Метро 2035: Питер. Специальное издание Врочек Шимун
Иван тоже выпрямился и – увидел.
На дрезину катилась серо-багровая живая волна.
То есть впечатление создавалось именно такое. Волна. Твари бежали на дрезину почти синхронно, хотя отличались по размеру и повадкам. Собаки Павлова, серые бегунцы, те, новые, с пастями до затылка, что убили Манделу, с правого фланга ковылял даже рослый Голодный Солдат.
«Впрочем, – подумал Иван, – не так уж их много… Сотни две-три. Но такое ощущение, что ими кто-то командует – обычно эти твари друг друга на дух не переносят. Блять. Как такое может быть? Хорошо хоть Кондуктора с ними нет. Или Повара – это было бы чересчур».
Кузнецов повернулся к Ивану. Даже морда противогаза выглядела испуганной.
– Что делать, командир?
Иван огляделся. Единственный вариант – к зданиям. Забаррикадироваться и занять оборону.
– А ведь это пиздец, дорогие мои, – задумчиво сказал Уберфюрер. Поставил пулемет на сошки, открыл затворную коробку, аккуратно вставил ленту, закрыл. – Всегда хотел побыть Шварцем.
Он резко потянул на себя рукоятку, отпустил. Лязганье, металлический удар.
Готово.
– Кем? – спросил Иван.
– Был один такой великий герой. Я его с детства уважал и всегда хотел быть таким, как он. Готовь ленту, – велел он Седому. Тот кивнул.
Убер лег на землю, широко раскинул ноги, уперся носками ботинок. Склонился над пулеметом.
– Ну, поехали, что ли? – сказал он буднично.
Иван кивнул Кузнецову, они развернулись и заняли оборону с тыла.
– Готовы? – спросил Иван.
Что происходит за спиной, он видеть не мог. Но Убер с Седым справятся. «А если не справятся? Вот так и закончится наша экспедиция. И смерти Красина и Звездочета будут напрасными…
Черта с два! Мы еще побарахтаемся».
Иван присел на колено, упер приклад в плечо. Рядом изготовился к стрельбе Кузнецов.
Томительное ожидание.
«Ну, с богом». Иван прицелился в ближайшую собаку Павлова.
– Огонь! – скомандовал он.
Сзади мощно застрекотал пулемет.
…Первую атаку они отбили.
Иван повернулся. Справа – серая пятиэтажка.
– Туда, бегом! – приказал он. Пока твари не опомнились.
Кузнецов бежал первым. Парадная уже близко. Еще чуть-чуть… В следующее мгновение оттуда вырвалась стремительная тень и метнулась к молодому менту. Кузнецов успел вскинуть автомат…
Грохот. Очередь ушла в небо. Миша упал – медленно, как во сне.
В следующее мгновение Иван увидел, что Миша лежит на спине, а над ним сидит кривая, похожая то ли на собаку, то ли на крысу, тощая черная тварь.
Убер дал очередь из пулемета с рук. Визжащую тварь снесло и отбросило. Скинхед от отдачи плюхнулся на задницу, выругался…
Подбежал Седой. Выстрелом добил тварь. Визг оборвался.
Иван с Седым подхватили Кузнецова под мышки и затащили в парадную. «Наверх», мотнул головой Иван. Чем выше, тем лучше. Они потащили его по лестнице. Мишины ботинки стукались о ступени, подпрыгивали. Это было почти смешно.
На третьем этаже Иван увидел не металлическую дверь, а деревянную, ударил ногой. Треснуло. Они ворвались в квартиру, пронесли Мишу и усадили у стены кухни. Почувствовав перчаткой мокрое, Иван поднял ладонь – кровь.
Миша!
Иван наклонился, начал стаскивать с него противогаз. Какая уже разница…
– Вот зараза, – сказал Кузнецов с удивлением.
По мокрому от пота лицу Миши текла кровь, струилась из рваной раны на голове. Кузнецов дотянулся до автомата и неловким рывком подтянул к себе:
– Ничего. Я тут… посижу немного, командир. Хорошо?
Иван бросил в угол ненужный больше противогаз и присел на корточки.
– Как ты? – спросил он.
Миша попытался улыбнуться. Губы бледные. Лицо без кровинки.
– Не слишком весело, командир. В меня… попали, кажется. Как же так? Не успел. Я же диггер… Я ди… – Он начал вдох и застыл, будто его выключили.
Голова упала на грудь.
Так и замер, в обнимку с автоматом.
– Ты диггер, Миша. Настоящий.
Иван выпрямился. Надо идти дальше… Нет, стоп. Иван наклонился, вынул из безжизненных рук автомат, вытащил магазины из разгрузки. Снял с пояса «лимонку».
Миша сидел безучастный. Серые глаза смотрели мимо Ивана.
Диггер взял «лимонку», выдернул чеку и подложил гранату Мише под руку.
«И третье правило: тела павших товарищей не должны оставаться на съедение тварям».
Иван выпрямился.
«Прости, что больше ничего не могу для тебя сделать».
Поставив пулемет на подоконник, Убер задумчиво рассмотрел последнюю ленту.
– Патронов харе. Кажется, это называлось в прошлой жизни – финансовый кризис.
Иван сменил рожок. Что бы ни имел в виду скинхед, но с патронами действительно туго. За окном рычали и выли, стонали и топали.
Да сколько их тут?
– Надеюсь, у них монстры вовремя кончатся, – сказал Убер и начал стрелять.
Перебежками они одолели еще полквартала. До «Балтийской» оставалось всего ничего, когда бегунец настиг Седого и свалил с ног. Прежде чем его успели изрешетить, он вонзил в бедро скинхеду когти. Или шипы – Иван не особо разбирал, что у них там на лапах.
Проклятье!
Опять квартира, опять вой тварей. И никуда им с раненым не деться… Пожилой скинхед понимал это не хуже товарищей.
Седой оттолкнул Убера, встал. Штанина у него потемнела от крови.
– Дима… – начал Убер.
– Иди к черту. Где мой автомат?
– Здесь. – Иван протянул Седому потертую «сайгу».
– Я задержу их, – сказал он и улыбнулся. – Ничего. С детства мечтал произнести эти слова. Прощайте, господа мушкетеры. Надеюсь, в следующий раз мы свидимся при более удачных обстоятельствах.
– Дима! – Уберфюрер вскочил. Повернулся к Ивану: – Скажи хоть ты ему!
– Да пошел ты, – сказал Седой спокойно. – Убер, не порти мне прощальную речь, пожалуйста. Патроны, д’Артаньян!
Иван молча протянул ему два магазина, перевязанных изолентой.
– Гранату.
Иван протянул «лимонку».
– Нож. Очки, – продолжал перечислять Седой. – Уматывайте.
Седой отвернулся. Спокойно, никуда не торопясь, разложил оружие и гранаты на подоконнике. Иван смотрел в его спину. Вот как бывает. Какой бы он ни был, фашист не фашист, но в храбрости ему не откажешь.
– Я задержу их. Ничего.
Когда они пробежали два дома, стало ясно, что оторваться им не удалось.
Вдалеке громыхнуло. Они остановились на мгновение, обменялись взглядами. Круглые окуляры дешевых ГП-4 тускло блеснули.
Иван показал жестами – вперед. И – слушай.
Убер кивнул.
Они перебежали через следующий двор. Сзади слышался искаженный, обиженный рев тварей. Остановились передохнуть. Скинхед полез в сумку…
– Вот урод, – сказал Убер вдруг.
– Что там?
Скинхед поднял голову.
– Жучара, торгаш. Все-таки подсунул гранату без запала. – Он показал противотанковую РКГ-3 и цилиндр запала, залитый свинцом для веса.
– Засада, – согласился Иван. – Ну что, двинулись?
Они забежали в парадную, засели в квартире на первом этаже. Убер стянул противогаз, лицо было мокрое, лоснящееся от пота.
– Что ты делаешь? – спросил Иван.
– Жарко, – сказал скинхед. – Да и вообще, брат… Как-то надоело жить в противогазе. Прав Мандела… Юра. Нам нужно что-то менять.
Иван хмыкнул. Самое время поговорить о судьбах человечества – когда патронов совсем не осталось.
Твари преследовали их с завидным упорством. И пару раз Ивану показалось, что он видит вдали серую высокую фигуру «пассажира». Может, почудилось?
Нет. Иван покачал головой. «Не почудилось».
«Сдается мне, что это и есть легендарный Блокадник», подумал Иван. Только вот рассказать об этом будет некому.
– На свадьбу-то ко мне придешь? – спросил он внезапно.
Убер отвернулся от окна, посмотрел на Ивана.
– Приглашаешь, что ли?
– Приглашаю.
– Фашиста и тупого отморозка?
Иван усмехнулся.
– Нет, Андрей. Боевого товарища и… диггера. Так придешь?
Убер склонил лысую, начинавшую уже обрастать светлым жестким волосом голову и хмыкнул. Посмотрел на Ивана веселыми темными глазами.
– А если приду? – Убер передернул рукоять взвода – лязг! – Не раскаешься?
– Раскаюсь, конечно. Но буду ждать, – сказал Иван. Открыл затвор «калаша» – патрона не было. Вот всегда так. Он достал запасной магазин, выщелкал на ладонь – всего два патрона. Вставил их обратно. Посмотрел на Убера. – Споем, что ли?
– Зачем? – Убер положил пулемет на подоконник. Выстрелил короткую очередь. Щелк. Все.
Патроны кончились. За стенами здания, на улице, Иван слышал шаги подступающих тварей-гончих и тяжелую, как сон в духоте, поступь Блокадника.
– Да так. – Иван улыбнулся. Вынул из кармана куртки гранату, положил справа от себя. Нож слева. – Видел я один фильм… Там у друзей кончились патроны, и один сказал: если петь песню, враг испугается. И отступит.
Убер хмыкнул. Взял двустволку и вставил в нее последний патрон. Щелкнули курки.
– Думаешь, враги поверят и испугаются? – сказал скинхед. – Я тоже видел этот фильм.
– Не думаю. Но попробовать-то можно?
Тишина.
– Споем, товарищ боевой… о славе Ленинграда… – негромко запел, почти заговорил Убер.
– Слова о доблести его… – подхватил Иван.
– …на целый мир гремят.
– Отцы вставали за него, гремела канонада…
– По счету три, – сказал Иван негромко, Убер кивнул, продолжая петь.
– И отстояли навсегда… – Иван высунулся из-за подоконника и швырнул последнуюю гранату в наступающих монстров. – Бессмертный Ле… – Он пригнулся. – …нинград.
Буммм.
Убер посмотрел на Ивана. Тот кивнул.
– Живи, священный город, живи, бессмертный город, – они встали и пошли.
Выбежали из парадной. Иван разрядил «калаш» в бегунца. Тварь отбросило назад. Иван догнал и ударил прикладом. Еще раз. И еще. Брызги водянистой, чужой крови…
За спиной грохнула двустволка. Мат Уберфюрера, звуки ударов тупым предметом в мясо.
Иван повернулся. Убер отбросил сломанную двустволку в сторону, кивнул.
Они пошли.
Улицы священного города смотрели на потомков с одобрением.
– Уходи, – велел Убер. Вынул гранату.
Прямо напротив скинхеда встала здоровенная псина-овчарка с мутными, словно подернутыми туманом глазами. Зарычала.
– А ты? – спросил Иван.
В его «калаше» патронов тоже не осталось.
– У тебя свои дела, у меня свои. Иди к своей невесте. Иди, я догоню. – Убер поднял свободную руку, прощаясь. – Счастливо там.
Собака наконец решилась и прыгнула. Убер махнул рукой…
Шмяк. Визг.
Уберфюрер, держа гранату как биту, в два прыжка оказался рядом с упавшей собакой, размахнулся. Н-на! Опустил гранату. Еще раз поднял. Н-на.
Он бил методично, с оттягом. Поднялся, забрызганный кровью.
Вздохнул полной грудью.
Наверху дышалось хорошо. Просто замечательно дышалось.
– Человек – вершина эволюции! – крикнул Убер. – Что, сволочи, не знали? От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей… человек проходит, как хозяин… – красный скинхед шагал размашисто, свободно. – Необъятной родины своей…
За спиной гулкие шаги и – клекот зараженного воздуха, вырывающегося из зловонных легких.
Убер замер. Наклонил голову. «Какая все-таки интересная штука жизнь».
Только успеешь решить, что ты и есть вершина пищевой цепочки, как появляются желающие это оспорить.
Уберфюрер повернулся и пошел на тварь. С окровавленной гранатой на длинной ручке – эркагэшка, противотанковая. Сейчас будет веселье.
– Ты, сука, – сказал он, накручивая себя. – Ты, сука, даже не понял, с кем связался. Ну, давай! Давай, сука! Ты, бля, со скинами связался, понял?!
Серая морда выдохнула. Медленно повернула голову.
– Мне тебя даже жаль, – сказал Убер. – Честно.
Глава 20
Кровавая свадьба
Стук катков дрезины. Тарахтение мотора. Через мгновение из тумана выступил серый город.
Питер.
Земля холодной воды.
И холодной земли.
Холодной земли.
Холодной земли.
– Вы продолжаете утверждать, что были на Ленинградской атомной станции?
Слепящий свет бил в заклеенные скотчем веки. Иван замотал головой, но уйти от этого света было некуда.
– Да.
– Вы утверждаете, что на поверхности возможна жизнь? – продолжал тот же голос. Свет бил и бил. Иван напряг мышцы. Веревки не пускали. Нет, не веревки. Иван дернулся. Мокрые руки скользили. Бесполезно, скотч растянуть нельзя, это не веревка.
«Какая прекрасная вещь эта клейкая лента, да?»
– Нет.
– Но на ЛАЭС есть люди?
«Но все-таки он мой сын». Федор Бахметьев.
– Да.
Через несколько дней Иван на вопрос: «Вы были на ЛАЭС», ответил «нет», и его выпустили.
Даже выдали документы, одежду и патроны на первое время.
Иван стоял на платформе и не знал, что делать дальше. Вокруг стучали механизмы и ходили люди. Пахло горячим металлом. «Техноложка», понял он.
– Ваня? – окликнули его сзади. – Как вы?
Иван повернулся. Перед ним был профессор Водяник – собственной персоной.
Проф отвел его к себе в каморку и накормил.
– Теперь рассказывайте, – велел он.
Иван пожал плечами и рассказал ему все. Просто факты. Как, кто, когда и за что.
– Время такое, – сказал Проф задумчиво, услышав про смерть Красина. – Мы сами себя делаем. Только в метро аспирант-недоучка может назваться профессором, доктором наук, светилом – и ему верят.
– Это вы о чем, профессор? – насторожился Иван. – Что вы имеете в виду?
– …только здесь, в метро, курсант-неудачник, вылетевший с первого курса мореходки за пьянство и неуды, может командовать подводной лодкой, – и хорошо командовать. И погибнуть на посту, как настоящий командир корабля. Метро – это земля неудачников. Героических неудачников.
Иван помолчал.
– Может, вы и правы, Проф, – сказал он. – Может быть.
Он посмотрел на Водяника. Тот словно постарел за прошедшее с их отъезда на ЛАЭС время. В черной густой бороде отчетливо видна седина, над висками белые вихры. Лицо осунулось.
– Вы вернетесь со мной на «Василеостровскую»? – спросил Иван.
– Э-э… нет, пожалуй. Мне предлагают здесь место, – сказал профессор. Выглядел он виноватым. – Здесь, то есть на «Техноложке». Вы понимаете, Ваня… Я… я всегда об этом мечтал…
– Понимаю, – сказал Иван.
– Вечная память… – начал Водяник и замолчал.
Глаза мокрые. В бороде блестят капли.
– Да, – сказал Иван, протянул руку. – Прощайте, профессор. Может, еще свидимся.
Мемориальная стена закрыта табличками с именами умерших и погибших.
На полу под стеной стояли стаканы и кружки с сивухой, накрытые галетами. Горели свечи. Теплый свет и запах горящего парафина.
– Она выходит замуж, – сказал Зонис.
Они с Иваном стояли по отдельности, на расстоянии, словно незнакомые люди. Здесь, на территории Альянса, ему было не с руки оказаться узнанным.
За прошедшее с их последней встречи время Зонис почти не изменился. Как был мелким, наглым и болтливым, так и остался. Но внутренняя жесткость в нем была и раньше – иначе бы он вообще не стал диггером.
«Невский» гудел вокруг. Иван дернул щекой.
– Что еще мне нужно знать?
Зонис пожал плечами. Все-таки совершенно семитская у него внешность. Нос, брови, профиль – покажи по отдельности, все равно поймут, что еврей. Рыжеватые вьющиеся волосы. И снайперский прищур глаз.
– «Маяковская» осталась под контролем Альянса, а «Площадь Восстания», похоже, получит независимость. Буквально на днях. Ахмета пригласят обратно на трон. Правда, уже конституционным монархом. Тебя это удивляет? Меня нет. Нет и нет, если спросишь меня. Не удивляет.
– Что еще? – прервал Иван.
– На «Василеостровскую» провели свет. Постоянный. Без лимита и прочего. Такая фишка. Говорят, это все благодаря новому коменданту. Не знаю точно.
– А кто он? – спросил Иван. – Новый комендант?
– Твой старый друг Сазонов. Молодец парень, верно?
Иван внимательно посмотрел на Зониса.
– Что-то не слышу искренности в твоем голосе.
– А он мне никогда не нравился, – сказал Зонис. Иван кивком показал на стену.
– А ему?
– А ему уже все равно, – сказал Зонис и пошел прочь. Шелест ткани.
Когда диггер ушел, Иван поднял взгляд.
На стене была маленькая белая табличка с надписью «Александр Шакилов». Вечная память, друг.
Иван вышел прогуляться.
– Мультики посмотреть хочешь? – тихо предложил мужичок.
– Что? – Иван сначала не понял.
– Мультики. Есть новая штука – только для особых клиентов. «Фиолетовая пыль», дорогая, но того стоит. Ее с «Васьки» везут. На полдня глюки обеспечены, гарантирую.
Читать бесплатно другие книги:
