От плоти и крови Робертс Нора

Фэллон взвесила варианты, оценила унижение в случае неудачи и решила рискнуть.

В конце концов, она немало практиковалась.

Пока ее братья смеялись и исполняли победный танец, она проникла в сознание своей лошади. Грейс шагнула вперед и столкнула Колина в воду.

– Эй! – заорал он, поднимая тучу брызг и с трудом отыскивая ногами дно, так как был ниже сестры. – Так нечестно!

– А трое на одного было честно?

– Я тоже хочу поплавать! – заливаясь смехом, выкрикнул Итан и прыгнул в речку.

– К черту, – махнул рукой Трэвис, сбросил обувь и с разбега нырнул.

Пока мальчишки брызгались и пытались притопить друг друга, Фэллон откинулась на спину, держась на поверхности воды, и дотянулась до разума среднего брата.

«Твоя работа».

«Ага».

«Я же извинилась».

«Да, но Колину это было нужно. Да и задумка оказалась классная, согласись. – Трэвис повернулся к сестре и широко улыбнулся. – Кроме того, в такую жару даже приятно окунуться».

«Но средний палец был лишним. И грубым».

«Зато весело вышло».

«Весело. – Фэллон не смогла сдержать ухмылку. – Оставите нас с Колином на пару минут?»

«Блин, да мы всего-то тебя в воду столкнули».

«Я не разборки устраивать. В расчете, значит, в расчете. Просто нужно поговорить».

Трэвис внимательно посмотрел на сестру. Он видел, он знал, как и всегда. Он молча кивнул, отвернулся и принялся перебрасываться поддразниваниями с Колином.

Фэллон поплыла к берегу и выбралась из воды. Провела рукой вдоль тела, высушивая одежду, подняла с земли книгу, подхватила удочку.

– Нужно возвращаться! – крикнула девочка братьям, проигнорировав протесты – в основном от Итана. – Пора приниматься за работу по дому, помочь маме с ужином.

Трэвис выбрался на берег, подошел к сестре, и та высушила его магией.

– Спасибо.

Фэллон пришлось протянуть руку, чтобы вытащить из реки Итана.

– Плавать в одежде очень весело, – объявил мальчик.

– Было бы совсем невесело, если бы пришлось возвращаться домой мокрым и в обуви, хлюпающей от воды, – отозвалась Фэллон, щелкнув шестилетку по носу, но все же наклонилась, высушила его кроссовки, потертые штаны и футболку, доставшиеся от Колина.

Затем взяла Грейс за повод и обернулась к старшему из братьев.

– Да ладно, – протянул тот. – Ты уже отомстила мне за то, что я отомстил тебе.

– Высушу одежду, если пообещаешь не мстить мне за то, что я отомстила тебе.

Колин на минуту задумался, но потом махнул рукой и расплылся в улыбке:

– Была у меня одна отличная задумка, но, так уж и быть, приберегу ее на следующий раз, когда начнешь строить из себя стерву мирового класса. Скорее всего, долго ждать не придется.

– Но этот раунд закончен. Согласен? – Фэллон протянула брату ладонь.

– Согласен, – отозвался он, пожимая ее руку. После процедуры сушки Колин огляделся по сторонам и недоуменно уточнил: – Они что, без нас ушли?

– Это я попросила Трэвиса оставить нас наедине.

– Мы же договорились, что раунд закончен, и пожали руки. – В глазах мальчишки светились подозрения и обещание скорой расплаты.

– Я просто хотела поговорить. – Фэллон зашагала в сторону дома, лошадь лениво поплелась следом. – Совсем скоро наступит мой день рождения.

– Ага, точно.

– Мой тринадцатый день рождения.

– Ну и что? – Колин пожал плечами, поднял с земли палку и принялся стучать по стволам попадающихся на пути деревьев. – Значит, скоро начнешь целовать соседских парней и повязывать ленточки в волосы. Тупизна, в общем.

– Мне нужно будет уехать.

– Ну да, и машину скоро начнешь водить. Я тоже могу научиться управлять пикапом. Почему тебе все достается первой?

– Колин, меня не будет на ферме, чтобы водить машину. Мне придется уехать.

– Уехать куда? – Фэллон заметила, что на лице брата промелькнуло понимание. Родители не делали тайны из истории о Маллике, Избранной и двух годах обучения вдали от дома. Следом за пониманием в глазах Колина вспыхнуло яростное возмущение. – Да эта сказка – просто дерьмо собачье. Ты никуда не поедешь, и точка!

Фэллон рассеянно отметила про себя очередное ругательство. Стоило оказаться вдали от родителей, и крепкие словечки так и сыпались с языка мальчишки.

– Это правда. Когда Маллик вернется, мне придется отправиться с ним.

– А я сказал, дерьмо это все. – Покрасневший от гнева Колин отшвырнул палку. – Мне пофиг, кем себя считает тот странный мужик, но он не заставит тебя уйти. Мы его остановим. Я его остановлю.

– Он не будет меня заставлять. Он не сможет меня заставить. Но я должна буду пойти с ним.

– Значит, ты хочешь этого? – Теперь голос брата звучал горько, разочарованно. И совсем по-детски. – Хочешь побыстрее убраться с фермы и начать корчить из себя важную шишку? Избранную, спасительницу мира? Но это всего лишь еще одна гребаная сказочка! – Он толкнул Фэллон, причем довольно сильно. – Ты никакая не особенная! И мир не надо спасать! Посмотри вокруг!

Колин обвел рукой лес, залитый солнечным светом и купающийся в летней зелени.

– Это не весь мир, а только его малая часть. И даже она может оказаться под угрозой. – Что-то поднялось в ней, так быстро, так жарко, что у нее перехватило дыхание. – Это ты посмотри вокруг. Посмотри на настоящий мир.

Она вскинула руки, резко разводя их в стороны, будто отдергивая занавеси.

Вокруг бушевали сражения, кровавые и страшные. Некоторые здания обратились в руины, другие пылали. Тела, изувеченные и разорванные, лежали на тротуарах. На тротуарах и улицах когда-то великого города.

По мирному лесу прокатились звуки выстрелов, следом донеслись крики боли. С неба обрушилась черно-красная молния, оставив в земле провал, куда начали падать люди.

В воздухе носились крылатые существа. Кто-то из них напал, кто-то защищался. Уникумы, темные и светлые, люди, добрые и злые, вели войну над телами погибших, пытаясь отомстить за их кровь.

– Хватит. – Колин схватил застывшую, словно в трансе, сестру за руку. – Прекрати, пожалуйста. – На последнем слове он всхлипнул. Это наконец вывело Фэллон из оцепенения, и занавеси вновь задернулись. – Как ты это сделала? Как?

– Сама не знаю, – прошептала она, обессиленно садясь прямо на тропинку и стараясь подавить дурноту и головокружение. – Не знаю. Мне плохо.

Колин выхватил фляжку из седельной сумки и протянул сестре:

– Вот, выпей воды. Еще, кажется, опустить голову между колен помогает:

– Эти образы иногда возникают у меня в голове, – тихо произнесла Фэллон, сделала глоток и закрыла глаза. – Чаще всего во сне. Места вроде этого или другие. И почти всегда я вижу сражения, разрушения, гибель. Иногда – людей в клетках или привязанных к столам. И кое-что еще хуже, гораздо хуже. – Она отпила еще воды. – Я уже в порядке, но все равно не представляю, как это сделала. Моих знаний недостаточно.

– Что это было за место? – спросил Колин, помогая сестре встать и забирая у нее флягу.

– Не уверена. Думаю, Вашингтон. Но я даже не знаю, почему так думаю. Моих знаний недостаточно. Именно поэтому я должна отправиться с Малликом. Я должна узнать больше. Но мне страшно. Очень страшно. Темные силы хотят убить меня, они уже пытались убить меня и маму. Они убили моего биологического отца. Они найдут меня рано или поздно. Они могут явиться сюда, на ферму. Если что-то случится с родителями или с тобой, Трэвисом и Итаном… – Фэллон отвернулась к лошади и спрятала лицо в гриве Грейс. – Я должна уйти, чтобы понять, как их остановить. Иначе это никогда не закончится.

– Тогда я пойду с тобой. – Колин неловко похлопал сестру по спине.

– Ты не можешь.

– Попробуй меня остановить. – Он тут же снова ощетинился, демонстрируя безрассудную храбрость, такую искреннюю и невинную. – Думаешь, раз я не умею проворачивать ваши дурацкие магические фокусы, так и сражаться неспособен? Вот уж черта с два! Я иду с тобой. И даже не возражай.

Фэллон вряд ли смогла бы выразить, насколько слова брата тронули ее. Он вступился за нее и поддержал, когда это было нужнее всего.

– Магия тут ни при чем. – Даже в этом возрасте она понимала основы тактики и стратегии. – И умение сражаться тоже. – Фэллон вытерла слезы, обернулась к брату и заметила светлые дорожки у него на щеках. Значит, он тоже плакал. – Ты должен остаться, чтобы занять пост президента.

– Какого хрена? – Несмотря на любовь к крепким выражениям, Колин приберегал самые забористые словечки на крайний случай.

– Сейчас объясню. – Почувствовав, что может держаться на ногах, Фэллон зашагала к дому. – Папа с мамой – король с королевой, правильно? Они правят на ферме. Но не в курсе всего, что происходит. Кстати, они обязательно узнают о розыгрыше на реке, если только вы с Трэвисом не заставите Итана поклясться сохранить все в тайне. Иначе он непременно проболтается.

– Черт!

– Ничего страшного, они вряд ли рассердятся. Но, как я сказала, родители не могут знать всего. Поэтому кто-то должен помогать им. Ты должен стать президентом и приглядывать за Трэвисом и Итаном. Да и за мамой с папой. Мне нужно знать, что с ними все будет в порядке. Пожалуйста. Это очень сложная работа. Сделать так, чтобы все выполняли свои обязанности и занимались уроками. И при этом не слишком командовать, иначе ничего не выйдет.

– Но ты-то командуешь! – возразил Колин, шутливо толкая сестру.

– Поверь, я могла бы командовать куда больше. Намного, намного больше. Пожалуйста, ты подумаешь над моей просьбой?

Они остановились на возвышенности, откуда их мать когда-то давнымдавно впервые увидела ферму и где впервые за долгое время ощутила надежду.

– Я могу стать президентом, – пробормотал Колин. – Я уже говорил тебе, что могу.

– Отлично.

Фэллон обняла брата, и они вместе посмотрели вниз, на дом.

Итан кормил собак. Трэвис собирал бобы в огороде. Отец возвращался с ближайшего поля, ведя в поводу одну из лошадей. Мама перебирала пряности, но при виде мужа выпрямилась и помахала ему.

Фэллон была уверена, что навсегда запомнит эту картину. Куда бы ни направилась. И что бы ни должна была сделать.

День за днем, ночь за ночью Лана наблюдала за детьми, удивляясь самой себе. До Приговора она думала о том, чтобы стать матерью, но не скоро, а когда-нибудь потом. Она наслаждалась комфортной жизнью горожанки бок о бок с любимым мужчиной.

Магия казалась скорее развлечением, чем серьезным занятием, да и сил хватало лишь на то, чтобы зажечь свечу.

Лане нравилось работать в ресторане, так что планы на собственный бизнес были такими же, как мысли о детях: далекими и неоформленными.

Она жила с писателем, чьи книги завоевали популярность. Он, в отличие от возлюбленной, воспринимал дар серьезно и обладал куда более значительными способностями. И все же в прежние времена магия была бледным подобием той мощи, которая царила теперь.

Любовь Макса и Ланы все еще ярко сияла новизной, и будущее казалось безграничным.

А затем наступил конец света. Все, что они воспринимали как должное, растворилось в дыму, в крови, в карканье кружащих ворон. В момент вспышки той январской ночью была зачата не только Фэллон. Началась новая жизнь в совершенно другом мире.

За несколько месяцев, что прошли между тем зимним вечером и летним днем, когда Лана встретила Саймона, она изменилась так, что прежняя горожанка не узнала бы в ней себя. Изменилась не только из-за беременности, не только из-за возросшей магической силы, но и внутренне, на глубинном, фундаментальном уровне.

Но и та голодная, отчаявшаяся, горюющая жертва преследования, которую Саймон обнаружил в курятнике, ничем не напоминала женщину, которая лежала сейчас без сна в объятиях мужа и прислушивалась к неумолчному уханью филина в прохладном мраке осенней ночи.

Эта женщина знала любовь, что длится не днями, неделями и месяцами, но годами. Она выращивала урожай, охотилась на лесную дичь и приняла магию как часть своего естества. А еще родила четверых детей на той самой кровати, что делила с мужчиной, который принимал роды, помогая малышам увидеть мир.

Их мир.

Но за пределами фермы существовал и другой мир. Лана жила там, сражалась и едва не погибла. Едва унесла оттуда ноги.

И теперь, после всех потерь и обретений, горя и радости, ей предстояло отправить дочь в тот ужасный мир, наполненный кровью и дымом.

– Мы всегда можем отказаться, – тихо произнес Саймон, погладив жену по волосам.

– Ты что, научился читать мысли? – фыркнула она, придвигаясь ближе.

– Это несложно, мы думаем об одном и том же. Фэллон еще совсем дитя, Лана. Согласен, мы никогда не скрывали от нее предназначения, старались честно и прямо рассказывать обо всем, но она еще слишком юна. Может, еще раз объяснить, что мы поддержим ее, если она решит никуда не уходить? Она не обязана куда-то уходить.

– Ты прав, мы никогда не лгали ей, не таили секретов. И мне кажется, она узнала бы, даже если бы мы попытались. Внутри ее живет нечто большее, чем мы все. Я это чувствовала еще во время беременности. И чувствую сейчас.

– Помнишь первую весну Фэллон? – вдруг спросил Саймон. – Мы работали в огороде, а она спала в тени под старой яблоней, рядом с Харпером и Ли. И спустя какое-то время начала заливисто смеяться. Вокруг нее порхали сотни бабочек и те огоньки…

– Феи. – Лана улыбнулась, вспомнив тот момент. – Она позвала их.

– А ведь Фэллон тогда не умела еще даже ходить. Знаю, что она уже не маленькая, но ей ведь всего двенадцать…

«И скоро исполнится тринадцать, – подумала Лана. – Всего через несколько дней».

Она рассеянно перебирала звенья висевшей на шее Саймона цепочки, на которой он носил медальон с образом Архангела Михаила.

– Она решила уйти.

– Ты не знаешь этого наверняка.

Лана не ответила, только молча положила руку на грудь мужа.

Под этой маленькой ладошкой сердце Саймона замерло от боли. Он нежно сжал тонкие пальцы жены.

Они пообещали друг другу выступить единым фронтом, когда настанет время принимать решение, и поддержать Фэллон, что бы она ни выбрала.

– Думаю, это объясняет, почему малышка не спорила с братьями последние несколько дней. Она уже сказала тебе? – уточнил Саймон.

– Нет. Не вслух, во всяком случае. Я знала, каково предназначение Фэллон, с самого ее рождения и даже раньше. Это понимание исходит изнутри, из самой глубины души. Время исполнения пророчеств приближается. И мне это ненавистно. – Лана спрятала лицо на груди мужа. – Она наша малышка, Саймон, и мне все это ненавистно.

– Мы можем придумать способ остановить это, остановить Фэллон.

– Нет, не можем, – покачала головой Лана, прижимаясь к нему еще сильнее. – Это выше наших сил. И всегда так было. Но даже если бы нам удалось изменить судьбу дочери, к чему бы это привело? Что произойдет, когда мальчишки вырастут и захотят выбраться в окружающий мир? Или мы и их запрем на ферме навечно, как насекомых в янтаре? Мы уже подарили им детство, беззаботную жизнь, потому что Фэллон предоставили отсрочку.

– Но время на раздумья подходит к концу, я понимаю. И знаю, как защитить близких.

– Ты это уже доказал. Еще до того, как я стала твоей женой. Но с надвигающейся бурей нам не справиться. – Лана подняла голову, чтобы заглянуть в глаза мужу, и погладила его по щеке. – Мы опираемся на тебя, я и дети. И ни за что не сможем встретить будущее без твоей поддержки. Мы должны отпустить Фэллон. – Она всхлипнула. – Помоги мне отпустить ее.

– В чем я точно уверен, – произнес Саймон, приподнимаясь и садясь удобнее, чтобы обнять жену, – так это в том, что наша девочка выросла сильной, умной и чертовски изворотливой в придачу.

– Так и есть, – рассмеялась Лана сквозь слезы. – Так и есть.

– Если говорить начистоту, мы научили ее всему, что знали сами. Кроме того, она уедет всего на два года. – Саймон зажмурился, чувствуя, как разбивается на мелкие осколки сердце. – Время летит так быстро. Фэллон будет в порядке. Она поедет в место, похожее на пансионат для волшебников, уже зная гораздо больше, чем Гарри Поттер.

– Точно, – вздохнула Лана, успокаиваясь.

– Не хочешь совершить обход?

– Да, давай, – кивнула она, утирая слезы и отбрасывая с лица волосы. – Отличная идея.

Она переключилась на мысли о крепком старом доме, двери которого распахнул перед ней Саймон. Перед ней и ее нерожденным ребенком от другого мужчины.

За несколько лет они расширили хозяйство – руки у бывшего военного были золотыми. Он снес стену в гостиной, освободив необходимое пространство, чтобы шить, прясть, ткать. Постепенно к животным в загонах добавились овцы. К кухне Саймон и Лана пристроили кладовку для хранения припасов. Затем возвели вторую теплицу, овощи в которой росли всю зиму.

За это время они не только обустроили дом, но и наполнили его детьми. Сейчас все спальни были заняты этими неоспоримыми доказательствами любви и надежды, этими драгоценными лучиками света. Лана думала о них с улыбкой, надевая халат.

Вместе с Саймоном они создали семью и обеспечили ее безопасность, пусть и удерживая детей в янтаре этого надежного мирка. Вместе с Саймоном они подарили Фэллон счастливое детство – лучшее основание для того, чтобы научить ее не только брать, но и делиться.

И вот теперь вместе с Саймоном они шли проведать детей. Сначала родители заглянули в комнату, в которой спали Трэвис и Итан. Лунный свет струился сквозь окно и падал на самодельную двухъярусную кровать. Средний сын растянулся на животе на верхнем месте, одна рука свисала через край. Мягкое байковое одеяло сползло к ногам. Лана помнила, как выменяла его на две банки маринованных огурцов из первого урожая.

Зная, что усилия напрасны, она все же тихо приблизилась и укрыла Трэвиса.

Итан спал внизу в обнимку со щенками, Скаутом и Джемом, и улыбался во сне.

– Если бы ему удалось незаметно протащить животных из загона, сейчас в его постели лежала бы половина фермы, – прошептал Саймон на ухо Лане.

– Поросята, например, – кивнула она, заставив мужа рассмеяться.

– До сих пор не представляю, как он умудрился пробраться мимо нас с поросятами.

– У Итана доброе сердце. А этот проказник, – Лана осторожно положила руку Трэвиса обратно на кровать, – хоть и обожает устраивать розыгрыши, но всегда все подмечает. Иногда мне кажется, он знает абсолютно все.

– И он чертовски хороший фермер, – добавил Саймон с гордостью.

– Весь в отца, – улыбнулась Лана, отходя к двери.

Бросив на сопящих мальчишек последний взгляд, родители направились к комнате Колина.

Он свернулся калачиком на кровати, одной рукой вцепившись в одеяло так, будто кто-то мог украсть его ночью. Странные находки, которые Колин считал сокровищами, заполняли деревянную шкатулку на комоде, стояли на подоконнике и на полках, которые смастерил Саймон. Гладкие камешки необычной расцветки, отполированное волнами зеленое стеклышко из реки, ком засохшего мха, несколько монет, сломанный перочинный нож, старая бутылочная пробка, выщербленная крышка термоса и так далее и тому подобное.

– Лучший добытчик на свете, – прокомментировал Саймон.

– Это его талант – замечать потенциальные сокровища. Я знаю, иногда он возмущается из-за того, что у него нет магического дара, как у остальных, но у него такой пытливый ум.

– И не забудь о безразмерном эго. Колинвиль, – фыркнул Саймон.

Улыбнувшись, Лана наклонилась, чтобы поцеловать сына в щеку.

– Президент Свифт больше не пахнет детством, – сообщила она. – От Трэвиса с Итаном пока исходит этот неповторимый аромат непокорности, невинности и свободы. А вот от этого взрослого парня уже веет духом раздевалки спортзала. Мужским и здоровым. – Она обернулась к мужу и скользнула в его объятия. – Интересно, будут ли когда-нибудь в Колинвиле спортзалы с раздевалками.

– Предполагаю, что его первым указом на посту президента станет организация баскетбольной площадки. Так что раздевалки обязательно появятся следом.

– Ты – самый лучший, – прошептала Лана, заглядывая мужу в глаза.

– Знаешь, чем нам следует заняться? – спросил он, нежно целуя подставленные губы.

– Кажется, именно с этого мы и начали вечер.

– Не грех и повторить. Но я не об этом. Нужно пригласить Джона Пайка с его старой фотокамерой, чтобы сделать семейный портрет. В деревне многие так поступают. Раньше он увлекался съемкой, так что осталось помещение для проявки и все химикаты.

– И тебе придется отдать свою левую ногу за одну фотографию.

– Доверься мне. Я выторгую сделку получше.

– Тогда я – за. Семейный портрет – отличная идея.

Они вышли из комнаты Колина и спустились по лестнице в спальню Фэллон.

За ее окном, как это часто бывало, кружили крошечные светящиеся феи. Девочка лежала на кровати лицом к танцующим огонькам, одной рукой прижимая к груди плюшевого медведя.

Остальные дары Маллика, свеча и кристалл, виднелись на тумбочке в изголовье рядом с «Королем чародеев». В другой руке дочь сжимала деревянного коня.

– Твой подарок на первое Рождество, – со слезами на глазах прошептала Лана, поворачиваясь к мужу. – Ты хочешь сделать семейный портрет, чтобы она могла взять фотографию с собой?

– Джон может изготовить два снимка. Наша девочка выросла настоящей красавицей, правда? Иногда я смотрю на нее, и просто сердце замирает. В такие моменты единственное мое желание – иметь возможность отгонять от Фэллон мальчишек, хотя бы пока я не решу, что один из них заслуживает ее. Когда ей исполнится лет тридцать-сорок, к примеру. Или пятьдесят. Я хочу иметь больше времени, чтобы ругать ее за слишком короткие юбки и слишком вызывающий макияж…

– Ты дал ей все, что мог и должен был дать, – заверила Лана, крепко обнимая мужа, затем отстранилась и ласково погладила его по щеке, стараясь прогнать тоску из ореховых глаз. – Той ночью, когда наша малышка родилась, она оказалась в твоих руках. И с тех пор всегда искала твоей поддержки. И всегда будет искать. – Она тяжело вздохнула и ободряюще сжала ладонь Саймона. – Фэллон обязательно вернется к нам. Я не смогла бы ее отпустить, если бы не знала этого наверняка. Она вернется.

Но надолго ли она вернется и что произойдет за два года ее отсутствия или после ее возвращения, Лана не видела.