Скрытые в темноте Хантер Кара

Во взгляде Бакстера я читаю его мысли: констебль уверен, что старикан спустился в подвал, запер Вики, так как боялся доносившихся отсюда звуков, и таким образом обрек девушку с ребенком на страшную мучительную смерть, от которой их избавило случайное совпадение. Но он ведь понятия не имел, что творит. Наверняка думал, что это крысы. Мы не можем обвинить его ни в попытке убийства, ни тем более в убийстве.

– Можно отвести Билла наверх, инспектор? – просит Пирсон. – Он разволновался.

Я киваю:

– Только пусть поднимется сам.

– Сэр, подождите-ка, – зовет меня Сомер. – Она стоит у входа в дальнюю комнатку и тянется к засову на верхней части двери. – Не могу достать. Чтобы сдвинуть его, надо обязательно на что-нибудь встать.

Адвокат тут же делает вывод и хватается за эту зацепку:

– Какой у вас рост, констебль?

– Метр шестьдесят семь.

– А мой клиент не выше метра семидесяти – и то если полностью выпрямится. Как видите, в движениях он серьезно ограничен, руки у него изувечены артритом.

Звучит немного напыщенно, но мысль вполне ясна.

– Эта комната есть на снимках с места преступления? – обращаюсь я к Бакстеру.

Тот качает головой:

– На камере нет, но кое-что было на мобильном.

– Давай-ка посмотрим.

Бакстер листает фотографии: дальнее помещение подвала, грязное постельное белье, мешок с пустыми консервными банками, отвратительного вида унитаз. И, наконец, комната, в которой мы находимся. На снимке поломанная мебель, черные полиэтиленовые мешки, старая оловянная ванна, заваленная барахлом. Ничего крепкого, на что можно было бы залезть.

– Как насчет приставной лестницы из оранжереи? – приглушенным тоном спрашиваю я.

– Она была покрыта паутиной и всяким дерьмом, так что ее много месяцев никто не трогал, – отвечает Бакстер. – А Вики провела в подвале не более трех недель.

Конечно, он прав. Еды и воды вряд ли хватило бы на больший срок.

– Принесешь стул с кухни?

– Я-то принесу, босс, а вот он точно не смог бы, понимаете? – отзывается Бакстер, поглядывая на Харпера.

– Не думаю, что стоит подвергать моего клиента дальнейшим унижениям, которые к тому же снимаются на видео, – громко заявляет адвокат. – Если не возражаете, я отвезу его обратно в дом престарелых, где он оказался в результате ваших действий.

Вместе с врачом она помогает Харперу подняться наверх. Слышны удаляющиеся по коридору шаги, хлопает дверь.

– Я все повторяю себе, что он в любом случае вскоре попал бы в пансионат, – говорит Сомер, прикусив губу.

Прекрасно ее понимаю.

– Если не Харпер закрыл Вики в подвале, – продолжает размышлять Бакстер, – остается только Уолш. Он определенно ее не насиловал, однако вполне мог понять, что она живет здесь. Да, по его словам, Уолш списал странные звуки в доме на кота, но вдруг он соврал? Может, разгадал замысел Вики и решил отделаться от девчонки – навсегда? Подумал, что ему все сойдет с рук, учитывая результаты ДНК и психическое состояние Харпера… Все указывало бы на старика.

– Что думаете, Сомер?

Она достает из кармана салфетку, чтобы вытереть руки.

– Если Уолш и вправду узнал о том, что планировала Вики, у него имелся чертовски хороший мотив избавиться и от девушки, и от ребенка. Он ведь прямым текстом заявил, что вместе с сестрой ждет наследства Харпера после смерти старика. Думаете, Уолш захотел бы поделиться чем-то с мелкой грязной аферисткой? – Сомер кривит лицо. – Пожалуй, именно так он ее и описал бы.

– Полагаете, он способен на такое? Способен запереть людей в подвале, прекрасно понимая, к чему это приведет?

Сомер убирает салфетку обратно в карман.

– Да, сэр. В нем есть что-то жестокое. Неудивительно, что Уолш живет один.

Бакстер невероятно доволен тем, что Эрика полностью с ним согласилась.

– А еще он достаточно хитер, чтобы стереть отпечатки с засова.

С этим тоже не поспоришь.

– В любом случае, – добавляет Бакстер. – Если не он, то кто? Больше никто не подходит. Ни у кого другого не было мотива и тем более возможности.

Я делаю глубокий вдох.

– Хорошо. Езжай в Вайн-Лодж и арестуй Вики за попытку мошенничества.

Бакстер кивает.

– А что с Уолшем?

– Мы знаем, что Вики обнаружили первого мая и она провела в подвале около трех недель. Давайте узнаем, где в этот период времени был Уолш.

– Фаули не видела?

Сомер удивлена, что Куинн обратился именно к ней, когда вокруг много народа.

– У супера. По-моему, он как раз искал тебя.

«Потому что последние два дня ты пропадаешь неизвестно где, – мысленно продолжает Эрика. – Да и выглядишь дерьмово».

Куинн потирает затылок.

– Дельце, знаешь ли, непростое.

Распахивается дверь, заходит Вудс – сержант, надзирающий за арестованными. Он осматривает помещение и, заметив Куинна, подзывает его к себе. Вдвоем они что-то обсуждают, затем Гарет спешит переговорить с Гислингхэмом. По их лицам видно, что они в чем-то замешаны. «Не знаю, во что ты ввязался, – думает Сомер, – только не тащи за собой Гиса». Ей нравится Крис, и он не обязан расплачиваться за ошибки Куинна.

Сомер встает и подходит ближе, делая вид, будто ищет что-то на столе неподалеку от них. Голоса звучат приглушенно, но расслышать все равно получается.

– Должно же у нее быть хоть что-то, – шепчет Гислингхэм. – Кредитка? Паспорт, права? Мы же знаем, что она водит машину.

– Вудс говорит, ничего нет, – отвечает Куинн. – Уж ему ли не знать.

Крис поворачивается к своему компьютеру:

– Ладно, давай поищем водительские права.

Он стучит по клавиатуре и смотрит на монитор, пожевывая кончик ручки. Нахмурившись, вводит другие данные и переводит взгляд на Куинна.

– Вот черт, – говорит он.

Кратко рассказав Харрисону о продвижении в деле, я возвращаюсь в штаб. Все заняты делом. Бакстер, например, разговаривает и одновременно пишет на белой доске.

– Что насчет местонахождения Уолша в интересующие нас три недели? – спрашивает Бакстер.

– Проверяем уличные и дорожные камеры по маршруту от Фрэмптон-роуд до Банбери, – откликается один из констеблей. – Большой объем работы, это займет какое-то время.

– А конкретно по двадцать четвертому июня пятнадцатого года?

– Еще жду информацию, – говорит Сомер со своего места за столом. – В расписании стоят уроки с половины одиннадцатого, то есть съездить в Уиттенхэм и вернуться он в принципе успел бы. Я уже просила проверить, не болел ли Уолш в тот день, но потом мы сосредоточились на Гардинере, вот я и упустила ответ на свой вопрос. Извините.

– Следователи в Банбери ведь приглядывают за ним?

– Да, они в курсе дела. Знают, что мы приедем за Уолшем, как только у нас будет достаточно улик.

Бакстер отвлекается от доски и замечает меня.

– Порядок, босс?

– Что это ты делаешь?

– Работаю над делом Уолша. Как вы и сказали.

– Я просил проверить его алиби по поводу Вики. Ханну я не упоминал.

Сомер переводит взгляд с Бакстера на меня.

– Добавить ее в общую картину показалось логичным, сэр. Раз Харпер не в силах встать на стул и открыть дверь в подвале, то как он мог бы затащить чехол на чердак, пусть даже два года назад? Вы на тридцать лет моложе, а все равно забрались туда с трудом, да и лестницу пришлось держать, – добавляет она, слегка покраснев.

– Повторюсь, – влезает Бакстер, – кто, если не Уолш? Только у него были и средства, и возможность.

Я подхожу к доске и смотрю на то, что Бакстер написал под заголовком «Мотив».

– Помните, мы обсуждали, что Уолш мог использовать этот дом, чтобы заманивать женщин? Так до сих пор и не ясно, откуда у Харпера порнушка.

– Он прав, босс, – соглашается Эверетт. – Если журналы не Харпера, то наверняка принадлежат Уолшу.

– А убийство Ханны вполне может иметь сексуальную основу, – опять вступает в разговор Сомер. – Мы же не знаем, сколько времени она провела в доме. Он мог держать ее там дни напролет. К тому же она была раздета и связана.

– И Вики, прячась все это время наверху, ничего не слышала? – сомневаюсь я.

Мне и самому хочется в это поверить, но в деле и так уже слишком много совпадений.

Не понимая, к чему я веду, все переглядываются.

– Послушайте, я готов признать правдоподобной версию о том, что Уолш запер Вики. Тут все складывается, а он еще и проворачивает идеальное, как он считает, убийство: ни крови, ни следов, даже смотреть в глаза своим жертвам не придется. Просто сдвинь засов – и уходи, ни о чем не волнуясь. Однако с Ханной поступили совсем иначе. С ней расправились жестоко и неряшливо, да и вообще это был огромный риск.

– Так на что вы намекаете?

Я снова смотрю на доску с распечатками карт, временной шкалой, фотографиями и пытаюсь сложить все это в голове в единое целое.

– Думаю, убийство Ханны было преднамеренным, – медленно говорю я. – И продуманным до мельчайших деталей кем-то, кто знал ее и заманил туда, где все было готово для преступления. Оружие, клейкая лента, одеяло, чехол от машины. Этот кто-то задумался даже о том, что придется хорошенько спрятать чехол. И убийца, хотевший ее смерти, отлично знал дом на Фрэмптон-роуд.

Сомер бледнеет.

– Но кто может такое провернуть… разве что…

– Психопат? Вы правы. Я считаю, что человек, убивший Ханну, является психопатом.

– Босс?

В двери появляется Куинн – на пару с Гислингхэмом.

– О, как мило, что вы соизволили зайти. – Да, сарказма я не жалею. – Не хотите наконец объяснить, чем вы, черт возьми, занимаетесь последние пару дней?

– Это я во всем виноват, босс, – смущенно отвечает Куинн. – Гис просто пытался помочь.

Они переглядываются.

– Можем поговорить у вас в кабинете? – просит Куинн.

Я по очереди внимательно смотрю на обоих.

– Надеюсь, это что-то стоящее.

Так и есть. Только не для Куинна.

Через полчаса мы втроем возвращаемся в штаб, и все тут же отвлекаются от своих дел.

– Вперед, – говорю я Куинну, и тот шумно сглатывает.

Сержант только что получил самый суровый выговор в своей жизни, и это еще не конец. Нет-нет, он по уши в дерьме.

– Пару часов назад мы привезли Пиппу Уокер в участок, чтобы предъявить обвинение в препятствовании ходу следствия. Когда сержант регистрировал арест, она заявила, что у нее нет документов. Это, конечно, брехня, поэтому мы решили пробить ее по водительским правам, но, – Куинн глубоко вздыхает, – Пиппы Уокер с подходящей датой рождения не нашлось.

– Пробовали Филиппу вместо Пиппы? – интересуется Эверетт.

– Не помогло, – качает головой Куинн. – Искали все имена, уменьшительным от которых может быть Пиппа. Пенелопа, Патриция…

Один из детективов-констеблей отрывает взгляд от мобильника и с озорной ухмылкой добавляет:

– Тут написано, что на итальянском «пиппа» означает «минет». Это поможет, сержант?

Раздается приглушенный хохот; Крис опускает голову, чтобы скрыть усмешку. Таким пунцовым Куинна я раньше не видел. Сомер смотрит на него одновременно с иронией и беспокойством. Надеюсь, что ирония победит, – эта девушка слишком хороша для сержанта. Куинн сам нашел приключения на свою пятую точку. Во всех смыслах.

– Может, банковский счет? – предлагает кто-то, когда затихает смех.

– Пока не обнаружили, – отвечает все еще краснеющий Куинн.

– Контракт на мобильный?

– Телефон предоплаченный, – качает головой Гислингхэм.

– То есть она пользуется вымышленным именем? Но зачем? – изумляется Эверетт.

А я вдруг понимаю, что нужно делать. Встаю и снимаю пиджак со спинки стула.

– Вы куда? – спрашивает Гис.

– Собираюсь найти ответ на этот вопрос.

– Итак, что связывает Мэри Энн Николз, Элизабет Страйд, Кэтрин Эддоус и Мэри Джейн Келли?[25]

В зале раздается громкий смех, парочка юмористов кричат:

– Профессия!

Брайан Гау сидит за столиком у камина и, ухмыляясь, пишет на листке ответ своей команды. Он просто обожает ходить на паб-квизы, а еще отслеживать определенные поезда и решать квадратные уравнения. Серьезно, я не шучу. Вместе с Гау играют один бывший лаборант и профессор судебной медицины на пенсии. Название их команды – «Преступные умы» – казалось мне довольно оригинальным, пока Алекс не сообщила (слегка язвительно), что вообще-то есть такой сериал[26].

Гау всегда ходит в этот паб по средам, который за последние пару лет превратился из забегаловки для рабочих из угольного порта в модное местечко. Интерьер в серо-бирюзовых тонах, обновленная черно-белая плитка на полу, зимой зажигают камин. Алекс здесь нравится, да и пиво по-прежнему неплохое. Я жестами спрашиваю у Гау, взять ли ему еще. Тот кивает, и, как только заканчивается тур и команды сдают свои листочки, пробирается ко мне между столиков.

– И чем я это заслужил? – иронично спрашивает Гау, взяв свою пинту.

– Расскажите мне о психопатах. Точнее, о психопатах и социопатах.

Он поднимает бровь, как бы изумляясь: «Так вот куда вас занесло?»

– Ну, некоторые внешние проявления поразительно схожи у тех и у других, – начинает эксперт, слизнув пену с верхней губы. – Они манипуляторы и нарциссы, постоянно врут, не способны нести ответственность за свои действия и практически не умеют сочувствовать. Их вообще не интересует ничего, кроме собственных нужд.

– И как же их различить?

– Психопаты более организованны и терпеливы. Социопаты склонны к импульсивным поступкам, а значит, они чаще ошибаются, и поймать таких вам будет легче. Причина социопатии в большинстве случаев кроется в некоей детской травме: жестокое обращение, насилие, недостаток внимания… Как обычно.

– А что у психопатов?

– Психопатами не становятся, психопатами рождаются, – отвечает Гау, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Ну что, помог я вам?

Ведущий призывает собравшихся занять свои места – начинается следующий тур.

– Думаю, да, – киваю я.

Гау берет свойбокал, но я его останавливаю.

– И еще кое-что.

– Вот уж не думал, Фаули, что вы фанат «Коломбо»[27], – шутит он.

Однако Гау мрачнеет, как только слышит мой вопрос.

Открыв дверь и увидев меня, Гардинер сразу настораживается.

– Чего вам? – спрашивает он, не скрывая враждебного настроя. – Надеюсь, пришли, черт возьми, извиниться?

– Можно войти? Это важно.

Не сразу, но Роб все же кивает и впускает меня. Тоби спит на диванчике перед телевизором, прижав к груди плюшевую собачку.

Гардинер выключает мультики.

– Сейчас отнесу Тоби в кровать и вернусь.

С моего первого визита квартира не изменилась. Пахнет едой. Роб чертовски хорошо убрался в доме, потому что следов пребывания криминалистов как не бывало. Беспорядок здесь теперь только от малыша. Гардинер явно изо всех сил пытается вернуть жизнь сына в привычное русло. Я на его месте поступил бы точно так же.

Он возвращается и садится на диван.

– Ну?

– Я действительно хочу извиниться. Страшно подумать, через что вам пришлось пройти в последние несколько дней.

– И по чьей же вине? – с бесстрастным взглядом спрашивает он.

– Извините, у нас не было выбора. Пришлось рассматривать все версии, соответствующие уликам.

– Только улик против меня у вас так и не было, да? Лишь наглая ложь, сказанная со злым умыслом.

– Поэтому я и пришел. Хотел поговорить с вами о Пиппе Уокер.

– О чем именно? – напряженно спрашивает Гардинер.

– Мы знаем, что она соврала в своих показаниях.

– Вот именно! – восклицает он и добавляет чуть тише: – Охренеть как соврала.

Я слегка подаюсь вперед.

– Но во всем ли? Ссоры с женой у вас не было, верю. Но с Пиппой вы спали и до смерти жены? Послушайте, я не собираюсь вас ни в чем обвинять, поэтому мы и беседуем здесь, а не в участке. Примерно за неделю до исчезновения Ханны Пиппа посылала вам много сообщений. Очень откровенных сообщений. Вы же знаете, о чем я говорю.

Гардинер проводит рукой по волосам и, сделав глубокий вдох, смотрит на меня.

– Ладно, один раз было. Помните, я говорил про глупости, которые совершаешь от злости и досады, а потом жалеешь? Вот это как раз оно. Пиппа в открытую проявляла ко мне интерес. Однажды Ханна была в отъезде, и я слишком много выпил, так что это просто… просто случилось.

– И это было незадолго до исчезновения вашей жены?

– Недели за две. Ханна уезжала в Нанитон, чтобы узнать о других строительных проектах Малкольма Джервиса.

– После этого Пиппа и начала слать вам сообщения?

– Она ни на минуту не оставляла меня в покое, – с горечью в глазах отвечает Роб. – Думала, это что-то значит. Что нас ждет совместное будущее, что я люблю ее. Безумие какое-то. Я не ответил ни на одно сообщение, я всё удалил…

– Знаю, – тихо говорю я.

– И сказал, что ей придется найти другую работу, потому что все стало слишком сложно.

– Как она это восприняла?

– Довольно по-взрослому, как мне показалось. Помолчав некоторое время, Пиппа извинилась. Мол, она неправильно все поняла, но давай жить дальше, как будто ничего не было. Через пару дней стало ясно, что ничего не выйдет, и я снова попросил ее найти другое место.

– А она что?

– Обещала, что начнет искать. Говорила не волноваться за нее.

– Как вы всё объяснили Ханне?

– Сказал, что настало время для перемен или вроде того. Она сразу согласилась.

– И когда это произошло?

– За несколько дней до пропажи Ханны. Кажется, я говорил с Пиппой в пятницу.

Вот теперь-то картина складывается.

– Почему вы раньше об этом не говорили, мистер Гардинер?

– Боялся, что попаду в неприятности – так оно и вышло, да? – раздраженно отвечает он. – Как только вы узнали, что я трахался с Пиппой, то сразу предположили, что я и убил свою жену.

– Вам все равно следовало рассказать, – осторожно настаиваю я. – В конечном счете и вам, и нам стало бы легче.

– Извините. – Роб подается вперед, уперев руки в колени. – Я все понимаю. Извините.

Немного помолчав, я спрашиваю:

– Не знаете, Пиппа знакома с кем-нибудь на Фрэмптон-роуд?

Гардинер качает головой:

– При мне она ничего такого не упоминала.

– Могла ли она по какой-то причине ходить в дом номер тридцать три?

Роб хмурится:

– Нет, там она точно не бывала. Когда в новостях рассказывали про эту девушку из подвала, она еще спросила, что это за дом. А почему вы интересуетесь?

Как бы получше ему рассказать… Надеюсь, Гардинер справится с моей прямотой. Он ведь не только ученый, но и молодой отец, потерявший супругу.

– Вы никогда не думали, что Пиппа могла быть замешана… в исчезновении Ханны?

– Пиппа? – изумляется Роб.

– Значит, не подозревали ее?

– Конечно нет, – ошеломленно говорит он. – Разве я позволил бы ей жить здесь и присматривать за Тоби, если б думал, что она убила мою жену? Я же говорил, после пропажи Ханны я был сам не свой… а Пиппа помогала во всем, да и Тоби она нравилась…

Гардинер замолкает и шумно сглатывает.

– Да, в какой-то момент она переборщила, но это ведь была всего лишь влюбленность. Запала на меня, однако вскоре справилась с этим. Вы же знаете, как оно бывает в юном возрасте: в какую-то минуту тебе жизнь не мила, а в следующую уже не можешь вспомнить, из-за чего вообще беспокоился. Господи, она просто девчонка, а не какой-нибудь, черт возьми, психопат…

– Только он ошибался. – Я обвожу взглядом комнату. Теперь они поняли, куда я ходил и зачем. – Думаю, Пиппа Уокер – настоящий психопат. Она убила Ханну, и убила намеренно.

До ребят доходит не сразу. Оно и неудивительно: Пиппа – девушка привлекательная, из среднего класса, ей всего двадцать два года. Могла ли такая устроить резню в доме на Фрэмптон-роуд? Тем более что тогда ей было вообще двадцать. Я пересказываю им то, что узнал от Гау. Про то, что психопатами не становятся, а рождаются. Про то, что его опыт подсказывает: женщины-психопаты более самовлюбленные и эгоистичные, чем мужчины. И куда более мстительные, когда кто-то их злит.

– Гау назвал ее «фурией в аду», если быть точнее[28].

– Не сомневаюсь, он поведал и о том, откуда эта цитата, – бормочет Гис.

– Такие люди считают, что весь мир вращается вокруг них. Остальные лишь представляют собой преграду на их пути. Если Пиппа решила добиться Гардинера, то наличие у него жены вовсе не являлось для нее помехой.

Помню, в одном сериале про полицейских – «Воскрешая из мертвых» (одном из немногих, что я все-таки смотрел) – была такая сцена. Криминалист-психолог рассказывает, почему люди становятся убийцами. Мужчин, по ее словам, толкают на преступление деньги, гнев или чьи-то слова. Однако с женщинами все по-другому. Женщины убивают, потому что кто-то стоит у них на пути.

– И ведь она получила, что хотела, – мрачно отзывается Эверетт. – Переехала жить к Гардинеру. Если б не эта провальная затея с беременностью, может, он даже женился бы на ней.

– Хватило бы такой девчонке сил пробить череп? – сомневается Бакстер; он, как всегда, прагматичен.

– Еще как, – скривившись, отвечает Куинн. Понемногу возвращается его прежний характер. – К тому же Ханну ударили сзади. Для этого нужно не так уж много сил.

– А могла ли она сама переместить тело в сарай?

– Я думаю, да, – снова отзывается Куинн. – Ханна была не очень крупной женщиной, а Пиппа молодая, крепкая…

За спиной у сержанта один из констеблей корчит рожу, как бы говоря: «Ну да, конечно».

– Она могла сделать это – при достаточном количестве времени.

– А дальше всё, как мы предполагали, – подхватывает Гислингхэм. – Пиппа поехала в Уиттенхэм, бросила там машину и вернулась на автобусе. О малыше она, скорее всего, даже не волновалась, раз ее целью был Гардинер. Я же говорил, что только ненормальный может сделать такое с ребенком. Похоже, я был прав.

– И еще – в автомобиле найдены следы ее ДНК, – добавляет Эверетт.

– Но это не казалось странным, потому что мы знали, что Пиппа часто на нем ездила.

– Так это ее люди видели с коляской? – спрашивает Сомер. – Цвет волос же не совпадает. Пиппа блондинка, у Ханны волосы темные.

– Достать парик не проблема, – жмет плечами Гислингхэм. – Тем более если она все детально спланировала, как говорит босс.