Увечный бог. Том 1 Эриксон Стивен

  Фестиан был намерен яростно сойтись с Серыми Шлемами, давя силой пятнадцати тысяч коланской тяжелой пехоты, а потом послать восемь тысяч в обход, чтобы вышли на дорогу за спинами врага. Вначале они сокрушат противника на самой дороге, потом погонят к югу, через узкое поле, к краю долины - где вместо отступления их ждет гибельный спуск по опасным откосам.

  Он был намерен сделать работу быстро.

  В отдалении видна была верхняя треть Шпиля. Ниже весь уступчатый перешеек затянут клубами пыли или дыма. Зрелище это его напугало.

  "А теперь Брат Старательный мертв. Пойман в некую гнусную магическую западню. Все выпало на вашу долю, Сестра Почтенная. Но мы победим. Правосудие - меч несравненный. Молю, Сестра, держитесь. Мы идем".

  ***   

  Гиллимада замедлила шаги, чтобы быть наравне с Боевым Вождем. Он смотрел на громадную женщину, с трудом дыша.

  - Я послала разведчиков на дорогу - там солдаты.

  Спакс кивнул, не в силах разговаривать. Он не мог и вспомнить, когда в последний раз водил набеги; воины топали позади со всей дьявольской легкостью молодых, его же ноги подламывались, в боку саднило, пот разъедал укус на члене, оставленный прошлой ночью дочкой Абрастали. Она пыталась его оторвать зубами в гневе и разочаровании, узнав, что беременна - а он-то тут почти ни при чем! Простое невезение, что его чемпион оказался ближайшей штукой, на которую излился весь гнев и так далее.

  - Мы могли бы напасть, - предложила Тартеналка громовым голосом. - Сюрприз!

  - Мож... можем мы их обогнать?

  - Тартеналы могут, но не вы. Они используют дорогу. Там дорога. Моя разведка видела ее и солдат. Бегущих.

  - Твоя разведка видела... видела... Напасть?

  - Нет. Солдаты Колансе! На дороге. Бегущие.

  "Ох, проклятые боги-Баргасты, я завяз в вашей тине? Очень похоже! Причем вместе с безмозглой деревенской клушей!" - Деревья давно валила, женщина?

  - Чего? Нет тут деревьев! Я о них голову бы ударяла. Рада, что нет деревьев! - Она зычно захохотала, потрясла головой. - Ваш язык, он такой неуклюжий! - Резко вздохнула, и потекла струя звуков, которые Спакс никогда не счел бы свойственными Теблорам.

  - Что это было? - спросил он, когда она закончила.

  - Я делаю поэтичные песни на родном языке. Я тем и знаменита, ха, ха!

  - Могла бы перевести?

  - Нет. Бесполезно. У вас одно слово на одну мысль. У нас много мыслей на одно слово! Вы все говорите слишком медленно и нам приходится замедляться, и мы устаем от вас, людишек!

  Спакс вздохнул, потряс головой: - Прямо сейчас ни одного слова, совсем ни одного!

  - Тебя понести?

  "О, и посмотреть, как я справлюсь перед лицом всех своих воинов! Они умрут от смеха, врагу никакие мечи и пики не нужны!" - Даже не трогай! - зарычал он.

  - Ха, ха, ха!

  ***   

  Коланцы не тратили зря времени, они потекли с дороги, чтобы встать на поле против Напасти. Едва сомкнув щиты и выхватив мечи, они двинулись, равняя шаг по оставшимся на насыпи.

  Синдекан стоял во втором ряду. Ему страстно хотелось оказаться рядом с товарищами-лекарями, в домах, но он же командует, место его здесь - с братьями и сестрами.

  Они все еще задыхаются, ноги подкашиваются - он знает признаки переутомления мышц. Времени полностью восстановиться нет."Дело будет неприятное".

  Коланцы подошли на шесть шагов и ринулись в бой.

  ***  

  Гиллимада снова отстала от своих. - Там дерутся!

  - Ради милостей Худа, Теблора - мы медленные, но не глухие!

  - Нам идти к ним?

  - Если только хочешь драться на чертовом склоне! Нет, мы пройдем дальше заварухи, влезем за Напастью и двинемся туда.

  - Но я хочу убивать полукровок!

  - Может, тебе выпадет случай...

  - Нет! Хочу убивать прямо сейчас! Это важно!

  - Отлично! Ты поведешь контратаку, едва окажемся наверху. Лады?

  Гиллимада широко улыбнулась. Зубы у нее были ровные и белоснежные. - И срубим все деревья, какие увидим!

  Он сверкнул глазами, но лишь в спину - она уже убежала вперед. Сердце готово было разорваться, он гадал, не случится ли это в миг боя - внезапное сжатие в груди или что еще там бывает. Он был уверен: это больно. Очень.

  Поглядев на склон слева, Спакс заметил летящую пыль - а потом блеск копий или пик, или даже мечей. Впереди Теблора издала вопль; Спакс прищурился, видя падающие тела, оружие, молотящие руки и ноги.

  - Дальше! Дальше!

  Воины напирали сзади. Спакс зарычал : - Обходите меня, чтоб вас! Догоню!

  Они полились по сторонам, лязгая доспехами и выхваченным оружием.

  "Люблю вас, дурачье, всех вас".

  Еще сорок тяжких шагов, еще десять, пять - поглядев вверх, он увидел, как Баргасты карабкаются вслед Теблорам по обрывистому краю долины. Многие хватались руками. А еще выше солдаты Напасти падают, опрокидываемые вражьими ударами - спотыкаются, катятся, сбивая его воинов.

  "Боги прокляните всё!"

  - Лезьте! Наверх!

  Он видел: Теблоры наверху, переваливаются и пропадают с глаз, взмахивая оружием. А затем за ними появляются первые гилки - доспехи серы от пыли, на белых лицах потеки грязного пота.

  Спакс добрался до подножия и полез вверх. Ноги почти онемели. Ссадины на коленях и лодыжках ревели от боли. Он выкашливал пыль. Его чуть не сбил катящийся труп - Серый Шлем, почти все лицо срублено. Он полез дальше.

  "Не будет конца проклятому склону!?"

  И тут рука протянулась, схватив его запястье и вытащив Спакса на ровное место.

  Они были среди строений фермы - солдаты Колансе повсюду, лезут с дороги, оттесняя группы Напасти к краю обрыва.

  Первый же взгляд показал, что Серые Шлемы обойдены с флангов, и хотя сражаются с достойной своих богов яростью, но гибнут многими десятками. Его гилки врезались в давку, но тут же новые коланцы ринулись к ним, полностью окружая, а ведь единственный возможный путь отступления - крутой край долины!

  Темная злость закипела в Спаксе. Он шагнул, шатаясь, готовя оружие. "Мы проиграли, Огневласка. Да сгниют болотные боги в трясине самого Худа! Нужно было выходить раньше... нужно было идти с Напастью!"

  Теблоры сформировали плотное каре и давили врага, но даже этого было недостаточно.

  Спакс видел, что на дороге большие отряды армии Колансе просто идут на восток, не обращая внимания на яростную битву справа.

  "Мы их даже не задержали".

  - Отступаем! Баргасты! Напасть! Теблоры! Отступаем - вниз по склону! Назад, вниз!

  Вождь видел, как солдаты и воины отшатываются, разворачиваются и прыгают с обрыва, и сердце его покрывалось холодной золой. "Геслер, следи за флангом. Мы не смогли их сдержать. Просто не смогли".

  Поток отступающих, залитых кровью, отчаявшихся бойцов подхватил его. Они бежали вниз, прорывая в склоне извилистые тропки. Он не сопротивлялся. "Весь этот путь - ради этого? Мы могли сделать больше". Однако он знал, что любая попытка закрепиться обречена - коланцев попросту слишком много и дерутся они с бешенством демонов.

  Он потерял при спуске все оружие, и душа стонала, осознавая всю символичность этого. Задрав голову, Спакс поглядел на солнце.

  Был едва полдень.

  ***   

  В глубинах ночи ливень хлестал Даруджистан. Карса Орлонг вошел в город и встал, ожидая. Вода лилась по плечам. Напротив был храм, и клятва, данная очень давно, в дикой и честной юности, жгла плоть так яростно, что он уже ожидал увидеть поднимающийся над руками пар.

  Почти время.

  С заката он никого не видел на улицах, а в течение дня, пока он стоял на одном месте, люди текли мимо, не желая глядеть на него сколь-нибудь долго. Отряд городской стражи какое-то время околачивался рядом, нервничая, они почти окружили его, стоявшего опустив каменный меч, положив руки на обернутую кожей рукоять. Потом просто ушли.

  Он разозлился бы, если бы пришлось их убивать; нет сомнений, прозвучала бы тревога - новые стражники, новые убийства. Но мостовая отнюдь не завалена трупами, мощеная ширина проезда осталась свободной.

  Прикрыв глаза, он снова и снова возрождал отзвуки жизни, что весь ушедший день кипела перед ним. Удивлялся всем этим жизням: как редко люди встречаются меж собой взорами, словно толпа требует добровольной анонимности. Но ведь истина в ином: все эти люди едины, их преследуют одни и те же трудности, одни и те же страхи. Однако, похоже, каждый полон решимости выживать в одиночку, в крайнем случае вместе с немногими родичами и друзьями. Какое жалкое союзничество! Вероятно, каждый мнит себя особенным, мнит себя камнем, способным блокировать движение мельницы мира; но на деле как же мало тех, кто имеет право предъявлять претензии на поворотную важность своего существования.

  Да, Карса Орлонг в мире лишь один. Стоит здесь, напротив скромного храма с грязными стенами и выщербленными фризами, стоит здесь, и в руках его судьба мира.

  Он познал время цепей. Он жил в том гнилом бараке, сжимая кулаки против рабства, хотя многие видели в нем раба - слабого, безответного, принявшего свою участь... Снова вспомнились давешние горожане. Столь многие тянут цепи. Столь многие идут, согнувшись под их тяжестью. У многих руки туго сдавлены кандалами - а они верят, будто так и должно быть. Они потеют ради чужих интересов, они продали свои мышцы кому-то, объявляющему, будто он лучше их во всех отношениях. Год за годом, жизнь в порабощении.

  Таков обычай цивилизованных. Карсе он противен до глубины души.

  Кто же рабовладелец? Никто иной, как сонм жестоких идей. Никто иной, как ложный аргумент. Ловкость рук, тайная подмена ценностей, в которой всегда кто-то теряет, а кто-то выигрывает. Он слышал, как они торгуются, видел, как заключаются сделки - во всем была лишь иллюзия честности. Как будто это ритуал, всеми полагаемый необходимым, стальной, ставший крепче законов природы.

  Но в чем радость непрестанной борьбы за выживание? Где же подобающая хищному зверю вольность, сколько клыков нужно было вырвать, чтобы создать их драгоценную цивилизацию?

  Разумеется, не все тут изувечены, и в этом главный корень лжи. Голодные пасти, сочащиеся слюной зубы скрыты в прохладе дворцовых палат, в изобилующих фонтанами садах богачей - о, как эти немногие наслаждаются желанной вольностью. А меньший сброд шляется по улицам, выпучив глаза от зависти, желая увидеть хоть что-то.

   Сломанный и страдающий бог в цепях преследовал его. Оставлял на его пути оружие. Нашептывал всевозможные посулы. Он, одержимый смертной мукой, бросался по тысячам троп, лишь бы найти миг блаженного покоя.

  Теперь Карса понимает этого бога. Побывав в цепях, он сам познал ужас паники, животной жажды побега. Ни один человек или Тоблакай не должен испытывать таких страданий. Как и никакой бог.

  - Он не знает сострадания, ибо сострадание отнято у него. Не может знать любви, ибо ему отказано в любви. Но он познает боль, ибо лишь боль досталась ему в удел.

  Сострадание. Любовь. Не цивилизация принесла эти дары. Не в саду цивилизации дано процветать их росткам, хотя запертые в клетках могут думать иначе. Нет, пока что он видит: цивилизация - механизм, изобретенный безумцем. Какими бы добрыми не были его намерения, кончилось все порабощением благих даров, и ныне они одиноко гибнут в темном лабиринте.

  Механизм, клетка, и в ее хаосе рабы множатся словно мухи - пока весь мир не застонет от алчного аппетита.

  - Ты дал так много обетов, Карса Орлонг.

  Цивилизация - средство, позволяющее людям жить вместе, невзирая на взаимную ненависть. И если в некий миг любовь охватит общину - циники спустятся, словно жадные до поживы грифы, и небеса поблекнут, и миг пропадет навеки.

  - Клянусь сердцем! Карса Орлонг, слышишь меня? Клянусь сердцем!

  Моргнув, Карса поглядел вниз, увидев подползшего к ногам калеку. Ливень мочил его, вода бурлила и вихрилась; казалось, обращенное кверху лицо истекает слезами всего мира.

  - Значит, пора? - спросил Карса.

  - Ты убьешь всё это?

  Тоблакай оскалил зубы. - Если смогу.

  - Оно попросту отрастет снова, как сорняки среди пепла. Пусть мы стоим на коленях, Карса Орлонг, мы жаждем летать.

  - Да, вы редкие птицы, благородные и прекрасные, как голуби. Я видел статуи древних героев на площади, старик. И видел короны птичьего дерьма на их лбах.

  - Я ... я был прежде искусником. Мои руки - такие искривленные, такие согнутые и неловкие... понимаешь? Во мне талант, но нет ему пути наружу, нет возможности придавать форму. Возможно, все мы таковы, и лишь немногим дано счастье найти талант без преграды на пути.

  - Сомневаюсь, - ответил Карса.

  Гром пророкотал за озером.

  Калека закашлялся. - Я тону. Беседа о достоинствах цивилизации был наслаждением, Карса Орлонг, но ныне я должен сдаться. Умереть. Болезнь. Лихорадка. Нужда выжигает изнутри. Я даю тебе слова, которые нужно использовать. Клянусь сердцем. Клянусь сердцем.

  Карса поглядел на жалкую фигуру у ног. Поставил меч к стене и присел.

  Лицо увечного поднялось. Незрячие глаза блестели полированными монетками. - Что ты делаешь?

  Карса нагнулся, охватил костистое тело руками и распрямил спину. - Я переступал трупы на пути сюда, - сказал Тоблакай. - Людей никому не нужных, умирающих в одиночестве. В моей варварской деревне такого не могло быть, но тут, в городе-жемчужине цивилизации, это творится сплошь и рядом.

  Истерзанное лицо было обращено кверху. Последние капли стекали, потому что Карса закрыл его собой. Губы двигались, но не было слышно ни звука.

  - Как тебя зовут?

  - Мунаг.

  - Мунаг. Этой ночью, прежде чем подняться и войти в храм, я - деревня. И ты в ней, на моих руках. Ты не умрешь брошенным.

  - Ты... ты заботишься обо мне? О чужаке?

  - В моей деревне нет чужаков - вот от чего отказалась цивилизация. Однажды, Мунаг, я создам мир деревень, и век городов окончится. И рабство умрет, и не будет цепей. Скажи своему богу: сегодня ночью я его рыцарь.

  Содрогания Мунага угасали. Старик улыбнулся: - Он знает.

  Это было нетрудно - взять на руки хрупкую фигурку в миг умирания. Лучше, чем подстилка или даже кровать в комнате, полной любящих и родных. Гораздо лучше пустой улицы под холодной дождем. Умереть на чьих-то руках: что может быть более милосердным?

  Каждый дикий варвар в мире знает эту истину.

  ***   

  Закрывшись тяжелыми щитами, Солдаты Ве'Гат шагали под ливень стрел и тяжелых болтов. Время от времени кто-то пошатывался от силы удара, но стрелы ломались о щиты. Иные пятились, из шей и груди торчали древки; когда они падали, сородичи занимали их места. Атакующие рептилии приближались к окопам и редутам.

  В центре наступающих Т'лан Имассы попали под такой же плотный обстрел. Но у них щитов не было. Громадные болты протыкали тела, кости взрывались, летели осколки и крошки. Некоторым удавалось подняться и продолжить путь; многие, слишком поврежденные, лежали под ногами, среди обломков собственных костей.

  Губительные залпы снова и снова обрушивались на атакующих. Десятки Ве'Гат падали, дергая ногами, молотя хвостами землю. В строю Т'лан Имассов открывались широкие прорехи. Но не было ни стонов, ни страшных криков ужаса и боли.

  Сестра Почтенная стояла высоко над битвой; ветры, и холодные и горячие, овевали ее. Она видела, как враг прорывается все ближе к ожидающим в траншеях и высоких редутах солдатам. Магия Аграст Корвалайна окутала ее паром, она крепко удерживала тяжелую пехоту Колансе, не оставляя места страху, и ощущала их воинственное возбуждение, их алчность. "Не сдавайтесь. Режьте всех! Не сдавайтесь!" Они продержатся - должны! - а потом прибудет высший водраз Фестиан, ударит К'чайн Че'малле с фланга, нанося глубокую, смертельную рану ненавистному врагу из давних времен.

  Она тихо выругалась, увидев, как массы Охотников К'эл мчатся по усеянным камнями полям, стремясь к позициям онагров, увидев, как команды яростно разворачивают свои тяжелые орудия. Им удалось сделать залп, десятки длинных стрел ворвались в ряды Охотников; но почти все добежали до подножия холма и разом полезли вверх, высоко поднимая ужасные клинки.

  Когда несчастные команды были истреблены, а машины порублены в щепки, сестра Почтенная выбросила увиденное из головы. Она заметила десять или больше убитых Охотников К'эл; если каждый форт возьмет хотя бы такую же дань, она будет довольна. Придется работать на истощение сил - иного выбора нет.

  С началом битвы паника ее приутихла, хотя гибель брата Старательного до сих пор посылает по телу волны трепета. Она не уяснила причину его смерти, именно это и тревожит сильнее всего; только дай страху волю, и смятение может ее захватить. Люди двуличны и наглы - нужно было узнать больше, прежде чем поспешно презреть этих подлых, коварных тварей. На него каким-то образом обрушили его же силу. Каким-то образом. Он утонул в потопе слов, и она не может понять, как такое возможно.

  Но в битве внизу видны лишь два человека. "Ездят на Солдатах Ве'Гат, Бездны ради! Они командуют? Нет, не может быть. К'чайн Че'малле не сдались бы власти людей. Ими командует Матрона и никто иной. Так было всегда, так будет всегда.

  Да, потрясающая Матрона, сумевшая породить так много Ве'Гат. Она прячется. Избегает моих поисков. Одно это свидетельствует о великой силе.

  Но когда всё кончится, когда ее армия будет истреблена - я найду ее. Выпотрошу. Сегодня Матрона вздохнет в последний раз. Других не осталось, тут я уверена. Похоже, они узнали о моем союзе с На'рхук и пришли в поисках отмщения.

  Кто я вам, девочка для битья?

  Из четырех древних рас кого страшились более всего, если не Форкрул Ассейлов?"

  Она знала: есть еще Чистые на далеких континентах. Едва Аграст Корвалайн станет неодолимым здесь, она станет их искать. Пригласит разделить власть. Очищение будет старательным. "Мы высвободим правосудие такой мощи, что..."

  Ударил морозный порыв ветра. Сестра Почтенная отвернулась от битвы. Сражаясь с ветром, пересекла платформу, чтобы взглянуть на море.

  Увиденное ошеломляло.

  Бухта Колансе заполнялась льдом. Из глубин вставали целые горы, блестя словно изумруды и сапфиры; на ее глазах бурлящая вода стала белой, волны замерзали, не успев упасть. Корабли Напасти, уже пережеванные морем, поднимались облепленными льдом развалинами - за ними показывались другие суда, давно погребенные на дне морском, а теперь явившиеся свету. Поставленные внизу в укрытие галеры и триремы Колансе тоже облепил лед. Они лопались, корпуса проваливались в себя. До нее донесся звук разрушения, хор разрывов, подобный треску целого леса падающих деревьев.

  Весь залив уже стал ледяным полем, безумной площадью из прозрачных утесов, широких трещин и пространств ровного грязного снега. Из полыней текли облака клубящегося тумана.

  Затем раздался скрежет сталкивающихся гор, лед начал подниматься и ползти на берег. Молы и волнорезы гавани разом пропали, разорванные и стертые до оснований - а лед шевелился, тянулся к подножию Шпиля. Сестра Почтенная ощутила ногами содрогания камня.

  "Не может быть!

  Омтозе Феллак - какой Джагут посмел бы?.. Нет! Они исчезли! Вымерли! Не осталось ни одного Джагута с такой силой - мы нашли бы угрозу, уничтожили бы!"

  Сестра Почтенная отступала от края скалы, чувствуя, как Шпиль ворочается под ногами. Шагала по платформе - сердца тяжело стучат, бедра стонут. Добравшись до прежней позиции, бросила взгляд на битву внизу.

  Как раз чтобы увидеть Солдат Ве'Гат, льющихся по склонам укреплений.

  "ВСТАВАЙТЕ! Коланцы - мои благие дети - вставайте им навстречу!"

  Сжав кулаки, она бросила людей против К'чайн Че'малле.

  ***   

  Геслер сражался за равновесие - его Ве'Гат пошатнулся, когда упал соседний Солдат. Он видел, что первый ряд прыгнул в траншею, а с верхних уровней сотни коланцев бегут на подмогу осажденным товарищам.

  Он видел Буяна - тот наклонился, таща к себе топор, на острие повис разрубленный шлем. Лицо у мужика краснее бороды; им завладела ярость берсерка. Ве'Гат стоит на вершине вала, обеими лапами молотя коланцев, со всех сторон ринувшихся в атаку.

  "Дурак стремится к смерти. Он помрет, только чтобы насолить мне!"

  Он приказал Солдату идти вперед. Распутывая сумятицу соков в мозгу, обратился к своим К"чайн Че"малле: - Взять траншею! Давите! Все вместе, давите!

  Справа Т'лан Имассы прорубались сквозь защитников, захватывая редуты. Когда они подошли на расстояние рукопашной, битва стала избиением. Геслер видел Оноса Т'оолана - вражьи клинки отскакивают от него, он идет, взмахивая мечом. Кажется, он шествует через кровавый туман.

  "Ублюдки нас превосходят. Конечно, мы-то плоть и кровь, а они нет. Ничего нет досаднее, чем нечестное преимущество на поле брани. Они хотя бы за нас... боги, чего я жалуюсь?"

  - Давите!

  Наступление Ве'Гат захлебнулось в траншее. Тела в доспехах простой массой парализовали громадных рептилий - их оружие рассекало коланцев, но врагов прибывало все больше. Въезжая на вал, Геслер заметил, что следующий ярус земляных укреплений почти пуст - все силы стекались вниз, чтобы врезаться в его Че'малле. Однако за покинутыми укреплениями пехота стояла на прежних позициях. Он видел высокие редуты, построенные для обстрела с разных углов, за ними были заряженные, ожидающие онагры.

  "На это весь день уйдет.

  Хуже, мы можем проиграть".

  Т'лан Имассы взяли траншею в центре и пытались расширить брешь. Залпы тяжелых болтов прореживали их ряды.

  - Охотники К'эл... Сег'Черок, вы нужны нам в центре - нужно уничтожить онагры! Т'лан Имассы смогут расширить проход. Идите за ними. Задние шеренги Ве'Гат, стройтесь напротив центра и двигайтесь к бреши!

  Стрела скользнула по левому плечу. Он с руганью пришпорил "скакуна" Ве'Гат, желая въехать в траншею и найти Буяна.

  Резня была ужасающей, стиснутые воины размахивали оружием, кололи и рубили. Его Ве'Гат приземлился на трупы - траншея уже стала наполовину мельче прежней глубины; липкие конечности и туловища скользили под подошвами, Солдат вынужден был глубоко вонзать когти.

  Шестеро закрывшихся щитами коланцев удерживали насыпь напротив, готовя короткие шипастые топоры - вот они повели атаку на одного из Ве'Гат, подрубая ноги и рассекая брюхо."Так делали и малазане. Ну почему бы коланцам не быть поглупее?"

  Он завыл, посылая своего Солдата на них.

  ***   

  - Мы убиваем все больше, но они не ломаются. Дестриант, эти солдаты под принуждением. Их душами командует чистокровный Форкрул Ассейл.

  Келиз медленно кивнула. Она сама это видела - ни одна армия не может противостоять такой волне насилия. Она знала, что погибли уже тысячи солдат Колансе. Битва за первый ярус заняла почти все утро, а теперь солнце сияет над головами - в середине группы Нефритовых Чужаков - а Т'лан Имассы с К'чайн Че'малле успели лишь сокрушить последних защитников третьей траншеи.

  "Только половина укреплений".

  Матрона Ганф Мач говорила смесью ароматов: -Мои Ве"Гат начали уставать, Дестриант. Тысяча пала и более не поднимется. Теперь Гу'Ралл сообщает, что на подходе другая армия Колансе. Они на дороге в глубине суши, к западу.

  Келиз мысленно сжалась. Что сказать, что сделать? - Тогда летерийцы и болкандийцы не справились.

  - Да. Они преследуют, но они прорежены и истощены. Не прибудут вовремя. Дестриант, дотянуться до Смертного Меча и Надежного Щита трудно. Они в боевом бешенстве - снова и снова выкрикивают имя, которого я не знаю. Но каждый раз, возглашенное, оно странно сотрясает воздух. В нем пряный, звериный запах.

  Дестриант, мы должны отвести часть наших сил для противостояния опасности с запада. А ты должна дотянуться до людей-командиров. Сломай их ярость, донеси глас разума. Лети в разумах Ве'Гат, они приведут тебя к ним.

  Келиз глубоко вздохнула и сомкнула глаза.

  ***  

  Татуировки на руках Геслера пылали, словно сбрызнутые кислотой, но он едва замечал боль, склонившись на спину Ве'Гат. "Скакун" шатался. Смертный Меч никогда не чувствовал такой усталости, такого... бессилия. Враг не ломается. Враг дерется с яростью, не уступающей страстям Геслера и Буяна. Они мрут и мрут, но приходят всё новые.

  Острие пики глубоко вошло в живот "скакуна", животное умирает под ним, но как-то ухитряется стоять, двигаться, отбрасывая врагов взмахами оружия.

  Он подбирается ближе к центру - туда, где Т'лан Имассы все еще рвутся вперед, поднимая и опуская не знающие устали руки. Никогда прежде Геслер не оказывался так близко от неупокоенных воинов, никогда не становился свидетелем такой... неумолимости.

  "А Император имел под своей властью почти двадцать тысяч. Мог бы завоевать мир. Мог учинить небывалую резню, сокрушить все королевства, все империи.

  Но он редко когда их использовал.

  Келланвед - возможно ли? Даже ты пасовал перед бойней, которую обещали эти твари? Ты видел, что такая победа уничтожит тебя, погубит всю Малазанскую Империю?

  Боги подлые, думаю, да.

  Ты взял власть над Т'лан Имассами - чтобы держать их подальше от полей брани, от человеческих войн".

  Он еще держал тяжелый меч, но не мог даже поднять его.

  Жажда битвы гасла - что-то набросилось на нее и порвало, сняло тряпку с глаз, красная пелена пошла трещинами.

  И он расслышал голос Келиз:"Геслер. На внутренней дороге еще одна армия Колансе. Они идут быстро, мы должны беречь фланги".

  "Беречь фланги? С чем?" Он заставил "скакуна" повернуть и пошатнулся, потому что тот чуть не упал. - Ах, дерьмо. Моему Ве'Гат конец. - Вытащив сапоги из стремян, скользнул с покатой спины зверя. Колени подломились, он шлепнулся набок. Стараясь успокоить дыхание, поглядел в странное - до странного тесное - небо."Ладно. Слушай, Келиз. Отводи К'эл, посылай туда. Всех. Скажи Сег'Чероку - я отошлю ему Т'лан Имассов". Он с усилием встал. "Ты все слышала?" Отскочил, когда Ве'Гат упал, дергая лапами. Из живота свисала изрядная часть кишок. Он видел, как жизнь уходит из глаз "скакуна".

  "Да. Гу'Ралл говорит, нужно торопиться. Мало времени".

  "Проклятая ризана наконец вернулась?"

  "Гу'Ралл говорит, что идет буря, Геслер. Говорит, ты ее вызвал".

  "Худа вам!" Он огляделся, но Буяна видно не было. "Буря? О чем она вообще? Так или иначе, виноват рыжебородый ублюдок".

  Смертный Меч выругался и пошел искать Оноса Т'оолана. Предплечья, увидел он со смутной тревогой, сочатся бусинками крови.

  ***  

  Онос наискось взмахнул клинком, рассекая торс противника-коланца, вытащил меч из оседающего тела. Обух топора врезался в ребра слева и отскочил; развернувшись, он рубанул напавшего по шее. Голова скатилась с плеч. Еще два шага - и он на вершине четвертого вала, воины спешат следом.

  Поглядел вниз, в траншею, увидел море запрокинутых лиц - все искажены нечеловеческой ненавистью - оружие поднялось навстречу ему, готовому спуститься в давку.

  - Первый Меч!

  Онос Т'оолан помедлил, отступил на шаг.

  К нему ковылял малазанин Геслер.

  - Геслер, - начал Онос, - осталось лишь два яруса, и число врагов на тех позициях серьезно уменьшилось. Мы победим. Выводи Ве'Гат за нами...

  - Первый Меч, нас готовятся атаковать с западного фланга. Я послал туда оставшихся К'эл, но их слишком мало.

  Онос Т'оолан опустил меч. - Понял.

  - Мы надавим и без тебя. Ты разделил оборону надвое, а Солдаты Ве'Гат карабкаются и бегают быстрее людей - мы осадим Шпиль, мы будем сражаться на ступенях.

  - Аграст Корвалайн ранен, Смертный Меч. Пробудился Телланн - где-то поблизости Олар Этиль. Похоже, этот день станет днем древних сил. Малазанин, бойся голоса Чистого, что ждет на вершине Шпиля.

  Мужчина показал запятнанные красным зубы. - Когда я окажусь там, у него не будет времени на одно проклятое словечко.

  - Желаю успеха, Смертный Меч. Скажи К'чайн Че'малле: мы сочли за честь сражаться ныне бок о бок.

  Онос Т'оолан помахал сородичам, и все рассыпались пылью.

  ***   

  Сестра Почтенная слышала скрежет льда, осадившего Шпиль слева, а прямо перед ней К"чайн Че"малле прорубали путь все ближе к ступеням. Т'лан Имассы исчезли, но она знала, куда они отправились. "Высшему водразу Фестиану придется столкнуться с ними. Придется найти способ окружить их, обойти и ударить по Че'малле".

  Потом она поглядела вверх, где громоздились над самой головой огромные черные тучи, формируя высоченные колонны. Столпы эти светились грязно-синим и зеленым, она видела вспышки молний в глубинах - ослепительный свет угасал слишком медленно. Остались два мутно горящих светоча; вместо того чтобы угаснуть, ядовитое сияние нарастало, приобретая все более зловещий оттенок.

  И тут она поняла, что именно видит.

  "Бог среди нас. Призван бог!"

  Глаза сверкали демоническим огнем, густеющие тучи находили форму, создавали тушу столь громадную и ошеломляющую, что сестра Почтенная завопила.

  Серебристый блеск клыков, вихри туч, соединяющихся в завитки темной шерсти. Громоздится, кипит, становясь существом из мышц и устрашающего гнева с глазами, зловещими как двойное солнце пустыни. Доминируя в небе над Шпилем, Фенер, Летний Вепрь, явил себя.

  "Это не морок. Он здесь. Бог Фенер здесь!"

  ***   

  Когда заря осветлила серое небо, вода еще неслась по канавам. Карса Орлонг поглядел в мирное лицо старика, которого он качал на руках. Подвел ладонь под голову, чуть приподнял, положил тело на мостовую.

  Время.

  Он встал, крепко ухватив меч. Устремил взор на храм напротив и пошел к запертой двери.

  Город просыпался. Ранние прохожие на улицах замедляли шаги, видя его. Те, кому удавалось разглядеть лицо, пятились.

  Он схватился за тяжелую бронзовую ручку и вырвал ее из створки. Потом пнул ногой, разбивая доски словно хворост - звук удара разнесся громом, эхо покатилось по длинным коридорам. Раздались крики.

  Карса вошел в храм Фенера.

  Вдоль роскошно украшенного некогда коридора, мимо светильников на стенах - двое жрецов появились с намерением преградить вход, но увидели его и отшатнулись с пути.

  В алтарный зал. Густой дым, сладко тянет благовониями, пар исходит от плит под ногами; по сторонам росписи на стенах трещат, булькают, начиная чернеть, краска закручивается слоями, губя изображения.

  Жрецы выли от ужаса и горя, но Тоблакай не смотрел на них. Глаза его были устремлены на алтарь, блок грубо отесанного камня, на котором лежит украшенный драгоценными каменьями клык вепря.

  Подойдя к алтарю, Карса воздел каменный меч.

  - Клянусь сердцем его.

  Опустившись, лезвие разбило клык и пошло дальше. Алтарь раскололся с громоподобным треском.

  ***   

  Онос Т'оолан слышал плач, но это было звучание чего-то незримого, чего-то глубоко скрытого в душах Т'лан Имассов. Он вовсе не ожидал, что оно проснется, не надеялся ощутить это снова. Разум увидел ребенка в одеждах смертной плоти, поднявшего лицо к небесам, и это было его лицо - так давно забытое. Сны угасали, но дитя рыдало, содрогаясь в корчах.

  "Всё умирает. Сны распадаются в пыль. Невинность истекает кровью, орошая землю. Любовь падает холодным пеплом. У нас было столь многое. Но мы отказались от всего. Это было... этому нет прощения".

  Он восстал из праха на широком ровном пустыре, где некогда была деревня. Дома, построенные по преимуществу из дерева, разобраны на военные орудия. Остались лишь фундаменты. Насыпная дорога здесь понижается, проходя вровень с мощеной улочкой.

Страницы: «« ... 5960616263646566 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

А-а-а… Меня поймали, прямо за любимым, но незаконным делом. Но расскажу всё по порядку.В нашей стран...
Всё началось с морковки и таинственного исчезновения зайчонка Мики.Расследовать дело берётся известн...
Провинциальный город Энск сотрясает череда убийств, пугающих своей жестокостью. Установлено, что уби...
Бомонт Белхем, маркиз Беллингем – ас британской контрразведки, способный выполнить самые сложные и о...
Простой парень бросается под несущуюся на огромной скорости машину, пытаясь спасти незнакомца, котор...
«Жил-был мальчик – Ты! Ты умел всё. Взрослые хвалили Тебя и гордились Тобой. Сперва Ты не умел ходит...