До тебя… Кистяева Марина
– И чем же это я слишком?
Михаила задели слова Насти. Не должны были, а задели. Словно стоящая перед ним блондинка сейчас отказалась от него. Не он, а именно она!
– Всем. Ты что-то там говорил про машину? Хорошо, пойдем в твою. Не будем же мы выяснять отношения при людях. Тебе ни к чему скандал.
Она выносила ему мозг. Каждой фразой, каждым действием. Ему уже хотелось встряхнуть её, да основательно, чтобы перед ним снова оказалась ТА Настя, с которой было абсолютно всё понятно, которая на данном моменте не стала бы озадачиваться вероятностью скандала, и которая не вызывала в нем желание тотчас схватить её, прижать к себе и целовать до умопомрачения. С той всё было ясно – развод, отступные, ребенок с ним.
А «новая» Настя… Она одним взглядом выворачивала душу наизнанку, да так, что потом оставалась пустота, которую необходимо было срочно заполнить. Чем? Настиной улыбкой, немного грустной и до бесконечности искренней. Она улыбалась так, что начинало казаться, что только ему она так улыбается. Никому и никогда более не предназначалась внутренняя теплота, исходящая от неё. Долбанный романтик, так не вовремя проснувшийся в Зареченском, бесновался и злился. Кидался из крайности в крайности.
Одна такая крайность с ним случилось и сейчас.
Он кивнул Вадиму, чтобы тот загрузил игрушки в его машину, и отпустил парня. Сам усадил Настю на переднее сиденье, хотя она помышляла сесть на заднее.
– Сюда.
Он открыл дверь и подождал, пока она сядет.
И снова её руки легли на живот. Михаил не мог не заметить, что она постоянно гладит его, и от этого жеста у него скапливалась горечь во рту. Радоваться бы, идиоту, что жена оберегает малыша, заботится о нем даже в утробе, а не чувствовать себя подонком, собирающимся разлучить неразлучных.
– Ты всё купила? Или ещё что-то тебе надо? И, кстати, зачем игрушки? Когда родится ребенок, он будет обеспечен всем необходимым.
Настя отвернулась от Михаила и уставилась в окно.
– Мне надо в цветочный салон.
– Зачем? Цветы купить?
– Да.
Михаил вдавил педаль газа в пол. Цветы она собирается покупать, мать вашу. Он всегда считал, что женщина не должна сама себе покупать цветы. Унизительно это. Знал, что некоторые так делают, чтобы показать окружающим, что они кому-то интересны, что кто-то их балует, оказывает знаки внимания. Получается, Насте не хватает от него внимания. Впору громко усмехнуться и поздравить себя, а так же спросить, чем, собственно, он не доволен в данную минуту? Разве он не хотел, чтобы Настя перестала ходить за ним, пытаясь урегулировать вопросы их семейной жизни? Разве он не показывал своим поведением, что всё, баста, ничего не склеить и не наладить? Что между ними проведена жирная красная черта, переходить которую не стоит. И ждать от него прежнего внимания – цветов, подарков, безлимитной кредитки, так же глупо. Тогда почему сейчас что-то царапнуло внутри, задело?
Его жена едет покупать цветы…
Он остановил у первого цветочного салона, не намереваясь выходить из машины. Хочет покупать – пусть покупает. Настя, ни слова не говоря, вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь автомобиля. Михаил невольно залюбовался ей. Волосы собраны в тугой пучок на голове, на лице минимум косметики, одета в строгое, свободное черное платье, сверху накинута легкая кофта, на ногах мокасины на невысоком каблуке. Красивая. Какая же она красивая… Именно сегодня.
Михаил остался в машине, нервно постукивая по рулю и пытаясь совладать с чертовыми эмоциями, которые выворачивали его наизнанку. Вместо того, чтобы просматривать отчеты и вести переговоры с итальянцами, он возится с Настей. С женщиной, которую собирается через пару-тройку месяцев вычеркнуть из своей жизни. С женщиной, которую ревнует. От мысли, что она может уже сейчас заинтересоваться другим мужчиной, темная сущность поднималась в Михаиле, за что он злился на себя.
Он – не отец! Он не позволит собственническим инстинктам завладеть собой.
Михаил нервно посмотрел на часы. Какого черта Настя так долго? Он уже взялся за ручку, собираясь идти за ней, когда увидел, что она выходит из салона.
С гвоздиками.
Их было несколько десятков, если не сотня.
Она несла их, взяв в охапку.
А он – идиот.
Михаил выскочил из машины и, обогнув её, открыл заднюю дверь.
Настя, по-прежнему не глядя на него, положила цветы на сиденье.
– Могла бы и сказать.
Он стоял рядом с ней. Поднялся несильный ветер, высвободил одну прядь из пучка. Михаил непроизвольно поднял руку и заправил её за ухо Насти. Та сразу же нахмурилась и стала сильно напоминать нахохлившегося воробушка.
– Что сказать?
– Куда собираешься.
– Зачем?
– Мы могли бы заранее подготовиться.
В глазах Насти мелькнула боль, и девушка поспешно отвернулась, открыла дверь и вернулась в салон автомобиля.
Михаил чувствовал себя скверно. Игрушки и гвоздики. Настя собралась посетить место теракта. Там, где её жизнь разделилась на «до» и «после».
Его тоже?
Глава 16
– Спасибо, что пошёл со мной.
Настя обхватила плечи руками, радуясь, что, выходя из дома, прихватила кофточку, пусть и тонкую. Холод подкрался незаметно. Умом Настя понимала, что на улице достаточно тепло, но внутри неё было зябко. Она старалась согреться, пока плохо получалось.
Всё время, что она пробыла на месте теракта, Миша находился рядом. Помог донести игрушки и цветы. При этом он никак не прокомментировал её желание. И она была искренне ему благодарна, что он оказался рядом. Настя не знала, как бы выдержала то, что увидела. Это было ужасно. Власти, как могли в экстренном порядке привели в надлежащий вид метро, но там до сих пор чувствовалась скорбь и боль других людей. Те, кто потерял в результате чудовищного по своей жестокости теракта, и те, кто не мог остаться безразличным к чужому горю, организовали мемориал, у которого круглосуточно горели свечи, несли цветы и игрушки. Да, дети тоже пострадали, и от осознания того, что по чьей-то злой, извращенной воли прервались детские жизни, ком вставал в горле, и его невозможно было сглотнуть. Никак.
Настя и Миша молча возложили цветы, расставили игрушки и, так же ничего не говоря, постояли некоторое время у мемориала, каждый думая о своем. Настя не выдержала первой, мотнула головой, не в состоянии выразить словами эмоции, и направилась к выходу. Миша сразу же последовал следом, контролируя, чтобы жена нечаянно не оступилась. Он заметил, что её покачивает и идет она очень неуверенно. Хорошо, что на ней мокасины, а не долбанные остроконечные туфли на высоком каблуке.
Они дошли уже до машины, когда Настя остановилась. Не могла больше идти. И шагу сделать не в состоянии.
Она посмотрела на Мишу. Зачем он сорвался за ней? Куда проще, если бы он остался дома. Тогда она могла бы и дальше предотвращать свои же нелепые попытки сближения. А сейчас ей до жути захотелось прижаться к нему, спрятать голову у него на груди.
Она его жена. Она не верила, что не любила его. Сурового, отчасти жесткого, даже жестокого. Было в нем нечто, что заставляло её сердце учащенно биться, как бы она этому не противилась.
И сцена в столовой. Настя правильно её оценила – Миша взбесился из-за Игната. Неужели она перегнула палку, характеризуя начальника безопасности? Да вроде бы ничего и не сказала, но поведение мужа её задело. Поэтому она собралась, и уехала.
А вот то, что он последует за ней – не ожидала. Мотивы? Она не хотела в них разбираться. Она вообще устала во всем разбираться.
Ей хотелось тепла, уюта и человеческого сочувствия. Хотелось очутиться там, где её любят, ждут. Где улыбнутся, увидев её.
Только где такое место?
– Садись, прохладно становится.
Миша открыл дверь машины, и Настя послушно села. От фигуры мужа веяло силой, той самой мужской уверенностью, которая неизменно покоряла женские сердца. Сейчас она чувствовалась особенно. Возможно, потому, что Настя нуждалась в ней?
Девушка пыталась убедить себя и окружающих в том, что она самостоятельная, самодостаточная, что она справится со всем. Так и было бы, если бы не два удушающих фактора. Она беременна, и она замужем за олигархом. Первое – она отвечала не только за свою жизнь. Второе – она не в состоянии выиграть судебный процесс о праве опеки над ребенком. Она даже думать не хотела, в каком свете представят её адвокаты Михаила.
Это не просто давило на неё. Это убивало Настю.
Минут двадцать прошло, прежде чем Настя заметила, что Михаил выбрал иную дорогу к дому.
– Миш, а мы куда едем?
– Хочу показать тебе одно место.
Миша сдержанно улыбнулся, его серые глаза оставались сосредоточенными и серьезными. Настя не стала расспрашивать, что да как, вскоре всё узнает и без лишних слов.
Как только они остановились у небольшого кафе, утопающего в зелени, Настя сразу же поняла – ей здесь понравится. Она даже не придала значения, что, прежде чем получить доступ на стоянку, мужчина самой что ни на есть «серьезной наружности» обмолвился парой слов с Мишей, и тот показал ему какую-то карточку. Закрытый клуб? Возможно. Насте было всё равно, она уже хотела туда попасть. Аккуратные газоны, множество карликовых кустарников, великолепные беседки, увитые многочисленными растениями с маленькими белыми и синими цветами.
– Миша?
– Это закрытый клуб «Альянс». Владелец – мой приятель.
– Потрясающе. Мне безумно нравится то, что я вижу. Точно мы на некоторое время выпали из действительности и попали в прошлое.
Губ мужчины слегка изогнулись.
– Рад слышать, что тебе понравилось.
Они вышли из машины и прошли по тропе, устланной мелкой брусчаткой.
А потом Настя услышала музыку. Ритмичную и протяжную одновременно. Радостную и горькую, певучую и низкую.
– Господи… Миша, это джаз?!
Она замерла, прислушиваясь к мелодии, и не заметила, как прищурился Михаил, не в силах также скрыть свои эмоции.
– Да, джаз.
– Потрясающе, – снова повторила Настя и, обернувшись, схватила Мишу за руку. – Я хочу увидеть музыкантов. Бьюсь об заклад, это живая музыка!
Насте не терпелось попасть внутрь. Джаз! Музыка-легенда! Как-то Луи Армстронга спросили, что такое джаз, и он ответил: «Если Вы спрашиваете, то Вам этого никогда не понять». Цитата всплыла в голове отчетливо, словно Настя совсем недавно на неё натолкнулась. Может быть, так и есть. Она много времени проводила в сети в поисках ответов, и была вероятность, что фраза засела в голове.
Но… джаз. Музыка сильных, смелых. Музыка, которая западает в сердце.
Михаил быстро перехватил инициативу, сказав:
– Нам сюда.
Они прошли к основному зданию, где их уже ожидали.
– Добрый вечер, Михаил Николаевич. Рады снова вас приветствовать в нашем скромном заведении. Анастасия Сергеевна, выражаем надежду, что и вам у нас понравится.
– Спасибо, – Настя улыбнулась в ответ, а потом шепнула мужу: – Мы здесь с тобой были?
– Ты – нет.
– А откуда тогда распорядитель зала знает моё имя? – спросила и сама же ответила: – Из газет, да?
– Да.
Но Настя позабыла, что хотела ещё сказать, как только увидела сцену и артистов. В зале, куда их проводили, больше никого не было. Настя не стала задаваться вопросом, совпадение это или так задумано Мишей. На тот момент ей безумно понравился факт, что они будут одни. И ещё музыканты.
Джаз-группа была представлена четырьмя артистами, что играли на саксофоне и электрогитаре, на вибрафоне и губной гармонике, от которой мурашки побежали по спине Насти. А от звука кастаньеты Настя едва не расплакалась.
Она даже не заметила, как с её губ сорвалось:
– Обожаю джаз.
– Как и я.
– Я даже не буду спрашивать, любила ли я его в прошлом. Если ты мне скажешь сейчас «нет» – тогда я не понимаю, как мы жили. Вообще не узнали друг друга?
Михаил в привычной, ироничной манере улыбнулся:
– Нет.
– «Не» – не узнавали или «нет» – не любила джаз?
– Не узнавали, получается.
Настя пожала плечами.
– Ну, и зря. Так не должно быть. Но нас это уже не должно заботить… Ай, Миша, давай не будем о нашем браке. Не хочу. Я хочу просто послушать джаз.
Они расположились за столиком с белоснежной скатертью. Услужливый официант подал меню. Они сделали заказ: рыбу с овощами, салат из морепродуктов и десерт. Настя мысленно удивилась, что выбор в еде у них совпал.
Сегодня день такой?
Настя откинула все ненужные мысли прочь. Пусть будет только музыка…
И иллюзия, что она, Настя, счастлива.
Они целовались, как одержимые. Как голодные, как люди, испытывающую смертельную потребность друг в друге.
Они набросились друг на друга в машине. Миша даже двигатель не заводил. Как только Настя оказалась в салоне, он приглушенно, не то выругавшись, не то застонав, перегнулся через салон и, запустив пальцы в чуть растрепавшиеся волосы жены, притянул её голову к себе.
– Пошло всё к черту…
Его реплика, несомненно, при других обстоятельствах вызвала бы у Насти смех, но как только она увидела, что Миша наклоняет голову, его намерения не оставляли сомнений, девушке стало не до смеха. Она смотрела на стремительно приближающиеся губы мужа и медленно дурела. С её телом происходили странные, непривычные метаморфозы, и Настя сильно сомневалась, что они имели отношение к памяти тела.
Она хотела мужа.
До дрожи, до скручивания в желудке, до мокрых трусиков.
Странно? Никто не спорит. На грани? Тоже верно.
Миша её ещё ни разу так не целовал, хотя она думала, что уже понимает, как он целует. Одновременно жадно и нежно. Словно хотел её поглотить, подчинить, заклеймить и подарить всю теплоту, заботу, наслаждение, на какую только был способен. Его губы накрывали и пощипывали, заставляя Настю разом испытать весь спектр стремительно разгорающегося желания.
Чтобы у неё даже мысленно не возникло потребности сказать ему «нет».
Настя вцепилась в ворот рубашки мужа, намереваясь, как можно плотнее прижать его к себе. Ощутить, как уже знакомый запах его парфюма, придавший коже терпкий запах, медленно заполняет её обоняние, проникает внутрь, смешиваясь с кровью, заставляя ту циркулировать быстрее. Сердцебиение усилилось, вся её женская сущность замерла в ожидании волшебства. Настю накрывало с головой, уносило в небытие от жадных, но безумно осторожных прикосновений мужа.
– Поехали домой.
Не сказал. Простонал.
Настя кивнула.
Говорить она была не в состоянии.
Настя не помнила, как они доехали до закрытого поселка. Ей всё время казалось, что сейчас вот-вот что-то произойдет, и у них с Мишей ничего не будет. Как в кино или книгах, когда в самый ответственный момент появляется третий и рушит всё. Небольшое сближение, шаг вперед и пропасть, над которой сжигают мосты.
Им никто не помешал. Ни единая душа. Михаил довольно резко нажал на тормоза прямо у крыльца. Не смотря на Настю, распахнул водительскую дверь, вышел, чтобы через пару секунд уже так же порывисто распахнуть и дверь со стороны Насти.
Девушка была готова. Она безропотно приняла его руку и, как только вышла из машины, то изумленно ахнула – Миша поднял её на руки.
– Я тяжелая, – только и смогла выдохнуть девушка, понимая, что беременность добавила ей с десяток килограмм.
Её реплика нашла отклик в мужских глазах, сталь потемнела, приобретая опасные металлические оттенки.
– Никогда не сомневайся во мне, – глухо отозвался Миша, и Настя поспешила прикусить губу. Она только что усомнилась в его физической способности внести её в дом на руках. Глупая…
Она молчала, пока он уверенно поднимался по лестнице. Лишь крепче прижалась к груди да сильнее обхватила его сильную шею руками.
Молчала, когда он ногой, не церемонясь, распахнул дверь спальни.
Молчала, пока он пересекал нехилый метраж до кровати.
И лишь пискнула, когда аккуратно положил на покрывало:
– Мне бы в ванную.
– Потом.
Вот так… потом…
Он прищуривает глаза, душит тяжело и пожирает Настю жадным голодным взглядом, точно впервые видит её. И все её порывы охладиться, хотя бы немного прийти в себя летят в неизвестном направлении.
Лежа на прохладной простыне, изнывая в ожидании, Настя смотрела, как остервенело её муж избавлялся от одежды, не замечая, что рвет её. Пуговица, шлевка брюк. И вот он голый. Настя нервно сглотнула и потянулась, чтобы снять кофту, но натолкнулась на цоканье мужа.
– Только трусики. И я сниму их сам.
Господи…
Настя закрыла глаза. Видеть склоняющееся лицо мужа – выше её сил. Она уже вся горела, пылала, изнывала.
И сорвалась на крик, когда почувствовала губы Миши на своей плоти. Распахнула глаза, попыталась подняться, дотянуться до длинных волос мужа, но ей помешал выпирающий живот. Он встал преградой между ней и наглецом, что сейчас властвовал языком между её раскинутых ног.
– Миша, нет…
– Тссс…
– Миша…
На этот раз он ей не ответил. Лишь усилил, активировал свои ласки. Настя, сгорая от стыда и одновременно от обжигающего наслаждения, выгнулась дугой и громко застонала.
– Да, стони, милая. Ещё хочу… Покричи для меня, моя хорошая.
И Настя кричала. Не могла не кричать. Впивалась ногтями сначала в простыню, комкая её. Потом уже царапала плечи мужа, кое-как до них доставая, но отчаянно желая прикоснуться к своему мужчине, от которого у неё кружилась голова, и который сегодня, сейчас и здесь принадлежал только ей.
Ушли в небытие тревоги завтрашнего дня и сомнения. Настя наслаждалась откровенными ласками Зареченского, требуя новых и новых. Он осторожно перевернул её на бок, задрав платье на талии, неосторожно порвав его в области глухого декольте, в стремлении добраться до обнаженной женской груди. Он ласкал и теребил соски, катая их между пальцами, срывая один стон Насти за другим. Миша лёг за спину жены, положив её на одну из рук, чтобы максимально приблизить их тела, второй захватил её подбородок и развернул к себе, чтобы яростно поцеловать, вложив всю силу своего желания, страстной потребности заполучить эту молодую женщину целиком, без остатка. Присвоить, сделать только своей. Не разрывая поцелуй, он приподнял одну её ногу и придерживая, аккуратно вошёл, хотя его мужская сущность требовала яростного вторжения, на полную длину. И только лишь округлый животик жены, что воспринимался им, как безумно сексуальная часть тела Насти, останавливал его от более жесткого секса и проникновения.
Миша, тяжело, со свистом дыша, начал двигаться. Его тело напряглось по максимуму, в ушах звенело, вены на висках вздулись. Сдерживаться было нереально трудно.
Настя же, напротив, отпустила себя, сбросив все тормоза.
Она подавалась бедрами назад, впиваясь ноготками в бедра мужа, стремясь, как можно сильнее прижать их к себе, чтобы между их телами не осталось пространства, чтобы они соединились, как можно плотнее. Свою наполненность она воспринимала, как нечто естественнее. Даааа… на тот момент не было ничего прекраснее, чем чувствовать осторожные толчки внутри себя. Член распирал её стеночки, двигаясь плавно, но до конца. Настя дурела, ощущая, как мужские яички соприкасаются с её попой. И плыла, уносясь к вершинам оргазма, сотрясаясь мелкой дрожью и сжимая интимные мышцы.
Да, пошло всё к черту…
Она спала, а Михаил наблюдал за тем, как она ровно дышит во сне. К нему сон не шел. Странно, обычно после крышесносного секса он быстро засыпал, тем более, после двух раундов. Они с Настей потом переместились в душ, где она фактически повисла у него на шее, проворчав:
– У меня нет сил. Ни чтобы помыться, ни чтобы привести себя в порядок.
Он вымыл её сам. Сам! Даже волосы намыливал шампунем, не забыв потом нанести бальзам.
А перед этим снова ласкал, не в силах устоять. Она отвечала. Улыбалась, закрыв глаза, и постанывала, запуская пальцы в его волосы. Она расцарапала ему бедро и плечо, и он, вопреки своим принципам, промолчал, не сделал замечание, что ненавидит, когда любовницы оставляют на его теле отметки. В случае Насти её порыв был очень естественным, и откинуть её руку от своего тела, значило бы оборвать ей кайф.
Миша недоуменно покачал головой, запуская пятерню в волосы. Что с ним происходит? Что происходит с ними? Как такое возможно, что ещё две недели назад он подавлял в себе желание сомкнуть руки на тонкой шее Насти, а сейчас готов порвать любого, кто косо посмотрит на неё. В том числе и себя. Именно он причинял ей наибольшую боль. Она ничего не говорила, он видел по глазам.
А сегодня в джаз-клубе?
«Альянс» для него был особым местом, куда он никого никогда не приводил. Если бы его спросили, почему, он не нашелся бы, что ответить. Зареченский так чувствовал. В клубе для него была выделена специальная зона, куда он мог приехать в любое время дня и ночи и отдохнуть. Михаил так и делал. Приезжал, пил вино и слушал джаз. Его личная нирвана, когда все мысли отпускали, и в голове образовывалась звенящая, спасительная пустота. В «Альянс» он захаживал только с Игнатом.
Всё.
Сегодня привел Настю.
Она в очередной раз поразила его у мемориала. Он стоял в сторонке и наблюдал за ней. Со стороны беременная миниатюрная девушка особенно трепетно смотрелась у цветов, игрушек и свечей, принесенных в память тем, кто пострадал от теракта. Настя обнимала живот, защищая их малыша. Она не плакала, её глаза оставались сухими, но он успел в них заглянуть и поразился затаенной боли, что пряталась на дне.
Его девочка неожиданно для него стала превращаться в бойца. Молчаливого, упрямого, стойкого. Не капризничала, не лгала. По крайней мере, он ни разу за эти дни не уличил её во лжи. Она всё высказывала, глядя в лицо, и непонятно, что сильнее задевало Михаила – её ложь или её прямолинейность. Она нашла подход к его сердцу, вот так неожиданно и стремительно. Михаил не был романтиком и не собирался им становиться. Он не думал о любви к девушке, которую повел в ЗАГС и с которой намеревался в ближайшем будущем развестись.
Но то, что сейчас происходило с ним, не вписывалось ни в какие рамки. Его представления о том, как должна складываться его личная жизнь и его будущее на ближайшие пару лет, рушились.
Дать дело бракоразводному процессу?
И отпустить Настю на все четыре стороны?..
От одной мысли, что он не почувствует клубнику с миндалем, яростный протест поднимался в душе, и Зареченский не заметил, как скомкал простыню, сжав руки в кулак. Нет, он может договориться с Настей и иметь её…
Михаил оборвал мысль, не додумав. Кого он, мать вашу, обманывает? На такое согласилась бы прежняя Настя, назвав конкретную сумму.
Настя же, что лежала с ним рядом, не задумываясь, пошлет его на хрен, и будет права.
Глава 17
– Привет, я – Настя. Но ты, наверное, в курсе… Дина, давай сразу ты мне скажешь, в каких отношениях мы с тобой находимся. Дружеские? Маловероятно. Между нами холодная война? Сносная терпимость друг друга? Или мы с тобой ограничиваемся чашкой кофе-чая раз в неделю, соблюдая нейтралитет и видимость родственных связей?
Дина откинула голову назад и рассмеялась.
– Настя, я ожидала какого угодно приветствия, но ничего подобного мне и в голову не могло прийти. Дай, я тебя обниму.
Миниатюрная шатенка быстрым шагом преодолела разделяющее их расстояние и крепко обняла Настю.
– Как же я рада, что с тобой и малышом всё в порядке! Как себя чувствуешь? Мой будущий крестник так же активно пихается? Можно, я потрогаю животик? Ой, обожаю беременных!
Дина не могла не понравиться. Лучезарная улыбка и искренний приветливый блеск в глазах. Такое невозможно сыграть.
Настя расслабилась. Неужели она всё-таки с кем-то находилась в дружеских отношениях, или Дина относится к числу тех людей, которые предпочитают ни с кем не враждовать?
– Потрогай, разве я могу быть против?
Приезд сестры Миши Настя расценила, как хороший знак. Теперь у неё есть ещё один человек в доме, который знал её прошлую, и который может помочь ей вспомнить себя.
А так же смягчить Михаила.
Настя собиралась бороться за ребенка. Если Зареченский не передумает по поводу развода, хотя в последние дни он о нем ничего не говорил, ей необходимо подготовиться. Настя пока не знала, что будет делать, какие шаги предпринимать, но просто так, вскинув руки кверху, она не согласится отдать ребенка.
А Миша…
В горле встал ком. С ним куда как сложнее.
У Насти за последние дни ломались стереотипы. Она относилась к нему с осторожностью, подспудно воспринимая как противника, что собирается отнять у неё частичку себя, и в тоже время её с каждым днем всё сильнее, непреодолимее тянуло к нему. Она зависала над мужем, когда думала, что он не видит. Смотрела на него за завтраком, или когда он собирался. Наблюдала, как она застегивает запонки или продевает ремень. Неторопливо, без суеты. И всё же в нем бушевали нешуточные страсти. Она знала. И тем более, никак не могла сориентироваться и поймать нить из прошлого – как она могла его не полюбить? Вот как?
Да, жесток, циничен. Холоден. Так он и не детский врач, чтобы вызывать симпатию. Он бизнесмен, и влиятельный. От его решения зависят тысячи жизней людей, что работают на него и с ним. Он априори не может быть мягкотелым.
Её тянуло к его силе. Настя каждое утро неизменно оказывалась прижатой к нему, даже живот ей не мешал. Она во сне перебиралась на его сторону, и подсовывалась по его руки. Или он сам её обнимал? Не важно. Главное, ей ночью было с ним спокойно.
Последние дни Настя несколько раз просыпалась, задыхаясь. Резко открывала глаза и не могла понять, где она, кто она, с кем она. Страх, липкий и тяжелый, сковывал всё тело, лишая воли и заставляя тело покрываться мелкой испариной. Настя, часто дыша, пыталась сориентироваться, и у неё не всегда получалось. Особенно, когда Миши не было рядом. Такое случалось дважды. Один раз он выходил в туалет, второй, уложив её спать, ушёл работать в смежную комнату.
Настя, сдерживая слезы и глухое отчаяние, садилась на кровати и считала до десяти. Сейчас всё вернется на круги свои, сейчас всё нормализуется.
Вчера случился как раз второй случай. Миша закончил работать и вернулся в спальню, застав испуганную Настю, часто дышащую и с паникой в глазах.
– Настя! Какого… Что случилось, девочка?
Он стремительно преодолел разделяющее их расстояние. И Настя сразу же бросилась к нему.
– Обними меня… пожалуйста…
Михаил вздрогнул и сразу же её обнял. Прижал к себе крепко, погладил по волосам, поцеловав в макушку.
– Кошмар?
– Да… Вернее, нет… Черт, я не знаю… Я проснулась, тебя нет… А есть давящее ощущение и полная дезориентация. Не узнала спальню, и…
Она замолчала, не в состоянии продолжить. В объятиях Миши было спокойно и уютно. Они давали ощущение защиты. Сильные руки были теплыми, и обнимали её крепко. Саша вцепилась в Мишу, желая, как можно дольше оставаться в его объятиях.
– Видимо, твоё состояние, последствие амнезии. Может быть, походишь к психологу?
Настя оторвала лицо от его груди и забавно сморщила нос.
– Я и психолог – вещи несовместимые. Никакого мозгоправства. Сама всё вспомню, придет время.
Тело Миши напряглось, следом напряглась и Настя.
– Я снова что-то не то ляпнула, Миш?
– Всё то, – он снова прижался губами к её затылку. – Не обращай внимания. Давай ложись.
– А ты?
Она сама себе напоминала ребенка в тот момент.
– Я тоже.
Лишь оказавшись в коконе его рук, Настя прикрыла глаза и провалилась в сон без сновидений. Но её начали напрягать ночные часы. Возникло ощущение, что подсознание пытается ей что-то сказать, подтолкнуть в нужном направлении, дать подсказку.
Идея с психологом ей не стала казаться совсем уж нелепой. И тут Миша сообщил, что приезжает его сестра.
– Кстати, Дина – парапсихолог.
Настя лежала у него на плече. Было раннее утро и вставать с кровати совсем не хотелось. Ночь принадлежала им, а вот днем… Днем всё снова становилось сложно. Миша превращался в олигарха Зареченского, а она в девушку, с которой он собирался разводиться.
– Парапсихолог? Как интересно.
– Да, сестренка выбрала необычную профессию. Скорее, хобби.
Настя не могла не отметить, что про Дину он говорит с теплотой, с нежностью.
А вот в отношении неё самой ничего подобного ни разу не звучало.
Настроение стремительно испортилось, в области сердца неприятно кольнуло, словно невидимые иглы пронзили его, а в горле встал уже такой привычный ком. Так тебе и надо, Настя… Так и надо. Захотела поверить в сказку? Разрушить иллюзию и создать реальность, восхитительную, волшебную? Не получится, Настя. Не для тебя сказка. Для других.
Читать бесплатно другие книги:
