Тайная страсть Гойи Лесина Екатерина

Глава 16

В домик-мастерскую Алина все же вернулась, хотя Макс и пытался возражать, но порой с нею случались приступы упрямства. А теперь она твердо знала, что следует забрать эскизы.

В них ответ.

И еще в картине, которая так и висела в мастерской. Алина успела взглянуть на нее, но картина эта требовала большего, чем просто взгляд.

Никуда она не денется.

Или все-таки нет, если Макс ее трогал и краски влажные, то очевидно, что нанесли их недавно. Зачем? Сам Стасик решил исправить изображение? Вряд ли, он, влюбленный в свои творения во время работы над ними, по окончании, легко расставался с готовыми полотнами, как-то быстро и безвозвратно остывая к ним. И часто повторял, что постоянная переработка лишь вредит картинам.

Не стал бы он трогать то, что несколько месяцев как закончено.

А вот кто-то другой…

Кто-то, кто знал про яд. И про картину. И про то, что Стасик по-прежнему предпочитал уединение…

– Он ведь в мастерской повесился? – Алина протянула папку с эскизами Максу, который так и сидел на ступеньках. – Да?

– Да. Думаешь?..

– А ты сам-то…

– И сам я думаю. – Он с тяжким вздохом поднялся. – Нет, ну вот что за жизнь, Линка? Сплошные тайны, секреты… И ладно бы, тайны с секретами у всех имеются, но чтоб травить…

– Ага, лучше б пистолет. Или ножи взяли…

– Смеешься? А ведь с пистолетом проще. И с ножом. Такое убийство требует немалой решимости. Да и контакта прямого с жертвою. А контакт оставляет улики. Отравление же… Вот как понять, кто и когда в дом заходил? Все ведь могли. Замок, сама видела, аховый… И главное, многого не нужно. Мазнул чутка и убрался… А ты гадай, кто ж это. Мужчина? Женщина? Дух святой?

Он ворчал и шел, Алина же, слушая это беззлобное ворчание, не могла отделаться от мысли, что знает ответ. Почти знает.

Только поверит ли ей Макс?

В доме все еще было тихо.

И в комнатах, отведенных Алине с Максом пахло цветами, душно, тяжело.

– Слушай. – Макс огляделся с немалым подозрением. – Не знаю, как тебе, но вот реально не тянет тут оставаться… Стремновато.

В полумраке розы гляделись мертвыми. Да и сама комната… Подумалось вдруг, а если яд уже добавили? Куда? На простыни? В цветы? Или в утренний кофе нальют?

Прав Макс.

Стремновато.

– Ты как, дотянешь?

– Дотяну, – решилась Алина. – Если хочешь, я за руль сяду, а ты отдохни немного…

Как ни странно, спорить и доказывать, что распрекрасно сам справится, Макс не стал. Кивнул. Перехватил папку.

– Вещи забирать будешь?

Надо бы, но страх мешал. А что, если…

– Потом, – решила Алина. – Их ведь отдадут…

До города Алина добралась быстро. И пусть за рулем она уже пару лет как не сидела и, честно говоря, до последнего была не уверена, что справится, но машина слушалась легко. А Макс, вместо того чтобы контролировать и советовать, попросту дремал в соседнем кресле.

И она справилась.

Добралась до дома.

Припарковалась. И выдохнула с облегчением.

Вовсе она не никчемная.

– Приехали. – Она толкнула Макса, и тот, открыв глаза, потянулся. Зевнул широко, не озаботившись тем, чтобы прикрыть рот рукой, и выполз из машины. Потянулся.

А ведь время-то к рассвету. Летом ночи коротки, и небо окрасилось в розовый.

– Ну что, идем? У меня пока посидишь, а там… С квартирой твоей мы разберемся. Дарственная-то имеется. И вообще…

Алина кивнула. Про квартиру она как-то и не подумала. Выходит, что и вправду она сумеет вернуться? Еще недавно это было мечтой, а теперь мечта стала реальностью, но почему-то радости это не добавляло. Может, потому, что неимоверно хотелось спать?

На кухне она и уснула, на крохотном диванчике, на который прилегла всего на минутку, пока Макс с компом возился. Ему там что-то надо было загрузить-выгрузить, обработать… Алина всего-то закрыла глаза, а когда открыла, обнаружила, что рассвет давно уже наступил, да и часы над плитой показывали четверть двенадцатого.

Макс был тут же, сидел, разложив эскизы, и тыкал в каждый пальцем, будто пересчитывая.

– Выспалась? – поинтересовался он, когда Алина пошевелила. – А ты молодец… Получается, он всех своих баб зарисовывал, так?

– Так. – Алина с трудом подавила зевок.

– А на кой ляд ему это надо было? Ладно. Ты как, чаю хочешь? Или кофею? И вообще, тебе интересно или не грузить?

Алина, подумав, решила, что ей интересно, а не грузить ее не выйдет, потому что сейчас дело касается ее самой. Кофе она сделала сама, растворимый, не самый лучший, но какой уж нашелся. А Макс подвинул эскизы, уступая место за столом.

– Что ты нашел?

– Много чего. – Он с трудом подавил зевок. – Ну, во-первых, наша Маринка и вправду каталась к психологу… Записи о визитах имеются, только чего там во время этих визитов происходило, увы, если она и писала чего, а я думаю, что писала, то на компе не хранила. Оно и верно, ненадежная это штука – комп. Но ничего. Я кой-кому звякнул, девочку тряхнут. Долго она не продержится.

В голосе Макса звучало мрачное удовлетворение.

– Но что интересно, за две недели до смерти Маринка, которая психологиню навещала трижды на неделе, вдруг из расписания исчезла. Как отрезала.

– Думаешь, не случайно?

– Так же случайно, как и то, что к Танечке ездил еще кое-кто…

Макс сделал выразительную паузу.

– Егор? – предположила.

– Э… нет, не Егор… У нашей девочки вкусы оказались… нестандартные. Про остальное, думаю, сама поведает. Надо лишь подождать немного.

Ждать пришлось долго.

До вечера.

И если первую половину дня Макс попросту проспал – сказалась бессонная ночь, то Алина, как ни пыталась, заснуть не могла. В итоге она занялась уборкой.

Потом готовкой.

Потом звонками… Всем, чем угодно, лишь бы отвлечься. Но когда Макс наконец встал, Алинино терпение почти иссякло. Она готова была на все, чтобы прекратить эту пытку ожиданием.

– Я так больше не могу! – взмолилась Алина, и Макс, зевая спросонья, ответил:

– Тогда ладно… Поехали.

Алина даже не стала спрашивать, куда. И собралась за две минуты. Она и раньше бы собралась, но Макс, словно нарочно, не торопился. И ехали медленно.

Макс вывез на край города.

Этот район, возведенный в семидесятых, отличался какой-то особенной мрачностью. Пятиэтажные дома стояли плотно, в тени своей скрывая узкие дорожки и темные дворы. Вдали виднелись очертания комбината, из труб которого сочился дым. Пахло здесь помойкой и сероводородом.

– Невеселое местечко. – Макс пристроил машину на крохотном пятачке асфальта у мусорных баков. – И можно понять, почему Галина так старалась выбраться отсюда.

Железная дверь.

И узкая лестница. Темнота. Резкий запах табачного дыма. Высокие неровные ступеньки. Одинаковые двери.

– Погоди. – На третьем этаже Макс остановился и Алину придержал. Он достал телефон, который в последние полчаса почти не выпускал из рук, и сделал звонок. Пара фраз – Алина опять ничего не поняла, – ворчание. И кивок.

Мол, можно и дальше.

Галину они застали в дверях.

С двумя чемоданами.

– Здравствуйте. – Макс широко улыбнулся. – А мы к вам!

– Я спешу! – Галина попыталась пройти, но Макс заступил дорогу.

– Вижу, внизу вас даже машина ждет. Сине-белая такая. И эскорт почетный…

Почему-то Алина опасалась, что женщина будет отпираться, кричать, что ни в чем не виновата, а доказательств у них нет, но руки Галины разжались, да и сама она побледнела.

– Предлагаю альтернативу, – продолжил Макс, придержав женщину за локоток. – Вы сейчас отправляетесь с нами, сотрудничаете, а в результате получаете послабление. И срок поменьше.

Галина не раздумывала долго.

Вместе с нею на заднем сиденье устроился бледный паренек болезненного вида, которого Макс представил Жориком. Алине Жорик кивнул, а с Максом даже поздоровался. Больше до самого особняка он не проронил ни слова.

А в особняке их ждали.

Встречать вышел взъерошенный Егор. Он выглядел разозленным и в то же время расстроенным.

– Что ты себе позволяешь! – воскликнул Егор вместо приветствия. – Какого дьявола происходит?

– А вот это мы сейчас и будем выяснять.

Макс лучился оптимизмом.

– Надеюсь, все на месте?

– А то… – Егор как-то быстро растерял раздражение, но любезности его не хватило на то, чтобы подать Алине руку. – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? С утра тут… Сначала дом оцепили… Картину изъяли… Это, между прочим, частная собственность.

Макс приобнял Алину, словно опасаясь, что она сбежит.

– Потом обыски эти…

– Погоди. – Макс попридержал старого приятеля. – Сейчас все выясним, веди уж, где там твои фурии…

…И вправду фурии.

Евгения устроилась в кресле, притворяясь расслабленною, сонною даже. На губах ее – улыбка, веки прикрыты. Если дама не дремлет, то почти. А вот Варвара не способна притворяться.

Она нервно расхаживала по гостиной. На щеках пылал румянец. И выглядела Варвара более красивой, чем когда-либо прежде.

– Это вы! – Варвара развернулась на каблуках и ткнула пальцем в Макса. – Да как вы смеете?!

– Варенька, остынь, – протянула Евгения с той же улыбкой. – Думаю, сейчас нам все объяснят, а тебе, в твоем положении, не стоит нервничать. Если, конечно, это положение – не твоя фантазия.

Варвара возмущенно фыркнула и упала в кресло.

– Не хватает еще одного свидетеля. Садитесь, девочки. Алин, ты уж будь добра, не отходи далеко… Галина, вы не стесняйтесь. Чего уж теперь… Немного подождем.

– Чего? – нервно осведомилась Варвара, щелкнув пальцами.

– Кого, – уточнил Макс. – Мы ждем еще одну участницу нашего представления. Без нее начинать рассказ нельзя. Неполным будет, но вообще, предлагаю всем хорошо подумать и сознаться.

– В чем? – подавив зевок, поинтересовалась Евгения.

– Во всем…

Договорить у Макса не получилось. Дверь распахнулась, и в комнату вошла… Нет, в комнату ввели худенькую девчушку, в которой Алина не сразу узнала дипломированного психолога.

В белом льняном платье, с распущенными волосами она выглядела неправдоподобно юной. И единственно выражение лица не соответствовало. Этакой неприкрытой злобы Алина давно не встречала.

– Знакомимся… Хотя, полагаю, вы знакомы…

– Таня? – Егор поднялся навстречу. – Таня, что ты?..

Он протянул было руку, да так и застыл, разглядев за спиной Татьяны пару полицейских, а заодно и наручники.

– Заткнись, идиот! – огрызнулась Татьяна. – А ты что вылупилась? Господи, если бы вы видели себя со стороны! Снимите уже браслеты, никуда я не денусь.

– Сними, – подал голос Жорик, и полицейский подчинился. – А вы, дамочка, присядьте куда-нибудь.

– Или что?

– Или отправитесь в отделение. – Жорик говорил тихо и как-то безразлично, и странно, но это на Татьяну подействовало лучше, чем крик. Она разом успокоилась и присела, выбрав кресло поближе к двери. Разгладила пышный подол, сложила руки на коленях.

– Итак, все заинтересованные лица собрались… Осталось кое-что из прикладного материала. – Макс извлек папку с эскизами. А в комнату внесли картину, прикрытую белой простыней.

Макс простыню сдернул.

– Ну и как это понимать? – поинтересовалась Варвара. – Мы будем любоваться этим, с позволения сказать, полотном в принудительном порядке?

– Будем, – согласился Макс.

– Душно здесь. – Евгения вскочила и рванула к окну. – Как же здесь душно… Мне нужно выйти! Мне…

– Не стоит. – Макс перегородил дорогу.

– Мне плохо! Мне дышать нечем! – Евгения попыталась обойти его, но Макс не позволил.

– Успокойтесь. На вас так живопись действует?

– Окно откройте! – взвизгнула Евгения. – Немедленно откройте окно!

– Видишь, Линка, беда отравителей в том, что никогда не знаешь, когда и при каких обстоятельствах столкнешься с собственной отравой…

– Вы это о чем? – Евгения пятилась.

– Угомонись уже, подружка, – развязно заметила Татьяна. – Тебя спровоцировали, а ты и счастлива поддаться… Всегда ты дурой была, Женька… Как и братец твой… Знаешь, как-то даже обидно, у папочки нашего мозгов хватало, а вот на вас природа явно отдохнула.

Она закинула ногу за ногу, но не позволила туфельке соскользнуть.

– Ты… ты…

– Я, и снова я… И мамочка моя… Вот если бы мамуля была немного поживей, пооборотистей! Но она у меня такой же тормоз, как и вы.

Галина лишь всхлипнула.

– Вечно и могла только ныть… Не зря дед говорил, что она бесполезна. А картина, думаю, безопасна. Вряд ли бы этот парень стал травить свою подружку. Да и прочих невинных. – Татьяна вскинула голову и рассмеялась. – Знаешь, что меня в этой ситуации больше всего умиляло? Вы с такой готовностью делали друг другу гадости…

Она замолчала, откинувшись на спинку кресла. А Макс со вздохом заговорил.

Глава 17

– Вся эта история началась в незапамятные времена… Давным-давно, еще, пожалуй, при Советском Союзе, когда милая девочка Галина связалась не с тем парнем и забеременела…

– Любовь у них приключилась, – встряла Татьяна.

– Заткнись! – Галина закрыла лицо руками. – Как же я от тебя устала! Ты мое проклятие…

– Нет, мамуля. – Татьяна хихикнула. – Это ты мое проклятие… А остальное – она заслужила!

– Я… я любила его, но он…

– Он был старше ее… – затянула Татьяна.

– Он был действительно старше, на два десятка лет. Он… он и его жена приходили к отцу за консультацией, у них были проблемы…

Галине было пятнадцать.

Опасный возраст. И будь жива ее матушка, она, возможно, сумела бы предотвратить катастрофу. Но матушка давно преставилась, а отца Галины интересовала исключительно наука. Галина же, которая в последние годы привыкла считать себя самостоятельной, окончательно уверилась в своей взрослости, когда у нее появился поклонник.

И что с того, что он старше?

Зато внимателен и заботлив. Он приносит шоколад и конфеты и, как-то встретив на улице, подвез Галину до школы. А во второй раз встретив, пригласил в ресторан, то есть в кафе, но для Галины это был настоящий ресторан.

В его компании она чувствовала себя не только взрослой, но и нужной.

Важной.

С ней говорили. Ее слушали. Ей целовали руки.

И не только руки… К тому времени Галина прекрасно знала, что происходит между мужчиной и женщиной: к отцу часто приходили семейные пары, а он и не думал, что дочь его способна подслушивать. Он вовсе замечал Галину лишь когда приходило время ужина, а ужина на столе не оказывалось.

Как бы там ни было, но роман завертелся.

Да, Галина знала, что избранник ее женат, однако в пятнадцать лет это не воспринималось серьезной проблемой. В конце концов, жена – это обязательства, а она, Галина, – другое. Возвышенные чувства. Истинная любовь…

– Понимаешь, дорогая, я не способен бросить супругу. – Ее возлюбленный сумел отыскать квартиру, хозяйка которой отличалась редкостным отсутствием любопытства. – Она не в себе. У нее глубокая депрессия, поэтому мы и обратились к твоему отцу.

Галина верила.

– Если я подам на развод, она покончит с собой. – Он был так убедителен. – Я не могу оставить сына сиротой.

Галина сочувствовала детям.

И любимому.

Но сама не поняла, как и когда забеременела. Поначалу она не придала особого значения происходящему с ней. А когда сообразила, что именно случилось… Что ж, она знала: любимый ее не бросит.

Во всяком случае, ей казалось, что не бросит и что ребенок – это лучшее свидетельство их любви. Однако он вовсе не пришел в восторг.

– Ты еще так молода! – сказал он. – Зачем тебе жизнь портить? Ребенок – это большая ответственность.

Он говорил о трудностях, которые ожидали Галину, о том, что, родив ребенка, она погубит себя, не оставит себе и шанса на пристойную жизнь… Она слушала.

Соглашалась.

И наверное, будь срок поменьше, проблему бы удалось решить привычным способом. Но даже врач, с которым ухажеру Галины удалось договориться, не рискнул брать на себя ответственность.