном, и Артуро понял, что друг в панике. — Кого-то раненого.

Секретарь проследил за жестом и рассмотрел на паркете брызги крови. Дож присел, провел по пятну пальцами:

— Свежая.

— Это ни о чем не говорит.

Чезаре распрямился, пошарил взглядом и снял с канделябра длинный женский волос. Копальди похолодел. Волос был рыжим.

— Я его убью, — сказал Муэрто.

— Кого? Князя?

— При чем тут князь? Командора. Ну разумеется, его уродскому сыночку тоже предстоит умереть.

В одной из комнат раздался бой часов. «Половина четвертого», — понял Артуро. Чезаре стоял, бессильно опустив руки.

— А потом, дружище, я убью себя.

— Что ты придумал?

— А что еще остается мужчине, потерявшему честь? Я своими руками толкнул Филомену к позору, я заигрался, не смог ее защитить.

— Мы еще ничего не знаем.

— Клянусь, если Филомена осталась невредимой, я…

По коридору разносился звук шагов, но дож их не слышал.

— Артуро, я дам ей развод, избавлю от интриг, опасности, которую они приносят. Я верну этой чистой благородной девушке ту жизнь, которую у нее отнял.

Синьор Копальди схватил друга за плечо.

— Сюда кто-то идет.

— Кто-то? — Муэрто ухмыльнулся. — Спорим, это гордый отец синьор да Риальто спешит поздравить с победой своего ублюдочного… Командор, какая приятная и неожиданная встреча!

Последние слова его серенити произнес громко и преувеличенно приветливо. Патриций преувеличенно низко поклонился:

— Тишайший решил осмотреть мое скромное жилище? — В руке его покачивался на серебряной цепочке ключ, за спиной толпилось более десятка гостей. — Или заблудился по дороге в свои покои?

— К счастью, мне повстречался дорогой хозяин. Проведете для нас экскурсию?

— С превеликим удовольствием, ваша серенити. Я как раз показывал этим синьорам, — командор кивнул за плечо, — одну из тайных лестниц. А теперь они желают осмотреть несколько спален, чтоб составить полное представление о палаццо Риальто.

Он толкнул ближайшую дверь:

— Прошу, господа.

Артуро туда заглянул. От коридора спальня отличалась лишь наличием кровати. Но гости вошли внутрь, а хозяин принялся пространно рассказывать о мебели, стекле, шелке, картинах, сыпал именами аквадоратских мастеров и суммами, затраченными на великолепие меблировки. Тишайший Муэрто тем временем распахивал все двери подряд и остановился у той, что оказалась заперта.

Секретарь подошел. На паркете у порога виднелось размазанное подошвами пятно крови. Артуро замер и отвел взгляд от окаменевшего лица Чезаре. Восточное крыло быстро заполнялось людьми. Возбужденно шептались синьоры и синьорины, переговаривались слуги. Дона Раффаэле вела под руку синьору Муэрто, чья трость оставляла вмятины на драгоценном паркете.

— К сожалению, ваша серенити, осмотр этой спальни невозможен, — командор помахал ключом. — Мои столяры старались установить запоры таким образом, чтоб любая из комнат могла выдержать осаду на случай…

Чезаре выбил дверь одним мощным ударом, голое колено на мгновение показалось из-под тоги. Доски рухнули внутрь. Коротко взвизгнула женщина. Синьор Копальди вытянул шею. Полоса света из коридора выхватывала часть паркета, ковер, разбросанную на нем одежду, белые простыни в алых пятнах, два обнаженных тела, мужское и женское, рыжие волосы, почему-то под кроватью. В ноздри ударил резкий алхимический запах.

Дож витиевато выругался и саданул кулаком по дверному косяку.

— Вы не могли бы это все для меня записать? — спросила дона Филомена. — Для увеличения словарного запаса.

Артуро посмотрел на рыжие волосы серениссимы и попытался лишиться чувств.

Голова моя пухла от информации, полученной во время беседы с Олимпией.

— Тебе нехорошо? — встревожилась Карла.

— Лучше всех. — Я расцеловала смуглые щеки, то есть нижнюю, не скрытую под маской, их часть. — Драгоценная моя Маламоко, это было великолепно, полезно, поучительно.

Кажется, бритвенный прибор, которым приходилось пользоваться фрейлине в последнее время, уступал качеством оставленному в сундуке. Губы мои ощутили некоторую щетинистость.

— Она хорошая путтана, — улыбнулась Таккола, — эта Олимпия.

— И мудрая женщина.

— Это обычно поставляется в комплекте. Ты получила совет?

— Советы.

— И будешь им следовать?

— Непременно. А еще я собираюсь посетить библиотеку дворца дожей. И, Карла, ты не знаешь, где можно увидеть выступление эфиопских танцовщиц?

— На любой городской площади.

— Их я тоже должна посетить.

От мрамора скамьи пробирал холодок, и мы решили пройтись. Приставал Маламоко отшивала филигранно. Каждый из них получал тычок или обидное словечко. Если это не помогало, Карла сообщала кавалеру, что тишайший Муэрто крайне ревнив. За получением этой бесценной информации следовали: испуганный взгляд на мои волосы, сопоставление их цвета с фамилией его серенити, узнавание и ретирада. Мне было очень весело. Настолько, что я ненадолго отложила грустные мысли о судьбе Мауры.

А я ведь, кажется, останусь без фрейлины. Матрона да Риальто не позволит дочери вернуться ко двору. Я бы не позволила. Рисковать тем, что тишайший Муэрто выдаст девицу замуж без согласия родителей? Дураков нет. Надо будет утром попытаться увидеться с нашей сдобной булочкой Панеттоне.

На верхней террасе играли музыканты, я предложила подняться туда.

— Это может быть опасно, — предупредила Таккола. — Экселленсе улетел на крыльях ночи по своим вампирским делам, а прочим Ночным господам в палаццо ход заказан.

— Почему? — Я увлекла подругу к лестнице.

— Приглашение, Филомена. Неужели ты уже забыла, как князь добивался от тебя приглашения в «Нобиле-колледже-рагацце»? Или это была Панеттоне?

Произнеся имя Мауры, Карла погрустнела.

— Или мы обе, — пожала я плечами. — Не собираюсь мерзнуть во дворе, а охраны мне довольно и вашей с Чикко.

Я погладила пыхтящую мадженту.

— Чем ты ее кормила? Мне кажется, брюшко стало излишне выпуклым.

— Ничем особенным. Регулярно выпускала поиграть в огонь.

— Может, она беременна?

Мы немножко поговорили о перспективах разведения крошечных саламандр. Карла потрогала пухлый бок и хмыкнула:

— Это дробь. Пару дней назад мы посещали с твоей питомицей городских оружейников, и ей по вкусу пришелся свинец.

— Он плавкий, давно бы вытек по капле.

Мы поспорили о металлах. На террасе были расставлены круглые столики на ажурных кованых ножках. Мы заняли свободный, Карла попросила официанта принести прохладного пунша.

— Не буду пить, — решила я, — и так холодно.

Подруга не настаивала, она смотрела куда-то позади меня.

— Забавно, — протянула она, — готова спорить, что видела сегодня этого синьора в лакейской ливрее.

Я обернулась. У перил стояла Ньяга в длинном, до пола, платье.

— Это мужчина?

— Разумеется.

Я снова посмотрела. Кошачьи ушки маски прикрывали белокурые локоны.

— Говоришь, он был в ливрее?

— Да, но не лакейской, лакеи здесь носят синее, а он был в лиловой, а в руке его была бутыль. Знаешь, я не обратила бы на этого синьора внимания, но оплетка походила на дворцовую, мне даже в тот момент захотелось рассмотреть оттиск на сургуче.

Я передвинула стул, чтоб не вертеть головой.

— Рассмотрела?

— Нет, печать болталась с другой стороны.

Я рассказала Карле о попытке отравления.

— Он переоделся, — решила Таккола, — и смешался с толпой.

— Чезаре думает, что это командор приказал подсыпать нам афродизиак.

— Обоим? Я бы согласилась, окажись приправа только в твоем бокале. Зачем патрицию возбужденный дож? С тобой понятно, опоилась, отправилась за приключениями и оказалась под луной в объятиях Эдуардо.

Тут Таккола поняла, что сболтнула лишнее. Между прочим, я боялась сделать то же самое. Какой кошмар! Надо было выбрать себе костюм Служанки. Эта маска не крепится на голове, ее необходимо держать зубами за специальный штырек изнутри. Поэтому «Служанку» называют еще «Немая».

Ньяга, за которым мы наблюдали, дернул головой и скрестил на груди руки. Голубка Паола прислонилась к перилам рядом с ним.

— Да это же свидание, — ахнула я через минуту. — Они делают вид, что незнакомы, смотрят в разные стороны, но явно беседуют. Ты умеешь читать по губам?

— Но не по затылкам.

Паола как раз отвернулась, будто наслаждаясь представлением акробатов внизу, кошачья же маска ее визави полностью скрывала лицо.

— Надо проследить, — решила я. — За обоими.

— Филомена!

— Не спорь, бросим жребий. Давай монетку.

Карле выпала синьорина Раффаэле.

— Поменяемся. Этот парень кажется мне более опасным.

— Не спорь с судьбой, — сказала я строго. — Ей виднее.

— Пообещай не лезть в драку.

— Обещаю.

— Если он тебя заметит, убегай.

— Хорошо.

— А лучше сразу командуй мадженте огонь.

— Разберусь.

Я похлопала подругу по руке и поднялась. Ньяга как раз пересекал террасу, направляясь к балюстраде.

— Дона догаресса, вы ослепительны.

Возникший на моем пути синьор изобразил церемониальный поклон. Костюм же его, многослойно-прозрачный, видимо, изображал Медузу.

Я поклонилась в ответ, выдернула из вороха его тканей лоскут кисеи и, продолжив движение, набросила этот импровизированный шарф на голову, чтоб скрыть слишком заметные волосы.

Балюстрада изогнулась, следуя очертаниям стены, гости стали попадаться реже, мраморное ограждение сменилось железной ковкой. Черная фигурка впереди пропала, я ускорила шаг, присела возле люка, от которого спускалась узкая винтовая лестница. Снизу донесся звук шагов, мелькнула тень. Я отшатнулась, пережидая.

Шаги все не затихали, кажется, Ньяга собирался протопать из палаццо Риальто до самых чертогов Аида. Я его упущу. Отстану ровно на то время, что потребуется мне для преодоления лестницы. Надо рисковать.

Я сняла туфли, прижала их к груди и начала спускаться.

Вдруг Карла ошиблась и Ньяга — это просто Ньяга, а не виночерпий, пытавшийся отравить нас с Чезаре? Тогда зачем я крадусь за ним, уже в клочья разорвав чулки? Не потому ли, что он беседовал с синьориной Раффаэле?

Признайся, Филомена, тебе очень хочется, чтоб в покушении на дожа оказалась замешана Голубка. Ты хотела бы избавиться от соперницы раз и навсегда. Правда? И если бы не это, ты не преследовала бы этого несчастного, предоставив судьбе вершить правосудие.

Я тихонько вздохнула. Себе-то зачем врать? Да, я ревную просто до обморока. И ненавижу лицемерную Паолу.

А вдруг она оказалась на террасе случайно и свидание ее с синьором в маске Кошки тебе привиделось?

Тогда я попрошу прощения у обоих. Скорее мысленно, потому что признаться в подозрениях во всеуслышанье духу мне не хватит. Ах, не хочу сейчас даже думать об этом.

Лестница закончилась, в пятку вонзился острый камешек. Присев на ступени, я стала обуваться, напряженно вслушиваясь. Вокруг царила темнота, я действительно очутилась под землей, к счастью, кажется, не в загробном мире, а в подвале палаццо Риальто. Пахло сыростью и кислятиной, примерно как и должно пахнуть в обширном винном погребе, где при разливе из бочек по бутылкам хмельная жидкость нет-нет да и выплеснется на земляной пол, где, разумеется, продолжит бродить, источая тот самый неаппетитный ароматец.

Чудесно. Спрашивается, за каким кракеном я сюда полезла? И что сейчас высиживаю? С последним понятно — простуду.

Я чихнула, звонкое эхо дробно рассыпалось сотни раз под низкими сводами потолка. Сморкаться времени не было, меня заметили. Упав на четвереньки, я отползла в сторону и замерла, не смея даже шмыгнуть носом. Что-то звякнуло о камень там, где я только что была. Метательный нож.

Я вытерла нос кисеей. Белая ткань слегка мерцала. Я бросила ее на пол и, ощупывая бок оказавшейся рядом огромной бочки, сместилась на десяток локтей влево.

Второй нож рассек воздух со свистом и вонзился точно по центру кисейного пятна.

Сколько ножей может быть в комплекте? Видят ли кошки в темноте?

Сколько угодно. Да. Кошки точно видят, эта конкретная Ньяга — вряд ли. Доказательства? Я пока жива.

Надо выбираться. Отвлечь внимание, добежать до лестницы. Кстати, где она?

Я поморгала, отодвинулась, прижавшись спиной к влажной холодной стене. Какое счастье, что мое платье не белое! Дону Раффаэле, к примеру, в ее бледно-бледно-голубом давно бы пришпилили к стене, как огромную бабочку.

Восхитительной картиной, предложенной мне моим воображением во всех подробностях, я полюбоваться не успела. Чикко сбежала по руке, хлестнула хвостиком, заставляя меня поднять ладонь. Золоченые пайетки костюма чуть слышно царапнули камень. Сопернику этого хватило. Он понесся на меня как птица, и я закричала:

— Чикко, огонь!

От грохота заложило уши. Карла оказалась права. Это действительно был свинец. Но и я не ошиблась. Свинец — довольно плавкий металл. В животе мадженте все дробинки переплавились в один увесистый смертоносный шарик, и ящерка извергла его из… привычного отверстия вместе со струей пламени.

На несколько мгновений я увидела перед собой глянцевую кошачью маску, лезвия кинжалов, фонтан крови, бьющий из плеча нападавшего.

Идиотка! Надо было смотреть, в какой стороне лестница! В висках стучало, в ушах шумело. Слух и не думал возвращаться.

На плечо легла чья-то рука. Я беззвучно завизжала и упала в обморок.

— Филомена, — прошелестел из темноты экселленсе, — придите в себя.

Мне почудилось или слух наконец вернулся?

— Лукрецио? Это вы?

— Я, серениссима.

— А почему вы не подходите?

— От моей близости вы лишаетесь чувств.

— Вы себе льстите. Или боитесь моей малышки-мадженты.

Вампир кашлянул, что, видимо, должно было изображать смех.

— Разве она сейчас не пуста?

Я села, прислонившись спиной к бочонку. Глаза вампира мерцали шагах в десяти.

— Где Ньяга, Лукрецио?

— Бежал.

— Поймайте его.

Алые огоньки описали дугу.

— Нет.

— Почему?

— Моя задача — охранять мою серениссиму.

— А если мой противник решится напасть снова?

— Его здесь нет, Филомена. — Князь приблизился, его твердые пальцы обхватили мое запястье, потянули вверх, помогая подняться. — И вам, серениссима, пора возвращаться на поверхность. Идемте. Осторожно, ступеньки…

Экселленсе придерживал меня под руку, выбрав ту, что была подальше от Чикко, занявшей привычное место на моем ухе.

Лестница, кажется, была другой, не той, по которой я спускалась в подвал. Не кажется. Абсолютно точно. Не винтовая железная, а деревянная, поскрипывающая под нашим весом.

— Палаццо Риальто кишит тайными ходами, — пояснил экселленсе, — его около трехсот лет назад возводили контрабандисты, обустроив здание для своих нужд.

— Куда вы меня ведете?

— Туда, где вы сможете встретить своего супруга.

Душная кислая темнота сменилась темнотой свежей, затем затхлой и пыльной. Чикко запыхтела, видимо, собираясь исполнить роль светильника, но я прихлопнула ее ладонью. Не время, малышка, ты можешь испугать князя. Сам же экселленсе прекрасно видел в темноте.

— Сейчас, Филомена, мы с вами движемся параллельно коридору второго этажа.